Книги

Читать онлайн Фривольная поэзия бесплатно

Фривольная поэзия

Дефорж де Парни

Ложный страх

Помнишь ли, мой друг бесценный!
Как с амурами тишком,
Мраком ночи окруженный,
Я к тебе прокрался в дом?
Помнишь ли, о друг мой нежный!
Как дрожащая рука
От победы неизбежной
Защищалась – но слегка?
Слышен шум! – ты испугалась!
Свет блеснул и вмиг погас;
Ты к груди моей прижалась,
Чуть дыша… блаженный час!
Ты пугалась – я смеялся.
«Нам ли ведать, Хлоя, страх!
Гименей за все ручался,
И амуры на часах.
Всё в безмолвии глубоком,
Всё почило сладким сном!
Дремлет Аргус томным оком
Под Морфеевым крылом!»
Рано утренние розы
Запылали в небесах…
Но любви бесценны слезы,
Но улыбка на устах,
Томно персей волнованье
Под прозрачным полотном —
Молча новое свиданье
Обещали вечерком.
Если б Зевсова десница
Мне вручила ночь и день, —
Поздно б юная денница
Прогоняла черну тень!
Поздно б солнце выходило
На восточное крыльцо:
Чуть блеснуло б и сокрыло
За лес рдяное лицо;
Долго б тени пролежали
Влажной ночи на полях;
Долго б смертные вкушали
Сладострастие в мечтах.
Дружбе дам я час единый,
Вакху час и сну другой,
Остальною ж половиной
Поделюсь, мой друг, с тобой!

Перевод с французского

К. Батюшкова

«Она придет! к ее устам…»

Она придет! к ее устам
Прижмусь устами я моими;
Приют укромный будет нам
Под сими вязами густыми!
Волненьем страстным я томим;
Но близ любезной укротим
Желаний пылких нетерпенье:
Мы ими счастию вредим
И сокращаем наслажденье.

Перевод с французского

Е. Баратынского

Леда

В стране роскошной, благодатной,
Где Евротейский древний ток[1]
Среди долины ароматной
Катится светел и широк,
Вдоль брега Леда молодая,
Еще не мысля, но мечтая,
Стопами тихими брела.
Уж близок полдень; небо знойно;
Кругом все пусто, все спокойно;
Река прохладна и светла;
Брега стрегут кусты густые…
Покровы пали на цветы,
И Леды прелести нагие
Прозрачной влагой приняты.
Легко возлегшая на волны,
Легко скользит по ним она;
Роскошно пенясь, перси полны
Лобзает жадная волна.
Но зашумел тростник прибрежный,
И лебедь стройный, белоснежный
Из-за него явился ей.
Сначала он, чуть зримый оком,
Блуждает в оплыве широком
Кругом возлюбленной своей;
В пучине часто исчезает,
Но, сокрываяся от глаз,
Из вод глубоких выплывает
Все ближе к милой каждый раз.
И вот плывет он рядом с нею.
Ей смелость лебедя мила,
Рукою нежною своею
Его осанистую шею
Младая дева обняла;
Он жмется к деве, он украдкой
Ей перси нежные клюет;
Он в песне радостной и сладкой
Как бы красы ее поет,
Как бы поет живую негу!
Меж тем влечет ее ко брегу.
Выходит на берег она;
Устав, в тени густого древа,
На мураву ложится дева,
На длань главою склонена.
Меж тем не дремлет лебедь страстный:
Он на коленях у прекрасной
Нашел убежище свое;
Он сладкозвучно воздыхает,
Он влажным клевом вопрошает
Уста невинные ее…
В изнемогающую деву
Огонь желания проник:
Уста раскрылись; томно клеву
Уже ответствует язык;
Уж на глаза с живым томленьем
Набросив пышные власы,
Она нечаянным движеньем
Раскрыла все свои красы…
Приют свой прежний покидает
Тогда нескромный лебедь мой;
Он томно шею обвивает
Вкруг шеи девы молодой;
Его напрасно отклоняет
Она дрожащею рукой:
Он завладел —
Затрепетал крылами он, —
И вырывается у Леды
И детства крик и неги стон.

