Жанры
Регистрация
Читать онлайн Стихотворения и поэмы бесплатно

Стихотворения и поэмы



Стихотворения

* * *

  • Вот уж вечер. Роса
  • Блестит на крапиве.
  • Я стою у дороги,
  • Прислонившись к иве.
  • От луны свет большой
  • Прямо на нашу крышу.
  • Где-то песнь соловья
  • Вдалеке я слышу.
  • Хорошо и тепло,
  • Как зимой у печки.
  • И березы стоят,
  • Как большие свечки.
  • И вдали за рекой,
  • Видно, за опушкой,
  • Сонный сторож стучит
  • Мертвой колотушкой.
1910
* * *
  • Поет зима – аукает,
  • Мохнатый лес баюкает
  • Стозвоном сосняка.
  • Кругом с тоской глубокою
  • Плывут в страну далекую
  • Седые облака.
  • А по двору метелица
  • Ковром шелковым стелется,
  • Но больно холодна.
  • Воробышки игривые,
  • Как детки сиротливые,
  • Прижались у окна.
  • Озябли пташки малые,
  • Голодные, усталые,
  • И жмутся поплотней.
  • А вьюга с ревом бешеным
  • Стучит по ставням свешенным
  • И злится все сильней.
  • И дремлют пташки нежные
  • Под эти вихри снежные
  • У мерзлого окна.
  • И снится им прекрасная,
  • В улыбках солнца ясная
  • Красавица весна.
1910
* * *
  • Матушка в Купальницу по лесу ходила,
  • Босая, с подтыками, по росе бродила.
  • Травы ворожбиные ноги ей кололи,
  • Плакала родимая в купырях от боли.
  • Не дознамо печени судорга схватила,
  • Охнула кормилица, тут и породила.
  • Родился я с песнями в травном одеяле.
  • Зори меня вешние в радугу свивали.
  • Вырос я до зрелости, внук купальской ночи,
  • Сутемень колдовная счастье мне пророчит.
  • Только не по совести счастье наготове,
  • Выбираю удалью и глаза и брови.
  • Как снежинка белая, в просини я таю,
  • Да к судьбе-разлучнице след свой заметаю.
1912

Береза

  • Белая береза
  • Под моим окном
  • Принакрылась снегом,
  • Точно серебром.
  • На пушистых ветках
  • Снежною каймой
  • Распустились кисти
  • Белой бахромой.
  • И стоит береза
  • В сонной тишине,
  • И горят снежинки
  • В золотом огне.
  • А заря, лениво
  • Обходя кругом,
  • Обсыпает ветки
  • Новым серебром.
1913

Калики

  • Проходили калики деревнями,
  • Выпивали под окнами квасу,
  • У церквей пред затворами древними
  • Поклонялись пречистому Спасу.
  • Пробиралися странники по полю,
  • Пели стих о сладчайшем Исусе.
  • Мимо клячи с поклажею топали,
  • Подпевали горластые гуси.
  • Ковыляли убогие по стаду,
  • Говорили страдальные речи:
  • «Все единому служим мы Господу,
  • Возлагая вериги на плечи».
  • Вынимали калики поспешливо
  • Для коров сбереженные крохи.
  • И кричали пастушки насмешливо:
  • «Девки, в пляску! Идут скоморохи!»
1910
* * *
  • Край любимый! Сердцу снятся
  • Скирды солнца в водах лонных.
  • Я хотел бы затеряться
  • В зеленях твоих стозвонных.
  • По меже, на переметке,
  • Резеда и риза кашки.
  • И вызванивают в четки
  • Ивы – кроткие монашки.
  • Курит облаком болото,
  • Гарь в небесном коромысле.
  • С тихой тайной для кого-то
  • Затаил я в сердце мысли.
  • Все встречаю, все приемлю,
  • Рад и счастлив душу вынуть.
  • Я пришел на эту землю,
  • Чтоб скорей ее покинуть.
1914
* * *
  • Шел Господь пытать людей в любови,
  • Выходил он нищим на кулижку.
  • Старый дед на пне сухом, в дуброве,
  • Жамкал деснами зачерствелую пышку.
  • Увидал дед нищего дорогой,
  • На тропинке, с клюшкою железной,
  • И подумал: «Вишь, какой убогой, —
  • Знать, от голода качается, болезный».
  • Подошел Господь, скрывая скорбь и муку:
  • Видно, мол, сердца их не разбудишь…
  • И сказал старик, протягивая руку:
  • «На, пожуй… маленько крепче будешь».
1914
* * *
  • Гой ты, Русь, моя родная,
  • Хаты – в ризах образа…
  • Не видать конца и края —
  • Только синь сосет глаза.
  • Как захожий богомолец,
  • Я смотрю твои поля.
  • А у низеньких околиц
  • Звонно чахнут тополя.
  • Пахнет яблоком и медом
  • По церквам твой кроткий Спас.
  • И гудит за корогодом
  • На лугах веселый пляс.
  • Побегу по мятой стежке
  • На приволь зеленых лех,
  • Мне навстречу, как сережки,
  • Прозвенит девичий смех.
  • Если крикнет рать святая:
  • «Кинь ты Русь, живи в раю!»
  • Я скажу: «Не надо рая,
  • Дайте родину мою».
1914
* * *
  • Сторона ль моя, сторонка,
  • Горевая полоса.
  • Только лес, да посолонка,
  • Да заречная коса…
  • Чахнет старая церквушка,
  • В облака закинув крест.
  • И забольная кукушка
  • Не летит с печальных мест.
  • По тебе ль, моей сторонке,
  • В половодье каждый год
  • С подожочка и котомки
  • Богомольный льется пот.
  • Лица пыльны, загорелы,
  • Веки выглодала даль,
  • И впилась в худое тело
  • Спаса кроткого печаль.
1915
* * *
  • Край ты мой заброшенный,
  • Край ты мой, пустырь.
  • Сенокос некошеный,
  • Лес да монастырь.
  • Избы забоченились,
  • А и всех-то пять.
  • Крыши их запенились
  • В заревую гать.
  • Под соломой-ризою
  • Выструги стропил.
  • Ветер плесень сизую
  • Солнцем окропил.
  • В окна бьют без промаха
  • Вороны крылом,
  • Как метель, черемуха
  • Машет рукавом.
  • Уж не сказ ли в прутнике,
  • Жисть твоя и быль,
  • Что под вечер путнику
  • Нашептал ковыль?
1914
* * *
  • Топи да болота,
  • Синий плат небес.
  • Хвойной позолотой
  • Взвенивает лес.
  • Тенькает синица
  • Меж лесных кудрей,
  • Темным елям снится
  • Гомон косарей.
  • По лугу со скрипом
  • Тянется обоз —
  • Суховатой липой
  • Пахнет от колес.
  • Слухают ракиты
  • Посвист ветряной…
  • Край ты мой забытый,
  • Край ты мой родной!..
1914
* * *
  • Не бродить, не мять в кустах багряных
  • Лебеды и не искать следа.
  • Со снопом волос твоих овсяных
  • Отоснилась ты мне навсегда.
  • С алым соком ягоды на коже,
  • Нежная, красивая, была
  • На закат ты розовый похожа
  • И, как снег, лучиста и светла.
  • Зерна глаз твоих осыпались, завяли,
  • Имя тонкое растаяло, как звук,
  • Но остался в складках смятой шали
  • Запах меда от невинных рук.
  • В тихий час, когда заря на крыше,
  • Как котенок, моет лапкой рот,
  • Говор кроткий о тебе я слышу
  • Водяных поющих с ветром сот.
  • Пусть порой мне шепчет синий вечер,
  • Что была ты песня и мечта,
  • Всё ж, кто выдумал твой гибкий стан
  • и плечи —
  • К светлой тайне приложил уста.
  • Не бродить, не мять в кустах багряных
  • Лебеды и не искать следа.
  • Со снопом волос твоих овсяных
  • Отоснилась ты мне навсегда.
1916
* * *
  • Даль подернулась туманом,
  • Чешет тучи лунный гребень.
  • Красный вечер за куканом
  • Расстелил кудрявый бредень.
  • Под окном от скользких ветел
  • Перепельи звоны ветра.
  • Тихий сумрак, ангел теплый,
  • Напоен нездешним светом.
  • Сон избы легко и ровно
  • Хлебным духом сеет притчи.
  • На сухой соломе в дровнях
  • Слаще меда пот мужичий.
  • Чей-то мягкий лик за лесом,
  • Пахнет вишнями и мохом…
  • Друг, товарищ и ровесник,
  • Помолись коровьим вздохам.
Июнь 1916

Голубень

  • В прозрачном холоде заголубели долы,
  • Отчетлив стук подкованных копыт,
  • Трава, поблекшая, в расстеленные полы
  • Сбирает медь с обветренных ракит.
  • С пустых лощин ползет дугою тощей
  • Сырой туман, курчаво свившись в мох,
  • И вечер, свесившись над речкою, полощет
  • Водою белой пальцы синих ног.
* * *
  • Осенним холодом расцвечены надежды,
  • Бредет мой конь, как тихая судьба,
  • И ловит край махающей одежды
  • Его чуть мокрая буланая губа.
  • В дорогу дальнюю, не к битве, не к покою,
  • Влекут меня незримые следы,
  • Погаснет день, мелькнув пятой златою,
  • И в короб лет улягутся труды.
* * *
  • Сыпучей ржавчиной краснеют по дороге
  • Холмы плешивые и слегшийся песок,
  • И пляшет сумрак в галочьей тревоге,
  • Согнув луну в пастушеский рожок.
  • Молочный дым качает ветром села,
  • Но ветра нет, есть только легкий звон.
  • И дремлет Русь в тоске своей веселой,
  • Вцепивши руки в желтый крутосклон.
* * *
  • Манит ночлег, недалеко до хаты,
  • Укропом вялым пахнет огород,
  • На грядки серые капусты волноватой
  • Рожок луны по капле масло льет.
  • Тянусь к теплу, вдыхаю мягкость хлеба
  • И с хруcтом мысленно кусаю огурцы,
  • За ровной гладью вздрогнувшее небо
  • Выводит облако из стойла под уздцы.
* * *
  • Ночлег, ночлег, мне издавна знакома
  • Твоя попутная разымчивость в крови,
  • Хозяйка спит, а свежая солома
  • Примята ляжками вдовеющей любви.
  • Уже светает, краской тараканьей
  • Обведена божница по углу,
  • Но мелкий дождь своей молитвой ранней
  • Еще стучит по мутному стеклу.
* * *
  • Опять передо мною голубое поле,
  • Качают лужи солнца рдяный лик.
  • Иные в сердце радости и боли,
  • И новый говор липнет на язык.
  • Водою зыбкой стынет синь во взорах,
  • Бредет мой конь, откинув удила,
  • И горстью смуглою листвы последний ворох
  • Кидает ветер вслед из подола.
1917
* * *
  • О Матерь Божья,
  • Спади звездой
  • На бездорожье,
  • В овраг глухой.
  • Пролей, как масло,
  • Власа луны
  • В мужичьи ясли
  • Моей страны.
  • Срок ночи долог.
  • В них спит твой сын.
  • Спусти, как полог,
  • Зарю на синь.
  • Окинь улыбкой
  • Мирскую весь
  • И солнце зыбкой
  • К кустам привесь.
  • И да взыграет
  • В ней, славя день,
  • Земного рая
  • Святой младень.
1917
* * *
  • О Русь, взмахни крылами,
  • Поставь иную крепь!
  • С иными именами
  • Встает иная степь.
  • По голубой долине,
  • Меж телок и коров,
  • Идет в златой ряднине
  • Твой Алексей Кольцов.
  • В руках – краюха хлеба,
  • Уста – вишневый сок.
  • И вызвездило небо
  • Пастушеский рожок.
  • За ним, с снегов и ветра,
  • Из монастырских врат,
  • Идет, одетый светом,
  • Его середний брат.
  • От Вытегры до Шуи
  • Он избродил весь край
  • И выбрал кличку – Клюев,
  • Смиренный Миколай.
  • Монашьи мудр и ласков,
  • Он весь в резьбе молвы,
  • И тихо сходит пасха
  • С бескудрой головы.
  • А там, за взгорьем смолым,
  • Иду, тропу тая,
  • Кудрявый и веселый,
  • Такой разбойный я.
  • Долга, крута дорога,
  • Несчетны склоны гор;
  • Но даже с тайной Бога
  • Веду я тайно спор.
  • Сшибаю камнем месяц
  • И на немую дрожь
  • Бросаю, в небо свесясь,
  • Из голенища нож.
  • За мной незримым роем
  • Идет кольцо других,
  • И далеко по селам
  • Звенит их бойкий стих.
  • Из трав мы вяжем книги,
  • Слова трясем с двух пол.
  • И сродник наш, Чапыгин,
  • Певуч, как снег и дол.
  • Сокройся, сгинь ты, племя
  • Смердящих снов и дум!
  • На каменное темя
  • Несем мы звездный шум.
  • Довольно гнить и ноять,
  • И славить взлетом гнусь —
  • Уж смыла, стерла деготь
  • Воспрянувшая Русь.
  • Уж повела крылами
  • Ее немая крепь!
  • С иными именами
  • Встает иная степь.
1917
* * *
  • Разбуди меня завтра рано,
  • О моя терпеливая мать!
  • Я пойду за дорожным курганом
  • Дорогого гостя встречать.
  • Я сегодня увидел в пуще
  • След широких колес на лугу.
  • Треплет ветер под облачной кущей
  • Золотую его дугу.
  • На рассвете он завтра промчится,
  • Шапку-месяц пригнув под кустом,
  • И игриво взмахнет кобылица
  • Над равниною красным хвостом.
  • Разбуди меня завтра рано,
  • Засвети в нашей горнице свет.
  • Говорят, что я скоро стану
  • Знаменитый русский поэт.
  • Воспою я тебя и гостя,
  • Нашу печь, петуха и кров…
  • И на песни мои прольется
  • Молоко твоих рыжих коров.
1917
* * *
  • Я покинул родимый дом,
  • Голубую оставил Русь.
  • В три звезды березняк над прудом
  • Теплит матери старой грусть.
  • Золотою лягушкой луна
  • Распласталась на тихой воде.
  • Словно яблонный цвет, седина
  • У отца пролилась в бороде.
  • Я не скоро, не скоро вернусь!
  • Долго петь и звенеть пурге.
  • Стережет голубую Русь
  • Старый клен на одной ноге.
  • И я знаю, есть радость в нем
  • Тем, кто листьев целует дождь,
  • Оттого что тот старый клен
  • Головой на меня похож.
1918

Хулиган

  • Дождик мокрыми метлами чистит
  • Ивняковый помет по лугам.
  • Плюйся, ветер, охапками листьев, —
  • Я такой же, как ты, хулиган.
  • Я люблю, когда синие чащи,
  • Как с тяжелой походкой волы,
  • Животами, листвой хрипящими,
  • По коленкам марают стволы.
  • Вот оно, мое стадо рыжее!
  • Кто ж воспеть его лучше мог?
  • Вижу, вижу, как сумерки лижут
  • Следы человечьих ног.
  • Русь моя, деревянная Русь!
  • Я один твой певец и глашатай.
  • Звериных стихов моих грусть
  • Я кормил резедой и мятой.
  • Взбрезжи, полночь, луны кувшин
  • Зачерпнуть молока берез!
  • Словно хочет кого придушить
  • Руками крестов погост!
  • Бродит черная жуть по холмам,
  • Злобу вора струит в наш сад,
  • Только сам я разбойник и хам
  • И по крови степной конокрад.
  • Кто видал, как в ночи кипит
  • Кипяченых черемух рать?
  • Мне бы в ночь в голубой степи
  • Где-нибудь с кистенем стоять.
  • Ах, увял головы моей куст,
  • Засосал меня песенный плен.
  • Осужден я на каторге чувств
  • Вертеть жернова поэм.
  • Но не бойся, безумный ветр,
  • Плюй спокойно листвой по лугам.
  • Не сотрет меня кличка «поэт»,
  • Я и в песнях, как ты, хулиган.
1919
* * *
  • Грубым дается радость.
  • Нежным дается печаль.
  • Мне ничего не надо,
  • Мне никого не жаль.
  • Жаль мне себя немного,
  • Жалко бездомных собак.
  • Эта прямая дорога
  • Меня привела в кабак.
  • Что ж вы ругаетесь, дьяволы?
  • Иль я не сын страны?
  • Каждый из нас закладывал
  • За рюмку свои штаны.
  • Мутно гляжу на окна.
  • В сердце тоска и зной.
  • Катится, в солнце измокнув,
  • Улица передо мной.
  • А на улице мальчик сопливый.
  • Воздух поджарен и сух.
  • Мальчик такой счастливый
  • И ковыряет в носу.
  • Ковыряй, ковыряй, мой милый,
  • Суй туда палец весь,
  • Только вот с эфтой силой
  • В душу свою не лезь.
  • Я уж готов. Я робкий.
  • Глянь на бутылок рать!
  • Я собираю пробки —
  • Душу мою затыкать.
1922
* * *
  • Мне осталась одна забава:
  • Пальцы в рот и веселый свист.
  • Прокатилась дурная слава,
  • Что похабник я и скандалист.
  • Ах! какая смешная потеря!
  • Много в жизни смешных потерь.
  • Стыдно мне, что я в Бога верил.
  • Горько мне, что не верю теперь.
  • Золотые, далекие дали!
  • Все сжигает житейская мреть.
  • И похабничал я и скандалил
  • Для того, чтобы ярче гореть.
  • Дар поэта – ласкать и карябать,
  • Роковая на нем печать.
  • Розу белую с черною жабой
  • Я хотел на земле повенчать.
  • Пусть не сладились, пусть не сбылись
  • Эти помыслы розовых дней.
  • Но коль черти в душе гнездились —
  • Значит, ангелы жили в ней.
  • Вот за это веселие мути,
  • Отправляясь с ней в край иной,
  • Я хочу при последней минуте
  • Попросить тех, кто будет со мной, —
  • Чтоб за все за грехи мои тяжкие,
  • За неверие в благодать
  • Положили меня в русской рубашке
  • Под иконами умирать.
1923
* * *
  • Я усталым таким еще не был.
  • В эту серую морозь и слизь
  • Мне приснилось рязанское небо
  • И моя непутевая жизнь.
  • Много женщин меня любило,
  • Да и сам я любил не одну,
  • Не от этого ль темная сила
  • Приучила меня к вину?
  • Бесконечные пьяные ночи
  • И в разгуле тоска не впервь!
  • Не с того ли глаза мне точит,
  • Словно синие листья, червь?
  • Не больна мне ничья измена,
  • И не радует легкость побед, —
  • Тех волос золотое сено
  • Превращается в серый цвет.
  • Превращается в пепел и воды,
  • Когда цедит осенняя муть.
  • Мне не жаль вас, прошедшие годы, —
  • Ничего не хочу вернуть.
  • Я устал себя мучить бесцельно,
  • И с улыбкою странной лица
  • Полюбил я носить в легком теле
  • Тихий свет и покой мертвеца…
  • И теперь даже стало не тяжко
  • Ковылять из притона в притон,
  • Как в смирительную рубашку,
  • Мы природу берем в бетон.
  • И во мне, вот по тем же законам,
  • Умиряется бешеный пыл.
  • Но и все ж отношусь я с поклоном
  • К тем полям, что когда-то любил.
  • В те края, где я рос под кленом,
  • Где резвился на желтой траве, —
  • Шлю привет воробьям, и воронам,
  • И рыдающей в ночь сове.
  • Я кричу им в весенние дали:
  • «Птицы милые, в синюю дрожь
  • Передайте, что я отскандалил, —
  • Пусть хоть ветер теперь начинает
  • Под микитки дубасить рожь».
1923
* * *
  • Не ругайтесь. Такое дело!
  • Не торговец я на слова.
  • Запрокинулась и отяжелела
  • Золотая моя голова.
  • Нет любви ни к деревне, ни к городу,
  • Как же смог я ее донести?
  • Брошу всё. Отпущу себе бороду
  • И бродягой пойду по Руси.
  • Позабуду поэмы и книги,
  • Перекину за плечи суму,
  • Оттого что в полях забулдыге
  • Ветер больше поет, чем кому.
  • Провоняю я редькой и луком
  • И, тревожа вечернюю гладь,
  • Буду громко сморкаться в руку
  • И во всем дурака валять.
  • И не нужно мне лучшей удачи,
  • Лишь забыться и слушать пургу,
  • Оттого что без этих чудачеств
  • Я прожить на земле не могу.
1922
* * *
  • Не жалею, не зову, не плачу,
  • Всё пройдет, как с белых яблонь дым.
  • Увяданья золотом охваченный,
  • Я не буду больше молодым.
  • Ты теперь не так уж будешь биться,
  • Сердце, тронутое холодком,
  • И страна березового ситца
  • Не заманит шляться босиком.
  • Дух бродяжий! ты всё реже, реже
  • Расшевеливаешь пламень уст.
  • О моя утраченная свежесть,
  • Буйство глаз и половодье чувств.
  • Я теперь скупее стал в желаньях,
  • Жизнь моя? иль ты приснилась мне?
  • Словно я весенней гулкой ранью
  • Проскакал на розовом коне.
  • Все мы, все мы в этом мире тленны,
  • Тихо льется с кленов листьев медь…
  • Будь же ты вовек благословенно,
  • Что пришло процвесть и умереть.
1921
* * *
  • Я обманывать себя не стану,
  • Залегла забота в сердце мглистом.
  • Отчего прослыл я шарлатаном?
  • Отчего прослыл я скандалистом?
  • Не злодей я и не грабил лесом,
  • Не расстреливал несчастных по темницам.
  • Я всего лишь уличный повеса,
  • Улыбающийся встречным лицам.
  • Я московский озорной гуляка.
  • По всему тверскому околотку
  • В переулках каждая собака
  • Знает мою легкую походку.
  • Каждая задрипанная лошадь
  • Головой кивает мне навстречу.
  • Для зверей приятель я хороший,
  • Каждый стих мой душу зверя лечит.
  • Я хожу в цилиндре не для женщин —
  • В глупой страсти сердце жить не в силе, —
  • В нем удобней, грусть свою уменьшив,
  • Золото овса давать кобыле.
  • Средь людей я дружбы не имею,
  • Я иному покорился царству.
  • Каждому здесь кобелю на шею
  • Я готов отдать мой лучший галстук.
  • И теперь уж я болеть не стану.
  • Прояснилась омуть в сердце мглистом.
  • Оттого прослыл я шарлатаном,
  • Оттого прослыл я скандалистом.
1922

Письмо матери

  • Ты жива еще, моя старушка?
  • Жив и я. Привет тебе, привет!
  • Пусть струится над твоей избушкой
  • Тот вечерний несказанный свет.
  • Пишут мне, что ты, тая тревогу,
  • Загрустила шибко обо мне,
  • Что ты часто ходишь на дорогу
  • В старомодном ветхом шушуне.
  • И тебе в вечернем синем мраке
  • Часто видится одно и то ж:
  • Будто кто-то мне в кабацкой драке
  • Саданул под сердце финский нож.
  • Ничего, родная! Успокойся.
  • Это только тягостная бредь.
  • Не такой уж горький я пропойца,
  • Чтоб, тебя не видя, умереть.
  • Я по-прежнему такой же нежный
  • И мечтаю только лишь о том,
  • Чтоб скорее от тоски мятежной
  • Воротиться в низенький наш дом.
  • Я вернусь, когда раскинет ветви
  • По-весеннему наш белый сад.
  • Только ты меня уж на рассвете
  • Не буди, как восемь лет назад.
  • Не буди того, что отмечталось,
  • Не волнуй того, что не сбылось, —
  • Слишком раннюю утрату и усталость
  • Испытать мне в жизни привелось.
  • И молиться не учи меня. Не надо!
  • К старому возврата больше нет.
  • Ты одна мне помощь и отрада,
  • Ты одна мне несказанный свет.
  • Так забудь же про свою тревогу,
  • Не грусти так шибко обо мне.
  • Не ходи так часто на дорогу
  • В старомодном ветхом шушуне.
1924
* * *
  • Заметался пожар голубой,
  • Позабылись родимые дали.
  • В первый раз я запел про любовь,
  • В первый раз отрекаюсь скандалить.
  • Был я весь – как запущенный сад,
  • Был на женщин и зелие падкий.
  • Разонравилось пить и плясать
  • И терять свою жизнь без оглядки.
  • Мне бы только смотреть на тебя,
  • Видеть глаз злато-карий омут,
  • И чтоб, прошлое не любя,
  • Ты уйти не смогла к другому.
  • Поступь нежная, легкий стан,
  • Если б знала ты сердцем упорным,
  • Как умеет любить хулиган,
  • Как умеет он быть покорным.
  • Я б навеки забыл кабаки
  • И стихи бы писать забросил,
  • Только б тонко касаться руки
  • И волос твоих цветом в осень.
  • Я б навеки пошел за тобой
  • Хоть в свои, хоть в чужие дали…
  • В первый раз я запел про любовь,
  • В первый раз отрекаюсь скандалить.
1923
* * *
  • Мне грустно на тебя смотреть,
  • Какая боль, какая жалость!
  • Знать, только ивовая медь
  • Нам в сентябре с тобой осталась.
  • Чужие губы разнесли
  • Твое тепло и трепет тела.
  • Как будто дождик моросит
  • С души, немного омертвелой.
  • Ну что ж! Я не боюсь его.
  • Иная радость мне открылась.
  • Ведь не осталось ничего,
  • Как только желтый тлен и сырость.
  • Ведь и себя я не сберег
  • Для тихой жизни, для улыбок.
  • Так мало пройдено дорог,
  • Так много сделано ошибок.
  • Смешная жизнь, смешной разлад.
  • Так было и так будет после.
  • Как кладбище, усеян сад
  • В берез изглоданные кости.
  • Вот так же отцветем и мы
  • И отшумим, как гости сада…
  • Коль нет цветов среди зимы,
  • Так и грустить о них не надо.
1923
* * *
  • Ты прохладой меня не мучай
  • И не спрашивай, сколько мне лет.
  • Одержимый тяжелой падучей,
  • Я душой стал, как желтый скелет.
  • Было время, когда из предместья
  • Я мечтал по-мальчишески – в дым,
  • Что я буду богат и известен
  • И что всеми я буду любим.
  • Да! Богат я, богат с излишком.
  • Был цилиндр, а теперь его нет.
  • Лишь осталась одна манишка
  • С модной парой избитых штиблет.
  • И известность моя не хуже,
  • От Москвы по парижскую рвань
  • Мое имя наводит ужас,
  • Как заборная, громкая брань.
  • И любовь, не забавное ль дело?
  • Ты целуешь, а губы как жесть.
  • Знаю, чувство мое перезрело,
  • А твое не сумеет расцвесть.
  • Мне пока горевать еще рано,
  • Ну, а если есть грусть – не беда!
  • Золотей твоих кос по курганам
  • Молодая шумит лебеда.
  • Я хотел бы опять в ту местность,
  • Чтоб под шум молодой лебеды
  • Утонуть навсегда в неизвестность
  • И мечтать по-мальчишески – в дым.
  • Но мечтать о другом, о новом,
  • Непонятном земле и траве,
  • Что не выразить сердцу словом
  • И не знает назвать человек.
1923
* * *
  • Вечер черные брови насопил.
  • Чьи-то кони стоят у двора.
  • Не вчера ли я молодость пропил?
  • Разлюбил ли тебя не вчера?
  • Не храпи, запоздалая тройка!
  • Наша жизнь пронеслась без следа.
  • Может, завтра больничная койка
  • Упокоит меня навсегда.
  • Может, завтра совсем по-другому
  • Я уйду, исцеленный навек,
  • Слушать песни дождей и черемух,
  • Чем здоровый живет человек.
  • Позабуду я мрачные силы,
  • Что терзали меня, губя.
  • Облик ласковый! Облик милый!
  • Лишь одну не забуду тебя.
  • Пусть я буду любить другую,
  • Но и с нею, с любимой, с другой,
  • Расскажу про тебя, дорогую,
  • Что когда-то я звал дорогой.
  • Расскажу, как текла былая
  • Наша жизнь, что былой не была…
  • Голова ль ты моя удалая,
  • До чего ж ты меня довела?
1923
* * *
  • Мы теперь уходим понемногу
  • В ту страну, где тишь и благодать.
  • Может быть, и скоро мне в дорогу
  • Бренные пожитки собирать.
  • Милые березовые чащи!
  • Ты, земля! И вы, равнин пески!
  • Перед этим сонмом уходящих
  • Я не в силах скрыть моей тоски.
  • Слишком я любил на этом свете
  • Всё, что душу облекает в плоть.
  • Мир осинам, что, раскинув ветви,
  • Загляделись в розовую водь.
  • Много дум я в тишине продумал,
  • Много песен про себя сложил,
  • И на этой на земле угрюмой
  • Счастлив тем, что я дышал и жил.
  • Счастлив тем, что целовал я женщин,
  • Мял цветы, валялся на траве
  • И зверье, как братьев наших меньших,
  • Никогда не бил по голове.
  • Знаю я, что не цветут там чащи,
  • Не звенит лебяжьей шеей рожь.
  • Оттого пред сонмом уходящих
  • Я всегда испытываю дрожь.
  • Знаю я, что в той стране не будет
  • Этих нив, златящихся во мгле.
  • Оттого и дороги мне люди,
  • Что живут со мною на земле.
1924

