Песни из «Уголка»
«Мы — разных областей мышленья…»
- Мы — разных областей мышленья…
- Мы — разных сил и разных лет…
- От вас мне слово утешенья,
- От вас мне дружеский привет.
- Мы шли различными путями,
- Различно билось сердце в нас,
- И мало схожими страстями
- Мы жили в тот иль в этот час.
- Но есть неведомые страны,
- Где — в единении святом —
- Цветут, как на Валгалле, раны
- Борцов, почивших вечным сном.
- Чем больше ран — тем цвет их краше,
- Чем глубже — тем расцвет пышней!..
- И в этом, в этом — сходство наше,
- Друзья моих последних дней.
«Здесь счастлив я, здесь я свободен…»
- Здесь счастлив я, здесь я свободен,—
- Свободен тем, что жизнь прошла,
- Что ни к чему теперь не годен,
- Что полуслеп, что эта мгла
- Своим могуществом жестоким
- Меня не в силах сокрушить,
- Что светом внутренним, глубоким
- Могу я сам себе светить
- И что из общего крушенья
- Всех прежних сил, на склоне лет,
- Святое чувство примиренья
- Пошло во мне в роскошный цвет…
- Не так ли в рухляди, над хламом,
- Из перегноя и трухи,
- Растут и дышат фимиамом
- Цветов красивые верхи?
- Пускай основы правды зыбки,
- Пусть все безумно в злобе дня,—
- Доброжелательной улыбки
- Им не лишить теперь меня!
- Я дом воздвиг в стране бездомной,
- Решил задачу всех задач,—
- Пускай ко мне, в мой угол скромный,
- Идут и жертва и палач…
- Я вижу, знаю, постигаю,
- Что все должны быть прощены;
- Я добр — умом, я утешаю
- Тем, что в бессилье все равны.
- Да, в лоно мощного покоя
- Вошел мой тихий «Уголок» —
- Возросший в грудах перегноя,
- Очаровательный цветок…
«Как ты боишься привидений…»
- Как ты боишься привидений!
- Поверь: они — твой личный бред;
- Нам с миром мертвых нет общений,
- И между двух миров — запрет.
- Когда б я мертвого увидел
- Хоть миг один, как видел ты,
- Я 6 этот миг возненавидел,—
- Он сжег бы все мои мечты.
- Нельзя из моря снова в реку
- Былые волны обратить;
- Нельзя свершившемуся веку
- Вернуться и грядущим быть.
- Умерший сгинул безвозвратно,
- Земное в нем завершено…
- Что дальше? Людям непонятно;
- Бессмертье — плод, а мы — зерно!
«Какая ночь! Зашел я в хату…»
- Какая ночь! Зашел я в хату,
- Весь лес лучами озарен
- И, как по кованому злату,
- Тенями ночи зачервлен.
- Сквозь крышу, крытую соломой,
- Мне мнится, будто я цветок
- С его полуночной истомой,
- С сияньем месяца у ног!
- Вся хата — то мои покровы,
- Мой цветень и листва моя…
- Должно быть, все цветы дубровы
- Теперь мечтают так, как я!
«Воспоминанья вы убить хотите…»
- Воспоминанья вы убить хотите?!
- Но — сокрушите помыслом скалу,
- Дыханьем груди солнце загасите,
- Огнем костра согрейте ночи мглу!..
- Воспоминанья — вечные лампады,
- Былой весны чарующий покров,
- Страданий духа поздние награды,
- Последний след когда-то милых снов.
- На склоне лет живешь, годами согнут,
- Одна лишь память светит на пути…
- Но если вдруг воспоминанья дрогнут,—
- Погаснет все, и некуда идти…
- Копилка жизни! Мелкие монеты!
- Когда других монет не отыскать —
- Они пригодны! Целые банкеты
- Воспоминанья могут задавать.
- Беда, беда, когда средь них найдется
- Стыд иль пятно в свершившемся былом!
- Оно к банкету скрытно проберется
- И тенью Банко сядет за столом.
«Дайте, дайте мне, долины наши ровные…»
- Дайте, дайте мне, долины наши ровные,
- Вашей ласковой и кроткой тишины!
- Сны младенчества счастливые, бескровные,
- Если б были вы второй раз мне даны!
- Если б все, — да, все, — что было и утрачено,
- Что бежит меня, опять навстречу шло,
- Что теперь совсем не мне — другим назначено,
- Но в минувший срок и для меня цвело!
- Если б это все возникло по прошедшему,—
- Как сумел бы я мгновенье оценить,
- И себя в себе негаданно нашедшему
- Довелось бы жизнь из полной чаши пить!
- А теперь я что? Я — песня в подземелии,
- Слабый лунный свет в горячий полдня час,
- Смех в рыдании и тихий плач в веселии…
- Я — ошибка жизни, не в последний paз…
«Часто с тобою мы спорили…»
- Часто с тобою мы спорили…
- Умер! Осилить не мог
- Сердцем правдивым и любящим
- Мелких и крупных тревог.
- Кончились споры. Знать, правильней
- Жил ты, не вкривь и не вкось!
- Ты победил, Галилеянин!—
- Сердце твое порвалось…
«Пред великою толпою…»
- Пред великою толпою
- Музыканты исполняли
- Что-то полное покоя,
- Что-то близкое к печали;
- Скромно плакали гобои
- В излияньях пасторальных,
- Кружевные лились звуки
- В чудных фразах музыкальных…
- Но толпа вокруг шумела:
- Ей нужны иные трели!
- Спой ей песню о безумье,
- О поруганной постели;
- Дай ей резких полутонов,
- Тактом такт перешибая,
- И она зарукоплещет,
- Ублажась и понимая…
«В темноте осенней ночи…»
- В темноте осенней ночи —
- Ни луны, ни звезд кругом,
- Но ослабнувшие очи
- Видят явственней, чем днем.
- Фейерверк перед глазами!
- Память вздумала играть:
- Как бенгальскими огнями
- Начинает в ночь стрелять:
- Синий, красный, снова синий…
- Скорострельная пальба!
- Сколько пламенных в ней линий,—
- Только жить им не судьба…
- Там, внизу, течет Нарова —
- Все погасит, все зальет,
- Даже облика Петрова
- Не щадит, не бережет.
- Загашает… Но упорна
- Память царственной руки:
- Царь ударил в щеку Горна,
- И звучит удар с реки.
«Еще покрыты льдом живые лики вод…»
- Еще покрыты льдом живые лики вод
- И недра их полны холодной тишиною…
- Но тронулась весна, и — сколько в них забот,
- И сколько суеты проснулось под водою!
- Вскрываются нимфей дремавших семена,
- И длинный водоросль побеги выпускает,
- И ряска множится… Вот, вот она, весна,—
- Открыла полыньи и ярко в них играет!
- Запас подземных сил уже давно не спит,
- Он двигается весь, прикормлен глубиною;
- Он воды, в прозелень окрасив, породнит
- С глубоко-теплою небесной синевою…
- Ты, старая душа, кончающая век,—
- Какими ты к весне пробудишься ростками?
- Сплетенья корневищ потребуют просек,
- Чтобы согреть тебя весенними лучами.
- И в зарослях твоих, безмолвных и густых,
- Одна надежда есть, одна — на обновленье:
- Субботний день к концу… Последний из твоих…
- А за субботой что? Конечно, воскресенье.
«Вот — мои воспоминанья…»
- Вот — мои воспоминанья:
- Прядь волос, письмо, платок,
- Два обрывка вышиванья,
- Два кольца и образок…
- Но — за теменью былого —
- В именах я с толку сбит.
- Кто они? Не дать ли слова,
- Что и я, как те, забыт!
- В этом — времени учтивость,
- Завершение всему,
- Золотая справедливость:
- Ничего и никому!..
«С простым толкую человеком…»
- С простым толкую человеком…
- Телега, лошадь, вход в избу…
- Хвалю порядок в огороде,
- Хвалю оконную резьбу.
- Все — дело рук его… Какая
- В нем скромных мыслей простота!
- Не может пошатнуться вера,
- Не может в рост пойти мечта.
- Он тридцать осеней и весен
- К работе землю пробуждал;
- Вопрос о том, зачем все это,—
- В нем никогда не возникал.
- О, как жестоко подавляет
- Меня спокойствие его!
- Обидно, что признанье это
- Не изменяет ничего…
- Ему — раек в театре жизни,
- И слез, и смеха простота;
- Мне — злобы дня, сомненья, мудрость
- И — на вес золота мечта!
«Старый дуб листвы своей лишился…»
- Старый дуб листвы своей лишился
- И стоит умерший над межою;
- Только ветви кажутся плечами,
- А вершина мнится головою.
- Приютил он, будучи при жизни,
- Сиротинку-семя, что летало,
- Дал ему в корнях найти местечко,
- И оно тихонько задремало.
- И всползла по дубу повилика,
- Мертвый остов зеленью одела,
- Разубрала листьями, цветами,
- Придала как будто облик тела!
- Ветерок несется над межою;
- Повилика венчики качает…
- Старый дуб в обличии забытом
- Оживает, право — оживает!
«Мельчают, что ни день, людские поколенья…»
- Мельчают, что ни день, людские поколенья!
- Один иль два удара в них судьбы,—
- Как паралитики, лишаются движенья,
- Как неврастеники, являют исступленья,
- И спины их сгибаются в горбы.
- О, сколько хилости и вырождений с детства!
- И им-то, слабым, в будущем грозят
- Такие страшные задачи и наследства
- Особых способов и видов людоедства,
- Каких не знали сорок лет назад.
- Простите, дети, нас, преступных перед вами…
- Природа-мать, призвав отцов любить,
- Их незаметными опутала сетями,
- И вы, несчастные, рождались матерями,
- Не знавшими, как вам придется жить…
«Нет, никогда, никто всей правды не узнает…»
- Нет, никогда, никто всей правды не узнает
- Позора твоего земного бытия.
- Толпа свидетелей с годами вымирает
- И не по воле, нет, случайно, знаю я.
- Оправдывать тебя — никто мне не поверит;
- Меня. сообщником, пожалуй, назовут;
- Все люди про запас, на случай, лицемерят,
- Чтоб обелить себя, виновных выдают!
- Но если глянет час последних показаний,
- Когда все бренное торжественно сожгут
- Пожары всех миров и всех их сочетаний,—
- Людские совести проступят и взойдут,
- И зацветут они не дерзко-торопливо,
- Не в диком ужасе, всей сутью трепеща;
- Нет, совести людей проступят молчаливо,
- В глухом безмолвии всем обликом крича!
- Тогда увидятся такие вырожденья,
- Что ты — в единственной большой вине своей —
- Проглянешь, в затхлости посмертного цветенья,
- Чистейшей лилией, красавицей полей.
«Да, да! Всю жизнь мою я жадно собирал…»
- Да, да! Всю жизнь мою я жадно собирал,
- Что было мило мне! Так я друзей искал,
- Так — памятью былых, полузабытых дней —
- Хранил я множество незначащих вещей!
