О ЧИЛИ — КРАСИВОЙ И УЗКОЙ ЗЕМЛЕ
- «Снова двинулись в страны рассеянья
- Мы от милой чумазой земли»…
Алексей Ачаир
«Не сравнивайте Чили с саблей…»
(Габриэла Мистраль, перевод с испанского)
- Не сравнивайте Чили с саблей.
- Пора завоеваний миновала.
- Теперь: топор, лопата, грабли
- И трактор — вместо пули и кинжала.
- Все Чили на весло похоже,
- Что тянется от Севера до Юга:
- Весь Юг — навеки заморожен,
- А Север — у Тропического Круга.
Узкая Земля
Посвящаю Чили
- Желтым пламенем, как свечи восковые,
- В бурой зелени сияют тополя.
- А вдали — вершины снеговые:
- Вся в контрастах Узкая Земля.
- Узкая-преузкая — вдоль моря
- Тянется она из края в край:
- Счастье — есть. Но выше меры — горе.
- В хаотичной смеси — Ад и Рай.
- Орошенные сады богатых,
- Как оазисы встречаются подчас,
- И красавицы, увешанные златом,
- С поволокою кастильских глаз.
- И беззубые, но завитые девы,
- Мишурою прикрывая наготу,
- Преисполнены соблазном Евы,
- Бдят отчаянно на жизненном посту.
- Здесь — неравенство с времен творенья:
- Восемь женщин на мужчину одного!
- И в восторженном самозабвеньи
- Полигамия справляет торжество.
- Эмигранты всевозможных наций
- Забывают свой родной язык:
- Так легко закон ассимиляций
- Победил международный лик.
- И чего б не сделали законы —
- Сотворил Природы мощный глас:
- Мавританские укрытые балконы —
- И призывный блеск Кастильских глаз…
Путь: Сантьяго — Шангри-Ла, 1954 Скрижаль
- Жизнь брызгами своими щедро мечет,
- А собирать — найдется водоем.
- И звук покамест незнакомой речи
- Становится милее с каждым днем.
- Какой-то неизвестный переулок
- В чужом чилийском городе опять
- Находит в сердце теплый закоулок,
- Себя любить заставит и страдать.
- Страдать лишь потому, что все не вечно,
- Что носит нас по всей земле теперь,
- Но день пока неведомый, конечно,
- Придет, чтоб затворить и эту дверь.
- В любом отрезке времени найдется
- Такое милое, что будет жаль…
- Но сердце стерпит… Лишь тогда порвется,
- Когда испишется Судьбы скрижаль.
Сантьяго, 1953 Парк-Форесталь
М. Надеждину
- Печально оттого, что осень здесь в апреле.
- В листе кленовом утопают до колен,
- Уснувшие в шуршании аллеи…
- А в Кордильерах белоснежный плен.
- И то, что горизонт снегами здесь граничит
- И веет холодом в закатные часы,
- А в полдень — зной… От этого двуличья —
- Лишилась жизнь своей простой красы.
- Как зябнут хризантемы посреди газонов,
- Как будто их ноябрь прижал своей рукой —
- И в этой неурядице сезонов
- Душа моя утратила покой.
- Мне грезится цветенье диких абрикосов,
- Багульник видится в пригревах четких скал.
- И я совсем больна — больна большим вопросом:
- Ужели для меня Восток навек пропал?
Сантьяго, 1954 Колибри
- Два мохнатых шмеля копошатся
- Только в цинниях плотно-махровых —
- Тяжелы их тела для петуний,
- Даже роза качнется от них…
- Две колибри-красавицы мчатся
- С легким присвистом мало-знакомым:
- Невесомые птички-колдуньи —
- Чисто южный особенный штрих!
