Евген Плужник
© Перевод Ю. Кузнецов
«Я знаю…»
«Я — как и все. И штаны из рядна…»
«Ночью его увели в пески…»
«Садилось солнце. Качались травы…»
«А он молодой-молодой…»
«Он приставил соседа к стенке…»
«Еще в плен не брали тогда…»
«Бледный-бледный. А боль в груди…»
«Ни словечка ему не промолвил дед…»
«Наверно, в груди болело…»
«Спросила: — Почто побледнел ты, сынок?..»
«Там, где полегли они за волю…»
«Разминулся со мною сон…»
«Папирос кому! Папиросы!..»
«Вновь на страницы тень ложится…»
«Сдается, недород не за горой…»
«Туман стеною. Загудит в лицо…»
«Я вновь на хуторе. Шумят, как шелк, гаи…»
«Мужик, близ леса скашивая жито…»
«Нежна сухая линия плеча…»
«Ах, флейты голос над рекою…»
«Она спустилась к морю. Кто она…»
«Над городом гуси вчера пролетали…»
«Когда-то я девочку встретил мале́ньку…»
«Ночь… а челн — как сребристый птах!..»
«Прекрасен мир в ночи…»
«Бушует море. Каждый новый вал…»
«Опасайся неба ночного!..»
«Напишешь, рвешь… и пишешь снова!..»
«Линяют краски… Голоса в тени…»
«Чем меньше слов, тем высказаться легше…»
«Дикий сон мне каждой ночью снится…»
«Я отныне за себя спокоен…»
«Разит мышами, прахом, что-то мглится…»
ТРИДЦАТЬ ТРЕТИЙ… ИЛЬ ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТЫЙ…
«Суди меня судом своим суровым…»
ГАЛИЛЕЙ
Некрасов
- От ликующих, праздно болтающих,
- Обагряющих руки в крови
- Уведи меня в стан погибающих
- За великое дело любви.
Марусе Юрковий посвящаю
Микола Зеров
© Перевод Т. Гнедич
ЧАТЫР-ДАГ
ПАРФЕНИТ
М. О. Драй-Хмаре
Трубадури, як Максим Рильский…
В ВЕРХОВЬЯХ КАЧИ
Л. А. Куриловой
ЛОТОФАГИ
Одиссея, IX, 82–104
КИЕВ. ТРАДИЦИЯ
КИЕВ. ВЕСЕННИМ ВЕЧЕРОМ
В МАЕ
МИТРОПОЛИТ ЗАБОРОВСКИЙ
(Романтика)
МИТРОПОЛИТ ЗАБОРОВСКИЙ
(Корректив)
В. П. ГОРЛЕНКО
ЧЕРНЫШЕВСКИЙ
Пантелеев, Из восп. прошл. II, 165
СОЗВЕЗДЬЕ ДЕВЫ
СКОРПИОН
БЛИЗНЕЦЫ
(Апрель)
ВОДОЛЕЙ
(Воспоминание)
РАЗДУМЬЕ
СОН СВЯТОСЛАВА
КНЯЗЬ ИГОРЬ
SUPERSTITIO[3]
ПОД НОВЫЙ ГОД
ЗЕМЛЯНИКА
ТАИНСТВЕННЫЙ ОСТРОВ
ДОМБИ И СЫН
ЖИЗНЬ НА МИССИСИПИ
ГУЛЛИВЕР
К ТИТАНИИ
ДВЕРЬ В СТЕНЕ
ЭЛЕГИЯ
В ДОНБАССЕ
28 АВГУСТА 1914 г
СТЕПНЫЕ ДОРОГИ
ГИЛЬГАМЕШ
ХИРОН
САЛОМЕЯ
П. Филиповичу
НАВЗИКАЯ
АЛЕКСАНДРИЯ
Когда мне говорят: Александрия…
М. Кузмин
ВЕРГИЛИЙ
САД В ГОГОЛЕВЕ
ЧИТАЯ ПОЭТА
САМООПРЕДЕЛЕНИЕ
КЛАССИКИ
СВЯТОСЛАВ НА ПОРОГАХ
«Тот сон счастливый длился десять лет…»
Посвящается умершему сыну
ТЕПЛЫЙ АЛЕКСЕЙ
- А може, ще добро побачу,
- А може, горе переплачу?
