I
«Бьет полночь. Все люди уснули…»
- Бьет полночь. Все люди уснули,
- В лесу и в горах тишина.
- Глубокою ночью, в июле,
- На небо смотрю из окна.
- Высокие синие звезды,
- Мерцание дальних миров,
- Высокий торжественный воздух,
- Невидимый Божий покров.
- И счастье и мир надо мною,
- Но чем успокоиться мне —
- Природой?.. А сердце земное,
- Как грешник, горит на огне.
«Утром, в ослепительном сиянье…»
- Утром, в ослепительном сиянье,
- Ночью, при мерцающей луне,
- Дальний отблеск, смутное сознанье
- Вдруг становится доступным мне.
- «Господи, — твержу я, — как случайны
- Те слова, в которых благодать,
- Господи, прошу, нездешней тайны
- Никогда не дай мне разгадать.
- Не хочу последнего ответа,
- Страшно мне принять твои лучи.
- Бабочка, ослепшая от света,
- Погибает в пламени свечи».
«Поэт рассказал в изумленье…»
- Поэт рассказал в изумленье
- Про музыку сфер голубых,
- Про ангела чудное пенье
- В безбрежных просторах ночных.
- Есть в каждом из нас эти звуки
- И отблески райского сна;
- Нам в горе, в болезни, в разлуке
- Небесная сладость дана.
- Среди расцветанья и тленья,
- Весною, при бледной луне,
- Былинки ничтожной движенье
- Понятным становится мне.
- К чему на земле это чудо?
- Не лучше ль остаться глухим?
- Но музыка льётся оттуда
- И жертвенный стелется дым.
«В прошлые дни…»
- В прошлые дни
- Счастья, молодости и печали
- Вечером, в сумерках летних, огни
- Вдоль зеленых витрин расцветали.
- И под легким туманом, под мелким дождем,
- Сквозь шуршанье шагов беспокойных прохожих,
- Выплывали дома фантастическим сном,
- Строем стен ни на что не похожих.
- И в бессмысленном мире для нас, милый друг,
- Замыкался сияющий радостный круг,
- О котором — глаза, выраженье лица, —
- О котором нельзя рассказать до конца.
«Выйду в поле. На шоссе всё то же…»
- Выйду в поле. На шоссе всё то же.
- Изредка мелькнёт велосипед.
- Вновь такой же, со вчерашним схожий,
- Вечер, полумрак и полусвет.
- Фонари автомобилей, звёзды,
- Грусть о тех, которых не вернуть.
- Тихий и прозрачный летний воздух
- И кремнистый лермонтовский путь.
- Снится мне: за грани туч прекрасных,
- За ограды всех миров иных,
- Музыкой таинственной и страстной
- Ввысь летит дыхание земных
- И, росой вечерней ниспадая
- На траву и пыльные кусты,
- Хрупкой влагой, не достигнув рая,
- Падает на землю с высоты.
Романтика
1. «Когда мы счастия не ждали…»
- Когда мы счастия не ждали,
- Любовь нечаянно пришла
- И огорченья и печали
- Гирляндой роз перевила.
- Мир озарился новым светом,
- Прохладная дохнула тень,
- И всем таинственным приметам
- Счастливый улыбнулся день.
- Пел соловей в кустах сирени,
- Пар поднимался от земли,
- Когда средь радостных видений
- Дорожкой мы садовой шли.
- И ты, лицо свое склоняя
- К плечу любимого тобой,
- Казалась мне виденьем рая
- Средь нежной прелести земной.
2. «Наклонялась ты, сплетая…»
- Наклонялась ты, сплетая
- Свой венок из васильков,
- В летнем небе мчалась стая
- Белоснежных облаков.
- Рожь высокая шумела,
- Ивы гнулись у реки.
- Средь стеблей движенья белой,
- Нежной девичьей руки,
- Локон, платье голубое,
- Шеи девственный наклон —
- Все, что связано с тобою,
- Все, во что я так влюблен.
3. «Тени темные роняют…»
- Тени темные роняют,
- Тополя листвой дрожа,
- Гулко в доску ударяют
- За оградой сторожа.
- И холодный вихрь осенний
- Пожелтевшие листы
- Рвет с ветвей средь темноты
- И кружит, как привиденья.
4. «Выйдем ночью на дорогу…»
- Выйдем ночью на дорогу:
- Осень поздняя в саду,
- Зверь ушел в свою берлогу,
- Рыба спряталась в пруду.
- Скучно, страшно до рассвета —
- Кто там ходит под окном?
- Далеко умчалось лето
- На коне на вороном.
- Но, часов покорен бою,
- Милую целую прядь,
- Я люблю вдвоем с тобою
- Звукам осени внимать.
5. «Под летящий к нам из сада…»
- Под летящий к нам из сада
- Ветра снежного напев,
- Я прочту тебе балладу
- Про «Двенадцать спящих дев».
- На дворе мороз веселый,
- И как войско на врага,
- Белый рой снежинок-пчелок
- Вьюга сыплет на снега.
- В мире мы нашли друг друга,
- Нашей общею судьбой,
- Милая моя подруга,
- Связан я навек с тобой.
- И горят для счастья свечи,
- Словно звезды за окном.
- Я твои целую плечи
- Под надушенным платком.
«Поднимается ветер сухой и холодный…»
- Поднимается ветер сухой и холодный,
- Листьев желтые груды шуршат, как прибой,
- По асфальту скользя, и над пропастью водной
- Наклоняется к озеру тополь сухой.
- Осень, осень, любимое время поэта,
- Догоранье над городом смутной зари,
- Запах яблок и кофе, мерцание света,
- В полутьме и в тумане вверху фонари.