- Взмахи крыльев ее, как пропеллер;
- Длинный клювик впивается в венчик,
- И петуния ей отдается,
- Замирая в порыве любви…
- Это гномичий крошечный веер —
- От невинности он беззастенчив…
- С легким присвистом кормится-вьется —
- Лишь нектар в ее теплой крови…
Шангри-Ла, 1957 «Собираю опавшие листья…»
Е.М. Бартновской-Бринер
- Собираю опавшие листья
- Всевозможнейших форм и цветов.
- О короткой зеленой их жизни
- Размышляю под шорох шагов.
- Широко разметались аллеи.
- Догорающий блеск и печаль…
- Ежегодно в истоках апреля
- Прихожу к тебе, Парк Форесталь!
- Чей-то шепот… Записывай строки…
- Шелест листьев ли? Голос ли мой?
- Есть в душе неизменные сроки
- С безудержным стремленьем домой…
- Разве были такие, что спали
- При цветенье акаций весной?
- Расставаясь потом не рыдали
- Под осенней октябрьской луной?
- И тоскует душа, как недужный:
- Журавли… анемоны… капель…
- Но здесь — осень, в Америке Южной,
- И чудит по-чилийски апрель.
1956 Необычайная поездка на юг Чили
I. В авто-лодке
Посвящаю Б.В. Кривош-Неманич
- Лежу я в резиновой лодке
- На крыше красного форда —
- Себя ощущаю пилоткой,
- Ловящей в ветре аккорды.
- Лечу я в моторной кибитке,
- Как вихрь, поглощая просторы —
- Наверстываю с избытком
- Все то, что ворует город.
- Подсолнухи в золоте цвета
- Сияют в полях, как святые.
- По Южной Америке где-то
- Кочую потомком Батыя…
- Какие вокруг пейзажи!
- И ветер, поющий в лицо мне!
- И в дымке далекие кряжи,
- И тополи в блеске истомном.
- Копенки свежего сена,
- Ковбои в цветистых одеждах,
- Все это жизнь, а не сцена —
- На миг распахнула вежды…
- …………………………….
- Эпоха — остригла мне крылья,
- Подбила меня, как птицу…
- И нужны большие усилия,
- Чтоб к лирике возвратиться…
1957
II. Llanquihue[5]
- Сквозь тайгу продираясь упорно,
- Протянулись дороги, как струны.
- У подножья вулкана Осорно
- Бирюзой расплескалась Лагуна.
- Белоснежна вершина вулкана.
- Ярко-сини и небо и влага.
- Их властители — Арауканы —
- Окрестили «Затерянной Лаго».
- Средь тайги вековечной — наш лагерь.
- Всюду мхи и гиганты деревья.
- И бушует индейское Лаго
- И бормочет легенды-поверья.
- По уступам каскады несутся.
- Но покой первобытно-таежный.
- Дивна заросль малиновых фукций,
- И лианы в цветенье роскошны.
- Здесь возможно забыть и о мире —
- В олеандровой девственной чаще…
- Лишь бряцать на мифической лире —
- Просто жить, как дикарь настоящий!
1957
III. Лагуна Лахо
- Стервятник над сосновым лесом
- Парит, высматривая жертву.
- За фордом пыль волной белесой.
- Летим, как вихрь, навстречу ветру.
- К орлам в объятия — в скалы! В кручи!
- А вспышки солнца, как зарницы…
- Застывшей лавы вал могучий
- Минувшее рисует в лицах…
- Исчезли даже кипарисы…
- Потоки бесконечной лавы…
- Но снизу потянуло бризом:
- Прозрачное явилось — Лахо.
- Лагуна Лахо и Антуко[6] —
- Вулкан с серебряной вершиной.
- Стрелою пущенной из лука —
- Вдаль вьется путь на Аргентину.
1957 Перевал в Вальпарайзо
- Беспредельны, как зыбь океана,
- Белоснежны от края до края,
- Предо мной разметались туманы,
- Как гравюры Мильтонова Рая.
- Горизонт окаймляют вершины,
- Выступающие островами,
- И несется в пространство машина,
- Окруженная явью, как снами…
- Вижу зелень — все будто весною.
