I. Блуждания
«Теперь я мертв. Я стал строками книги…»
- Теперь я мертв. Я стал строками книги
- В твоих руках…
- И сняты с плеч твоих любви вериги,
- Но жгуч мой прах…
- Меня отныне можно в час тревоги
- Перелистать,
- Но сохранят всегда твои дороги
- Мою печать.
- Похоронил я сам себя в гробницы
- Стихов моих,
- Но вслушайся – ты слышишь пенье птицы?
- Он жив – мой стих!
- Не отходи смущенной Магдалиной –
- Мой гроб не пуст…
- Коснись единый раз, на миг единый
- Устами уст.
‹19 марта 1910 Коктебель›«Судьба замедлила сурово…»
- Судьба замедлила сурово
- На росстани лесных дорог…
- Я ждал и отойти не мог,
- Я шел и возвращался снова…
- Смирясь, я всё ж не принимал
- Забвенья холод неминучий
- И вместе с пылью пепел жгучий
- Любви сгоревшей собирал…
- И с болью помнил профиль бледный,
- Улыбку древних змийных губ, –
- Так сохраняет горный дуб
- До новых почек лист свой медный.
‹Февраль 1910 Коктебель›«Себя покорно предавая сжечь…»
- Себя покорно предавая сжечь,
- Ты в скорбный дол сошла с высот слепою.
- Нам темной было суждено судьбою
- С тобою на престол мучений лечь.
- Напрасно обоюдоострый меч,
- Смиряя плоть, мы клали меж собою:
- Вкусив от мук, пылали мы борьбою
- И гасли мы, как пламя пчельных свеч…
- Невольник жизни дольней – богомольно
- Целую край одежд твоих. Мне больно
- С тобой гореть, еще больней – уйти.
- Не мне и не тебе елей разлуки
- Излечит раны страстного пути:
- Минутна боль – бессмертна жажда муки!
‹20 марта 1910›«С тех пор как тяжкий жернов слепой судьбы…»
- С тех пор как тяжкий жернов слепой судьбы
- Смолол незрелый колос твоей любви,
- Познала ты тоску слепых дней,
- Горечь расцвета и сладость смерти.
- Стыдом и страстью в детстве ты крещена,
- Для жгучей пытки избрана ты судьбой
- И в чресла уголь мой тебе вжег
- Неутолимую жажду жизни…
- Не вольной волей ты подошла ко мне
- И обнажила тайны ночной души,
- И боль моя твою сожгла боль:
- Пламя двойное сплелось, как змеи.
- Когда глубокой ночью я в первый раз
- Поверил правде пристальных глаз твоих
- И прочитал изгиб твоих губ –
- Древние двери в душе раскрылись.
- И не на счастье нас обручил рассвет,
- И не на радость в жизнь я призвал тебя,
- И впредь раздельных нам путей нет:
- Два осужденных с единой цепью.
‹Март 1910›«Пурпурный лист на дне бассейна…»
- Пурпурный лист на дне бассейна
- Сквозит в воде, и день погас…
- Я полюбил благоговейно
- Текучий мрак печальных глаз.
- Твоя душа таит печали
- Пурпурных снов и горьких лет.
- Ты отошла в глухие дали, –
- Мне не идти тебе вослед.
- Не преступлю и не нарушу,
- Не разомкну условный круг.
- К земным огням слепую душу
- Не изведу для новых мук.
- Мне не дано понять, измерить
- Твоей тоски, но не предам –
- И буду ждать, и буду верить
- Тобой не сказанным словам.
‹26 января 1910 Петербург›«В неверный час тебя я встретил…»
- В неверный час тебя я встретил,
- И избежать тебя не мог –
- Нас рок одним клеймом отметил,
- Одной погибели обрек.
- И, не противясь древней силе,
- Что нас к одной тоске влекла,
- Покорно обнажив тела,
- Обряд любви мы совершили.
- Не верил в чудо смерти жрец.
- И жертва тайны не страшилась,
- И в кровь вино не претворилось
- Во тьме кощунственных сердец.
