В. Маяковский. Фото 1927
Стихотворения, 1927
Стабилизация быта*
[1927]
Бумажные ужасы*
[1927]
Нашему юношеству*
[1927]
Фабриканты оптимистов*
[1927]
По городам Союза*
[1927]
Моя речь на показательном процессе по случаю возможного скандала с лекциями профессора Шенгели*
[1927]
«За что боролись?»*
[1927]
«Даешь изячную жизнь»*
[1927]
Корона и кепка*
[1927]
Вместо оды*
[1927]
Вдохновенная речь про то, как деньги увеличить и уберечь*
[1927]
Лезьте в глаза, влетайте в уши слова вот этих лозунгов и частушек*
[1927]
Февраль*
[1927]
Первые коммунары*
[1927]
Лучший стих*
[1927]
Не все то золото, что хозрасчет*
[1927]
Рифмованные лозунги*
[1927]
Маленькая цена с пушистым хвостом*
[1927]
Английский лидер*
[1927]
Мрачный юмор*
[1927]
«Ленин с нами!»*
[1927]
Лена*
[1927]
Мощь Британии*
[1927]
Товарищу машинистке*
[1927]
Весна*
[1927]
Сердитый дядя*
[1927]
Негритоска Петрова*
[1927]
Осторожный марш*
[1927]
Венера Милосская и Вячеслав Полонский*
[1927]
Глупая история*
[1927]
Господин «народный артист»*
Парижские «Последние новости» пишут: «Шаляпин пожертвовал священнику Георгию Спасскому на русских безработных в Париже 5000 франков. 1000 отдана бывшему морскому агенту, капитану 1-го ранга Дмитриеву, 1000 роздана Спасским лицам, ему знакомым, по его усмотрению, и 3000 — владыке митрополиту Евлогию».
[1927]
Дела вузные, хорошие и конфузные*
[1927]
Славянский вопрос-то решается просто*
Крамарж, вождь чехословацкой Народной партии (фашистов) — главный враг признания СССР.
[1927]
Да или нет?*
[1927]
Слушай, наводчик!*
[1927]
Ну, что ж!*
[1927]
Призыв*
[1927]
Про Госторг и кошку, про всех понемножку[3]*
[1927]
Голос Красной площади*
[1927]
Общее руководство для начинающих подхалим*
[1927]
Крым*
[1927]
Товарищ Иванов*
[1927]
Ответ на «Мечту»*
[1927]
Польша*
[1927]
Чугунные штаны*
[1927]
Сплошная неделя*
[1927]
Посмотрим сами, покажем им*
[1927]
Иван Иванович Гонорарчиков*
(Заграничные газеты печатают безыменный протест русских писателей.)
[1927]
Мускул свой, дыхание и тело тренируй с пользой для военного дела*
[1927]
Наглядное пособие*
[1927]
«Комсомольская правда»*
[1927]
Пиво и социализм*
[1927]
Гевлок Вильсон*
[1927]
Чудеса!*
[1927]
Маруся отравилась*
Вечером после работы этот комсомолец уже не ваш товарищ. Вы не называйте его Борей, а, подделываясь под гнусавый французский акцент, должны называть его «Боб»…
«Комс. правда»
В Ленинграде девушка-работница отравилась, потому что у нее не было лакированных туфель, точно таких же, какие носила ее подруга Таня…
«Комс. правда»
[1927]
Письмо к любимой молчанова, брошенной им, как о том сообщается в № 219 «Комсомольской Правды» в стихе по имени «Свидание»*
[1927]
«Англичанка мутит»*
[1927]
Рапорт профсоюзов*
[1927]
«Массам непонятно»*
[1927]
Размышления о Молчанове Иване и о поэзии*
[1927]
Понедельник — субботник*
[1927]
Автобусом по Москве*
[1927]
Было — есть*
[1927]
Гимназист или строитель*
[1927]
Баку*
Солдаты Дзержинского*
Вал. М.
[1927]
Хорошо!*
[1927]
Очерки, 1927
Ездил я так*
Я выехал из Москвы 15 апреля. Первый город Варшава. На вокзале встречаюсь с т. Аркадьевым, представителем ВОКСа в Польше, и т. Ковальским, варшавским ТАССом. В Польше решаю не задерживаться. Скоро польские писатели будут принимать Бальмонта*. Хотя Бальмонт и написал незадолго до отъезда из СССР почтительные строки, обращенные ко мне:
и т. д., — я все же предпочел не сталкиваться в Варшаве с этим блестящим поэтом, выродившимся в злобного меланхолика.
Я хотел ездить тихо, даже без острозубия.
В первый приезд я встретился только с самыми близкими нашими друзьями в Польше: поэт Броневский*, художница Жарновер, критик Ставер.
На другой день с представителем Вокса в Чехословакии, великолепнейшим т. Калюжным, выехали в Прагу.
На Пражском вокзале — Рома Якобсон*. Он такой же. Немного пополнел. Работа в отделе печати пражского полпредства прибавила ему некоторую солидность и дипломатическую осмотрительность в речах.
В Праге встретился с писателями-коммунистами, с группой «Деветсил». Как я впоследствии узнал, это — не «девять сил», например, лошадиных, а имя цветка с очень цепкими и глубокими корнями. Ими издается единственный левый, и культурно и политически (как правило только левые художественные группировки Европы связаны с революцией), журнал «Ставба». Поэты, писатели, архитектора: Гора*, Сайферт*, Махен*, Библ*, Незвал*, Крейцер и др. Мне показывают в журнале 15 стихов о Ленине.
Архитектор Крейцер говорит: «В Праге, при постройке, надо подавать проекты здания, сильно украшенные пустяками под старинку и орнаментированные. Без такой общепринятой эстетики не утверждают. Бетон и стекло без орнаментов и розочек отцов города не устраивает. Только потом при постройке пропускают эту наносную ерунду и дают здание новой архитектуры».
В театре левых «Освобозене Дивадло» (обозрение, мелкие пьески, мюзикхолльные и синеблузные вещи*) я выступил между номерами с «Нашим» и «Левым» маршами.
«Чай» в полпредстве — знакомство с писателями Чехословакии и «атташэ интеллектюэль» Франции, Германии, Югославии.
Большой вечер в «Виноградском народном доме»*. Мест на 700. Были проданы все билеты, потом корешки, потом входили просто, потом просто уходили, не получив места. Было около 1 500 человек.
Я прочел доклад «10 лет 10-ти поэтов». Потом были читаны «150 000 000» в переводе проф. Матезиуса. 3-я часть — «Я и мои стихи». В перерыве подписывал книги. Штук триста. Скучная и трудная работа. Подписи — чехословацкая страсть. Подписывал всем — от людей министерских до швейцара нашей гостиницы.
Утром пришел бородатый человек, дал книжку, где уже расписались и Рабиндранат Тагор* и Милюков*, и требовал автографа, и обязательно по славянскому вопросу: как раз — пятидесятилетие балканской войны. Пришлось написать:
Привожу некоторые отзывы о вечере по якобсоновскому письму*:
а) В газете социалистических легионеров (и Бенеша*) «Národni osvobozeni» от 29/IV сообщается, что было свыше тысячи человек, что голос сотрясал колонны и что такого успеха в Праге не имел еще никто!
б) Газета «Lid. Nov.» от 28/IV сожалеет о краткости лекции, отмечает большой успех, остроумие новых стихотворений, излагает лекцию.
в) В официальной «Českoslov. Republika» — отзыв хвалебный (сатира, ораторский пафос и пр.), но наружность не поэтическая.
г) В мининдельской «Prager Presse» — панегирик.
д) В коммунистической «Rudé Právo» — восторгается и иронизирует по поводу фашистских газет «Večerni list» и «Národ» (орган Крамаржа), которые возмущены терпимостью полиции и присутствием представителей мининдела, сообщают, что ты громил в лекции Версальский мир, демократию, республику, чехословацкие учреждения и Англию и что английский посланник пошлет Бенешу ноту протеста.
Этих газет тебе не посылаю, потерял, но посылаю следующий номер «Národ», который суммирует обвинения и требует решительных мер против «иностранных коммунистических провокаторов».
«Národni osvobozeni» от 29/IV насмехается над глупой клеветой газеты «Národ».
…Из Праги я переехал в Германию. Остановился в Берлине от поезда до поезда, условясь об организации лекции.
На другой день — 3 часа — Париж.
Когда нас звали на чествование Дюамеля* в Москве, Брик*, основываясь на печальном опыте с Мораном и* Берро, предложил чествовать французов после их возвращения во Францию, когда уже выяснится, что они будут писать об СССР.
Первым мне попалось в Париже интервью с Дюамелем. Отношение к нам на редкость добросовестное. Приятно.
С Дюамелем и Дюртеном* мы встретились в Париже на обеде, устроенном французскими писателями по случаю моего приезда.
Были Вильдрак — поэт-драматург, автор «Пакетбота Тенеси», Рене — редактор «Европы», Бушон — музыкант, Базальжетт — переводчик Уитмена, Мазарель, известный у нас по многим репродукциям художник, и др.
Они собираются на свои обеды уже с 1909 года*.
Люди хорошие. Что пишут — не знаю. По разговорам — в меру уравновешенные, в меру независимые, в меру новаторы, в меру консерваторы. Что пишут сюрреалисты (новейшая школа французской литературы), я тоже не знаю, но по всему видно — они на лефовский вкус.
Это они на каком-то разэстетском спектакле Дягилева* выставили красные флаги и стали говор спектакля покрывать Интернационалом.
Это они устраивают спектакли, на которых действие переходит в публику, причем сюрреалистов бьет публика, публику бьют сюрреалисты, а сюрреалистов опять-таки лупят «ажаны»*. Это они громят лавки церковных украшений с выпиленными из кости христами.
Не знаю, есть ли у них программа, но темперамент у них есть. Многие из них коммунисты, многие из них сотрудники «Клартэ»*.
Перечисляю имена: Андрей Бретон — поэт и критик, Луи Арагон* — поэт и прозаик, Поль Элюар*, поэт, Жан Барон* и др.
Интересно, что эта, думаю, предреволюционная группа начинает работу с поэзии и с манифестов, повторяя этим древнюю историю лефов.
Большой вечер был организован советскими студентами во Франции. Было в кафе «Вольтер»*. В углу стол, направо и налево длинные комнаты. Если будет драка, придется сразу «кор-а-кор*», стоим ноздря к ноздре. Странно смотреть на потусторонние, забытые с времен «Бродячих собак*» лица. Насколько, например, противен хотя бы один Георгий Иванов* со своим моноклем. Набалдашник в челке. Сначала такие Ивановы свистели. Пришлось перекрывать голосом. Стихли. Во Франции к этому не привыкли. Полицейские, в большом количестве стоявшие под окнами, радовались — сочувствовали. И даже вслух завидовали: «Эх, нам бы такой голос».
Приблизительно такой же отзыв был помещен и в парижских «Последних новостях».
Было около 1200 человек.
Берлин. Чай, устроенный обществом советско-германского сближения.
Прекрасное вступительное слово сказал Гильбо* (вместо заболевшего т. Бехера*).
Были члены общества: ученые, беллетристы, режиссеры, товарищи из «Ротэ Фанэ*»; как говорит товарищ Каменева*, «весь стол был усеян крупными учеными». Поэт был только один — говорят (Роган* говорил), в Германии совестятся писать стихи — глупое занятие. Поэт довольно престарелый. Подарил подписанную книгу. Из любезности открыл первое попавшееся стихотворение — и отступил в ужасе. Первая строчка, попавшаяся в глаза, была: «Птички поют» и т. д. в этом роде.
Положил книгу под чайную скатерть: когда буду еще в Берлине — возьму.
Отвел душу в клубе торгпредства и полпредства «Красная звезда». Были только свои. Товарищей 800.
В Варшаве на вокзале встретил чиновник министерства иностранных дел и писатели «Блока» (левое объединение).
На другой день начались вопли газет.
— Милюкову нельзя — Маяковскому можно.
— Вместо Милюкова — Маяковский и т. д.
Оказывается, Милюкову, путешествующему с лекциями по Латвии, Литве и Эстонии, в визе в Польшу отказали. Занятно.
Я попал в Варшаву* в разгар политической борьбы: выборы.
Список коммунистов аннулирован.
Направо от нашего полпредства — полицейский участок. Налево — клуб монархистов. К монархистам на автомобилях подъезжают пепеэсовцы*. Поют и переругиваются.
Мысль о публичном выступлении пришлось оставить. Помещение было снято. Но чтение стихов могло сопровождаться столкновением комсомольцев с фашистами. Пока это не к чему.
Ограничился свиданиями и разговорами с писателями разных группировок, пригласивших меня в Варшаву.
С первыми — с «Дзвигней». «Дзвигня» — рычаг. Имя польского левого журнала.
Это самое близкое к нам.
Во втором номере — вижу переведены и перепечатаны письма Родченко*, так великолепно снижающие Париж. Хвалить Париж — правительственное дело. Он им займы дает. (Чего это Лувр Полонскому втемяшился — Полонскому с него даже займа нет!) Бороться против иностранной мертвой классики за молодую живую польскую литературу и культуру, левое и революционное — одно из дел «Дзвигни».
Интереснейшие здесь: поэт Броневский, только что выпустивший новую книгу стихов «Над городом»*. Интересно его стихотворение о том, что «сыщик ходит между нами». Когда оно читалось в рабочем собрании, какие-то молодые люди сконфуженно вышли.
Поэт и работник театра Вандурский*. Он один на триста тысяч лодзинских рабочих. Он ведет свою работу, несмотря на запрещения спектаклей, разгромы декораций и т. д. Одно время он начинал каждое действие прологом из моей «Мистерии-буфф».
Критик Ставер.
Художница Жарновер — автор обложки «Дзвигни», и др.
Следующая встреча — с большим объединением разных левых и левствующих, главным образом «Блока» (не Александра).
Первыми вижу Тувима* и Слонимского*. Оба поэты, писатели и, кстати, переводчики моих стихов.
Тувим, очевидно, очень способный, беспокоящийся, волнующийся, что его не так поймут, писавший, может быть и сейчас желающий писать, настоящие вещи борьбы, но, очевидно, здорово прибранный к рукам польским официальным вкусом. Сейчас выступает с чтениями стихов, пишет для театров и кабаре.
Слонимский спокойный, самодовольный. Я благодарю его за перевод «Левого марша». Слонимский спрашивает: «И за ответ тоже?» Ответ его вроде шенгелевского совета (удивительно, наши проплеванные эстеты с иностранными беленькими как-то случайно солидаризируются) — вместо «левой, левой, левой» он предлагает «вверх, вверх, вверх».
Говорю: «За «вверх» пускай вас в Польше хвалят».
Я не перечисляю друзей из «Дзвигни». Кроме них: Захорская — критик, Пронашко — художник-экспрессионер, Рутковский — художник, Стэрн* — поэт, Ват — беллетрист и переводчик, и др.
Читаю стихи. При упоминании в стихе «Письмо Горькому» имени Феликса Эдмундовича вежливо спрашивают фамилию и, узнав, — умолкают совсем.
Последняя встреча — с «Пен-клубом». Это разветвление всеевропейского «Клуба пера», объединяющее, как всегда, маститых.
Я был приглашен. Я был почти их гостем.
Утром пришел ко мне Гетель* — председатель клуба.
Человек простой, умный и смотрящий в корень. Вопросы только о заработках, о профессиональной защите советского писателя, о возможных формах связи. Гетель увел меня на официальный завтрак с узким правлением — маститых этак шесть-семь.
Разговор вертелся вокруг способов получения авторских гонораров за переводимые Советским Союзом, хотя бы и с кроющими примечаниями, вещи. Малость писателей завтракающих при большом количестве членов объясняется, должно быть, дороговизной завтраков и боязнью, как бы из-за меня чего не вышло, а им чего не попало.
Общие выводы.
По отношению к нам писатели делятся на три группы: обосновавшиеся и признанные своей буржуазной страной, которые и не оборачиваются на наше имя, или вполне хладнокровны, или клевещут. Центр — это те, степень сочувствия которых измеряется шансами на литературную конвенцию и связанною с ней возможностью получить за переводы. Последние, это первые для нас, — это рабочие писатели и лефы всех стран, связь которых с нами — это связь разных отрядов одной и той же армии — атакующей старье, разные отряды одного революционного рабочего человечества.