- И сжимается сердце от боли:
- Мысль о Родине вечно со мною,
- На Чужбине живешь, как в неволе…
- Так о птицах, посаженных в клетки,
- И о тех, кто звенит кандалами,
- Распевают славяне нередко
- Завывающими голосами…
1956 Летопись
- Наитягчайшее — врачует время.
- Печальное — туманит отдаленье.
- Но, вдруг, очнешься, вложишь ногу в стремя
- И — вдаль несет тебя сердцебиенье…
- Толпа и город глушат чувства эти.
- Кладешь свой труд в протянутые руки…
- И дни идут, затягивая сети,
- И нет себя, — и нет тоски и муки…
- Вы говорите — я люблю «толпиться»…
- Ну, коль, хотите — думайте, пожалуй…
- О том, что грезится и только снится
- Всего охотней расскажу я скалам.
- Когда шумит река и я над нею
- И солнце южное слепит и греет,
- А дали бесконечно зеленеют…
- Я уношусь в любимую Корею…
- Я там жила одна — десятилетья…
- Пройдет сезон наездов и охоты —
- И канешь ты в своей прекрасной Лете,
- Где ждет тебя твой лучший друг — Природа…
- Стояла фанза там в горах над речкой.
- Жила, как в сказке я, — неповторимо…
- Ту боль мою и время не излечит.
- Оно пройдет околицей и мимо.
- Ведь не замолкла и сейчас ТА речка?
- Остались ли развалины от дома?
- Об этом не имею и словечка…
- Разбито прошлое мгновенным громом.
- И разбросало вновь нас всех по свету.
- И редко глаз на глаз одна с Природой
- Я снова повторяю сказку эту
- И чувствую на краткий миг свободу…
- Чтоб боль убить — приходится «толпиться»:
- Давая — о себе ты забываешь.
- И прошлое все реже снится.
- И летопись свою ты не листаешь.
Шагри-Ла, 3 февраля 1959 Волны
- Море, как расплавленное олово,
- Пышет жаром и сверкает ослепительно
- Ветер рвет и волосы и голову,
- И швыряет нас то вверх, то вниз стремительно.
- Иногда маяк мелькнет заброшенный;
- Изредка корабль привидится на траверсе;
- Чаще мы одни, как гость непрошенный,
- Но, по-видимому, морю все же нравимся…
- Тайный груз везем мы частным образом,
- Как всегда, как все: надежды эмигрантские…
- Но волна поет все тем же голосом:
- Ведь волна же вовсе не американская…
- Волны — это странницы извечные.
- Их истории — сплошные путешествия…
- У людей есть станции конечные
- И обещано им Новое Пришествие.
1961. По дороге из Южной Америки в США «Без искания Земли Другой…»
- Расцветают купами гортензий
- Пышные густые облака…
- Мачты корабельные, как вензель,
- Как иероглифы издалека.
- Лучезарно-теплое дыханье.
- Козерог и Рак обняли нас.
- И хотя наш путь опять скитанье,
- Но оно похоже на Парнас…
- Беспечально-далеки, как боги,
- Мы от грешной суеты земли,
- Не подводим горькие итоги:
- Мы на корабле, как корабли…
- Дух плывет себе, качая тело,
- И бездумье светлое царит…
- О тяжелом думать надоело,
- А иное вряд ли предстоит!..
- Там простерла Статуя Свободы
- Факел свой на Новом Берегу —
- Там — частицы всех земных народов
- Ту свободу свято берегут.
- Мы внесем и нашу лепту тоже.
- Дал бы Бог нам маленький покой:
- Век дожить спокойно-бестревожно,
- Без искания Земли Другой…
Океан, 1961 Синьцзин (бывший Чань-Чунь)
Новая столица Маньчжу-Ди-Го
- Он с Западом слил устремленья Востока.
- Повсюду мы видим его образцы:
- Как пагоды, башни взлетели высоко,
- А снизу колонны скрепляют дворцы.