Перевод с французского

Е. Баратынского

Письмо к Лиде

Лишь благосклонный мрак раскинет
Над нами тихий свой покров
И время к полночи придвинет
Стрелу медлительных часов,
Когда не спит в тиши природы
Одна счастливая любовь, —
Тогда моей темницы вновь
Покину я немые своды…
Летучих остальных минут
Мне слишком тягостна потеря —
Но скоро Аргусы заснут,
Замкам предательным поверя,
И я в обители твоей…
По скорой поступи моей,
По сладострастному молчанью,
По смелым, трепетным рукам,
По воспаленному дыханью
И жарким, ласковым устам
Узнай любовника – настали
Восторги, радости мои!..
О Лида, если б умирали
С блаженства, неги и любви!

Перевод с французского

А. Пушкина

«Поверь, я знаю уж, Дорида…»

Поверь, я знаю уж, Дорида,
Про то, что скрыть желаешь ты…
Твой тусклый взор и томность вида
Отцветшей рано красоты
Мне слишком много объяснили:
Тебя, прелестная, пленили
Любви неясные мечты.
Они, везде тебя тревожа,
В уединение манят
И среди девственного ложа
Отраду слабую дарят,
Лишь жажду наслаждений множа.
Как жертвуешь ты сим мечтам
При свете дня или во мраке ночи,
Почти закрывшиеся очи
Склоняешь с робостью к дверям,
И если юная подруга
Иль кто другой к тебе войдет,
В одно мгновенье от испуга
Румянец нежный пропадет.
Потупишь взор… несвязность речи
И твой смущенный, робкий вид
И неожиданность сей встречи
Тебя кой в чем изобличит…
Но ты краснеешь, друг бесценный,
Меня давно ты поняла.
Оставь же сей порок презренный,
Доколь совсем не отцвела…
Беги! беги сего порока,
В мечтах себя не погуби,
Не будь сама к себе жестока
И хоть меня ты полюби.

Перевод с французского

К. Рылеева

Шарль-Юбер Мильвуа

«На кровы ближнего селенья…»

На кровы ближнего селенья

Нисходит вечер, день погас.

Покинем рощу, где для нас

Часы летели как мгновенья!

Лель[2], улыбнись, когда из ней

Случится девице моей

Унесть во взорах пламень томный,

Мечту любви в душе своей

И в волосах листок нескромный.

Перевод с французского

Е. Баратынского

Пьер Жан Беранже

Начнем сызнова

Я счастлив, весел и пою;
Но на пиру, в чаду похмелья,
Я новых праздников веселья
Душою планы создаю…
Головку русую лаская,
Вином бокалы мы нальем,
Единодушно восклицая:
«О други, сызнова начнем!»

Люблю вино, люблю Лизетту, —
И возле ложа создан мной
Благословенному Моэту[3]
Алтарь достойный, хоть простой.
Лизетта любит сок отрадный
И, мы чуть-чуть лишь отдохнем,
«Что ж, – говорит, лобзая жадно, —
Скорее сызнова начнем!»

Пируйте ж, други: позабудем,
Что скоро надо перестать,
Что ничего не в силах будем
Мы больше сызнова начать.
Теперь же, с жизнию играя,
Мы пьем и весело поем!
Красоток наших обнимая,
Мы скажем: «Сызнова начнем!»

Перевод с французского

Aп. Григорьева

Теофиль Готье

К розовому платью

Люблю я розовое платье,
Тебя раздевшее легко:
И руки наги для объятья,
И грудь поднялась высоко!

Светла, как сердце розы чайной,
Прозрачна, как крыло пчелы,
Чуть розовеет ткань и тайно
Тебе поет свои хвалы.

От кожи на шелка слетели
Ряды серебряных теней,
И ткани отблески на теле
Еще свежей и розовей.