- Я часто Плюшкиным и Гарпагоном был,
- Совсем ненужное старательно хранил.
- Мне думалось, что я не буду сир и наг,
- Имея свой родной, хоть маленький, очаг;
- Что в милом обществе любезных мне людей,
- В живом свидетельстве мне памятных вещей
- Себя, в кругу своем, от жизни оградив,
- Я дольше, чем я сам, в вещах останусь жив;
- И дерзко думал я, что мертвому вослед
- Все это сберегут хоть на немного лет…
- Что ж? Ежели не так и все в ничто уйдет,
- В том, видно, суть вещей! И я смотрю вперед,
- Познав, что жизни смысл и назначенье в том,
- Чтоб сокрушить меня и, мне вослед, мой дом,
- Что места требуют другие, в жизнь скользя,
- И отвоевывать себе свой круг — нельзя!
«Все чаще говорить приходится — „забыл“…»
- Все чаще говорить приходится — «забыл»,
- И все яснее мне, что я совсем «устал»;
- Все чаще слышат те, с кем говорю, — «я был»,
- И, что ни день, твержу все чаще — «я желал».
- Все реже сознаю, что «радость ждет меня»,
- Совсем не говорю — «я жажду, я ищу»;
- И в слабых проблесках темнеющего дня,
- Оскудевающий, надеюсь и молчу…
«Ты не гонись за рифмой своенравной…»
- Ты не гонись за рифмой своенравной
- И за поэзией — нелепости оне:
- Я их сравню с княгиней Ярославной,
- С зарею плачущей на каменной стене.
- Ведь умер князь, и стен не существует,
- Да и княгини нет уже давным-давно;
- А все как будто, бедная, тоскует,
- И от нее не все, не все схоронено.
- Но это вздор, обманное созданье!
- Слова — не плоть… Из рифм одежд не ткать!
- Слова бессильны дать существованье,
- Как нет в них также сил на то, чтоб убивать…
- Нельзя, нельзя… Однако преисправно
- Заря затеплилась; смотрю, стоит стена;
- На ней, я вижу, ходит Ярославна,
- И плачет, бедная, без устали она.
- Сгони ee! Довольно ей пророчить!
- Уйми все песни, все! Вели им замолчать!
- К чему они? Чтобы людей морочить
- И нас, то здесь — то там, тревожить и смущать!
- Смерть песне, смерть! Пускай не существует!
- Вздор рифмы, вздор стихи! Нелепости оне!..
- А Ярославна все-таки тоскует
- В урочный час на каменной стене…
«Ни слава яркая, ни жизни мишура…»
- Ни слава яркая, ни жизни мишура,
- Ни кисти, ни резца бессмертные красоты,
- Ни золотые дни, ни ночи серебра
- Не в силах иногда согнать с души дремоты.
- Но если с детских лет забывшийся напев
- Коснется нежданно притупленного слуха,—
- Дают вдруг яркий цвет, нежданно уцелев,
- Остатки прежних сил надломленного духа.
- Совсем ребяческие, старые тона,
- Наивность слов простых, давным-давно известных,
- Зовут прошедшее воспрянуть ото сна,
- Явиться в обликах живых, хоть бестелесных.
- И cчacтьe прежних дней, и яркость прежних сил,—
- То имeнно, что в нас свершило все земнoe,
- Вдруг из таинственно открывшихся могил
- Cквозь песню высится: знакомое, живое…
«На конe бpабантском плотном…»
- На конe бpабантском плотном
- И в малиновой венгерке
- Часто видел я девицу
- У отца на табакерке.
- С пестрой свитой на охоте
- Чудной маленькой фигурой
- Рисовалася девица
- На эмали миньатюрой.
- Табакерку заводили
- И пружинку нажимали,
- И охотники трубили
- И собак со свор спускали.
- Лес был жив на табакерке;
- А девица все скакала
- И Меня бежать за нею
- Чудным взглядом приглашала.
- И готов я был умчаться
- вслед за нею — полон силы —
- Хоть по небу, хоть по Морю,
- Хоть сквозъ вечный мрак Moгилы…
- А тenepь вот здесь, недавно,—
- Полстолетья миновало,—
- Я опять девицу видел,
- Как в лесу она скакала.
- И за ней, как тощий призраку
- С котелком над головою
- Истязался на лошадке
- Барин, свесясь над лукою.
- Я, девицу увидавши,
- Вслед eй бешено рванулся,
- Вспыхнув злобою и местью…
- Но, едва вскочил, запнулся…
- Да не шутка полстолетья…
- Eсть вceмy границы, мерки…
- Пусть их скачут котелочки
- За девицей с табакерки!..
«Полдень пpeкpaceн в лазури…»
- Полдень пpeкpaceн в лазури
- Малого облачка нет,
- Даже и тени прозрачны,—
- Так удивителен свет!
- Ветер тихонько шевелит
- Листьев. Подвижную сеть,
- топчется будто на Месте,
- Mыслит: куда полететь?
- Он, направленье меняя,
- Думает думу свою:
- Шквалом ли мне разразиться
- Или предаться нытью?
«Гуляя в сияньи заката…»
- Гуляя в сияньи заката,
- Чуть видную тень я кидал,
- А месяц — в блистании злата —
- навстречу ко мне выплывал.
- С двух разных сторон освещаем,
- Я думал, что нами окружен
- Тем миром, что нами незнаем,
- Где нет ни преград, ни сторон!
- Под тeплою мягкою чернью
- В листве опочивших ветвей
- Сияла роса мелкой зернью
- Нeдвижных, холодных огней.
- Мне вспомнились чувства былые:
- Полвека назад я любил
- И два очертанья живые
- В одном моем сердце носил.
- Стоцветные чувства светились,
- И был я блаженством богат…
- Но двое во мнe нe мирились,
- И месяц погас, И закат!
«Нет, нe от всех предубеждений…»
- Нет, нe от всех предубеждений
- Я и поныне отрешен!
- Но все свободней сердца гений
- От всех обвязок к пелен.
- Бледнеет всякая условность,
- Мельчает смысл в любой борьбе…
- В душе великая готовность
- Свободной быть самой в себе;
- И в этой правде — не слащавость,
- Не праздный звук кpacивых слов,
- А вольной мысли величавость
- Под лязгом всех зeмных оков…
«Любо мне, чуть с вечерней зарей…»
- Любо мне, чуть с вечерней зарей
- Солнце, лик свой к земле приближая,
- взгляды Искоса в землю бросая,
- Cыплет в корни свой свет золотой;
- Багрянистой парчой одевает
- Листьев матовый, бледный испод…
- Это — очень не часто бывает,
- И вечернее солнце — не ждет.
«Я видел Рим, Париж и Лондон…»
- Я видел Рим, Париж и Лондон,
- Везувий мне в глаза дымил,
- Я вдоль по тундре Безземельной,
- Везом оленями, скользил.
- Я слышал много водопадов
- Различных сил и вышины,
- Рев медных труб в калмыцкой степи,
- В Байдарах — тихий звук зурны.
- Я посетил в лесах Урала
- Потемки страшных рудников,
- Бродил вдоль щелей и провалов
- По льдам швейцарских ледников.
- Я резал трупы с анатомом,
- В науках много знал светил,
- Я испытал в морях крушенье,
- Я дни в вертепах проводил…
- Я говорил порой с царями,
- Глубоко падал и вставал,
- Я богу пламенно молился,
- Я бога страстно отрицал;
- Я знал нужду, я знал довольство,—
- Любил, страдал, взрастил семью
- И — не скажу, чтобы без страха,—
- Порой встречал и смерть свою.
- Я видел варварские казни,
- Я видел ужасы труда;
- Я никого не ненавидел,
- Но презирал — почти всегда.
- И вот теперь, на склоне жизни,
- Могу порой совет подать:
- Как меньше пользоваться счастьем,
- Чтоб легче и быстрей страдать.
- Здесь из бревенчатого сруба,
- В песках и соснах «Уголка»,
- Где мирно так шумит Нарова,
- Задача честным быть легка.
- Ничто, ничто мне не указка,—
- Я не ношу вериг земли…
- С моих высоких кругозоров
- Все принижается вдали…
«Ветер несется могучий…»
- Ветер несется могучий…
- Груди такой не сыскать!
- Места ей надо — сломает
- Все, что придется сломать!
- Сосны навстречу! Недвижны
- Розовой грудью стволов…
- Знать: грудь на грудь! Так и нужно!
- В мире обычай таков…
- Кто-то в той свалке уступит?
- Спрячься за камни: не трусь!
- Может быть, камни придушат,
- Сгинешь… а я сохранюсь!
«Припаи льда все море обрамляют…»
- Припаи льда все море обрамляют;
- Вдали видны буран и толчея,
- Но громы их ко мне не долетают,
- И ясно слышу я, что говорит хвоя.
- Та речь важна, та речь однообразна,—
- Едва колеблет длинный ряд стволов,
- В своем теченьи величава, связна
- И даже явственна, хоть говорит без слов.
- В ней незаметно знаков препинаний,
- В ней все одно, великое одно!
- В живых струях бессчетных колебаний
- Поет гигантское, как мир, веретено.
- И, убаюкан лаской и любовью,
- Не слыша стонов плачущей волны,
- Я, как дитя, склоняюсь к изголовью,
- Чтоб отойти туда, где обитают сны.
«Качается лодка на цепи…»
- Качается лодка на цепи,
- Привязана крепко она,
- Чуть движет на привязи ветер,
- Чуть слышно колышет волна.
- Ох, хочется лодке на волю,
- На волю, в неведомый путь,
- И свернутый парус расправить,
- И выставить на ветер грудь!
- Но цепь и крепка, и не ржава,
- И если судьба повелит
- Поплыть, то не цепь оборвется,
- А треснувший борт отлетит.
«Нынче год цветенья сосен:…»
- Нынче год цветенья сосен:
- Все покрылись сединой,
- И побеги, будто свечи,
- Щеголяют прямизной;
- Что ни ветка — проступает
- Воска бледного свеча…
- Вот бы их зажечь! Любая
- Засветила б — горяча!
- Сколько, сколько их по лесу;
- Цветень пылью порошит!
- Только кто, чуть ночь настанет,
- Эти свечи запалит?
- Низлетят ли гости с неба
- Час молитвы озарить?
- Иль колдуньи вздуют пламя
- В дикой оргии светить…
- Все равно! Но только б света,
- Света мне — со всех ветвей!
- Только б что-нибудь поярче,
- Что-нибудь — повеселей!
«Как ты чиста в покое ясном…»
- Как ты чиста в покое ясном,
- В тебе понятья даже нет
- О лживом, злобном или страстном,
- Чем так тревожен белый свет!
- Как ты глупа! Какой равниной
- Раскинут мир души твоей,
- На ней вершинки — ни единой,
- И нет ни звуков, ни теней…
«Вот с крыши первые потеки…»
- Вот с крыши первые потеки
- При наступлении весны!