Пушкину

  • Мечтая о могучем даре
  • Того, кто русской стал судьбой,
  • Стою я на Тверском бульваре,
  • Стою и говорю с собой.
  • Блондинистый, почти белесый,
  • В легендах ставший как туман,
  • О Александр! Ты был повеса,
  • Как я сегодня хулиган.
  • Но эти милые забавы
  • Не затемнили образ твой,
  • И в бронзе выкованной славы
  • Трясешь ты гордой головой.
  • А я стою, как пред причастьем,
  • И говорю в ответ тебе:
  • Я умер бы сейчас от счастья,
  • Сподобленный такой судьбе.
  • Но, обреченный на гоненье,
  • Еще я долго буду петь…
  • Чтоб и мое степное пенье
  • Сумело бронзой прозвенеть.
1924
* * *
  • Низкий дом с голубыми ставнями,
  • Не забыть мне тебя никогда, —
  • Слишком были такими недавними
  • Отзвучавшие в сумрак года.
  • До сегодня еще мне снится
  • Наше поле, луга и лес,
  • Принакрытые сереньким ситцем
  • Этих северных бедных небес.
  • Восхищаться уж я не умею
  • И пропасть не хотел бы в глуши,
  • Но, наверно, навеки имею
  • Нежность грустную русской души.
  • Полюбил я седых журавлей
  • С их курлыканьем в тощие дали,
  • Потому что в просторах полей
  • Они сытных хлебов не видали.
  • Только видели березь да цветь,
  • Да ракитник, кривой и безлистый,
  • Да разбойные слышали свисты,
  • От которых легко умереть.
  • Как бы я и хотел не любить,
  • Все равно не могу научиться,
  • И под этим дешевеньким ситцем
  • Ты мила мне, родимая выть.
  • Потому так и днями недавними
  • Уж не юные веют года…
  • Низкий дом с голубыми ставнями,
  • Не забыть мне тебя никогда.
1924
* * *
  • Отговорила роща золотая
  • Березовым, веселым языком,
  • И журавли, печально пролетая,
  • Уж не жалеют больше ни о ком.
  • Кого жалеть? Ведь каждый в мире
  • странник —
  • Пройдет, зайдет и вновь оставит дом.
  • О всех ушедших грезит конопляник
  • С широким месяцем над голубым прудом.
  • Стою один среди равнины голой,
  • А журавлей относит ветер в даль,
  • Я полон дум о юности веселой,
  • Но ничего в прошедшем мне не жаль.
  • Не жаль мне лет, растраченных напрасно,
  • Не жаль души сиреневую цветь.
  • В саду горит костер рябины красной,
  • Но никого не может он согреть.
  • Не обгорят рябиновые кисти,
  • От желтизны не пропадет трава.
  • Как дерево роняет тихо листья,
  • Так я роняю грустные слова.
  • И если время, ветром разметая,
  • Сгребет их все в один ненужный ком…
  • Скажите так… что роща золотая
  • Отговорила милым языком.
1924

Собаке Качалова

  • Дай, Джим, на счастье лапу мне,
  • Такую лапу не видал я сроду.
  • Давай с тобой полаем при луне
  • На тихую, бесшумную погоду.
  • Дай, Джим, на счастье лапу мне.
  • Пожалуйста, голубчик, не лижись.
  • Пойми со мной хоть самое простое.
  • Ведь ты не знаешь, что такое жизнь,
  • Не знаешь ты, что жить на свете стоит.
  • Хозяин твой и мил и знаменит,
  • И у него гостей бывает в доме много,
  • И каждый, улыбаясь, норовит
  • Тебя по шерсти бархатной потрогать.
  • Ты по-собачьи дьявольски красив,
  • С такою милою доверчивой приятцей.
  • И, никого ни капли не спросив,
  • Как пьяный друг, ты лезешь целоваться.
  • Мой милый Джим, среди твоих гостей
  • Так много всяких и невсяких было.
  • Но та, что всех безмолвней и грустней,
  • Сюда случайно вдруг не заходила?
  • Она придет, даю тебе поруку.
  • И без меня, в ее уставясь взгляд,
  • Ты за меня лизни ей нежно руку
  • За всё, в чем был и не был виноват.
1925
* * *
  • Несказанное, синее, нежное…
  • Тих мой край после бурь, после гроз,
  • И душа моя – поле безбрежное —
  • Дышит запахом меда и роз.
  • Я утих. Годы сделали дело,
  • Но того, что прошло, не кляну.
  • Словно тройка коней оголтелая
  • Прокатилась во всю страну.
  • Напылили кругом. Накопытили.
  • И пропали под дьявольский свист.
  • А теперь вот в лесной обители
  • Даже слышно, как падает лист.
  • Колокольчик ли? Дальнее эхо ли?
  • Всё спокойно впивает грудь.
  • Стой, душа, мы с тобой проехали
  • Через бурный положенный путь.
  • Разберемся во всем, что видели,
  • Что случилось, что сталось в стране,
  • И простим, где нас горько обидели
  • По чужой и по нашей вине.
  • Принимаю, что было и не было,
  • Только жаль на тридцатом году —
  • Слишком мало я в юности требовал,
  • Забываясь в кабацком чаду.
  • Но ведь дуб молодой, не разжелудясь,
  • Так же гнется, как в поле трава…
  • Эх ты, молодость, буйная молодость,
  • Золотая сорвиголова!
1925
* * *
  • Неуютная жидкая лунность
  • И тоска бесконечных равнин —
  • Вот что видел я в резвую юность,
  • Что, любя, проклинал не один.
  • По дорогам усохшие вербы
  • И тележная песня колес…
  • Ни за что не хотел я теперь бы,
  • Чтоб мне слушать ее привелось.
  • Равнодушен я стал к лачугам,
  • И очажный огонь мне не мил,
  • Даже яблонь весеннюю вьюгу
  • Я за бедность полей разлюбил.
  • Мне теперь по душе иное…
  • И в чахоточном свете луны
  • Через каменное и стальное
  • Вижу мощь я родной стороны.
  • Полевая Россия! Довольно
  • Волочиться сохой по полям!
  • Нищету твою видеть больно
  • И березам и тополям.
  • Я не знаю, что будет со мною…
  • Может, в новую жизнь не гожусь,
  • Но и все же хочу я стальною
  • Видеть бедную, нищую Русь.
  • И, внимая моторному лаю
  • В сонме вьюг, в сонме бурь и гроз,
  • Ни за что я теперь не желаю
  • Слушать песню тележных колес.
1925
* * *
  • Я иду долиной. На затылке кепи,
  • В лайковой перчатке смуглая рука.
  • Далеко сияют розовые степи,
  • Широко синеет тихая река.
  • Я – беспечный парень. Ничего не надо.
  • Только б слушать песни – сердцем
  • подпевать,
  • Только бы струилась легкая прохлада,
  • Только б не сгибалась молодая стать.
  • Выйду за дорогу, выйду под откосы, —
  • Сколько там нарядных мужиков и баб!
  • Что-то шепчут грабли, что-то свищут косы.
  • «Эй, поэт, послушай, слаб ты иль не слаб?
  • На земле милее. Полно плавать в небо.
  • Как ты любишь долы, так бы труд любил.
  • Ты ли деревенским, ты ль крестьянским
  • не был?
  • Размахнись косою, покажи свой пыл».
  • Ах, перо не грабли, ах, коса не ручка —
  • Но косой выводят строчки хоть куда.
  • Под весенним солнцем, под весенней тучкой
  • Их читают люди всякие года.
  • К черту я снимаю свой костюм английский.
  • Что же, дайте косу, я вам покажу —
  • Я ли вам не свойский, я ли вам не близкий,
  • Памятью деревни я ль не дорожу?
  • Нипочем мне ямы, нипочем мне кочки.
  • Хорошо косою в утренний туман
  • Выводить по долам травяные строчки,
  • Чтобы их читали лошадь и баран.
  • В этих строчках – песня, в этих строчках – слово.
  • Потому и рад я в думах ни о ком,
  • Что читать их может каждая корова,
  • Отдавая плату теплым молоком.
18 июля 1925
* * *
  • Спит ковыль. Равнина дорогая,
  • И свинцовой свежести полынь.
  • Никакая родина другая
  • Не вольет мне в грудь мою теплынь.
  • Знать, у всех у нас такая участь,
  • И, пожалуй, всякого спроси —
  • Радуясь, свирепствуя и мучась,
  • Хорошо живется на Руси.
  • Свет луны, таинственный и длинный,
  • Плачут вербы, шепчут тополя.
  • Но никто под окрик журавлиный
  • Не разлюбит отчие поля.
  • И теперь, когда вот новым светом
  • И моей коснулась жизнь судьбы,
  • Все равно остался я поэтом
  • Золотой бревенчатой избы.
  • По ночам, прижавшись к изголовью,
  • Вижу я, как сильного врага,
  • Как чужая юность брызжет новью
  • На мои поляны и луга.
  • Но и все же, новью той теснимый,
  • Я могу прочувственно пропеть:
  • Дайте мне на родине любимой,
  • Все любя, спокойно умереть!
Июль 1925
* * *
  • Видно, так заведено навеки —
  • К тридцати годам перебесясь,
  • Все сильней, прожженные калеки,
  • С жизнью мы удерживаем связь.
  • Милая, мне скоро стукнет тридцать,
  • И земля милей мне с каждым днем.
  • Оттого и сердцу стало сниться,
  • Что горю я розовым огнем.
  • Коль гореть, так уж гореть сгорая,
  • И недаром в липовую цветь
  • Вынул я кольцо у попугая —
  • Знак того, что вместе нам сгореть.
  • То кольцо надела мне цыганка.
  • Сняв с руки, я дал его тебе,
  • И теперь, когда грустит шарманка,
  • Не могу не думать, не робеть.
  • В голове болотный бродит омут,
  • И на сердце изморозь и мгла:
  • Может быть, кому-нибудь другому
  • Ты его со смехом отдала?
  • Может быть, целуясь до рассвета,
  • Он тебя расспрашивает сам,
  • Как смешного глупого поэта
  • Привела ты к чувственным стихам.
  • Ну и что ж! Пройдет и эта рана.
  • Только горько видеть жизни край.
  • В первый раз такого хулигана
  • Обманул проклятый попугай.
14 июля 1925
* * *
  • Гори, звезда моя, не падай.
  • Роняй холодные лучи.
  • Ведь за кладбищенской оградой
  • Живое сердце не стучит.
  • Ты светишь августом и рожью
  • И наполняешь тишь полей
  • Такой рыдалистою дрожью
  • Неотлетевших журавлей.
  • И, голову вздымая выше,
  • Не то за рощей – за холмом
  • Я снова чью-то песню слышу
  • Про отчий край и отчий дом.
  • И золотеющая осень,
  • В березах убавляя сок,
  • За всех, кого любил и бросил,
  • Листвою плачет на песок.
  • Я знаю, знаю. Скоро, скоро
  • Ни по моей, ни чьей вине
  • Под низким траурным забором
  • Лежать придется так же мне.
  • Погаснет ласковое пламя,
  • И сердце превратится в прах.
  • Друзья поставят серый камень
  • С веселой надписью в стихах.
  • Но, погребальной грусти внемля,
  • Я для себя сложил бы так:
  • Любил он родину и землю,
  • Как любит пьяница кабак.
17 августа 1925
* * *
  • Жизнь – обман с чарующей тоскою,
  • Оттого так и сильна она,
  • Что своею грубою рукою
  • Роковые пишет письмена.
  • Я всегда, когда глаза закрою,
  • Говорю: «Лишь сердце потревожь,
  • Жизнь – обман, но и она порою
  • Украшает радостями ложь.
  • Обратись лицом к седому небу,
  • По луне гадая о судьбе,
  • Успокойся, смертный, и не требуй
  • Правды той, что не нужна тебе».
  • Хорошо в черемуховой вьюге
  • Думать так, что эта жизнь – стезя.
  • Пусть обманут легкие подруги,
  • Пусть изменят легкие друзья.
  • Пусть меня ласкают нежным словом,
  • Пусть острее бритвы злой язык, —
  • Я живу давно на все готовым,
  • Ко всему безжалостно привык.
  • Холодят мне душу эти выси,
  • Нет тепла от звездного огня.
  • Те, кого любил я, отреклися,
  • Кем я жил – забыли про меня.
  • Но и все ж, теснимый и гонимый,
  • Я, смотря с улыбкой на зарю,
  • На земле, мне близкой и любимой,
  • Эту жизнь за все благодарю.
17 августа 1925

Персидские мотивы

  • Улеглась моя былая рана —
  • Пьяный бред не гложет сердце мне.
  • Синими цветами Тегерана
  • Я лечу их нынче в чайхане.
  • Сам чайханщик с круглыми плечами,
  • Чтобы славилась пред русским чайхана,
  • Угощает меня красным чаем
  • Вместо крепкой водки и вина.
  • Угощай, хозяин, да не очень.
  • Много роз цветет в твоем саду.
  • Незадаром мне мигнули очи,
  • Приоткинув черную чадру.
  • Мы в России девушек весенних
  • На цепи не держим, как собак,
  • Поцелуям учимся без денег,
  • Без кинжальных хитростей и драк.
  • Ну, а этой за движенья стана,
  • Что лицом похожа на зарю,
  • Подарю я шаль из Хороссана
  • И ковер ширазский подарю.
  • Наливай, хозяин, крепче чаю,
  • Я тебе вовеки не солгу.
  • За себя я нынче отвечаю,
  • За тебя ответить не могу.
  • И на дверь ты взглядывай не очень,
  • Все равно калитка есть в саду…
  • Незадаром мне мигнули очи,
  • Приоткинув черную чадру.
1924
* * *
  • Я спросил сегодня у менялы,
  • Что дает за полтумана по рублю,
  • Как сказать мне для прекрасной Лалы
  • По-персидски нежное «люблю»?
  • Я спросил сегодня у менялы
  • Легче ветра, тише Ванских струй,
  • Как назвать мне для прекрасной Лалы
  • Слово ласковое «поцелуй»?
  • И еще спросил я у менялы,
  • В сердце робость глубже притая,
  • Как сказать мне для прекрасной Лалы,
  • Как сказать ей, что она «моя»?
  • И ответил мне меняла кратко:
  • О любви в словах не говорят,
  • О любви вздыхают лишь украдкой,
  • Да глаза, как яхонты, горят.
  • Поцелуй названья не имеет,
  • Поцелуй не надпись на гробах.
  • Красной розой поцелуи веют,
  • Лепестками тая на губах.
  • От любви не требуют поруки,
  • С нею знают радость и беду.
  • «Ты – моя» сказать лишь могут руки,
  • Что срывали черную чадру.
1924
* * *
  • Шаганэ ты моя, Шаганэ!
  • Потому, что я с севера, что ли,
  • Я готов рассказать тебе поле,
  • Про волнистую рожь при луне.
  • Шаганэ ты моя, Шаганэ.
  • Потому, что я с севера, что ли,
  • Что луна там огромней в сто раз,
  • Как бы ни был красив Шираз,
  • Он не лучше рязанских раздолий.
  • Потому, что я с севера, что ли.
  • Я готов рассказать тебе поле,
  • Эти волосы взял я у ржи,
  • Если хочешь, на палец вяжи —
  • Я нисколько не чувствую боли.
  • Я готов рассказать тебе поле.
  • Про волнистую рожь при луне
  • По кудрям ты моим догадайся.
  • Дорогая, шути, улыбайся,
  • Не буди только память во мне
  • Про волнистую рожь при луне.
  • Шаганэ ты моя, Шаганэ!
  • Там, на севере, девушка тоже,
  • На тебя она страшно похожа,
  • Может, думает обо мне…
  • Шаганэ ты моя, Шаганэ.
1924
* * *
  • Ты сказала, что Саади
  • Целовал лишь только в грудь.
  • Подожди ты, бога ради,
  • Обучусь когда-нибудь!
  • Ты пропела: «За Ефратом
  • Розы лучше смертных дев».
  • Если был бы я богатым,
  • То другой сложил напев.
  • Я б порезал розы эти,
  • Ведь одна отрада мне —
  • Чтобы не было на свете
  • Лучше милой Шаганэ.
  • И не мучь меня заветом,
  • У меня заветов нет.
  • Коль родился я поэтом,
  • То целуюсь, как поэт.
19 декабря 1924
* * *
  • Никогда я не был на Босфоре,
  • Ты меня не спрашивай о нем.
  • Я в твоих глазах увидел море,
  • Полыхающее голубым огнем.
  • Не ходил в Багдад я с караваном,
  • Не возил я шелк туда и хну.
  • Наклонись своим красивым станом,
  • На коленях дай мне отдохнуть.
  • Или снова, сколько ни проси я,
  • Для тебя навеки дела нет,
  • Что в далеком имени – Россия —
  • Я известный, признанный поэт.
  • У меня в душе звенит тальянка,
  • При луне собачий слышу лай.
  • Разве ты не хочешь, персиянка,
  • Увидать далекий синий край?
  • Я сюда приехал не от скуки —
  • Ты меня, незримая, звала.
  • И меня твои лебяжьи руки
  • Обвивали, словно два крыла.
  • Я давно ищу в судьбе покоя
  • И хоть прошлой жизни не кляну,
  • Расскажи мне что-нибудь такое
  • Про твою веселую страну.
  • Заглуши в душе тоску тальянки,
  • Напои дыханьем свежих чар,
  • Чтобы я о дальней северянке
  • Не вздыхал, не думал, не скучал.
  • И хотя я не был на Босфоре —
  • Я тебе придумаю о нем.
  • Все равно – глаза твои, как море,
  • Голубым колышутся огнем.
21 декабря 1924
* * *
  • Свет вечерний шафранного края,
  • Тихо розы бегут по полям.
  • Спой мне песню, моя дорогая,
  • Ту, которую пел Хаям.
  • Тихо розы бегут по полям.
  • Лунным светом Шираз осиянен,
  • Кружит звезд мотыльковый рой.
  • Мне не нравится, что персияне
  • Держат женщин и дев под чадрой.
  • Лунным светом Шираз осиянен.
  • Иль они от тепла застыли,
  • Закрывая телесную медь?
  • Или, чтобы их больше любили,
  • Не желают лицом загореть,
  • Закрывая телесную медь?
  • Дорогая, с чадрой не дружись,
  • Заучи эту заповедь вкратце,
  • Ведь и так коротка наша жизнь,
  • Мало счастьем дано любоваться.
  • Заучи эту заповедь вкратце.
  • Даже все некрасивое в роке
  • Осеняет своя благодать.
  • Потому и прекрасные щеки
  • Перед миром грешно закрывать,
  • Коль дала их природа-мать.
  • Тихо розы бегут по полям.
  • Сердцу снится страна другая.
  • Я спою тебе сам, дорогая,
  • То, что сроду не пел Хаям…
  • Тихо розы бегут по полям.
1924
* * *
  • Воздух прозрачный и синий,
  • Выйду в цветочные чащи.
  • Путник, в лазурь уходящий,
  • Ты не дойдешь до пустыни.
  • Воздух прозрачный и синий.
  • Лугом пройдешь, как садом,
  • Садом – в цветенье диком,
  • Ты не удержишься взглядом,
  • Чтоб не припасть к гвоздикам.
  • Лугом пройдешь, как садом.
  • Шепот ли, шорох иль шелест —
  • Нежность, как песни Саади.
  • Вмиг отразится во взгляде
  • Месяца желтая прелесть,
  • Нежность, как песни Саади.
  • Голос раздастся пери,
  • Тихий, как флейта Гассана.
  • В крепких объятиях стана
  • Нет ни тревог, ни потери,
  • Только лишь флейта Гассана.
  • Вот он, удел желанный
  • Всех, кто в пути устали,
  • Ветер благоуханный.
  • Пью я сухими устами
  • Ветер благоуханный.
* * *
  • Золото холодное луны,
  • Запах олеандра и левкоя.
  • Хорошо бродить среди покоя
  • Голубой и ласковой страны.
  • Далеко-далече там Багдад,
  • Где жила и пела Шахразада.
  • Но теперь ей ничего не надо.
  • Отзвенел давно звеневший сад.
  • Призраки далекие земли
  • Поросли кладбищенской травою.
  • Ты же, путник, мертвым не внемли,
  • Не склоняйся к плитам головою.
  • Оглянись, как хорошо кругом:
  • Губы к розам так и тянет, тянет.
  • Помирись лишь в сердце со врагом —
  • И тебя блаженством ошафранит.
  • Жить – так жить, любить – так уж
  • влюбляться.
  • В лунном золоте целуйся и гуляй,
  • Если ж хочешь мертвым поклоняться,
  • То живых тем сном не отравляй.
  • Это пела даже Шахразада, —
  • Так вторично скажет листьев медь.
  • Тех, которым ничего не надо,
  • Только можно в мире пожалеть.
1925
* * *
  • В Хороссане есть такие двери,
  • Где обсыпан розами порог.
  • Там живет задумчивая пери.
  • В Хороссане есть такие двери,
  • Но открыть те двери я не мог.
  • У меня в руках довольно силы,
  • В волосах есть золото и медь.
  • Голос пери нежный и красивый.
  • У меня в руках довольно силы,
  • Но дверей не смог я отпереть.
  • Ни к чему в любви моей отвага.
  • И зачем? Кому мне песни петь? —
  • Если стала неревнивой Шага,
  • Коль дверей не смог я отпереть,
  • Ни к чему в любви моей отвага.
  • Мне пора обратно ехать в Русь.
  • Персия! Тебя ли покидаю?
  • Навсегда ль с тобою расстаюсь
  • Из любви к родимому мне краю?
  • Мне пора обратно ехать в Русь.
  • До свиданья, пери, до свиданья.
  • Пусть не смог я двери отпереть,
  • Ты дала красивое страданье,
  • Про тебя на родине мне петь.
  • До свиданья, пери, до свиданья.
Март 1925
* * *
  • Голубая родина Фирдуси,
  • Ты не можешь, памятью простыв,
  • Позабыть о ласковом урусе
  • И глазах, задумчиво простых,
  • Голубая родина Фирдуси.
  • Хороша ты, Персия, я знаю,
  • Розы, как светильники, горят
  • И опять мне о далеком крае
  • Свежестью упругой говорят.
  • Хороша ты, Персия, я знаю.
  • Я сегодня пью в последний раз
  • Ароматы, что хмельны, как брага.
  • И твой голос, дорогая Шага,
  • В этот трудный расставанья час
  • Слушаю в последний раз.
  • Но тебя я разве позабуду?
  • И в моей скитальческой судьбе
  • Близкому и дальнему мне люду
  • Буду говорить я о тебе —
  • И тебя навеки не забуду.
  • Я твоих несчастий не боюсь,
  • Но на всякий случай твой угрюмый
  • Оставляю песенку про Русь:
  • Запевая, обо мне подумай,
  • И тебе я в песне отзовусь…
Март 1925
* * *
  • Быть поэтом – это значит то же,
  • Если правды жизни не нарушить,
  • Рубцевать себя по нежной коже,
  • Кровью чувств ласкать чужие души.
  • Быть поэтом – значит петь раздолье,
  • Чтобы было для тебя известней,
  • Соловей поет – ему не больно,
  • У него одна и та же песня.
  • Канарейка с голоса чужого —
  • Жалкая, смешная побрякушка.
  • Миру нужно песенное слово
  • Петь по-свойски, даже как лягушка.
  • Магомет перехитрил в Коране,
  • Запрещая крепкие напитки,
  • Потому поэт не перестанет
  • Пить вино, когда идет на пытки.
  • И когда поэт идет к любимой,
  • А любимая с другим лежит на ложе,
  • Влагою живительной хранимый,
  • Он ей в сердце не запустит ножик.
  • Но, горя ревнивою отвагой,
  • Будет вслух насвистывать до дома:
  • «Ну и что ж, помру себе бродягой,
  • На земле и это нам знакомо».
Август 1925
* * *
  • «Отчего луна так светит тускло
  • На сады и стены Хороссана?
  • Словно я хожу равниной русской
  • Под шуршащим пологом тумана», —
  • Так спросил я, дорогая Лала,
  • У молчащих ночью кипарисов,
  • Но их рать ни слова не сказала,
  • К небу гордо головы завысив.
  • «Отчего луна так светит грустно?» —
  • У цветов спросил я в тихой чаще,
  • И цветы сказали: «Ты почувствуй
  • По печали розы шелестящей».
  • Лепестками роза расплескалась,
  • Лепестками тайно мне сказала:
  • «Шаганэ твоя с другим ласкалась,
  • Шаганэ другого целовала».
  • Говорила: «Русский не заметит…
  • Сердцу – песнь, а песне – жизнь и тело…»
  • Оттого луна так тускло светит,
  • Оттого печально побледнела.
  • Слишком много виделось измены,
  • Слез и мук, кто ждал их, кто не хочет.
  • . . . . . . . . . . . . . . .
  • Но и всё ж вовек благословенны
  • На земле сиреневые ночи.
Август 1925
* * *
  • Голубая да веселая страна.
  • Честь моя за песню продана.
  • Ветер с моря, тише дуй и вей —
  • Слышишь, розу кличет соловей?
  • Слышишь, роза клонится и гнется —
  • Эта песня в сердце отзовется.
  • Ветер с моря, тише дуй и вей —
  • Слышишь, розу кличет соловей?
  • Ты – ребенок, в этом спора нет,
  • Да и я ведь разве не поэт?
  • Ветер с моря, тише дуй и вей —
  • Слышишь, розу кличет соловей?
  • Дорогая Гелия, прости.
  • Много роз бывает на пути,
  • Много роз склоняется и гнется,
  • Но одна лишь сердцем улыбнется.
  • Улыбнемся вместе. Ты и я.
  • За такие милые края.
  • Ветер с моря, тише дуй и вей —
  • Слышишь, розу кличет соловей?
  • Голубая да веселая страна.
  • Пусть вся жизнь моя за песню продана,
  • Но за Гелию в тенях ветвей
  • Обнимает розу соловей.
8 апреля 1925
* * *
  • Руки милой – пара лебедей —
  • В золоте волос моих ныряют.
  • Все на этом свете из людей
  • Песнь любви поют и повторяют.
  • Пел и я когда-то далеко
  • И теперь пою про то же снова,
  • Потому и дышит глубоко
  • Нежностью пропитанное слово.
  • Если душу вылюбить до дна,
  • Сердце станет глыбой золотою,
  • Только тегеранская луна
  • Не согреет песни теплотою.
  • Я не знаю, как мне жизнь прожить:
  • Догореть ли в ласках милой Шаги
  • Иль под старость трепетно тужить
  • О прошедшей песенной отваге?
  • У всего своя походка есть:
  • Что приятно уху, что – для глаза.
  • Если перс слагает плохо песнь,
  • Значит, он вовек не из Шираза.
  • Про меня же и за эти песни
  • Говорите так среди людей:
  • Он бы пел нежнее и чудесней,
  • Да сгубила пара лебедей.
Август 1925
* * *
  • Глупое сердце, не бейся!
  • Все мы обмануты счастьем,
  • Нищий лишь просит участья…
  • Глупое сердце, не бейся.
  • Месяца желтые чары
  • Льют по каштанам в пролесь.
  • Лале склонясь на шальвары,
  • Я под чадрою укроюсь.
  • Глупое сердце, не бейся.
  • Все мы порою, как дети,
  • Часто смеемся и плачем:
  • Выпали нам на свете
  • Радости и неудачи.
  • Глупое сердце, не бейся.
  • Многие видел я страны,
  • Счастья искал повсюду,
  • Только удел желанный
  • Больше искать не буду.
  • Глупое сердце, не бейся.
  • Жизнь не совсем обманула.
  • Новой напьемся силой.
  • Сердце, ты хоть бы заснуло
  • Здесь, на коленях у милой.
  • Жизнь не совсем обманула.
  • Может, и нас отметит
  • Рок, что течет лавиной,
  • И на любовь ответит
  • Песнею соловьиной.
  • Глупое сердце, не бейся.
Август 1925
* * *
  • Эх вы, сани! А кони, кони!
  • Видно, черт их на землю принес.
  • В залихватском степном разгоне
  • Колокольчик хохочет до слез.
  • Ни луны, ни собачьего лая
  • В далеко, в стороне, в пустыре.
  • Поддержись, моя жизнь удалая,
  • Я еще не навек постарел.
  • Пой, ямщик, вперекор этой ночи, —
  • Хочешь, сам я тебе подпою
  • Про лукавые девичьи очи,
  • Про веселую юность мою.
  • Эх, бывало, заломишь шапку,
  • Да заложишь в оглобли коня,
  • Да приляжешь на сена охапку, —
  • Вспоминай лишь, как звали меня.
  • И откуда бралась осанка,
  • А в полуночную тишину
  • Разговорчивая тальянка
  • Уговаривала не одну.
  • Всё прошло. Поредел мой волос.
  • Конь издох, опустел наш двор.
  • Потеряла тальянка голос,
  • Разучившись вести разговор.
  • Но и всё же душа не остыла,
  • Так приятны мне снег и мороз,
  • Потому что над всем, что было,
  • Колокольчик хохочет до слез.
19 сентября 1925
* * *
  • Мелколесье. Степь и дали.
  • Свет луны во все концы.
  • Вот опять вдруг зарыдали
  • Разливные бубенцы.
  • Непроглядная дорога,
  • Да любимая навек,
  • По которой ездил много
  • Всякий русский человек.
  • Эх вы, сани! Что за сани!
  • Звоны мерзлые осин.
  • У меня отец – крестьянин,
  • Ну, а я крестьянский сын.
  • Наплевать мне на известность
  • И на то, что я поэт.
  • Эту чахленькую местность
  • Не видал я много лет.
  • Тот, кто видел хоть однажды
  • Этот край и эту гладь,
  • Тот почти березке каждой
  • Ножку рад поцеловать.
  • Как же мне не прослезиться,
  • Если с венкой в стынь и звень
  • Будет рядом веселиться
  • Юность русских деревень.
  • Эх, гармошка, смерть-отрава,
  • Знать, с того под этот вой
  • Не одна лихая слава
  • Пропадала трын-травой.
21/22 октября 1925
* * *
  • Клен ты мой опавший, клен заледенелый,
  • Что стоишь нагнувшись под метелью белой?
  • Или что увидел? Или что услышал?
  • Словно за деревню погулять ты вышел.
  • И, как пьяный сторож, выйдя на дорогу,
  • Утонул в сугробе, приморозил ногу.
  • Ах, и сам я нынче чтой-то стал нестойкий,
  • Не дойду до дома с дружеской попойки.
  • Там вон встретил вербу, там сосну приметил,
  • Распевал им песни под метель о лете.
  • Сам себе казался я таким же кленом,
  • Только не опавшим, а вовсю зеленым.
  • И, утратив скромность, одуревши в доску,
  • Как жену чужую, обнимал березку.
28 ноября 1925
* * *
  • Какая ночь! Я не могу.
  • Не спится мне. Такая лунность.
  • Еще как будто берегу
  • В душе утраченную юность.
  • Подруга охладевших лет,
  • Не называй игру любовью,
  • Пусть лучше этот лунный свет
  • Ко мне струится к изголовью.
  • Пусть искаженные черты
  • Он обрисовывает смело, —
  • Ведь разлюбить не сможешь ты,
  • Как полюбить ты не сумела.
  • Любить лишь можно только раз.
  • Вот оттого ты мне чужая,
  • Что липы тщетно манят нас,
  • В сугробы ноги погружая.
  • Ведь знаю я и знаешь ты,
  • Что в этот отсвет лунный, синий
  • На этих липах не цветы —
  • На этих липах снег да иней.
  • Что отлюбили мы давно,
  • Ты не меня, а я – другую,
  • И нам обоим все равно
  • Играть в любовь недорогую.
  • Но все ж ласкай и обнимай
  • В лукавой страсти поцелуя,
  • Пусть сердцу вечно снится май
  • И та, что навсегда люблю я.
30 ноября 1925
* * *
  • Ты меня не любишь, не жалеешь,
  • Разве я немного не красив?
  • Не смотря в лицо, от страсти млеешь,
  • Мне на плечи руки опустив.
  • Молодая, с чувственным оскалом,
  • Я с тобой не нежен и не груб.
  • Расскажи мне, скольких ты ласкала?
  • Сколько рук ты помнишь? Сколько губ?
  • Знаю я – они прошли, как тени,
  • Не коснувшись твоего огня,
  • Многим ты садилась на колени,
  • А теперь сидишь вот у меня.
  • Пусть твои полузакрыты очи
  • И ты думаешь о ком-нибудь другом,
  • Я ведь сам люблю тебя не очень,
  • Утопая в дальнем дорогом.
  • Этот пыл не называй судьбою,
  • Легкодумна вспыльчивая связь, —
  • Как случайно встретился с тобою,
  • Улыбнусь, спокойно разойдясь.
  • Да и ты пойдешь своей дорогой
  • Распылять безрадостные дни,
  • Только нецелованных не трогай,
  • Только негоревших не мани.
  • И когда с другим по переулку
  • Ты пройдешь, болтая про любовь,
  • Может быть, я выйду на прогулку,
  • И с тобою встретимся мы вновь.
  • Отвернув к другому ближе плечи
  • И немного наклонившись вниз,
  • Ты мне скажешь тихо: «Добрый вечер!»
  • Я отвечу: «Добрый вечер, miss».
  • И ничто души не потревожит,
  • И ничто ее не бросит в дрожь, —
  • Кто любил, уж тот любить не может,
  • Кто сгорел, того не подожжешь.
4 декабря 1925
* * *
  • Может, поздно, может, слишком рано,
  • И о чем не думал много лет,
  • Походить я стал на Дон Жуана,
  • Как заправский ветреный поэт.
  • Что случилось? Что со мною сталось?
  • Каждый день я у других колен.
  • Каждый день к себе теряю жалость,
  • Не смиряясь с горечью измен.
  • Я всегда хотел, чтоб сердце меньше
  • Билось в чувствах нежных и простых,
  • Что ж ищу в очах я этих женщин —
  • Легкодумных, лживых и пустых?
  • Удержи меня, мое презренье,
  • Я всегда отмечен был тобой.
  • На душе холодное кипенье
  • И сирени шелест голубой.
  • На душе – лимонный свет заката,
  • И всё то же слышно сквозь туман, —
  • За свободу в чувствах есть расплата,
  • Принимай же вызов, Дон Жуан!
  • И, спокойно вызов принимая,
  • Вижу я, что мне одно и то ж —
  • Чтить метель за синий цветень мая,
  • Звать любовью чувственную дрожь.
  • Так случилось, так со мною сталось,
  • И с того у многих я колен,
  • Чтобы вечно счастье улыбалось,
  • Не смиряясь с горечью измен.
13 декабря 1925
* * *
  • Кто я? Что я? Только лишь мечтатель,
  • Синь очей утративший во мгле,
  • Эту жизнь прожил я словно кстати,
  • Заодно с другими на земле.
  • И с тобой целуюсь по привычке,
  • Потому что многих целовал,
  • И, как будто зажигая спички,
  • Говорю любовные слова.
  • «Дорогая», «милая», «навеки»,
  • А в душе всегда одно и то ж,
  • Если тронуть страсти в человеке,
  • То, конечно, правды не найдешь.
  • Оттого душе моей не жестко
  • Не желать, не требовать огня,
  • Ты, моя ходячая березка,
  • Создана для многих и меня.
  • Но, всегда ища себе родную
  • И томясь в неласковом плену,
  • Я тебя нисколько не ревную,
  • Я тебя нисколько не кляну.
  • Кто я? Что я? Только лишь мечтатель,
  • Синь очей утративший во мгле,
  • И тебя любил я только кстати,
  • Заодно с другими на земле.
* * *
  • До свиданья, друг мой, до свиданья.
  • Милый мой, ты у меня в груди.
  • Предназначенное расставанье
  • Обещает встречу впереди.
  • До свиданья, друг мой, без руки и слова,
  • Не грусти и не печаль бровей, —
  • В этой жизни умирать не ново,
  • Но и жить, конечно, не новей.
1925