Михайло Драй-Хмара
© Перевод Б. Романов
«Проли́л свой гнев и стих…»
МАТЬ
«Зажжется ночь и будет с вами…»
«Под живой голубизною…»
«Еще все губы камня…»
«Зной августовский ослабел…»
«Наделы, как платок басманный…»
«Я полюбил тебя на пятой…»
НА ПОБЕРЕЖЬЕ
В СЕЛО
«Эту ли долю стану хулить…»
«Я мир воспринимаю оком…»
ПАМЯТИ С. ЕСЕНИНА
МЕТЕЛЬ
ПОЭТУ
Павлу Тычине
ПЕРЕД ГРОЗОЮ
«Взошедший рано…»
«Голубизной вечернею одета…»
ЛЕБЕДИ
Посвящаю своим товарищам
«Померкшей позолоты прах…»
«По клетке, за железными дверями…»
ЛЮБЕ КОЛЕССЕ
ПОГАСНЕТ ЦВЕТ АПРЕЛЯ
ПОДОЛ
ЧУДО
ЧЕРНИГОВ
НА ХОРТИЦЕ
ГОРОД ГРЯДУЩЕГО
«Вставай на путь суровый и негладкий…»
«Спустившись в глуби, в сумраке печальном…»
VICTORIA REGIA
НА МОГИЛЕ РУДАНСКОГО
Майфетову и Зерову
КАМЕНЕЦ
СИМФОНИЯ
ВТОРОЕ РОЖДЕНИЕ
ЗИМНЯЯ СКАЗКА
(Утренний Киев из моего окна)
ТОМАС МОР
Павло Филипович
© Перевод А. Струк
«Промчалась ночь, тревожна и бесславна…»
«На разбой камням многотонным…»
«Единой воле этот мир подвластен…»
«Когда летят, как стаи, плотно…»
П. Тычина
- Как страшно!.. Человеческое
- сердце совсем очерствело.
«Привел июнь волшебную теплынь…»
«Кому не грезилось, что незнакомка-Муза…»
«Круг тревожный желтых пятен…»
«Горбится, горько рыдая…»
«И вот напоследок я слышу…»
«День светлый притомился и притих…»
МОНОМАХ
«Месяц сияньем скуп…»
«Лезвием слов…»
СПАРТАК
«Весь день — над бульварами дождик висящий…»
«Пусть семена лежат в ладонях сонно…»
ЯМБЫ
НОЧЬ
«Я ждал, что пройдет тоска…»
СНЕЖНАЯ КОРОЛЕВА
«В пожарах ты не пропадешь…»
Шевченко
- И я на страже возле них
- Поставлю слово…
«Не солнце — шинкарка пьяно…»
«Снова вечером…»
«Облака заклинаю, ветер…»
«Старой цыганкою ночь…»
«Я — лишь работник мастерской. Согрев…»
ГРОЗА
«Смотри: зигзаги молний бьют в отроги…»
Майк Йогансен
© Перевод Ю. Ярмыш
«Клубились, плыли тучи-горы…»
«Мне ли славить отвагу белых…»
«У судьбы фигляром подвизаясь…»
РОНДО
(Моряки — лирики моря)
Микола Хвылевый
© Перевод В. Чубур
«Ваш праздник это, шахты!..»