- Я люблю, по-парижски закутавши шею
- Черным, в крапинках, шарфом, без цели идти
- Вдоль опавшего парка, где бледные феи,
- Улыбаясь прохожим, стоят на пути.
- Я смотрю, как прекрасны старинные зданья —
- Романтический, прошлого века наряд,
- Я читаю в них отблеск любви и страданья,
- Повторяя чужую строфу наугад.
- Тут Верлен проходил. Здесь Леконт жил когда-то
- Жизнь становится сном, все как будто во сне,
- А над крышами, в небе, как черная вата,
- Тучи медленно движутся к сонной луне.
«Помолимся о том, кто в тьме ночной…»
- Помолимся о том, кто в тьме ночной
- Клянет себя, клянет свой труд дневной,
- Обиды вспоминает, униженья
- В постели смятой лежа без движенья,
- И перед ним два призрачных пятна —
- Окно и дверь, холодная стена…
- Больнее нет обиды — униженья.
- Помолимся о том, кто в час забвенья
- И отдыха, без отдыха, без сна,
- Всю ночь перед бутылкою вина,
- Над белой незапятнанной бумагой
- Склоняется и дышит грустной влагой
- Морей незримых, слышит шум времен:
- Пусть к небу темное лицо поднимет он,
- Пусть свет увидит он, пусть будет так, как надо.
- Помолимся о том, кто у ограды
- Иль в опустевшем доме у окна
- Предчувствует, что не придет она.
- Еще помолимся мы о страданье,
- О радостях, о горе, о желанье,
- О звездах, о Венере, о Луне,
- О грешниках, пылающих в огне,
- Помолимся о подлых и преступных,
- О нераскаянных и неприступных,
- О самых гордых гордостью земной.
- Но как молиться о душе такой,
- Ни с кем в своем несчастье несравнимой,
- О том, кто знает, что в глазах любимой
- Безвыходная скрыта пустота,
- Кто мог бы все — и заградил уста? —
- Такое горе — неисповедимо.
Психея
1. «Когда ты на землю летела…»
- Когда ты на землю летела,
- Полётом и счастьем горда,
- Вечернее небо темнело,
- В реке замерзала вода.
- И сдержанность музыки пленной,
- Что в звёздах звучала тебе,
- И ропот стихий вдохновенный
- В твоей отразились судьбе.
- Ищи же разгадку несчастья,
- Не плачь и не спрашивай нас,
- Не надо ни мира, ни счастья
- В последний оставшийся час!
2. «Ах, эта сказка так известна…»
- Ах, эта сказка так известна
- И столько раз повторена:
- «В земном кругу, скупом и тесном,
- В тюрьме душа заключена».
- Но, может быть, не униженье,
- А весть блаженная земле
- Твое чудесное сниженье,
- Твоё скитание во мгле?
- Скользи же странницей слепою,
- Лети сюда под тёмный свод,
- Где звёзды радостной толпою
- Сестры приветствуют полёт.
3. «Про самую скрытую тайну…»
- Про самую скрытую тайну
- Случайно мы все узнаём.
- Во сне узнаём мы случайно
- Преданье о мире ином.
- Полна несказанного знанья,
- Блаженным волненьем дыша,
- Вся — радость, вся — слух, вся — желанье,
- На родине снова душа.
- Но счастья и памяти странной
- Лишь отблеск она унесёт,
- В земные печальные страны
- Обратный свершая полёт.
- Наутро, почти без сознанья,
- Психея проснётся темна,
- И в зеркало мира — страданье —
- Глядит с удивленьем она.
«Заката осеннего свежесть…»
- Заката осеннего свежесть,
- Высокие облака.
- На камне оставила нежность
- Твоя дорогая рука.
- И, кажется, всё просветлело
- От счастья и теплоты,
- Пока, улыбаясь, смотрела
- На небо вечернее ты.
«Далекие темные горы…»
- Далекие темные горы
- Осенний закат осветил,
- И вечер тяжелые шторы
- Над нашим окном опустил.
- В сиянии лунном, нетленном,
- В глубоком покое ночном
- Усни — бесконечно-блаженным,
- Чудесно-беспамятным сном.
- Прощается лето с тобою,
- В реке замерзает вода,
- А там, над звездой голубою,
- Другая зажжется звезда.
«Отплывающие корабли…»
- Отплывающие корабли,
- Уносящиеся поезда,
- Остающиеся вдали,
- Покидаемые навсегда!
- Знак прощанья — белый платок,
- Замирающий взмах руки,
- Шум колёс, последний свисток —
- Берега уже далеки.
- Не видать совсем берегов;
- Отрываясь от них, посмей
- Полюбить — если можешь — врагов,
- Позабыть — если можешь — друзей.
«Выхожу на дорогу с тобою…»
- Выхожу на дорогу с тобою,
- Милый друг мой, мы вместе идём.
- Плачет ветер, подобно гобою,
- Туча вновь угрожает дождём.
- Под таинственным небом деревья
- Спят в тумане, и сон их глубок,
- Сон их — древность, костры и кочевья,
- Дальний путь и тропа на восток.
- Вот, лицо к твоему приближая,
- Слышу ветра каспийского звон,
- Вот, земля зацветает чужая
- Пёстрым станом шатров и знамён.
- А вокруг — тишина полевая.
- Сядем тут, над ручьём, у креста.
- В летний вечер вода ключевая
- Так прозрачна, легка и чиста.
«Был ангел послан эту душу взять…»
Елене Рубисовой
- Был ангел послан эту душу взять
- И в небо унести ее опять,
- В страну, где нет печали и страданья.
- И ангел тенью пал на мирозданье,
- И умер я, и перестал дышать.