«Маленькие поэмы»

Русь

1

  • Потонула деревня в ухабинах,
  • Заслонили избенки леса.
  • Только видно, на кочках и впадинах,
  • Как синеют кругом небеса.
  • Воют в сумерки долгие, зимние,
  • Волки грозные с тощих полей.
  • По дворам в погорающем инее
  • Над застрехами храп лошадей.
  • Как совиные глазки, за ветками
  • Смотрят в шали пурги огоньки.
  • И стоят за дубровными сетками,
  • Словно нечисть лесная, пеньки.
  • Запугала нас сила нечистая,
  • Что ни прорубь – везде колдуны.
  • В злую заморозь в сумерки мглистые
  • На березках висят галуны.

2

  • Но люблю тебя, родина кроткая!
  • А за что – разгадать не могу.
  • Весела твоя радость короткая
  • С громкой песней весной на лугу.
  • Я люблю над покосной стоянкою
  • Слушать вечером гуд комаров.
  • А как гаркнут ребята тальянкою,
  • Выйдут девки плясать у костров.
  • Загорятся, как черна смородина,
  • Угли-очи в подковах бровей,
  • Ой ты, Русь моя, милая родина,
  • Сладкий отдых в шелку купырей.

3

  • Понакаркали черные вороны:
  • Грозным бедам широкий простор.
  • Крутит вихорь леса во все стороны,
  • Машет саваном пена с озер.
  • Грянул гром, чашка неба расколота,
  • Тучи рваные кутают лес.
  • На подвесках из легкого золота
  • Закачались лампадки небес.
  • Повестили под окнами сотские
  • Ополченцам идти на войну.
  • Загыгыкали бабы слободские,
  • Плач прорезал кругом тишину.
  • Собиралися мирные пахари
  • Без печали, без жалоб и слез,
  • Клали в сумочки пышки на сахаре
  • И пихали на кряжистый воз.
  • По селу до высокой околицы
  • Провожал их огулом народ…
  • Вот где, Русь, твои добрые молодцы,
  • Вся опора в годину невзгод.

4

  • Затомилась деревня невесточкой —
  • Как-то милые в дальнем краю?
  • Отчего не уведомят весточкой, —
  • Не погибли ли в жарком бою?
  • В роще чудились запахи ладана,
  • В ветре бластились стуки костей.
  • И пришли к ним нежданно-негаданно
  • С дальней волости груды вестей.
  • Сберегли по ним пахари памятку,
  • С потом вывели всем по письму.
  • Подхватили тут родные грамотку,
  • За ветловую сели тесьму.
  • Собралися над четницей Лушею
  • Допытаться любимых речей.
  • И на корточках плакали, слушая,
  • На успехи родных силачей.

5

  • Ах, поля мои, борозды милые,
  • Хороши вы в печали своей!
  • Я люблю эти хижины хилые
  • С поджиданьем седых матерей.
  • Припаду к лапоточкам берестяным,
  • Мир вам, грабли, коса и соха!
  • Я гадаю по взорам невестиным
  • На войне о судьбе жениха.
  • Помирился я с мыслями слабыми,
  • Хоть бы стать мне кустом у воды.
  • Я хочу верить в лучшее с бабами,
  • Тепля свечку вечерней звезды.
  • Разгадал я их думы несметные,
  • Не спугнет их ни гром и ни тьма.
  • За сохою под песни заветные
  • Не причудится смерть и тюрьма.
  • Они верили в эти каракули,
  • Выводимые с тяжким трудом,
  • И от счастья и радости плакали,
  • Как в засуху над первым дождем.
  • А за думой разлуки с родимыми
  • В мягких травах, под бусами рос,
  • Им мерещился в далях за дымами
  • Над лугами веселый покос.
  • Ой ты, Русь, моя родина кроткая,
  • Лишь к тебе я любовь берегу.
  • Весела твоя радость короткая
  • С громкой песней весной на лугу.
1914

Инония

Пророку Иеремии

1

  • Не устрашуся гибели,
  • Ни копий, ни стрел дождей —
  • Так говорит по Библии
  • Пророк Есенин Сергей.
  • Время мое приспело,
  • Не страшен мне лязг кнута.
  • Тело, Христово тело
  • Выплевываю изо рта.
  • Не хочу восприять спасения
  • Через муки его и крест:
  • Я иное постиг учение
  • Прободающих вечность звезд.
  • Я иное узрел пришествие —
  • Где не пляшет над правдой смерть.
  • Как овцу от поганой шерсти, я
  • Остригу голубую твердь.
  • Подыму свои руки к месяцу,
  • Раскушу его, как орех.
  • Не хочу я небес без лестницы,
  • Не хочу, чтобы падал снег.
  • Не хочу, чтоб умело хмуриться
  • На озерах зари лицо.
  • Я сегодня снесся, как курица,
  • Золотым словесным яйцом.
  • Я сегодня рукой упругою
  • Готов повернуть весь мир…
  • Грозовой расплескались вьюгою
  • От плечей моих восемь крыл.

2

  • Лай колоколов над Русью грозный —
  • Это плачут стены Кремля.
  • Ныне на пики звездные
  • Вздыбливаю тебя, земля!
  • Протянусь до незримого города,
  • Млечный прокушу покров.
  • Даже Богу я выщиплю бороду
  • Оскалом моих зубов.
  • Ухвачу его за гриву белую
  • И скажу ему голосом вьюг:
  • Я иным тебя, Господи, сделаю,
  • Чтобы зрел мой словесный луг!
  • Проклинаю я дыхание Китежа
  • И все лощины его дорог.
  • Я хочу, чтоб на бездонном вытяже
  • Мы воздвигли себе чертог.
  • Языком вылижу на иконах я
  • Лики мучеников и святых.
  • Обещаю вам град Инонию,
  • Где живет божество живых!
  • Плачь и рыдай, Московия!
  • Новый пришел Индикоплов.
  • Все молитвы в твоем часослове я
  • Проклюю моим клювом слов.
  • Уведу твой народ от упования,
  • Дам ему веру и мощь,
  • Чтобы плугом он в зори ранние
  • Распахивал с солнцем нощь.
  • Чтобы поле его словесное
  • Выращало ульями злак,
  • Чтобы зерна под крышей небесною
  • Озлащали, как пчелы, мрак.
  • Проклинаю тебя я, Радонеж,
  • Твои пятки и все следы!
  • Ты огня золотого залежи
  • Разрыхлял киркою воды.
  • Стая туч твоих, по-волчьи лающих,
  • Словно стая злющих волков,
  • Всех зовущих и всех дерзающих
  • Прободала копьем клыков.
  • Твое солнце когтистыми лапами
  • Прокогтялось в душу, как нож.
  • На реках вавилонских мы плакали,
  • И кровавый мочил нас дождь.
  • Ныне ж бури воловьим голосом
  • Я кричу, сняв с Христа штаны:
  • Мойте руки свои и волосы
  • Из лоханки второй луны.
  • Говорю вам – вы все погибнете,
  • Всех задушит вас веры мох.
  • По-иному над нашей выгибью
  • Вспух незримой коровой бог.
  • И напрасно в пещеры селятся
  • Те, кому ненавистен рев.
  • Все равно – он иным отелится
  • Солнцем в наш русский кров.
  • Все равно – он спалит телением,
  • Что ковало реке брега.
  • Разгвоздят мировое кипение
  • Золотые его рога.
  • Новый сойдет Олимпий
  • Начертать его новый лик.
  • Говорю вам – весь воздух выпью
  • И кометой вытяну язык.
  • До Египта раскорячу ноги,
  • Раскую с вас подковы мук…
  • В оба полюса снежнорогие
  • Вопьюся клещами рук.
  • Коленом придавлю экватор
  • И под бури и вихря плач
  • Пополам нашу землю-матерь
  • Разломлю, как златой калач.
  • И в провал, отененный бездною,
  • Чтобы мир весь слышал тот треск,
  • Я главу свою власозвездную
  • Просуну, как солнечный блеск.
  • И четыре солнца из облачья,
  • Как четыре бочки с горы,
  • Золотые рассыпав обручи,
  • Скатясь, всколыхнут миры.

3

  • И тебе говорю, Америка,
  • Отколотая половина земли, —
  • Страшись по морям безверия
  • Железные пускать корабли!
  • Не отягивай чугунной радугой
  • Нив и гранитом – рек.
  • Только водью свободной Ладоги
  • Просверлит бытие человек!
  • Не вбивай руками синими
  • В пустошь потолок небес:
  • Не построить шляпками гвоздиными
  • Сияние далеких звезд.
  • Не залить огневого брожения
  • Лавой стальной руды.
  • Нового вознесения
  • Я оставлю на земле следы.
  • Пятками с облаков свесюсь,
  • Прокопытю тучи, как лось;
  • Колесами солнце и месяц
  • Надену на земную ось.
  • Говорю тебе – не пой молебствия
  • Проволочным твоим лучам.
  • Не осветят они пришествия,
  • Бегущего овцой по горам!
  • Сыщется в тебе стрелок еще
  • Пустить в его грудь стрелу.
  • Словно полымя, с белой шерсти его
  • Брызнет теплая кровь во мглу.
  • Звездами золотые копытца
  • Скатятся, взбороздив нощь.
  • И опять замелькает спицами
  • Над чулком ее черным дождь.
  • Возгремлю я тогда колесами
  • Солнца и луны, как гром;
  • Как пожар, размечу волосья
  • И лицо закрою крылом.
  • За уши встряхну я горы,
  • Копьями вытяну ковыль.
  • Все тыны твои, все заборы
  • Горстью смету, как пыль.
  • И вспашу я черные щеки
  • Нив твоих новой сохой;
  • Золотой пролетит сорокой
  • Урожай над твоей страной.
  • Новый он сбросит жителям
  • Крыл колосистых звон.
  • И, как жерди златые, вытянет
  • Солнце лучи на дол.
  • Новые вырастут сосны
  • На ладонях твоих полей.
  • И, как белки, желтые весны
  • Будут прыгать по сучьям дней.
  • Синие забрезжут реки,
  • Просверлив все преграды глыб.
  • И заря, опуская веки,
  • Будет звездных ловить в них рыб.
  • Говорю тебе – будет время,
  • Отплещут уста громов;
  • Прободят голубое темя
  • Колосья твоих хлебов.
  • И над миром с незримой лестницы,
  • Оглашая поля и луг,
  • Проклевавшись из сердца месяца,
  • Кукарекнув, взлетит петух.

4

  • По тучам иду, как по ниве, я,
  • Свесясь головою вниз.
  • Слышу плеск голубого ливня
  • И светил тонкоклювых свист.
  • В синих отражаюсь затонах
  • Далеких моих озер.
  • Вижу тебя, Инония,
  • С золотыми шапками гор.
  • Вижу нивы твои и хаты,
  • На крылечке старушку мать;
  • Пальцами луч заката
  • Старается она поймать.
  • Прищемит его у окошка,
  • Схватит на своем горбе, —
  • А солнышко, словно кошка,
  • Тянет клубок к себе.
  • И тихо под шепот речки,
  • Прибрежному эху в подол,
  • Каплями незримой свечки
  • Капает песня с гор:
  • «Слава в вышних Богу
  • И на земле мир!
  • Месяц синим рогом
  • Тучи прободил.
  • Кто-то вывел гуся
  • Из яйца звезды —
  • Светлого Исуса
  • Проклевать следы.
  • Кто-то с новой верой,
  • Без креста и мук,
  • Натянул на небе
  • Радугу, как лук.
  • Радуйся, Сионе,
  • Проливай свой свет!
  • Новый в небосклоне
  • Вызрел Назарет.
  • Новый на кобыле
  • Едет к миру Спас.
  • Наша вера – в силе.
  • Наша правда – в нас!»
Январь 1918

Иорданская голубица

1

  • Земля моя златая!
  • Осенний светлый храм!
  • Гусей крикливых стая
  • Несется к облакам.
  • То душ преображенных
  • Несчислимая рать,
  • С озер поднявшись сонных,
  • Летит в небесный сад.
  • А впереди их лебедь.
  • В глазах, как роща, грусть.
  • Не ты ль так плачешь в небе,
  • Отчалившая Русь?
  • Лети, лети, не бейся,
  • Всему есть час и брег.
  • Ветра стекают в песню,
  • А песня канет в век.

2

  • Небо – как колокол,
  • Месяц – язык,
  • Мать моя – родина,
  • Я – большевик.
  • Ради вселенского
  • Братства людей
  • Радуюсь песней я
  • Смерти твоей.
  • Крепкий и сильный,
  • На гибель твою
  • В колокол синий
  • Я месяцем бью.
  • Братья-миряне,
  • Вам моя песнь.
  • Слышу в тумане я
  • Светлую весть.

3

  • Вот она, вот голубица,
  • Севшая ветру на длань.
  • Снова зарею клубится
  • Мой луговой Иордань.
  • Славлю тебя, голубая,
  • Звездами вбитая высь.
  • Снова до отчего рая
  • Руки мои поднялись.
  • Вижу вас, злачные нивы,
  • С стадом буланых коней.
  • С дудкой пастушеской в ивах
  • Бродит апостол Андрей.
  • И, полная боли и гнева,
  • Там, на окрайне села,
  • Мати пречистая дева
  • Розгой стегает осла.

4

  • Братья мои, люди, люди!
  • Все мы, все когда-нибудь
  • В тех благих селеньях будем,
  • Где протоптан Млечный Путь.
  • Не жалейте же ушедших,
  • Уходящих каждый час, —
  • Там на ландышах расцветших
  • Лучше, чем в полях у вас.
  • Страж любви – судьба-мздоимец
  • Счастье пестует не век.
  • Кто сегодня был любимец —
  • Завтра нищий человек.

5

  • О новый, новый, новый,
  • Прорезавший тучи день!
  • Отроком солнцеголовым
  • Сядь ты ко мне под плетень.
  • Дай мне твои волосья
  • Гребнем луны расчесать.
  • Этим обычаем гостя
  • Мы научились встречать.
  • Древняя тень Маврикии
  • Родственна нашим холмам,
  • Дождиком в нивы златые
  • Нас посетил Авраам.
  • Сядь ты ко мне на крылечко,
  • Тихо склонись ко плечу.
  • Синюю звездочку свечкой
  • Я пред тобой засвечу.
  • Буду тебе я молиться,
  • Славить твою Иордань…
  • Вот она, вот голубица,
  • Севшая ветру на длань.
20—23 июня 1918Константиново

Сорокоуст

А. Мариенгофу

1

  • Трубит, трубит погибельный рог!
  • Как же быть, как же быть теперь нам
  • На измызганных ляжках дорог?
  • Вы, любители песенных блох,
  • Не хотите ль. . . . . . . . .
  • Полно кротостью мордищ праздниться,
  • Любо ль, не любо ль – знай бери.
  • Хорошо, когда сумерки дразнятся
  • И всыпают нам в толстые задницы
  • Окровавленный веник зари.
  • Скоро заморозь известью выбелит
  • Тот поселок и эти луга.
  • Никуда вам не скрыться от гибели,
  • Никуда не уйти от врага.
  • Вот он, вот он с железным брюхом,
  • Тянет к глоткам равнин пятерню,
  • Водит старая мельница ухом,
  • Навострив мукомольный нюх,
  • И дворовый молчальник бык,
  • Что весь мозг свой на телок пролил,
  • Вытирая о прясло язык,
  • Почуял беду над полем.

2

  • Ах, не с того ли за селом
  • Так плачет жалостно гармоника:
  • Таля-ля-ля, тили-ли-бом
  • Висит над белым подоконником.
  • И желтый ветер осенницы
  • Не потому ль, синь рябью тронув,
  • Как будто бы с коней скребницей,
  • Очесывает листья с кленов.
  • Идет, идет он, страшный вестник,
  • Пятой громоздкой чащи ломит.
  • И все сильней тоскуют песни
  • Под лягушиный писк в соломе.
  • О, электрический восход,
  • Ремней и труб глухая хватка,
  • Се изб древенчатый живот
  • Трясет стальная лихорадка!

3

  • Видели ли вы,
  • Как бежит по степям,
  • В туманах озерных кроясь,
  • Железной ноздрей храпя,
  • На лапах чугунных поезд?
  • А за ним
  • По большой траве,
  • Как на празднике отчаянных гонок,
  • Тонкие ноги закидывая к голове,
  • Скачет красногривый жеребенок?
  • Милый, милый, смешной дуралей,
  • Ну куда он, куда он гонится?
  • Неужель он не знает, что живых коней
  • Победила стальная конница?
  • Неужель он не знает, что в полях
  • бессиянных
  • Той поры не вернет его бег,
  • Когда пару красивых степных россиянок
  • Отдавал за коня печенег?
  • По-иному судьба на торгах перекрасила
  • Наш разбуженный скрежетом плес,
  • И за тысчи пудов конской кожи и мяса
  • Покупают теперь паровоз.