«Сердце, полное красных огней…»
«И на сталь взглянул я — утонули очи…»
«Не жалей ты, мать, сына родного…»
МЫ
ТЕНИ
ОТРЫВКИ
У КОКСОВОЙ ПЕЧИ
ЧТО НАМ МРАК
НА ПОГОСТЕ
ПЕЧАЛЬ
«На улице праздник…»
ПАВЛУ ТЫЧИНЕ
СТУЧИТСЯ В ДВЕРЬ ЗИМА
ГОЛОД
«За зеленым лесом…»
«Столбы… Столбы…»
«То дыма молоко душа на зиму цедит…»
т. Сосюре
«И набрал дождь минорный силу…»
ГОЛУБОЙ МЕД
«Встал день, взвалил на плечи небо…»
ПОЭМА МОЕЙ СЕСТРЫ
Олекса Влызько
© Перевод А. Руденко
ДЕВЯТЫЙ ВАЛ
ДЕВЯТАЯ СИМФОНИЯ
Монолог
БАЛЛАДА О «ЛЕТУЧЕМ ГОЛЛАНДЦЕ»
БАЛЛАДА СЕНТИМЕНТАЛЬНОЙ УЛЫБКИ
Михайль Семенко
© Перевод В. Михановский
МОМЕНТ
МИСТИЧЕСКАЯ МАГИСТРАЛЬ
МОЛОДЫЕ АВИАТОРЫ
ОЖИДАНИЕ
ПОЭМА ГРЯДУЩЕГО
ПОЭМА ОТВАГИ
ОСЕННИЕ СКРИПКИ
МАЛЬЧИК
ПРИЗЫВ ВЕКОВ
ПРИЗЫВ
ПРИГЛАШЕНИЕ
ПОЭТ
СТИХ («фффф»)
Я ПРИДУ
НОЧЬ
РАНА
ЛАСКАЛА МЕНЯ
ЛЮБОВЬ
ОТДОХНИ
ПОИСК
МЕРИДИАН
1 №
КРЫМ
(Одиночество)
6 №
МОЙ РЕЙД В ВЕЧНОСТЬ — II
Гео Шкурупий
© Перевод А. Лашкевич
МОРЕ — 1
МОРЕ — 2
МОРЕ — 3
МОРЕ — 4
МОРЕ — 5
ГОЛОД
ПОКУШЕНИЕ НА РЕВОЛЮЦИЮ
С НАМИ ЛЕНИН
СЕМАФОРЫ
ОКТЯБРЬСКИЙ РОМАН
СЕРДЕЧНАЯ РАНА
Валерьян Полищук
© Перевод Г. Фролов
«Пусть идет дождь, спешит…»
ОТЦУ
В РЕВОЛЮЦИЮ
МАТЬ
НИКОГДА
ПАСЕКА
ОСЕННЯЯ МЕЛОДИЯ
«Поэт — открытая душа…»
НЕБЕЗРАЗЛИЧНО МНЕ
МИЛАЯ
ГИМН ЖЕНЩИНАМ
Я
ОСЕНЬ ЗА ГОРОДОМ
ПАЦАНОК
СПЛАВ
ЛЮБОВНЫЙ МОСТ
ПАРУС
ЦВЕТ МОРЯ
ВОСТОЧНОЕ УТРО
МЕДУЗА АКТИНИЯ
БУНТ МАТЕРИИ
«Благословенный серый мой рассвет…»
ОСЕННЕЕ СОЛНЦЕ
МИГ ТВОРЧЕСТВА
ТАНКИ ПРО ЦВЕТ ЧЕРЕМУХИ В ДОЖДЬ
А. Белецкому
Иван Кулик
© Перевод А. Руденко
ПЕСНЯ
СОН
ПИСЬМО ВТОРОЕ
НАБАТ
Василь Бобинский
© Перевод Н. Кобзев
ТЮРЕМНАЯ КОЛЫБЕЛЬНАЯ
Незнакомке из 13-й камеры
КАПЛЯ КРАСНАЯ
ГРЯДУЩИЙ МЕТЕОР
СТРЕЛА
РАСПЯТЫЙ СКРИПАЧ
ЧЕРНАЯ СИМФОНИЯ
НОЧЬ
БОЛЬ
«ГЕЙЗЕРЫ НА ТРОТУАРАХ»
(Из цикла)
Дмитро Загул
© Перевод Н. Кобзев
«Ты полночной порою приходишь…»
«Когда на ладонь я склоняю чело…»
УТРЕННЕЕ СОЛНЦЕ
ПОСТ 440
Баллада
ВЕЧЕРНЕЕ
В СЕЛЕ
МАРИЙКА
МОЯ РОДНАЯ УКРАИНА
ГЛЯЖУ В ПРОСТОР
Микола Филянский
© Перевод В. Гордеев
«За мигом миг, за годом год…»
«Под солнцем всем — конец один…»
«Так чары пей из чар земных…»
НОКТЮРН
ХВАЛА
«Курганов ряд, давно немых…»
НЕ ЖАЛЬ
ПОСЛЕДНИЙ ВЕЧЕР
НЕ СОН, НЕ СОН
ЗОВИТЕ ИХ!