- Они — что писанные строки
- В снегах великой белизны.
- В них начинают проявляться
- Весенней юности черты,
- Которым быстро развиваться
- В тепле и царстве красоты.
- В них пробуждение под спудом
- Еще не явленных мощей,
- Что день — то будет новым чудом
- За чудодействием ночей.
- Все струйки маленьких потеков —
- Безумцы и бунтовщики,
- Они замерзнут у истоков,
- Не добежать им до реки…
- Но скоро, скоро дни настанут,
- Освобожденные от тьмы!
- Тогда бунтовщиками станут
- Следы осиленной зимы;
- Последней вьюги злые стоны,
- Последний лед… А по полям
- Победно глянут анемоны,
- Все в серебре — назло снегам.
«Мои мечты — что лес дремучий…»
- Мои мечты — что лес дремучий,
- Вне климатических преград,
- В нем — пальмы, ели, терн колючий,
- Исландский мох и виноград.
- Лес полн кикимор резвых шуток,
- В нем леший вкривь и вкось ведет;
- В нем есть все измененья суток
- И годовой круговорот.
- Но нет у них чередованья,
- Законы путаются зря;
- Вдруг в полдень — месяца мерцанье,
- А в полночь — яркая заря!
«Мысли погасшие, чувства забытые…»
- Мысли погасшие, чувства забытые —
- Мумии бедной моей головы,
- В белые саваны смерти повитые,
- Может быть, вовсе не умерли вы?
- Жизни былой молчаливые мумии,
- Время Египта в прошедшем моем,
- Здравствуйте, спящие в тихом раздумии!
- К вам я явился светить фонарем.
- Вижу… как, в глубь пирамиды положены,
- Все вы так тихи, так кротки теперь;
- Складки на вас шевельнулись, встревожены
- Ветром, пахнувшим в открытую дверь.
- Все вы взглянули на гостя нежданного!
- Слушайте, мумии, дайте ответ:
- Если бы жить вам случилося заново —
- Иначе жили бы вы? Да иль нет?
- Нет мне ответа! Безмолвны свидетели…
- Да и к чему на вопрос отвечать?
- Если б и вправду они мне ответили,
- Что ж бы я сделал, чтоб снова начать?
- В праздном, смешном любопытстве назревшие,
- Странны вопросы людские порой…
- Вот отчего до конца поумневшие
- Мумии дружно молчат предо мной!
- Блещет фонарь над безмолвными плитами…
- Все, что я чую вокруг, — забытье!
- Свод потемнел и оброс сталактитами…
- В них каменеет и сердце мое…
«О, будь в сознаньи правды смел…»
- О, будь в сознаньи правды смел…
- Ни ширм, ни завесей не надо…
- Как волны дантовского ада
- Полны страданий скорбных тел,—
- Так и у нас своя картина…
- Но только нет в ней красоты:
- Людей заткала паутина…
- В ней бьются все — и я, и ты…
«Всюду ходят привиденья…»
- Всюду ходят привиденья…
- Появляются и тут;
- Только все они в доспехах,
- В шлемах, в панцирях снуют.
- Было время — вдоль по взморью
- Шедшим с запада сюда
- Грозным рыцарям Нарова
- Преградила путь тогда.
- «Дочка я реки Великой,—
- Так подумала река,—
- Не спугнуть ли мне пришельцев,
- Не помять ли им бока?»
- «Стойте, братцы, — говорит им,—
- Чуть вперед пойдете вы,
- Глянет к вам сквозь льды и вьюги
- Страшный лик царя Москвы!
- Он, схизматик, за стенами!
- Сотни, тысячи звонниц
- Вкруг гудят колоколами,
- А народ весь прахом — ниц!
- У него ль не изуверства,
- Всякой нечисти простор;
- И повсюдный вечный голод,
- И всегдашний страшный мор.
- Не ходите!» Но пришельцам
- Мудрый был не впрок совет…
- Шли до Яма и Копорья,
- Видят — точно, ходу нет!
- Все какие-то виденья!
- Из трясин лесовики
- Наседают, будто черти,
- Лезут на смерть, чудаки!
- Как под Дурбэном эстонцы
- Не сдаются в плен живьем
- И, совсем не по уставам,
- Варом льют и кипятком.
- «Лучше сесть нам под Наровой,
- На границе вьюг и nypr!»
- Сели и прозвали замки —
- Магербург и Гунгербург.
- С тем прозвали, чтобы внуки
- Вновь не вздумали идти
- К худобе и к голоданью
- Вдоль по этому пути.
- Старых рыцарей виденья
- Ходят здесь и до сих пор,
- Но для легкости хожденья —
- Ходят все они без шпор…
«Вдоль Наровы ходят волны…»
- Вдоль Наровы ходят волны;
- Против солнца — огоньки!
- Волны будто что-то пишут,
- Набегая на пески.
- Тянем тоню; грузен невод;
- Он по дну у нас идет
- И захватит все, что встретит,
- И с собою принесет.
- Тянем, тянем… Что-то будет?
- Окунь, щука, сиг, лосось?
- Иль щепа одна да травы,—
- Незадача, значит, брось!
- Ближе, ближе… Замечаем:
- Что-то грузное в мотне;
- Как барахтается, бьется,
- Как мутит песок на дне.
- Вот всплеснула, разметала
- Воды; всех нас облила!
- Моря синего царица
- В нашем неводе была:
- Засверкала чешуею
- И короной золотой
- И на нас на всех взглянула
- Жемчугом и бирюзой!
- Все видали, все слыхали!
- Все до самых пят мокры…
- Если б взяли мы царицу,
- То-то б шли у нас пиры!
- Значит, сами виноваты,
- Недогадливый народ!
- Поворачивайте ворот,—
- Тоня новая идет…
- И — как тоня вслед за тоней —
- За мечтой идет мечта;
- Хороша порой добыча
- И богата — да не та!..
«Как эти сосны древни, величавы…»
- Как эти сосны древни, величавы,
- И не одну им сотню лет прожить;
- Ударит молния! У неба злые нравы,
- Судьба решит: им именно — не быть!
- Весна в цветах; и яблони, и сливы
- Все разодеты в белых лепестках.
- Мороз ударит ночью! И не живы
- Те силы их, что зреть могли в плодах.
- И Гретхен шла, полна святого счастья,
- Полна невинности, без мысли о тюрьме,—
- Но глянул блеск проклятого запястья,
- И смерть легла и в сердце, и в уме…
«Твоя слеза меня смутила…»
- Твоя слеза меня смутила….
- Но я, клянусь, не виноват!
- Страшна условий жизни сила,
- Стеной обычаи стоят.
- Совсем не в силу убежденья,
- А в силу нравов, иногда,
- Всплывают грустные явленья,
- И люди гибнут без следа,
- И ужасающая драма
- Родится в треске фраз и слов
- Несуществующего срама
- И намалеванных оков.
«Какая ночь убийственная, злая…»
- Какая ночь убийственная, злая!
- Бушует ветер, в окна град стучит;
- И тьма вокруг надвинулась такая,
- Что в ней фонарь едва-едва блестит.
- А ночь порой красотами богата!
- Да, где-нибудь нет вовсе темноты,
- Есть блеск луны, есть прелести заката
- И полный ход всем чаяньям мечты.
- Тьма — не везде. Здесь чья-то злая чара!
- Ее согнать, поверь, под силу мне;
- Готовы струны, ждет моя гитара,
- Я петь начну о звездах, о луне.
- Они всплывут, мы озаримся ими —
- Чем гуще тьма, тем будет песнь ясней,
- И в град, и в вихрь раскатами живыми
- Зальется в песне вешний соловей.
«Высоко гуляет ветер…»
- Высоко гуляет ветер,
- Шевелит концы ветвей…
- Сильф воздушный, сильф прекрасный,
- Вей, красавец, шибче вей!
- Там тебе простор и воля;
- Всюду, всюду — светлый путь!
- Только книзу не спускайся,
- Не дыши в людскую грудь.
- Станешь ты тоскою грузен,
- Станешь вял, лишишься сна;
- Грудь людская, будто улей,
- Злых и острых жал полна…
- И тебя, мой сильф воздушный,
- Не признать во цвете лет;
- Побывав в болящей груди,
- Обратишься ты в скелет;
- Отлетев, в ветвях застрянешь
- Сочлененьями костей…
- Не спускайся наземь, ветер,
- Вей, мой сильф, но выше ней!..
«„Пара гнедых“ или „Ночи безумные“…»
- «Пара гнедых» или «Ночи безумные» —
- Яркие песни полночных часов,—
- Песни такие ж, как мы, неразумные,
- С трепетом, с дрожью больных голосов!..
- Что-то в вас есть бесконечно хорошее…
- В вас отлетевшее счастье поет…
- Словно весна подойдет под порошею,
- В сердце — истома, в душе — ледоход!
- Тайные встречи и оргии шумные,
- Грусть… неудача… пропавшие дни…
- Любим мы, любим вас, песни безумные:
- Ваши безумия нашим сродни!
«Нет, не могу! Порой отвсюду…»
- Нет, не могу! Порой отвсюду,
- Во тьме ночной и в свете дня,
- Как крики совести Иуду —
- Мечты преследуют меня.
- В чаду какого-то кипенья
- Несет волшебница дрова,
- Кладет в костер, и песнопенья
- Родятся силой колдовства!
- Сгорает связь меж мной и ими,
- Я становлюсь им всем чужой
- И пред созданьями своими
- Стою с поникшей головой…
«Ночь ползет из травы, из кустов…»
- Ночь ползет из травы, из кустов;
- Чуть погаснет закат, проступает;
- Нет плотины теням, нет оков;
- Тень возникшую тень нагоняет.
- И, соткавшись в глубокую тьму,
- В темной жизни своей веселятся;
- Что и как — не узнать никому,
- Но на утро цветы расплодятся!
«Я знаю кладбище. С годами…»
- Я знаю кладбище. С годами
- Остатки камней и крестов
- Стоят застывшими волнами
- В подушках мягких, сочных мхов.
- Они — как волны — безымянны,
- И только изредка, порой,
- Возникнет новая могила
- Поименованной волной…
- Читаешь имя… как-то странно!
- В нем просьба будто бы слышна,
- Борьба последняя с забвеньем,
- Но… прекратится и она!
«На гроб старушки я дряхлеющей рукой…»
- На гроб старушки я дряхлеющей рукой
- Кладу венок цветов, — вниманье небольшое!
- В продаже терний нет, и нужно ль пред толпой,
- Не знающей ее, свидетельство такое?
- Те люди отошли, в которых ты жила;
- Ты так же, как и я, скончаться опоздала;
- Волна твоих людей давно уж отошла,
- Но гордо высилась в свой срок и сокрушала.
- Упала та волна пред юною волной
- И под нее ползет бессильными струями;
- В них — еле видный след той гордости былой,
- Что пенилась, гремя могучими кряжами.