Откуда ты его достала
Похожим на тебя одну,
Смотри: оно в себе смешало
И розовость, и белизну.

То раковина ль Афродиты,
Заря, что пламенней вина,
Иль груди, что почти налиты,
Ему снесли свои тона?

Иль, может быть, те переливы
Лишь розы твоего стыда?
Нет, горделива и красива,
Ты не смутишься никогда.

Долой, докучная завеса!
И пред Кановой смело ты
Откроешь, словно та принцесса,
Сокровищницу красоты.

И эти складки – только губы
Моих желаний грозовых,
Хотящих нежно или грубо
Покрыть тебя лобзаньем их.

Перевод с французского

Н. Гумилева

Анри де Ренье

Упрек

Как! мною ты владел, – моим лицом
смущенным,
Клонившимся с мольбой,
И телом всем моим, покорным, обнаженным,
Дрожавшим пред тобой!

Дыханье уст моих ты пил устами жадно;
Ловил во мгле теней
Мой заглушенный стон; касался
беспощадной
Рукой моих грудей.

И сердца моего широкие биенья
Подслушивать ты мог;
И ропот робости; увы! – и наслажденья
Непобедимый вздох.

Да! ты владел моим бессилием покорным,
И страхом и стыдом…
Что говорю! моим бесстыдством!
ипозорным
Желаний торжеством…

Я пред тобой была безвольной, обнаженной
От бедер до лица,
И заклинала я, чтоб сумрак благосклонный
Тянулся без конца! —

И мог ты о другом беседовать с другими,
Не о моих губах!
Их речь выслушивать, смеяться вместе
сними
И думать о делах!

И мог ты снова жить, как жил, меня
незная!
И, свой восторг тая,
Не называть меня! молчать, не повторяя:
Она моя! моя!

Нет! если ты владел моей покорной страстью,
И ты, с того же дня,
Всем не кричал о том, в душе не веря счастью,
Ты не любил меня!

Перевод с французского

В. Брюсова

Александр Сумароков

«Милон на многи дни с женою разлучился…»

Милон на многи дни с женою разлучился,

Однако к ней еще проститься возвратился,

Она не чаяла по горести своей,

Что возвратится он опять так скоро к ней,

Хотя ей три часа казались за неделю,

И от тоски взяла другого на постелю.

Увидя гостя с ней, приезжий обомлел.

Жена вскричала: «Что ты, муж, оторопел?

Будь господин страстей и овладей собою;

Я телом только с ним, душа моя с тобою».

Иван Барков

Выбор

Муж спрашивал жены, какое делать дело.
– Нам ужинать сперва иль еться начинать?
Жена его на то: – Ты сам изволь избрать,
Но суп еще кипит, жаркое не поспело.

Мельник и девка

Случилось мельнику с дево́чкой повстречаться,
Которая всегда любила посмеяться.
Он о постройке с ней тут начал рассуждать,
Местечко где б ему для мельницы сыскать.
С усмешкою ему та девка отвечала:
– Давно уж место я удобное сыскала:
Там спереди течет по времени ручей,
А сзади хоть и нет больших речных ключей,
Да из ущелины пресильный ветер дует.
Тут мельник с радости ту девочку целует:
– Где ж место, укажи, чтобы и я знать мог.
– Изволь, – сказала та, – вот у меня меж ног.

Василий Капнист

Напрасные слезы

Когда на розу взглянешь,
Себя к ней примени;
Пчелу на ней застанешь,
О мне воспомяни:
Она не жалит розы,
Лишь сладкий мед сосет:
К чему ж твой стон и слезы? —
И я б сосал лишь мед.

Александр Измайлов

«Подлон начальнику дочь отдал в услуженье…»

Подлон начальнику дочь отдал в услуженье;
Начальник бедную невинности лишил
И орден батюшке за то дал в награжденье.
Вот прямо орден-то он кровью заслужил!