[1927]
Немного о чехе*
Сейчас я проехал Польшей, Чехословакией, Германией, Францией. Богатые этих стран чрезвычайно различны: поляк — худ, щеголеват, старается притвориться парижанином; немец — толст и безвкусен; чех — смахивает на нашего спеца; француз — скромен и прост, ни по костюму, ни по объему его живота не узнаешь о количестве его франков.
Вид работающего пролетария одинаков: одни и те же синие блузы и на чешском металлисте, и на железнодорожнике Бельгии, и на водниках Эльбы. В Льеже отправлялся куда-то вагон дорожных рабочих, и они с энтузиазмом свистели нашему курьерскому поезду. На одном из маленьких канальчиков я видел даже совсем репинскую картину: две бабы тащили лямками небольшую баржу — своеобразные бурлачки. Крестьянку Польши под микроскопом не отличишь от белорусских баб. Я видел их работающими и на польской части Белоруссии и на советской. Только проволочные заграждения границы отделяют их.
В Праге я пошел на один из огромнейших заводов в Средней Европе — акционерное общество чешско- моравска — «Кольбен». Это две группы заводов — электрические и механические. Строят паровозы, автомобили («Прага»), прожекторы для румынской армии и т. д.
Хожу по механическим. Рабочих человек восемьсот. Нагрузка слабая, — им пока не надо паровозов. Ремонтируются мелкие военные тракторы, перевозившие пушки, теперь продаваемые крестьянам. Бока тракторов еще пестрят военной маскировкой. В полную нагрузку работают только автомобильные мастерские. Вырабатывают тысячи три машин. Это, конечно, не Форд. Работают с прохладцей. Места — хоть завались.
— Вот этот рабочий, — указывает с гордостью инженер на старика, — только что у меня автомобиль купил. Дочке в Румынию в приданое посылает.
— Сколько же у вас зарабатывают?
— О, до 70 крон в день, — говорит инженер — (рубля 4).
Переспрашиваю другого, незаинтересованного, спутника.
— Ну, крон до сорока.
Большая разница.
Из-за этого автомобильчика старик служил на заводе 37 лет!
Часовой обеденный перерыв.
Подвозят на низких площадках «горки парки» — «горячие пары» (сосиски) и пиво.
— А столовой у них нет?
— Есть. Только они сами туда ходить не любят.
Когда я вышел — напротив на заборчике обедали двое рабочих: помоложе и постарше, отец и сын, должно быть. Девочка, лет 8–9, принесла им обед в чистых двухэтажных судках. Странная столовая.
— Всегда у вас такая идиллия?
— Да, у нас тихо, — коммунистов на завод не принимаем.
— А если окажется?
— Надолго не окажется. Здесь выходного пособия не платят.
— А если машиной искалечат, если станет инвалидом?
— Судиться будет — ничего не получит. Без суда выдаем уменьшенное пособие. Иногда выдаем до двух лет.
— А потом?
— Потом его дело.
Шедший с нами врач рассказывает:
— К нам в больницу привезли рабочего. Рана. Спрашиваю: кто ранил? Что вы! Товарищ ранил. В драке? Из ревности? Нет, — по просьбе. Как по просьбе? Я — безработный. Я хотел пожить в больнице и подкормиться.
Чехословакия одна из самых демократических, свободных политически стран. Здесь легальная компартия. Одна из сильнейших в Европе. Коммунистическая газета «Рудэ право» имеет около 15 000 тиража. Правда, здесь полная свобода и белым. Недаром — это центр российской эмиграции. В славянском кабачке сиживает и сам Чернов*.
К вечеру рабочий наряжается в чистое платье. Он сберегает 10 крон, чтобы пойти на свой бал. Там представление, там и фокстрот. На последнем коммунистическом балу в марте, в огромном помещении «Люцерна», было около 4000 человек.
На сцене синеблузники*. Вот, например, сцена «Слезы Крамаржа»*. Чешский «твердолобый» Крамарж плачет над дачей, отнятой большевиками у него в Крыму.
Впрочем, синеблузник — это название. Синие блузы носить запрещают. Подвели под какой-то старый закон о запрещении носить «форму» и однажды задержали на улице синеблузников, отвели их в участок, сняли рубашки и домой отпустили голыми.
С Крамаржем такого не случалось. Ему в Чехословакии значительно свободнее.
Прага
[1927]
Чешский пионер*
Когда я ехал за границу, знакомые пионеры наказали мне:
— Езжай-то ты езжай, товарищ Маяковский, но когда приедешь, все про ихних пионеров расскажи.
Поехал я сначала в Чехословакию. Приехал в столицу, в Прагу, и сейчас же у товарищей спрашиваю:
— Покажите мне, где у вас тут пионеры.
Товарищи отвечают:
— Их и искать не надо, они сами вечером на вашу лекцию придут.
Вечером я читал в народном доме лекцию и свои стихи. Народу пришло много — больше тысячи. Между взрослыми — и детей пионерского возраста достаточное количество.
Читаю я стихи и все время зал оглядываю: дети есть, а пионеров не видно. Ни единого красного галстучка. После лекции подходит товарищ с двумя ребятишками, я на него накидываюсь:
— Где же твои пионеры?
Двое ребят ответило разом:
— Мы и есть пионеры…
— А галстуки где ж?
Один порылся и достал из кармана скомканный красный галстук.
— Вот он. Дома надеваем. А как выйдем из дому — в карман. А то полиция отбирает, — и нам и галстуку достается. Один раз пошли мы с братом в рабочий театр. Брат у меня в «Синей блузе»* играет. Ставили пьесу «Плач Крамаржа». Крамарж этот раньше русским буржуем был. Большевики у него в Крыму дачи отобрали и на дачах санатории да дома отдыха устроили. Крамарж обиделся, уехал в Прагу, свою партию фашистов собрал — ругает теперь советскую республику на чем свет стоит, агитирует здесь, чтобы большевиков не признавали, да о потерянных дачах с женой по вечерам плачет.
Наши комсомольцы-синеблузники его и передразнивали. Все хохочут, — только сыщикам неприятно. Возвращаемся после спектакля; я в галстуке, брат в блузе. Вдруг откуда ни возьмись полицейский. — Пожалте, говорит, в участок. — В участке какой-то усач спрашивает: — Что вы за люди и почему в форме ходите? — А мы ему в ответ: — Мы коммунисты, у нас страна свободная. Как хотим, так и ходим.
Усач рассвирепел и говорит: — Коммунизмом вы можете вполне свободно дома заниматься, а на улицах мы пока начальники. Снимайте форму.
Мы было начали возражать, но на нас трое накинулись очень вежливо, но и очень настойчиво. Не отобьешься. Один галстук сдернул, а двое с брата блузу стянули. Так мы и домой пошли. Мне еще ничего, а брат в одной спортивной фуфайке две версты сквозь город рысью протрусил.
— Ничего, — говорю им, — приезжайте в Москву, там до отвала нахо́дитесь.
Но дети справедливо возразили:
— Про Москву мы знаем, но мы и в Праге московской свободы добьемся. Страна наша в десять раз меньше вашей, а у нас уже две тысячи пионеров, да в секции Красного Спортинтерна* 30 000 детей. Мы среди них работаем. Кто поймет, что такое пионер, тот к нам переходит. Много у нас коммунистов вырастет.
При отъезде из Праги просили меня советских пионеров приветствовать, журнал свой дали, «Kohoutek» — «Петушок» называется.
[1927]
Наружность Варшавы*
Глаза трудящихся Советского Союза с особым вниманием останавливаются сейчас на Польше. К сожалению, о Польше пишется мало. Во-первых, потому что в Польшу труден доступ советскому писателю. Во-вторых, Польша лежит на полдороге к большим странам, и ее переезжают не задерживаясь.
Поэтому считаю не лишним передать вам некоторые впечатления моего десятидневного пребывания в Варшаве.
Столбцы. Пограничный пункт. То, что называется «шикарное» здание! Белое, как будто с золотом. Как отличается эта станция от наших грязных станциишек! Думаю: если так пойдет и дальше — Польша действительно разбогатела и расправилась. Ничего подобного. Станция — это только пыль в глаза. За этой станцией до самой Варшавы нищий белорусский пейзаж, ничем не отличающийся от беднейших местечек нашего Союза.
Только подъезжая к Варшаве, задолго до нее видишь дым фабричных предместий. Кажется, что поезд долго разгоняется, чтобы влететь в огромный клокочущий город. Однако поезд останавливается у одного из таких предместных зданий. Это — центр. Это — вокзал. Разгон остается разгоном.
Одни поляки называют Варшаву маленьким Парижем. Во всяком случае, это очень маленький Париж. Варшава на Париж похожа так, как киоск Моссельпрома на Сухареву башню. Если парижские бульвары залиты движущимися огнями, то здесь две-три полувертящиеся вывески. Если Париж кишит наряднейшими модницами и модниками, то здесь десяток-другой пижонов кокетничает вышедшими на пенсию модами.
Другие поляки говорят, что Варшава — Москва. Ну, это уже просто ошибка. Москвичи этого никогда не скажут.
Варшава за последний десяток лет строилась мало. Новый парк и пара-другая домов, приглянувшихся мне, были, оказывается, разведены и построены немцами во время оккупации Варшавы. За последнее время строились только безделушки, вроде воинственного сооружения вокруг «неизвестного солдата» да нелепейшего памятника Шопену, подаренного Польше каким-то средних способностей французским скульптором.
Магазины завалены товарами. Еще бы не завалиться! Лодзинский товар потерял российский рынок, а на западном рынке он не может выдержать ни английской, ни немецкой, ни итальянской конкуренции. Внутри страны потребитель тоже не ахти какой. При страшно низкой заработной плате и при огромном количестве безработных не раскупишься. Впрочем, и завал этот какой-то показной. Я с товарищем бродил по магазинам в поисках пальто. И везде один и тот же ответ: «Нет таких больших, которые нужны большому пану, и нет таких маленьких, которые нужны пану маленькому».
Варшава чрезвычайно широко раскинута. Чуть не в час автомобильной езды мы с трудом добираемся до рабочей окраины.
Если центр города чист и все же кое-как поблескивает и зданиями и прохожими, то здесь грязь, покосившиеся низенькие домишки и оборванная польская и еще больше ободранная еврейская беднота.
Здесь небезопасно появляться в «буржуазном» автомобиле. Здесь за рукава затаскивают в магазин тряпья купить тройку, здесь торгуются из-за каждой картофелины. Зато и отношение здесь к советскому, к «русскому» — иное.
Единственно что обще всем кварталам, всем улицам и дорогам и всей Польше — это несметное количество военных.
Откроешь глаза — сплошное козыряние. Закроешь глаза — сплошной звон шпор. Другие страны, например, только что проеханная Чехословакия, как-то стыдятся военщины, обряжая своих чинов по возможности в штатскую одежду.
Военщина Польши назойлива и криклива. Расширяющиеся вверху, изукрашенные позументами шапки, перья, вздымающиеся и свисающие, штаны с диким выпуском, и целая разукрашенная елка — это грудь в орденах.
На обратном пути мы стояли 5 минут на какой-то станции. Станция, очевидно, не застроилась с самой войны. У вокзала всего одна стена, и на ней утвержден колокол. Позади стены, как-то сбоку, ютились временные «багажная» и «телеграф». Но на фоне этой одной стены все же стояло каких-то четыре разноцветных жандарма.
Граница.
Я видел множество границ. Вернее, не видел: проезжал, не замечая, где кончается одна страна и где начинается другая.
Польскую границу не заметить нельзя — она вся во множестве рядов перевита колючей проволокой.
Но, очевидно, и этого мало.
Еще и еще лежат огромные катушки, ощерившиеся колючками.
Наматывай, сколько влезет…
В кого?
[1927]
Поверх Варшавы*
Первое литературное впечатление на польской территории. Таможенный осмотр. Все книги отбирают. Я обращаюсь к какому-то высшему полицейскому таможенному чину.
— Прошу вернуть мне книги. Тем более что только мои сочинения…
Чин любезен и радостен.
— Вы сами написали? Значит, вы сами писатель?
Киваю скромно и утвердительно. Чин вежливо возвращает книги обратно. Вчитывается в мою фамилию.
— Маяковский… Такого не знаю. А вы Малашкина* знаете? Он старый или молодой? Я прочел его книгу «Луна с правой стороны». Очень, чрезвычайно интересная книга… Он у вас тоже известный?
Очевидно, отбираемые книги не пропадают зря. Наскоро выложив общие знания о Малашкине, сажусь в варшавский поезд.
Какая-то станция, кажется, Барановичи. Поезд стоит минут 10. Подхожу к киоску за русскими эмигрантскими сочинениями. У киоска остолбеневаю. Лежит «Нива». «Нива» самая настоящая: буквы в цветочках, слева — семейства, читающие «Ниву», справа — амурчики, «Ниву» поливающие из лейки. Издание — Рига. Год — 27-й. И даже дань временам: «Нива» называется «новой». Расчет, думаю, простой. «Нивой» или «Миром» назвать обязательно — «привычка свыше нам дана»; с другой стороны, московскую «Ниву» уже обозвали «красной», а московский «Мир» почему-то назван не божьим, а «новым», поэтому и осталась «Новая нива».
Возмущенный, раскрываю журнал. Еще б не возмущаться — какая наглая подделка! Читаю. Никакая не подделка. На первой странице Ахматова. Потом Зозуля* — «Путешествие по Корсике», масса зощенок, и все в этом роде со слабой примесью собственных советоедов — рижан.
Я в раздумье.
Одно из двух. Или великое искусство действительно внеклассовое и покоряет одинаково и эсэсэсэрцев и рижан (тогда плохо для марксизма), или выпестованные нашими «Нивами» и «Мирами» писатели одинаково приемлемы и для советского обывателя и для оберегаемого от коммунизма рижского (тогда плоховато писателям).
Небось лефовцев в такой компании не найдете. Уж если и перепечатает газета стих, то обязательно хвост от себя приделает, да еще в комментариях покроет.
Не об этом ли верещал Полонский, говоря о нашей неприемлемости для заграниц?
Черт с ней, с такой приемлемостью!
Политические выводы из этого делать не к чему, но литературные — обязательно. А именно: погоня за темами, общими для всех человеков, это — погоня за огромным косным обывательским рынком; борьба этих тысяч писателей и критиков против агитки, против политики в искусстве — это борьба обывательского большинства против горсточки революционных писателей, против писания о революции и против нее самой.
Литература СССР — только участок на огромном фронте борьбы мира за освобождение; наши слова закатываются за кордоны — и там это не шаблонные агитки, а чудо свободного слова, организующего или еще более сплачивающего левые отряды для грядущей борьбы.
Товарищи писатели! На революцию ориентируйтесь, а не на примирительное сюсюканье Лежневых*.
Варшава. (За поездку я побывал в Варшаве два раза: день — направляясь в Прагу, и десять дней — на обратном пути; объединяю в одно оба впечатления.) Я приехал в Варшаву по приглашению «Блока» (левая писательская организация) и «Пен-клуба» («Клуб пера», имеющий разветвления по всей Европе, объединяющий маститых, положительных и признанных). На вокзале меня встретили и приветствовали чиновник министерства иностранных дел, друг Вандурский, и еще несколько писателей «Блока». «Пен-клуб», очевидно, убоявшись своего революционного приглашения, встречать не пришел, а, кажется, сидел в это время и надрывался в дебатах, что же ему теперь собственно говоря со мной делать. Вызвали духа, да еще какого революционного!
Чиновника тоже опровергли через дня три. Опровергли уже после того, как в официальной «Эпохе» его присутствие уже было распубликовано. Опровергли потому, что мой приезд совпал с отказом в визе путешествующему с лекциями Милюкову. И в газетах стали появляться грозные статьи: «Вместо Милюкова — Маяковский»; «Милюкову — нельзя, Маяковскому — можно», и т. д. и т. д.
Случай, конечно, юмористический.
В первый вечер я, конечно, встретился с самыми близкими нам и мне писателями. Это — Вандурский — прекрасный поэт и работник рабочего театра. На триста тысяч лодзинских пролетариев он один организовывает и ставит спектакли. Перед спектаклем он читает пролог из «Мистерии-буфф», потом — пьеса или инсценировка, от которой морщится польское начальство. У него отбирают помещения, у него уничтожают декорации, над ним висят аресты, но он твердо ведет свою работу.
Поэт Броневский. Выпустил только что книгу стихов. Названия его стихов говорят за себя: «На смерть революционера», «Пионерам», «Кабала» и т. д.