- Никто, никто теперь у гроба твоего
- Твоей большой вины, твоих скорбей не знает,
- Я знаю, я один… Но этого всего
- Мне некому сказать… Никто не вопрошает.
- Года прошедшие — морских песков нанос!
- Злорадство устает, и клевета немеет;
- И нет свидетелей, чтоб вызвать на допрос,
- И, некого судить… А смерть — забвеньем веет!
«Здравствуй, товарищ! Подай-ка мне руку…»
- Здравствуй, товарищ! Подай-ка мне руку.
- Что? Ты отдернул? Кажись, осерчал?
- Глянь на мою, — нет ей места в гостиной;
- Я, брат, недаром, кустарник сажал.
- Старый товарищ! Печальная встреча!..
- Как искалечен ты жизнью, бедняк!
- Ну-ка, пожалуй в мой дом, горемыка…
- Что? Не желаешь? Не любо! Чудак!
- Выпьем с тобой… Как? И пить ты не хочешь?
- Просишь на выпивку на руки дать;
- Темное чувство в тебе шевельнулось?..
- Что за причина, чтоб мне отказать?
- Гордость? Стыдливость? Сомнение? Злоба?
- Коль потолкуем — причину найду…
- Да не упрямься, мы юность помянем,
- Дочку увидишь мою… — «Не пойду».
- И отошел он по пыльной дороге,
- Денег он взял, не сказав ничего…
- Разных два мира в нас двух повстречались…
- Камнем бы бросить… Кому и в кого?
«С моря сердитого в малый залив забежав…»
- С моря сердитого в малый залив забежав,
- В тихом спокойствии я очутился;
- Лодку свою между острых камней привязав,
- Слушая бурю, в раздумье забылся…
- Как хорошо, прекратив неоконченный спор,
- Мирно уйти из бурунов сомненья,
- Руки сложив, ни себе, ни другим не в укор,
- Тихо качаясь на зыби мышленья…
«Меня в загробном мире знают…»
- Меня в загробном мире знают,
- Там много близких, там я — свой!
- Они, я знаю, ожидают…
- А ты и здесь, и там — чужой!
- «Ему нет места между нами,—
- Вольны умершие сказать,—
- Мы все, да, все, живем сердцами,
- А он? Ему где сердце взять?
- Ему здесь будет несподручно,
- Он слишком дерзок и умен;
- Жить в том, что осмеял он, — скучно,
- Он не захочет быть смешон.
- Все им поруганное — видеть,
- Что отрицал он — осязать,
- Без права лгать и ненавидеть
- В необходимости — молчать!»
- Ты предвкуси такую пытку:
- Жить вне злословья, вне витийств!
- Там не подрежет Парка нитку!
- Не может быть самоубийств!
- В неисправимости былого,
- Под гнетом страшного ярма,
- Ты, бедный, не промолвишь слова
- И там — не здесь — сойдешь с ума!
«Вконец окружены туманом прежних дней…»
- Вконец окружены туманом прежних дней,
- Все неподвижней мы, в желаньях тяжелей;
- Все уже горизонт, беззвучнее мечты,
- На все спускаются завесы и щиты…
- Глядишь в прошедшее, как в малое окно;
- Там все так явственно, там все озарено,
- Там светят тысячи таинственных огней;
- А тут — совсем темно и, что ни час, темней…
- Весь свет прошедшего как бы голубоват.
- Цвет взглядов юности! Давно погасший взгляд!
- И сам я освещен сиянием зари…
- Заря в свершившемся! Любуйся и смотри!..
- Как ясно чувствую и как понятно мне,
- Что жизнь была полней в той светлой стороне!
- И что за даль видна за маленьким окном —
- В моем свершившемся, чарующем былом!
- Ведь я там был в свой час, но я не сознавал.
- И слышу ясно я — мне кто-то прошептал:
- «Молчи! Довольствуйся возможностью смотреть
- Но, чтоб туда пройти, ты должен умереть!»
«Я помню ночь. Мы с ней сидели…»
- Я помню ночь. Мы с ней сидели.
- Вдруг — теплый дождь! В лучах луны
- Все капли в нем зазеленели,
- Струясь на землю с вышины.
- Зажглась заря. Вновь упадая,
- Все капли ярко разожглись
- И, в блеске утреннем пылая,
- Дождем рубинов пронеслись.
- Где эта ночь с ее значеньем?
- Где годы те? Где взять ee?
- И сам живу я под сомненьем:
- Остаток дней — не бытие…
«Соловья живые трели…»
- Соловья живые трели
- В светлой полночи гремят,
- В чувствах — будто акварели
- Прежних, светлых лет скользят!
- Ряд свиданий, ряд прощаний,
- Ряд божественных ночей,
- Чудных ласк, живых лобзаний…
- Пой, о, пой, мой соловей!..
- Пой! Греми волнами трелей!
- Может быть, назло уму,
- Эти грезы акварелей
- Я за правду вдруг приму!
- Пой! Теперь еще так рано,
- Полночь только что прошла,
- И сейчас из-за тумана —
- Вот сейчас — она звала…
«Заря пройдет, заря вернется…»
- Заря пройдет, заря вернется
- И — в безучастности своей —
- Не может знать, как сильно бьется
- Больное сердце у людей.
- А чтоб заря не раздражала,
- Своих огней для нас не жгла,
- Пускай бы по свету лежала
- Непроницаемая мгла!
- Что день грядущий? Что былое?
- Все прах, все кончится в пыли,—
- А запах мирры и алоэ
- Сойдет с небес на труп земли…
«Бежит по краю неба пламя…»
- Бежит по краю неба пламя,
- Блеснули по морю огни,
- И дня поверженное знамя
- Вновь водружается… Взгляни!
- Сбежали тени всяких пугал,
- И гномов темные толпы
- Сыскали каждая свой угол,
- И все они теперь слепы;
- Не дрогнет лист, и над травою —
- Ни дуновенья; посмотри,
- Как все кругом блестит росою
- В священнодействии зари.
- Душа и небо, единеньем
- Объяты, некий гимн поют,
- Служа друг другу дополненьем…
- Увы! на несколько минут.
«Как думы мощных скал, к скале и от скалы…»
- Как думы мощных скал, к скале и от скалы,
- В лучах полуденных проносятся орлы;
- В расщелинах дубов и камней рождены,
- Они на краткий срок огнем озарены —
- И возвращаются от светлых облаков
- Во тьму холодную родимых тайников,—
- Так и мои мечты взлетают в высоту…
- И вижу, что ни день, убитую мечту!
- Все ту же самую! Размеры мощных крыл,
- Размах их виден весь!.. Но кто окровенил
- Простреленную грудь? Убитая мечта,
- Она — двуглавая — добро и красота!..
«Лес густой; за лесом — праздник…»
- Лес густой; за лесом — праздник
- Здешних местных поселян:
- Клики, гул, обрывки речи,
- Тучи пыли — что туман.
- Видно издали — мелькают
- Люди… Не понять бы нам,
- Если бы не знать причины:
- Пляски или драка там?
- Те же самые сомненья
- Были б в мыслях рождены,
- Если б издали, случайно
- Глянуть в жизнь со стороны.
- Праздник жизни, бойня жизни,
- Клики, говор и туман…
- Непонятное верченье
- Краткосрочных поселян.
«Как на свечку мотыльки стремятся…»
- Как на свечку мотыльки стремятся
- И, пожегши крылья, умирают,—
- Так его бесчувственную душу
- Тени мертвых молча окружают.
- Нет улик! А сам он так спокоен;
- С юных лет в довольстве очерствелый,
- Смело шел он по широкой жизни
- И идет, красиво поседелый.
- Он срывал одни лишь только розы,
- Цвет срывал, шипов не ощущая;
- В чудный панцирь прав своих закован,
- Сеял он страданья, не страдая.
- О, господь! Да где же справедливость)
- Божья месть! Тебя не обретают!
- Смолкли жертвы, их совсем не слышно,
- Но зато — свидетели рыдают…
«Во мне спокойно спят гиганты…»
- Во мне спокойно спят гиганты,
- Те, что вступали с небом в бой:
- Ветхозаветные пророки,
- Изида с птичьей головой;
- Спят те, что видели Агору
- И посещали Пританей,
- Те, что когда-то покрывали
- Багряной сенью Колизей;
- Почиют рати крестоносцев,
- Славянский сонм богатырей,
- И ненавистный Торквемада
- В кругу чернеющих друзей;
- Спят надушенные маркизы,
- Порой хихикая сквозь сон,
- И в русском мраморе, в тивдийском,
- Положен спать Наполеон.
- И все они, как будто зерна
- В своих скорлупках по весне,
- В свой срок способны раскрываться
- И жить, не в первый раз, во мне!
- И что за звон, и что за грохот,
- И что за жизненность картин,
- Тогда несущихся по мыслям,—
- Им счета нет — а я один!
- Какая связь меж всеми ими
- И мной? Во тьме грядущих дней
- Какое место будет нашим
- В грядущих памятях людей?
- О нет! Не кончено творенье!
- Бог продолжает создавать,
- И, чтобы мир был необъятней,
- Он научил — не забывать!
«Погасало в них былое…»
- Погасало в них былое,
- Час разлуки наступал;
- И, приняв решенье злое,
- Наконец он ей сказал:
- «Поднеси мне эту чашу!
- В ней я выпью смерть свою!
- Этим связь разрушу нашу —
- Дам свободу бытию!
- Если это не угодно
- Странной гордости твоей,
- Волю вырази свободно,
- Кинь ты чашу и разбей!»
- Молча, медленно, высоко
- Подняла ее она
- И — быстрей мгновенья ока
- Осушила всю до дна…
«Полдень декабрьский! Природа застыла…»
- Полдень декабрьский! Природа застыла;
- Грузного неба тяжелую высь
- Будто надолго свинец и чернила
- Всюду окрасить любовно взялись.
- Смутные мысли бегут и вещают:.
- Там, с поднебесной, другой стороны
- Светлые краски теперь проступают;
- Тучи обласканы, жизни полны.
- Грустно тебе! Тяжело непомерно,
- Душу твою мраком дня нагнело…
- Слушай, очнись! Несомненно, наверно
- Где-нибудь сыщешь и свет, и тепло.
«В чудесный день высь неба голубая…»
- В чудесный день высь неба голубая
- Была светла;
- Звучали с церкви, башню потрясая,
- Колокола…
- И что ни звук, то новые виденья
- Бесплотных сил…
- Они свершали на землю схожденье
- Поверх перил.
- Они, к земле спустившись, отдыхали
- Вблизи, вдали…
- И незаметно, тихо погасали
- В тенях земли…
- И я не знал под обаяньем звона:
- Что звук, что свет?
- Для многих чувств нет меры, нет закона
- И прозвищ нет!..