КИЕВ
ГОЛУБИ В ЗВОННИЦЕ
В ЛАВРЕ
НАД МОГИЛОЮ
АСКАНИЯ-НОВА
НОЧЬ
«Лишь я, да степь, да ночь кругом…»
«Горит звезда — зари сестра…»
«В тот миг, как даль начнет светлеть…»
«Где я? В какой я стороне?..»
ПОЛДЕНЬ
КЛЯТВА ПРОРОКА ЕЗДРИ
Пророк Ездри — библейский персонаж, автор одной из книг Старого завета.
ШЛЯХ
ПАСХА
«Распяли и тебя, как сына».
Т. Шевченко
НАВОДНЕНИЕ
ДАЛЕКОМУ
НА СВАДЬБЕ
УТРОМ
«Думою последнею в свой субботний час…»
В МУЗЕЕ КУЛЬТОВ
Владимир Свидзинский
© Перевод Л. Озеров
«Ой упало солнце в яблоневый сад…»
ВЕЧЕРНИЕ ТРИОЛЕТЫ
«День холодный, хмурь и сон…»
«Ночь голубая…»
«Утро снимает…»
«Настанет печальный мой день…»
«Одна Марийкою звалась, другая Стефкой…»
«Дол вечерний скрылся в дымке робкой…»
«Голубыми глазами…»
СОЛНЦЕ
УГОЛЬЩИК
«Когда ты была со мною, лада моя…»
«Мы уж близко подходили к дому…»
«Я помню дождь, и ветра зов…»
«Как тихо тут; земля и солнце!..»
«Сизый голубь вечерний…»
ОГОНЬ
«Такая красивая хата…»
«Выбегает в море челн…»
«Ты в сонных покоях мещанки…»
ОКТЯБРЬ
«Забыв о прошлом, Тясьмин тихо спит…»
«И день далекий, и земля далёко…»
«Старательно подметены дворы…»
«Урожай был шумный, обильный…»
«Запах меда и горький дым…»
ДУША ПОЭТА
«Из невольничьего покоя…»
«Не бушевали вихри в лугах…»
«Серый дождик утром брел…»
ИЗ ПОЭМЫ «СУД»
«Багряный, желтый и зеленый блеск…»
«Кто подскажет мне, в какие бездны…»
«Как на юге грозило грозою!..»
«В родной моей стороне…»
«Часы шумливые скончались…»
«Метался снег, как белый дух…»
«Умрут и небо, и земля…»
«Что странного, что улица пуста…»
«Отныне ни словом, ни пеньем…»
«Холодный ветровей дудит в дуду…»
Никанор Онацкий
© Перевод Ю. Денисов
ЗА РЕШЕТКОЙ
«Мои мысли, как вольные птицы…»
Гнат Михайличенко
© Перевод Ю. Ярмыш
ОГОНЬ МОИХ ОЧЕЙ
(Новелла в белых стихах)
«Над седым шпилем…»
«Ароматом любви овеянный…»
«И осыпались цветы…»
«Красными маками поле усеяно…»
«Муть ручьев дождевых…»
«Красными маками поле укрыто…»
Григорий Чупринка
© Перевод Б. Романов
ЧАЙКА
ОСЕННИЙ ДОЖДЬ
ТУЧКИ
НЕУЖТО?