«Клариса, в чепчике степенном и в салопе…»

Клариса, в чепчике степенном и в салопе,
Днем молится в церквах, бежит от мира
прочь.
А ночью?.. О! она, подобно Пенелопе,
Что днем ни сделает, то перепортит в ночь.

«Смеются Простину…»

Смеются Простину,
Что часто говорить с людьми он не умеет
И половиною зовет свою жену.
Ну что же? Пополам он ею и владеет.

Денис Давыдов

Богомолка

Кто знает нашу богомолку,
Тот с ней узнал наедине,
Что взор плутовки втихомолку
Поет акафист[4] сатане.

Как сладко с ней играть глазами,
Ниц падая перед крестом,
И окаянными словами
Перерывать ее псалом!

О, как люблю ее ворчанье:
На языке ее всегда
Отказ идет как обещанье:
«Нет» на словах – на деле «да».

И – грешница – всегда сначала
Она заво́пит горячо:
«О, варвар! изверг! я пропала!»
А после: «Милый друг, еще…»

Константин Батюшков

Вакханка

Все на праздник Эригоны
Жрицы Вакховы текли:
Ветры с шумом разнесли
Громкий вой их, плеск и стоны.
В чаще дикой и глухой
Нимфа юная отстала:
Я за ней – она бежала
Легче серны молодой…
Эвры волосы взвевали,
Перевитые плющом,
Нагло ризы поднимали
И свивали их клубком.
Стройный стан, кругом обвитый
Хмеля желтого венцом,
И пылающи ланиты
Розы ярким багрецом,
И уста, в которых тает
Пурпуровый виноград, —
Все в неистовой прельщает!
В сердце льет огонь и яд.
Я настиг – она упала!
И тимпан над головой!
Жрицы Вакховы промчались
С громким воплем мимо нас,
И по роще раздавались
Эвоэ! и неги глас!

Семен Раич

К Лиде

Лида, веселье очей распаленных,
Зависть и чудо красот несравненных,
Лида, ты лилий восточных белей,
Розы румяней, ясмина нежней, —
Млеть пред тобою – двух жизней мне
мало…
Дева восторгов, сними покрывало,
Дай насмотреться на злато кудрей,
Дай мне насытить несытость очей
Шеи и плеч снеговой белизною;
Дай надивиться бровей красотою,
Дай полелеяться взорам моим
Отцветом роз на ланитах живым.
Нежася взором на взоре прелестном,
Я утонул бы в восторге небесном,
С длинных ресниц не спустил бы очей:
Лида, сними покрывало скорей!

Скромный хранитель красот, покрывало,
Нехотя кудри оставя, упало,
Млею, пылаю, дивлюсь красотам…
Лида, скорее устами к устам!
Жалок и миг, пролетевший напрасно;
Дай поцелуй голубицы мне страстной…
Сладок мне твой поцелуй огневой:
Лида, он слился с моею душой.

Полно же, полно, о дева любови!
Дай усмириться волнению крови, —
Твой поцелуй, как дыханье богов,
В сердце вливает чистейшую кровь…
Дымка слетела, и груди перловы
Вскрылись, и вскрыли элизий мне новый.
Сладко… дыхание нарда и роз
В воздухе тонком от них разлилось.
Тихий их трепет, роскошные волны
Жизнью несметной небесною полны.

Лида, о Лида, набрось поскорей
Дымку на перлы живые грудей:
В них неземное биенье, движенье,
С них, утомленный, я пью истощенье.
Лида, накинь покрывало на грудь,
Дай мне от роскоши нег отдохнуть.

Кондратий Рылеев

Заблуждение

Завеса наконец с очей моих упала,
И я коварную Дориду разгадал!
Ах! если б прежде я изменницу узнал,
Тогда бы менее душа моя страдала,
Тогда б я слез не проливал!
Но мог ли я иметь сомненье!
Ее пленительный и непорочный вид,
Стыдливости с любовию боренье,
И взгляды нежные, и жар ее ланит,
И страстный поцелуй, и персей трепетанье,
И пламень молодой крови,
И робкое в часы отрад признанье —
Все, все казалось в ней свидетельством любви
И нежной страсти пылким чувством!
Но было все коварств плодом
И записных гетер искусством,
Корысти низкия трудом!
А я, безумец, в ослепленье
Дориду хитрую в душе боготворил
И, страсти пламенной в отрадном упоенье,
Богов лишь равными себе в блаженстве мнил!