«Заката светлого пурпурные лучи…»
- Заката светлого пурпурные лучи
- Стремятся на гору с синеющей низины,
- И ярче пламени в открывшейся печи
- Пылают сосен темные вершины…
- Не так ли в Альпах горные снега
- Горят, когда внизу синеет тьма тенями…
- Жизнь родины моей! О, как ты к нам строга,
- Как не балуешь нас роскошными дарами!
- Мы силами мечты должны воссоздавать
- И дорисовывать, чего мы не имеем;
- То, что другим дано, нам надо отыскать,
- Нам часто не собрать того, что мы посеем!
- И в нашем творчестве должны мы превозмочь
- И зиму долгую с тяжелыми снегами,
- И безрассветную, томительную ночь,
- И тьму безвременья, сгущенную веками…
«А! Ты не верила в любовь! Так хороша…»
- А! Ты не верила в любовь! Так хороша,
- Так явственно умна и гордостью богата,
- Вся в шелесте шелков и веером шурша,
- Ты зло вышучивала и сестру и брата!
- Как ветер царственный в немеряной степи,
- Ты, беззаботная, по жизни проходила…
- Теперь, красавица, ты тоже полюбила,
- Насмешки кончились… Блаженствуй и терпи!
«Не наседайте на меня отвсюду…»
- Не наседайте на меня отвсюду,
- Не говорите сразу, все, толпой,
- Смутится мысль моя, и я сбиваться буду,
- Вы правы будете, сказавши: «Он смешной!»
- Но если, медленно окрепнувши в раздумье,
- Я наконец молчание прерву,
- Я, будто в море, в вашем скудоумье,
- Под прочным парусом спокойно поплыву.
- Что я молчал так долго, так упорно,
- Не признак слабости мышленья и души…
- Не все то дрябло, хило, что покорно…
- Большие силы копятся в тиши!
«Славный вождь годов далеких…»
- Славный вождь годов далеких!
- С кем тебя, скажи, сравню)
- Был костер — в тебе я вижу
- Сиротинку-головню.
- Все еще она пылает…
- Нет, не то! Ты — старый дуб,
- В третьем царствованьи крепок
- И никем не взят на сруб.
- Много бурь в тебе гудело,
- И, спускаясь сверху вниз,
- Молний падавших удары
- В ленту черную свились.
- Все былое одолел ты
- От судеб и от людей;
- Не даешь ты, правда, цвета,
- Не приносишь желудей…
- Но зато листвою жесткой
- Отвечать совсем не прочь
- И тому, что день подскажет,
- Что тебе нашепчет ночь!..
- Голоса твоей вершины —
- В общей музыке без слов —
- Вторят мощным баритоном
- Тенорам молодняков…
«Гляжу на сосны, — мощь какая…»
- Гляжу на сосны, — мощь какая!
- Взгляните хоть на этот сук:
- Его спилить нельзя так скоро,
- И нужно много, много рук…
- А этот? Что за искривленье!
- Когда-то, сотни лет назад,
- Он был, бедняга, изувечен,
- Был как-нибудь пригнут, помят.
- Он в искривлении старинном
- Возрос — и мощен, и здоров —
- И дремлет, будто помнит речи
- Всех им подслушанных громов.
- А вот вблизи — сосна другая:
- Ничем не тронута, она,
- Шатром ветвей не расширяясь,
- Взросла — красива и стройна…
- Но отчего нам, людям, ближе
- И много больше тешат взор
- Ветвей изломы и изгибы
- И их развесистый шатер?
«Не померяться ль мне с морем…»
- Не померяться ль мне с морем?
- Вволю, всласть души?
- Санки крепки, очи зорки,
- Кони хороши…
- И несчитанные версты
- Понеслись назад,
- Где-то, мнится, берег дальний
- Различает взгляд.
- Кони шибче, веселее,
- Мчат во весь опор…
- Море места прибавляет,
- Шире кругозор.
- Дальше! Кони утомились,
- Надо понукать…
- Море будто шире стало,
- Раздалось опять…
- А несчитанные версты
- Сзади собрались
- И кричат, смеясь, вдогонку:
- «Эй, остановись!»
- Стали кони… Нет в них силы,
- Клонят морды в снег…
- Ну, пускай другой, кто хочет,
- Продолжает бег!
- И не в том теперь, чтоб дальше…
- Всюду — ширь да гладь!
- Вон как вдруг запорошило…
- Будем умирать!
«Сквозь листву неудержимо…»
- Сквозь листву неудержимо
- Тихо льет церковный звон,
- Уносясь куда-то мимо
- В бесконечность всех сторон.
- Сквозь большие непорядки
- Душ людских — добро скользит…
- Где и в чем его задатки?
- И какой влечет магнит?
- Дивной силой притяженья
- Кто-то должен обладать,
- Чтобы светлые явленья
- В тьме кромешной вызывать.
«Молчи! Не шевелись! Покойся недвижимо…»
- Молчи! Не шевелись! Покойся недвижимо…
- Не чуешь ли судеб движенья над тобой?
- Колес каких-то ход свершается незримо,
- И рычаги дрожат друг другу вперебой…
- Смыкаются пути каких-то колебаний, —
- Расчеты тайных сил приводятся к концу,
- Наперекор уму без права пожеланий,
- И не по времени, и правде не к лицу…
- О, если б, кажется, с судьбою в бой рвануться!
- Какой бы мощности порыв души достиг…
- Но ты не шевелись! Колеса не запнутся,
- Противодействие напрасно в этот миг.
- Поверь: свершится то, чему исход намечен…
- Но, если на борьбу ты не потратил сил
- И этою борьбой вконец не изувечен,—
- Ты можешь вновь пойти… Твой час не наступил.
«Не храни ты ни бронзы, ни книг…»
- Не храни ты ни бронзы, ни книг,
- Ничего, что из прошлого ценно,
- Все, поверь мне, возьмет старьевщик,
- Все пойдет по рукам — несомненно.
- Те почтенные люди прошли,
- Что касались былого со страхом,
- Те, что письма отцов берегли,
- Не пускали их памятей прахом.
- Где старинные эти дома —
- С их седыми как лунь стариками?
- Деды где? Где их опыт ума,
- Где слова их — не шутки словами?
- Весь источен сердец наших мир!
- В чем желать, в чем искать обновленья?
- И жиреет могильный вампир
- Урожаем годов оскуденья…
«Над глухим болотом буря развернулась…»
- Над глухим болотом буря развернулась!
- Но молчит болото, ей не отвечает,
- В мох оно оделось, в тину завернулось,
- Только стебельками острых трав качает.
- Восклицает буря: «Ой, проснись, болото!
- Проступи ты к свету зыбью и сверканьем!
- Ты совсем иное испытаешь что-то
- Под моим могучим творческим дыханьем.
- Я тебя немного, правда, взбаламучу,
- Но зато твои я мертвенные воды
- Породню, чуть только опрокину тучу,
- С влагою небесной, с детищем свободы!
- Дам тебе вздохнуть я! Свету дам трясине!
- Гром мой, гром веселый, слышишь, как хохочет!»
- Но молчит болото и, погрязши в тине,
- Ничего иного вовсе знать не хочет.
«Люблю я время увяданья…»
- Люблю я время увяданья…
- Повсюду валятся листы;
- Лишась убора, умаляясь,
- В ничто скрываются кусты;
- И обмирающие травы,
- Пригнувшись, в землю уходя,
- Как будто шепчут, исчезая:
- «Мы все вернемся погодя!
- Там, под землей, мы потолкуем
- О том, как жили, как цвели!
- Для собеседований важных
- Необходима тишь земли!»
«Горит, горит без копоти и дыма…»
- Горит, горит без копоти и дыма
- И всюду сыплется по осени листва…
- Зачем, печаль, ты так неодолима,
- Так жаждешь вылиться и в звуки и в слова?
- Ты мне свята, моя печаль родная,—
- Не тем свята ты мне, что ты печаль моя;
- Тебя порою в песне оглашая,
- Совсем неволен я, пою совсем не я!
- Поет во мне не гордость самомненья…
- Нет, плач души слагается в размер,
- Один из стонов общего томленья
- И безнадежности всех чаяний, всех вер!
- Вот оттого-то кто-нибудь и где-то
- Во мне отзвучия своей тоске найдет;
- Быть может, мной яснее будет спето,
- Но он, по-своему, со мной одно поет.
«Меня здесь нет. Я там, далеко…»
- Меня здесь нет. Я там, далеко,
- Там, где-то в днях пережитых!
- За далью их не видит око,
- И нет свидетелей живых.
- Я там, весь там, за серой мглою!
- Здесь нет меня; другим я стал,
- Забыв, где был я сам собою,
- Где быть собою перестал…
«Я плыву на лодке. Парус…»
- Я плыву на лодке. Парус
- Режет мачтой небеса;
- Лебединой белой грудью
- Он под ветром налился.
- Море тихо, волны кротки
- И кругом — везде лазурь!
- Не бывает в сердце горя,
- Не бывает в небе бyрь!..
- Я плыву в сияньи солнца,
- Чем не рыцарь Лоэнгрин?
- Я совсем не стар, а молод,
- И плыву я не один…
- Ты со мною, жизнь былая!
- Ты осталась молода
- И красавицей, как прежде,
- Снизошла ко мне сюда.
- Вместе мы плывем с тобою,
- Белый парус тянет нас;
- Я припал к тебе безмолвный…
- Светлый час, блаженный час!..
- По плечам твоим высоким
- Солнце блеск разлило свой,
- И знакомые мне косы
- Льнут к волнам своей волной.
- Уст дыханье ароматно!
- Грудь, как прежде, высока…
- Снизойди к докучным ласкам
- И к моленьям старика!
- Что? Ты плачешь?! Иль пугает
- Острый блеск моих седин?
- Юность! О, прости, голубка…
- Я — не рыцарь Лоэнгрин!
«Здесь все мое! — Высь небосклона…»
- Здесь все мое! — Высь небосклона,
- И солнца лик, и глубь земли,
- Призыв молитвенного звона
- И эти в море корабли;
- Мои — все села над равниной,
- Стога, возникшие окрест,
- Река с болтливою стремниной
- И все былое этих мест…
- Здесь для меня живут и ходят…
- Мне — свежесть волн, мне — жар огня,
- Туманы даже, те, что бродят,—
- И те мои и для меня!
- И в этом чудном обладанье,
- Как инок, на исходе дней,
- Пишу последнее сказанье,
- Еще одно, других ясней!
- Пускай живое песнопенье
- В родной мне русский мир идет,
- Где можно — даст успокоенье
- И никогда, ни в чем не лжет.
«Мой сад оградой обнесен…»
- Мой сад оградой обнесен;
- В моем дому живут, не споря;
- Сад весь к лазури обращен —
- К лицу двух рек и лику моря.
- Тут люди кротки и добры,
- Живут без скучных пререканий;
- Их мысли просты, нехитры,
- В них нет нескромных пожеланий.
- Весь мир, весь бесконечный мир —
- Вне сада, вне его забора;
- Там ценность золота — кумир,
- Там столько крови и задора!