- Тогда водитель-дух, с заботой нежной,
- Крылом закрыл любезный мне порог
- Земли — всей красоты ее безбрежной,
- Которую велел покинуть Бог,
- Порог земли, прекрасной и мятежной.
- Безмолвие, простор и тишина
- Сменили шум встревоженной вселенной,
- И медленно, с ресниц, земного сна,
- Теснима слепотою вдохновенной,
- За пеленой спадала пелена.
- Сказал мне ангел: «Волей вечной Силы,
- Здесь — область тени, той, что разделила
- Земные и небесные дела…»
- — «О, неужели смерть — такая мгла?»
- — «Преддверие».
- Но темнота слепила.
- И ринулись мы в темноту, и вдруг
- Краса иных миров глазам предстала;
- Я сделался весь зрение и слух,
- А вестник смерти, вечный, верный друг
- Последнее откинул покрывало…
- Все — только сон, и никого вокруг.
Ласточка
Аглаиде Шиманской
- Ласточка нежная носится, носится
- В воздухе светлом вечером летним,
- Кружится в небе, стрелою проносится
- Над колокольней тысячелетней.
- Колокол медный, колокол древний
- Дня окончанье нам возвещает.
- Тихо над Сеной. Пахнет деревней,
- Свежей травою, сеном и маем.
- Черная ласточка с белою шейкой,
- Как хороша ты сейчас такая:
- Падаешь низко, скользишь над скамейкой,
- В небо опять беззаботно взлетая.
- Вестница счастья, вестница лета,
- Вестница вечера, друг созерцателя,
- Стань мне подругой вечернего света,
- Нежной сестрой в небесах у Создателя.
Кот
- Ленивый, ласковый, пушистый,
- Глядит, прищурившись на свет,
- Зеленоглазый, серебристый
- Любимец неги и поэт.
- Упруго тело выгибая,
- Встает с ковра, выходит в сад:
- Ему тропинка — сень лесная,
- Иль благодатный вертоград.
- Припал, тревожим тенью птичьей,
- В траве — и вот передо мной
- Природы древнее величье,
- Чудовищ допотопных бой,
- Тоска потерянного рая,
- Глухие жалобы Творцу,
- А кот, концом хвоста виляя,
- Лукаво крадется к скворцу.
«Несётся в пустоте Земля…»
Софии Прегель
- Несётся в пустоте Земля,
- Кружась, в пространстве звёзды мчатся, —
- Как восхитительно качаться
- Цветку на высоте стебля!
- Подобный огненному чуду,
- Горит над Альпами восход.
- Пастух, пришедший с гор оттуда,
- Над светлым озером поёт.
- Счастливое существованье,
- Рай, данный нам, рай милый наш!
- Певец, о нём воспоминанья
- Ты всё равно не передашь.
- Но этот голос на восходе —
- Всё звонче, всё прозрачней он.
- Какая тишина в природе,
- Как озарился небосклон!
Пантикапея (город Керчь)
Л.Л. Догмеру
- Сияющая, мраморная, в воду
- Нисходит пристань кругом, как венец.
- Привязанные лодки на свободу,
- Качаясь, рвутся с бронзовых колец.
- Вверху амфитеатром синим горы
- Теснятся в небо и Тезеев храм
- Готов принять процессии и хоры,
- Идущие к аттическим богам.
- Эллада в скалах Таврии нетленна
- И корни лоз и рыба в глубине,
- Забывши обо всем, что современно,
- Классической покорствуют весне.
- Пантикапея древняя, тебе ли
- Я песнь размером варварским пою
- В стране, где грек, играя на свирели,
- Умел прославить родину свою.
«В доме тишина глухая…»
- В доме тишина глухая.
- Не могу забыться сном.
- Сколько гроз в начале мая
- Прошумело за окном.
- Сколько листьев вновь упало
- Поздней осенью в саду.
- Каждый год весну встречало
- Сердце, чувствуя беду.
- Сердце билось, замирая
- От такой же тишины,
- Каждый год не доверяя
- Обещаниям весны.
«Сияет огнями Париж…»
- Сияет огнями Париж,
- Кончается нежное лето,
- Луна над квадратами крыш
- Ослепла от яркого света.
- Всё то же: шуршание шин,
- Автобусов грузных стремленье,
- Прямых быстроходных машин
- Холодное щучье скольженье.
- В Полях Елисейских, в раю,
- Во сне золотом и хрустальном,
- Своё я с трудом узнаю
- Лицо в отраженье зеркальном.
- А тучи идут и идут,
- Как талые снежные хлопья,
- И в ярости небо метут
- Прожекторов острые копья.
«По утрам читаю Гомера…»
- По утрам читаю Гомера —
- И взлетает мяч Навзикаи,
- И синеют верхушки деревьев
- Над скалистым берегом моря,
- Над кремнистой узкой дорогой,
- Над движеньями смуглых рук.
- А потом выхожу я в город,
- Где, звеня, пролетают трамваи,
- И вдоль клумб Люксембургского сада
- Не спеша и бесцельно иду.
- Есть в такие минуты чувство
- Одиночества и покоя,
- Созерцания и тишины.
- Солнце, зелень, высокое небо,
- От жары колеблется воздух,
- И как будто бы все совершилось
- На земле, и лишь по привычке
- Люди движутся, любят, верят,
- Ждут чего-то, хотят утешенья,
- И не знают, что главное — было,
- Что давно уж Архангел Божий
- Над часами каменной башни
- Опустился — и вылилась чаша
- Прошлых, будущих и небывших
- Слез, вражды, обид и страстей,
- Дел жестоких и милосердных,
- И таких же, на полуслове,
- Словно плеск в глубоком колодце,
- Обрывающихся стихов…
- Полдень. Время остановилось.