‹1910›«Раскрыв ладонь, плечо склонила…»
- Раскрыв ладонь, плечо склонила…
- Я не видал еще лица,
- Но я уж знал, какая сила
- В чертах Венерина кольца…
- И раздвоенье линий воли
- Сказало мне, что ты, как я,
- Что мы в кольце одной неволи
- В двойном потоке бытия.
- И если суждены нам встречи…
- (Быть может, топоты погонь),
- Я полюблю не взгляд, не речи,
- А только бледную ладонь.
‹3 декабря 1910 Москва›«Обманите меня… Но совсем, навсегда…»
- Обманите меня… но совсем, навсегда…
- Чтоб не думать, зачем, чтоб не помнить, когда…
- Чтоб поверить обману свободно, без дум,
- Чтоб за кем-то идти, в темноте, наобум…
- И не знать, кто пришел, кто глаза завязал,
- Кто ведет лабиринтом неведомых зал,
- Чье дыханье порою горит на щеке,
- Кто сжимает мне руку так крепко в руке…
- А очнувшись, увидеть лишь ночь да туман…
- Обманите и сами поверьте в обман.
‹1911›«Мой пыльный пурпур был в лоскутьях…»
- Мой пыльный пурпур был в лоскутьях,
- Мой дух горел: я ждал вестей,
- Я жил на людных перепутьях,
- В толпе базарных площадей.
- Я подходил к тому, кто плакал,
- Кто ждал, как я… Поэт, оракул –
- Я толковал чужие сны…
- И в бледных бороздах ладоней
- Читал о тайнах глубины
- И муках длительных агоний.
- Но не чужую, а свою
- Судьбу читал я в снах бездомных
- И жадно пил из токов темных,
- Не причащаясь бытию.
- И средь ладоней неисчетных
- Не находил еще такой,
- Узор которой в знаках четных
- С моей бы совпадал рукой.
‹8 февраля 1913 Москва›«Я к нагорьям держу свой путь…»
- Я к нагорьям держу свой путь,
- По полынным лугам, по скату,
- Чтоб с холма лицо обернуть
- К пламенеющему закату.
- Жемчугами расшит покров
- И венец лучей над горами –
- Точно вынос Святых Даров
- Совершается в темном храме.
- Вижу к небу в лиловой мгле
- Возносящиеся ступени…
- Кто-то сладко прильнул к земле
- И целует мои колени.
- Чую сердца прерывный звук
- И во влажном степей дыханьи
- Жарких губ и знакомых рук
- Замирающие касанья.
- Я ли в зорях венчанный царь?
- Я ли долу припал в бессильи?
- Осеняют земной алтарь
- Огневеющие воскрылья…
‹9 июля 1913 Коктебель›«„К тебе я пришел через воды…“
- «К тебе я пришел через воды, –
- Пернатый, гудящий в стремленьи».
- – Не жившим не надо свободы…
- «Рассек я змеиные звенья,
- Порвал паутинные сети…»
- – Что в жизни нежнее плененья?
- «Скорее, мы будем как дети
- Кружиться, цветы заплетая…»
- – Мне, смертной, нет места на свете…
- «Затихла зеркальность морская…
- Вечерние лебеди ясны,
- Кренится бадья золотая…»
- – Как наручни смерти прекрасны!
‹Февраль 1915 Париж›«Я глазами в глаза вникал…»
- Я глазами в глаза вникал,
- Но встречал не иные взгляды,
- А двоящиеся анфилады
- Повторяющихся зеркал.
- Я стремился чертой и словом
- Закрепить преходящий миг…
- Но мгновенно плененный лик
- Угасает, чтоб вспыхнуть новым.
- Я боялся, – узнав, – забыть…
- Но в стремлении нет забвенья.
- Чтобы вечно сгорать и быть –
- Надо рвать без печали звенья.
- Я пленен в переливных снах,
- В завивающихся круженьях,
- Раздробившийся в отраженьях,
- Потерявшийся в зеркалах.