- Здесь очень редко, иногда
- Есть у жизни грустные странички:
- Погибнет рыбка средь пруда,
- В траве найдется тельце птички…
- И ты в мой сад не приходи
- С твоим озлобленным мышленьем,
- Его покоя не буди
- Обидным, гордым самомненьем.
- У нас нет места для вражды!
- Любовь, что этот сад взращала,
- Чиста! Ей примеси чужды,
- Она теплом не обнищала.
- Она, незримая, лежит
- В корнях деревьев, тьмой объята,
- И ею вся листва шумит
- В часы восхода и заката…
- Нет! Приходи в мой сад скорей
- С твоей отравленной душою;
- Близ скромных, искренних людей
- Ты приобщишься к их покою.
- Отсюда мир, весь мир, изъят
- И, полный злобы и задора,
- Не смея ринуться в мой сад,
- Глядит в него из-за забора…
«Сколько хороших мечтаний…»
- Сколько хороших мечтаний
- Люди убили во мне;
- Сколько сгубил я деяний
- Сам, по своей же вине…
- В жизни комедии, драмы,
- Оперы, фарс и балет
- Ставятся в общие рамы
- Повести множества лет…
- Я доигрался! Я — дома!
- Скромен, спокоен и прав,—
- Нож и пилу анатома
- С ветвью оливы связав!
«Порой хотелось бы всех веяний весны…»
- Порой хотелось бы всех веяний весны
- И разноцветных искр чуть выпавшего снега,
- Мятущейся толпы, могильной тишины
- И тут же светлых снов спокойного ночлега!
- Хотелось бы, чтоб степь вокруг меня легла,
- Чтоб было все мертво и царственно молчанье,
- Но чтоб в степи река могучая текла,
- И в зарослях ее звучало трепетанье.
- Ущелий Терека и берегов Днепра,
- Парижской толчеи, безлюдья Иордана,
- Альпийских ледников живого серебра,
- И римских катакомб, и лилий Гулистана.
- Возможно это все, но каждое в свой срок
- На протяжениях великих расстояний,
- И надо ожидать и надо, чтоб ты мог
- Направить к ним пути своих земных скитаний,—
- Тогда как помыслов великим волшебством
- И полной мощностью всех сил воображенья
- Ты можешь все иметь в желании одном
- Здесь, подле, вкруг себя, сейчас,
- без промедленья!
- И ты в себе самом — владыка из владык,
- Родник таинственный — ты сам себе природа,
- И мир души твоей, как божий мир, велик,
- Но больше, шире в нем и счастье, и свобода…
«Всегда, всегда несчастлив был я тем…»
- Всегда, всегда несчастлив был я тем,
- Что все те женщины, что близки мне бывали,
- Смеялись творчеству в стихах! Был дух их нем
- К тому, что мне мечтанья навевали.
- И ни в одной из них нимало, никогда
- Не мог я вызывать отзывчивых мечтаний…
- Не к ним я, радостный, спешил в тот час, когда
- Являлся новый стих счастливых сочетаний!
- Не к ним, не к ним с новинкой я спешил,
- С открытою, еще дрожавшею душою,
- И приносил цветок, что сам я опылил,
- Цветок, дымившийся невысохшей росою.
«Ты часто так на снег глядела…»
- Ты часто так на снег глядела,
- Дитя архангельских снегов,
- Что мысль в очах обледенела
- И взгляд твой холодно суров,
- Беги! Направься к странам знойным,
- К морям, не смевшим замерзать:
- Они дыханием спокойным
- Принудят взгляд твой запылать.
- Тогда из новых сочетаний,
- Где юг и север в связь войдут,
- Возникнет мир очарований
- И в нем — кому-нибудь приют…
«И вот сижу в саду моем тенистом…»
- И вот сижу в саду моем тенистом
- И пред собой могу воспроизвесть,
- Как это будет в час, когда умру я,
- Как дрогнет всё, что пред глазами есть.
- Как полетят повсюду извещенья,
- Как потеряет голову семья,
- Как соберутся, вступят в разговоры,
- И как при них безмолвен буду я.
- Живые связи разлетятся прахом,
- Возникнут сразу всякие права,
- Начнется давность, народятся сроки,
- Среди сирот появится вдова,
- В тепло семьи дохнет мороз закона,—
- Быть может, сам я вызвал тот закон;
- Не должен он, не может ошибаться,
- Но и любить — никак не может он.
- И мне никто, никто не поручится,—
- Я видел сам, и не один пример:
- Как между близких, самых близких кровных,
- Вдруг проступал созревший лицемер…
- И это все, что здесь с такой любовью,
- С таким трудом успел я насадить,
- Ему спокойной, смелою рукою,
- Призвав закон, удастся сокрушить…
«Шестидесятый раз снег прело мною тает…»
- Шестидесятый раз снег прело мною тает,
- И тихо льет тепло с лазурной вышины,
- И, если память мне вконец не изменяет,
- Я в детстве раза три не замечал весны,—
- Не замечал того, как мне дышалось чудно,
- Как мчались журавли и как цвела сирень
- Десятки лет прошли; их сосчитать нетрудно,
- Когда бы сосчитать не возбраняла лень!
- Не велико число! Но собранный годами
- Скарб жизни так велик, так много груза в нем,
- Что, если бы грузить — пришлось бы кораблями
- Водою отправлять, а не иным путем…
- Противоречия красот и безобразий,
- Громадный хлам скорбей, сомнений и обид,
- Воспоминания о прелестях Аспазий,
- Труды Сизифовы и муки Данаид,
- Мученья Тантала, обманы сына, брата,
- Порывы глупостей, подряд или вразброд;
- Б одних я шествовал на подвиг Герострата,
- В других примером мне являлся Дон-Кихот…
- Шестидесятый раз снег предо мною тает…
- Лазурна высь небес, в полях ручьи журчат…
- Как много жизнь людей всего, всего вмещает,
- И что же за число в две цифры — шестьдесят!..
«Вот она, великая трясина…»
- Вот она, великая трясина!
- Ходу нет ни в лодке, ни пешком.
- Обмотала наши весла тина,—
- Зацепиться не за что багром…
- В тростнике и мглисто, и туманно.
- Солнца лик и светел, и высок,—
- Отражен трясиною обманно,
- Будто он на дно трясины лег.
- Нет в ней дна. Лежат в листах нимфеи,
- Островки, луга болотных трав;
- Вот по ним пройтись бы! Только феи
- Ходят здесь, травинок не помяв…
- Всюду утки, дупеля, бекасы!
- Бьешь по утке… взял… нельзя достать;
- Мир лягушек громко точит лясы,
- Словно дразнит: «Для чего ж стрелять?»
- Вы, кликуши, вещие лягушки,
- Подождите: вот придет пора, —
- По болотам мы начнем осушки,
- Проберем трясину до нутра.
- И тогда… Ой, братцы, осторожней!
- Не качайтесь… Лодку кувырнем!
- И лягушки раньше нас потопят,
- Чем мы их подсушивать начнем…
«Если б всё, что упадает…»
- Если б всё, что упадает
- Серебра с луны,
- Всё, что золота роняет
- Солнце с вышины —
- Ей снести… Она б сказала:
- «Милый мой пиит,
- Ты того мне дай металла,
- Что в земле лежит!»
«Из моих печалей скромных…»
- Из моих печалей скромных,
- Не пышны, не высоки,
- Вы, непрошены, растете,
- Песен пестрые цветки.
- Ты в спокойную минуту
- На любой взгляни цветок…
- Посмотри — в нем много правды!
- Он без слез взрасти не мог.
- В этой песне — час страданий,
- В этой — долгой ночи страх,
- В этих — месяцы и годы…
- Все откликнулось в стихах!
- Горе сердца — дар небесный,
- И цветы его пышней
- И куда, куда душистей
- Всех цветов оранжерей.
«Воды немного, несколько солей…»
- Воды немного, несколько солей,
- Снабженных слабою, животной теплотою,
- Зовется издавна и попросту слезою…
- Но разве в том определенье ей?
- А тихий вздох людской? То — груди
- содроганье,
- Освобожденье углекислоты?!.
- Определения, мутящие сознанье
- И полные обидной пустоты!
«Я помню, помню прошлый год…»
- Я помню, помню прошлый год!
- Чуть вечер спустится, бывало,
- Свирель чудесная звучала,
- Закат пылавший провожала,
- Встречала розовый восход.
- Короткой ночи текст любовный
- Ей вдохновением служил;
- Он так ласкал, он так пленил,
- Он так мне близок, близок был —
- Совсем простой, немногословный.
- Свирель замолкшая, где ты?
- Где ты, певец мой безымянный,
- Быть может, неба гость желанный,
- Печальный здесь, а там избранный
- Жилец небесной высоты?
- Тебе не надобно свирели!
- И что тебе, счастливец, в ней,
- Когда, вне зорь и вне ночей,
- Ты понял смысл иных речей
- И мировые слышишь трели…
«Во сне мучительном я долго так бродил…»
- Во сне мучительном я долго так бродил,
- Кого-то я искал, чего-то добивался;
- Я переплыл моря, пустыни посетил,
- В скалах карабкался, на торжищах скитался…
- И стал пред дверью я открытою… За ней
- Какой-то мягкий свет струился издалека;
- От створов падали столбы больших теней;
- Ступени вверх вели, и, кажется, высоко!
- Но что за дверью там, вперед как ни смотри —
- Не видишь… А за мной — земного мира тени…
- Мне голос слышался… Он говорил: «Умри!
- И можешь ты тогда подняться на ступени!..»
- И смело я пошел… И начал замирать…
- Ослепли, чуть вошел я в полный свет, зеницы,
- Я иначе прозрел… Как? Рад бы передать,
- Но нет пригодных струн и нет такой цевницы!..
«Кому же хочется в потомство перейти…»
- Кому же хочется в потомство перейти
- В обличьи старика! Следами разрушений
- Помечены в лице особые пути
- Излишеств и нужды, довольства и лишений.
- Я стар, я некрасив… Да, да! Но, боже мой,
- Ведь это же не я!.. Нет, в облике особом,
- Не сокрушаемом ни временем, ни гробом,
- Который некогда я признавал за свой,
- Хотелось бы мне жить на памяти людской!
- И кто ж бы не хотел? Особыми чертами
- Мы обрисуемся на множество ладов —
- В рассказах тех детей, что будут стариками,
- В записках, в очерках, за длинный ряд годов.
- И ты, красавица, не названная мною,—
- Я много, много раз писал твои черты,—
- Когда последний час ударит над землею,
- С умерших сдвинутся и плиты, и кресты, —
- Ты, как и я, проявишься нежданно,
- Но не старухою, а на заре годов…
- Нелепым было бы и бесконечно странно —
- Селить в загробный мир старух и стариков.
«Как в рубинах ярких — вкруг кусты малины…»
- Как в рубинах ярких — вкруг кусты малины;
- Лист смородин черных весь благоухает;
- В теплом блеске солнца с бархатной низины
- Молодежи говор звучно долетает.