У него есть стихи «Провокатор» — это о жизни сегодняшней Польши. Он читал эти стихи в рабочем собрании. Когда он произнес строку: «Провокаторы ходят меж нами», какие-то субъекты испуганно поднялись и начали улепетывать из зала, на ходу разъясняя, что они-де не по своей воле. Это стихотворение хорошо рисует и Польшу, и Броневского, и рабочий быт.
Критик Ставер — близкий нашим конструктивистам.
Щука — художник-карикатурист; Жарновер — художница, график, обложечница, и другие.
Эта группа издает журнал «Дзвигня» — рычаг.
Мне дарят 1, 2, и 3 номера. Раскрываю. Первое бросается в глаза: «Родченко в Париже» — перевод на польский язык помещенных в «Лефе» писем*. Перевели и напечатали и за границей, и не только без всякого влияния, а, наоборот, с трудом доставая «Леф», вопреки Полонским улюлюканьям и статьям, ограждающим иностранный вкус от экспорта неэстетичных лефов к иностранцам.
Полонский, не хватайтесь за голову!
В Польше есть и люди диаметрально противоположные вам политически, но вашего эстетического вкуса.
Они гонят молодежь в Лувр, они радуются, когда Варшаву называют маленьким Парижем, они заводят у себя «неизвестного солдата», они говорят по-французски и читают французские романчики, — это позиция польских литературных государственников. Но ведь им за это Франция взаймы дает! Ведь им молодежь от Москвы отвадить* надо!
И вот, в противовес этим, переводят родченковские письма, дискредитирующие богатый древней культурой, но остановившийся Париж, зовущие использовать его технику, направляя ее коммунистической рукой.
Эти письма переиздаются не «Новой нивой», а левым журналом, потому что позиция «Лефа» — позиция всякой культурно-революционной силы.
Утром я перешел из крохотного номерка в номер за 19 злотых — для представительства. Было от чего. Я начал атаковываться корреспондентами, и карикатуристами, и фотографами*. Понятно. Я — первый поэт, приехавший из красной Москвы. Должен для беспристрастия отметить крайне корректный, предупредительный тон польской прессы. Неистовствовала только эмигрантская «За свободу», трубившая о въезде советского.
Интересным посетителем был председатель «Клуба» г-н Гетель. Этот, очевидно, умный и приятный человек взял сразу быка за рога и спрашивал меня по наиболее интересующим «пенов» статьям. А именно — сколько у нас платят, как мы застрахованы и что сделать, чтобы у нас оплачивались польские переводы.
Моя информация о результатах работы комиссии Совнаркома по улучшению писательского положения произвела на моего собеседника большее впечатление, чем сто агитаторов и целый коммунистический «университет».
Мои слова о приравнении писателя к трудящимся вызвали у Гетеля уныло-удивленную улыбку.
— А я и в профессиональный союз не записан — не к чему это нам. Как он меня защищать будет?
Г-н Гетель увел меня на парадный завтрак, данный в честь «вызванного духа». «Пен-клуб» вышел из неловкого положения, — он пригласил на завтрак только шесть человек — правление, да и то неполное. Этим завтраком с небольшими разговорами об авторском праве и закончилась моя встреча с официальными представителями польской литературы. Мы позавтракали и разошлись, «не причинив друг другу никакого вреда» (пользы — также).
Вечером — новый банкет широкого левого объединения.
Первым я увидел вдохновенно глядящего, поэтически трясущего руку поэта и переводчика моего «Облака в штанах» — «Облак в споднях» — Тувима. Белые газеты писали, будто я, получив перевод, сказал: «Наплевать мне на польскую литературу». Я немедленно опроверг чепуху. Пришел другой писатель и переводчик — Слонимский. Он перевел «Левый марш» и для уравновешения своих взглядов написал еще и свой марш. У меня: «левой, левой, левой», у него: «вверх, вверх, вверх», — этакий польский Шенгели*.
Я похвалил перевод «Левого».
Слонимский спросил опасливо о «вверх».
— За «вверх» пускай вас в Польше хвалят. Полеты Слонимского «вверх» кончились катастрофой. В дни моего пребывания в Варшаве была поставлена его пьеса*, не то «Вавилонская башня», не то «Геркулесовы столбы» — словом, из такого самого полета вверх.
На втором представлении театр был пуст.
Я виноват перед читателем за постоянные упоминания обедов! Но что поделаешь! Такова судьба официальных, полуофициальных и представительских поездок (моя, конечно, представительская). У меня был еще один грустный обед. Это — с моим переводчиком, уже упомянутым мною Тувимом.
Многие считают Тувима одним из самых лучших поэтов молодой Польши. Не зная языка — судить не берусь. Он переводил меня, очевидно, не из-за заработка. Какой заработок от книги в Польше, да еще от переводной, да еще с перевода одного из поэтов революции! Отношение его к моим стихам, очевидно, лирическое, и он решил, очевидно, посидеть час за обедом со своим собственным приятным воспоминанием. Он не ругал ни Польши, ни своего писательского положения, даже чуть похваливал своих перед иностранцем. Но именно в этом внезапно напущенном на себя, ни с чем остальным не гармонирующем свободословии было больше всего мотивов для жалости.
Ему, очевидно, нравилось бы писать вещи того же порядка, что «Облако в штанах», но в Польше и с официальной поэзией и то не просуществуешь, — какие тут «облаки»! Даже такие смирные, мифически потусторонние писатели, как одна из слав Польши — Пшибышевский*, влачат жалковатое существование. Правительственная субсидия какому-нибудь «маститому» злотых 800 в месяц (рублей 180) уже вызывает писательскую зависть.
Что же делать Тувимам? Тувимы пишут тексты для певиц и певцов варьете.
(Глупые скажут: «А сам про Моссельпром писал?» — Я про Моссельпромы хочу писать потому, что нужно. А ему для варьете и не нужно и не хочется.) И варьете прекрасно, если писать хоть немного «что хочешь».
Какое тут «хочешь», если такую польскую славу, как Жеромский*, и то перед смертью вызывали в дефензиву* с недоуменнейшим вопросом — как это ему в голову пришло написать такую революционную вещь? И Жеромский шел!
Правда — можно писать и против того, что видишь. Но тогда кто тебя будет печатать?
А если тебя отпечатает нелегально нелегальная коммунистическая партия — готов ли ты садиться в цитадель на четыре, на шесть, на восемь лет?
А кто сейчас в силах идти на этот героизм, кроме человека, принадлежащего к классу, верящему в победу коммунизма?
Но можно писать просто книжечки, — такие, чтобы и вашим и нашим.
Такие еще труднее.
Кроме горизонтального разреза на классы, встретишься еще и с вертикальным — нации. Это при обязательном польском языке! Это значит, из тридцати миллионов населения восемь миллионов украинцев не прикоснутся к твоей книге. А если ты еще и еврей и пишешь на польском — разве евреи будут тебя читать?
А Тувиму надо и некоторой бури и некоторого оживления, как у футуристов, как у лефов.
Найди и оживись, когда тебе приходится имитировать крупную литературную работу чтением выхолощенных стихов, разъезжая из столицы Варшавы в провинцию Вильно!
Что за провинция и какая столица?
Когда я ехал из Негорелого в Столбцы, я сразу отличил границу и то, что она польская, по многим и солидно закрученным колючим проволокам. Те, которые еще не успели накрутить, лежали тут же, намотанные на длинные, кажется, железные катушки.
Здание станции Столбцы, и чистое видом и белое цветом, сразу дало и Европу и Польшу.
Вот это забота, вот это стройка!
Но сейчас же за Столбцами пошла опять рухлядина — длинные-длинные перегоны без жилья и крестьян и косые хаты.
А разоренья и запустенья, пожалуй, и больше.
Видал я на полпути станцию — большая, очевидно. Поезд держала минут пять. Станция странная: только передняя стена, которую не имели в виду ремонтировать, сквозь выбитые окна виднелись земля, небо-потолок, трава-пол. На стене висел колокольчик. Только к одной трети стены были прилеплены телеграф и багажное. Перед этой стеной стояли четыре жандарма. Непонятная архитектура!
Правильнее было бы делать станции из четырех стен и с одним жандармом.
Редкие станции еще и малолюдны. Поезда пусты. В норд-экспрессе, мчащемся из Берлина в Варшаву, на 7 вагонов было человек пятьдесят. В простейшем поезде из Варшавы в Негорелое на девять вагонов ехало (не преуменьшаю) человек семь. Рядом с нашим вагоном тащился один совершенно пустой мягкий, один совершенно пустой жесткий и рядом — жесткий вагон всего с одним пассажиром. Правда, это — уже подъезжая к границе; вероятно, это редкость, но даже и для редкости пассажиров все-таки мало.
Когда подъезжаешь к Варшаве, кажется, что подъезжаешь к огромному городу. Кажется — потому что долго идет пригород, подготавливают крепость и цитадель, заставляет всматриваться растущий разгон предместья, и только когда прибываешь на станцию Варшава — оказывается, что и пригород и предместье — они и есть уже столица.
Странное ощущение — разбег без прыжка.
Временный деревянный барак вокзала еще больше увеличивает недоуменье.
При выходе на улицу две-три не то чтобы вертящиеся, а так, подпрыгивающие рекламы — смешат желанием походить на Европу.
Мысль о бедности провожает вас по улицам. Средний уровень одежи скорей приближается к московскому, чем, например, к берлинскому виду.
Обилие извозчиков. Такси, введенные недавно, еще не очень привились.
Магазины полны — но тоже какой-то провинциальной полнотой. Есть все — кроме того, что вам нужно.
Ни одно здание, ни одна стройка (кроме разве старых домов старого города) не останавливает вас. Бельведер, насколько позволяет поле зрения, так — загончик, гостиницы — средненькие, жилья — ординарные.
Лучшим местом мне показалась огромная площадь, оставшаяся после срытия православного собора (первая часть безбожной программы выполнена — остается срыть только католические); на этой площади памятник Понятовскому*. Понятовский на лошади, без штанов, тычет мечом в сторону Украины. Памятник этот не совсем плох уже одним тем, что памятник Шопену* много хуже.
Шопен — это какая-то скрюченная фигура, а рядом — больше фигуры — не то разбрызганные валы, не то раскоряченные коряги.
Спрашивают: «Что это у него рядом?»
Говорят: «Хаос».
Если рядом с человеком такое находится — это, действительно, большой беспорядок, но лепить это и ставить в саду — совершенно нелепо.
Постановка памятника оправдывается тем, что его, кажется, француз Польше подарил.
Говорят, сейчас гордая Польша собирает деньги, чтобы отправить их скульптору в награду, так как Польша не хочет пользоваться даровым.
Впрочем, злые люди утверждают, что французы уже раньше собрали деньги, только чтобы этот памятник был вывезен из Парижа.
Шумно только на главных улицах. Боковые пусты и молчаливы. Впрочем, последние дни, в связи с варшавскими городскими выборами, стало шумней и оживленней.
Повозки и легковые извозцы изукрашены плакатами и лозунгами.
Из разных окон раскидывается мелкий снег предвыборных летучек, иногда сплошь белящий и тротуары и мостовые.
Потом по тротуарам пошли намалеванные черной краской номера выборных списков. Краска паршивая и моментально стиралась шаркающими.
По стенам и заборам выклеены антибольшевистские плакаты: конечно — латыши, конечно — зверского вида, конечно — расстреливают каких-то людей честного и страдающего вида.
У польского правительства есть более верное средство предвыборной борьбы. Оно просто аннулировало коммунистический список № 10 по каким-то формальным основаниям.
Пепеэсовцы* немедленно выпустили протестующую прокламацию, где обвинялись сами коммунисты. Они, дескать, против демократии, поэтому с ними-де так недемократически и поступают.
После этого изъятия уже выборы ничем не омрачились и пошли по всем правилам политических опереток.
Ездят, поют, разговаривают, кричат, свистят, аплодируют и часам к двенадцати расходятся, как из театра. Только на окраинах битые и раненые, — это если в предвыборную полемику вступают защитники аннулированного списка.
Последние дни особенно лезло в глаза предвыборное. Я переселился в пустующую до приезда курьеров дипкурьерскую комнату полпредства. Полпредство помещено удачно. Справа — полиция, в центре — полпредство, налево — монархический клуб. Часам к 8, к 9 вечера нас подымал со стульев дикий шум у самых полпредских дверей. Под окнами скакали десятки полицейских.
Каждый раз шумиха оказывалась пустяком.
Это с балкона клуба орали речи и распевали песни монархисты, собирая небольшую толпочку.
Немедленно появлялись на грузовике пепеэсовцы и старались их перекрыть пением Интернационала (!!!). Видимость получалась страшно революционная. Попев и сорвав десяток-другой монархических афиш, пепеэсовцы удалялись.
Тогда снова вылезали монархисты с лестницами и возможно выше наклеивали новые листы. Из парикмахерской (под клубом на Познанской) выбегает мастер, подталкиваемый пепеэсовским долгом, влазит по трубе и срывает наклейку.
Опять выбегает монархист…
Опять, ругаясь, вылазит пепеэсовец…
Сказка про белого бычка!
Но даже этот невеселый спектакль веселее скучных спектаклей в театрах.
Головатое ревю с постоянным восторженным припевом «Варшава, Варшава», с непременным превознесением ее парижских качеств, Вертинский* на польском языке. В кино — «Медвежья свадьба» с знаменитой «польской» артисткой Малиновской*, «Дворец и крепость*» с переделанным под польский вкус концом — опять-таки с большевистским зверством, и, конечно, всякое американское приключенчество и французская сентиментальность.
Я убежден, что серьезный читатель знает Польшу лучше и глубже, чем я. Считал все-таки полезным записать мое поверхностное впечатление, так как, несмотря на близость Польши, наши проезжие редко в ней останавливаются, и, очевидно, редко это можно делать.
Выводы частные.
Для нас, не только авторов книг, но и организаторов литературы для общей пролетарской борьбы, литераторы Польши (да и других объезженных мною стран — Чехословакии, Франции, Германии) делятся на три группы. Те, кто избраны своим господином — классом, и не оборачиваются на имя СССР, а всячески помогают своим правительствам травить нас и оклеветывать. Другая группа — полупризнанные, полуопределившиеся — измеряет свое отношение к нам шансами на литературную конвенцию и возможность получать за переводы. Третьи — рабочие писатели и лефы (левая, срастающаяся с борьбой пролетариата часть европейской интеллигенции, «Ставба» — чехословацкая, «Дзвигня» — Польша, «Четыре ветра» — Литва, «Зенит» — югославская и др.). Третьи — это единственные отряды на Западе, подымающиеся на последнюю борьбу пролетариата.
Выводы общие.
Польша развивалась как крупная промышленная часть бывшей России. Промышленность осталась — рынков нет.
На Запад с лодзинским товаром не сунешься — на Западе дешевле и лучше. Западу нужна Польша как корова дойная, Польша земледельческая.
У многих поляков уже яснеет ответ на вопрос — быть ли советской республикой в союзе других советских или гонористой демократической колонией…
[1927]
Комментарии
Хорошо! Октябрьская поэма. Гиз, М. — Л. 1927, 104 стр.
Хорошо! Октябрьская поэма, второе издание. Гиз, М. — Л. 1928, 104 стр.
Но. С. (Новые стихи). Изд. «Федерация», М. 1928, 107 стр.
Слоны в комсомоле. Изд. «Молодая гвардия», М. 1929, 95 стр.
Школьный Маяковский. Гиз, М. — Л. 1929, 104 стр.
Сочинения, т. 6. Гиз, М. — Л. 1930, 253 стр.
Сочинения, т. 7. Гиз, М. — Л. 1930, 351 стр.
Сочинения, т. 8. Гиз, М. — Л. 1931, 336 стр.[4].
БММ — Библиотека-Музей В. В. Маяковского.
ИМЛИ — Институт мировой литературы им. А. М. Горького Академии наук СССР.
ЦГАЛИ — Центральный Государственный архив литературы и искусства СССР.
ЦГАОР — Центральный Государственный архив Октябрьской революции и социалистического строительства.
Стабилизация быта (стр. 7). Машинописная копия архива газ. «Известия ЦИК» (ЦГАОР); газ. «Известия ЦИК», М. 1927, № 13, 16 января; Сочинения, т. 6.
На машинописной копии пометка редактора газ. «Известия ЦИК» И. И. Степанова-Скворцова: «Пустить! И. С. 12/I — 1927».