‹7 февраля 1915 Париж›«Я быть устал среди людей…»
- Я быть устал среди людей,
- Мне слышать стало нестерпимо
- Прохожих свист и смех детей…
- И я спешу, смущаясь, мимо,
- Не подымая головы,
- Как будто не привыкло ухо
- К враждебным ропотам молвы,
- Растущим за спиною, глухо;
- Как будто грязи едкой вкус
- И камня подлого укус
- Мне не привычны, не знакомы…
- Но чувствовать еще больней
- Любви незримые надломы
- И медленный отлив друзей,
- Когда, нездешним сном томима,
- Дичась, безлюднеет душа
- И замирает, не дыша,
- Клубами жертвенного дыма.
‹8 июля 1913›«Как некий юноша, в скитаньях без возврата…»
- Как некий юноша, в скитаньях без возврата
- Иду из края в край и от костра к костру…
- Я в каждой девушке предчувствую сестру
- И между юношей ищу напрасно брата;
- Щемящей радостью душа моя объята;
- Я верю в жизнь и в сон, и в правду, и в игру,
- И знаю, что приду к отцовскому шатру,
- Где ждут меня мои и где я жил когда-то.
- Бездомный долгий путь назначен мне судьбой.
- Пускай другим он чужд… я не зову с собой,
- Я странник и поэт, мечтатель и прохожий.
- Любимое – со мной. Минувшего не жаль.
- А ты, кто за плечом, – со мною тайно схожий,
- Несбыточной мечтой сильнее жги и жаль!
‹7 февраля 1913 Коктебель›«Ступни горят, в пыли дорог душа…»
- Ступни горят, в пыли дорог душа…
- Скажи: где путь к невидимому граду?
- – Остановись. Войди в мою ограду
- И отдохни.
- И слушай, не дыша,
- Как ключ журчит, как шелестят вершины
- Осокорей, звенят в воде кувшины…
- Учись внимать молчанию садов,
- Дыханью трав и запаху цветов.
‹Январь 1910›«И было так, как будто жизни звенья…»
- И было так, как будто жизни звенья
- Уж были порваны… успокоенье
- Глубокое… и медленный отлив
- Всех дум, всех сил… Я сознавал, что жив,
- Лишь по дыханью трав и повилики.
- Восход луны встречали чаек клики…
- А я тонул в холодном лунном сне,
- В мерцающей лучистой глубине,
- И на меня из влажной бездны плыли
- Дожди комет, потоки звездной пыли…
‹5 июля 1913›«Я, полуднем объятый…»
- Я, полуднем объятый,
- Точно крепким вином,
- Пахну солнцем и мятой,
- И звериным руном.
- Плоть моя осмуглела,
- Стан мой крепок и туг,
- Потом горького тела
- Влажны мускулы рук.
- В медно-красной пустыне
- Не тревожь мои сны –
- Мне враждебны рабыни
- Смертно-влажной Луны.
- Запах лилий и гнили
- И стоячей воды,
- Дух вербены, ванили
- И глухой лебеды.
‹10 апреля 1910 Коктебель›«Дети солнечно-рыжего меда…»
- Дети солнечно-рыжего меда
- И коричнево-красной земли –
- Мы сквозь плоть в темноте проросли,
- И огню наша сродна природа.
- В звездном улье века и века
- Мы, как пчелы у чресл Афродиты,
- Вьемся, солнечной пылью повиты,
- Над огнем золотого цветка.
‹Январь 1910›Надписи
1
- Еще не отжиты связавшие нас годы,
- Еще не пройдены сплетения путей…
- Вдвоем, руслом одним, не смешивая воды,
- Любовь и ненависть текут в душе моей.
2
- В горькой купели земли крещены мы огнем и тоской,
- Пепел сожженной любви тлеет в кадильнице дня.
3
- Вместе в один водоем поглядим ли мы осенью поздней, –
- Сблизятся две головы – три отразятся в воде.
‹1910›«Я верен темному завету:…»
- Я верен темному завету:
- «Быть всей душой в борьбе!»