- Колонны — модерн, но вершины все те же:
- Экзотика в ярких цветах черепиц.
- Здесь все гармонично и взора не режет
- Решение стилей в пределах границ.
- Рожденный мгновенно, как будто из праха,
- Уже характерен Великий Синьцзин —
- В нем есть выраженье большого размаха,
- Не сходен с ним город теперь ни один.
- Флоренция с ним на одной параллели…
- Быть может, поэтому в воздухе утр,
- Всегда доминирует тон акварели,
- А в небе нежнейший морской перламутр…
- А в нем вездесущи — охрана и око.
- Моторы взрезают имперский эфир.
- Беснуется Запад… Но здесь на Востоке
- Покой, тишина… Новый строится мир!
1940 На перелете
- Ландшафт Маньчжурии равнинный
- Уходит в даль бескрайную.
- Над ним царит гомон утиный —
- Беседа птичья тайная.
- Из затонувшей старой лодки
- Я наблюдаю озеро:
- Закатный пурпур сетью тонкой
- На камыши набросило.
- А перелетной птицы стаи
- Из неба, как из вороха.
- Летят, летят и где-то тают…
- И вкусно пахнет порохом…
1942 «Шелестит тальник. Журчит, звенит река…»
- Шелестит тальник. Журчит, звенит река.
- Пухнут в синеве снежками облака.
- И жужжат-гудят печальные шмели.
- Пляшут бабочки над илом на мели.
- Растворяюсь в синем небе и воде.
- Я ли всюду? Или нет меня нигде?
- Или это ощущенье бытия?
- Может, нет меня и вовсе я — не я!..
- Мне теперь бы только речкою бежать…
- Ни о чем не знать, не помнить, не страдать…
- Колыхаться в тальниковых берегах…
- И не думать о людских больных делах…
- Зеленеют томно-сонно тальники.
- Плещут рыбы по извилинам реки.
- И жужжат шмели, и жгутся овода…
- И бежит, бежит куда-то вдаль вода…
Сахаджан, 1943 Земной покой
- Стеклом зеленым движется река.
- Шуршит головками созревший гаольян.
- И сумерки, плывя издалека,
- Свежи и ароматны, как кальян.
- Затягиваясь ими глубоко,
- Я увожу с собой такие вечера.
- Дабы жилось когда-нибудь легко,
- Иметь нам нужно светлое вчера.
- Чем меньше на земле любимых душ,
- Тем мне пустыннее среди толпы людской.
- Лишь блики зелени, закатный руж
- И плеск воды дают земной покой.
- Земной покой — предел чего хочу,
- Раз я должна зачем-то жить да быть.
- Земной покой — пока не замолчу —
- Траву, закат и воду, чтобы плыть.
Меергоу, 1943 Те года
- Несколько лет я ходила за плугом,
- Несколько лет я полола грядки.
- Время летело тогда без оглядки —
- Даже зима не давала досуга.
- Дров запасала по двадцать сажен, —
- Чудных трескучих березовых дров,
- Сечку рубя для быка и коров,
- Лучшие вещи нося на продажу…
- До восемнадцати километров
- Шла по морозу давать уроки…
- И все равно бормотала строки
- Всех подходящих к моменту поэтов.
- Или свои запишу на дощечке,
- (Часто гвоздем на кусочке коры…)
- Мысли мои расстилали ковры
- Или неслись, как бурлящие речки…
- Помню ночные свои бормотанья…
- Длинные годы без слухов, без вести…
- Жизнь в опустевшем, покинутом месте…
- Яркость весны и красу увяданья…
- Цену узнала и дружбе, и лести,
- И одинокой прекрасной свободы…
- И не забыть мне те страшные годы —
- Стали они для меня всех чудесней.
Тигровый Хутор, 1947 «Спасибо, Господи, что юмор мне отпущен…»
- Спасибо, Господи, что юмор мне отпущен,
- Что есть на свете розовые стекла.