Строки 23–24 и 45–46. См. в «Мертвых душах» Гоголя разговор дамы, приятной во всех отношениях, и просто приятной дамы о модных фасонах: «Да, поздравляю вас: оборок более не носят… на место их фестончики… фестончики, все фестончики…» Там же одна дама рассказывает другой о модной материи: «Фон голубой и через полоску все глазки и лапки, глазки и лапки, глазки и лапки…» (Том 1, гл. IX.)
Строка 32. Казин В. В. (род. 1898) — советский поэт.
Строки 47–52. «Медвежья свадьба» — популярная в 20-х годах кинокартина, снятая по сценарию А. В. Луначарского, с артистом К. В. Эггертом в главной роли.
Строки 66–77. В № 2 журнала «Экран» за 1927 год была напечатана «Анкета о нашей моде и ее будущем». Отвечая на эту анкету, зав. плановым отделом Москвошвея Гольцман писал, что «…мы идем… прямо в объятия смокингов и фраков». Секретарь МК ВЛКСМ Сотников в том же номере журнала предлагал «…исходить из уже установившихся у нас в Союзе в послереволюционное время элементов одежды: простая русская рубашка, брюки дудочкой, пиджак и кепка».
Бумажные ужасы (стр. 11). Журн. «Бузотер», М. 1927, № 3, январь; сб. «Но. С.»; Сочинения, т. 7.
Нашему юношеству (стр. 14). Черновой автограф строк 1–5 в записной книжке 1927 г., № 37 (БММ); черновой автограф строк 1–5 и 158–178 в записной книжке 1927 г., № 39 (БММ); запись рифмы к строкам 73, 76 в черновом автографе с поэтическими заготовками для различных произведений на отдельном листе (ЦГАЛИ); авторизованная машинописная копия (БММ); журн. «Новый Леф», М. 1927, № 2, февраль; журн. «Новый Леф», М. 1927, № 3, март (строки 99-100, 158–178 в заметке «Корректура читателей и слушателей»); сб. «Но. С.».; Сочинения, т. 6.
В настоящем издании в текст 6 тома Сочинений внесены исправления: в строке 43–44 вместо «Поля — на миллионы хлебных тонн» — «Поля — на мильоны хлебных тонн? (по тексту журн. «Новый Леф»); в строке 158–161 вместо «Три разных игрока во мне речевых» — «Три разных истока во мне речевых» (исправление опечатки).
В заметке «Корректура читателей и слушателей», помещенной в № 3 «Нового Лефа», Маяковский писал, что, пользуясь своей лекционной поездкой в Киев и Харьков (в феврале), он «проверил это стихотворение на украинской аудитории». «Замечания… сводились лишь к уточнению отдельных слов и выражений, могущих быть неверно понятыми в условиях гиперболического ощущения каждого слова о национальном языке на первых шагах борьбы за обладание им… С удовольствием и с благодарностью, для полной ясности и действенности, вношу всю сделанную корректуру». (См. заметку в томе 12 наст, изд.)
Строка 13. Курский — вокзал в Москве.
Строки 106–107. Бодлер Шарль (1821–1867), Малларме Стефан (1842–1898) — французские поэты-символисты.
Строка 115. Бульвардье (франц.) — праздношатающийся, фланер.
Фабриканты оптимистов (стр. 19). Черновой автограф строк 1-12 в записной книжке 1927 г., № 39 (БММ); журн. «Бузотер», М. 1927, № 11, март; сб. «Но. С.»; Сочинения, т. 7.
В настоящем издании в текст 7 тома Сочинений внесено исправление: в строке 12 вместо «Г. Мальков» — «Т. Мальков» (по автографу и сб. «Но. С.»).
Написано во время пребывания Маяковского в Саратове в последних числах января 1927 года.
Строка 53. …ордена Доброфлота…— Речь идет о значках, которые носили служащие Добровольного флота.
Строка 55. Доброхим — Добровольное общество содействия строительству химической промышленности.
Строка 66. Бебель Август (1840–1913) — виднейший деятель германской социал-демократической партии и II Интернационала.
По городам Союза (стр. 22). Черновой автограф строк 108–114, 135–144 в записной книжке 1927 г., № 39 (БММ); корректурный оттиск стихотворения, набранного 7 февраля 1927 г. для публикации в «Известиях ЦИК»; журн. «Молодая гвардия», М. 1927, № 4, апрель; Сочинения, т. 6.
В настоящем издании в текст 6 тома Сочинений внесены исправления: в строке 5 вместо «и пустынная ширь» — «и пустырьная ширь», в строке 46 вместо «сели двое мужчин» — «сели два мужичины» (по корректурному оттиску и журн. «Молодая гвардия»).
Написано под впечатлением поездки по городам Поволжья (вторая половина января 1927 г.).
Строка 7. … обдорская темь…— Маяковский имел в виду пустынный Обдорский край в низовьях Оби, на широте Северного полярного круга.
Строка 8. …сиянье Кашир. — Имеется в виду Каширская электростанция (близ Москвы).
Строка 36. ВАПП — Всесоюзная Ассоциация пролетарских писателей.
Строка 50. Из Нижнего-Новгорода Маяковский ехал до ст. Арзамас в местном поезде (чтобы пересесть там на курьерский, направляющийся в Казань). В этом поезде он и слышал разговор двух крестьян, жителей села Сережи.
Строки 115–128. Маяковский говорит о пребывании В. И. Ленина в Казанском университете в 1887 году.
Строки 129–144. Маяковский выступал перед студентами Казанского университета 21 января 1927 года, в третью годовщину со дня смерти В. И. Ленина, с чтением заключительной части поэмы «Владимир Ильич Ленин».
Моя речь на показательном процессе по случаю возможного скандала с лекциями профессора Шенгели (стр. 27). Черновой автограф строк 1-29, 91–99 в записной книжке 1927 г., № 37 (БММ); беловой автограф в записной книжке 1927 г., № 40 (БММ); машинописная копия (БММ); журн. «Молодая гвардия», М. 1927, № 3, март; сб. «Но. С.»; Сочинения, т. 6.
Стихотворение было прочитано Маяковским в Харькове 22 февраля 1927 года (см. афишу выступления в 13 т. наст. изд.).
Шенгели Г. А. (1894–1956) — поэт, переводчик, автор брошюры «Как писать статьи, стихи и рассказы», которую Маяковский резко критиковал в статье «Как делать стихи?» (см. т. 12 наст. изд.), а также в ряде публичных выступлений 1926–1927 годов. Стихотворение является продолжением полемики с Шенгели, выступившим в конце 1926 года с злопыхательским докладом, в котором огульно-отрицательно оценивалось творчество Маяковского (вышел отдельной книгой: «Маяковский во весь рост», изд. Всероссийского союза поэтов, М. 1927).
Строки 35–37. …хоть я и слыхал про суровый закон…— Речь идет о декрете Совета Народных Комиссаров СССР «О мероприятиях по борьбе с хулиганством», принятом 29 октября 1926 года.
Строка 39. Крыленко Н. В. (1885–1938) — заместитель народного комиссара юстиции с 1922 по 1928 год.
Строка 126. Калинин М. И. (1875–1946) — председатель ЦИК СССР, с 1938 года — председатель Президиума Верховного Совета СССР.
Строка 128. Рыков А. И. (1881–1938) — в то время председатель Совнаркома СССР. Впоследствии лидер правой оппозиции.
«За что боролись?» (стр. 31). Черновой автограф в записной книжке 1927 г., № 39 (БММ); беловой автограф (ИМЛИ); журн. «Новый Леф», М. 1927, № 3, март; газ. «Комсомольская правда», М. 1927, № 69, 27 марта; сб. «Но. С.»; Сочинения, т. 7.
Строка 86. Чека — Всероссийская Чрезвычайная Комиссия по борьбе с контрреволюцией и саботажем (ЧК). В 1922 году реорганизована в Государственное политическое управление.
«Даешь изячную жизнь» (стр. 35). Журн. «Бузотер», М. 1927, № 9, март; Сочинения, т. 6.
Стихотворение написано в связи с кампанией, которую вел комсомол против обывательски-мещанских представлений об «изящной» жизни, распространившихся среди части молодежи тех лет.
Весь номер сатирического журнала «Бузотер», где было напечатано это стихотворение, вышел с заголовком «Специальный номер — «Даешь изящную жизнь!».
На тему, затронутую в этом стихотворении, и под тем же заглавием Маяковский выступал с докладами в 1927 году неоднократно (впервые 14 января в Москве в Большой аудитории Политехнического музея).
Строка 29. Милюков П. Н. (1859–1943) — лидер кадетской партии, во Временном правительстве первого состава министр иностранных дел, после октября 1917 года — белоэмигрант.
Строка 30. Керенский А. Ф. (р. 1881) — глава Временного правительства, после октября 1917 года — белоэмигрант.
Строка 102. «Мощи» Калинникова — полупорнографический роман из монастырской жизни, И. Ф. Каллиникова.
Корона и кепка (стр. 39). Черновой автограф в записной книжке 1927 г., № 39 (БММ); журн. «Октябрьские всходы», Харьков, 1927, № 5, март; журн. «Семь дней», Ташкент, 1927, № 11, 4 марта; журн. «Бузотер», М. 1927, № 10, март; газ. «Молодой ленинец», М. 1927, № 59, 12 марта; газ. «Призыв», Владимир, 1927, № 59, 12 марта; газ. «Северный рабочий», Ярославль, 1927, № 59, 12 марта; газ. «Трудовая правда», Пенза, 1927, № 58, 12 марта; сб. «Но. С.»; Сочинения, т. 6.
Написано к десятилетию со дня свержения самодержавия.
Строки 27–42. Маяковский пародирует полный титул царя Николая II.
Строка 52. Шкрабица — сокращенное от школьная работница.
Строка 86. Бебель — см. примечание к стихотворению «Фабриканты оптимистов» (стр. 420*).
Вместо оды (стр. 43). Беловой автограф (БММ); газ. «Труд», М. 1927, № 55, 8 марта; Сочинения, т. 6.
В настоящем издании в текст 6 тома Сочинений внесены исправления: в строке 22 вместо «с парнем среднего роста» — «с парнем среднего ростца», в строке 56 вместо «письмо раскаянное» — «письмо раскаленное», в строке 104 вместо «и суд, и треск» — «и суд, и «треть» (по автографу и газ. «Труд»).
Написано к Международному женскому дню.
Строки 100–101. Перпетуум мобиле (лат.) — вечное движение.
Строка 104. «Треть» — алименты.
Вдохновенная речь про то, как деньги увеличить и уберечь (стр. 47). Черновые наброски строк 5-13 в записной книжке 1927 г., № 39 (БММ); машинописная копия архива газ. «Известия ЦИК» (ЦГАОР); газ. «Известия ЦИК», М. 1927, № 57, 10 марта; газ. «Ленинградская правда», Л. 1927, № 57, 10 марта.
Печатается по тексту газеты «Известия ЦИК».
Написано в связи с выпуском Государственного внутреннего 10%-ного выигрышного займа 1927 года.
Лезьте в глаза, влетайте в уши слова вот этих лозунгов и частушек (стр. 50). Черновой автограф строк 50–54 и 62–68 в записной книжке 1927 г., № 39 (БММ); «Рабочая газета», М. 1927, № 58, 11 марта.
Написано в связи с выпуском Государственного внутреннего 10%-ного выигрышного займа 1927 года.
Февраль (стр. 53). Беловой автограф (БММ); газ. «Труд», М. 1927, № 59, 12 марта; Сочинения, т. 6.
Перепечатано: газ. «Трудовая правда», Пенза, 1929, № 58, 11 марта.
Написано к десятилетию со дня свержения самодержавия.
Строка 62. «Вихри враждебные веют над нами..» — первая строка польской революционной песни «Варшавянка» (русские слова Г. М. Кржижановского).
Строка 63. «Отречемся от старого мира…» — первая строка революционной песни «Рабочая марсельеза».
Строка 87. Керенский — см. примечание к стихотворению «Даешь изячную жизнь» (стр. 422*).
Первые коммунары (стр. 56). Газ. «Труд», М. 1927, № 63, 13 марта; Сочинения, т. 6.
Написано ко дню памяти Парижской Коммуны 1871 года.
Строки 32–33. …жандармы буржуев — версальцы. — В Версале (под Парижем) в марте — мае 1871 года находилось контрреволюционное правительство Тьера.
Строка 40. Галиффе Гастон (1830–1909) — генерал, жестоко расправившийся с коммунарами в 1871 году.
Лучший стих (стр. 59). Газ. «Труд», М. 1927, № 66, 23 марта; сб. «Но. С.»; Сочинения, т. 6.
Перепечатано: газ. «Северный рабочий», Ярославль, 1927, № 68, 25 марта.
Выступление Маяковского, о котором рассказывается в стихотворении, состоялось в Ярославле в Городском театре 21 марта. В рецензии о вечере указывалось: «После одного из перерывов Владимир Маяковский сообщил радиограмму «Северного рабочего» о взятии Шанхая, встреченную громом аплодисментов». («Северный рабочий», 23 марта 1927 г.)
Строки 38–41. Рабочими и войсками Кантона взят Шанхай! — В период первой гражданской революционной войны 1924–1927 годов в Кантоне (город на юге Китая, центр провинции Гуандун) было создано буржуазно-демократическое антиимпериалистическое правительство. В феврале 1927 года национально-революционная армия кантонского правительства начала наступление на Шанхай. 21 марта, когда революционные войска быстро продвигались к Шанхаю, в самом Шанхае началось вооруженное восстание рабочих, в результате которого власть милитаристов была свергнута.
Строка 84. Кули — носильщик, чернорабочий.
Не все то золото, что хозрасчет (стр. 62). Беловой автограф (хранится у В. А. Катаняна); авторизованная машинописная копия (БММ); журн. «Новый Леф», М. 1927, № 4, апрель; сб. «Но. С.»; Сочинения, т. 7.
Строки 50–54. Имеется в виду историческая пьеса А. Н. Толстого и П. Е. Щеголева «Заговор императрицы», шедшая в те годы на сцене многих театров.
Строка 78. Леф — журнал «Новый Леф», выходивший под редакцией Маяковского в 1927–1928 годах.
Рифмованные лозунги (стр. 65). Журн. «За грамоту», М. 1927, № 1, апрель; газ. «Комсомольская правда», М. 1929, № 297, 25 декабря.
Перепечатано: журн. «Красное студенчество», М. 1929–1930 уч. год, № 15, январь (отрывок под заглавием «Бороться с темнотой и невежеством — твоя обязанность»).
Печатается по тексту «Комсомольской правды».
Маленькая цена с пушистым хвостом (стр. 68). Журн. «Бузотер», М. 1927, № 14, апрель; Сочинения, т. 6.
Строки 1–5. Перефразировка популярной частушки «Сидит милка на крыльце с выраженьем на лице…»
Английский лидер (стр. 71). Газ. «Труд», М. 1927, № 83, 13 апреля (под заглавием «Гавэлок Вильсон»); Сочинения, т. 6.
В газете «Труд» стихотворение напечатано с эпиграфом (см. в разделе «Варианты и разночтения»).
Строка 15. Вильсон Джозеф Хавелок (1858–1929) — один из реакционных лидеров английского профсоюзного движения. Вильсону посвящены еще два стихотворения Маяковского, написанные в том же году: «Мощь Британии» (стр. 88) и «Гевлок Вильсон» (стр. 181).
Мрачный юмор (стр. 75). Журн. «Бузотер», М. 1927, № 15, апрель; Сочинения, т. 6.
Напечатано в номере журнала, посвященном событиям в Китае («Специальный номер — китайский»).
Строка 36. Георг V — король Великобритании с 1910 по 1936 год.
Строка 85. …горящий На̀нкин. — 24 марта 1927 года, когда национально-революционная армия заняла Нанкин, военные корабли США и Англии подвергли город ожесточенной бомбардировке.
Строки 107–108. Дядя Сам — ироническое прозвище американских капиталистов,
Джон Буль — буржуа-англичан.
Строка 122. «Бузотер» — еженедельный сатирический журнал, выходил в 1924–1928 годах.
«Ленин с нами!» (стр. 79). Газ. «Труд», М. 1927, № 86, 16 апреля; Сочинения, т. 6.
Написано к десятилетию возвращения В. И. Ленина из эмиграции в Россию (16 апреля 1917 г.).
Строки 27–31. И я привожу вам просто цитаты из сердца и из стиха. — В строках 54–61, 72–82, 94-105, 117–127, 139–148, 160–169 приведены цитаты из поэмы «Владимир Ильич Ленин» (см. т. 6 наст. изд., стр. 276–277, строки 1694–1755). Незначительные разночтения имеются в строках 74 (1704) и 95 (1714).