- Но змий,
- Что в нас посеял волю к свету,
- Велев любить, сказал: «Убий».
- Я не боюсь земной печали:
- Велишь убить, – любя, убью.
- Кто раз упал в твои спирали –
- Тем нет путей к небытию.
- Я весь – внимающее ухо.
- Я весь – застывший полдень дня.
- Неистощимо семя духа,
- И плоть моя – росток огня:
- Пусть капля жизни в море канет –
- Нерастворимо в смерти «Я»,
- Не соблазнится плоть моя,
- Личина трупа не обманет,
- И не иссякнет бытие
- Ни для меня, ни для другого:
- Я был, я есмь, я буду снова!
- Предвечно странствие мое.
‹11 июля 1910 Коктебель›«Замер дух – стыдливый и суровый…»
- Замер дух – стыдливый и суровый,
- Знаньем новой истины объят…
- Стал я ближе плоти, больше людям брат.
- Я познал сегодня ночью новый
- Грех… И строже стала тишина –
- Тишина души в провалах сна…
- Чрез желанье, слабость и склоненье,
- Чрез приятие земных вериг –
- Я к земле доверчивей приник.
- Есть в грехе великое смиренье:
- Гордый дух да не осудит плоть!
- Через грех взыскует тварь Господь.
‹18(5) января 1912 Париж›Пещера
- Сперва мы спим в пурпуровой Пещере,
- Наш прежний лик глубоко затая:
- Для духов в тесноту земного бытия
- Иные не открыты двери.
- Потом живем… Минуя райский сад,
- Спешим познать всю безысходность плоти:
- В замок влагая ключ, слепые, в смертном поте,
- С тоской стучимся мы назад…
- О, для чего с такою жадной грустью
- Мы в спазмах тел палящих ищем нег,
- Устами льнем к устам и припадаем к устью
- Из вечности текущих рек?
- Нам путь закрыт к предутренней Пещере:
- Сквозь плоть нет выхода – есть только вход.
- А кто-то за стеной волнуется и ждет…
- Ему мы открываем двери.
- Не мы, а он возжаждал видеть твердь!
- И наша страсть – полет его рожденья…
- Того, кто в ласках тел не ведал утоленья,
- Освобождает только смерть!
‹12–13 сентября (30–31 августа) 1915Биарриц›Материнство
- Мрак… Матерь… Смерть… Созвучное единство…
- Здесь рокот внутренних пещер…
- Там свист серпа в разрывах материнства:
- Из мрака – смерч, гуденье дремных сфер.
- Из всех узлов и вязей жизни – узел
- Сыновности и материнства – он
- Теснее всех и туже напряжен,
- Дверь к бытию Водитель жизни сузил.
- Я узами твоих кровей томим,
- А ты, о мать, – найду ль для чувства слово?
- Ты каждый день меня рождаешь снова
- И мучима рождением моим.
- Кто нас связал и бросил в мир слепыми?
- Какие судьбы нами расплелись?
- Как неотступно требуешь ты: «Имя
- Свое скажи мне! Кто ты? Назовись».
- Не помню имени, но знай, не весь я
- Рожден тобой, и есть иная часть,
- И судеб золотые равновесья
- Блюдет вершительная власть.
- Свобода и любовь в душе неразделимы,
- Но нет любви, не налагавшей уз.
- Тягло земли: двух смертных тел союз.
- Как вихри, мы сквозь вечности гонимы.
- Кто, возлюбив другого для себя,
- Плоть возжелал для плоти, без возврата,
- Тому в свершении – расплата:
- Чрез нас родятся те, кого, любя,
- Связали мы желаньем неотступным.
- Двойным огнем ты очищалась, мать!
- Свершая всё, что смела пожелать,
- Ты обняла в слияньи целокупном
- В себе самой возлюбленную плоть.
- Но как прилив сменяется отливом –
- Так с этих пор твой каждый день Господь
- Отметил огненным разрывом.
- Дитя растет, и в нем растет иной,
- Не женщиной рожденный, непокорный,
- Но связанный твоей тоской упорной,
- Твоею вязью родовой.