- Что хоть гадаю на «кофейной гуще»,
- Но вера в счастье все же не поблекла.
- Что ночью еду я с промокшими ногами
- На собственной арбе по хлипкой грязи.
- Но верю — ждут меня за дальними горами,
- И теплится огонь приветным глазом…
- Курю, пою тихонько, вспоминаю были —
- Под скрип колес и стон быка протяжный.
- Дай, Господи, чтоб чувства не остыли —
- Раз все событья мира здесь так маловажны…
Тигровый Хутор, 1947 Сыну
- И кажется, в мире, как прежде, есть страны,
- Куда не ступала людская нога…
Н. Гумилев
- Фраза есть, точно вспышка зарницы:
- «Не ступала людская нога»…
- Верь мне, милый, нам это не снится —
- Мы с тобою нашли те луга.
- Стелют ландыши коврик ажурный,
- Так, что места не хватит следам,
- И поэтому уж не хожу я,
- А летаю, садясь тут и там.
- Здесь на соснах висят паутинки,
- Точно гномичьи гамачки.
- И нигде не найду я тропинки:
- Сплошь — «кукушкины башмачки»…
- — Мама! Эти пионы так густо
- Тоже брошены Божьей рукой? —
- — Милый! Богу неведома усталь!
- Создал Он красоту и покой…
- Здесь и ели, дубы и березы,
- Никаких нет тревог и обид…
- Кроме нас лишь фазаны да козы…
- И безлюдие нас не томит.
- — Ты запомни, что Рай существует:
- Он кусками разбросан в тайге. —
- Это там, где Природа колдует —
- От печали и зла вдалеке…
Тигровый Хутор, 1947 Встреча с моим Робинзоном Крузо
- Как пригоршни сверкающих червонцев,
- В сухой траве рассыпались цветы:
- Адонис-амурензис[7] — это солнце —
- Его осколки с синей высоты.
- Передо мною бурундук изящный
- По сваленной лесине пробежал,
- А на скале над хвойной дикой чащей
- Как изваяние застыл горал.
- Прозрачны реки, каменисты, быстры…
- В зеленый сумрак не проникнет зной.
- И тишину не нарушает выстрел.
- Лишь кедры хмуро шепчутся со мной.
- ………………………………….
- Брела одна, свободная, как ветер…
- И вдруг… в твое попала зимовьё…
- Так Океан Тайги расставил сети
- И принял нас во царствие свое.
Сахаджан, 1949 Перелет (Азия-Европа)
- Стремительно вращается пропеллер.
- Мелькают радужные диски.
- И облака, как страусовы перья
- Скользят под нами низко-низко.
- Но оторвавшись от земли Востока,
- Я плакала, как над могилой:
- Там дорогого бесконечно много
- И я его похоронила…
- Аресты… Исповеди… Скорби реки…
- Там тени прошлого ночами реют…
- Еще одна страна ушла навеки:
- Восток, Маньчжурия, Корея…
Гонконг, 1953 Casa «San Giorgio»
- Еженощно тянет щупальца из мрака
- И указывает вдаль перстом —
- У подножья генуэзского маяка
- Вновь построен эмигрантский дом.
- Цинерарии малиновые в клумбах
- Разметались звездами земли…
- А из порта, породившего Колумба,
- Беспрестанно отплывают корабли.
- И опять, как встарь, смешение языков —
- Эмигранты всевозможных стран:
- Ночью пляс арабов, греков — шумно дикий,
- Днем — отплытие за океан.
- Все бегут из переполненной Европы.
- Что их ждет в неведомой земле?
- Не узнаем: радость или снова ропот
- Вспыхнет на измученном челе?
- Ежедневно отплывают пароходы…
- Точно улей эмигрантский дом…
- А Святой Георгий на стене у входа
- Бьет дракона огненным мечом.
Генуя, Италия, 1953 