4

  • Черт бы взял тебя, скверный гость!
  • Наша песня с тобой не сживется.
  • Жаль, что в детстве тебя не пришлось
  • Утопить, как ведро в колодце.
  • Хорошо им стоять и смотреть,
  • Красить рты в жестяных поцелуях, —
  • Только мне, как псаломщику, петь
  • Над родимой страной аллилуйя.
  • Оттого-то в сентябрьскую склень
  • На сухой и холодный суглинок,
  • Головой размозжась о плетень,
  • Облилась кровью ягод рябина.
  • Оттого-то вросла тужиль
  • В переборы тальянки звонкой.
  • И соломой пропахший мужик
  • Захлебнулся лихой самогонкой.
1920

Исповедь хулигана

  • Не каждый умеет петь,
  • Не каждому дано яблоком
  • Падать к чужим ногам.
  • Сие есть самая великая исповедь,
  • Которой исповедуется хулиган.
  • Я нарочно иду нечесаным,
  • С головой, как керосиновая лампа,
  • на плечах.
  • Ваших душ безлиственную осень
  • Мне нравится в потемках освещать.
  • Мне нравится, когда каменья брани
  • Летят в меня, как град рыгающей грозы,
  • Я только крепче жму тогда руками
  • Моих волос качнувшийся пузырь.
  • Так хорошо тогда мне вспоминать
  • Заросший пруд и хриплый звон ольхи,
  • Что где-то у меня живут отец и мать,
  • Которым наплевать на все мои стихи,
  • Которым дорог я, как поле и как плоть,
  • Как дождик, что весной взрыхляет зеленя.
  • Они бы вилами пришли вас заколоть
  • За каждый крик ваш, брошенный в меня.
  • Бедные, бедные крестьяне!
  • Вы, наверно, стали некрасивыми,
  • Так же боитесь Бога и болотных недр.
  • О, если б вы понимали,
  • Что сын ваш в России
  • Самый лучший поэт!
  • Вы ль за жизнь его сердцем не индевели,
  • Когда босые ноги он в лужах осенних макал?
  • А теперь он ходит в цилиндре
  • И лакированных башмаках.
  • Но живет в нем задор прежней вправки
  • Деревенского озорника.
  • Каждой корове с вывески мясной лавки
  • Он кланяется издалека.
  • И, встречаясь с извозчиками на площади,
  • Вспоминая запах навоза с родных полей,
  • Он готов нести хвост каждой лошади,
  • Как венчального платья шлейф.
  • Я люблю родину.
  • Я очень люблю родину!
  • Хоть есть в ней грусти ивовая ржавь.
  • Приятны мне свиней испачканные морды
  • И в тишине ночной звенящий голос жаб.
  • Я нежно болен вспоминаньем детства,
  • Апрельских вечеров мне снится хмарь и сырь.
  • Как будто бы на корточки погреться
  • Присел наш клен перед костром зари.
  • О, сколько я на нем яиц из гнезд вороньих,
  • Карабкаясь по сучьям, воровал!
  • Все тот же ль он теперь, с верхушкою зеленой?
  • По-прежнему ль крепка его кора?
  • А ты, любимый,
  • Верный пегий пес?!
  • От старости ты стал визглив и слеп
  • И бродишь по двору, влача обвисший хвост,
  • Забыв чутьем, где двери и где хлев.
  • О, как мне дороги все те проказы,
  • Когда, у матери стянув краюху хлеба,
  • Кусали мы с тобой ее по разу,
  • Ни капельки друг другом не погребав.
  • Я всё такой же.
  • Сердцем я всё такой же.
  • Как васильки во ржи, цветут в лице глаза.
  • Стеля стихов злаченые рогожи,
  • Мне хочется вам нежное сказать.
  • Спокойной ночи!
  • Всем вам спокойной ночи!
  • Отзвенела по траве сумерек зари коса…
  • Мне сегодня хочется очень
  • Из окошка луну. . . . . . . .
  • Синий свет, свет такой синий!
  • В эту синь даже умереть не жаль.
  • Ну так что ж, что кажусь я циником,
  • Прицепившим к заднице фонарь!
  • Старый, добрый, заезженный Пегас,
  • Мне ль нужна твоя мягкая рысь?
  • Я пришел, как суровый мастер,
  • Воспеть и прославить крыс.
  • Башка моя, словно август,
  • Льется бурливых волос вином.
  • Я хочу быть желтым парусом
  • В ту страну, куда мы плывем.
Ноябрь 1920

Русь советская

А. Сахарову

  • Тот ураган прошел. Нас мало уцелело.
  • На перекличке дружбы многих нет.
  • Я вновь вернулся в край осиротелый,
  • В котором не был восемь лет.
  • Кого позвать мне? С кем мне поделиться
  • Той грустной радостью, что я остался жив?
  • Здесь даже мельница – бревенчатая птица
  • С крылом единственным – стоит, глаза
  • смежив.
  • Я никому здесь не знаком,
  • А те, что помнили, давно забыли.
  • И там, где был когда-то отчий дом,
  • Теперь лежит зола да слой дорожной пыли.
  • А жизнь кипит.
  • Вокруг меня снуют
  • И старые и молодые лица.
  • Но некому мне шляпой поклониться,
  • Ни в чьих глазах не нахожу приют.
  • И в голове моей проходят роем думы:
  • Что родина?
  • Ужели это сны?
  • Ведь я почти для всех здесь пилигрим
  • угрюмый
  • Бог весть с какой далекой стороны.
  • И это я!
  • Я, гражданин села,
  • Которое лишь тем и будет знаменито,
  • Что здесь когда-то баба родила
  • Российского скандального пиита.
  • Но голос мысли сердцу говорит:
  • «Опомнись! Чем же ты обижен?
  • Ведь это только новый свет горит
  • Другого поколения у хижин.
  • Уже ты стал немного отцветать,
  • Другие юноши поют другие песни.
  • Они, пожалуй, будут интересней —
  • Уж не село, а вся земля им мать».
  • Ах, родина! Какой я стал смешной.
  • На щеки впалые летит сухой румянец.
  • Язык сограждан стал мне как чужой,
  • В своей стране я словно иностранец.
  • Вот вижу я:
  • Воскресные сельчане
  • У волости, как в церковь, собрались.
  • Корявыми, немытыми речами
  • Они свою обсуживают «жись».
  • Уж вечер. Жидкой позолотой
  • Закат обрызгал серые поля.
  • И ноги босые, как телки под ворота,
  • Уткнули по канавам тополя.
  • Хромой красноармеец с ликом сонным,
  • В воспоминаниях морщиня лоб,
  • Рассказывает важно о Буденном,
  • О том, как красные отбили Перекоп.
  • «Уж мы его – и этак и раз-этак, —
  • Буржуя энтого… которого… в Крыму…»
  • И клены морщатся ушами длинных веток,
  • И бабы охают в немую полутьму.
  • С горы идет крестьянский комсомол,
  • И под гармонику, наяривая рьяно,
  • Поют агитки Бедного Демьяна,
  • Веселым криком оглашая дол.
  • Вот так страна!
  • Какого ж я рожна
  • Орал в стихах, что я с народом дружен?
  • Моя поэзия здесь больше не нужна,
  • Да и, пожалуй, сам я тоже здесь не нужен.
  • Ну что ж!
  • Прости, родной приют.
  • Чем сослужил тебе – и тем уж я доволен.
  • Пускай меня сегодня не поют —
  • Я пел тогда, когда был край мой болен.
  • Приемлю всё.
  • Как есть всё принимаю.
  • Готов идти по выбитым следам.
  • Отдам всю душу октябрю и маю,
  • Но только лиры милой не отдам.
  • Я не отдам ее в чужие руки,
  • Ни матери, ни другу, ни жене.
  • Лишь только мне она свои вверяла звуки
  • И песни нежные лишь только пела мне.
  • Цветите, юные! И здоровейте телом!
  • У нас иная жизнь, у вас другой напев.
  • А я пойду один к неведомым пределам,
  • Душой бунтующей навеки присмирев.
  • Но и тогда,
  • Когда на всей планете
  • Пройдет вражда племен,
  • Исчезнет ложь и грусть, —
  • Я буду воспевать
  • Всем существом в поэте
  • Шестую часть земли
  • С названьем кратким «Русь».
1924

Письмо к женщине

  • Вы помните,
  • Вы всё, конечно, помните,
  • Как я стоял,
  • Приблизившись к стене,
  • Взволнованно ходили вы по комнате
  • И что-то резкое
  • В лицо бросали мне.
  • Вы говорили:
  • Нам пора расстаться,
  • Что вас измучила
  • Моя шальная жизнь,
  • Что вам пора за дело приниматься,
  • А мой удел —
  • Катиться дальше, вниз.
  • Любимая!
  • Меня вы не любили.
  • Не знали вы, что в сонмище людском
  • Я был, как лошадь, загнанная в мыле,
  • Пришпоренная смелым ездоком.
  • Не знали вы,
  • Что я в сплошном дыму,
  • В развороченном бурей быте
  • С того и мучаюсь, что не пойму —
  • Куда несет нас рок событий.
  • Лицом к лицу
  • Лица не увидать.
  • Большое видится на расстоянье.
  • Когда кипит морская гладь,
  • Корабль в плачевном состоянье.
  • Земля – корабль!
  • Но кто-то вдруг
  • За новой жизнью, новой славой
  • В прямую гущу бурь и вьюг
  • Ее направил величаво.
  • Ну кто ж из нас на палубе большой
  • Не падал, не блевал и не ругался?
  • Их мало, с опытной душой,
  • Кто крепким в качке оставался.
  • Тогда и я,
  • Под дикий шум,
  • Но зрело знающий работу,
  • Спустился в корабельный трюм,
  • Чтоб не смотреть людскую рвоту.
  • Тот трюм был —
  • Русским кабаком.
  • И я склонился над стаканом,
  • Чтоб, не страдая ни о ком,
  • Себя сгубить
  • В угаре пьяном.
  • Любимая!
  • Я мучил вас,
  • У вас была тоска
  • В глазах усталых:
  • Что я пред вами напоказ
  • Себя растрачивал в скандалах.
  • Но вы не знали,
  • Что в сплошном дыму,
  • В развороченном бурей быте
  • С того и мучаюсь,
  • Что не пойму,
  • Куда несет нас рок событий…
  • . . . . . . . . . . . .
  • Теперь года прошли.
  • Я в возрасте ином.
  • И чувствую и мыслю по-иному.
  • И говорю за праздничным вином:
  • Хвала и слава рулевому!
  • Сегодня я
  • В ударе нежных чувств.
  • Я вспомнил вашу грустную усталость.
  • И вот теперь
  • Я сообщить вам мчусь,
  • Каков я был
  • И что со мною сталось!
  • Любимая!
  • Сказать приятно мне:
  • Я избежал паденья с кручи.
  • Теперь в Советской стороне
  • Я самый яростный попутчик.
  • Я стал не тем,
  • Кем был тогда.
  • Не мучил бы я вас,
  • Как это было раньше.
  • За знамя вольности
  • И светлого труда
  • Готов идти хоть до Ла-Манша.
  • Простите мне…
  • Я знаю: вы не та —
  • Живете вы
  • С серьезным, умным мужем;
  • Что не нужна вам наша маета,
  • И сам я вам
  • Ни капельки не нужен.
  • Живите так,
  • Как вас ведет звезда,
  • Под кущей обновленной сени.
  • С приветствием,
  • Вас помнящий всегда
  • Знакомый ваш
  • Сергей Есенин.
1924

Письмо от матери

  • Чего же мне
  • Еще теперь придумать,
  • О чем теперь
  • Еще мне написать?
  • Передо мной
  • На столике угрюмом
  • Лежит письмо,
  • Что мне прислала мать.
  • Она мне пишет:
  • «Если можешь ты,
  • То приезжай, голубчик,
  • К нам на святки.
  • Купи мне шаль,
  • Отцу купи порты,
  • У нас в дому
  • Большие недостатки.
  • Мне страх не нравится,
  • Что ты поэт,
  • Что ты сдружился
  • С славою плохою.
  • Гораздо лучше б
  • С малых лет
  • Ходил ты в поле за сохою.
  • Стара я стала
  • И совсем плоха,
  • Но если б дома
  • Был ты изначала,
  • То у меня
  • Была б теперь сноха
  • И на ноге
  • Внучонка я качала.
  • Но ты детей
  • По свету растерял,
  • Свою жену
  • Легко отдал другому,
  • И без семьи, без дружбы,
  • Без причал
  • Ты с головой
  • Ушел в кабацкий омут.
  • Любимый сын мой,
  • Что с тобой?
  • Ты был так кроток,
  • Был так смиренен,
  • И говорили все наперебой:
  • Какой счастливый
  • Александр Есенин!
  • В тебе надежды наши
  • Не сбылись,
  • И на душе
  • С того больней и горше,
  • Что у отца
  • Была напрасной мысль,
  • Чтоб за стихи
  • Ты денег брал побольше.
  • Хоть сколько б ты
  • Ни брал,
  • Ты не пошлешь их в дом,
  • И потому так горько
  • Речи льются,
  • Что знаю я
  • На опыте твоем:
  • Поэтам деньги не даются.
  • Мне страх не нравится,
  • Что ты поэт,
  • Что ты сдружился
  • С славою плохою.
  • Гораздо лучше б
  • С малых лет
  • Ходил ты в поле за сохою.
  • Теперь сплошная грусть,
  • Живем мы, как во тьме.
  • У нас нет лошади.
  • Но если б был ты в доме,
  • То было б всё,
  • И при твоем уме —
  • Пост председателя
  • В волисполкоме.
  • Тогда б жилось смелей,
  • Никто б нас не тянул,
  • И ты б не знал
  • Ненужную усталость,
  • Я б заставляла
  • Прясть
  • Твою жену,
  • А ты, как сын,
  • Покоил нашу старость».
  • . . . . . . . . .
  • Я комкаю письмо,
  • Я погружаюсь в жуть.
  • Ужель нет выхода
  • В моем пути заветном?
  • Но всё, что думаю,
  • Я после расскажу.
  • Я расскажу
  • В письме ответном…
1924

Ответ

  • Старушка милая,
  • Живи, как ты живешь.
  • Я нежно чувствую
  • Твою любовь и память.
  • Но только ты
  • Ни капли не поймешь —
  • Чем я живу
  • И чем я в мире занят.
  • Теперь у вас зима.
  • И лунными ночами,
  • Я знаю, ты
  • Помыслишь не одна,
  • Как будто кто
  • Черемуху качает
  • И осыпает
  • Снегом у окна.
  • Родимая!
  • Ну как заснуть в метель?
  • В трубе так жалобно
  • И так протяжно стонет.
  • Захочешь лечь,
  • Но видишь не постель,
  • А узкий гроб
  • И – что тебя хоронят.
  • Как будто тысяча
  • Гнусавейших дьячков,
  • Поет она плакидой —
  • Сволочь-вьюга!
  • И снег ложится
  • Вроде пятачков,
  • И нет за гробом
  • Ни жены, ни друга!
  • Я более всего
  • Весну люблю.
  • Люблю разлив
  • Стремительным потоком,
  • Где каждой щепке,
  • Словно кораблю,
  • Такой простор,
  • Что не окинешь оком.
  • Но ту весну,
  • Которую люблю,
  • Я революцией великой
  • Называю!
  • И лишь о ней
  • Страдаю и скорблю,
  • Ее одну
  • Я жду и призываю!
  • Но эта пакость —
  • Хладная планета!
  • Ее и Солнцем-Лениным
  • Пока не растопить!
  • Вот потому
  • С больной душой поэта
  • Пошел скандалить я,
  • Озорничать и пить.
  • Но время будет,
  • Милая, родная!
  • Она придет, желанная пора!
  • Недаром мы
  • Присели у орудий:
  • Тот сел у пушки,
  • Этот – у пера.
  • Забудь про деньги ты,
  • Забудь про всё.
  • Какая гибель?!
  • Ты ли это, ты ли?
  • Ведь не корова я,
  • Не лошадь, не осел,
  • Чтобы меня
  • Из стойла выводили!
  • Я выйду сам,
  • Когда настанет срок,
  • Когда пальнуть
  • Придется по планете,
  • И, воротясь,
  • Тебе куплю платок,
  • Ну, а отцу
  • Куплю я штуки эти.
  • Пока ж – идет метель,
  • И тысячей дьячков
  • Поет она плакидой —
  • Сволочь-вьюга.
  • И снег ложится
  • Вроде пятачков,
  • И нет за гробом
  • Ни жены, ни друга.
1924

Поэмы

Пугачев

Анатолию Мариенгофу

1. Появление Пугачева в яицком городке

Пугачев

  • Ох, как устал и как болит нога!..
  • Ржет дорога в жуткое пространство.
  • Ты ли, ты ли, разбойный Чаган,
  • Приют дикарей и оборванцев?
  • Мне нравится степей твоих медь
  • И пропахшая солью почва.
  • Луна, как желтый медведь,
  • В мокрой траве ворочается.
  • Наконец-то я здесь, здесь!
  • Рать врагов цепью волн распалась,
  • Не удалось им на осиновый шест
  • Водрузить головы моей парус.
  • Яик, Яик, ты меня звал
  • Стоном придавленной черни.
  • Пучились в сердце жабьи глаза
  • Грустящей в закат деревни.
  • Только знаю я, что эти избы —
  • Деревянные колокола,
  • Голос их ветер хмарью съел.
  • О, помоги же, степная мгла,
  • Грозно свершить мой замысел!

Сторож

  • Кто ты, странник? Что бродишь долом?
  • Что тревожишь ты ночи гладь?
  • Отчего, словно яблоко тяжелое,
  • Виснет с шеи твоя голова?

Пугачев

  • В солончаковое ваше место
  • Я пришел из далеких стран, —
  • Посмотреть на золото телесное,
  • На родное золото славян.
  • Слушай, отче! Расскажи мне нежно,
  • Как живет здесь мудрый наш мужик?
  • Так же ль он в полях своих прилежно
  • Цедит молоко соломенное ржи?
  • Так же ль здесь, сломав зари застенок,
  • Гонится овес на водопой рысцой,
  • И на грядках, от капусты пенных,
  • Челноки ныряют огурцов?
  • Так же ль мирен труд домохозяек,
  • Слышен прялки ровный разговор?

Сторож

  • Нет, прохожий! С этой жизнью Яик
  • Раздружился с самых давних пор.
  • С первых дней, как оборвались вожжи,
  • С первых дней, как умер третий Петр,
  • Над капустой, над овсом, над рожью
  • Мы задаром проливаем пот.
  • Нашу рыбу, соль и рынок,
  • Чем сей край богат и рьян,
  • Отдала Екатерина
  • Под надзор своих дворян.
  • И теперь по всем окраинам
  • Стонет Русь от цепких лапищ.
  • Воском жалоб сердце Каина
  • К состраданью не окапишь.
  • Всех связали, всех вневолили,
  • С голоду хоть жри железо.
  • И течет заря над полем
  • С горла неба перерезанного.

Пугачев

  • Невеселое ваше житье!
  • Но скажи мне, скажи,
  • Неужель в народе нет суровой хватки
  • Вытащить из сапогов ножи
  • И всадить их в барские лопатки?

Сторож

  • Видел ли ты,
  • Как коса в лугу скачет,
  • Ртом железным перекусывая ноги трав?
  • Оттого что стоит трава на корячках,
  • Под себя коренья подобрав.
  • И никуда ей, траве, не скрыться
  • От горячих зубов косы,
  • Потому что не может она, как птица,
  • Оторваться от земли в синь.
  • Так и мы! Вросли ногами крови в избы,
  • Что нам первый ряд подкошенной травы?
  • Только лишь до нас не добрались бы,
  • Только нам бы,
  • Только б нашей
  • Не скосили, как ромашке, головы.
  • Но теперь как будто пробудились,
  • И березами заплаканный наш тракт
  • Окружает, как туман от сырости,
  • Имя мертвого Петра.

Пугачев

  • Как Петра? Что ты сказал, старик?
  • . . . . . . . . . . . .
  • Иль это взвыли в небе облака?

Сторож

  • Я говорю, что скоро грозный крик,
  • Который избы, словно жаб, влакал,
  • Сильней громов раскатится над нами.
  • Уже мятеж вздымает паруса.
  • Нам нужен тот, кто б первый бросил
  • камень.

Пугачев

  • Какая мысль!

Сторож

  • О чем вздыхаешь ты?

Пугачев

  • Я положил себе зарок молчать до срока.
  • . . . . . . . . . . . . . .
  • Клещи рассвета в небесах
  • Из пасти темноты
  • Выдергивают звезды, словно зубы,
  • А мне еще нигде вздремнуть не удалось.

Сторож

  • Я мог бы предложить тебе
  • Тюфяк свой грубый,
  • Но у меня в дому всего одна кровать,
  • И четверо на ней спит ребятишек.

Пугачев

  • Благодарю! Я в этом граде гость.
  • Дадут приют мне под любою крышей.
  • Прощай, старик!

Сторож

  • Храни тебя Господь!
  • . . . . . . . . . . . . . .
  • . . . . . . . . . . . . . .
  • Русь, Русь! И сколько их таких,
  • Как в решето просеивающих плоть,
  • Из края в край в твоих просторах шляется?
  • Чей голос их зовет,
  • Вложив светильником им посох в пальцы?
  • Идут они, идут! Зеленый славя гул,
  • Купая тело в ветре и в пыли,
  • Как будто кто сослал их всех на каторгу
  • Вертеть ногами
  • Сей шар земли.
  • Но что я вижу?
  • Колокол луны скатился ниже,
  • Он, словно яблоко увянувшее, мал.
  • Благовест лучей его стал глух.
  • Уж на нашесте громко заиграл
  • В куриную гармонику петух.

2. Бегство Калмыков

Первый голос

  • Послушайте, послушайте, послушайте,
  • Вам не снился тележный свист?
  • Нынче ночью на заре жидкой
  • Тридцать тысяч калмыцких кибиток
  • От Самары проползло на Иргис.
  • От российской чиновничьей неволи,
  • Оттого что, как куропаток, их щипали
  • На наших лугах,
  • Потянулись они в свою Монголию
  • Стадом деревянных черепах.

Второй голос

  • Только мы, только мы лишь медлим,
  • Словно страшен нам захлестнувший нас
  • шквал,
  • Оттого-то шлет нам каждую неделю
  • Приказы свои Москва.
  • Оттого-то, куда бы ни шел ты,
  • Видишь, как под усмирителей меч
  • Прыгают кошками желтыми
  • Казацкие головы с плеч.

Кирпичников

  • Внимание! Внимание! Внимание!
  • Не будьте ж трусливы, как овцы,
  • Сюда едут на страшное дело вас сманивать
  • Траубенберг и Тамбовцев.

Казаки

  • К черту! К черту предателей!
  • . . . . . . . . . .

Тамбовцев

  • Сми-ирно-о!
  • Сотники казачьих отрядов,
  • Готовьтесь в поход!
  • Нынче ночью, как дикие звери,
  • Калмыки всем скопом орд
  • Изменили Российской империи
  • И угнали с собой весь скот.
  • Потопленную лодку месяца
  • Чаган выплескивает на берег дня.
  • Кто любит свое отечество,
  • Тот должен слушать меня.
  • Нет, мы не можем, мы не можем,
  • мы не можем
  • Допустить сей ущерб стране.
  • Россия лишилась мяса и кожи,
  • Россия лишилась лучших коней.
  • Так бросимтесь же в погоню
  • На эту монгольскую мразь,
  • Пока она всеми ладонями
  • Китаю не предалась.

Кирпичников

  • Стой, атаман, довольно
  • Об ветер язык чесать.
  • За Россию нам, конешно, больно,
  • Оттого что нам Россия – мать.
  • Но мы ничуть, мы ничуть не испугались,
  • Что кто-то покинул наши поля,
  • И калмык нам не желтый заяц,
  • В которого можно, как в пищу, стрелять.
  • Он ушел, этот смуглый монголец,
  • Дай же Бог ему добрый путь,
  • Хорошо, что от наших околиц
  • Он без боли сумел повернуть.

Траубенберг

  • Что это значит?

Кирпичников

  • Это значит то,
  • Что, если б
  • Наши избы были на колесах,
  • Мы впрягли бы в них своих коней
  • И гужом с солончаковых плесов
  • Потянулись в золото степей.
  • Наши б кони, длинно выгнув шеи,
  • Стадом черных лебедей
  • По во́дам ржи
  • Понесли нас, буйно хорошея,
  • В новый край, чтоб новой жизнью жить.

Казаки

  • Замучили! Загрызли, прохвосты!

Тамбовцев

  • Казаки! Вы целовали крест!
  • Вы клялись…

Кирпичников

  • Мы клялись, мы клялись Екатерине
  • Быть оплотом степных границ,
  • Защищать эти пастбища синие
  • От налета разбойных птиц.
  • Но скажите, скажите, скажите,
  • Разве эти птицы не вы?
  • Наших пашен суровых житель
  • Не найдет, где прикрыть головы.

Траубенберг

  • Это измена!..
  • Связать его! Связать!

Кирпичников

  • Казаки, час настал!
  • Приветствую тебя, мятеж свирепый!
  • Что не могли в словах сказать уста,
  • Пусть пулями расскажут пистолеты.
  • (Стреляет.)

Траубенберг падает мертвым. Конвойные разбегаются. Казаки хватают лошадь Тамбовцева под уздцы и стаскивают его на землю.

Голоса

  • Смерть! Смерть тирану!

Тамбовцев

  • О Господи! Ну что я сделал?

Первый голос

  • Мучил, злодей, три года,
  • Три года, как коршун белый,
  • Ни проезда не давал, ни прохода.

Второй голос

  • Откушай похлебки метелицы.
  • Отгулял, отстегал и отхвастал.

Третий голос

  • Черта ли с ним канителиться?

Четвертый голос

  • Повесить его – и баста!

Кирпичников

  • Пусть знает, пусть слышит Москва —
  • На расправы ее мы взбыстрим.
  • Это только лишь первый раскат,
  • Это только лишь первый выстрел.
  • Пусть помнит Екатерина,
  • Что если Россия – пруд,
  • То черными лягушками в тину
  • Пушки мечут стальную икру.
  • Пусть носится над страной,
  • Что казак не ветла на прогоне
  • И в луны мешок травяной
  • Он башку незадаром сронит.

3. Осенней ночью

Караваев

  • Тысячу чертей, тысячу ведьм и тысячу
  • дьяволов!
  • Экий дождь! Экий скверный дождь!
  • Скверный, скверный!
  • Словно вонючая моча волов
  • Льется с туч на поля и деревни.
  • Скверный дождь!
  • Экий скверный дождь!
  • Как скелеты тощих журавлей,
  • Стоят ощипанные вербы,
  • Плавя ребер медь.
  • Уж золотые яйца листьев на земле
  • Им деревянным брюхом не согреть,
  • Не вывести птенцов – зеленых вербенят,
  • По горлу их скользнул сентябрь, как нож.
  • И кости крыл ломает на щебняк
  • Осенний дождь.
  • Холодный, скверный дождь.
  • О, осень, осень!
  • Голые кусты,
  • Как оборванцы, мокнут у дорог.
  • В такую непогодь собаки, сжав хвосты,
  • Боятся головы просунуть за порог,
  • А тут вот стой, хоть сгинь,
  • Но тьму глазами ешь,
  • Чтоб не пробрался вражеский лазутчик.
  • Проклятый дождь!
  • Расправу за мятеж
  • Напоминают мне рыгающие тучи.
  • Скорей бы, скорей в побег, в побег
  • От этих кровью выдоенных стран.
  • С объятьями нас принимает всех
  • С Екатериною воюющий султан.
  • Уже стекается придушенная чернь
  • С озиркой, словно полевые мыши.
  • О солнце-колокол, твое тили-ли-день,
  • Быть может, здесь мы больше не услышим!
  • Но что там? Кажется, шаги?
  • Шаги… Шаги…
  • Эй, кто идет? Кто там идет?

Пугачев

  • Свой… свой…

Караваев

  • Кто свой?

Пугачев

  • Я, Емельян.

Караваев

  • А, Емельян, Емельян, Емельян!
  • Что нового в этом мире, Емельян?
  • Как тебе нравится этот дождь?

Пугачев

  • Этот дождь на счастье Богом дан,
  • Нам на руку, чтоб он хлестал всю ночь.

Караваев

  • Да, да! Я тоже так думаю, Емельян.
  • Славный дождь! Замечательный дождь!

Пугачев

  • Нынче вечером, в темноте скрываясь,
  • Я правительственные посты осмотрел.
  • Все часовые попрятались, как зайцы,
  • Боясь замочить шинели.
  • Знаешь? Эта ночь, если только мы выступим,
  • Не кровью, а зарею окрасила б наши ножи,
  • Всех бы солдат без единого выстрела
  • В сонном Яике мы могли уложить…
  • Завтра ж к утру будет ясная погода,
  • Сивым табуном проскачет хмарь.
  • Слушай, ведь я из простого рода
  • И сердцем такой же степной дикарь!
  • Я умею, на сутки и версты не трогаясь,
  • Слушать бег ветра и твари шаг,
  • Оттого что в груди у меня, как в берлоге,
  • Ворочается зверенышем теплым душа.
  • Мне нравится запах травы, холодом
  • подожженной,
  • И сентябрьского листолета протяжный свист,
  • Знаешь ли ты, что осенью медвежонок
  • Смотрит на луну,
  • Как на вьющийся в ветре лист?
  • По луне его учит мать
  • Мудрости своей звериной,
  • Чтобы смог он, дурашливый, знать
  • И призванье свое и имя.
  • . . . . . . . . . . . . . . .
  • Я значенье мое разгадал…

Караваев

  • Тебе ж недаром верят?

Пугачев

  • Долгие, долгие тяжкие года
  • Я учил в себе разуму зверя…
  • Знаешь? Люди ведь все со звериной душой, —
  • Тот медведь, тот лиса, та волчица,
  • А жизнь – это лес большой,
  • Где заря красным всадником мчится.
  • Нужно крепкие, крепкие иметь клыки.