- Я знаю, мать, твой каждый час – утрата,
- Как ты во мне, так я в тебе распят.
- И нет любви твоей награды и возврата,
- Затем что в ней самой награда и возврат.
‹5 октября 1917 Коктебель›«Отроком строгим бродил я…»
- Отроком строгим бродил я
- По терпким долинам
- Киммерии печальной,
- И дух мой незрячий
- Томился
- Тоскою древней земли.
- В сумерках, в складках
- Глубоких заливов
- Ждал я призыва и знака,
- И раз пред рассветом,
- Встречая восход Ориона,
- Я понял
- Ужас ослепшей планеты,
- Сыновность свою и сиротство…
- Бесконечная жалость и нежность
- Переполняют меня.
- Я безысходно люблю
- Человеческое тело. Я знаю
- Пламя,
- Тоскующее в разделенности тел.
- Я люблю держать в руках
- Сухие горячие пальцы
- И читать судьбу человека
- По линиям вещих ладоней.
- Но мне не дано радости
- Замкнуться в любви к одному:
- Я покидаю всех и никого не забываю.
- Я никогда не нарушил того, что растет;
- Не сорвал ни разу
- Нераспустившегося цветка:
- Я снимаю созревшие плоды,
- Облегчая отягощенные ветви.
- И если я причинял боль,
- То потому только,
- Что не хотел заиграть до смерти тех,
- Кто, прося о пощаде,
- Всем сердцем молили
- О гибели…
‹1911›«Склоняясь ниц, овеян ночи синью…»
- Склоняясь ниц, овеян ночи синью,
- Доверчиво ищу губами я
- Сосцы твои, натертые полынью,
- О, мать-земля!
- Я не просил иной судьбы у неба,
- Чем путь певца: бродить среди людей
- И растирать в руках колосья хлеба
- Чужих полей.
- Мне не отказано ни в заблужденьях,
- Ни в слабости, и много раз
- Я угасал в тоске и в наслажденьях,
- Но не погас.
- Судьба дала мне в жизни слишком много;
- Я ж расточал, что было мне дано:
- Я только гроб, в котором тело Бога
- Погребено.
- Добра и зла не зная верных граней,
- Бескрылая изнемогла мечта…
- Вином тоски и хлебом испытаний
- Душа сыта.
- Благодарю за неотступность боли
- Путеводительной: я в ней сгорю.
- За горечь трав земных, за едкость соли
- Благодарю.
7 ноября 1910II. Киммерийская весна
«Моя земля хранит покой…»
- Моя земля хранит покой,
- Как лик иконы изможденный.
- Здесь каждый след сожжен тоской,
- Здесь каждый холм – порыв стесненный.
- Я вновь пришел к твоим ногам
- Сложить дары своей печали,
- Бродить по горьким берегам
- И вопрошать морские дали.
- Всё так же пуст Эвксинский Понт
- И так же рдян закат суровый,
- И виден тот же горизонт,
- Текучий, гулкий и лиловый.
‹9 февраля 1910 Коктебель›«Седым и низким облаком дол повит…»
- Седым и низким облаком дол повит…
- Чернильно-сини кручи лиловых гор.
- Горелый, ржавый, бурый цвет трав.
- Полосы иода и пятна желчи.
- В морщине горной, в складках тисненых кож
- Тускнеет сизый блеск чешуи морской.
- Скрипят деревья. Вихрь траву рвет,
- Треплет кусты и разносит брызги.
- Февральский вечер сизой тоской повит.
- Нагорной степью путь мой уходит вдаль.
- Жгутами струй сечет глаза дождь.
- Северный ветер гудит в провалах.