- Солнце жжет, волны бьются о берег.
- Где теперь ты живешь, Навзикая? —
- Мяч твой катится по траве.
«Господи, Господи, Ты ли…»
- Господи, Господи, Ты ли
- Проходил, усталый, стократ
- Вечером, в облаке пыли,
- Мимо этих простых оград?
- И на пир в Галилейской Кане
- Между юношей, между жен
- Ты входил, не огнем страданья,
- А сиянием окружен.
- В час, когда я сердцем с Тобою
- И на ближних зла не таю,
- Небо чистое, голубое
- Вижу я, как будто в раю.
- В черный день болезни и горя
- Мой горячий лоб освежит
- Воздух с берега светлого моря,
- Где доныне Твой след лежит.
- И когда забываю Бога
- В темном мире злобы и лжи,
- Мне спасенье — эта дорога
- Средь полей колосящейся ржи.
«Уметь молиться, верить и любить…»
- Уметь молиться, верить и любить,
- Найти слова, спокойные, простые,
- Быть искренним — нельзя. Нам страшно жить.
- Неправедные, ко всему глухие,
- Среди людей, пронзенных древним злом,
- Ночами, в свете безысходном, ложном,
- Тревожимые внутренним огнем,
- И ты и я, всегда о невозможном
- Зачем мы думаем, сестра моя?
- Стучат шаги. Над городом печальным
- Мы — иерархи бытия —
- Немые звезды. В ларчике хрустальном
- Ключ счастья спрятан где-то на луне,
- Багдадский вор несется на Пегасе
- По облакам за кладом. Если б мне!
- — Что даст нам счастье? В каждом нашем часе,
- В минуте каждой места нет ему,
- И в жизни нет спасенья, нет покоя.
- Идти сквозь одиночество и тьму
- Домой — ты знаешь, что это такое.
«Когда нас горе поражает…»
- Когда нас горе поражает,
- Чем больше горе — в глубине
- Упрямой радостью сияет
- Душа, пронзённая извне.
- Есть в гибели двойное чудо:
- Над бездной, стоя на краю,
- Предчувствовать уже оттуда
- Свободу новую свою.
- Вот почему мне жизни мало,
- Вот почему в те дни, когда
- Всё кончено и всё пропало,
- Когда я проклят навсегда,
- В час, в трудный час изнеможенья,
- Мне в сердце хлынет тишина —
- И грозным светом вдохновенья
- Душа на миг озарена.
«Чтоб все распалось — в прах и без следа…»
- Чтоб все распалось — в прах и без следа,
- Чтоб все рассыпалось, испепелилось,
- Чтоб океана хлынула вода
- И, бешеная, в бешенстве кружилась,
- С лица земли смывая Вавилон,
- Воздвигнутый безумством поколений,
- Чтоб в атомы был глобус превращен,
- В мельчайшие дробления дроблений, —
- О, как хочу я, в ярости и зле,
- Чтоб не было спасенья на земле!
«Стыдно, Господи, и трудно мне…»
К.В. Мочульскому
- Стыдно, Господи, и трудно мне
- Всюду — на земле и под землей,
- В воздухе, на горной вышине —
- Настигаешь Ты, Владыка мой.
- Всюду, неотступно, каждый день,
- Всюду, где дышу и где живу,
- Падает Твоя мне в сердце тень,
- Словно тень от дерева в траву.
- И когда увижу тень Твою,
- Сердце бьется, и темно в глазах,
- Спрашиваешь Ты, а я таю
- Все мое смущение и страх.
- Оттого, что я упрям и зол,
- Оттого, что нерадив и глух,
- Оттого, что враг в меня вошел,
- Плоть растлил и расточил мой дух.
- Оттого, что я не смел любить
- И молиться в церкви не умел,
- Оттого, что так хотел я жить,
- Праздно, своевольно жить хотел,
- Руку подающую отверг,
- И боялся и не мог страдать, —
- Страшно перейти из века в век,
- Страшно на суде Твоем предстать.
- В страхе поднимаю я глаза —
- Темен мне и нестерпим Твой вид —
- Раненая дикая коза
- Так в лицо охотнику глядит.
Франциск Ассизский
- Полевые птицы прилетали,
- На лугах, среди цветущих нив,
- Пели, хлеб сухой из рук клевали,
- Тенью крыльев странника укрыв.
- Шел он, странный, весь пронзенный слухом,
- Весь пронизанный теплом лучей,
- Самый светлый, самый нищий духом,
- Самый вдохновенный из людей.
- Молимся: «Святой Франциск, помилуй.
- Слышишь ли? Придешь ли?» И в ответ
- Дуновенье ветра, счастье, сила,
- Радость, солнце, музыка и свет.
- Спрашивает: «Ты ли это, милый,
- Ангел, что тогда ко мне слетел,
- Птица ль, что рука моя кормила,
- Волк ли тот, что съесть меня хотел?»
- Божий мастер написал святого
- Ранним утром средь холмов и вод;
- Сколько нужно цвета золотого,
- Чтоб представить солнечный восход,
- Сколько было нужно краски синей,
- Чтобы глубь небес изобразить;
- Кущи олеандров и глициний
- Он был должен четко оттенить,
- Сделать луг — зеленым, маки — красным,
- Скалы тронуть розовым, и сметь
- В этом мире, грешном и пристрастном,
- Кротость и любовь запечатлеть.
«Почему я не убит, как братья…»
- Почему я не убит, как братья —
- Я бы слышал грохот пред концом,
- Я лежал бы в запыленном платье
- С бледным и восторженным лицом.