НА МОГИЛЕ ТОВАРИЩА
ДОРО́ГОЙ ЖИЗНИ
Байрон
- …Я только знаю, что напрасно
- Одной дорогой мы пошли.
- И гаснет — сердцу стало ясно —
- Свет золотых надежд вдали.
МАРШ
УРАГАН
CREDO
«Не любовниц чернооких…»
ЛЕДОЛОМ
К Т. Г. ШЕВЧЕНКО
(В день 100-летней годовщины)
Василь Чумак
© Перевод Ю. Гусинский
МАЙ
«Жажду я — утро на поле встречая…»
«Столько счастья, что боюсь я. Заласкает, как русалка…»
«Люблю. Лелею. Обовью…»
«Кто так тихо пришел — незнакомый…»
АСТРЫ
КРАСНЫЙ ЗАПЕВ
«Я порву те венки, что сплетались в года лихолетья…»
Гнату Михайличенко
РЕВОЛЮЦИЯ
НА ПОСЛЕДНЕЙ ГРАНИЦЕ
В. Брюсов
- А мы, мудрецы и поэты,
- хранители тайны и веры —
- унесем зажженные светы
- в катакомбы, в пустыни, в пещеры.
«Две души: одна взыскует бури…»
Василь Блакитный
© Перевод В. Звягинцева
«Всю жизнь горю… Я в ней пою…»
«Я не открою дум своих…»
«Песнь одиноких своевольных дней…»
К УЛИЦАМ ГОРОДА
«На земле для любви не найдется…»
НЕНУЖНОЕ ОБЪЯСНЕНИЕ
НЕОКОНЧЕННЫЙ РИСУНОК
В НОВОМ БЛОКНОТЕ
ПИСЬМО
ТЫ ПРОСТИ
ЗА ОКНАМИ ДВОРЦОВ
Павло Тычина
© Перевод А. Дейч
ШЬЕТ ДЕВУШКА…
«Поет дорожка…»
«Укройте меня, укройте…»
«На высоких скалах…»
«Вдоль по степи голубой…»
МАТЬ СКОРБЯЩАЯ
Памяти моей матери
ХОДИТ ФАУСТ…
ПЛУГ
Евгению Тычине
И БЕЛЫЙ, И БЛОК…
РЕВОЛЮЦИОННЫЙ ГИМН
ШУМИ, ЭПОХА НАША
Фуга
ТРИ СЫНА
«Весна встает, весна встает…»
О, НЕНАВИСТЬ МОЯ…
ПЛЯЖ
Максиму Рыльскому
ЗА ТУЧАМИ ОБВАЛЫ
«Я ль виновен, что Анжела…»
ВЕТЕР С УКРАИНЫ
Максим Рыльский
© Перевод А. Дейч
«Есть женское имя, как нежно оно…»
«Люби природу не как символ…»
«Я молодой и чистый…»
«О будь, поэт, себе судьею…»
«Нет, не казарма день грядущий…»
ЧЁЛН
Памяти крупнейшего эпического поэта нового времени — Адама Мицкевича
КОСОВИЦА
ЛОВЦЫ
«Несут янтарно-светлые меды…»
«Легла зима. Засыпало дороги…»
«На мосту, над темною водою…»
«Над землею вешней…»
«Эпоху, где б душою отойти…»
«Суровых слов, холодных и сухих…»
ЧЕЛОВЕЧНОСТЬ
П. Тычине
«Ласточки летают — им летается…»
В ПОЛДЕНЬ
СМЕРТЬ ГОГОЛЯ
ЖЕНЕ
ЧЕТЫРЕ СТИХОТВОРЕНИЯ
ГОЛОС СИНИЦЫ
«Дымкой стелется весна…»
Микола Бажан
© Перевод Б. Рахманин
ПРОТИВОГАЗ
ПЕСНЯ БОЙЦА
СТРОЕНИЯ
I
СОБОР
2
ВОРОТА
3
ДОМ
СМЕРТЬ ГАМЛЕТА
ТАНЕЦ
САДОВНИК
Леонид Первомайский
© Перевод Н. Шумаков
«Обнажаются нехотя ветви…»
«За что любить, за что жалеть тебя?..»