Лена (стр. 84). Газ. «Труд», М. 1927, № 87, 17 апреля; Сочинения, т. 6.
Печатается по тексту газеты «Труд».
Написано в связи с 15-й годовщиной Ленского расстрела.
В 1923 году на ту же тему Маяковским было написано два стихотворения — «17 апреля» и «Крестьянин, — помни о 17 апреля!» (см. т. 5 наст. изд.)
Строка 108. Лензото — «Ленское золотопромышленное товарищество», акционерное общество, эксплуатировавшее золотые прииски на реке Лене.
Мощь Британии (стр. 88). Газ. «Труд», М. 1927, № 89, 20 апреля; Сочинения, т. 6.
Строка 58. Гевлок Вильсон — см. примечание к стихотворению «Английский лидер» (стр. 424*).
Строка 111. Чемберлен Остин (1863–1937) — министр иностранных дел Англии в 1924–1929 годах в консервативном правительстве Болдуина.
Товарищу машинистке (стр. 92). «Наша газета», М. 1927, № 91, 22 апреля; журн. «Бузотер», М. 1927, № 16, апрель; сб. «Но. С.»; Сочинения, т. 6.
Написано в связи с конкурсом на лучшую машинистку, который проводила редакция «Нашей газеты».
Весна (стр. 97). Журн. «Бузотер», М. 1927, № 17, май; Сочинения, т. 6.
Строки 123–126. Славное море — священный Байкал…— начальные слова известной народной песни. Автор слов — Дм. Давыдов.
Сердитый дядя (стр. 101). Газ. «Труд», М. 1927, № 99, 5 мая; Сочинения, т. 6.
В настоящем издании в текст 6 тома Сочинений внесено исправление: в строках 67–69 вместо «оболган и без всякого повода» — «оболган невинно и без всякого повода» (по тексту газ. «Труд»).
Негритоска Петрова (стр. 105). Журн. «Бузотер», М. 1927, № 19, май; Сочинения, т. 6 (строки 1-106).
Печатается по тексту журнала «Бузотер».
Осторожный марш (стр. 109). Газ. «Рабочая Москва», М. 1927, № 121, 31 мая (под заглавием: «Иди по республике тревожная весть: фронта нет, но опасность есть!»[5]); Сочинения, т. 6.
Перепечатано: газ. «Звезда», Днепропетровск, 1927, № 129, 9 июня (под заглавием: «Иди по республике тревожная весть! Фронта нет, но опасность есть!»); газ. «Северный рабочий», Ярославль, 1927, № 134, 16 июня (под тем же заглавием); газ. «Большевистский молодняк», Саратов, 1927, № 44, 7 ноября (отрывок под заглавием: «Держи, товарищ, порох сухим!»).
Написано в связи с разрывом дипломатических отношений между Англией и СССР (27 мая). Этому предшествовал ряд провокационных действий консервативного правительства «твердолобых», в частности — налет английской полиции на помещение Торгпредства СССР и Аркоса (Англо-русской торговой компании) Лондоне (10 мая).
Строки 29–31. …подпишут под Бухарина любой бумажки клок. — Речь идет о фальшивке, появившейся в английской печати весной 1927 года под видом «письма Бухарина».
Бухарин Н. И. (1888–1938) — в то время член Исполкома Коминтерна. В последствии лидер правой оппозиции.
Венера Милосская и Вячеслав Полонский (стр. 111). Черновой автограф строк 1-11 в записной книжке 1927 г., № 41 (БММ) и строк 125–136, 139–142, 169–170, 173–174 в записной книжке 1927 г., № 42 (БММ); авторизованная машинописная копия (БММ); журн. «Новый Леф», М. 1927, № 5 (вышел в июле); сб. «Но. С.»; Сочинения, т. 6.
Написано после поездки Маяковского в Париж (начало мая 1927 г.).
Стихотворение связано с полемикой, развернувшейся между критиком В. П. Полонским (1886–1932) и журналом «Новый Леф», который редактировал Маяковский. В газете «Известия ЦИК» 25 и 27 февраля 1927 г. была напечатана статья Полонского «Заметки журналиста. Леф или блеф?», направленная против журнала «Новый Леф». (Особенно резко Полонский нападал на письма из Парижа художника А. М. Родченко, опубликованные в № 2 журнала.) В журнале «Новый Леф», № 3, март, в ответ на статью был напечатан «Протокол о Полонском» — выписка из стенограммы заседания сотрудников журнала от 5 марта под председательством Маяковского. 23 марта в Политехническом музее состоялся диспут на тему «Леф или блеф?». После диспута Полонский опубликовал в журнале «Новый мир», 1927, № 5, май, статью «Критические заметки. Блеф продолжается».
Полемика с Полонским содержится во многих статьях и выступлениях Маяковского (см. т. 12 наст. изд.).
Строка 14. Лувр — музей изобразительных искусств в Париже.
Строки 35–36. Ноблес оближ — французская поговорка: положение обязывает.
Строки 50–54. В 1927 году В. Полонский редактировал журналы «Новый мир», «Красная нива» и «Печать и революция».
Строки 70–74. Радимов П. А. (р. 1887) — советский поэт и художник. О его попытках писать стихи из деревенской жизни гекзаметрами Маяковский иронически упоминал в стихотворении «Четырехэтажная халтура» (см. т. 7 наст. изд.) и в статье «Как делать стихи?» (см. т. 12 наст. изд.).
Строка 107. Кук — туристическое агентство.
Строка 134. Ройльс (точнее: Рольс-Ройс) — марка автомобиля английского завода.
Строка 165. АХРР — Ассоциация художников революционной России, существовавшая в 1922–1932 годах.
Глупая история (стр. 116). Журн. «Бузотер», М. 1927, № 21, июнь; Сочинения, т. 6.
Господин «народный артист» (стр. 120). Газ. «Комсомольская правда», М. 1927, № 123, 2 июня; Сочинения, т. 6.
Строки 92–96. Ф. И. Шаляпин был лишен звания Народного артиста 24 августа 1927 года.
Дела вузные, хорошие и конфузные (стр. 123). Беловой автограф с поправками (БММ); газ. «Комсомольская правда», М. 1927, № 126, 7 июня; Сочинения, т. 6.
Написано по материалам корреспонденций, напечатанных в «Комсомольской правде» 28 мая 1927 года.
Строка 4. Линдберг Чарлз — американский летчик, совершивший первый беспосадочный перелет Нью-Йорк — Париж в мае 1927 года.
Строка 31. Вхутемас (Высшие государственные художественно-технические мастерские) — высшее художественное учебное заведение, существовавшее в Москве.
Славянский вопрос-то решается просто (стр. 128). Газ. «Рабочая Москва», М. 1927, № 127, 8 июня; Сочинения, т. 6.
В газете «Рабочая Москва» напечатано рядом с очерком Маяковского «Немного о чехе» (см. стр. 339).
Строки 3–5. Езжу Польшею, по чехам, по словакам. — Маяковский был в Польше и Чехословакии в апреле — мае 1927 года.
Строки 6-16. В очерке «Ездил я так» Маяковский рассказывает, как во время пребывания в Праге у него просили автограф «обязательно по славянскому вопросу: как раз — пятидесятилетие балканской войны» (см. стр. 332).
Строки 31–43. О Крамарже см. также в очерках «Немного о чехе» (стр. 341) и «Чешский пионер» (стр. 343).
Да или нет? (стр. 130). Черновой автограф; газ. «Комсомольская правда», М. 1927, № 128, 9 июня; Сочинения, т. 6.
Написано по поводу убийства 7 июня в Варшаве полпреда СССР в Польше П. Л. Войкова (1888–1927). В эти же дни были написаны также стихотворения «Слушай, наводчик!», «Призыв», «Голос Красной площади».
Об убийстве Войкова говорит Маяковский и в поэме «Хорошо!» (см. главу 18, строки 2806–2816).
Строки 27–28. Имеется в виду контрреволюционный переворот Чан Кай-ши в Шанхае 12 апреля, инспирированный английскими и американскими империалистами, и налет английской полиции на помещение англо-советской торговой компании — Аркос в Лондоне 10 мая. В правительственном сообщении, выпущенном 8 июня, указывалось, что убийство тов. Войкова последовало «за целым рядом прямых и косвенных нападений со стороны английского правительства на учреждения СССР за границей и разрывом дипломатических отношений с СССР со стороны Великобритании».
Слушай, наводчик! (стр. 132). Газ. «Рабочая Москва», М. 1927, № 128, 9 июня.
Написано по поводу убийства 7 июня полпреда СССР в Польше П. Л. Войкова.
Строка 24. Чемберлен — см. примечание к стихотворению «Мощь Британии» (стр. 426*).
Ну, что ж! (стр. 134). Газ. «Комсомольская правда», М. 1927, № 131, 12 июня.
Перепечатано: газ. «Северный рабочий», Ярославль, 1927, № 153, 6 июля.
В газете «Комсомольская правда» помещено на «Литературной странице», посвященной предстоящей «Неделе обороны» (10–17 июля 1927 г.). См. дальше стихотворения на ту же тему: «Призыв», «Сплошная неделя», «Посмотрим сами, покажем им», «Мускул свой, дыхание и тело тренируй с пользой для военного дела».
Призыв (стр. 135). Газ. «Комсомольская правда», М. 1927, № 131, 12 июня; Сочинения, т. 6.
Перепечатано: газ. «Большевистский молодняк», Саратов, 1927, № 25, 19 июня.
См. примечания к стихотворениям «Да или нет?» и «Ну, что ж!» (стр. 429).
Строки 7-13. В правительственном сообщении об убийстве П. Л. Войкова указывалось на целый ряд диверсий, поджогов, террористических актов, совершенных в последнее время монархистами и белогвардейцами по указке из-за границы.
Строки 42–43. …выстрел молодчика-монархиста…— Речь идет об убийстве П. Л. Войкова. Убийца — двадцатилетний монархист Каверда.
Про Госторг и кошку, про всех понемножку (стр. 137). Газ. «Комсомольская правда», М. 1927, № 131, 12 июня; Сочинения, т. 6.
Стихотворение представляет собой подпись к рисунку «Похороны безвременно погибших кошек». В газете «Комсомольская правда» оно напечатано в большой подборке под общей шапкой «Выносить ли сор из избы? Совячейка Госторга в борьбе с бюрократизмом».
Написано на основе материалов, которые сообщил рабочий холодильника Госторга Курбатов (эти материалы были напечатаны в том же номере газеты).
Голос Красной площади (стр. 139). «Рабочая Газета», М. 1927, № 131а, 13 июня; Сочинения, т. 6.
См. примечание к стихотворению «Да или нет?» (стр. 429).
Написано в связи с похоронами П. Л. Войкова на Красной площади 11 июня 1927 года. С речами на похоронах выступали А. И. Рыков и Н. И. Бухарин (см. примечания к стихотворениям «Моя речь на показательном процессе…» и «Осторожный марш» — стр. 421* и 427*).
Общее руководство для начинающих подхалим (стр. 140). Авторизованная машинописная копия (БММ); газ. «Комсомольская правда», М. 1927, № 135, 18 июня; Сочинения, т. 6.
В настоящем издании в текст 6 тома Сочинений внесено исправление: в строках 75–76 вместо «И будь уверен — за слова эти» — «И будь уверен — за слова за эти» (по тексту авторизованной машинописной копии).
Строка 97. «Анти-Дюринг» — книга Ф. Энгельса.
Крым (стр. 144). Черновой автограф строк 1–8 в записной книжке 1927 г., № 37 (БММ); беловой автограф (Институт русской литературы АН СССР, Ленинград); машинописная копия (БММ); газ. «Комсомольская правда», М. 1927, № 136, 19 июня; сб. «Но. С.»; Сочинения, т. 6.
Строка 16. …на Чаир…— В Чаире (Крым) Маяковский жил в августе 1926 года.
Товарищ Иванов (стр. 146). Газ. «Комсомольская правда», М. 1927, № 138, 22 июня; Сочинения, т. 6.
В настоящем издании в текст 6 тома Сочинений внесено исправление: в строках 5–7 вместо «Сидит бессмысленно у стула в оправе» — «Сидит бессменно у стула в оправе» (по тексту «Комсомольской правды»).
В газете «Комсомольская правда» стихотворение напечатано в большой подборке, посвященной борьбе с бюрократизмом в Госторге, под общей шапкой: «Залп по совдуракам».
Строка 104. Консистория — учреждение, управлявшее делами церкви.
Ответ на «Мечту» (стр. 149). Газ. «Комсомольская правда», М. 1927, № 140, 24 июня; Сочинения, т. 6.
В настоящем издании в текст 6 тома Сочинений внесено исправление: в строке 65 вместо «усатый унтер» — «усастый унтер» (по тексту «Комсомольской правды»).
Стихотворение «Мечта», подписанное «Вузовец», было помещено в стенной газете медицинского факультета МГУ. Редакция «Комсомольской правды» передала его Маяковскому для ответа. «Ответ на «Мечту» был напечатан в «Комсомольской правде» вместе со стихотворением «Вузовца».
Польша (стр. 154). Машинописная копия (БММ); газ. «Рабочая Москва», М. 1927, № 141, 25 июня; Сочинения, т. 6.
В газете «Рабочая Москва» напечатано рядом с очерком Маяковского «Наружность Варшавы» (см. стр. 344).
В настоящем издании в текст 6 тома Сочинений внесены исправления: вставлены пропущенные строки 44–50 (по тексту машинописной копии); в строке 56 вместо «от этих эполет» печатается «от их эполет» (по текстам машинописной копии и газ. «Рабочая Москва»).
Строки 1–3. Маяковский был в Варшаве в мае 1927 года.
Чугунные штаны (стр. 157). Журн. «Молодая гвардия», М. 1927, № 7, июль (под заглавием «Варшава»); сб. «Но. С.»; Сочинения, т. 8.
В том же номере журнала «Молодая гвардия» напечатан тематически связанный со стихотворением очерк Маяковского «Поверх Варшавы» (см. стр. 347).
Строки 4–8. Понятовский Юзеф (1762–1813) — польский военачальник, участвовал в походе Наполеона в Россию, командовал польским корпусом. О памятнике Понятовскому см. также в очерке «Поверх Варшавы» (стр. 355).
Строка 53. Бельведер — дворец в Варшаве; был резиденцией военного диктатора Польши маршала Пилсудского (1867–1935).
Сплошная неделя (стр. 160). Газ. «Комсомольская правда», М. 1927, № 149, 5 июля.
Написано в связи с подготовкой к «Неделе обороны», которая проводилась с 10 по 17 июля 1927 года.
Строки 10–16. О факте приземления двух польских летчиков на минском аэродроме газеты сообщали 2 июля 1927 года.
Посмотрим сами, покажем им (стр. 163). Газ. «Рабочая Москва», М. 1927, № 154, 10 июля; Сочинения, т. 6.
Перепечатано: газ. «Звезда», Днепропетровск, 1927, № 167, 24 июля.
Написано в связи с «Неделей обороны», которой посвящен весь номер «Рабочей Москвы», вышедший под общим лозунгом: «Сегодня — первый день «Недели обороны». Рабочий, ладь свое хозяйство, но не забывай смазывать винтовку».
Строка 53. Чемберлен — см. примечание к стихотворению «Мощь Британии» (стр. 426*).
Иван Иванович Гонорарчиков (стр. 165). Беловой автограф (БММ); журн. «На литературном посту», М. 1927, № 14, июль.
Печатается по тексту журнала с исправлением в строке 15: вместо «склоняясь» — «склонясь» (по автографу).
Строки 17–18. О дайте, дайте мне свободу…— ария Игоря из оперы «Князь Игорь» А. Бородина.
Строка 37. Лебедев-Полянский П. И. (1881–1948) — критик и историк литературы, в то время был начальником Главлита (Главного управления по делам литературы и издательств).
Мускул свой, дыхание и тело тренируй с пользой для военного дела (стр. 169). Газ. «Рабочая Москва», М. 1927, № 160, 17 июля.
Написано в связи с «Неделей обороны», которая проводилась с 10 по 17 июля 1927 года.
Наглядное пособие (стр. 172). Газ. «Комсомольская правда», М. 1927, № 165, 23 июля; газ. «Вечерние известия», Одесса, 1927, № 167, 25 июля.