- Кровь ручьем бы на траву стекала
- И, краснея на сухой траве,
- Преломляла бы и отражала
- Солнце в бесконечной синеве.
- Я молчал бы, и в молчанье этом
- Был бы смысл, значительней, важней
- Неба, блещущего ясным светом,
- Гор и океанов и морей.
- Бог сказал бы: «Вот лежит, убитый,
- В грудь принявший легкий лет свинца,
- Сын мой младший, на земле забытый,
- Преданный и верный до конца».
- И лежал бы я среди бурьяна,
- Звезды б разгорались в тишине,
- Падала б роса, и средь тумана
- Страшно было б и спокойно мне.
«Латинский строй и плющ и виноград…»
Довиду Кнуту
- Латинский строй и плющ и виноград,
- В уступах стен заржавленные звенья,
- Развалины старинных колоннад,
- Прямые островерхие строенья
- Открыли мне не романтизм, о нет:
- Тут с памятью воображенье слито —
- Горит свеча — и на ладони свет,
- И на ладони будущее скрыто.
- Мне нет понять его, не прочитать!
- Звонят к вечерне. Грустно без причины.
- Лампада веры теплится опять
- В притворе пресвятой Екатерины.
- А колокол, весь в зелени, поет —
- О чем — не знает, и звонарь не знает;
- Никто в пустую церковь не войдет,
- И над оградой голуби летают.
«В городской парижской больнице…»
- В городской парижской больнице
- Ты в январский день умерла.
- Опустила сиделка ресницы,
- Постояла — и прочь пошла
- Из палаты, чтоб доктор дежурный
- Смерть отметил. А день за окном
- Был сухой, холодный и бурный.
- С заострившимся белым лицом
- На кровати под одеялом
- Ты лежала. И чудо вошло
- В наше сердце. В лесу за вокзалом
- Много снега за ночь намело.
- Гроб сосновый с трудом сносили
- По обмерзшим ступеням. И вот
- Все как прежде. Похоронили.
- День за днем, год за годом идет.
«Нет больше ни сил, ни желанья…»
- Нет больше ни сил, ни желанья,
- Все прошлое стало чужим,
- Темнеют вечерние зданья,
- Над крышами стелется дым.
- В душе так торжественно пусто,
- Светло и просторно кругом;
- Сегодня слова Златоуста
- Мы в книге старинной прочтем.
- Сегодня хочу усладиться
- Печалью размеренных строк.
- Осеннее солнце садится,
- Летят журавли на восток.
Изольда
- Изольда, доносится зов приглушенный
- Сквозь море, сквозь вечность и холод и тьму.
- Нечаянно выпить пажом поднесенный
- Любовный напиток — проклятье ему!
- Средь горных провалов и водной пустыни,
- Под грохот прибоя, под шелест дубов,
- Бретонские барды прославят отныне
- Несчастье твое до скончанья веков.
- Изольда, ты слышишь: навеки, навеки
- Печальная повесть о жизни земной:
- Два имени будут, как горные реки,
- Сливаться в один океан ледяной.
- Лицо, что светило средь бури и мрака,
- Кольцо, что тонуло в кипящей воде,
- И грех и позор оскверненного брака
- Сам Бог покрывает на Божьем суде.
- Молись, но молитва не справится с горем,
- Вино пролилось — колдовская струя —
- И тяжестью черной темнеет над морем
- Наш гроб, наш чертог — роковая ладья.
Тристан
- Другом был океан, стал навеки преградою он,
- Бездной сделался он, стеной крепостной между нами.
- Слышишь: колокол в церкви — похоронный звон,
- Видишь — свечей восковых высокое пламя.
- Это приснилось нам: шелковый брачный навес,
- Дом короля, дерзость встреч беззаконных,
- Волосы золотые, сиянье лица и лес,
- Блужданье вдвоем в лесу в тех чащах зеленых.
- Бретань! Камни, воздух, деревья, вода —
- Вы пронизаны светом, а я умираю.
- Раны снова открылись. Не уйти от суда…
- Это — все, жизнь кончается. Нашему раю,
- Снам и счастью, свободе и воле пришла
- Роковая проверка. Навстречу туману
- Вырастает со дна океана немая скала,
- Что потом назовут «Скалою Тристана».
- Нет, Изольда, напрасно ты спешишь океан переплыть!
- Ветви розы в цвету оплетут две могилы в аббатстве,
- И в веках перевьется преданья жемчужная нить
- О любви, о разлуке, о горе, о браке, о братстве.
Французские поэты
П. Верлен
- Как в пригороде под мостом река
- Несет в своем замедленном теченье
- Смесь городских отбросов и песка
- И солнечного света отраженье, —
- Так наше сердце гибнет — каждый час,
- И ропщет плоть и просит подаянья,
- Чтоб Ты сошла и облачила нас
- В достойное бессмертных одеянье…
- — Свершилось. Посетило. Снизошло.
- Он слышит шум шагов твоих, Мария,
- А за окном на мутное стекло
- Блестя, ложатся капли дождевые.
- И голова горит в огне, в жару
- От музыки, от счастья, от похмелья.
- На улицу, под ливень, поутру
- Куда-нибудь, на свет из подземелья.
- По лестнице спешит, шатаясь, он —
- Как выдержать такое вдохновенье!
- Светает. Над рекой несется звон
- И в церкви слышатся орган и пенье.
Артур Рембо
- Неукротимый пасынок Вийона —
- Испачканный костюм, пух в волосах…
- Он гений и безумец — вне закона,
- Но ангелам сродни на небесах.
- Под звон тарелок в кабаке убогом
- Убогий ужин с другом, а потом
- Стихи — пред вечно пьяным полубогом,
- Закутанным в дырявое пальто.