- Почему-то — право, я совсем не знаю —
- Сцену вдруг из Гете вижу пред глазами!
- Праздник, по веселью в людях, замечаю!
- Молодежь гуляет… в парочках… толпами…
- В юности счастливой смех причин не ищет…
- Кончена обедня, церкви дверь закрыта,—
- Вижу, ясного вижу: черный пудель рыщет…
- Это — Мефистофель? Где же Маргарита?
- Юность золотая, если бы ты знала,
- Что невозвратимо волшебство минуты,
- Что в твоем грядущем радостей так мало,
- Что вконец осилят долгой жизни путы,—
- Ты была б спокойней… Можно ль так смеяться,
- Возбуждая зависть старших поколений!
- Берегла б ты силы, — очень пригодятся,
- Чуть настанут годы правды и сравнений…
«Ты любишь его всей душою…»
- Ты любишь его всей душою,
- И вам так легко, так светло…
- Зачем же упрямством порою
- Свое ты туманишь чело?
- Зачем беспричинно, всечасно
- Ты радости портишь сама
- И доброе сердце напрасно
- Смущаешь злорадством ума?
- Довольствуйся тем, что возможно!
- Поверь: вам довольно всего,
- Чтоб, тихо живя, нетревожно,
- Не ждать, не желать ничего…
«Нет, верба, ты опоздала…»
- Нет, верба, ты опоздала,
- Только к марту цвет дала,—
- Знай, моя душа сызмала
- Впечатлительней была!
- Где же с ней идти в сравненье!
- Не спросясь календаря,
- Я весны возникновенье
- Ясно слышу с января!
- День подрос и стал длиннее…
- Лед скололи в кабаны…
- Снег глубок, но стал рыхлее…
- Плачут крыши с вышины…
- Пишут к праздникам награды…
- Нет, верба, поверь мне, нет;
- Вешним дням мы раньше рады,
- Чем пускаешь ты свой цвет!
«Помню: как-то раз мне снился…»
- Помню: как-то раз мне снился
- Генрих Гейне на балу;
- Разливалося веселье
- По всему его челу…
- Говорил он даме: «Дама,
- Я прошу на польку вас!
- Бал блестящ! Но вы так бледны,
- Взгляд ваш будто бы погас!
- Ах, простите! — я припомнил:
- Двадцать лет, как вы мертвы!
- Обращусь к соседке вашей:
- Вальс со мной идете ль вы?
- Боже мой! И тут ошибка!
- Десять лет тому назад,
- Помню, вас мы хоронили;
- Устарел на вас наряд.
- Ну, так к третьей… На мазурку!—
- Ясно вам: кто я такой?»
- — «Как же, вы — вы Генрих Гейне:
- Вы скончались вслед за мной…»
- И неслись они по зале…
- Шумен, весел был салон…
- Как, однако, милы пляски
- Перешедших Рубикон!..
«Могучей силою богаты…»
- Могучей силою богаты
- За долгий, тяжкий зимний срок,
- Набухли почки, красноваты,
- И зарумянился лесок.
- А на горах заметны всходы,
- Покровы травок молодых,
- И в них — красивые разводы
- Веснянок нежно-голубых.
- Плыву на лодке. Разбиваю
- Веслом остатки рыхлых льдов,
- И к ним я злобу ощущаю —
- К следам подтаявших оков.
- И льдины бьются и ныряют,
- Мешают веслам, в дно стучат;
- Подводный хор! Они пугают,
- Остановить меня хотят!
- А я весь — блеск! Я весь — спокоен…
- Но одинок как будто я…
- Олин я в поле — и не воин
- Мне нужно песню соловья!
«Порою между нас пророки возникают…»
- Порою между нас пророки возникают,
- Совсем, совсем не так, как думаете вы,
- Их в этот мир вещать не степи посылают,
- Сиянье не блестит с избранной головы.
- Нет в наши дни у нас пророков по призванью,
- Им каждый может быть, — пустыня ни при чем;
- Вдруг замечается — в противность ожиданью —
- Огонь, светящийся на том или другом.
- Ничтожнейший из нас в минуту ту иль в эту
- Пророком может быть; случайно он постиг
- Большую истину, и он вещает свету…
- Знать, огненный к нему с небес сошел язык…
- И скажет он свое, и быстро замолкает,
- И, бедный, может быть, всю жизнь свою прождет:
- Вот-вот сойдет язык, вновь пламя заиграет…
- И, в ожидании, он, чающий, умрет…
«Велик запас событий разных…»
- Велик запас событий разных
- И в настоящем и в былом;
- Историк в летописях связных
- Живописует их пером.
- Не меньше их необозримы
- Природы дивные черты,
- Они поэтом уловимы
- При свете творческой мечты.
- Но больше, больше без сравненья,
- Пестрее тех, живей других
- Людского духа воплощенья
- И бытии сердец людских.
- Они — причина всех событий,
- Они — природы мысль и взгляд,
- В них ткань судеб — с основой нитей
- Гнилых и ветхих зауряд…
«Раз один из фараонов…»
- Раз один из фараонов
- Скромный дом мой посетил;
- Он, входя, косяк у двери
- Длинным схентом зацепил.
- Бесподобная фигура!
- Весь величественно-груб,
- Поражал он ярким цветом
- Красной краски страстных губ.
- Хрустнул стул, чуть он уселся;
- Разговор у нас пошел
- На различные предметы:
- Как он с Гиксом войны вел,
- Как он взыскан был богами,
- Как он миловал, казнил,
- Как плотинами хотел он
- Укротить священный Нил,
- Как любил он страстно женщин…
- Чтоб свободней говорить,
- Попросил меня он двери
- Поплотнее затворить.
- И пошел он, и пошел он…
- Ощущаю в сердце страх
- Повторять вс то, что слышал
- При затворенных дверях.
- Удивительное сходство
- С нами… Та же все канва:
- Из времен «Декамерона»
- И деянья, и слова!
«В древней Греции бывали…»
- В древней Греции бывали
- Состязанья красоты;
- Старики в них заседали,
- Старики — как я да ты.
- Дочь твоя — прямое диво,
- Проблеск розовой зари;
- Все в ней правда, все красиво…
- Только — ей не говори!..
- Запах мирры благовонной,
- Сладкий шепот тишины,
- Лепет струйки полусонной
- В освещении луны;
- Голос арфы, трель свирели,
- Шyм порханья мотыльков
- Иль во дни святой недели
- Дальний звон колоколов…
- Вот те тонкие основы,
- На которых, может быть,
- Можно было б ткать покровы —
- Красоту ее прикрыть.
«Совсем примерная семья…»
- Совсем примерная семья!
- Порядок, мир… Чем не отрада?
- Но отчего вдруг вспомнил я
- Страничку из судеб Царьграда:
- По лику мертвого царя
- Гуляют кистью богомазы,
- И сурик, на щеках горя,
- Румянит крупные алмазы;
- Наведена улыбка губ,
- Заштукатурены морщины,
- А все же это — только труп
- И лицевая часть картины!
«Как ты чиста в покое ясном…»
- Как ты чиста в покое ясном,
- В тебе понятья даже нет
- О лживом, злобном или страстном,
- Чем так тревожен белый свет!
- Как ты глупа! Какой равниной
- Раскинут мир души твоей,
- На ней вершинки — ни единой,
- И нет ни звуков, ни теней…
«Вы побелели, кладбища граниты…»
- Вы побелели, кладбища граниты;
- Ночная оттепель теплом дохнула в вас;
- Как пудрой белою, вы инеем покрыты
- И белым мрамором глядите в этот час.
- Другая пудра и другие силы
- Под мрамор красят кудри на челе…
- Уж не признать ли теплыми могилы
- В сравяеньи с жизнью в холоде и мгле?
«Какое дело им до горя моего…»
- Какое дело им до горя моего?
- Свои у них, свои томленья и печали!
- И что им до меня и что им до него?..
- Они, поверьте мне, и без того устали.
- А что за дело мне до всех печалей их?
- Пускай им тяжело, томительно и больно…
- Менять гpyз одного на груз десятерых,
- Конечно, не расчет, хотя и сердобольно.
«По берегам реки холодной…»
- По берегам реки холодной —
- Ей скоро на зиму застыть —
- В глубоких сумерках наносных
- Тончайших льдин не отличить.
- Вдруг — снег. Мгновенно забелела
- Стремнина там, где лед стоял,
- И белым кружевом по черни
- Снег берега разрисовал.
- Не так ли в людях? Сердцем добрым
- Они как будто хороши…
- Вдруг случай — и мгновенно глянет
- Весь грустный траур их души…
«Какая ночь убийственная, злая…»
- Какая ночь убийственная, злая!
- Бушует ветер, в окна град стучит;
- И тьма вокруг надвинулась такая,
- Что в ней фонарь едва-едва блестит.
- А ночь порой красотами богата!
- Да, где-нибудь нет вовсе темноты,
- Есть блеск луны, есть прелести заката
- И полный ход всем чаяньям мечты.
- Тьма — не везде. Здесь чья-то злая чара!
- Ее согнать, поверь, под силу мне:
- Готовы струны, ждет моя гитара,
- Я петь начну о звездах, о луне.
- Они всплывут. Мы озаримся ими —
- Чем гуще тьма, тем будет песнь ясней,
- И в град, и в вихрь раскатами живыми
- Зальется в песне вешний соловей.
«Ты тут жила! Зимы холодной…»
- Ты тут жила! Зимы холодной
- Покров блистает серебром;
- Калитка, ставшая свободной,
- Стучит изломанным замком.
- Я стар! Но разве я мечтами
- О том, как здесь встречались мы,
- Не в силах сам убрать цветами
- Весь этот снег глухой зимы?
- И разве в старости печальной
- Всему прошедшему не жить?
- И ни единой музыкальной,
- Хорошей думы не сложить?
- О нет! Мечта полна избытка
- Воспоминаний чувств былых…
- Вот, вижу, лето! Вот калитка
- На петлях звякает своих.
- Июньской ночи стрекотанье
- И плеск волны у берегов…
- И голос твой… и обожанье,—
- И нет зимы… и нет снегов!
«Как робки вы и как ничтожны…»
- Как робки вы и как ничтожны,—
- Ни воли нет, ни силы нет…
- Не применить ли к вам, на случай,
- Сельскохозяйственный совет?
- Любой, любой хозяин знает:
- Чтобы траве пышней расти,
- Ее скосить необходимо
- И, просушив, в стога свезти…
«Было время, в оны годы…»
- Было время, в оны годы,
- К этим тихим берегам
- Приплывали финикийцы,
- Пробираясь к янтарям.
- Янтари в песках лежали
- Что янтарь — смола одна,
- Финикийцы и не знали;
- Эта мудрость нам дана!
- И теперь порой, гуляя
- Краем моря, я смотрю:
- Не случится ль мне, по счастью,
- Подобраться к янтарю.