Караваев

  • Да, да! Я тоже так думаю, Емельян…
  • И если б они у нас были,
  • То московские полки
  • Нас не бросали, как рыб, в Чаган.
  • Они б побоялись нас жать
  • И карать так легко и просто
  • За то, что в чаду мятежа
  • Убили мы двух прохвостов.

Пугачев

  • Бедные, бедные мятежники,
  • Вы цвели и шумели, как рожь.
  • Ваши головы колосьями нежными
  • Раскачивал июльский дождь.
  • Вы улыбались тварям…
  • . . . . . . . . . . . .
  • Послушай, да ведь это ж позор,
  • Чтоб мы этим поганым харям
  • Не смогли отомстить до сих пор?
  • Разве это когда прощается,
  • Чтоб с престола какая-то б…
  • Протягивала солдат, как пальцы,
  • Непокорную чернь умерщвлять!
  • Нет, не могу, не могу!
  • К черту султана с туретчиной,
  • Только на радость врагу
  • Этот побег опрометчивый.
  • Нужно остаться здесь!
  • Нужно остаться, остаться,
  • Чтобы вскипела месть
  • Золотою пургой акаций,
  • Чтоб пролились ножи
  • Железными струями люто!
  • Слушай! Бросай сторожить,
  • Беги и буди весь хутор.

4. Происшествие на таловом умёте

Оболяев

  • Что случилось? Что случилось?
  • Что случилось?

Пугачев

  • Ничего страшного. Ничего страшного.
  • Ничего страшного.
  • Там на улице жолклая сырость
  • Гонит туман, как стада барашковые.
  • Мокрою цаплей по лужам полей бороздя,
  • Ветер заставил всё живое,
  • Как жаб по их гнездам, скрыться,
  • И только порою,
  • Привязанная к нитке дождя,
  • Черным крестом в воздухе
  • Проболтнется шальная птица.
  • Это осень, как старый оборванный монах,
  • Пророчит кому-то о погибели веще.
  • . . . . . . . . . . . . . .
  • Послушайте, для наших благ
  • Я придумал кой-что похлеще.

Караваев

  • Да, да! Мы придумали кой-что похлеще.

Пугачев

  • Знаете ли вы,
  • Что по черни ныряет весть,
  • Как по гребням волн лодка с парусом
  • низким?
  • По-звериному любит мужик наш на корточки сесть
  • И сосать эту весть, как коровьи большие
  • сиськи.
  • От песков Джигильды до Алатыря
  • Эта весть о том,
  • Что какой-то жестокий поводырь
  • Мертвую тень императора
  • Ведет на российскую ширь.
  • Эта тень с веревкой на шее безмясой,
  • Отвалившуюся челюсть теребя,
  • Скрипящими ногами приплясывая.
  • Идет отомстить за себя.
  • Идет отомстить Екатерине,
  • Подымая руку, как желтый кол,
  • За то, что она с сообщниками своими,
  • Разбив белый кувшин
  • Головы его,
  • Взошла на престол.

Оболяев

  • Это только веселая басня!
  • Ты, конечно, не за этим пришел,
  • Чтоб рассказать ее нам?

Пугачев

  • Напрасно, напрасно, напрасно
  • Ты так думаешь, брат Степан.

Караваев

  • Да, да! По-моему, тоже напрасно.

Пугачев

  • Разве важно, разве важно, разве важно,
  • Что мертвые не встают из могил?
  • Но зато кой-где почву безвлажную
  • Этот слух словно плугом взрыл.
  • Уже слышится благовест бунтов,
  • Рев крестьян оглашает зенит,
  • И кустов деревянный табун
  • Безлиственной ковкой звенит.
  • Что ей Петр? – Злой и дикой ораве? —
  • Только камень желанного случая,
  • Чтобы колья погромные правили
  • Над теми, кто грабил и мучил.
  • Каждый платит за лепту лептою,
  • Месть щенками кровавыми щенится.
  • Кто же скажет, что это свирепствуют
  • Бродяги и отщепенцы?
  • Это буйствуют россияне!
  • Я ж хочу научить их под хохот сабль
  • Обтянуть тот зловещий скелет парусами
  • И пустить его по безводным степям,
  • Как корабль.
  • А за ним
  • По курганам синим
  • Мы живых голов двинем бурливый флот.
  • . . . . . . . . . . . . . .
  • . . . . . . . . . . . . . .
  • Послушайте! Для всех отныне
  • Я – император Петр!

Казаки

  • Как император?

Оболяев

  • Он с ума сошел!

Пугачев

  • Ха-ха-ха!
  • Вас испугал могильщик,
  • Который, череп разложив как горшок,
  • Варит из медных монет щи,
  • Чтоб похлебать в черный срок.
  • Я стращать мертвецом вас не стану,
  • Но должны ж вы, должны понять,
  • Что этим кладбищенским планом
  • Мы подымем монгольскую рать!
  • Нам мало того простолюдства,
  • Которое в нашем краю,
  • Пусть калмык и башкирец бьются
  • За бараньи костры средь юрт!

Зарубин

  • Это верно, это верно, это верно!
  • Кой нам черт умышлять побег?
  • Лучше здесь всем им головы скверные
  • Обломать, как колеса с телег.
  • Будем крыть их ножами и матом,
  • Кто без сабли – так бей кирпичом!
  • Да здравствует наш император,
  • Емельян Иванович Пугачев!

Пугачев

  • Нет, нет, я для всех теперь
  • Не Емельян, а Петр…

Караваев

  • Да, да, не Емельян, а Петр…

Пугачев

  • Братья, братья, ведь каждый зверь
  • Любит шкуру свою и имя…
  • Тяжко, тяжко моей голове
  • Опушать себя чуждым инеем.
  • Трудно сердцу светильником мести
  • Освещать корявые чащи.
  • Знайте, в мертвое имя влезть —
  • То же, что в гроб смердящий.
  • Больно, больно мне быть Петром,
  • Когда кровь и душа Емельянова.
  • Человек в этом мире не бревенчатый дом,
  • Не всегда перестроишь наново…
  • Но… к черту всё это, к черту!
  • Прочь жалость телячьих нег!
  • Нынче ночью в половине четвертого
  • Мы устроить должны набег.

5. Уральский каторжник

Хлопуша

  • Сумасшедшая, бешеная кровавая муть!
  • Что ты? Смерть? Иль исцеленье калекам?
  • Проведите, проведите меня к нему,
  • Я хочу видеть этого человека.
  • Я три дня и три ночи искал ваш умёт,
  • Тучи с севера сыпались каменной грудой.
  • Слава ему! Пусть он даже не Петр!
  • Чернь его любит за буйство и удаль.
  • Я три дня и три ночи блуждал по тропам.
  • В солонце рыл глазами удачу,
  • Ветер волосы мои, как солому, трепал
  • И цепами дождя обмолачивал.
  • Но озлобленное сердце никогда
  • не заблудится,
  • Эту голову с шеи сшибить нелегко.
  • Оренбургская заря красношерстной
  • верблюдицей
  • Рассветное роняла мне в рот молоко.
  • И холодное корявое вымя сквозь тьму
  • Прижимал я, как хлеб, к истощенным
  • векам.
  • Проведите, проведите меня к нему,
  • Я хочу видеть этого человека.

Зарубин

  • Кто ты? Кто? Мы не знаем тебя!
  • Что тебе нужно в нашем лагере?
  • Отчего глаза твои,
  • Как два цепных кобеля,
  • Беспокойно ворочаются в соленой влаге?
  • Что пришел ты ему сообщить?
  • Злое ль, доброе ль светится из пасти вспурга?
  • Прорубились ли в Азию бунтовщики?
  • Иль, как зайцы, бегут от Оренбурга?

Хлопуша

  • Где он? Где? Неужель его нет?
  • Тяжелее, чем камни, я нес мою душу.
  • Ах, давно, знать, забыли в этой стране
  • Про отчаянного негодяя и жулика Хлопушу.
  • Смейся, человек!
  • В ваш хмурый стан
  • Посылаются замечательные разведчики.
  • Был я каторжник и арестант,
  • Был убийца и фальшивомонетчик.
  • Но всегда ведь, всегда ведь, рано ли, поздно ли,
  • Расставляет расплата капканы терний.
  • Заковали в колодки и вырвали ноздри
  • Сыну крестьянина Тверской губернии.
  • Десять лет —
  • Понимаешь ли ты, десять лет? —
  • То острожничал я, то бродяжил.
  • Это теплое мясо носил скелет
  • На общипку, как пух лебяжий.
  • Черта ль с того, что хотелось мне жить?
  • Что жестокостью сердце устало хмуриться?
  • Ах, дорогой мой,
  • Для помещика мужик —
  • Все равно что овца, что курица.
  • Ежедневно молясь на зари желтый гроб,
  • Кандалы я сосал голубыми руками…
  • Вдруг… три ночи назад… губернатор Рейнсдорп,
  • Как сорвавшийся лист,
  • Взлетел ко мне в камеру…
  • «Слушай, каторжник!
  • (Так он сказал.)
  • Лишь тебе одному поверю я.
  • Там в ковыльных просторах ревет гроза,
  • От которой дрожит вся империя,
  • Там какой-то пройдоха, мошенник и вор
  • Вздумал вздыбить Россию ордой грабителей,
  • И дворянские головы сечет топор —
  • Как березовые купола
  • В лесной обители.
  • Ты, конечно, сумеешь всадить в него нож?
  • (Так он сказал, так он сказал мне.)
  • Вот за эту услугу ты свободу найдешь
  • И в карманах зазвякает серебро, а не камни».
  • Уж три ночи, три ночи, пробиваясь сквозь
  • тьму,
  • Я ищу его лагерь, и спросить мне некого.
  • Проведите ж, проведите меня к нему,
  • Я хочу видеть этого человека!

Зарубин

  • Странный гость.

Подуров

  • Подозрительный гость.

Зарубин

  • Как мы можем тебе довериться?

Подуров

  • Их немало, немало, за червонцев горсть
  • Готовых пронзить его сердце.

Хлопуша

  • Ха-ха-ха!
  • Это очень неглупо.
  • Вы надежный и крепкий щит.
  • Только весь я до самого пупа —
  • Местью вскормленный бунтовщик.
  • Каплет гноем смола прогорклая
  • Из разодранных ребер изб.
  • Завтра ж ночью я выбегу волком
  • Человеческое мясо грызть.
  • Все равно ведь, все равно ведь,
  • все равно ведь,
  • Не сожрешь так сожрут тебя ж,
  • Нужно вечно держать наготове
  • Эти руки для драки и краж.
  • Верьте мне!
  • Я пришел к вам как друг.
  • Сердце радо в пурге расколоться,
  • Оттого что без Хлопуши
  • Вам не взять Оренбург
  • Даже с сотней лихих полководцев.

Зарубин

  • Так открой нам, открой, открой
  • Тот план, что в тебе хоронится.

Подуров

  • Мы сейчас же, сейчас же пошлем тебя в бой
  • Командиром над нашей конницей.

Хлопуша

  • Нет!
  • Хлопуша не станет биться.
  • У Хлопуши другая мысль.
  • Он хотел бы, чтоб гневные лица
  • Вместе с злобой умом налились.
  • Вы бесстрашны, как хищные звери,
  • Грозен лязг ваших битв и побед,
  • Но ведь всё ж у вас нет артиллерии?
  • Но ведь всё ж у вас пороху нет?
  • Ах, в башке моей, словно в бочке,
  • Мозг, как спирт, хлебной едкостью лют.
  • Знаю я, за Сакмарой рабочие
  • Для помещиков пушки льют.
  • Там найдется и порох, и ядра,
  • И наводчиков зоркая рать,
  • Только надо сейчас же, не откладывая,
  • Всех крестьян в том краю взбунтовать,
  • Стыдно медлить здесь, стыдно медлить,
  • Гнев рабов – не кобылий фырк…
  • Так давайте ж по липовой меди
  • Трахнем вместе к границам Уфы.

6. В стане Зарубина

Зарубин

  • Эй ты, люд честной да веселый,
  • Забубенная трын-трава!
  • Подружилась с твоими селами
  • Скуломордая татарва.
  • Свищут кони, как вихри, по полю,
  • Только взглянешь – и след простыл.
  • Месяц, желтыми крыльями хлопая,
  • Раздирает, как ястреб, кусты.
  • Загляжусь я по ровной голи
  • В синью стынущие луга,
  • Не березовая ль то Монголия?
  • Не кибитки ль киргиз – стога?..
  • Слушай, люд честной, слушай, слушай
  • Свой кочевнический пересвист!
  • Оренбург, осажденный Хлопушей,
  • Ест лягушек, мышей и крыс.
  • Треть страны уже в наших руках,
  • Треть страны мы как войско выставили.
  • Нынче ж в ночь потеряет враг
  • По Приволжью все склады и пристани.

Шигаев

  • Стоп, Зарубин!
  • Ты, наверное, не слыхал.
  • Это видел не я…
  • Другие…
  • Многие…
  • Около Самары с пробитой башкой ольха,
  • Капая желтым мозгом,
  • Прихрамывает при дороге.
  • Словно слепец, от ватаги своей отстав,
  • С гнусавой и хриплой дрожью
  • В рваную шапку вороньего гнезда
  • Просит она на пропитанье
  • У проезжих и у прохожих.
  • Но никто ей не бросит даже камня.
  • В испуге крестясь на звезду,
  • Все считают, что это страшное знамение,
  • Предвещающее беду.
  • Что-то будет.
  • Что-то должно случиться.
  • Говорят, наступит глад и мор,
  • По сту раз на лету будет склевывать птица
  • Желудочное свое серебро.

Торнов

  • Да-да-да!
  • Что-то будет!
  • Повсюду
  • Воют слухи, как псы у ворот,
  • Дует в души суровому люду
  • Ветер сырью и вонью болот.
  • Быть беде!
  • Быть великой потере!
  • Знать, не зря с луговой стороны
  • Луны лошадиный череп
  • Каплет золотом сгнившей слюны.

Зарубин

  • Врете! Врете вы,
  • Нож вам в спины!
  • С детства я не видал в глаза,
  • Чтоб от этакой чертовщины
  • Хуже бабы дрожал казак.

Шигаев

  • Не дрожим мы, ничуть не дрожим!
  • Наша кровь – не башкирские хляби.
  • Сам ты знаешь ведь, чьи ножи
  • Пробивали дорогу в Челябинск.
  • Сам ты знаешь, кто брал Осу,
  • Кто разбил наголо Сарапуль.
  • Столько мух не сидело у тебя на носу,
  • Сколько пуль в наши спины вцарапали.
  • В стужу ль, в сырость ли,
  • В ночь или днем —
  • Мы всегда наготове к бою,
  • И любой из нас больше дорожит конем,
  • Чем разбойной своей головою.
  • Но кому-то грозится, грозится беда,
  • И ее ль казаку не слышать?
  • Посмотри, вон сидит дымовая труба,
  • Как наездник, верхом на крыше.
  • Вон другая, вон третья,
  • Не счесть их рыл
  • С залихватской тоской остолопов,
  • И весь дикий табун деревянных кобыл
  • Мчится, пылью клубя, галопом.
  • Ну куда ж он? Зачем он?
  • Каких дорог
  • Оголтелые всадники ищут?
  • Их стегает, стегает переполох
  • По стеклянным глазам кнутовищем.

Зарубин

  • Нет, нет, нет!
  • Ты не понял…
  • То слышится звань,
  • Звань к оружью под каждой оконницей.
  • Знаю я, нынче ночью идет на Казань
  • Емельян со свирепой конницей.
  • Сам вчера, от восторга едва дыша,
  • За горой в предрассветной мгле
  • Видел я, как тянулись за Черемшан
  • С артиллерией тысчи телег.
  • Как торжественно с хрипом колесным обоз
  • По дорожным камням грохотал.
  • Рев верблюдов сливался с блеянием коз
  • И с гортанною речью татар.

Торнов

  • Что ж, мы верим, мы верим,
  • Быть может,
  • Как ты мыслишь, всё так и есть;
  • Голос гнева, с бедою схожий,
  • Нас сзывает на страшную месть.
  • Дай Бог!
  • Дай Бог, чтоб так и сталось.

Зарубин

  • Верьте, верьте!
  • Я вам клянусь!
  • Не беда, а нежданная радость
  • Упадет на мужицкую Русь.
  • Вот взвенел, словно сабли о панцири,
  • Синий сумрак над ширью равнин.
  • Даже рощи —
  • И те повстанцами
  • Подымают хоругви рябин.
  • Зреет, зреет веселая сеча.
  • Взвоет в небо кровавый туман.
  • Гулом ядер и свистом картечи
  • Будет завтра их крыть Емельян.
  • И чтоб бунт наш гремел безысходней,
  • Чтоб вконец не сосала тоска, —
  • Я сегодня ж пошлю вас, сегодня,
  • На подмогу его войскам.

7. Ветер качает рожь

Чумаков

  • Что это? Как это? Неужель мы разбиты?
  • Сумрак голодной волчицей выбежал кровь
  • зари лакать.
  • О, эта ночь! Как могильные плиты,
  • По небу тянутся каменные облака.
  • Выйдешь в поле, зовешь, зовешь,
  • Кличешь старую рать, что легла под Сарептой,
  • И глядишь и не видишь – то ли зыбится
  • рожь,
  • То ли желтые полчища пляшущих скелетов.
  • Нет, это не август, когда осыпаются овсы,
  • Когда ветер по полям их колотит дубинкой
  • грубой.
  • Мертвые, мертвые, посмотрите, кругом
  • мертвецы,
  • Вон они хохочут, выплевывая сгнившие зубы.
  • Сорок тысяч нас было, сорок тысяч,
  • И все сорок тысяч за Волгой легли, как один.
  • Даже дождь так не смог бы траву иль солому высечь,
  • Как осыпали саблями головы наши они.
  • Что это? Как это? Куда мы бежим?
  • Сколько здесь нас в живых осталось?
  • От горящих деревень бьющий лапами в небо
  • дым
  • Расстилает по земле наш позор и усталость.
  • Лучше б было погибнуть нам там и лечь,
  • Где кружит воронье беспокойным, зловещим
  • свадьбищем,
  • Чем струить эти пальцы пятерками пылающих
  • свеч,
  • Чем нести это тело с гробами надежд, как
  • кладбище!

Бурнов

  • Нет! Ты не прав, ты не прав, ты не прав!
  • Я сейчас чувством жизни, как никогда, болен.
  • Мне хотелось бы, как мальчишке,
  • кувыркаться по золоту трав
  • И сшибать черных галок с крестов голубых
  • колоколен.
  • Всё, что отдал я за свободу черни,
  • Я хотел бы вернуть и поверить снова,
  • Что вот эту луну,
  • Как керосиновую лампу в час вечерний,
  • Зажигает фонарщик из города Тамбова.
  • Я хотел бы поверить, что эти звезды —
  • не звезды,
  • Что это – желтые бабочки, летящие
  • на лунное пламя…
  • Друг!..
  • Зачем же мне в душу ты ропотом слезным
  • Бросаешь, как в стекла часовни, камнем?

Чумаков

  • Что жалеть тебе смрадную холодную душу —
  • Околевшего медвежонка в тесной берлоге?
  • Знаешь ли ты, что в Оренбурге зарезали
  • Хлопушу?
  • Знаешь ли ты, что Зарубин в Табинском
  • остроге?
  • Наше войско разбито вконец Михельсоном,
  • Калмыки и башкиры удрали к Аральску
  • в Азию.
  • Не с того ли так жалобно
  • Суслики в поле притоптанном стонут,
  • Обрызгивая мертвые головы, как кленовые
  • листья, грязью?
  • Гибель, гибель стучит по деревням
  • в колотушку.
  • Кто ж спасет нас? Кто даст нам укрыться?
  • Посмотри! Там опять, там опять за опушкой
  • В воздух крылья крестами бросают
  • крикливые птицы.

Бурнов

  • Нет, нет, нет! Я совсем не хочу умереть!
  • Эти птицы напрасно над нами вьются.
  • Я хочу снова отроком, отряхая с осинника
  • медь,
  • Подставлять ладони, как белые скользкие
  • блюдца.
  • Как же смерть?
  • Разве мысль эта в сердце поместится,
  • Когда в Пензенской губернии у меня есть
  • свой дом?
  • Жалко солнышко мне, жалко месяц,
  • Жалко тополь над низким окном.
  • Только для живых ведь благословенны
  • Рощи, потоки, степи и зеленя.
  • Слушай, плевать мне на всю вселенную,
  • Если завтра здесь не будет меня!
  • Я хочу жить, жить, жить,
  • Жить до страха и боли!
  • Хоть карманником, хоть золоторотцем,
  • Лишь бы видеть, как мыши от радости
  • прыгают в поле,
  • Лишь бы слышать, как лягушки от восторга
  • поют в колодце.
  • Яблоневым цветом брызжется душа моя
  • белая,
  • В синее пламя ветер глаза раздул.
  • Ради Бога, научите меня,
  • Научите меня, и я что угодно сделаю,
  • Сделаю что угодно, чтоб звенеть
  • в человечьем саду!

Творогов

  • Стойте! Стойте!
  • Если б знал я, что вы не трусливы,
  • То могли б мы спастись без труда.
  • Никому б не открыли наш заговор
  • безъязыкие ивы,
  • Сохранила б молчанье одинокая в небе звезда.
  • Не пугайтесь!
  • Не пугайтесь жестокого плана,
  • Это не тяжелее, чем хруст ломаемых в теле
  • костей,
  • Я хочу предложить вам
  • Связать на заре Емельяна
  • И отдать его в руки грозящих нам смертью
  • властей.

Чумаков

  • Как, Емельяна?

Бурнов

  • Нет! Нет! Нет!

Творогов

  • Хе-хе-хе!
  • Вы глупее, чем лошади!
  • Я уверен, что завтра ж,
  • Лишь золотом плюнет рассвет,
  • Вас развесят солдаты, как туш,
  • на какой-нибудь площади,
  • И дурак тот, дурак, кто жалеть будет вас,
  • Оттого что сами себе вы придумали тернии.
  • Только раз ведь живем мы, только раз!
  • Только раз светит юность, как месяц
  • в родной губернии.
  • Слушай, слушай, есть дом у тебя на Суре,
  • Там в окно твое тополь стучится багряными
  • листьями,
  • Словно хочет сказать он хозяину в хмурой
  • октябрьской поре,
  • Что изранила его осень холодными меткими
  • выстрелами.
  • Как же сможешь ты тополю помочь?
  • Чем залечишь ты его деревянные раны?
  • Вот такая же жизни осенняя гулкая ночь
  • Общипала, как тополь зубами дождей,
  • Емельяна.
  • Знаю, знаю, весной, когда лает вода,
  • Тополь снова покроется мягкой зеленой кожей.
  • Но уж старые листья на нем не взойдут
  • никогда —
  • Их растащит зверье и потопчут прохожие.
  • Что мне в том, что сумеет Емельян скрыться
  • в Азию?
  • Что, набравши кочевников, может снова
  • удариться в бой?
  • Все равно ведь и новые листья падут
  • и покроются грязью.
  • Слушай, слушай, мы старые листья с тобой!
  • Так чего ж нам качаться на голых корявых
  • ветвях?
  • Лучше оторваться и броситься в воздух
  • кружиться,
  • Чем лежать и струить золотое гниенье в полях,
  • Чем глаза твои выклюют черные хищные
  • птицы.
  • Тот, кто хочет за мной, – в добрый час!
  • Нам башка Емельяна – как челн
  • Потопающим в дикой реке.
  • Только раз ведь живем мы, только раз!
  • Только раз славит юность, как парус,
  • луну вдалеке.

8. Конец Пугачева

Пугачев

  • Вы с ума сошли! Вы с ума сошли!
  • Вы с ума сошли!
  • Кто сказал вам, что мы уничтожены?
  • Злые рты, как с протухшею пищей кошли,
  • Зловонно рыгают бесстыдной ложью.
  • Трижды проклят тот трус, негодяй и злодей,
  • Кто сумел окормить вас такою дурью.
  • Нынче ж в ночь вы должны оседлать лошадей
  • И попасть до рассвета со мною в Гурьев.
  • Да, я знаю, я знаю, мы в страшной беде,
  • Но затем-то и злей над туманною вязью
  • Деревянными крыльями по каспийской воде
  • Наши лодки заплещут, как лебеди, в Азию.
  • О Азия, Азия! Голубая страна,
  • Обсыпанная солью, песком и известкой.
  • Там так медленно по небу едет луна,
  • Поскрипывая колесами, как киргиз с повозкой.
  • Но зато кто бы знал, как бурливо и гордо
  • Скачут там шерстожелтые горные реки?
  • Не с того ли так свищут монгольские орды
  • Всем тем диким и злым, что сидит в человеке?
  • Уж давно я, давно я скрывал тоску
  • Перебраться туда, к их кочующим станам,
  • Чтоб разящими волнами их сверкающих скул
  • Стать к преддверьям России,
  • как тень Тамерлана.
  • Так какой же мошенник, прохвост и злодей
  • Окормил вас бесстыдной трусливой дурью?
  • Нынче ж в ночь вы должны оседлать лошадей
  • И попасть до рассвета со мною в Гурьев.

Крямин

  • О смешной, о смешной, о смешной Емельян!
  • Ты всё такой же сумасбродный, слепой
  • и вкрадчивый;
  • Расплескалась удаль твоя по полям,
  • Не вскипеть тебе больше ни в какой азиатчине.
  • Знаем мы, знаем твой монгольский народ,
  • Нам ли храбрость его неизвестна?
  • Кто же первый, кто первый, как не этот сброд
  • Под Сакмарой ударился в бегство?
  • Как всегда, как всегда, эта дикая гнусь
  • Выбирала для жертвы самых слабых и меньших,
  • Только б грабить и жечь ей пограничную
  • Русь
  • Да привязывать к седлам добычей женщин.
  • Ей всегда был приятней набег и разбой,
  • Чем суровые походы с житейской хмурью.
  • . . . . . . . . . . . . . . .
  • Нет, мы больше не можем идти за тобой,
  • Не хотим мы ни в Азию, ни на Каспий,
  • ни в Гурьев.

Пугачев

  • Боже мой, что я слышу?
  • Казак, замолчи!
  • Я заткну твою глотку ножом иль выстрелом…
  • Неужели и вправду отзвенели мечи?
  • Неужель это плата за всё, что я выстрадал?
  • Нет, нет, нет, не поверю, не может быть!
  • Не на то вы взрастали в степных станицах,
  • Никакие угрозы суровой судьбы
  • Не должны вас заставить смириться.
  • Вы должны разжигать еще больше тот взвой,
  • Когда ветер метелями с наших стран дул…
  • Смело ж к Каспию! Смело за мной!
  • Эй вы, сотники, слушать команду!

Крямин

  • Нет! Мы больше не слуги тебе!
  • Нас не взманит твое сумасбродство.
  • Не хотим мы в ненужной и глупой борьбе
  • Лечь, как толпы других, по погостам.
  • Есть у сердца невзгоды и тайный страх
  • От кровавых раздоров и стонов.
  • Мы хотели б, как прежде, в родных хуторах
  • Слушать шум тополей и кленов.
  • Есть у нас роковая зацепка за жизнь,
  • Что прочнее канатов и проволок…
  • Не пора ли тебе, Емельян, сложить
  • Перед властью мятежную голову?!
  • Все равно то, что было, назад не вернешь,
  • Знать, недаром листвою октябрь заплакал…

Пугачев

  • Как? Измена?
  • Измена?
  • Ха-ха-ха!..
  • Ну так что ж!
  • Получай же награду свою, собака!
  • (Стреляет.)

Крямин падает мертвым. Казаки с криком обнажают сабли. Пугачев, отмахиваясь кинжалом, пятится к стене.

Голоса

  • Вяжите его! Вяжите!

Творогов

  • Бейте! Бейте прямо саблей в морду!