Нечаянное счастие
(Подражание древним)

О радость, о восторг!.. Я Лилу молодую
Вчера нечаянно узрел полунагую!
Какое зрелище отрадное очам!
Власы волнистые небрежно распущенны
По алебастровым плечам,
И перси девственны, и ноги обнаженны,
И стройный, тонкий стан под дымкою одной,
И полные огня пленительные очи,
И все, и все – в часы глубокой ночи,
При ясном свете ламп, в обители немой!
Дыханье перевесть не смея в изумленье,
На прелести ее в безмолвии взирал —
И сердце юное пылало в восхищенье,
В восторгах таял я, и млел, и трепетал,
И взоры жадные сквозь дымку устремлял!
Но что я чувствовал, когда младая Лила,
Увидев в храмине меня между столпов,
Вдруг в страхе вскрикнула и руки опустила —
И с тайных прелестей последний пал покров.

Владимир Раевский

К ней же

Что значит взор смущенный твой,
И сердца страстное биенье,
И непритворное волненье?..
Скажи, о Лида, ангел мой!
Давно ль на ложе сладострастья
Блаженства я испил фиал
И к груди страстной прижимал
Тебя, как сын веселый счастья?
Я зрел румянец алый твой
И груди белой колебанье,
Твое смущенье, трепетанье,
Когда прелестною рукой
Ты взоры робкие скрывала
И мне свободы не давала
Ступить порочною стопой
На ложе кротости невинной…
Мой дух любовию пылал,
Я счастья робко ожидал
И в страсти сильной, непрерывной
Нетерпеливою рукой
Отдернул полог сокровенный
И розу, полную весной,
Сорвал – в завет любви святой,
Мечтой блаженства увлеченный…
Я полный кубок счастья пил
Средь неги страстной и волненья,
На ложе розовом забвенья
Мой жребий временный хвалил!..
Но время счастья быстро мчится,
Денницы быстро луч блеснул:
Нам должно было разлучиться,
Ты спала, Лида, я взглянул…
И прелестей твоих собор,
При свете слабом обнаженный,
Лишь дымкой легкой сокровенный,
Очаровал мой дерзкий взор.
Но я, как узник страсти нежной,
Искал свободы от цепей
Средь роз душистых и лилей…
На груди страстной, белоснежной.
Исчез твой тихий сон, как миг,
И ты в объятиях моих
С невольным ропотом взглянула,
Слеза в очах твоих блеснула…
И я, смущенный, робко ждал
Минуты грозной разлученья
И в миг счастливый упоенья
<Давно ль> тебя лобзал?..
И в неге тайной пресыщенья
В восторгах страсти утопал?..
О Лида! Прочь твое роптанье!
С тобою гений добрый твой!
Пусть время хладною рукой
Грозит прервать очарованье
Любви и счастья юных лет.
Исчезнет все, как ранний цвет,
Исчезнет страсти ослепленье,
Минутой надо дорожить…
И непрерывно радость пить
Из полной чаши наслажденья!

Алексей Илличевский

Разные эпохи любви

Невинности златые годы!
Любви непокупной куда вы скрылись дни?
Тогда любовников расходы
Считались нежности и ласки лишь одни.
Теперь уже не то, и средствами иными
Любовник действовать на милых принужден:
Кто платит вздохами одними,
Одной надеждой награжден.

История пяти дней

Открыться Лидии не смея,
Я в первый день ее любил;
Назавтра, несколько смелее,
Ей тайну сердца объявил;
День ото дня нетерпеливей,
Назавтра руку ей пожал;
Назавтра, прежнего счастливей,
У милой поцелуй сорвал;
Назавтра, миртами венчанный,
Я осчастливлен был вполне;
Но в тот же день, непостоянный,
Я пожалел о первом дне.