- Говорит мне как-то море:
- «Не трудись напрасно, друг!
- Если ты янтарь отыщешь,—
- Обратишь его в мундштук.
- Он от горя потускнеет…
- То ли было, например,
- Попадать на грудь, на плечи
- Древнегреческих гетер!..
- Отыщи ты мне гетеру,
- А курить ты перестань,
- И тогда тебе большую
- Янтарем внесу я дань».
- С той поры хожу по взморью,
- Финикийцем жажду быть,
- Жду мифической гетеры,
- Но — не в силах не курить…
«На сценах царские палаты…»
- На сценах царские палаты
- Вдруг превращают в лес и дол;
- Часть тащат кверху за канаты,
- Другую тянут вниз, под пол.
- Весной так точно льдины тают:
- Отчасти их луч солнца пьет,
- Отчасти вглубь земли сбегают,
- Шумя ручьями теплых вод!
- Знать, с нас пример берет природа:
- Чтоб изменить черты лица
- И поюнеть к цветенью года —
- Весну торопит в два конца…
«Эта злая буря пронеслась красиво…»
- Эта злая буря пронеслась красиво —
- Налетела быстро, быстро и пропала;
- Ясный день до бури, ясный — вслед за не
- Будто этой бури вовсе не бывало.
- Но она промчалась далеко недаром:
- Умертвила сосну многовековую,
- Повалила наземь, обнажила корни…
- Плачу я над нею, глубоко тоскую!
- Ну, так усыхайте, девственные корнями!
- Нет, не пережить вам, корни, обнаженья!
- Ты, хвоя, рассыпься пожелтелым прахом,—
- Ты ведь не осилишь злого приниженья!
- Плачь, душа, плачь горько по сосне убитой!
- Лейтесь, лейтесь, слезы, молчаливо-дружно…
- Это — над собою сам хозяин плачет…
- Говорят, что бури этой было нужно!..
«Лес густой; за лесом — праздник…»
- Лес густой; за лесом — праздник
- Здешних местных поселян:
- Клики, гул, обрывки речи,
- Тучи пыли — что туман.
- Видно издали — мелькают
- Люди… Не понять бы нам,
- Если бы не знать причины:
- Пляска или драка там?
- Те же самые сомненья
- Были б в мыслях рождены,
- Если б издали, случайно
- Глянуть в жизнь со стороны.
- Праздник жизни, бойня жизни,
- Клики, говор и туман…
- Непонятное верченье
- Краткосрочных поселян.
«Славный снег! Какая роскошь…»
- Славный снег! Какая роскошь!..
- Все, что осень обожгла,
- Обломала, сокрушила,
- Ткань густая облегла.
- Эти светлые покровы
- Шиты в мерку, в самый раз,
- И чаруют белизною
- К серой мгле привыкший глаз.
- Неспокойный, резкий ветер,
- Он — закройщик и портной —
- Срезал вс, что было лишним,
- Свеял на землю долой…
- Крепко, плотно сшил морозом,
- Искр навеял без числа…
- Платье было б без износа,
- Если б не было тепла,
- Если б оттепель порою,
- Разрыхляя ткань снегов,
- Как назло, водою талой
- Не распарывала швов…
«Тьма непроглядна. Море близко…»
- Тьма непроглядна. Море близко,—
- Молчит… Такая тишина,
- Что комаров полночных песня —
- И та мне явственно слышна…
- Другая ночь, и то же море
- Нещадно бьет вдоль берегов;
- И тьма полна таких стенаний,
- Что я своих не слышу слов.
- А я все тот же!.. Не завишу
- От этих шуток бытия,—
- Меня влечет, стезей особой,
- Совсем особая ладья.
- Ей все равно: что тишь, что буря…
- Друг! Полюбуйся той ладьей,
- Прочти названье: «Bcё проходит!»
- Ладьи не купишь, — сам построй!
«Мой стих — он не лишен значенья…»
- Мой стих — он не лишен значенья:
- Те люди, что теперь живут,
- Себе родные отраженья
- Увидят в нем, когда прочтут.
- Да, в этих очерках правдивых
- Не скрыто мною ничего!
- Черты в них — больше некрасивых,
- А краски — серых большинство!
- Но если мы бесцветны стали, —
- В одном нельзя нам отказать:
- Мы раздробленные скрижали
- Хоть иногда не прочь читать!
- Как бы ауканье лесное
- Иль эха чуткого ответ,
- Порой доходит к нам былое…
- Дойдет ли к внукам? Да иль нет?
«Кто утомлен, тому природа…»
- Кто утомлен, тому природа —
- Великий друг, по сердцу брат,
- В ней что-нибудь всегда найдется
- Душе звучащее под лад.
- Глядишь на рощу: в колыханьи
- Она шумит своей листвой,
- И, мнится, будто против воли
- Ты колыханью рощи — свой!
- Зажглись ли в небе хороводы
- И блещут звезды в вышине,
- Глядишь на них — они двоятся
- И ходят также и во мне…
«Как вы мне любы, полевые…»
- Как вы мне любы, полевые
- Глубокой осени цветы!
- Несвоевременные грезы,
- Не в срок возникшие мечты!..
- Вы опоздали в жизнь явиться;
- Вас жгут морозы на заре;
- Вам в мае надобно родиться,
- А вы родились в октябре…
- Ответ их: «Мы не виноваты!
- Нас не хотели опросить,
- Но мы надеждою богаты:
- К зиме не будут нас косить!»
«Не может юноша, увидев…»
- Не может юноша, увидев
- Тебя, не млеть перед тобой:
- Ты так волшебна, так чаруешь
- Средневековой красотой!
- И мнится мне: ты — шателенка;
- По замку арфы вкруг звучат,
- К тебе в плюмажах и беретах
- С поклоном рыцари спешат.
- И я в раздумьи: как бы это
- И мне, с лоснящимся челом,
- В числе пажей и кавалеров
- Явиться в обществе твоем?
- И я решил: стать звездочетом,
- Одеться в бархат — тьмы темней,
- На колпаке остроконечном
- Нашить драконов, сов и змей;
- Тогда к тебе для гороскопа,—
- Чтоб остеречь от зол и бел,—
- В полночный час в опочивальню
- Я буду призван на совет.
- Тогда под кровом ночи звездной,
- Тебе толкуя зодиак,
- Я буду счастлив, счастлив… Только
- Боюсь, чтоб не слетел колпак!
«Не знал я, что разлад с тобою…»
- Не знал я, что разлад с тобою,
- Всю жизнь разбивший пополам,
- Дохнет нежданной теплотою
- Навстречу поздним сединам.
- Да!.. Я из этого разлада
- Познал, что значит тишина, —
- Как велика ее отрада
- Для тех, кому она дана…
- Когда б не это, — без сомненья,
- Я, даже и на склоне дней,
- Не оценил бы единенья
- И счастья у чужих людей.
- Теперь я чувства те лелею,
- Люблю, как ландыш — близость мхов,
- Как любит бабочка лилею —
- Заметней всех других цветов.
«Здесь роща, помню я, стояла…»
- Здесь роща, помню я, стояла,
- Бежал ручей, — он отведен;
- Овраг, сырой дремоты полный,
- Весь в тайнобрачных — оголен
- Огнями солнца; и пески
- Спаивает ветер в завитки!
- Где вы, минуты вдохновенья?
- Бывала вами жизнь полна,
- И по мечтам моим счастливым
- Шла лучезарная волна…
- Все это с рощей заодно
- Куда-то вдаль унесено!..
- Воскресни, мир былых мечтаний!
- Воскресни, жизнь былых годов!
- Ты заблести, ручей, волнами
- Вдоль оживленных берегов…
- Мир тайнобрачных, вновь покрой
- Меня волшебною дремой!
«Серебряный сумрак спустился…»
- Серебряный сумрак спустился,
- И сходит на землю покой;
- Мне слышно движение лодки,
- Удары весла за горой…
- Пловец, мне совсем неизвестный,
- От сердца скажу: добрый путь!
- На труд ли плывешь ты, на радость,
- На горе ли, — счастливым будь!
- Я так преисполнен покоя,
- Я так им богат, что возьми
- Хоть часть, — мне достанет делиться
- Со всеми, со всеми людьми.
«Какая засуха!.. От зноя…»
- Какая засуха!.. От зноя
- К земле все травы прилегли…
- Не подалась ли ось земная,
- И мы под тропик подошли?
- Природа-мать — лицеприятна;
- Ведь, по рассказам, не слыхать,
- Чтобы в Caxape или в Коби
- Могли вдруг льдины нарастать?
- А здесь, на севере, Сахара!
- Край неба солнце обожгло;
- И даже море, обезумев,
- Совсем далеко вдаль ушло…
«Порой, в октябрьское ненастье…»
- Порой, в октябрьское ненастье,
- Вдруг загорится солнца луч,
- Но тотчас быстро погасает,—
- Туман так вязок, так тягуч.
- И говорит земля туману:
- «Не обижай моих красот!
- Я так устала жарким летом,
- В моих красотах недочет.
- Я так бессильна, так помята,
- Глаза сиянья лишены,
- Поблекли губы, косы сбиты,
- А плечи худы и бледны.
- Закрой меня! Но день настанет,
- Зимой успею отдохнуть,
- Поверь мне, я сама раскрою
- Свою окрепнувшую грудь!»
- Сказала, и, закрывши очи,
- Земля слабеющей рукой
- Спешит, как пологом, туманом
- Прикрыть усталый облик свой.
«О, неужели же на самом деле правы…»
- О, неужели же на самом деле правы
- Глашатаи добра, красот и тишины,
- Что так испорчены и помыслы, и нравы,
- Что надобно желать всех ужасов войны?
- Что дальше нет путей, что снова проступает
- Вся дикость прежняя, что, не спросясь, сплеча,
- Работу тихую мышленья прерывает
- И неожиданный, и злой удар бича…
- Что воздух жизни затхл, что ржавчина и плесень
- Так в людях глубоки и так тлетворна гниль,
- Что нужны: пушек рев, разгул солдатских песен,
- Полей встревоженных мерцающая пыль…
- Людская кровь нужна! И стон, и бред больницы,
- И сироты в семьях, и скорби матерей,
- Чтоб чистую слезу вновь вызвать на ресницы
- Не вразумляемых другим путем людей,—
- Чтоб этим их поднять, и жизни цель поставить
- И дать задачу им по силам, по плечу,
- Чтоб добрый пастырь мог прийти и мирно править
- И на торгующих не прибегать к бичу…
«Что тут писано, писал совсем не я…»
- Что тут писано, писал совсем не я,—
- Оставляла за собою жизнь моя;
- Это — куколки от бабочек былых,
- След заметный превращений временных.
- А души моей — что бабочки искать!
- Хорошо теперь ей где-нибудь порхать,
- Никогда ее, нигде не обрести,
- Потому что в ней, беспутной, нет пути…