РЕКВИЕМ
Валерию Чкалову
«Родная Рось, души живая влага…»
«Часто мне снится…»
Василь Мысык
© Перевод Ю. Денисов
РЕКА УМИРАЕТ
ПОЛЫНЬ
ВОЗКА ХЛЕБА
ЛЕТО
В ДОРОГЕ
В СВЯТЫХ ГОРАХ
ВЕСНА 1930-го
ЛУКА
ХУДОЖНИК
ЧЕРЕПОЧЕК
«Снят урожай и убран весь в амбары…»
Павло Усенко
© Перевод В. Яковенко
ЗАСУХА
ПИСЬМО
СОЛНЦЕСТАН
«На незабудь мне подари левкои…»
ВОЗЛЕ НЕНАЙДЕННЫХ МОГИЛ
Михайло Доленго
© Перевод Ю. Ярмыш
ПРОЛОГ К ПОЭМЕ
ТЕМА
Выдвинутая нами впервые в 1931 г. проблема выведения многолетних пшениц вызвала ряд недоумений и скепсис у большинства специалистов сельского хозяйства, продолжающих частично оставаться и доныне…
Н. В. Цицин («Проблема озимых и многолетних пшениц»)
АВГУСТ
ОКТЯБРЬ
РАДУГА
«Есть графика идей, под слоем краски ум…»
ПОМНИШЬ
БАЛЛАДНЫЙ НАМЕК
Андрий Чужий
© Перевод Ю. Денисов
ЗВЕЗДЫ
ТУЧКИ
ДЕРЕВУ ГОВОРЮ: «ЗДРАВСТВУЙ, ДЕРЕВО!»
ОСНОВНЫЕ ПРАВИЛА
Александр Олесь
© Перевод В. Яковенко
«Каждый атом, атом сердца…»
«Сон ли это? Воля?! Воля?!.»
ЛЕБЕДИ
«Верните то, что не имею…»
«Вчера — свадьба и веселье…»
ИЗ ЦИКЛА «ПЕРЕЗВА»
«Цветы всегда меня чаруют…»
«Я пил бы из нее и пил…»
«Врачуют боль ночные сны…»
МОЕЙ МАТЕРИ
«Чем не мать и для нас, и для всех — У-эн-эр?..»
«Кто с горькой судьбой на борьбу не встает…»
«Я таким остался, как когда-то был…»
«Кто берег любовь к Отчизне…»
«Море, хотя бы приснилось ты мне…»
«Но если б знал, что разлучусь с тобою…»
«Снегу навалено, снегу!..»
АСТРЫ
«С печалью радость обнялась…»
ЧАРЫ НОЧИ
«Не сажайте в горах и в сыпучих песках…»
«Как птичья стая в синеве…»
«Ой, весна, не буйствуй — мой народ в кайданах…»
НАД КОЛЫБЕЛЬЮ
(Песня матери)
«Из панских прихвостней-рабов…»
Богдан Лепкий
© Перевод В. Ленцов
ОДИНОКИЙ ПЛУГ
ВОРОН ЧЕРНЫЙ
«Где есть твой дом, твой тихий дом?..»
«Калина-малина, что листья роняешь…»
«Одинокий сижу над рекою…»
«Коль жить — так жить! Тоска мелка…»
РИСУНОК
«Умолкни, сердце, замолчи!..»