Александр Пушкин

Из поэмы «Монах»

………………………………
Огню любви единственна преграда,
Любовника сладчайшая награда
И прелестей единственный покров,
О юбка! речь к тебе я обращаю,
Строки сии тебе я посвящаю,
Одушеви перо мое, любовь!
Люблю тебя, о юбка дорогая,
Когда, меня под вечер ожидая,
Наталья, сняв парчовый сарафан,
Тобою лишь окружит тонкий стан.
Что может быть тогда тебя милее?
И ты, виясь вокруг прекрасных ног,
Струи ручьев прозрачнее, светлее,
Касаешься тех мест, где юный бог
Покоится меж розой и лилеей.
Иль, как Филон, за Хлоей побежав,
Прижать ее в объятия стремится,
Зеленый куст тебя вдруг удержав…
Она должна, стыдясь, остановиться.
Но поздно все, Филон, ее догнав,
С ней на траву душистую валится,
И пламенна, дрожащая рука
Счастливого любовью пастуха
Тебя за край тихонько поднимает…
……………………………….

К ней

Эльвина, милый друг! приди, подай мне руку,
Я вяну, прекрати тяжелый жизни сон;
Скажи, увижу ли, на долгую ль разлуку
Я роком осужден?

Ужели никогда на друга друг не взглянет?
Иль вечной темнотой покрыты дни мои?
Ужели никогда нас утро не застанет
В объятиях любви?

Эльвина! почему в часы глубокой ночи
Я не могу тебя с восторгом обнимать,
На милую стремить томленья полны очи
И страстью трепетать?

И в радости немой, в блаженстве наслажденья
Твой шепот сладостный и тихий стон внимать,
И тихо в скромной тьме для неги пробужденья
Близ милой засыпать?

Фавн и пастушка
Картины

I
С пятнадцатой весною,
Как лилия с зарею,
Красавица цветет;
Все в ней очарованье:
И томное дыханье,
И взоров томный свет,
И груди трепетанье,
И розы нежный цвет —
Все юность изменяет.
Уж Лилу не пленяет
Веселый хоровод:
Одна у сонных вод,
В лесах она таится,
Вздыхает и томится,
И с нею там Эрот.
Когда же ночью темной
Ее в постели скромной
Застанет тихий сон
С волшебницей мечтою,
И тихою тоскою
Исполнит сердце он —
И Лила в сновиденье
Вкушает наслажденье
И шепчет: «О Филон!»

II
Кто там, в пещере темной,
Вечернею порой,
Окован ленью томной,
Покоится с тобой?
Итак, уж ты вкусила
Все радости любви;
Ты чувствуешь, о Лила,
Волнение в крови,
И с трепетом, смятеньем,
С пылающим лицом
Ты дышишь упоеньем
Амура под крылом.
О жертва страсти нежной,
В безмолвии гори!
Покойтесь безмятежно
До пламенной зари.
Для вас поток игривый
Угрюмой тьмой одет
И месяц молчаливый
Туманный свет лиет;
Здесь розы наклонились
Над вами в темный кров;
И ветры притаились,
Где царствует любовь…

III
Но кто там, близ пещеры,
В густой траве лежит?
На жертвенник Венеры
С досадой он глядит;
Нагнулась меж цветами
Косматая нога;
Над грустными очами
Нависли два рога.
То фавн, угрюмый житель
Лесов и гор крутых,
Докучливый гонитель
Пастушек молодых.
Любимца Купидона —
Прекрасного Филона
Давно соперник он…
В приюте сладострастья
Он слышит вздохи счастья
И неги томный стон.
В безмолвии несчастный
Страданья чашу пьет
И в ревности напрасной
Горючи слезы льет.
Но вот ночей царица
Скатилась за леса
И тихая денница
Румянит небеса;
Зефиры прошептали —
И фавн в дремучий бор
Бежит сокрыть печали
В ущельях диких гор.