Первый голос

  • Натерпелись мы этой прыти…

Второй голос

  • Тащите его за бороду…

Пугачев

  • …Дорогие мои… Хор-рошие…
  • Что случилось? Что случилось? Что случилось?
  • Кто так страшно визжит и хохочет
  • В придорожную грязь и сырость?
  • Кто хихикает там исподтишка,
  • Злобно отплевываясь от солнца?
  • . . . . . . . . . . . . . . .
  • …Ах, это осень!
  • Это осень вытряхивает из мешка
  • Чеканенные сентябрем червонцы.
  • Да! Погиб я!
  • Приходит час…
  • Мозг, как воск, каплет глухо, глухо…
  • …Это она!
  • Это она подкупила вас,
  • Злая и подлая оборванная старуха.
  • Это она, она, она,
  • Разметав свои волосы зарею зыбкой,
  • Хочет, чтоб сгибла родная страна
  • Под ее невеселой холодной улыбкой.

Творогов

  • Ну, рехнулся… чего ж глазеть?
  • Вяжите!
  • Чай, не выбьет стены головою.
  • Слава Богу! конец его зверской резне,
  • Конец его злобному волчьему вою.
  • Будет ярче гореть теперь осени медь,
  • Мак зари черпаками ветров не выхлестать.
  • Торопитесь же!
  • Нужно скорей поспеть
  • Передать его в руки правительства.

Пугачев

  • Где ж ты? Где ж ты, былая мощь?
  • Хочешь встать – и рукою не можешь
  • двинуться!
  • Юность, юность! Как майская ночь,
  • Отзвенела ты черемухой в степной провинции.
  • Вот всплывает, всплывает синь ночная
  • над Доном,
  • Тянет мягкою гарью с сухих перелесиц.
  • Золотою известкой над низеньким домом
  • Брызжет широкий и теплый месяц.
  • Где-то хрипло и нехотя кукарекнет петух,
  • В рваные ноздри пылью чихнет околица,
  • И всё дальше, всё дальше, встревоживши
  • сонный луг,
  • Бежит колокольчик, пока за горой
  • не расколется.
  • Боже мой!
  • Неужели пришла пора?
  • Неужель под душой так же падаешь,
  • как под ношей?
  • А казалось… казалось еще вчера…
  • Дорогие мои… дорогие… хор-рошие…
Март – август 1921

Страна негодяев

Драматическая поэма

Персонал

Комиссар из охраны железнодорожной линии – Чекистов.

Замарашкин – сочувствующий коммунистам. Доброволец.

Бандит Номах.

Комиссары приисков – Рассветов, Чарин, Лобок.

Комендант поезда.

Красноармейцы.

Рабочие.

Советский сыщик Литза-Хун.

Повстанец Барсук.

Повстанцы.

Милиционеры.

Часть первая

На карауле

Снежная чаща. Железнодорожная будка Уральской линии. Чекистов, охраняющий линию, ходит с одного конца в другой.

Чекистов

  • Ну и ночь! Что за ночь!
  • Черт бы взял эту ночь
  • С б……. холодом
  • И такой темнотой,
  • С тем, что нужно без устали
  • Бельма перить.
  • . . . . . . . . . .
  • Стой!
  • Кто идет?
  • Отвечай!..
  • А не то
  • Мой наган размозжит твой череп!
  • Стой, холера тебе в живот.

Замарашкин

  • Тише… тише…
  • Легче бранись, Чекистов!
  • От ругательств твоих
  • Даже у будки краснеют стены.
  • И с чего это, брат мой,
  • Ты так неистов?
  • Это ж… я… Замарашкин…
  • Иду на смену…

Чекистов

  • Черт с тобой, что ты Замарашкин!
  • Я ведь не собака,
  • Чтоб слышать носом.

Замарашкин

  • Ох, и зол же ты, брат мой!..
  • Аж до печенок страшно…
  • Я уверен, что ты страдаешь
  • Кровавым поносом…

Чекистов

  • Ну конечно, страдаю!..
  • От этой проклятой селедки
  • Может вконец развалиться брюхо.
  • О!
  • Если б теперь… рюмку водки…
  • Я бы даже не выпил…
  • А так…
  • Понюхал…
  • . . . . . . . . . . . .
  • Знаешь? Когда эту селедку берешь
  • За хвост,
  • То думаешь,
  • Что вся она набита рисом…
  • Разломаешь,
  • Глядь:
  • Черви… Черви…
  • Жирные белые черви…
  • Дьявол нас, знать, занес
  • К этой грязной мордве
  • И вонючим черемисам!

Замарашкин

  • Что ж делать,
  • Когда выпал такой нам год?
  • Скверный год! Отвратительный год!
  • Это еще ничего…
  • Там… За Самарой… Я слышал…
  • Люди едят друг друга…
  • Такой выпал нам год!
  • Скверный год!
  • Отвратительный год!
  • И к тому же еще чертова вьюга.

Чекистов

  • Мать твою в эт-твою!
  • Ветер, как сумасшедший мельник,
  • Крутит жерновами облаков
  • День и ночь…
  • День и ночь…
  • А народ ваш сидит, бездельник,
  • И не хочет себе ж помочь.
  • Нет бездарней и лицемерней,
  • Чем ваш русский равнинный мужик!
  • Коль живет он в Рязанской губернии,
  • Так о Тульской не хочет тужить.
  • То ли дело Европа?
  • Там тебе не вот эти хаты,
  • Которым, как глупым курам,
  • Головы нужно давно под топор…

Замарашкин

  • Слушай, Чекистов!..
  • С каких это пор
  • Ты стал иностранец?
  • Я знаю, что ты еврей,
  • Фамилия твоя Лейбман,
  • И черт с тобой, что ты жил
  • За границей…
  • Все равно в Могилеве твой дом.

Чекистов

  • Ха-ха!
  • Нет, Замарашкин!
  • Я гражданин из Веймара
  • И приехал сюда не как еврей,
  • А как обладающий даром
  • Укрощать дураков и зверей.
  • Я ругаюсь и буду упорно
  • Проклинать вас хоть тысячи лет,
  • Потому что…
  • Потому что хочу в уборную,
  • А уборных в России нет.
  • Странный и смешной вы народ!
  • Жили весь век свой нищими
  • И строили храмы Божие…
  • Да я б их давным-давно
  • Перестроил в места отхожие.
  • Ха-ха!
  • Что скажешь, Замарашкин?
  • Ну?
  • Или тебе обидно,
  • Что ругают твою страну?
  • Бедный! Бедный Замарашкин…

Замарашкин

  • Черт-те что ты городишь, Чекистов!

Чекистов

  • Мне нравится околёсина.
  • Видишь ли… я в жизни
  • Был бедней церковного мыша
  • И глодал вместо хлеба камни.
  • Но у меня была душа,
  • Которая хотела быть Гамлетом.
  • Глупая душа, Замарашкин!
  • Ха-ха!
  • А когда я немного подрос,
  • Я увидел…

Слышатся шаги.

  • Тише… Помолчи, голубчик…
  • Кажется… кто-то… кажется…
  • Черт бы взял этого мерзавца Номаха
  • И всю эту банду повстанцев!
  • Я уверен, что нынче ночью
  • Ты заснешь, как плаха,
  • А он опять остановит поезд
  • И разграбит станцию.

Замарашкин

  • Я думаю, этой ночью он не придет.
  • Нынче от холода в воздухе
  • Дохли птицы.
  • Для конницы нынче
  • Дорога скользка, как лед,
  • А с пехотой прийти
  • Он и сам побоится.
  • Нет! этой ночью он не придет!
  • Будь спокоен, Чекистов!
  • Это просто с мороза проскрипело дерево…

Чекистов

  • Хорошо! Я спокоен. Сейчас уйду.
  • Продрог до костей от волчьей стужи.
  • А в казарме сегодня,
  • Как на беду,
  • Из прогнившей картошки
  • Холодный ужин.
  • Эх ты, Гамлет, Гамлет!
  • Ха-ха, Замарашкин!..
  • Прощай!
  • Карауль в оба!..

Замарашкин

  • Хорошего аппетита!
  • Спокойной ночи!

Чекистов

  • Мать твою в эт-твою!

(Уходит.)

Ссора из-за фонаря

Некоторое время Замарашкин расхаживает около будки один. Потом неожиданно подносит руку к губам и издает в два пальца осторожный свист. Из чащи, одетый в русский полушубок и в шапку-ушанку, выскакивает Номах.

Номах

  • Что говорил тебе этот коммунист?

Замарашкин

  • Слушай, Номах! Оставь это дело.
  • Они за тебя по-настоящему взялись.
  • Как бы не на столбе
  • Очутилось твое тело.

Номах

  • Ну так что ж!
  • Для ворон будет пища.

Замарашкин

  • Но ты должен щадить других.

Номах

  • Что другие?
  • Свора голодных нищих.
  • Им все равно…
  • В этом мире немытом
  • Душу человеческую
  • Ухорашивают рублем,
  • И если преступно здесь быть бандитом,
  • То не более преступно,
  • Чем быть королем…
  • Я слышал, как этот прохвост
  • Говорил тебе о Гамлете.
  • Что он в нем смыслит?
  • Гамлет восстал против лжи,
  • В которой варился королевский двор.
  • Но если б теперь он жил,
  • То был бы бандит и вор.
  • Потому что человеческая жизнь
  • Это тоже двор,
  • Если не королевский, то скотный.

Замарашкин

  • Помнишь, мы зубрили в школе?
  • «Слова, слова, слова…»
  • Впрочем, я вас обоих
  • Слушаю неохотно.
  • У меня есть своя голова.
  • Я только всему свидетель,
  • В тебе ж люблю старого друга.
  • В час несчастья с тобой на свете
  • Моя помощь к твоим услугам.

Номах

  • Со мною несчастье всегда.
  • Мне нравятся жулики и воры.
  • Мне нравятся груди,
  • От гнева спертые.
  • Люди устраивают договоры,
  • А я посылаю их к черту.
  • Кто смеет мне быть правителем?
  • Пусть те, кому дорог хлев,
  • Называются гражданами и жителями
  • И жиреют в паршивом тепле.
  • Это все твари тленные!
  • Предмет для навозных куч!
  • А я – гражданин вселенной,
  • Я живу, как я сам хочу!

Замарашкин

  • Слушай, Номах… Я знаю,
  • Быть может, ты дьявольски прав,
  • Но все ж… Я тебе желаю
  • Хоть немного смирить свой нрав.
  • Подумай… Не завтра, так после…
  • Не после… Так после опять…
  • Слова ведь мои не кости,
  • Их можно легко прожевать.
  • Ты понимаешь, Номах?

Номах

  • Ты думаешь, меня это страшит?
  • Я знаю мою игру.
  • Мне здесь на все наплевать.
  • Я теперь вконец отказался от многого,
  • И в особенности от государства,
  • Как от мысли праздной,
  • Оттого что постиг я,
  • Что все это договор,
  • Договор зверей окраски разной.
  • Люди обычаи чтут как науку,
  • Да только какой же в том смысл и прок,
  • Если многие громко сморкаются в руку,
  • А другие обязательно в носовой платок.
  • Мне до дьявола противны
  • И те и эти.
  • Я потерял равновесие…
  • И знаю сам —
  • Конечно, меня подвесят
  • Когда-нибудь к небесам.
  • Ну так что ж!
  • Это еще лучше!
  • Там можно прикуривать о звезды…
  • Но…
  • Главное не в этом.
  • Сегодня проходит экспресс,
  • В 2 ночи —
  • 46 мест.
  • Красноармейцы и рабочие.
  • Золото в слитках.

Замарашкин

  • Ради Бога, меня не впутывай!

Номах

  • Ты дашь фонарь?

Замарашкин

  • Какой фонарь?

Номах

  • Красный.

Замарашкин

  • Этого не будет!

Номах

  • Будет хуже.

Замарашкин

  • Чем хуже?

Номах

  • Я разберу рельсы.

Замарашкин

  • Номах! Ты подлец!
  • Ты хочешь меня под расстрел…
  • Ты хочешь, чтоб трибунал…

Номах

  • Не беспокойся! Ты будешь цел.
  • Я 200 повстанцев сюда пригнал.
  • Коль боишься расстрела,
  • Бежим со мной.

Замарашкин

  • Я? С тобой?
  • Да ты спятил с ума!

Номах

  • В голове твоей бродит
  • Непроглядная тьма.
  • Я думал – ты смел,
  • Я думал – ты горд,
  • А ты только лишь лакей
  • Узаконенных держиморд.
  • Ну так что ж!
  • У меня есть выход другой,
  • Он не хуже…

Замарашкин

  • Я не был никогда слугой.
  • Служит тот, кто трус.
  • Я не пленник в моей стране,
  • Ты меня не заманишь к себе.
  • Уходи! Уходи!
  • Уходи, ради дружбы.

Номах

  • Ты, как сука, скулишь при луне…

Замарашкин

  • Уходи! Не заставь скорбеть…
  • Мы ведь товарищи старые…
  • Уходи, говорю тебе…

(Трясет винтовкой.)

  • А не то вот на этой гитаре
  • Я сыграю тебе разлуку.

Номах

(смеясь)

  • Слушай, защитник коммуны,
  • Ты, пожалуй, этой гитарой
  • Оторвешь себе руку.
  • Спрячь-ка ее, бесструнную,
  • Чтоб не охрипла на холоде.
  • Я и сам ведь сонату лунную
  • Умею играть на кольте.

Замарашкин

  • Ну и играй, пожалуйста.
  • Только не здесь!
  • Нам такие музыканты не нужны.

Номах

  • Все вы носите овечьи шкуры,
  • И мясник пасет для вас ножи.
  • Все вы стадо!
  • Стадо! Стадо!
  • Неужели ты не видишь? Не поймешь,
  • Что такого равенства не надо?
  • Ваше равенство – обман и ложь.
  • Старая гнусавая шарманка
  • Этот мир идейных дел и слов.
  • Для глупцов – хорошая приманка,
  • Подлецам – порядочный улов.
  • Дай фонарь!

Замарашкин

  • Иди ты к черту!

Номах

  • Тогда не гневайся,
  • Пускай тебя не обижает
  • Другой мой план.

Замарашкин

  • Ни один план твой не пройдет.

Номах

  • Ну, это мы еще увидим…
  • . . . . . . . . . . .
  • Послушай, я тебе скажу:
  • Коль я хочу,
  • Так, значит, надо.
  • Ведь я башкой моей не дорожу
  • И за грабеж не требую награды.
  • Все, что возьму,
  • Я все отдам другим.
  • Мне нравится игра,
  • Ни слава и ни злато.
  • Приятно мне под небом голубым
  • Утешить бедного и вшивого собрата.
  • Дай фонарь!

Замарашкин

  • Отступись, Номах!

Номах

  • Я хочу сделать для бедных праздник.

Замарашкин

  • Они сделают его сами.

Номах

  • Они сделают его через 1000 лет.

Замарашкин

  • И то хорошо.

Номах

  • А я сделаю его сегодня.
  • . . . . . . . . . . . .

Бросается на Замарашкина и давит его за горло. Замарашкин падает. Номах завязывает ему рот платком и скручивает веревками руки и ноги. Некоторое время он смотрит на лежащего, потом идет в будку и выходит оттуда с зажженным красным фонарем.

Часть вторая

Экспресс № 5

Салон-вагон. В вагоне страшно накурено. Едут комиссары и рабочие. Ведут спор.

Рассветов

  • Чем больше гляжу я на снежную ширь,
  • Тем думаю все упорнее.
  • Черт возьми!
  • Да ведь наша Сибирь
  • Богаче, чем желтая Калифорния.
  • С этими запасами руды
  • Нам не страшна никакая
  • Мировая блокада.
  • Только работай! Только трудись!
  • И в республике будет,
  • Что кому надо.
  • Можно ль представить,
  • Что в месяц один
  • Открыли пять золотоносных жил.
  • В Америке это было бы сенсацией,
  • На бирже стоял бы рев.
  • Маклера бы скупали акции,
  • Выдавая 1 пуд за 6 пудов.
  • Я работал в клондайкских приисках,
  • Где один нью-йоркский туз
  • За 3 миллиона без всякого риска
  • 12½ положил в картуз.
  • А дело все было под шепот,
  • Просто биржевой трюк,
  • Но многие, денежки вхлопав,
  • Остались почти без брюк.
  • О! эти американцы…
  • Они – неуничтожимая моль.
  • Сегодня он в оборванцах,
  • А завтра золотой король.
  • Так было и здесь…
  • Самый простой прощелыга,
  • Из индианских мест,
  • Жил, по-козлиному прыгал
  • И вдруг в богачи пролез.
  • Я помню все штуки эти.
  • Мы жили в ночлежках с ним.
  • Он звал меня мистер Развети.
  • А я его – мистер Джим.
  • «Послушай, – сказал он, – please[1],
  • Ведь это не написано в брамах,
  • Чтобы без whisky и miss
  • Мы валялись с тобою в ямах.
  • У меня в животе лягушки
  • Завелись от голодных дум.
  • Я хочу хорошо кушать
  • И носить хороший костюм.
  • Есть одна у меня затея,
  • И если ты не болван,
  • То без всяких словес, не потея,
  • Согласишься на этот план.
  • Нам нечего очень стараться,
  • Чтоб расходовать жизненный сок.
  • Я знаю двух-трех мерзавцев,
  • У которых золотой песок.
  • Они нам отыщут банкира
  • (т. е. мерзавцы эти),
  • И мы будем королями мира…
  • Ты понял, мистер Развети?»
  • «Открой мне секрет, Джим!» —
  • Сказал я ему в ответ,
  • А он мне сквозь трубочный дым
  • Пробулькал:
  • «Секретов нет!
  • Мы просто возьмем два ружья,
  • Зарядим золотым песком
  • И будем туда стрелять,
  • Куда нам укажет Том».
  • (А Том этот был рудокоп —
  • Мошенник, каких поискать.)
  • И вот мы однажды тайком
  • В Клондайке.
  • Нас целая рать…
  • И по приказу, даденному
  • Под браунинги в висок,
  • Мы в четыре горы громадины
  • Золотой стреляли песок,
  • Как будто в слонов лежащих,
  • Чтоб достать дорогую кость.
  • И громом гремела в чащах
  • Ружей одичалая злость.
  • Наш предводитель живо
  • Шлет телеграмму потом:
  • «Открыли золотую жилу.
  • Приезжайте немедленно.
  • Том».
  • А дело было под шепот,
  • Просто биржевой трюк…
  • Но многие, денежки вхлопав,
  • Остались почти без брюк.

Чарин

  • Послушай, Рассветов! и что же,
  • Тебя не смутил обман?

Рассветов

  • Не все ли равно,
  • К какой роже
  • Капиталы текут в карман.
  • Мне противны и те и эти.
  • Все они —
  • Класс грабительских банд.
  • Но должен же, друг мой, на свете
  • Жить Рассветов Никандр.

Голос из группы

  • Правильно!

Другой голос

  • Конечно, правильно!

Третий голос

  • С паршивой овцы хоть шерсти
  • Человеку рабочему клок.

Чарин

  • Значит, по этой версии
  • Подлость подчас не порок?

Первый голос

  • Ну конечно, в собачьем стане,
  • С философией жадных собак,
  • Защищать лишь себя не станет
  • Тот, кто навек дурак.

Рассветов

  • Дело, друзья, не в этом.
  • Мой рассказ вскрывает секрет.
  • Можно сказать перед всем светом,
  • Что в Америке золота нет.
  • Там есть соль,
  • Там есть нефть и уголь,
  • И железной много руды.
  • Кладоискателей вьюга
  • Замела золотые следы.
  • Калифорния – это мечта
  • Всех пропойц и неумных бродяг.
  • Тот, кто глуп или мыслить устал,
  • Прозябает в ее краях.
  • Эти люди – гнилая рыба.
  • Вся Америка – жадная пасть,
  • Но Россия: вот это глыба…
  • Лишь бы только Советская власть!..
  • Мы, конечно, во многом отстали.
  • Материк наш:
  • Лес, степь да вода.
  • Из железобетона и стали
  • Там настроены города.
  • Вместо наших глухих раздолий
  • Там, на каждой почти полосе,
  • Перерезано рельсами поле
  • С цепью каменных рек – шоссе.
  • И по каменным рекам без пыли,
  • И по рельсам без стона шпал
  • И экспрессы и автомобили
  • От разбега в бензинном мыле
  • Мчат, секундой считая доллар,
  • Места нет здесь мечтам и химерам,
  • Отшумела тех лет пора.
  • Всё курьеры, курьеры, курьеры,
  • Маклера, маклера, маклера.
  • От еврея и до китайца
  • Проходимец и джентельмен,
  • Все в единой графе считаются
  • Одинаково – business men[2],
  • На цилиндры, шапо и кепи
  • Дождик акций свистит и льет.
  • Вот где вам мировые цепи,
  • Вот где вам мировое жулье.
  • Если хочешь здесь душу выржать,
  • То сочтут: или глуп, или пьян.
  • Вот она – мировая биржа!
  • Вот они – подлецы всех стран.

Чарин

  • Да, Рассветов! но все же, однако,
  • Ведь и золота мы хотим.
  • И у нас биржевая клоака
  • Расстилает свой едкий дым.
  • Никому ведь не станет в новинки,
  • Что в кремлевские буфера
  • Уцепились когтями с Ильинки
  • Маклера, маклера, маклера…
  • И в ответ партийной команде,
  • За налоги на крестьянский труд,
  • По стране свищет банда на банде,
  • Волю власти считая за кнут.
  • И кого упрекнуть нам можно?
  • Кто сумеет закрыть окно,
  • Чтоб не видеть, как свора острожная
  • И крестьянство так любят Махно?
  • Потому что мы очень строги,
  • А на строгость ту зол народ,
  • У нас портят железные дороги,
  • Гибнут озими, падает скот.
  • Люди с голоду бросились в бегство,
  • Кто в Сибирь, а кто в Туркестан,
  • И оскалилось людоедство
  • На сплошной недород у крестьян.
  • Их озлобили наши поборы,
  • И, считая весь мир за бедлам,
  • Они думают, что мы воры
  • Иль поблажку даем ворам.
  • Потому им и любы бандиты,
  • Что всосали в себя их гнев.
  • Нужно прямо сказать, открыто,
  • Что республика наша – bluff[3],
  • Мы не лучшее, друг мой, дерьмо.

Рассветов

  • Нет, дорогой мой!
  • Я вижу, у вас
  • Нет понимания масс.
  • Ну кому же из нас не известно
  • То, что ясно как день для всех.
  • Вся Россия – пустое место.
  • Вся Россия – лишь ветер да снег.
  • Этот отзыв ни резкий, ни черствый.
  • Знают все, что до наших лбов
  • Мужики караулили версты
  • Вместо пегих дорожных столбов.
  • Здесь все дохли в холере и оспе.
  • Не страна, а сплошной бивуак.
  • Для одних – золотые россыпи,
  • Для других – непроглядный мрак.
  • И кому же из нас незнакомо,
  • Как на теле паршивый прыщ,
  • Тысчи лет из бревна да соломы
  • Строят здания наших жилищ.
  • 10 тысяч в длину государство,
  • В ширину окло верст тысяч 3-х.
  • Здесь одно лишь нужно лекарство —
  • Сеть шоссе и железных дорог.
  • Вместо дерева нужен камень,
  • Черепица, бетон и жесть.
  • Города создаются руками,
  • Как поступками – слава и честь.
  • Подождите!
  • Лишь только клизму
  • Мы поставим стальную стране,
  • Вот тогда и конец бандитизму,
  • Вот тогда и конец резне.

Слышатся тревожные свистки паровоза. Поезд замедляет ход. Все вскакивают.

Рассветов

  • Что такое?

Лобок

  • Тревога!

Первый голос

  • Тревога!

Рассветов

  • Позовите коменданта!

Комендант

(вбегая)

  • Я здесь.

Рассветов

  • Что случилось?

Комендант

  • Красный фонарь…

Рассветов

(смотрит в окно)

  • Гм… да… я вижу…

Лобок

  • Дьявольская метель…
  • Вероятно, занос.

Комендант

  • Сейчас узнаем…

Поезд останавливается. Комендант выбегает.

Рассветов

  • Это не станция и не разъезд,
  • Просто маленькая железнодорожная будка.

Лобок

  • Мне говорили, что часто здесь
  • Поезда прозябают по целым суткам.
  • Ну, а еще я слышал…

Чарин

  • Что слышал?

Лобок

  • Что здесь немного шалят.

Рассветов

  • Глупости…

Лобок

  • Для кого как.

Входит комендант.

Рассветов

  • Ну?

Комендант

  • Здесь стрелочник и часовой
  • Говорят, что отсюда за ½ версты
  • Сбита рельса.

Рассветов

  • Надо поправить.

Комендант

  • Часовой говорит, что до станции
  • По другой ветке верст 8.
  • Можно съездить туда
  • И захватить мастеров.

Рассветов

  • Отцепляйте паровоз и поезжайте.

Комендант

  • Это дело 30-ти минут.

Уходит. Рассветов и другие остаются, погруженные в молчание.

После 30-ти минут

Красноармеец

(вбегая в салон-вагон)

  • Несчастие! Несчастие!

Все

(вперебой)

  • Что такое?..
  • Что случилось?..
  • Что такое?..

Красноармеец

  • Комендант убит.
  • Вагон взорван.
  • Золото ограблено.
  • Я ранен.
  • Несчастие! Несчастие!

Вбегает рабочий.

Рабочий

  • Товарищи! Мы обмануты!
  • Стрелочник и часовой
  • Лежат здесь в будке.
  • Они связаны.
  • Это провокация бандитов.

Рассветов

  • За каким вы дьяволом
  • Увезли с собой вагон?

Красноармеец

  • Комендант послушался стрелочника…

Рассветов

  • Мертвый болван!

Красноармеец

  • Лишь только мы завернули
  • На этот… другой путь,
  • Часовой сразу 2 пули
  • Всадил коменданту в грудь.
  • Потом выстрелил в меня.
  • Я упал…
  • Потом он громко свистнул,
  • И вдруг, как из-под земли,
  • Сугробы взрывая,
  • Нас окружили в приступ
  • Около двухсот негодяев.
  • Машинисту связали руки,
  • В рот запихали платок.
  • Потом я услышал стуки
  • И взрыв, где лежал песок.
  • Метель завывала чертом.
  • В плече моем ныть и течь.
  • Я притворился мертвым
  • И понял, что надо бечь.

Лобок

  • Я знаю этого парня,
  • Что орудует в этих краях.
  • Он, кажется, родом с Украйны
  • И кличку носит Номах.

Рассветов

  • Номах?

Лобок

  • Да. Номах.

Вбегает второй красноармеец.

2-й красноармеец

  • Рельсы в полном порядке!
  • Так что, выходит, обман…

Рассветов

(хватаясь за голову)

  • И у него не хватило догадки!..
  • Мертвый болван!
  • Мертвый болван!

Часть третья

О чем говорили на вокзале N в следующий день

Замарашкин

(один около стола с телефоном)

  • Если б я не был обижен,
  • Я, может быть, и не сказал,
  • Но теперь я отчетливо вижу,
  • Что он плюнул мне прямо в глаза.

Входят Рассветов, Лобок и Чекистов.

Лобок

  • Я же говорил, что это место
  • Считалось опасным всегда.
  • Уже с прошлого года
  • Стало известно,
  • Что он со всей бандой перебрался
  • сюда.

Рассветов

  • Что мне из того, что ты знал?
  • Узнай, где теперь он.

Чекистов

  • Ты, Замарашкин, идиот!
  • Я будто предчувствовал.

Рассветов

  • Бросьте вы, к черту, ругаться —
  • Это теперь не помога.
  • Нам нужно одно:
  • Дознаться,
  • По каким они скрылись дорогам.

Чекистов

  • Метель замела все следы.

Замарашкин

  • Пустяки, мы следы отыщем.
  • Не будем ставить громоздко
  • Вопрос, где лежат пути.
  • Я знаю из нашего розыска
  • Ищейку, каких не найти.
  • Это шанхайский китаец.
  • Он коммунист и притом,
  • Под видом бродяги слоняясь,
  • Знает здесь каждый притон.