«Не выльешь слез…»
«Чайка белая, кружишься…»
«Промчится ночь, и сгинет тьма…»
«Что скажу я в ответ…»
«Колыхал мою коляску…»
МОЛОДЫЕ ПЕСНИ
«Над полем веет ветер зимний…»
«Гей, прекрасны наши горы!..»
«Стоит скала седая…»
«Ох, как годы летят…»
ВАСИЛЮ СТЕФАНИКУ
«Не вспоминай мне то мгновенье…»
«Черемош, мой милый брат…»
«Кадильниц дым едва струится…»
«Соловью мила калина…»
«Пришло, что должно было быть!..»
«Море синее, скажи мне…»
«Загляделся я на море…»
«Над волнами и над морем…»
«Видишь, брат мой…»
«Где ж вы, мои родные нивы…»
ВЕЧЕРНИЙ ЗВОН
ИЗБРАННЫЕ МЕСТА ИЗ СТИХОТВОРЕНИЙ ЖИЗНИ
Петро Карманский
© Перевод Г. Некрасов
«Подруга дорогая — ностальгия…»
«Повсюду немота… А в дыме от кадила…»
РОДНОМУ КРАЮ
«Кругом, как в зимней келье сердца»
«Как мне дойти до края поля…»
«Поразметали бури, громы…»
«Уши опустивши, смиренно хвост поджав…»
CODA[19]
«Вы видели тот край, где царствует неволя?..»
Kennst du das Land?..[20]
ШЕВЧЕНКОВСКИЙ ПРАЗДНИК
ГРАЧИ
Grillparzer[21]
- Du spielst vortrefflich spielst hoch,
- Grossmiitig, ohne Sorg,
- Dein Spiel hat einen Fehler doch:
- Der Einsatz geht auf Borg.
«Если б слышал я смех, что кинжала острей…»
К РАЗГРОМУ ПОЛЬСКОГО ИМПЕРИАЛИЗМА
(Июль, 1920 г.)
«Читаю книгу сердца твоего…»
«Перед тобой — улыбки расцветают…»
«Спасибо я принес любимой…»
«Когда тебя встречаю я в трамвае…»
Степан Чарнецкий
© Перевод Г. Некрасов
ГУЦУЛЬСКАЯ ПЕСНЯ
ГОВЕРЛА
ГРУСТНЫЕ ИДЕМ
НАД ГОРНОЙ РЕКОЙ
«Я иду… Над ночной почерневшей стерней…»
«Село в тоске…»
«Твой голос — рыданье без слов…»
В ТЕМНУЮ ВОЛНУ
СПЕШУ В МЕЧТАХ К ТЕБЕ Я
«Я вижу, как сейчас, веселый шумный зал…»
«Я знаю, в жизни нам не по пути с тобою…»
ЛУННАЯ СОНАТА
ПОЛУСВЕТ
В КАЗАРМЕ
ГДЕ ШЛИ БОИ
ПОДСЛУШАННОЕ ОТКРОВЕНИЕ
ИВАНУ
«ОЙ, НЕ ХОДИ, ГРИЦ…»
«ТРАВИАТА»
НОКТЮРН G-MOLL
ПРЕЛЮДИЯ DES-DUR
Михайло Рудницкий
© Перевод Г. Некрасов
ОСЕННЕЕ
ЗИМНИЙ СОНЕТ
НА ПЛЯЖЕ
ЖДУТ ПЕРЕД ДОМОМ
ТЕБЕ ЛИШЬ ОДНОЙ
ДЕРЗКОЕ ЖЕЛАНИЕ
ПРОЩАЛЬНЫЙ ДЕНЬ
ВЕСЕННИЙ ШУМ
«Не беда, если Ваша душа ледяная…»
«Вновь не пошел к тебе. А столько длинных дней…»
РОНДО
«Когда же имя твое станет милым словом…»
«Может, завтра, может, послезавтра молодость уйдет…»
ЖДУ ПИСЬМА
ВПЕЧАТЛЕНИЕ
Василь Пачовский
© Перевод А. Струк
«Хоть говоришь ты: Не люблю…»
«Ты косы распустишь — пусть хлынут…»
«Я не голубь сизокрылый…»
«Фиалку в лесу повстречаю…»
«Почему же ту дивчину…»
«В безумье, печали, измене…»
«Душа моя ангелом белым…»
«Тихо, тихо в воздухе хрустальном…»
ПЕЧАЛЬ
«Слышно в доме: — Он приехал!..»