IV
Одна поутру Лила
Нетвердою ногой
Средь рощицы густой
Задумчиво ходила.
«О, скоро ль, мрак ночной,
С прекрасною луной
Ты небом овладеешь?
О, скоро ль, темный лес,
В туманах засинеешь
На западе небес?»
Но шорох за кустами
Ей слышится глухой,
И вдруг – сверкнул очами
Пред нею бог лесной!
Как вешний ветерочек,
Летит она в лесочек;
Он гонится за ней.
И трепетная Лила
Все тайны обнажила
Младой красы своей;
И нежна грудь открылась
Лобзаньям ветерка,
И стройная нога
Невольно обнажилась.
Порхая над травой,
Пастушка робко дышит;
И фавна за собой
Все ближе, ближе слышит.
Уж чувствует она
Огонь его дыханья…
Напрасны все старанья:
Ты фавну суждена!
Но шумная волна
Красавицу сокрыла:
Река – ее могила…
Нет! Лила спасена.

V
Эроты златокрылы
И нежный Купидон
На помощь юной Лилы
Летят со всех сторон;
Все бросили Цитеру,
И мирных сел Венеру
По трепетным волнам
Несут они в пещеру —
Любви пустынный храм.
Счастливец был уж там.
И вот уже с Филоном
Веселье пьет она,
И страсти легким стоном
Прервалась тишина…
Спокойно дремлет Лила
На розах нег и сна,
И луч свой угасила
За облаком луна.

VI
Поникнув головою,
Несчастный бог лесов
Один с вечерней тьмою
Бродил у берегов.
«Прости, любовь и радость! —
Со вздохом молвил он. —
В печали тратить младость
Я роком осужден!»
Вдруг из лесу румяный,
Шатаясь, перед ним
Сатир явился пьяный
С кувшином круговым;
Он смутными глазами
Пути домой искал
И козьими ногами
Едва переступал;
Шел, шел и натолкнулся
На фавна моего,
Со смехом отшатнулся,
Склонился на него…
«Ты ль это, брат любезный? —
Вскричал сатир седой. —
В какой стране безвестной
Я встретился с тобой?»
«Ах! – молвил фавн уныло. —
Завяли дни мои!
Все, все мне изменило,
Несчастен я в любви».

1 Евротейский ток – река Эврот, протекающая по территории Спарты; Леда – жена царя Спарты Тинда.

2 Лель – древнеславянский бог любви; вольность переводчика.

3 Моэт – марка шампанского.

4 Акафист – в христианском богослужении разновидность хвалебного песнопения, исполняемого всеми присутствующими стоя.

Фривольная поэзия

Дефорж де Парни

Ложный страх

«Она придет! к ее устам…»

Леда

Письмо к Лиде

«Поверь, я знаю уж, Дорида…»

Шарль-Юбер Мильвуа

«На кровы ближнего селенья…»

Пьер Жан Беранже

Начнем сызнова

Теофиль Готье

К розовому платью

Анри де Ренье

Упрек

Александр Сумароков

«Милон на многи дни с женою разлучился…»

Иван Барков

Выбор

Мельник и девка

Василий Капнист

Напрасные слезы

Александр Измайлов

«Подлон начальнику дочь отдал в услуженье…»

«Клариса, в чепчике степенном и в салопе…»

«Смеются Простину…»

Денис Давыдов

Богомолка

Константин Батюшков

Вакханка

Семен Раич

К Лиде

Кондратий Рылеев

Заблуждение

Нечаянное счастие(Подражание древним)

Владимир Раевский

К ней же

Алексей Илличевский

Разные эпохи любви

История пяти дней

Александр Пушкин

Из поэмы «Монах»

К ней

Фавн и пастушкаКартины

Контакты для правообладателей

Нечаянное счастие
(Подражание древним)

Фавн и пастушка
Картины