‹Февраль 1910 Коктебель›«К налогам гор душа влекома…»
- К налогам гор душа влекома…
- Яры, увалы, ширь полей…
- Всё так печально, так знакомо…
- Сухие прутья тополей,
- Из камней низкая ограда,
- Быльем поросшая межа,
- Нагие лозы винограда
- На темных глыбах плантажа,
- Лучи дождя, и крики птичьи,
- И воды тусклые вдали,
- И это горькое величье
- Весенней вспаханной земли…
‹12 февраля 1910 Коктебель›«Солнце! Твой родник…»
- Солнце! Твой родник
- В недрах бьет по темным жилам…
- Воззывающий свой лик
- Обрати к земным могилам!
- Солнце! Из земли
- Руки черные простерты…
- Воды снежные стекли,
- Тали в поле ветром стерты.
- Солнце! Прикажи
- Виться лозам винограда.
- Завязь почек развяжи
- Властью пристального взгляда!
‹14 февраля 1910›«Звучит в горах, весну встречая…»
- Звучит в горах, весну встречая,
- Ручьев прерывистая речь;
- По сланцам стебли молочая
- Встают рядами белых свеч.
- А на полянах влажно-мшистых
- Средь сгнивших за зиму листов
- Глухие заросли безлистых
- Лилово-дымчатых кустов.
- И ветви тянутся к просторам,
- Молясь Введению Весны,
- Как семисвечник, на котором
- Огни еще не зажжены.
‹16 февраля 1910 Коктебель›«Облака клубятся в безднах зеленых…»
- Облака клубятся в безднах зеленых
- Лучезарных пустынь восхода,
- И сбегают тени с гор обнаженных
- Цвета роз и меда.
- И звенит, и блещет белый стеклярус
- За Киик-Атламой костистой,
- Плещет в синем ветре дымчатый парус,
- Млеет след струистый,
- Отливают волны розовым глянцем,
- Влажные выгибая гребни,
- Индевеет берег солью и сланцем,
- И алеют щебни.
- Скрыты горы синью пятен и линий –
- Переливами перламутра…
- Точно кисть лиловых бледных глициний,
- Расцветает утро.
‹21 февраля 1910 Коктебель›«Над синевой зубчатых чащ…»
- Над синевой зубчатых чащ,
- над буро-глинистыми лбами,
- июньских ливней темный плащ
- клубится дымными столбами.
- Веселым дождевым вином,
- водами, пьяными, как сусло,
- и пенно-илистым руном
- вскипают жаждущие русла.
- Под быстрым градом звонких льдин
- стучат на крышах черепицы,
- и ветки сизые маслин
- в испуге бьют крылом, как птицы.
- Дождь, вихрь и град – сечет, бьет, льет
- и треплет космы винограда,
- и рвется под бичами вод
- кричащая Гамадриада…
- И пресных вод в песке морском
- встал дыбом вал, ярясь и споря,
- и желтым ширится пятном
- в прозрачной прозелени моря.
‹13 июня 1913›«Сквозь облак тяжелые свитки…»
- Сквозь облак тяжелые свитки,
- Сквозь ливней косые столбы
- Лучей золотистые слитки
- На горные падают лбы.
- Пройди по лесистым предгорьям,
- По бледным полынным лугам,
- К широким моим плоскогорьям,
- К гудящим волной берегам,
- Где в дикой и пенной порфире,
- Ложась на песок голубой,
- Все шире, всё шире, всё шире
- Развертывается прибой.
‹18 ноября 1919 Коктебель›«Опять бреду я босоногий…»
- Опять бреду я босоногий,
- По ветру лоснится ковыль.
- Что может быть нежней, чем пыль
- Степной, разъезженной дороги?
- На бурый стелется ковер
- Полдневный пламень, сух и ясен,
- Хрусталь предгорий так прекрасен,
- Так бледны дали серых гор.
- Соленый ветер в пальцах вьется,
- Ах, жажду счастья, хмель отрав
- Не утолит ни горечь трав,
- Ни соль овечьего колодца.
‹16 ноября 1919 Коктебель›«Твоей тоской душа томима…»
- Твоей тоской душа томима,
- Земля утерянных богов!
- Дул свежий ветр… мы плыли мимо
- Однообразных берегов.