- И ширится сквозь переулок грязный
- Простор, и вот, среди хрустальных вод,
- Качается, в такт музыке бессвязной,
- На «Захмелевшем бриге» мореход.
- Но, заблудившись в лондонском тумане,
- В своем кромешном творческом аду,
- Он был внезапно в сердце тайно ранен,
- Видением, явившемся ему.
- Ослеп, оглох — и с гордостью, с презреньем
- Сам свой полет небесный оборвал,
- Простился с музыкой и вдохновеньем
- И навсегда купцом безвестным стал.
Стефан Малларме
- «Чахотка ныне гения удел!
- В окно больницы, льется свет потоком,
- День, может быть, последний, догорел,
- Но ангел пел нам голосом высоким.
- Блуждали звезды в стройной тишине,
- Часы в палате медленно стучали.
- Лежать я буду: солнце на стене,
- На белой койке и на одеяле.
- Я в этом пыльном городе умру,
- Вдруг крылья опущу и вдруг устану,
- Раскинусь черным лебедем в жару,
- Пусть смерть в дверях, но я с постели встану:
- Я двигаюсь, я счастлив, я люблю,
- Я вижу ангела, я умираю,
- Я мысли, как корабль вслед кораблю,
- В пространство без надежды отправляю.
- Вот солнцем освещенный влажный луг,
- Вот шелест веток, паруса движенье…
- Поэт очнулся. Он глядит — вокруг
- Коляски, шум. Сегодня воскресенье.
- Цветут каштаны — о, живой поток!
- Цветут акации — о, цвет любимый!
- Он шел, он торопился на урок,
- Озлобленный, усталый, нелюдимый,
- Остановился где-то сам не свой —
- Дух дышит там, где хочет и где знает —
- Какая тема странная: больной
- В общественной больнице умирает.
Леконт де Лиль
- Мир — стройная система, а разлив
- Неукрощенных чувств доступен многим.
- Поэт лишь тот, кто чувства покорив,
- Умеет быть взыскательным, строгим…
- Перчатки, отвороты сюртука
- И властный профиль — мне таким он снится.
- Был сдержанным: спокойствие песка,
- В котором бешеный самум таится.
- Торжественный, надменный и прямой —
- Прямые линии присущи силе, —
- Был одинок, везде и всем чужой,
- Склонялись перед ним, но не любили.
- Он говорил: «Сверхличным стань, поэт,
- Будь верным зеркалом и тьмы и света,
- Будь тверд как сталь, когда опоры нет,
- Ищи в других не отзвука — ответа.
- И мир для подвигов откроется, он твой,
- Твоими станут, звери, люди, боги.
- Вот мой завет: пойми верховный строй —
- Геометрично-стройный, четкий, строгий».
На мотивы Хагани
I. Лучший звук
- Хороши все звуки земли
- Но лучший звук —
- Верблюжий колокольчик
- Во время ночного пути
- В пустыне.
- Раскачиваясь, идут верблюды.
- Впереди вожак — нэр.
- В его колоколе
- Вместо языка
- Подвешена человечья берцовая кость.
- Как будто мы идем по горной тропе
- Над селеньями, лежащими далеко в долине.
- Глухо бьет берцовая кость.
- Наверху тучи укрыли небо.
- Я припоминаю все звуки, которыми цветет жизнь.
- В живую медь колокольчика
- Бьет мертвая берцовая кость.
II. В Мекку
- Не просить у Бога,
- Не благодарить Бога,
- Но с покаянием
- Путешествовать.
- Звезды
- Вытканы ночью,
- Как мысли человека.
- При свете луны
- Белеют чьи-то кости,
- Разбросанные по сторонам дороги.
- Как самую тончайшую ткань,
- Увешанную серебряными подвесками,
- Бог сотворил Мир.
- И когда
- В первый раз
- Он встряхнул ризу —
- Зазвучала вселенная
- Великой музыкой Мира.
- Ветер зашелестел по полю;
- Заколыхались белые кости.
- Хорошо
- Ночью идти
- Но пути в Мекку;
- Не просить у Бога,
- Не благодарить Бога,
- Но с покаянием
- Путешествовать.
III. Кофейня
- Какое кофе вкуснее:
- В этой кофейне,
- Или то, что готовят на нашей родине?
- Персия славится коврами,
- А пятна солнца
- На мостовой около кофейни,
- Разве не лучше?
- Музыка:
- Играет на чашках захожий фокусник.
- В другом углу
- Сколько разговоров
- О султане, о его политики,
- Как много слов
- Об успехе сегодняшнего базара!
- Милые!
- Люди не лучше, чем пыль на солнце;
- Но отчего
- Сегодня
- Вспомнил я
- Голоса близкие сердцу:
- Матери, друзей, возлюбленных…
- И последний вздох
- Умирающего отца…
«Мне в юности казалось, что стихи…»
- Мне в юности казалось, что стихи
- Дар легкий и прекрасный. В сменах года,
- Весны и лета, в звездах, в силе ветра,
- В прибое волн морских — везде, во всём
- Создателя пречистое дыханье,
- Высокий строй Его, — и счастлив тот
- И праведен, кому дано от Бога
- Быть на земле поэтом…
- — Горький дар,
- Скажу теперь. Я ничего не знаю —
- Ни ближнего, ни Бога, ни себя,
- Не знаю цели, а призванье это
- Безумие, быть может.