Печатается по тексту газеты «Комсомольская правда».
Написано в связи с происходившими в июле 1927 года крупными волнениями среди рабочих Вены. Эти события нашли отклик и в поэме «Хорошо!» (см. главу 19, строки 3031–3044).
Строки 17–21. Поводом для волнений явилось оправдание венским судом фашистов, убивших двух рабочих. Восставшие рабочие подожгли здание суда.
Строки 52–55. Похороны 57 рабочих, убитых во время столкновений с войсками, состоялись 20 июля.
«Комсомольская правда» (стр. 175). Беловой автограф (БММ); газ. «Комсомольская правда», М. 1927, № 168, 27 июля; Сочинения, т. 6.
Написано в связи с постановлением ЦК ВЛКСМ «О распространении газеты «Комсомольская правда» (было напечатано в газете 22 июля).
Пиво и социализм (стр. 178). Две машинописные копии (БММ); журн. «Бузотер», М. 1927, № 31, август; беловой автограф строк 31–33, 42–47, 53–55, 64–66 в записной книжке 1927 г., № 51 (БММ); сб. «Но. С.»; Сочинения, т. 7.
Беловой автограф в записной книжке № 51 представляет собой запись начальных строк четырех строф — повидимому, для памяти при чтении стихотворения.
Строки 7–9. «Раки и пиво завода имени Бебеля». — Такую вывеску Маяковский видел во время своей поездки в Витебск в марте 1927 года (первоначальный вариант заглавия — «Витебские мысли»).
Бебель — см. примечание к стихотворению «Фабриканты оптимистов» (стр. 420*).
Строка 39. «Женщина и социализм» — книга Бебеля.
Гевлок Вильсон (стр. 181). Газ. «Труд», М. 1927, № 207, 11 сентября; Сочинения, т. 6.
См. примечание к стихотворению «Английский лидер» (стр. 424–425*).
Строки 86–92. Имеется в виду всеобщая стачка английских рабочих в мае 1926 года.
Строка 106. Тимбукту — город во Французском Судане (Зап. Африка).
Чудеса! (стр. 185). Запись рифм к строкам 29, 35 и 40, 46 в записной книжке 1927 г., № 46 (БММ); газ. «Рабочая Москва», М. 1927, № 221, 28 сентября; сб. «Но. С.»; Сочинения, т. 6.
Строки 19–21. «Во вторник выступление товарища Маяковского». — Выступление Маяковского в Ливадийском дворце (бывшей царской летней резиденции, превращенной в крестьянский санаторий) состоялось 22 августа 1927 года.
Маруся отравилась (стр. 188). Газ. «Комсомольская правда», М. 1927, № 226, 4 октября; «Слоны в комсомоле»; Сочинения, т. 6.
В газете «Комсомольская правда» стихотворение напечатано в большой подборке под общей шапкой: «Мы против снижения цен на человека».
Эпиграфы взяты из заметок, напечатанных в «Комсомольской правде»: первый — из заметки «Электротехник Боб» (27 августа 1927 года), второй — из заметки «Скучно жить» (31 августа 1927 года).
В стихотворении использованы также материалы заметок «О нежных ручках» и «Щеголи и кавалеры», напечатанных 27 августа в подборке «Комсомольской правды» — «Обыватели в комсомоле».
В первой части стихотворения пародируется песня уличных шарманщиков «Маруся отравилась, в больницу повезли…»
Строка 130. Гарри Пиль — популярный в 20-е годы немецкий киноактер.
Письмо к любимой Молчанова, брошенной им, как о том сообщается в № 219 «Комсомольской правды» в стихе по имени «Свидание» (стр. 196). Газ. «Комсомольская правда», М. 1927, № 226, 4 октября; беловой автограф строк 53–55, 62, 69–72, 105–110 в записной книжке 1927 г., № 51 (БММ); Сочинения, т. 6.
Беловой автограф в записной книжке № 51 находится на одной странице с автографом стихотворения «Пиво и социализм» и обнаруживает тот же характер записи (см. примечание к стихотворению «Пиво и социализм», стр. 433).
Стихотворение является ответом на стихотворение И. Молчанова «Свидание», напечатанное в «Комсомольской правде» 25 сентября.
См. также написанное вскоре стихотворение «Размышления о Молчанове Иване и о поэзии», в котором полемика была продолжена (стр. 209).
Молчанов И. Н. (р. 1903) — советский поэт.
Строки 15–18. Пересказ строк стихотворения Молчанова: «Ты стала слишком некрасивой // В твоей косынке // Голубой».
Строки 19–26. Пересказываются строки Молчанова: «Я, милая, люблю другую — // Она красивей и стройней, // И стягивает грудь тугую // Жакет изысканный на ней».
Строки 37–42. Цитата из стихотворения Молчанова.
Строки 58–61. У Молчанова: «Тот, кто устал, имеет право // У тихой речки отдохнуть».
«Англичанка мутит» (стр. 200). Газ. «Рабочая Москва», М. 1927, № 234, 13 октября; Сочинения, т. 6.
Заглавие происходит от возникшего в XIX веке выражения «англичанка гадит» (имелись в виду интриги английской политики).
Строка 11. Бриан Аристид (1862–1932) — французский министр иностранных дел.
Строка 12. Детердинг Генри (1866–1939) — глава крупного англо-голландского нефтяного треста «Ройял датч шелл»; в 1927 году вел яростную кампанию против СССР, рассчитанную на срыв экспорта советской нефти.
См. написанное о Детердинге в том же году стихотворение «Баку» (стр. 227).
Строки 13–22. Речь идет о требовании французского правительства об отозвании советского посла в Париже Х. Раковского, который был объявлен «персона нон грата» — «нежелательным лицом».
Строка 66. Макдональд Джемс Рамсей (1866–1937) — лидер лейбористской партии.
Рапорт профсоюзов (стр. 203). Беловой автограф (БММ); газ. «Рабочая Москва», М. 1927, № 235, 14 октября.
Печатается по тексту газеты «Рабочая Москва».
Написано в связи с происходившим в октябре 1927 года VIII Московским губернским съездом профсоюзов.
Строки 4–8. На съезде было представлено полтора миллиона членов профсоюза.
«Массам непонятно» (стр. 205). Журн. «Бузотер», М. 1927, № 39, октябрь; сб. «Но. С.»; Сочинения, т. 7.
Строка 24. Надсон С. Я. (1862–1887) — русский поэт.
Строки 28–30. А еще посредников кроет Асеев. — Имеется в виду стихотворение Н. Асеева «Через головы критиков» (сб. «Изморозь», Госиздат, 1927, стр. 23).
Размышления о Молчанове Иване и о поэзии (стр. 209). Беловой автограф (БММ); газ. «Комсомольская правда», М. 1927, № 243, 23 октября.
Печатается по тексту газеты «Комсомольская правда».
Является ответом на стихотворение Молчанова «У обрыва», напечатанное в том же номере «Комсомольской правды», и продолжает полемику, возникшую по поводу стихотворения И. Молчанова «Свидание» (см. выше «Письмо к любимой Молчанова, брошенной им…», стр. 196).
Молчанов — см. примечание к стихотворению «Письмо к любимой Молчанова, брошенной им…» (стр. 435*).
Строки 3–5. Читаю: «Скучает Молчанов Иван». — Имеется в виду следующее место в стихотворении Молчанова: «За ней, за рекою — // Дожди да туман… // Грустны мы с тобою // Молчанов Иван».
Строки 32–42. Маяковский говорит о заключительных строках стихотворения Молчанова: «А может случиться — // Нахлынет туман, // Тревогу былую // Забьет // Барабан».
Понедельник — субботник (стр. 211). Газ. «Наш подарок Октябрю» (однодневная газета «Комсомольской правды»), М. 1927, 24 октября.
Перепечатано: газ. «Северный рабочий», Ярославль, 1927, № 246, 27 октября (без заглавия).
Стихотворение посвящено Всесоюзному комсомольскому субботнику, проводившемуся в октябре 1927 года по инициативе ЦК ВЛКСМ и Комиссии по борьбе с беспризорностью. Оплата труда участников субботника шла на борьбу с беспризорностью.
Газета «Наш подарок Октябрю» вышла с лозунгом: «Ни одного беспризорника на улице, ни одного комсомольца вне субботника!»
Автобусом по Москве (стр. 213). Газ. «Комсомольская правда», М. 1927, № 255, 6 ноября; Сочинения, т. 6.
Написано к десятой годовщине Великой Октябрьской социалистической революции.
Строки 77–89. Происшествие, о котором в этих строках говорится, послужило основой для стихотворения 1918 года «Хорошее отношение к лошадям» (см. т. 2 наст. изд., стр. 10).
Было — есть (стр. 217). Газ. «Труд», М. 1927, № 255, 6 ноября.
Написано к десятилетию Великой Октябрьской социалистической революции.
Строка 42. «Снегири» — шутливое прозвище милиционеров, носивших в те годы красные фуражки, отделанные серым каракулем.
Строка 64. НОТ — научная организация труда.
Строка 102. Фордзон — марка трактора, выпускавшегося заводом Форда. С 1923 года производился также на ленинградском заводе «Красный путиловец» (теперь завод им. Кирова).
Гимназист или строитель (стр. 221). Газ. «Комсомольская правда», М. 1927, № 273, 30 ноября; «Слоны в комсомоле»; Сочинения, т. 6.
Строки 21–22. «Пифагоровы штаны на все стороны равны…» — ария из оперетки В. Рапопорта «Иванов Павел», популярной в предреволюционные годы.
Строки 23–28. Приведен стишок, при помощи которого заучивались имена собственные, которые писались через букву ять.
Строка 30. Иловайский Д. И. (1832–1920) — автор реакционных учебников по всеобщей и русской истории, широко распространенных в дореволюционной школе.
Строка 32. Барбаросса («Рыжая борода») — прозвище Фридриха I (1123–1190), императора так называемой «Священной Римской империи германской нации».
Строка 34. Имеется в виду эпизод истории Средних веков, когда германский император Генрих IV в Каноссе (Сев. Италия) на коленях вымаливал прощение у папы Григория VII, отлучившего его от церкви.
Строки 55–57. Начало «Слова о полку Игореве» (точно: «Не лепо ли ны бяшет, братие…»).
Строки 63–67. Начало «Илиады» Гомера в переводе Н. М. Минского.
Строки 129–134. Комса́ на фабрике «Красная нить» решила по-новому нитки вить. — О работе комсомольцев фабрики «Красная нить» рассказывалось в корреспонденции из Ленинграда, помещенной в «Комсомольской правде» 24 ноября под названием «На правом берегу Невы».
Баку (стр. 227). Черновой автограф в записной книжке 1927 г., № 51 (БММ); беловой автограф (БММ); газ. «Заря Востока», Тифлис, 1927, № 1650, 13 декабря (с подзаголовками «Я вас не понимаю, мистер Детердинг» и «Я вас понимаю, мистер Детердинг» — вместо цифр I, II, обозначающих части стихотворения); газ. «Комсомольская правда», М. 1928, № 83, 7 апреля; Сочинения, т. 7 (строки 56-127, под заглавием «Я вас понимаю, мистер Детердинг»).
Печатается по тексту газеты «Комсомольская правда» с исправлением в строках 109–110: вместо «Это миллионщиком стал оголец» — «Это мильонщиком стал оголец» (по тексту 7 тома Сочинений).
Под текстом в газете дата: «Баку, 5/XII — 27 г.».
В «Комсомольской правде» стихотворение было напечатано с примечаниями самого Маяковского; они воспроизводятся ниже — см. примечания к строкам 18*, 26*.
Строка 18. Старинная башня в Баку, в которой еще огнепоклонники поддерживали вечный огонь, зажигая идущие из земли нефтяные газы.
Строка 26. Детердинг — владыка английской нефти, ведущий борьбу против советской.
См. также примечание к стихотворению «Англичанка мутит» (стр. 435*).
Строки 61–65. Маяковский имеет в виду появившиеся в печати сообщения о раскрытой в Берлине банде фальшивомонетчиков, печатавшей фальшивые червонцы и имевшей связи с Детердингом.
Солдаты Дзержинского (стр. 231). Черновые автографы в записных книжках 1927 г., № 51 и № 52 (БММ); газ. «Комсомольская правда», М. 1927, № 289, 18 декабря; газ. «Заря Востока», Тифлис, 1927, № 1655, 18 декабря; Сочинения, т. 6.
Написано к десятилетию ВЧК — ОГПУ. Посвящение — В. М. Горожанину, работнику Украинского ГПУ.
Дзержинский Ф. Э. (1877–1926) — с декабря 1917 года был бессменным председателем ВЧК (Всероссийской Чрезвычайной Комиссии по борьбе с контрреволюцией и саботажем), а затем ГПУ и ОГПУ(Объединенного государственного политического управления).
Строка 51. Секретчики — работники Секретно-политического отдела ОГПУ.
Строка 53. КРО — Контрразведывательный отдел ОГПУ.
Хорошо! Октябрьская поэма (стр. 233).
Запись рифм к строкам 275, 281 и 51, 56 в записных книжках 1927 г., № 39 и № 40 (БММ); черновой автограф строк 1088–1107, 1123–1125, 1129–1130 в записной книжке 1927 г., № 41 (БММ); черновой автограф строк 3157–3159 в записной книжке 1927 г., № 42 (БММ); первоначальные наброски к строкам 1–8, 12–14, 89–95, 1503–1508 в черновом автографе с поэтическими заготовками для различных произведений на отдельном листе (ЦГАЛИ); черновой автограф глав 1, 9-17 и строк 2897–2898, 2901–2902 в записной книжке 1927 г., № 43 (БММ); черновой автограф глав 18 и 19 в записной книжке 1927 г., № 44 (БММ).
Беловой автограф 10 главы; авторизованная машинописная копия глав 2–8 — экземпляр, представленный Ленинградскому академическому Малому оперному театру (Ленинградская театральная библиотека); авторизованная машинописная копия глав 2–8; авторизованная машинописная копия глав 1-19 (хранятся у В. А. Катаняна); машинописная копия глав 2–8 (ЦГАЛИ).
Журн. «Новый Леф», М. 1927, № 6, строки 1372–1460 и 1610–1621 из 10 главы (под заглавием «Из поэмы «Октябрь»); журн. «Красная новь», М. 1927, № 8, август, главы 2–8 (под заглавием «25 октября 1917 года»); журн. «Новый Леф», М. 1927, № 7, глава 19 (под заглавием «Хорошо!». Из поэмы «Октябрь»); газ. «Комсомольская правда», М. 1927, № 217, 23 сентября, глава 17 (под заглавием: «Пою республику. Из Октябрьской поэмы») и № 221, 28 сентября, глава 18 (под заглавием «Красная площадь. Из поэмы «Хорошо»); журн. «На литературном посту», М. 1927, № 20, октябрь, глава 9 (под заглавием «Из поэмы «Хорошо»); журн. «Молодая гвардия», М. 1927, № 10, октябрь, главы 9-12 (под заглавием «Хорошо»); газ. «Вечерняя Москва», М. 1927, № 224, 1 октября, строки 2019–2040, 2063–2135 из 14 главы (под заглавием «Хорошо!». Отрывок II ч. Октябрьской поэмы»); газ. «Ленинградская правда», Л. 1927, № 236, 15 октября, строки 2231–2377 из 15 главы (под заглавием «Такая земля. Отрывок из Октябрьской поэмы «Хорошо»); газ. «Комсомольская правда», М. 1927, № 237, 16 октября, глава 6 (под заглавием «Кончилось ваше время. Отрывок из Октябрьской поэмы «Хорошо»); отдельное издание поэмы; корректурные листы 2-го издания (август 1928); второе издание; «Школьный Маяковский» (глава 19); Сочинения, т. 8.
К 10-летию Октября отрывки из поэмы напечатаны: газ. «Комсомольская правда», М. 1927, № 249, 30 октября, строки 1372–1460 и 1610–1621 из 10 главы (под заглавием «Политика проста. Из Октябрьской поэмы»); журн. «Молодая гвардия», М. 1927, № 11, ноябрь, главы 13–19 (под заглавием «Хорошо»); газ. «Рабочая Москва», М. 1927, № 255, 7 ноября, глава 19 (под заглавием «Хорошо!»).