Рассветов

  • Это, пожалуй, дело.

Лобок

  • Как зовут китайца?
  • Уж не Литза ли Хун?

Замарашкин

  • Он самый!

Лобок

  • О, про него много говорят теперь.
  • Тогда Номах в наших лапах.

Рассветов

  • Но, я думаю… Номах
  • Тоже не из тетерь…

Замарашкин

  • Он чует самый тонкий запах.

Рассветов

  • Потом ведь нам очень важно
  • Поймать его не пустым…
  • Нам нужно вернуть покражу…
  • Но золото, может, не с ним…

Замарашкин

  • Золото, конечно, не при нем.
  • Но при слежке вернем и пропажу.
  • Нужно всех их забрать живьем…
  • Под кнутом они сами расскажут.

Рассветов

  • Что же: звоните в розыск.

Замарашкин

(подходя к телефону)

  • 43 – 78
  • Алло:
  • 43 – 78?

Приволжский городок

Тайный притон с паролем «Авдотья, подними подол». 2 тайных посетителя. Кабатчица, судомойка и подавщица.

Кабатчица

  • Спирт самый чистый, самый настоящий!
  • Сама бы пила, да деньги надо.
  • Милости просим.
  • Заглядывайте почаще.
  • Хоть утром, хоть в полночь —
  • Я всегда вам рада.

Входят Номах, Барсук и еще 2 повстанца. Номах в пальто и шляпе.

Барсук

  • Привет тетке Дуне!

Кабатчица

  • Мое вам почтение, молодые люди.

1-й повстанец

  • Дай-ка и нам по баночке клюнуть.
  • С перезябу-то легче, пожалуй, будет.

Садятся за стол около горящей печки.

Кабатчица

  • Сейчас, мои дорогие!
  • Сейчас, мои хорошие!

Номах

  • Холод зверский. Но… все-таки
  • Я люблю наши русские вьюги.

Барсук

  • Мне все равно. Что вьюга, что дождь…
  • У этой тетки
  • Спирт такой,
  • Что лучше во всей округе не найдешь.

1-й повстанец

  • Я не люблю вьюг,
  • Зато с удовольствием выпью.
  • Когда крутит снег,
  • Мне кажется,
  • На птичьем дворе гусей щиплют.
  • Вкус у меня раздражительный,
  • Аппетит, можно сказать, неприличный,
  • А потому я хотел бы положительно
  • Говядины или птичины.

Кабатчица

  • Сейчас, мои желанные…
  • Сейчас, сейчас…
  • (Ставит спирт и закуску.)

Номах

(тихо к кабатчице)

  • Что за люди… сидят здесь… окол?..

Кабатчица

  • Свои, голубчик,
  • Свои, мой сокол.
  • Люди не простого рода,
  • Знатные-с, сударь,
  • Я знаю их 2 года.
  • Посетители – первый класс,
  • Каких нынче мало.
  • У меня уж набит глаз
  • В оценке материала.
  • Люди ловкой игры.
  • Оба – спецы по винам.
  • Торгуют из-под полы
  • И спиртом и кокаином.
  • Не беспокойтесь! У них
  • Язык на полке.
  • Их ищут самих
  • Красные волки.
  • Это дворяне,
  • Щербатов и Платов.

Посетители начинают разговаривать.

Щербатов

  • Авдотья Петровна!
  • Вы бы нам на гитаре
  • Вальс
  • «Невозвратное время».

Платов

  • Или эту… ту, что вчера…

(напевает)

  • «Все, что было,
  • Все, что мило,
  • Все давным-давно
  • Уплы-ло…»
  • Эх, Авдотья Петровна!
  • Авдотья Петровна!
  • Кабы нам назад лет 8,
  • Старую Русь,
  • Старую жизнь,
  • Старые зимы,
  • Старую осень.

Барсук

  • Ишь чего хочет, сволочь!

1-й повстанец

  • М-да-с…

Щербатов

  • Невозвратное время! Невозвратное время!
  • Пью за Русь!
  • Пью за прекрасную
  • Прошедшую Русь.
  • Разве нынче народ пошел?
  • Разве племя?
  • Подлец на подлеце
  • И на трусе трус.
  • Отцвело навсегда
  • То, что было в стране благородно.
  • Золотые года!
  • Ах, Авдотья Петровна!
  • Сыграйте, Авдотья Петровна,
  • Вальс,
  • Сыграйте нам вальс
  • «Невозвратное время».

Кабатчица

  • Да, родимые, да, сердешные!
  • Это не жизнь, а сплошное безобразие.
  • Я ведь тоже была
  • Дворянка здешняя
  • И училась в первой
  • Городской гимназии.

Платов

  • Спойте! Спойте, Авдотья Петровна!
  • Спойте: «Все, что было».

Кабатчица

  • Обождите, голубчики,
  • Дайте с посудой справиться.

Щербатов

  • Пожалуйста. Пожалуйста!

Платов

  • Пожалуйста, Авдотья Петровна!

Через кухонные двери появляется китаец.

Китаец

  • Ниет Амиэрика,
  • Ниет Евыропе.
  • Опий, опий,
  • Сыамый лыучий опий.
  • Шанго курил,
  • Диеньги дыавал,
  • Сыам лиубил,
  • Есыли б не сытрадал.
  • Куришь, колица виюца,
  • А хыто пыривык,
  • Зыабыл ливарюца,
  • Зыабыл большевик,
  • Ниет, Амиэрика,
  • Ниет Евыропе.
  • Опий, опий,
  • Сыамый лыучий опий.

Щербатов

  • Эй, ходя! Давай 2 трубки.

Китаец

  • Диеньги пирёт.
  • Хыодя очень бедыный.
  • Тывой шибко живет,
  • Мой очень быледный.

Подавщица

  • Курить на кухню.

Щербатов

  • На кухню так на кухню.

(Покачиваясь, идет с Платовым на кухню. Китаец за ними.)

Номах

  • Ну и народец здесь.
  • О всех веревка плачет.

Барсук

  • М-да-с…

1-й повстанец

  • Если так говорить,
  • То, значит,
  • В том числе и о нас.

Барсук

  • Разве ты себя считаешь негодяем?

1-й повстанец

  • Я не считаю,
  • Но нас считают.

2-й повстанец

  • Считала лисица
  • Ворон на дереве.

К столику подходит подавщица.

Подавщица

  • Сегодня в газете…

Номах

  • Что в газете?

Подавщица

(тихо)

  • Пишут, что вы разгромили поезд,
  • Убили коменданта и красноармейца.
  • За вами отправились в поиски.
  • Говорят, что поймать надеются.
  • Обещано 1000 червонцев.
  • С описанием ваших примет:
  • Блондин.
  • Среднего роста.
  • 28-ми лет.
  • (Отходит.)

Номах

  • Ха-ха!
  • Замарашкин не выдержал.

Барсук

  • Я говорил, что его нужно было
  • Прикончить, и дело с концом.
  • Тогда б ни одно рыло
  • Не знало,
  • Кто справился с мертвецом.

Номах

  • Ты слишком кровожаден.
  • Если б я видел,
  • То и этих двоих
  • Не позволил убить…
  • Зачем?
  • Ведь так просто
  • Связать руки
  • И в рот платок.

Барсук

  • Нет! Это не так уж просто.
  • В живом остается протест.
  • Молчат только те – на погостах,
  • На ком крепкий камень и крест.
  • Мертвый не укусит носа,
  • А живой…

Номах

  • Кончим об этом.

1-й повстанец

  • Два вопроса…

Номах

  • Каких?

1-й повстанец

  • Куда деть слитки?
  • И куда нам?

Номах

  • Я сегодня в 12 в Киев.
  • Паспорт у меня есть.
  • Вас не знают, кто вы такие,
  • Потому оставайтесь здесь…
  • Телеграммой я дам вам знать,
  • Где я буду…
  • В какие минуты…
  • Обязательно тыщ 25
  • На песок закупить валюты.
  • Пусть они поумерят прыть —
  • Мы мозгами немного побольше…

Барсук

  • Остальные зарыть?

Номах

  • Часть возьму я с собой,
  • Остальное пока зарыть…
  • После можно отправить в Польшу.
  • У меня созревает мысль
  • О российском перевороте,
  • Лишь бы только мы крепко сошлись,
  • Как до этого, в нашей работе.
  • Я не целюсь играть короля
  • И в правители тоже не лезу,
  • Но мне хочется погулять
  • И под порохом, и под железом.
  • Мне хочется вызвать тех,
  • Что на Марксе жиреют, как янки.
  • Мы посмотрим их храбрость и смех,
  • Когда двинутся наши танки.

Барсук

  • Замечательный план!

1-й повстанец

  • Мы всегда готовы.

2-й повстанец

  • Я как-то отвык без войны.

Барсук

  • Мы все по ней скучаем.
  • Стало тошно до чертиков
  • Под юбкой сидеть у жены
  • И живот напузыривать чаем.
  • Денег нет, чтоб пойти в кабак,
  • Сердце ж спиртику часто хочет.
  • Я от скуки стал нюхать табак —
  • Хоть немного в носу щекочет.

Номах

  • Ну, а теперь пора.
  • До 12 четверть часа.

(Бросает на стол два золотых.)

Барсук

  • Может быть, проводить?

Номах

  • Ни в коем случае.
  • Я выйду один.

(Быстро прощается и уходит.)

Из кухни появляется китаец и неторопливо выходит вслед за ним. Опьяневшие посетители садятся на свои места. Барсук берет шапку, кивает товарищам на китайца и выходит тоже.

Щербатов

  • Слушай, Платов!
  • Я совсем ничего не чувствую.

Платов

  • Это виноват кокаин.

Щербатов

  • Нет, это не кокаин.
  • Я, брат, не пьян.
  • Я всего лишь одну понюшку.
  • По-моему, этот китаец
  • Жулик и шарлатан!
  • Ну и народ пошел!
  • Ну и племя!
  • Ах, Авдотья Петровна!
  • Сыграйте нам, Авдотья Петровна, вальс…
  • Сыграйте нам вальс
  • «Невозвратное время».

(Тычется носом в стол. Платов тоже.)

Повстанцы молча продолжают пить. Кабатчица входит с гитарой. Садится у стойки и начинает настраивать.

Часть четвертая

На вокзале N

Рассветов и Замарашкин. Вбегает Чекистов.

Чекистов

  • Есть! Есть! Есть
  • Замарашкин, ты не брехун!
  • Вот телеграмма:
  • «Я Киев. Золото здесь.
  • Нужен ли арест.
  • Литза-Хун».

(Передает телеграмму Рассветову.)

Рассветов

  • Все это очень хорошо,
  • Но что нужно ему ответить?

Чекистов

  • Как что?
  • Конечно, взять на цугундер!

Рассветов

  • В этом мало радости —
  • Уничтожить одного,
  • Когда на свободе
  • Будет 200 других.

Чекистов

  • Других мы поймаем потом.
  • С другими успеем после…
  • Они ходят
  • Из притона в притон,
  • Пьют спирт и играют в кости.
  • Мы возьмем их в любом кабаке.
  • В них одних, без Номаха,
  • Толку мало.
  • А пока
  • Нужно крепко держать в руке
  • Ту добычу,
  • Которая попала.

Рассветов

  • Теперь он от нас не уйдет,
  • Особенно при сотне нянек.

Чекистов

  • Что ему няньки?
  • Он их сцапает в рот,
  • Как самый приятный
  • И легкий пряник.

Рассветов

  • Когда будут следы к другим,
  • Мы возьмем его в 2 секунды.
  • Я не знаю, с чего вы
  • Вдолбили себе в мозги —
  • На цугундер да на цугундер.
  • Нам совсем не опасен
  • Один индивид,
  • И скажу вам, коллега, вкратце,
  • Что всегда лучше
  • Отыскивать нить
  • К общему центру организации.
  • Нужно мыслить без страха.
  • Послушайте, мой дорогой:
  • Мы уберем Номаха,
  • Но завтра у них будет другой.
  • Дело совсем не в Номахе,
  • А в тех, что попали за борт.
  • Нашей веревки и плахи
  • Ни один не боится черт.
  • Страна негодует на нас.
  • В стране еще дикие нравы.
  • Здесь каждый Аким и Фанас
  • Бредит имперской славой.
  • Еще не изжит вопрос,
  • Кто ляжет в борьбе из нас.
  • Честолюбивый росс
  • Отчизны своей не продаст.
  • Интернациональный дух
  • Прет на его рожон.
  • Мужик если гневен не вслух,
  • То завтра придет с ножом.
  • Повстанчество есть сигнал.
  • Поэтому сказ мой весь:
  • Тот, кто крыло поймал,
  • Должен всю птицу съесть.

Чекистов

  • Клянусь всеми чертями,
  • Что эта птица
  • Даст вам крылом по морде
  • И улетит из-под носа.

Рассветов

  • Это не так просто.

Замарашкин

  • Для него будет,
  • Пожалуй, очень просто.

Рассветов

  • Мы усилим надзор
  • И возьмем его,
  • Как мышь в мышеловку.
  • Но только тогда этот вор
  • Получит свою веревку,
  • Когда хоть бандитов сто
  • Будет качаться с ним рядом,
  • Чтоб чище синел простор
  • Коммунистическим взглядом.

Чекистов

  • Слушайте, товарищи!
  • Это превышение власти —
  • Этот округ вверен мне.
  • Мне нужно поймать преступника,
  • А вы разводите теорию.

Рассветов

  • Как хотите, так и называйте.
  • Но,
  • Чтоб больше наш спор
  • Не шел о том,
  • Мы сегодня ж дадим ответ:
  • «Литза-Хун!
  • Наблюдайте за золотом.
  • Больше приказов нет».

Чекистов быстро поворачивается, хлопает дверью и выходит в коридор.

В коридоре

Чекистов

  • Тогда я поеду сам.

Киев

Хорошо обставленная квартира. На стене большой, во весь рост, портрет Петра Великого. Номах сидит на крыле кресла, задумавшись. Он, по-видимому, только что вернулся. Сидит в шляпе. В дверь кто-то барабанит пальцами. Номах, как бы пробуждаясь от дремоты, идет осторожно к двери, прислушивается и смотрит в замочную скважину.

Номах

  • Кто стучит?

Голос

  • Отворите… Это я…

Номах

  • Кто вы?

Голос

  • Это я… Барсук…

Номах

(отворяя дверь)

  • Что это значит?

Барсук

(входит и закрывает дверь)

  • Это значит – тревога.

Номах

  • Кто-нибудь арестован?

Барсук

  • Нет.

Номах

  • В чем же дело?

Барсук

  • Нужно быть наготове,
  • Немедленно нужно в побег.
  • За вами следят.
  • Вас ловят.
  • И не вас одного, а всех.

Номах

  • Откуда ты узнал это?

Барсук

  • Конечно, не высосал из пальцев.
  • Вы помните тот притон?

Номах

  • Помню.

Барсук

  • А помните одного китайца?

Номах

  • Да…
  • Но неужели…

Барсук

  • Это он.
  • Лишь только тогда вы скрылись,
  • Он последовал за вами.
  • Через несколько минут
  • Вышел и я.
  • Я видел, как вы сели в вагон,
  • Как он сел в соседний.
  • Потом осторожно, за золотой
  • Кондуктору,
  • Сел я сам.
  • Я здесь, как и вы,
  • Дней 10.

Номах

  • Посмотрим, кто кого перехитрит?

Барсук

  • Но это еще не все.
  • Я следил за ним, как лиса.
  • И вчера, когда вы выходили
  • Из дому,
  • Он был более полчаса
  • И рылся в вашей квартире.
  • Потом он, свистя под нос,
  • Пошел на вокзал…
  • Я – тоже.
  • Предо мной стоял вопрос —
  • Узнать:
  • Что хочет он, черт желтокожий…
  • И вот… на вокзале…
  • Из-за спины…
  • На синем телеграфном бланке
  • Я прочел,
  • Еле сдерживаясь от мести,
  • Я прочел —
  • От чего у меня чуть не скочили штаны —
  • Он писал, что вы здесь,
  • И спрашивал об аресте.

Номах

  • Да… Это немного пахнет…

Барсук

  • По-моему, не немного, а очень много.
  • Нужно скорей в побег.
  • Всем нам одна дорога —
  • Поле, леса и снег,
  • Пока доберемся к границе,
  • А там нас лови!
  • Грози!

Номах

  • Я не привык торопиться,
  • Когда вижу опасность вблизи.

Барсук

  • Но это…

Номах

  • Безумно?
  • Пусть будет так.
  • Я —
  • Видишь ли, Барсук, —
  • Чудак.
  • Я люблю опасный момент,
  • Как поэт – часы вдохновенья,
  • Тогда бродит в моем уме
  • Изобретательность
  • До остервененья.
  • Я ведь не такой,
  • Каким представляют меня кухарки.
  • Я весь – кровь,
  • Мозг и гнев весь я.
  • Мой бандитизм особой марки.
  • Он осознание, а не профессия.
  • Слушай! я тоже когда-то верил
  • В чувства:
  • В любовь, геройство и радость,
  • Но теперь я постиг, по крайней мере,
  • Я понял, что все это
  • Сплошная гадость.
  • Долго валялся я в горячке адской,
  • Насмешкой судьбы до печенок израненный.
  • Но… Знаешь ли…
  • Мудростью своей кабацкой
  • Все выжигает спирт с бараниной…
  • Теперь, когда судорога
  • Душу скрючила
  • И лицо как потухающий фонарь в тумане,
  • Я не строю себе никакого чучела.
  • Мне только осталось —
  • Озорничать и хулиганить…
  • . . . . . . . . . . . . . .
  • Всем, кто мозгами бедней и меньше,
  • Кто под ветром судьбы не был нищ и наг,
  • Оставляю прославлять города и женщин,
  • А сам буду славить
  • Преступников и бродяг.
  • . . . . . . . . . . . . . .
  • Банды! банды!
  • По всей стране,
  • Куда ни вглядись, куда ни пойди ты —
  • Видишь, как в пространстве,
  • На конях
  • И без коней,
  • Скачут и идут закостенелые бандиты.
  • Это все такие же
  • Разуверившиеся, как я…
  • . . . . . . . . . . . . . .
  • А когда-то, когда-то…
  • Веселым парнем,
  • До костей весь пропахший
  • Степной травой,
  • Я пришел в этот город с пустыми руками,
  • Но зато с полным сердцем
  • И не пустой головой.
  • Я верил… я горел…
  • Я шел с революцией,
  • Я думал, что братство не мечта и не сон,
  • Что все во единое море сольются,
  • Все сонмы народов,
  • И рас, и племен.
  • . . . . . . . . . . . . . .
  • Но к черту все это!
  • Я далек от жалоб.
  • Коль началось —
  • Так пускай начинается.
  • Лишь одного я теперь желаю,
  • Как бы покрепче…
  • Как бы покрепче
  • Одурачить китайца!..

Барсук

  • Признаться, меня все это,
  • Кроме побега,
  • Плохо устраивает.

(Подходит к окну.)

  • Я хотел бы:
  • О! Что это? Боже мой!
  • Номах! Мы окружены!
  • На улице милиция.

Номах

(подбегая к окну)

  • Как?
  • Уже?
  • О! Их всего четверо…

Барсук

  • Мы пропали.

Номах

  • Скорей выходи из квартиры.

Барсук

  • А ты?

Номах

  • Не разговаривай!..
  • У меня есть ящик стекольщика
  • И фартук…
  • Живей обрядись
  • И спускайся вниз…
  • Будто вставлял здесь стекла…
  • Я положу в ящик золото…
  • Жди меня в кабаке «Луна».

(Бежит в другую комнату, тащит ящик и фартук.)

Барсук быстро подвязывает фартук. Кладет ящик на плечо и выходит.

Номах

(прислушиваясь у двери)

  • Кажется, остановили…
  • Нет… прошел…
  • Ага…
  • Идут сюда…

(Отскакивает от двери. В дверь стучат. Как бы раздумывая, немного медлит. Потом неслышными шагами идет в другую комнату.)

Сцена за дверью

Чекистов, Литза-Хун и 2 милиционера.

Чекистов

(смотря в скважину)

  • Что за черт!
  • Огонь горит,
  • Но в квартире
  • Как будто ни души.

Литза-Хун

(с хорошим акцентом)

  • Это его прием…
  • Всегда… Когда он уходит.
  • Я был здесь, когда его не было,
  • И так же горел огонь.

1-й милиционер

  • У меня есть отмычка.

Литза-Хун

  • Давайте мне…
  • Я вскрою…

Чекистов

  • Если его нет,
  • То надо устроить засаду.

Литза-Хун

(вскрывая дверь)

  • Сейчас узнаем…

(Вынимает браунинг и заглядывает в квартиру.)

  • Тс… Я сперва один.
  • Спрячьтесь на лестнице.
  • Здесь ходят
  • Другие квартиранты.

Чекистов

  • Лучше вдвоем.

Литза-Хун

  • У меня бесшумные туфли…
  • Когда понадобится,
  • Я дам свисток или выстрел.

(Входит в квартиру и закрывает дверь.)

Глаза Петра Великого

Осторожными шагами Литза-Хун идет к той комнате, в которой скрылся Номах. На портрете глаза Петра Великого начинают моргать и двигаться. Литза-Хун входит в комнату. Портрет неожиданно открывается как дверь, оттуда выскакивает Номах. Он рысьими шагами подходит к двери, запирает на цепь и снова исчезает в портрет-дверь. Через некоторое время слышится беззвучная короткая возня, и с браунингом в руке из комнаты выходит китаец. Он делает световой полумрак. Открывает дверь и тихо дает свисток. Вбегают милиционеры и Чекистов.

Чекистов

  • Он здесь?

Китаец

(прижимая в знак молчания палец к губам)

  • Тс… он спит… Стойте здесь…
  • Нужен один милиционер,
  • К черному выходу.

(Берет одного милиционера и крадучись проходит через комнату к черному выходу.)

Через минуту слышится выстрел, и испуганный милиционер бежит обратно к двери.

Милиционер

  • Измена!
  • Китаец ударил мне в щеку
  • И удрал черным ходом.
  • Я выстрелил…
  • Но… дал промах…

Чекистов

  • Это он!
  • О! проклятье!
  • Это он!
  • Он опять нас провел.

Вбегают в комнату и выкатывают оттуда в кресле связанного по рукам и ногам. Рот его стянут платком. Он в нижнем белье. На лицо его глубоко надвинута шляпа. Чекистов сбрасывает шляпу, и милиционеры в ужасе отскакивают.

Милиционеры

  • Провокация!..
  • Это Литза-Хун…

Чекистов

  • Развяжите его…

Милиционеры бросаются развязывать.

Литза-Хун

(выпихивая освобожденными руками платок

изо рта)

  • Черт возьми!
  • У меня болит живот от злобы.
  • Но клянусь вам…
  • Клянусь вам именем китайца,
  • Если б он не накинул на меня мешок,
  • Если б он не выбил мой браунинг,
  • То бы…
  • Я сумел с ним справиться…

Чекистов

  • А я… Если б был мандарин,
  • То повесил бы тебя, Литза-Хун,
  • За такое место…
  • Которое вслух не называется.
1922–1923

Анна снегина

А. Воронскому

1

  • «Село, значит, наше – Радово,
  • Дворов, почитай, два ста.
  • Тому, кто его оглядывал,
  • Приятственны наши места.
  • Богаты мы лесом и водью,
  • Есть пастбища, есть поля.
  • И по всему угодью
  • Рассажены тополя.
  • Мы в важные очень не лезем,
  • Но всё же нам счастье дано.
  • Дворы у нас крыты железом,
  • У каждого сад и гумно.
  • У каждого крашены ставни,
  • По праздникам мясо и квас.
  • Недаром когда-то исправник
  • Любил погостить у нас.
  • Оброки платили мы к сроку,
  • Но – грозный судья – старшина
  • Всегда прибавлял к оброку
  • По мере муки и пшена.
  • И чтоб избежать напасти,
  • Излишек нам был без тягот.
  • Раз – власти, на то они власти,
  • А мы лишь простой народ.
  • Но люди – все грешные души.
  • У многих глаза – что клыки.
  • С соседней деревни Криуши
  • Косились на нас мужики.
  • Житье у них было плохое,
  • Почти вся деревня вскачь
  • Пахала одной сохою
  • На паре заезженных кляч.
  • Каких уж тут ждать обилий, —
  • Была бы душа жива.
  • Украдкой они рубили
  • Из нашего леса дрова.
  • Однажды мы их застали…
  • Они в топоры, мы тож.
  • От звона и скрежета стали
  • По телу катилась дрожь.
  • В скандале убийством пахнет.
  • И в нашу и в их вину
  • Вдруг кто-то из них как ахнет! —
  • И сразу убил старшину.
  • На нашей быдластой сходке
  • Мы делу условили ширь.
  • Судили. Забили в колодки
  • И десять услали в Сибирь,
  • С тех пор и у нас неуряды.
  • Скатилась со счастья вожжа.
  • Почти что три года кряду
  • У нас то падеж, то пожар».
* * *
  • Такие печальные вести
  • Возница мне пел весь путь.
  • Я в радовские предместья
  • Ехал тогда отдохнуть.
  • Война мне всю душу изъела.
  • За чей-то чужой интерес
  • Стрелял я в мне близкое тело
  • И грудью на брата лез.
  • Я понял, что я – игрушка,
  • В тылу же купцы да знать,
  • И, твердо простившись с пушками,
  • Решил лишь в стихах воевать.
  • Я бросил мою винтовку,
  • Купил себе «липу»[4], и вот
  • С такою-то подготовкой
  • Я встретил 17-й год.
  • Свобода взметнулась неистово.
  • И в розово-смрадном огне
  • Тогда над страною калифствовал
  • Керенский на белом коне.
  • Война «до конца», «до победы».
  • И ту же сермяжную рать
  • Прохвосты и дармоеды
  • Сгоняли на фронт умирать.
  • Но всё же не взял я шпагу…
  • Под грохот и рев мортир
  • Другую явил я отвагу —
  • Был первый в стране дезертир.
* * *
  • Дорога довольно хорошая,
  • Приятная хладная звень.
  • Луна золотою порошею
  • Осыпала даль деревень.
  • «Ну, вот оно, наше Радово, —
  • Промолвил возница, —
  • Здесь!
  • Недаром я лошади вкладывал
  • За норов ее и спесь.
  • Позволь, гражданин, на чаишко.
  • Вам к мельнику надо?
  • Так вон!..
  • Я требую с вас без излишка
  • За дальний такой прогон».
  • . . . . . . . . . . . . .
  • Даю сороковку.
  • «Мало!»
  • Даю еще двадцать.
  • «Нет!»
  • Такой отвратительный малый.
  • А малому тридцать лет.
  • «Да что ж ты?
  • Имеешь ли душу?
  • За что ты с меня гребешь?»
  • И мне отвечает туша:
  • «Сегодня плохая рожь.
  • Давайте еще незвонких
  • Десяток иль штучек шесть —
  • Я выпью в шинке самогонки
  • За ваше здоровье и честь…»
* * *
  • И вот я на мельнице…
  • Ельник
  • Осыпан свечьми светляков.
  • От радости старый мельник
  • Не может сказать двух слов:
  • «Голубчик! Да ты ли?
  • Сергуха!
  • Озяб, чай? Поди продрог?
  • Да ставь ты скорее, старуха,
  • На стол самовар и пирог!»
  • В апреле прозябнуть трудно,
  • Особенно так в конце.
  • Был вечер задумчиво чудный,
  • Как дружья улыбка в лице.
  • Объятья мельника круты,
  • От них заревет и медведь,
  • Но всё же в плохие минуты
  • Приятно друзей иметь.
  • «Откуда? Надолго ли?»
  • «На год».
  • «Ну, значит, дружище, гуляй!
  • Сим летом грибов и ягод
  • У нас хоть в Москву отбавляй.
  • И дичи здесь, братец, до черта,
  • Сама так под порох и прет.
  • Подумай ведь только…
  • Четвертый
  • Тебя не видали мы год…»
  • . . . . . . . . . . . . .
  • . . . . . . . . . . . . .
  • Беседа окончена…
  • Чинно
  • Мы выпили весь самовар.
  • По-старому с шубой овчинной
  • Иду я на свой сеновал.
  • Иду я разросшимся садом,
  • Лицо задевает сирень.
  • Так мил моим вспыхнувшим взглядам
  • Состарившийся плетень.
  • Когда-то у той вон калитки
  • Мне было шестнадцать лет,
  • И девушка в белой накидке
  • Сказала мне ласково: «Нет!»
  • Далекие, милые были.
  • Тот образ во мне не угас…
  • Мы все в эти годы любили,
  • Но мало любили нас.