- Ныряли чайки в хлябь морскую,
- Клубились тучи. Я смотрел,
- Как солнце мечет в зыбь стальную
- Алмазные потоки стрел,
- Как с черноморскою волной
- Азова илистые воды
- Упорно месит ветр крутой
- И, вестник близкой непогоды,
- Развертывает свитки туч,
- Срывает пену, вихрит смерчи,
- И дальних ливней темный луч
- Повис над берегами Керчи.
‹1913›«Заката алого заржавели лучи…»
- Заката алого заржавели лучи
- По склонам рыжих гор… и облачной галеры
- Погасли паруса. Без края и без меры
- Растет ночная тень. Остановись. Молчи.
- Каменья зноем дня во мраке горячи.
- Луга полынные нагорий тускло-серы…
- И низко над холмом дрожащий серп Венеры,
- Как пламя воздухом колеблемой свечи…
‹1913 Коктебель›«Ветер с неба клочья облак вытер…»
- Ветер с неба клочья облак вытер,
- Синим оком светит водоем,
- Желтою жемчужиной Юпитер
- Над седым возносится холмом.
- Искры света в диске наклоненном –
- Спутники стремительно бегут,
- А заливы в зеркале зеленом
- Пламена созвездий берегут.
- И вблизи струя звенит о камень,
- А внизу полет звенит цикад,
- И гудит в душе певучий пламень
- В вышине пылающих лампад.
- Кто сказал: «Змеею препояшу
- И пошлю»? Ликуя и скорбя,
- Возношу к верховным солнцам чашу,
- Переполненную светами, – себя.
‹20 июня 1917›Карадаг
«Преградой волнам и ветрам…»
- Преградой волнам и ветрам
- Стена размытого вулкана,
- Как воздымающийся храм,
- Встает из сизого тумана.
- По зыбям меркнущих равнин,
- Томимым неуемной дрожью,
- Направь ладью к ее подножью
- Пустынным вечером – один.
- И над живыми зеркалами
- Возникнет темная гора,
- Как разметавшееся пламя
- Окаменелого костра.
- Из недр изверженным порывом,
- Трагическим и горделивым, –
- Взметнулись вихри древних сил:
- Так в буре складок, в свисте крыл,
- В водоворотах снов и бреда,
- Прорвавшись сквозь упор веков,
- Клубится мрамор всех ветров –
- Самофракийская Победа!
‹14 июня 1918›«Над черно-золотым стеклом…»
- Над черно-золотым стеклом,
- Струистым бередя веслом
- Узоры зыбкого молчанья,
- Беззвучно оплыви кругом
- Сторожевые изваянья,
- Войди под стрельчатый намёт,
- И пусть душа твоя поймет
- Безвыходность слепых усилий
- Титанов, скованных в гробу,
- И бред распятых шестикрылий
- Окаменелых Керубу.
- Спустись в базальтовые гроты,
- Вглядись в провалы и в пустоты,
- Похожие на вход в Аид…
- Прислушайся, как шелестит
- В них голос моря – безысходней,
- Чем плач теней… И над кормой
- Склонись, тревожный и немой,
- Перед богами преисподней…
- …Потом плыви скорее прочь.
- Ты завтра вспомнишь только ночь,
- Столпы базальтовых гигантов,
- Однообразный голос вод
- И радугами бриллиантов
- Переливающийся свод.
‹17 июня 1918›«Как в раковине малой – Океана…»
- Как в раковине малой – Океана
- Великое дыхание гудит,
- Как плоть ее мерцает и горит
- Отливами и серебром тумана,
- А выгибы ее повторены
- В движении и завитке волны, –
- Так вся душа моя в твоих заливах,
- О, Киммерии темная страна,
- Заключена и преображена.
- С тех пор как отроком у молчаливых
- Торжественно-пустынных берегов
- Очнулся я – душа моя разъялась,
- И мысль росла, лепилась и ваялась
- По складкам гор, по выгибам холмов.
- Огнь древних недр и дождевая влага
- Двойным резцом ваяли облик твой –
- И сих холмов однообразный строй,
- И напряженный пафос Карадага,