Перепечатки в периферийной прессе:
Журн. «Шквал», Одесса, 1927, № 37, сентябрь (под заглавием «25 октября 1917 г.»), строки 139–180 из 3 главы (с подзаголовком «Керенский») и строки 902–971 из 6 главы (с подзаголовком «Взятие Зимнего дворца»); № 44, ноябрь, 19 глава (под заглавием «Хорошо!»); № 49, декабрь, строки 2254–2319 из 15 главы (под заглавием «Хорошо!»).
Журн. «Октябрьские всходы», Харьков, 1927, № 17, сентябрь, строки 628–756 из 6 главы (под заглавием «Взятие Зимнего. Отрывок из поэмы «Октябрь»); № 18, сентябрь, строки 757–905 из 6 главы (под заглавием «Взятие Зимнего. Отрывок из поэмы «Октябрь»).
Газ. «Пролетарий», Харьков, 1927, № 255, 6 ноября, строки 139–205 из 3 главы, 415–496 из 5 главы, 1088–1237 из 7 главы и 17 глава (под заглавием «Хорошо!». Отрывки из Октябрьской поэмы»).
Газ. «Звезда Алтая», Бийск, 1928, № 211, 7 ноября, строки 3052–3163 из 19 главы (под заглавием «Хорошо!»).
Печатается по тексту 2-го издания поэмы (1928). (В т. 8 Сочинений, вышедшем в 1931 г., напечатано по невыправленному экземпляру 1-го издания.)
В текст поэмы внесены исправления: в строке 510 вместо «Поправься!» — «Поправьсь!» (по тексту журн. «Красная новь»); в строке 1764 вместо «Анатоль Васильевича» — «Анатоль Васильича» (по автографу); в строке 2417 вместо «Забыли приличие» — «Забыли приличия» (по автографу и авторизованным машинописным копиям). В строках 455–456, 464, 607, 1260–1261, 1323 разрядка дана по авторизованным машинописным копиям.
Начало работы над поэмой «Хорошо!» относится к декабрю 1926 — началу 1927 года. Одновременно велись переговоры с Управлением ленинградских академических театров, которое обратилось к Маяковскому с просьбой написать текст для юбилейного спектакля к десятилетию Октябрьской революции. 16 февраля 1927 года Маяковский подписал договор, в котором обязался «представить… законченное художественное произведение… каковое могло бы послужить канвой для синтетического спектакля, сценарий которого будет разработан самими Академическими театрами…»
15-го июня Маяковский прочел руководителям Управления написанную им зимой — весной 1927 года часть поэмы (главы 2–8), которая и должна была послужить основой для юбилейного представления. Юбилейная комиссия одобрила текст поэта.
Следующие 9 глав (9-17) и первая были написаны в мае — июле, и две заключительные главы (18–19) были закончены в июле — начале августа 1927 года в Крыму.
При сдаче в Госиздат рукопись делилась на следующие части: вступление (глава 1), первая часть (главы 2–8), вторая часть (главы 9-17) и третья часть (главы 18–19). Рукопись первой части была сдана Госиздату 4 июля, второй — 22 июля, третья часть была прислана Маяковским из Ялты 5 августа.
Поэма называлась сначала «Октябрь», потом «25 октября 1917». Заглавие «Хорошо!» дано было уже после того, как поэма была закончена. Тогда же Маяковский устранил ее членение на 3 части.
2-8 главы поэмы были инсценированы для праздничного представления в честь 10-летия Великой Октябрьской социалистической революции. Спектакли шли в октябрьские дни 1927 года в Ленинградском Малом оперном театре.
Одно из первых чтений поэмы состоялось 18 октября 1927 года в Красном зале МК ВКП(б) для актива московской партийной организации. Вслед за этим Маяковский несколько раз выступал с чтением «Хорошо!» в Большой аудитории Политехнического музея, в Доме печати, Колонном зале Дома союзов, а затем в конце 1927 — начале 1928 года в Ленинграде и многих городах Украины, Закавказья, Поволжья, Урала.
О значении, которое сам Маяковский придавал этой поэме, он говорит в автобиографии: «Хорошо» считаю программной вещью, вроде «Облака в штанах» для того времени. Ограничение отвлеченных поэтических приемов (гиперболы, виньеточного самоценного образа) и изобретение приемов для обработки хроникального и агитационного материала. Иронический пафос в описании мелочей, но могущих быть и верным шагом в будущее («сыры не засижены — лампы сияют, цены снижены»), введение, для перебивки планов, фактов различного исторического калибра, законных только в порядке личных ассоциаций («Разговор с Блоком», «Мне рассказывал тихий еврей, Павел Ильич Лавут»)» (см. т. 1 наст. изд., стр. 28–29).
Строка 91. Гучков А. И. (1862–1936) — лидер буржуазно-монархической партии октябристов, крупный московский промышленник, в 1917 году во Временном правительстве первого состава — военный и морской министр.
Строка 94. Родзянко М. В. (1859–1924) — крупный землевладелец, председатель 3-й и 4-й Государственных дум.
Строка 108. Керенский — см. примечание к стихотворению «Даешь изячную жизнь» (стр. 422*).
Строка 141. Растрелли В. В. (1700–1771) — выдающийся русский архитектор. Им построен Зимний дворец в Петербурге.
Строка 153. Имеется в виду А. Ф. Керенский, который по профессии был адвокатом (присяжным поверенным).
Строки 161–171. В этой строфе Маяковский сатирически использует известное стихотворение Лермонтова о Наполеоне «Воздушный корабль», высмеивая стремление Керенского подражать Наполеону.
О бонапартизме министерства Керенского писал В. И. Ленин в статье «Начало бонапартизма» (Сочинения, т. 25, стр. 199).
Строки 209–217. Во Временном правительстве первого состава Керенский был министром юстиции, затем министром-председателем, военным министром и верховным главнокомандующим.
Строка 242. Корнилов Л. Г. (1870–1918) — генерал, верховный главнокомандующий при Временном правительстве; в августе 1917 года руководил контрреволюционным мятежом.
Строки 252–259. Исполнительный комитет Петроградского совета постановил арестовать свергнутого Николая II. У Временного правительства было намерение отправить его за границу, в Англию. Король Георг V был двоюродным братом Николая II.
Строки 263–265. …и его рисуют — и Бродский и Репин. — Художники И. Е. Репин (1844–1930) и И. И. Бродский (1883–1939). писали портреты Керенского летом 1917 года. В 1926 году Репин подарил написанный им портрет в Музей революции СССР.
Строка 273. Кускова Е. Д. (р. 1869) — правая социал-демократка, была одно время близка к кадетам. После 1917 года — ярый враг советской власти.
Строка 295. Милюков — см. примечание к стихотворению «Даешь изячную жизнь» (стр. 422*).
Строки 296–303. Здесь и далее сатирически перефразирован разговор Татьяны Лариной с няней из 3 главы «Евгения Онегина».
Строка 317. Михаил Романов — брат Николая II, в пользу которого Николай отрекся от престола.
Строка 422. «Селект» — гостиница в Петрограде на ул. Лиговке.
Строки 486–493. Имеется в виду клевета, распространявшаяся буржуазной печатью о политических эмигрантах, вернувшихся после свержения самодержавия из Швейцарии на родину. Они проехали через Германию и Швецию, так как Франция и Англия не разрешили им проезд через свои территории.
Вильгельм II — германский император и король Пруссии в 1888–1918 годах.
Строка 494. Кресты — тюрьма в Петрограде.
Строки 517–522. …быть под началом Бронштейна бескартузого — Л. Троцкий (Бронштейн) (1879–1940) был назначен Наркомвоенмором в начале 1918 года. (См. о нем примечание на стр. 529, т. 6 наст. изд.).
Строка 540. Каледин А. М. (1861–1918) — генерал, в конце 1917 — начале 1918 года руководил контрреволюцией на Дону.
Строки 555–557. Челядь чайники бесшумно подавала. — В чайниках под видом чая подавали в ресторанах спиртное (торговля спиртными напитками в военное время была запрещена).
Строки 585–590. Выборгская сторона — рабочий район Петрограда.
Литейный мост — мост через Неву, соединяющий Выборгскую сторону с центром города.
Строка 598. Лашевич М. М. (1884–1928) — член Военно-революционного комитета Петроградского совета. Ему было поручено во главе рабочих отрядов занять почту, телеграф и телефон.
Строки 612–616. Сегодня, говорит, подыматься рано. А послезавтра — поздно. — См. в книге воспоминаний Джона Рида «Десять дней, которые потрясли мир»: «Я…. ждал результатов совещания за дверью, в коридоре. Володарский, выйдя из комнаты, рассказал мне: «Ленин говорил: «6 ноября будет слишком рано действовать: для восстания нужна всероссийская основа, а 6-го не все еще делегаты на съезд прибудут[6]. С другой стороны 8 ноября будет слишком поздно действовать: к этому времени Съезд организуется, а крупному организованному собранию трудно принимать быстрые и решительные мероприятия. Мы должны действовать 7 ноября — в день открытия Съезда, так, чтобы мы могли сказать ему: «Вот власть! Что вы с ней сделаете?» («Десять дней, которые потрясли мир», М. 1923, стр. 67).
Строка 627. Александра Федоровна — жена царя Николая II. Здесь игра слов: Керенского звали Александр Федорович.
Строка 634. Троицкий — мост через Неву в Петрограде, вблизи Зимнего дворца. Теперь — Кировский.
Строки 655–657. Циничная фраза Керенского о «взбунтовавшихся рабах» была сказана им в апреле 1917 года на совещании делегатов фронта.
Строка 663. Миллионная — улица, прилегающая к Зимнему дворцу. Теперь — улица Халтурина.
Строка 665. Кексгольмцы — солдаты лейб-гвардии Кексгольмского полка, выступившие на стороне революции.
Строки 669–670. …Ильич гримированный…— Скрываясь от агентов Временного правительства, В. И. Ленин жил под именем рабочего Сестрорецкого завода Иванова. 24 октября переодетый и загримированный Ленин появился в Смольном институте, где помещался Военно-революционный комитет и штаб восстания.
Строка 673. Антонов-Овсеенко В. А. (1884–1937) и Подвойский Н. И. (1880–1948) — члены Военно-революционного комитета Петроградского совета; командовали отрядами, штурмовавшими Зимний дворец. Описывая исторические события этого дня на Дворцовой площади и свержение Временного правительства, Маяковский пользовался воспоминаниями участников событий и в частности воспоминаниями Н. И. Подвойского, в которых подробно рассказывалось и о планах, и о расположении сил, и о самом штурме дворца.
Строка 718. Павловцы — солдаты Павловского пехотного полка, принимавшие участие в штурме Зимнего дворца.
Строки 722–724. Куда против нас бочкаревским дурам?! — М. Бочкарева — один из организаторов появившихся летом 1917 года «женских батальонов смерти». В числе защитников Временного правительства был Первый Петроградский женский батальон.
Строка 745. Михайловцы — юнкера Михайловского артиллерийского училища.
Константиновцы — юнкера Константиновского артиллерийского училища.
Строка 790. Нет Прокоповича. — Министр продовольствия С. Н. Прокопович не присутствовал на последнем заседании Временного правительства: не мог проникнуть в осажденный восставшими Зимний дворец.
Строки 791–798. А из-за Николаевского чугунного моста́, как смерть, глядит неласковая Аврорьих башен сталь. — Команда крейсера Балтийского флота «Аврора» принимала активное участие в Октябрьском вооруженном восстании. Выполняя приказ Военно-революционного комитета, авроровцы привели 24 октября крейсер к Николаевскому мосту.
Николаевский мост — мост через Неву вблизи Зимнего дворца. Теперь — мост лейтенанта Шмидта.
Строка 803. Коновалов А. И. — министр торговли и промышленности, председательствовал на последнем заседании Временного правительства.
Строка 882. Тринадцать — тринадцать министров, членов Временного правительства.
Строки 915–926. В воспоминаниях Н. И. Подвойского свержение Временного правительства описывается так: «Массы врываются в комнату, в массе тов. Антонов. То, что называлось Временным правительством — тут… почти мертво физически… «Именем Военно-революционного комитета Петроградского совета объявляю Временное правительство низвергнутым», — декретирует Антонов» («Октябрьская революция», хрестоматия, Госиздат, М. 1925, стр. 293).
Строки 1040–1041. «Здравствуйте, Александр Блок…— О встрече с А. А. Блоком, описанной здесь, Маяковский вспоминал еще в 1921 году в статье, написанной после смерти Блока: «Помню, в первые дни революции проходил я мимо худой, согнутой солдатской фигуры, греющейся у разложенного перед Зимним костра. Меня окликнули. Это был Блок. Мы дошли до Детского подъезда. Спрашиваю: «Нравится?» — «Хорошо, сказал Блок, а потом прибавил: — У меня в деревне библиотеку сожгли». Вот это «хорошо» и это «библиотеку сожгли» были два ощущения революции, фантастически связанных в поэме «Двенадцать» (см. статью «Умер Александр Блок» в т. 12 наст. изд.).
Строки 1052–1053. Незнакомки, дымки севера…— Маяковский имеет в виду характерные для творчества Блока поэтические образы. «Незнакомка» — название стихотворения и лирической драмы Блока.
Строки 1074–1077. Как будто оба ждут по воде шагающего Христа. — Имеется в виду миф о Христе, прошедшем как посуше по водам Генисаретского озера. В финале поэмы Блока «Двенадцать» Христос идет во главе красногвардейского патруля.
Строки 1322–1325. См. в «Горе от ума» Грибоедова — «И дым отечества нам сладок и приятен» (действие 1, явление 7).
Строки 1384–1387. Названия контрразведывательных органов Франции, Англии, Польши, Румынии.
Строки 1511–1513. …с ним идут голубые чехи. — Состоявшие из чехов (носивших голубые мундиры) части австрийской армии, сдавшиеся в плен русским в период мировой войны, в 1918 году подняли в Сибири и Поволжье контрреволюционный мятеж и этим облегчили продвижение Колчака.
Строки 1578–1581. Начальные слова песенки, популярной в английской армии («Путь далек до Типерери, далеко шагать…»).
Строка 1599…. «фратэрнитэ́» и «эгалитэ́»! (франц.) — «братство» и «равенство». «Свобода, равенство, братство» — лозунг французской буржуазной революции конца XVIII века.
Строки 1606–1609. Начальные слова старой национальной песни Североамериканских соединенных штатов («Янки, простофиля, не унывай, янки, простофиля и франт…»).
Строки 1627–1630. Живу в домах Стахеева я, теперь Веэсэнха. — Дома, принадлежавшие ранее золотопромышленнику Стахееву, по Лубянскому проезду, № 3, в Москве. В квартире № 12 жил Маяковский.
Веэсэнха (ВСНХ) — Высший совет народного хозяйства.
Строки 1647–1650. …слушают асфальт с копейками в окне…— то есть слушают бродячих шарманщиков, бросая им деньги из окон на асфальт.
Строки 1651–1656. Трансваль, Трансваль, страна моя, ты вся горишь в огне! — песенка времен англо-бурской войны (1899–1902). Трансвааль (Южная Африка) — страна буров.
Строки 1687–1692. Весной 1920 года в Верховном трибунале разбиралось дело о крупных спекуляциях в Главтопе (Главном управлении топливной промышленности при ВСНХ); было привлечено к суду 50 человек.
Строка 1711. Филиппов — известный в дореволюционной Москве владелец булочных и кондитерских.
Строки 1739–1740. …едят у Зунделовича. — Частная столовая Зунделовича помещалась в доме, где жил Маяковский.
Строка 1764. …Анатоль Васильича. — Луначарский А. В. (1875–1933) — нарком просвещения РСФСР в 1917–1929 годах.
Строка 1806. Лиля — Лиля Юрьевна Брик, близкий друг Маяковского
Строка 1807. Ося — Осип Максимович Брик (1888–1945), литературный критик, друг Маяковского.
Строка 1818. Ярославский — вокзал Северной железной дороги в Москве. В то время из-за недостатка топлива во многих домах замерзали канализационные трубы.
Строки 1933–1935. …боли волжской я не коснусь. — Речь идет о голоде в Поволжье в 1921–1922 годах.
Строка 2033. Оля — Ольга Владимировна Маяковская (1891–1949), сестра поэта.
Строка 2047. Пресня — Красная Пресня, один из районов Москвы, где жили мать и сестры Маяковского.
Строки 2136–2138. Под ухом самым лестница…— За стеной комнаты, в которой жил Маяковский, находилась входная лестница.
Строки 2225–2230. Конница генерала Мамонтова в августе — сентябре 1919 года прорвалась в тылы Красной Армии. В октябре Мамонтов был разбит под Воронежем.