2

  • «Ну что же! Вставай, Сергуша!
  • Еще и заря не текла,
  • Старуха за милую душу
  • Оладьев тебе напекла.
  • Я сам-то сейчас уеду
  • К помещице Снегиной…
  • Ей
  • Вчера настрелял я к обеду
  • Прекраснейших дупелей».
  • Привет тебе, жизни денница!
  • Встаю, одеваюсь, иду.
  • Дымком отдает росяница
  • На яблонях белых в саду.
  • Я думаю:
  • Как прекрасна
  • Земля
  • И на ней человек.
  • И сколько с войной несчастных
  • Уродов теперь и калек!
  • И сколько зарыто в ямах!
  • И сколько зароют еще!
  • И чувствую в скулах упрямых
  • Жестокую судоргу щек.
  • Нет, нет!
  • Не пойду навеки.
  • За то, что какая-то мразь
  • Бросает солдату-калеке
  • Пятак или гривенник в грязь.
  • «Ну, доброе утро, старуха!
  • Ты что-то немного сдала?»
  • И слышу сквозь кашель глухо:
  • «Дела одолели, дела.
  • У нас здесь теперь неспокойно.
  • Испариной всё зацвело.
  • Сплошные мужицкие войны —
  • Дерутся селом на село.
  • Сама я своими ушами
  • Слыхала от прихожан:
  • То радовцев бьют криушане,
  • То радовцы бьют криушан.
  • А всё это, значит, безвластье.
  • Прогнали царя…
  • Так вот…
  • Посыпались все напасти
  • На наш неразумный народ.
  • Открыли зачем-то остроги,
  • Злодеев пустили лихих.
  • Теперь на большой дороге
  • Покою не знай от них.
  • Вот тоже, допустим… с Криуши…
  • Их нужно б в тюрьму за тюрьмой,
  • Они ж, воровские души,
  • Вернулись опять домой.
  • У них там есть Прон Оглоблин,
  • Булдыжник, драчун, грубиян.
  • Он вечно на всех озлоблен,
  • С утра по неделям пьян.
  • И нагло в третьевом годе,
  • Когда объявили войну,
  • При всем честном народе
  • Убил топором старшину.
  • Таких теперь тысячи стало
  • Творить на свободе гнусь.
  • Пропала Расея, пропала…
  • Погибла кормилица Русь…»
  • Я вспомнил рассказ возницы
  • И, взяв свою шляпу и трость,
  • Пошел мужикам поклониться,
  • Как старый знакомый и гость.
* * *
  • Иду голубою дорожкой
  • И вижу – навстречу мне
  • Несется мой мельник на дрожках
  • По рыхлой еще целине.
  • «Сергуха! За милую душу!
  • Постой, я тебе расскажу!
  • Сейчас! Дай поправить вожжу,
  • Потом и тебя оглоушу.
  • Чего ж ты мне утром ни слова?
  • Я Снегиным так и бряк:
  • Приехал ко мне, мол, веселый
  • Один молодой чудак.
  • (Они ко мне очень желанны,
  • Я знаю их десять лет.)
  • А дочь их замужняя Анна
  • Спросила:
  • – Нет тот ли, поэт?
  • – Ну, да, – говорю, – он самый.
  • – Блондин?
  • – Ну, конечно, блондин!
  • – С кудрявыми волосами?
  • – Забавный такой господин!
  • – Когда он приехал?
  • – Недавно.
  • – Ах, мамочка, это он!
  • Ты знаешь,
  • Он был забавно
  • Когда-то в меня влюблен.
  • Был скромный такой мальчишка,
  • А нынче…
  • Поди ж ты…
  • Вот…
  • Писатель…
  • Известная шишка…
  • Без просьбы уж к нам не придет».
  • И мельник, как будто с победы,
  • Лукаво прищурил глаз:
  • «Ну, ладно! Прощай до обеда.
  • Другое сдержу про запас».
  • Я шел по дороге в Криушу
  • И тростью сшибал зеленя.
  • Ничто не пробилось мне в душу,
  • Ничто не смутило меня.
  • Струилися запахи сладко,
  • И в мыслях был пьяный туман…
  • Теперь бы с красивой солдаткой
  • Завесть хорошо роман.
* * *
  • Но вот и Криуша…
  • Три года
  • Не зрел я знакомых крыш.
  • Сиреневая погода
  • Сиренью обрызгала тишь.
  • Не слышно собачьего лая,
  • Здесь нечего, видно, стеречь —
  • У каждого хата гнилая,
  • А в хате ухваты да печь.
  • Гляжу, на крыльце у Прона
  • Горластый мужицкий галдеж.
  • Толкуют о новых законах,
  • О ценах на скот и рожь.
  • «Здорово, друзья!»
  • «Э, охотник!
  • Здорово, здорово!
  • Садись!
  • Послушай-ка ты, беззаботник,
  • Про нашу крестьянскую жисть.
  • Что нового в Питере слышно?
  • С министрами, чай, ведь знаком?
  • Недаром, едрит твою в дышло,
  • Воспитан ты был кулаком.
  • Но всё ж мы тебя не порочим.
  • Ты – свойский, мужицкий, наш,
  • Бахвалишься славой не очень
  • И сердце свое не продашь.
  • Бывал ты к нам зорким и рьяным,
  • Себя вынимал на испод…
  • Скажи:
  • Отойдут ли крестьянам
  • Без выкупа пашни господ?
  • Кричат нам,
  • Что землю не троньте,
  • Еще не настал, мол, миг.
  • За что же тогда на фронте
  • Мы губим себя и других?»
  • И каждый с улыбкой угрюмой
  • Смотрел мне в лицо и в глаза,
  • А я, отягченный думой,
  • Не мог ничего сказать.
  • Дрожали, качались ступени,
  • Но помню
  • Под звон головы:
  • «Скажи,
  • Кто такое Ленин?»
  • Я тихо ответил:
  • «Он – вы».

3

  • На корточках ползали слухи,
  • Судили, решали, шепча.
  • И я от моей старухи
  • Достаточно их получал.
  • Однажды, вернувшись с тяги,
  • Я лег подремать на диван.
  • Разносчик болотной влаги,
  • Меня прознобил туман.
  • Трясло меня, как в лихорадке,
  • Бросало то в холод, то в жар,
  • И в этом проклятом припадке
  • Четыре я дня пролежал.
  • Мой мельник с ума, знать, спятил.
  • Поехал,
  • Кого-то привез…
  • Я видел лишь белое платье
  • Да чей-то привздернутый нос.
  • Потом, когда стало легче,
  • Когда прекратилась трясь,
  • На пятые сутки под вечер
  • Простуда моя улеглась.
  • Я встал.
  • И лишь только пола
  • Коснулся дрожащей ногой,
  • Услышал я голос веселый:
  • «А!
  • Здравствуйте, мой дорогой!
  • Давненько я вас не видала.
  • Теперь из ребяческих лет
  • Я важная дама стала,
  • А вы – знаменитый поэт.
  • . . . . . . . . . .
  • Ну, сядем.
  • Прошла лихорадка?
  • Какой вы теперь не такой!
  • Я даже вздохнула украдкой.
  • Коснувшись до вас рукой.
  • Да…
  • Не вернуть, что было.
  • Все годы бегут в водоем.
  • Когда-то я очень любила
  • Сидеть у калитки вдвоем.
  • Мы вместе мечтали о славе…
  • И вы угодили в прицел,
  • Меня же про это заставил
  • Забыть молодой офицер…»
* * *
  • Я слушал ее и невольно
  • Оглядывал стройный лик.
  • Хотелось сказать:
  • «Довольно!
  • Найдемте другой язык!»
  • Но почему-то, не знаю,
  • Смущенно сказал невпопад:
  • «Да… Да…
  • Я сейчас вспоминаю…
  • Садитесь.
  • Я очень рад.
  • Я вам прочитаю немного
  • Стихи
  • Про кабацкую Русь…
  • Отделано четко и строго.
  • По чувству – цыганская грусть».
  • «Сергей!
  • Вы такой нехороший.
  • Мне жалко,
  • Обидно мне,
  • Что пьяные ваши дебоши
  • Известны по всей стране.
  • Скажите:
  • Что с вами случилось?»
  • «Не знаю».
  • «Кому же знать?»
  • «Наверно, в осеннюю сырость
  • Меня родила моя мать».
  • «Шутник вы…»
  • «Вы тоже, Анна».
  • «Кого-нибудь любите?»
  • «Нет».
  • «Тогда еще более странно
  • Губить себя с этих лет:
  • Пред вами такая дорога…»
  • Сгущалась, туманилась даль.
  • Не знаю, зачем я трогал
  • Перчатки ее и шаль.
  • . . . . . . . . . . . . .
  • Луна хохотала, как клоун.
  • И в сердце хоть прежнего нет,
  • По-странному был я полон
  • Наплывом шестнадцати лет.
  • Расстались мы с ней на рассвете
  • С загадкой движений и глаз…
  • Есть что-то прекрасное в лете,
  • А с летом прекрасное в нас.
* * *
  • Мой мельник…
  • Ох, этот мельник!
  • С ума меня сводит он.
  • Устроил волынку, бездельник,
  • И бегает, как почтальон.
  • Сегодня опять с запиской,
  • Как будто бы кто-то влюблен:
  • «Придите.
  • Вы самый близкий.
  • С любовью
  • Оглоблин Прон».
  • Иду.
  • Прихожу в Криушу.
  • Оглоблин стоит у ворот
  • И спьяну в печенки и в душу
  • Костит обнищалый народ.
  • «Эй, вы!
  • Тараканье отродье!
  • Все к Снегиной!..
  • Р-раз и квас!
  • Даешь, мол, твои угодья
  • Без всякого выкупа с нас!»
  • И тут же, меня завидя,
  • Снижая сварливую прыть,
  • Сказал в неподдельной обиде:
  • «Крестьян еще нужно варить».
  • «Зачем ты позвал меня, Проша?»
  • «Конечно, ни жать, ни косить.
  • Сейчас я достану лошадь
  • И к Снегиной… вместе…
  • Просить…»
  • И вот запрягли нам клячу.
  • В оглоблях мосластая шкеть —
  • Таких отдают с придачей,
  • Чтоб только самим не иметь.
  • Мы ехали мелким шагом,
  • И путь нас смешил и злил:
  • В подъемах по всем оврагам
  • Телегу мы сами везли.
  • Приехали.
  • Дом с мезонином
  • Немного присел на фасад.
  • Волнующе пахнет жасмином
  • Плетневый его палисад.
  • Слезаем.
  • Подходим к террасе
  • И, пыль отряхая с плеч,
  • О чьем-то последнем часе
  • Из горницы слышим речь:
  • «Рыдай не рыдай – не помога…
  • Теперь он холодный труп…
  • Там кто-то стучит у порога…
  • Припудрись…
  • Пойду отопру…»
  • Дебелая грустная дама
  • Откинула добрый засов.
  • И Прон мой ей брякнул прямо
  • Про землю,
  • Без всяких слов.
  • «Отдай!.. —
  • Повторял он глухо. —
  • Не ноги ж тебе целовать!»
  • Как будто без мысли и слуха
  • Она принимала слова.
  • Потом в разговорную очередь
  • Спросила меня
  • Сквозь жуть:
  • «А вы, вероятно, к дочери?
  • Присядьте…
  • Сейчас доложу…»
  • Теперь я отчетливо помню
  • Тех дней роковое кольцо.
  • Но было совсем нелегко мне
  • Увидеть ее лицо.
  • Я понял —
  • Случилось горе,
  • И молча хотел помочь.
  • «Убили… Убили Борю…
  • Оставьте!
  • Уйдите прочь!
  • Вы – жалкий и низкий трусишка.
  • Он умер…
  • А вы вот здесь…»
  • Нет, это уж было слишком.
  • Не всякий рожден перенесть.
  • Как язвы, стыдясь оплеухи,
  • Я Прону ответил так:
  • «Сегодня они не в духе…
  • Поедем-ка, Прон, в кабак…»

4

  • Всё лето провел я в охоте.
  • Забыл ее имя и лик.
  • Обиду мою
  • На болоте
  • Оплакал рыдальщик-кулик.
  • Бедна наша родина кроткая
  • В древесную цветень и сочь,
  • И лето такое короткое,
  • Как майская теплая ночь.
  • Заря холодней и багровей.
  • Туман припадает ниц.
  • Уже в облетевшей дуброве
  • Разносится звон синиц.
  • Мой мельник вовсю улыбается,
  • Какая-то веселость в нем.
  • «Теперь мы, Сергуха, по зайцам
  • За милую душу пальнем!»
  • Я рад и охоте…
  • Коль нечем
  • Развеять тоску и сон.
  • Сегодня ко мне под вечер,
  • Как месяц, вкатился Прон.
  • «Дружище!
  • С великим счастьем!
  • Настал ожидаемый час!
  • Приветствую с новой властью!
  • Теперь мы всех р-раз – и квас!
  • Без всякого выкупа с лета
  • Мы пашни берем и леса.
  • В России теперь Советы
  • И Ленин – старшой комиссар.
  • Дружище!
  • Вот это номер!
  • Вот это почин так почин.
  • Я с радости чуть не помер,
  • А брат мой в штаны намочил.
  • Едри ж твою в бабушку плюнуть!
  • Гляди, голубарь, веселей!
  • Я первый сейчас же коммуну
  • Устрою в своем селе».
  • У Прона был брат Лабутя,
  • Мужик – что твой пятый туз:
  • При всякой опасной минуте
  • Хвальбишка и дьявольский трус.
  • Таких вы, конечно, видали.
  • Их рок болтовней наградил.
  • Носил он две белых медали
  • С японской войны на груди.
  • И голосом хриплым и пьяным
  • Тянул, заходя в кабак:
  • «Прославленному под Ляояном
  • Ссудите на четвертак…»
  • Потом, насосавшись до дури,
  • Взволнованно и горячо
  • О сдавшемся Порт-Артуре
  • Соседу слезил на плечо.
  • «Голубчик! —
  • Кричал он. —
  • Петя!
  • Мне больно… Не думай, что пьян.
  • Отвагу мою на свете
  • Лишь знает один Ляоян».
  • Такие всегда на примете.
  • Живут, не мозоля рук.
  • И вот он, конечно, в Совете,
  • Медали запрятал в сундук.
  • Но с тою же важной осанкой,
  • Как некий седой ветеран,
  • Хрипел под сивушной банкой
  • Про Нерчинск и Турухан:
  • «Да, братец!
  • Мы горе видали, —
  • Но нас не запугивал страх…»
  • . . . . . . . . . . .
  • Медали, медали, медали
  • Звенели в его словах.
  • Он Прону вытягивал нервы,
  • И Прон материл не судом.
  • Но все ж тот поехал первый
  • Описывать снегинский дом.
  • В захвате всегда есть скорость:
  • «Даешь! Разберем потом!»
  • Весь хутор забрали в волость
  • С хозяйками и со скотом.
  • А мельник…
  • . . . . . . . . . . .
  • Мой старый мельник
  • Хозяек привез к себе,
  • Заставил меня, бездельник,
  • В чужой ковыряться судьбе.
  • И снова нахлынуло что-то…
  • Тогда я всю ночь напролет
  • Смотрел на скривленный заботой
  • Красивый и чувственный рот.
  • Я помню —
  • Она говорила:
  • «Простите… Была не права…
  • Я мужа безумно любила.
  • Как вспомню… болит голова…
  • Но вас
  • Оскорбила случайно…
  • Жестокость была мой суд…
  • Была в том печальная тайна,
  • Что страстью преступной зовут.
  • Конечно,
  • До этой осени
  • Я знала б счастливую быль…
  • Потом бы меня вы бросили,
  • Как выпитую бутыль…
  • Поэтому было не надо…
  • Ни встреч… ни вообще продолжать.
  • Тем более с старыми взглядами
  • Могла я обидеть мать».
  • Но я перевел на другое,
  • Уставясь в ее глаза,
  • И тело ее тугое
  • Немного качнулось назад.
  • «Скажите,
  • Вам больно, Анна,
  • За ваш хуторской разор?»
  • Но как-то печально и странно
  • Она опустила свой взор…
  • . . . . . . . . . . . .
  • «Смотрите…
  • Уже светает.
  • Заря, как пожар на снегу…
  • Мне что-то напоминает…
  • Но что?..
  • Я понять не могу…
  • Ах!.. Да…
  • Это было в детстве…
  • Другой… Не осенний рассвет…
  • Мы с вами сидели вместе…
  • Нам по шестнадцать лет…»
  • Потом, оглядев меня нежно
  • И лебедя выгнув рукой,
  • Сказала как будто небрежно:
  • «Ну, ладно…
  • Пора на покой…»
  • . . . . . . . . . . .
  • Под вечер они уехали.
  • Куда?
  • Я не знаю куда.
  • В равнине, проложенной вехами,
  • Дорогу найдешь без труда.
  • Не помню тогдашних событий,
  • Не знаю, что сделал Прон.
  • Я быстро умчался в Питер
  • Развеять тоску и сон.

5

  • Суровые, грозные годы!
  • Но разве всего описать?
  • Слыхали дворцовые своды
  • Солдатскую крепкую «мать».
  • Эх, удаль!
  • Цветение в далях!
  • Недаром чумазый сброд
  • Играл по дворам на роялях
  • Коровам тамбовский фокстрот.
  • За хлеб, за овес, за картошку
  • Мужик залучил граммофон, —
  • Слюнявя козлиную ножку,
  • Танго себе слушает он.
  • Сжимая от прибыли руки,
  • Ругаясь на всякий налог,
  • Он мыслит до дури о штуке,
  • Катающейся между ног.
  • Шли годы
  • Размашисто, пылко…
  • Удел хлебороба гас.
  • Немало попрело в бутылках
  • «Керенок» и «ходей» у нас.
  • Фефела! Кормилец! Касатик!
  • Владелец землей и скотом,
  • За пару измызганных «катек»
  • Он даст себя выдрать кнутом.
  • Ну, ладно.
  • Довольно стонов!
  • Не нужно насмешек и слов!
  • Сегодня про участь Прона
  • Мне мельник прислал письмо:
  • «Сергуха! За милую душу!
  • Привет тебе, братец! Привет!
  • Ты что-то опять в Криушу
  • Не кажешься целых шесть лет.
  • Утешь!
  • Соберись, на милость!
  • Прижваривай по весне!
  • У нас здесь такое случилось,
  • Чего не расскажешь в письме.
  • Теперь стал спокой в народе,
  • И буря пришла в угомон.
  • Узнай, что в двадцатом годе
  • Расстрелян Оглоблин Прон.
  • Расея…
  • Дуровая зыкь она.
  • Хошь верь, хошь не верь ушам —
  • Однажды отряд Деникина
  • Нагрянул на криушан.
  • Вот тут и пошла потеха…
  • С потехи такой – околеть.
  • Со скрежетом и со смехом
  • Гульнула казацкая плеть.
  • Тогда вот и чикнули Проню,
  • Лабутя ж в солому залез
  • И вылез,
  • Лишь только кони
  • Казацкие скрылись в лес.
  • Теперь он по пьяной морде
  • Еще не устал голосить:
  • «Мне нужно бы красный орден
  • За храбрость мою носить».
  • Совсем прокатились тучи…
  • И хоть мы живем не в раю,
  • Ты все ж приезжай, голубчик,
  • Утешить судьбину мою…»
* * *
  • И вот я опять в дороге.
  • Ночная июньская хмарь.
  • Бегут говорливые дроги
  • Ни шатко ни валко, как встарь.
  • Дорога довольно хорошая,
  • Равнинная тихая звень.
  • Луна золотою порошею
  • Осыпала даль деревень.
  • Мелькают часовни, колодцы,
  • Околицы и плетни.
  • И сердце по-старому бьется,
  • Как билось в далекие дни.
  • Я снова на мельнице…
  • Ельник
  • Усыпан свечьми светляков.
  • По-старому старый мельник
  • Не может связать двух слов:
  • «Голубчик! Вот радость! Сергуха!
  • Озяб, чай? Поди, продрог?
  • Да ставь ты скорее, старуха,
  • На стол самовар и пирог.
  • Сергунь! Золотой! Послушай!
  • . . . . . . . . . . .
  • И ты уж старик по годам…
  • Сейчас я за милую душу
  • Подарок тебе передам».
  • «Подарок?»
  • «Нет…
  • Просто письмишко.
  • Да ты не спеши, голубок.
  • Почти что два месяца с лишком
  • Я с почты его приволок».
  • Вскрываю… читаю… Конечно!
  • Откуда же больше и ждать!
  • И почерк такой беспечный,
  • И лондонская печать.
  • «Вы живы?.. Я очень рада…
  • Я тоже, как вы, жива.
  • Так часто мне снится ограда,
  • Калитка и ваши слова.
  • Теперь я от вас далеко…
  • В России теперь апрель.
  • И синею заволокой
  • Покрыта береза и ель.
  • Сейчас вот, когда бумаге
  • Вверяю я грусть моих слов,
  • Вы с мельником, может, на тяге
  • Подслушиваете тетеревов.
  • Я часто хожу на пристань
  • И, то ли на радость, то ль в страх,
  • Гляжу средь судов всё пристальней
  • На красный советский флаг.
  • Теперь там достигли силы.
  • Дорога моя ясна…
  • Но вы мне по-прежнему милы,
  • Как родина и как весна».
  • . . . . . . . . . . . .
  • Письмо как письмо.
  • Беспричинно.
  • Я в жисть бы таких не писал.
  • По-прежнему с шубой овчинной
  • Иду я на свой сеновал.
  • Иду я разросшимся садом,
  • Лицо задевает сирень.
  • Так мил моим вспыхнувшим взглядам
  • Погорбившийся плетень.
  • Когда-то у той вон калитки
  • Мне было шестнадцать лет.
  • И девушка в белой накидке
  • Сказала мне ласково: «Нет!»
  • Далекие милые были!..
  • Тот образ во мне не угас.
  • Мы все в эти годы любили,
  • Но, значит,
  • Любили и нас.
Январь 1925Батум

Черный человек

  • Друг мой, друг мой,
  • Я очень и очень болен.
  • Сам не знаю, откуда взялась эта боль.
  • То ли ветер свистит
  • Над пустым и безлюдным полем,
  • То ль, как рощу в сентябрь,
  • Осыпает мозги алкоголь.
  • Голова моя машет ушами,
  • Как крыльями птица.
  • Ей на шее ноги
  • Маячить больше невмочь.
  • Черный человек,
  • Черный, черный,
  • Черный человек
  • На кровать ко мне садится,
  • Черный человек
  • Спать не дает мне всю ночь.
  • Черный человек
  • Водит пальцем по мерзкой книге
  • И, гнусавя надо мной,
  • Как над усопшим монах,
  • Читает мне жизнь
  • Какого-то прохвоста и забулдыги,
  • Нагоняя на душу тоску и страх.
  • Черный человек,
  • Черный, черный!
  • «Слушай, слушай, —
  • Бормочет он мне, —
  • В книге много прекраснейших
  • Мыслей и планов.
  • Этот человек
  • Проживал в стране
  • Самых отвратительных
  • Громил и шарлатанов.
  • В декабре в той стране
  • Снег до дьявола чист,
  • И метели заводят
  • Веселые прялки.
  • Был человек тот авантюрист,
  • Но самой высокой
  • И лучшей марки.
  • Был он изящен,
  • К тому ж поэт,
  • Хоть с небольшой,
  • Но ухватистой силою,
  • И какую-то женщину,
  • Сорока с лишним лет,
  • Называл скверной девочкой
  • И своею милою.
  • Счастье, – говорил он, —
  • Есть ловкость ума и рук.
  • Все неловкие души
  • За несчастных всегда известны.
  • Это ничего,
  • Что много мук
  • Приносят изломанные
  • И лживые жесты.
  • В грозы, в бури,
  • В житейскую стынь,
  • При тяжелых утратах
  • И когда тебе грустно,
  • Казаться улыбчивым и простым —
  • Самое высшее в мире искусство».
  • «Черный человек!
  • Ты не смеешь этого!
  • Ты ведь не на службе
  • Живешь водолазовой.
  • Что мне до жизни
  • Скандального поэта.
  • Пожалуйста, другим
  • Читай и рассказывай».
  • Черный человек
  • Глядит на меня в упор.
  • И глаза покрываются
  • Голубой блевотой, —
  • Словно хочет сказать мне,
  • Что я жулик и вор,
  • Так бесстыдно и нагло
  • Обокравший кого-то.
  • . . . . . . . . . . .
  • Друг мой, друг мой,
  • Я очень и очень болен.
  • Сам не знаю, откуда взялась эта боль.
  • То ли ветер свистит
  • Над пустым и безлюдным полем,
  • То ль, как рощу в сентябрь,
  • Осыпает мозги алкоголь.
  • Ночь морозная.
  • Тих покой перекрестка.
  • Я один у окошка,
  • Ни гостя, ни друга не жду.
  • Вся равнина покрыта
  • Сыпучей и мягкой известкой,
  • И деревья, как всадники,
  • Съехались в нашем саду.
  • Где-то плачет
  • Ночная зловещая птица.
  • Деревянные всадники
  • Сеют копытливый стук.
  • Вот опять этот черный
  • На кресло мое садится,
  • Приподняв свой цилиндр
  • И откинув небрежно сюртук.
  • «Слушай, слушай! —
  • Хрипит он, смотря мне в лицо,
  • Сам всё ближе
  • И ближе клонится. —
  • Я не видел, чтоб кто-нибудь
  • Из подлецов
  • Так ненужно и глупо
  • Страдал бессонницей.
  • Ах, положим, ошибся!
  • Ведь нынче луна.
  • Что же нужно еще
  • Напоенному дремой мирику?
  • Может, с толстыми ляжками
  • Тайно придет «она»,
  • И ты будешь читать
  • Свою дохлую томную лирику?
  • Ах, люблю я поэтов!
  • Забавный народ.
  • В них всегда нахожу я
  • Историю, сердцу знакомую, —
  • Как прыщавой курсистке
  • Длинноволосый урод
  • Говорит о мирах,
  • Половой истекая истомою.
  • Не знаю, не помню,
  • В одном селе,
  • Может, в Калуге,
  • А может, в Рязани,
  • Жил мальчик
  • В простой крестьянской семье,
  • Желтоволосый,
  • С голубыми глазами…
  • И вот стал он взрослым,
  • К тому ж поэт,
  • Хоть с небольшой,
  • Но ухватистой силою,
  • И какую-то женщину,
  • Сорока с лишним лет,
  • Называл скверной девочкой
  • И своею милою».
  • «Черный человек!
  • Ты прескверный гость.
  • Эта слава давно
  • Про тебя разносится».
  • Я взбешен, разъярен,
  • И летит моя трость
  • Прямо к морде его,
  • В переносицу…
  • . . . . . . . . . .
  • …Месяц умер,
  • Синеет в окошко рассвет.
  • Ах ты, ночь!
  • Что ты, ночь, наковеркала?
  • Я в цилиндре стою.
  • Никого со мной нет.
  • Я один…
  • И разбитое зеркало…
14 ноября 1925
1 Пожалуйста (англ.).
2 Бизнесмены, деловые люди (англ.).
3 Блеф, обман (англ.).
4 «Липа» – подложный документ. (Примеч. С. Есенина.)
© BOOK 2025
Контакты для правообладателей
[email protected]