- О, когда б
- Нашел я силу до конца поверить,
- О, если б мог я, если бы сумел
- Отвергнуть суету, уйти в пустыню,
- Туда, где в первозданной простоте
- Сомненью наше чувство неподвластно,
- Где наша мысль осквернена не будет
- Тщеславием бесплодным, где любовь,
- Как высота нагорная, от века
- Для чистых сердцем, для любимых Богом,
- Для верных навсегда утверждена.
- И вот, опустошен, в который раз
- Смотрю на небо летнее ночное
- Над улицей. Пустынно и темно.
- Прозрачен воздух. Сыростью и тленьем
- Из парка веет. Спят мои враги,
- Спят и друзья. Сияют ярко звезды.
Любовь
- Вдруг темнота — приходит ненастье,
- Вдруг восходит луна в сентябрьскую ночь,
- Бессмысленно так же, как бессмысленно счастье,
- Ничего нельзя, ничем не помочь!
- Любовь! Срываются вдруг народы
- Вслед за Еленой, Троя в огне,
- Меч бьет о меч, кровью красятся воды,
- Голуби летят в вышине.
- Сквозь тысячи лет, сквозь стены преданий
- Как мне пробиться, чтоб только свое
- Узнать, проверить? — Любовь и страданье,
- Смерть и любовь — одно острие.
- Смерти и тленья в гробу страшнее
- Встреча вновь, через несколько лет.
- «Эта?» — Что ей сказать, не краснея,
- Когда сердцем сразу найден ответ?
- «Эта?»… Иль все — только бред бессвязный,
- Привычка и поза, обман, расчет,
- И Гамлет наступит на безобразный
- Пожелтевший череп. Время течет.
- «Любовь — это миг упоительный. Розы
- Цветут на морозе, румянец горит,
- Сияют огни, туманятся грезы»,
- Снег сверкающий стелется на гранит.
- Наталья Гончарова, с вашими чарами!..
- Лопухина, в ваш блистательный круг!..
- Эльбрус дымится. Северными Стожарами
- Весь горизонт освещается вдруг.
- Разве не удивительно, разве не человечно? —
- И он, и такой, был слаб и слеп,
- Был, как мы… Так делалось вечно, вечно.
- Это — гроб Абеляра, это — Джульетты склеп,
- Это — Сократ на «Пире», что с Диотимой решали
- И ничего не решили, и спор их начнем мы вновь
- О том, что выше счастья, добра, печали —
- Любовь.
«В колодец с влагой ледяной…»
С.К. Маковскому
- В колодец с влагой ледяной,
- В глубокий сон воды безмолвной,
- Осколок, брошенный тобой,
- Врывается, движенья полный.
- Он с плеском падает глухим,
- Сверкает вихрем брызг летящих,
- И гладь, разорванная им,
- В кругах расходится блестящих,
- Вскипает звонкою волной.
- Но истощается движенье,
- И на поверхности покой
- Сменяет гневное круженье.
- А там, на самой глубине,
- Куда ушло волны начало,
- На каменном упругом дне
- Она ещё не отзвучала.
- И не исчезла без следа.
- И долго, затаив дыханье,
- Обиды не простит вода
- В суровом холоде молчанья.
«Мне снилось: я под дулом пистолета…»
- Мне снилось: я под дулом пистолета;
- У самого лица холодный ствол.
- В подвал врывался терпкий запах лета,
- В висках стучало, колыхался пол.
- Вот — затряслось. Вот — в сторону рвануло.
- Подбросил ветер волосы мои,
- Качнулся череп, тело вниз скользнуло,
- Как сброшенная чешуя змеи;
- Расстрелянное трепетало тело,
- Хлестала кровь из чёрного виска,
- А я летел… и, вся в огнях, летела
- Навстречу вечность в дыры потолка.
«В Финляндии, где ездят на санях…»
- В Финляндии, где ездят на санях,
- В стране суровой снега и гранита,
- В стране озер… Нет, только снежный прах
- Слепит глаза мне. Навсегда забыты
- И монастырь, и звезды без числа
- Над темным лесом. В городе далеком
- Колокола звонят, колокола —
- Не над московским варварским Востоком
- Серебряный средневековый звон
- Колеблющийся воздух раздвигает.
- Не надо смерти, гробовых имен,
- Сегодня Библия меня пугает
- Безмерным, трудным вымыслом своим,
- Тысячелетним бредом. Нет, не надо.
- Я потерял мой путь в Ерусалим:
- Жестокий страж пасет людское стадо,
- Века летят, летит по ветру пыль,
- Шумит судьбы кустарник низкорослый…
- Давно завял и вырос вновь ковыль
- В скалистой Таврии, где мальчиком, как взрослый,
- С Горацием и с Пушкиным в руках
- Сидел я на кургане утром ранним.
- Еще неясные, еще в тумане
- В чуть намечавшейся душе моей
- Я смутные предвидел очертанья,
- Сын Запада, таврических степей
- Я раннее узнал очарованье.
- Незримая Италия моя
- Над крымскими витала берегами;
- Через века к ней возвращался я;
- В степи с украинскими казаками
- Я дикость вольную переживал,
- Я верил в духов страшных и чудесных,
- Бродя осенним вечером меж скал.
- Порою я касался тайн небесных,
- Теней потустороних бытия,
- Видений без конца и без начала.
- Порою, вечером, сестра моя
- Играла на рояли. Ночь молчала.
- И, как снежинки, бурей ледяной
- Потоки звуков целый мир нездешний
- Вдруг прорывался, был передо мной.
«Тихим светом, ясным светом…»
- Тихим светом, ясным светом
- Комната озарена.
- Тень от кресла над паркетом,
- Тень от шторы у окна.
- В этой комнате так много
- Пролетело трудных лет.
- Суждено нам было Богом
- Полюбить вечерний свет.