Строки 2231–2253. Маяковский говорит о покушении на В. И. Ленина 30 августа 1918 года, совершенном правой эсеркой Каплан после выступления Ленина на заводе бывш. Михельсона.
Строки 2281–2286. 2 сентября 1918 года на заседании ВЦИК по докладу Я. М. Свердлова о покушении на В. И. Ленина было принято решение о красном терроре против буржуазии и ее агентов.
…Лубянская лапа Че-ка. — Всероссийская чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией и саботажем (ЧК) помещалась на Лубянской площади (теперь пл. Дзержинского).
Строки 2310–2319. Маяковский пародирует популярную уличную песенку «Цыпленок жареный, цыпленок пареный…»
Строка 2381. Павел Ильич Лавут — устроитель вечеров-выступлений Маяковского в городах СССР в 1926–1930 годах.
Строка 2477. «Алмаз» — крейсер, на котором Врангель бежал из Крыма.
Строка 2496. …завтрашние галлиполийцы…— Бежавшие из Крыма белогвардейцы высадились на полуострове Галлиполи (европейская часть Турции).
Строки 2539–2540. Ол райт (англ.) — все в порядке, хорошо.
Строки 2571–2573, 2583–2584. Цитируются строки известной военной песни «Марш Буденного» (слова А. Д’Актиля): «Ведь с нами Ворошилов — первый красный офицер: // Сумеем кровь пролить // За СССР».
Строки 2709–2711. …и в мертвом холоде слез и льдин…— Маяковский говорит о похоронах В. И. Ленина 27 января 1924 года.
Строка 2751. Лобное место — каменный помост на Красной площади, построенный в 1534 году для объявления важнейших указов; использовался также для совершения казней.
Строки 2761–2765. Стена — и женщина со знаменем склонилась над теми, кто лег под стеной. — Имеется в виду барельеф работы скульптора С. Т. Коненкова на Кремлевской стене в память погибших во время уличных боев в октябре 1917 года. Снят в 1949 году в связи с реконструкцией одной из башен Кремля. Ныне находится в Музее революции в Москве.
Строки 2797–2805. Красин Л. Б. (1870–1926) — один из старейших деятелей коммунистической партии. В 1924 году — первый посол СССР во Франции. Маяковский вспоминает приезд Л. Б. Красина в Париж в декабре 1924 года.
Дорио Жак — деятель рабочего движения Франции, впоследствии предал интересы рабочего класса.
Строки 2806–2816. Войков П. Л. — полпред СССР в Польше, был убит в Варшаве 7 июня 1927 года. Маяковский виделся с ним во время пребывания в Варшаве в середине мая 1927 года. Под непосредственным впечатлением смерти Войкова написаны были стихотворения «Да или нет?», «Слушай, наводчик», «Голос Красной площади» (см. стр. 130, 132, 139).
Строки 3031–3044. Маяковский говорит о венском восстании в июле 1927 года. Поводом к выступлению рабочих послужило оправдание судом фашистов, убивших двух рабочих. Восставшие подожгли здание суда.
Строки 3038–3039. Зер гут (нем.) — очень хорошо.
Ездил я так (стр. 331). Журн. «Новый Леф», М. 1927, № 5.
Написан под впечатлением поездки в Чехословакию, Францию, Германию, Польшу (15 апреля — 22 мая 1927 года).
Стр. 331. Бальмонт К. Д. (1867–1942) — русский поэт-декадент, после Октябрьской революции — эмигрант. Сонет Бальмонта, посвященный Маяковскому, написан был на вечере «Встреча двух поколений поэтов» в январе 1918 года, где Маяковский прочел поэму «Человек».
Броневский Владислав (р. 1898) — известный польский поэт, один из зачинателей пролетарской поэзии.
Якобсон Р. О. (р. 1896) — ученый, филолог. Маяковский встречался с ним в 1916–1920 годах в Петрограде и Москве. О Якобсоне есть упоминание в стихотворении «Товарищу Нетте пароходу и человеку» (т. 7 наст. изд., стр. 163).
Стр. 332. Го̀ра Иозеф (1891–1945) — чешский поэт и писатель.
Сайферт Ярослав (р. 1901) — современный чешский поэт.
Махен (точнее: Маген) Иржи (1882–1939) — чешский писатель и драматург.
Библ Константин (1898–1951) — чешский поэт.
Незвал Витезслав (р. 1900) — современный чешский поэт.
…синеблузные вещи…— то есть произведения, характерные для «Синей блузы» — разновидности эстрадного театра, получившего распространение в СССР в 20-х годах. Выступления «Синей блузы» посвящались актуальным вопросам внутренней и международной жизни. Самодеятельные и профессиональные коллективы «Синей блузы» (выступавшие в синих рабочих блузах) существовали при многих клубах предприятий и учреждений.
Большой вечер в «Виноградском народном доме». — Маяковский выступал в Праге в Виноградском народном доме 26 апреля. Вечер открылся вступительным словом поэта Иозефа Гора, прошел с большим успехом и имел широкий отклик в печати.
Тагор Рабиндранат (1861–1941) — крупнейший индийский поэт, романист и драматург.
Милюков — см. примечание к стихотворению «Даешь изячную жизнь» (стр. 422*).
Стр. 333. … отзывы о вечере по якобсоновскому письму…— Письмо Р. Якобсона с отзывами чехословацкой печати о вечере в Виноградском народном доме было послано Маяковскому через несколько дней после его отъезда из Праги.
Бенеш Эдуард (1884–1948) — министр иностранных дел Чехословакии в 1918–1935 годах, потом президент.
Дюамель Жорж (р. 1884) — современный французский писатель; посетил Москву в марте — апреле 1927 года.
Брик О. М. — см. примечание к поэме «Хорошо!» (стр. 446*).
…основываясь на печальном опыте с Мораном и Берро…— Маяковский имеет в виду клеветнические очерки французского писателя Поля Морана «Я жгу Москву» и журналиста Анри Берро «Что я видел в Москве», выпущенные после поездки в СССР в 1924 году.
Стр. 334. Дюртен Люк (р. 1881) — современный французский писатель.
Они собираются на свои обеды уже с 1909 года. — Маяковский говорит об «обедах» «Пен-клуба», который был организован не в 1909, а в 1919 году.
Дягилев С. П. (1872–1929) — художественный и театральный деятель, антрепренер. Организовал в Париже так называемые русские сезоны — балетные и оперные спектакли. Ориентировался на эстетско-формалистические течения в европейском буржуазном искусстве.
«Ажаны» (франц.) — полицейские.
«Клартэ» — французский прогрессивный журнал, выходил в 1919–1928 годах. Был основан А. Барбюсом.
Арагон Луи (р. 1897) — выдающийся французский поэт и прозаик.
Элюар Поль (1895–1952) — выдающийся французский поэт.
Барон Жак (р. 1905) — современный французский поэт.
Было в кафе «Вольтер». — Выступление Маяковского в Париже в кафе «Вольтер» состоялось 7 мая 1927 года.
Стр. 335. Кор-а-кор (франц.) — схватка, рукопашная.
«Бродячая собака» — артистический подвал-кафе, в котором собиралась художественная богема предреволюционного Петрограда.
Георгий Иванов — поэт, принадлежал к группе акмеистов, после 1917 года — белоэмигрант.
Гильбо Анри (р. 1884) — французский поэт и писатель, автор книги «Владимир Ильич Ленин. Жизнеописание» (1924).
Бехер Иоганнес (р. 1891) — современный немецкий поэт, переводчик поэмы «150 000 000» на немецкий язык (1924).
«Ротэ Фанэ» — немецкая газета, центральный орган Коммунистической партии Германии.
Каменева О. Д. — в то время председатель правления ВОКС.
Роган Карл — редактор немецкого журнала «Europäische Revue». Маяковский встретился с ним в апреле 1927 года в Москве.
Стр. 336. Я попал в Варшаву…— О пребывании в Варшаве см. также очерки «Наружность Варшавы» и «Поверх Варшавы».
Пепеэсовцы — члены партии ППС (Польской партии социалистов).
…письма Родченко…— Письма художника А. М. Родченко из Парижа были напечатаны в № 2 журн. «Новый Леф» за 1927 год. О В. Полонском, резко критиковавшем эти письма, см. в примечании к стихотворению «Венера Милосская и Вячеслав Полонский» (стр. 427*).
…поэт Броневский, только что выпустивший новую книгу стихов «Над городом». — Во время пребывания Маяковского в Варшаве В. Броневский подарил ему только что вышедший сборник стихов «Дымы над городом» с надписью «Владимиру Маяковскому, поэту революции».
Вандурский Витольд (1891–1937) — польский поэт и драматург. Встречался с Маяковским во время пребывания в Москве в 1920 году. Рассказывая в своих воспоминаниях о распространении поэзии Маяковского в Польше, Вандурский писал: «Рабочий Лодзинский театр, открытый в 1923 году, ввел в свой репертуар несколько инсценированных поэм Маяковского и каждую свою программу малых форм начинал с хорового чтения пролога к «Мистерии-буфф». На других рабочих сценах большой успех имела инсценировка «Левого марша» (журн. «Життя и революция», Киев, 1931, № 7).
См. также о Вандурском в очерке «Поверх Варшавы», стр. 349.
Стр. 337. Тувим Юлиан (1894–1953) — выдающийся польский поэт. Вспоминая впоследствии о своем знакомстве с поэзией Маяковского, Тувим писал: «Поэтическое потрясение, которое испытал, читая впервые Маяковского, я могу сравнить только с потрясением, пережитым мною, когда я слышал и видел раздираемое молниями небо. Мятеж, переворот, громы, пламя — все ново, беспрецедентно, чудесно, поразительно, революционно… И сразу — и уже навсегда — Маяковский слился для меня с Октябрьской революцией…» («Поэты-лауреаты народной Польши», изд-во «Иностранная литература», М. 1954, т. 1, стр. 21).
Слонимский Антони (р. 1895) — современный польский поэт. Перевод «Левого марша» был сделан им в 1921 году. Вместе с переводом Слонимский напечатал как бы в ответ Маяковскому свой «Контрмарш».
Стерн Анатоль (р. 1899) — современный польский поэт, переводчик стихов Маяковского. В 1927 году под редакцией Стерна вышел сборник стихов Маяковского в переводах Ю. Тувима, В. Броневского, Б. Ясенского, А. Слонимского и других. Предисловие к этому сборнику было написано Маяковским во время пребывания в Варшаве (см. т. 12 наст. изд.).
Гетель Фердинанд (р. 1895) — современный польский писатель, прозаик. В настоящее время в эмиграции.
Немного о чехе (стр. 339). Газ. «Рабочая Москва», М. 1927, № 127, 8 июня.
Напечатан рядом со стихотворением Маяковского «Славянский вопрос-то решается просто» (см. стр. 128).
Стр. 341. Чернов В. М. (1876–1952) — лидер партии эсеров, после 1917 года белоэмигрант.
Синеблузники — см. примечание к очерку «Ездил я так» (стр. 448*).
…сцена «Слезы Крамаржа». — Об этой пьесе говорит Маяковский и в очерке «Чешский пионер» («Плач Крамаржа» — стр. 343). См. о Крамарже также в стихотворении «Славянский вопрос-то решается просто» (стр. 128).
Чешский пионер (стр. 342). Газ. «Пионерская правда», М. 1927, № 12, 25 июня.
Стр. 342. «Синяя блуза» — см. примечание к очерку «Ездил я так» (стр. 448).
Стр. 343. Красный Спортинтерн — международная организация рабочего физкультурного движения, существовавшая с 1921 по 1937 год.
Наружность Варшавы (стр. 344). Газ. «Рабочая Москва», М. 1927, № 141, 25 июня.
Напечатан рядом со стихотворением Маяковского «Польша» (см. стр. 154).
Перепечатан: газ. «Северный рабочий», Ярославль, 1927, № 151, 6 июля (под заглавием «Маленький Париж»).
Поверх Варшавы (стр. 347). Журн. «Молодая гвардия», М. 1927, № 7, июль; Сочинения, т. 6.
В настоящем издании в текст 6 тома Сочинений внесено исправление: на стр. 350 в строке 23 вместо «отводить» — «отвадить» (исправление опечатки).
В том же номере «Молодой гвардии» напечатано тематически связанное с очерком стихотворение Маяковского «Варшава» («Чугунные штаны» — см. стр. 157).
В ряде мест очерк перекликается с некоторыми наблюдениями и положениями очерка «Ездил я так», написанного, возможно, несколько раньше (см. стр. 331). Имена польских поэтов и писателей, встречающиеся в обоих очерках, см. в примечаниях к очерку «Ездил я так» (стр. 448–451*).
Стр. 347. Малашкин С. И. (р. 1890) — советский писатель.
Стр. 348. Зозуля Е. Д. (1891–1941) — советский писатель. Маяковский говорит об очерках Зозули «Из Москвы на Корсику и обратно».
Лежнев А. З. (1893–1937) — советский критик. Ироническое упоминание о нем есть в стихотворении «Марксизм — оружие, огнестрельный метод. Применяй умеючи метод этот» (см. т. 7 наст. изд., стр. 110).
Стр. 350. «Родченко в Париже» — перевод на польский язык помещенных в «Лефе» писем. — См. примечание к очерку «Ездил я так» (стр. 450*).
Я начал атаковываться корреспондентами, и карикатуристами, и фотографами. — Интервью с Маяковским были помещены в польских газетах «Эпоха», «Польска вольность» (Варшава), «Хвиля» (Львов) (см. т. 13 наст. изд.).
Стр. 351. Шенгели — см. примечание к стихотворению «Моя речь на показательном процессе по случаю возможного скандала с лекциями профессора Шенгели» (стр. 421*).
В дни моего пребывания в Варшаве была поставлена его пьеса…— Пьеса А. Слонимского «Вавилонская башня» была поставлена Польским драматическим театром.
Стр. 352. Пшибышевский Станислав (1868–1927) — известный польский писатель, один из видных представителей декадентского крыла движения «Молодая Польша».
Жеромский Стефан (1864–1925) — известный польский писатель.
Дефензива — польская охранка.
Стр. 355. …памятник Понятовскому. — О памятнике Понятовскому см. также в стихотворении «Чугунные штаны» (стр. 157).
…памятник Шопену…— Этот памятник, работы скульптора В. Шимановского, был поставлен в Варшавском саду Лазенки в 1926 году.
Стр. 356. Пепеэсовцы — см. примечание к очерку «Ездил я так» (стр. 450*).
Вертинский А. Н. (1887–1957) — эстрадный артист, автор романсов и песенок.
Стр. 357. …«Медвежья свадьба» с знаменитой «польской» артисткой Малиновской…— О кинокартине «Медвежья свадьба» см. примечание к стихотворению «Стабилизация быта» (стр. 418*). Киноактриса В. С. Малиновская играла главную роль в этой картине.
«Дворец и крепость» — кинокартина, снятая по роману Ольги Форш «Одеты камнем» (1924).
Иллюстрации
В. Маяковский. Фото 1927.
Страница записной книжки с записью стихотворения «Моя речь на показательном процессе…»
Афиша выступления Маяковского по городам Союза в 1927 г.
Маяковский в Ленинградском Малом оперном театре во время подготовки спектакля «Двадцать пятое». 1927 г.
Маяковский читает поэму «Хорошо!» в Политехническом музее в октябре 1927 г.
Афиша выступления Маяковского в Ленинграде с поэмой «Хорошо!».
Страница записной книжки с черновой записью поэмы «Хорошо!».
Маяковский с поэтом Иозефом Гора в Праге. 1927 г.
Выходные данные
ВЛАДИМИР ВЛАДИМИРОВИЧ МАЯКОВСКИЙ
Полное собрание сочинений. Том 8
Редактор тома Ф. Пицкель
Редактор К. Малышева
Оформление художника В. Воронецкого
Художественный редактор Г. Клодт
Технический редактор Г. Архангельская
Корректор Г. Сурис
Сдано в набор 29/X 1957 г.
Подписано к печати 1/III 1958 г.
Бумага 84 × 108 1/32 — 14,38 печ. л. = 23,58 усл. печ. л. 21,68 уч. — изд. л. + 8 вклеек = 22,08 л.
Тираж 190 000 экз.
Заказ № 1102.
Цена 5 руб.
Гослитиздат
Москва, Б-66, Ново-Басманная, 19.
Первая Образцовая типография имени А. А. Жданова Московского городского Совнархоза
Москва, Ж-54, Валовая, 28.