- Но и здесь твой милый локон
- Легче и воздушней сна,
- И зимой из тёмных окон
- Смотрит на меня весна.
«Каким скупым и беспощадным светом…»
- Каким скупым и беспощадным светом
- Отмечены гонимые судьбой,
- Не признанные критикой поэты —
- И Анненский, поэт любимый мной.
- О, сколько раз в молчанье скучной ночи
- Смотрел он, тот, который лучше всех,
- На рукопись, на ряд ненужных строчек,
- Без всяческой надежды на успех.
- Нам так мучительно читать, с какою
- Любезностью, став с веком наравне,
- Он прославлял восторженной статьею
- Баяна, что гремел по всей стране,
- И шёл в тот парк, где муз следы святые
- И память прошлого хранила мгла,
- А будущая музыка России
- Его и Блока с нежностью ждала.
«В содружество тайное с нами…»
Ирине Одоевцевой
- В содружество тайное с нами
- Вступают вода и земля,
- Заката лиловое пламя
- Ложится на борт корабля.
- Весь белый, дымя на просторе,
- Он к пристани дальней плывет,
- А здесь — только небо и море
- И ветра высокий полет.
- Прибрежные скалы лаская
- Взлетает волна за волной,
- И синяя мудрость морская
- Небесной полна глубиной.
«Здесь ничто, ничто не вечно…»
- Здесь ничто, ничто не вечно,
- Всё проходит, всё пройдёт,
- Счастью, юности беспечной
- Тоже гибель настаёт.
- Как утешиться — не знаю,
- Но зачем-то нам дана
- Эта музыка земная,
- Эта новая весна.
- Налетает вдохновенье,
- Настигает налегке,
- И волной смывает пенье,
- Словно надпись на песке.
«Тянет свежестью и медом…»
- Тянет свежестью и медом
- Из раскрытого окна.
- Для чего нужна свобода,
- Если кончилась весна?
- Дождик брызжет на ступени,
- Ручейком в траве скользя,
- Счастье вьется легкой тенью,
- А догнать его нельзя.
«Сохрани на память, милая…»
- Сохрани на память, милая,
- Мой платочек голубой.
- Реет сила шестокрылая
- Над тобой и надо мной.
- Ветки свесились зеленые,
- Тень ложится с высоты
- На парижские хваленые
- Храмы, арки и мосты.
- На чужбине — много надо ли?
- Стань поближе, не грусти,
- Чтобы слезы вновь не падали,
- Прошлому скажи: «прости».
- Бог послать тебе захочет
- Счастье, милая моя.
- Незачем так мять платочек,
- Теребить его края.
«С озарённого востока…»
- С озарённого востока
- В ширь раскрытого окна
- Свет вливается потоком,
- Дышит и шумит весна.
- Господи, какая сила
- В этом возвращенье дней,
- В сменах года легкокрылых,
- В ясной осени моей.
- Я вдыхаю грудью полной,
- С благодарностью всему,
- Этот воздух, эти волны,
- Побеждающие тьму.
«Друг, мне грустно оттого же…»
- Друг, мне грустно оттого же,
- Отчего и ты грустишь.
- День, на прошлый день похожий,
- Серый будничный Париж.
- На дворе темно и сыро.
- Осень. Лужи у крыльца —
- Скука от начала мира
- И до самого конца.
«Парк расцветающий, весенний…»
В.В. Савицкой
- Парк расцветающий, весенний,
- В пруде глубоком отражен;
- Мерцаньем призрачных растений
- Взор лебедей заворожен.
- Какою тайной беззаконной
- Вода притягивает их?
- Мир подлинный, мир преломленный —
- Какой правдивее для них?
- Как человеку, белой птице
- Даны простор и высота;
- Ей пред рассветом та же снится
- Земли печальной красота.
- Но, созерцая отраженье
- Лучей, встающее со дна,
- Нам недоступное ученье
- О небе черпает она.
«Я стою в тишине…»
- Я стою в тишине,
- Огоньки, как во сне,
- Никого. Одиночество. Ночь.
- Никакой красоте,
- Никакой высоте,
- Ни себе, ни другим не помочь.
- И напрасно я жду,
- Тучи скрыли звезду,
- Свет последний — исчез навек.
- В аравийской пустыне, в сибирском снегу,
- На шумном городе, дома в семейном кругу
- Навсегда одинок человек.
«В лес по зелёной горе поднимаются люди…»
- В лес по зелёной горе поднимаются люди.
- Синие сосны, коричневый отблеск земли,
- Копны в полях, как чеканная надпись на блюде,
- Стадо домой возвращается в жёлтой пыли,
- Вся эта роскошь природы и красок весёлых,
- Словно старинного мастера передо мной полотно,
- Взоры ласкает. Вдали, в нарисованных селах,
- Тянется кружево крыш и дымков волокно.
- Если бы снова увидеть такое виденье!
- Вечером, в августе позднем, природа тиха.
- Осень. Туман на заре. Петушиное пенье —
- Чистый, гордый и радостный крик петуха.
«Снова ночь. Бессонница пустая…»
- Снова ночь, бессонница пустая,
- Час воспоминаний и суда.
- Мысли, как разрозненная стая,
- В вечность отлетают навсегда.
- Полночь бьет. Часы стучат, как прежде,
- В комнате таинственная мгла:
- Если в сердце места нет надежде,
- Всё-таки и тень её светла.
«Писать стихи совсем не весело…»
- Писать стихи совсем не весело
- И отчего так сердцу больно?
- Что, Муза, голову повесила
- И чем ты снова недовольна?
- А соловьи поют по-прежнему
- И те же розы и закаты
- И тот же след по полю снежному,
- Которым все мы шли когда-то.