«Гей, кукушка, что молчишь ты?..»
«И вот уже к обряду…»
«На крыльях песен всех моих…»
«Прекрасные очи пытают…»
«Свадебный кончался ужин…»
«Ой, как придет время складывать мне руки…»
«Изменой сражу ли беспечно…»
«Роскошен пир любовный, гей!..»
«Красавица дивная, кто ты?..»
«Смеются луг и речка, и полон смеха лес…»
«Тихо, тихо, милая, оставим…»
«Вился голос скрипки, тонкий, виртуозный…»
«Поругались две подруги…»
ВЕСНА
«Ту, что забыта мною…»
Богдан-Игорь Антонич
© Перевод Н. Котенко
ПЕСНЯ О ВЕЧНОЙ ЮНОСТИ
ПРЕЛЮДИЯ
СТАРОЕ ВИНО
ОМЁТЫ
СОРЕВНОВАНИЕ АТЛЕТОВ
МУРАВЕЙНИК
ОСЕНЬ
ПЕРВЫЙ СНЕГ
ОКТОСТИХ
НИЩИЙ ПОД ЦЕРКОВЬЮ
К МУЗЕ
СТИХОТВОРЕНИЕ О СТИХАХ
АВТОПОРТРЕТ
Из первой книги «Приветствие жизни»
- «Я все еще дитя, ношу в кармане солнце».
- ……………………………………………
- «Я — влюбленный в эту жизнь язычник».
ТРИ ПЕРСТНЯ
ЭЛЕГИЯ О ПЕВУЧИХ ДВЕРЯХ
ЭЛЕГИЯ О ПЕРСТНЕ ПЕСНИ
НАВСТРЕЧУ
НА ШЛЯХУ
КЛЕНЫ
КОЧЕТ
СЕЛО
СУРОВЫЕ СТИХИ
ГОРЬКАЯ НОЧЬ
ПЕСНЯ О НЕИСТРЕБИМОСТИ МАТЕРИИ
ДНО ПЕЙЗАЖА
ОТЧИЗНА
ОТРЫВОК
ХАТЫ
ЭПИЧЕСКИЙ ВЕЧЕР
БАЛЛАДА О ГОЛУБОЙ СМЕРТИ
СЛОВО О ЧЕРНОМ ПОЛКЕ
Владимир Сосюра
РАССТРЕЛЯННОЕ БЕССМЕРТИЕ
Поэма
© Перевод В. Крикуненко
Микола Жулинский
ИЗ ФАЛАНГИ ВЫБЫВАЛИ ЛУЧШИЕ
Михайло Драй-Хмара
- Дереворуби, ми столітні хащі
- прорубаем і морок рвем ущент.
- Нехай з фаланги вибува найкращий —
- Іі ще дужче зміцнює цемент!
Поэт и ученый Михайло Драй-Хмара выбыл из фаланги творцов украинского духовного возрождения XX столетия не первым и не последний.
«В этом году, в декабре, исполняется пятьдесят лет, как нет моего отца в живых, — говорит Оксана Ашер — дочь Михайла Драй-Хмары. — И сто лет со дня его рождения. Вот его последнее письмо с Колымы, где навеки затерялась могила отца. Как и тысячи-тысячи других безвинно погубленных жизней».
Письмо к дочери. Написанное 9 ноября 1938 года карандашом на тоненькой бумаге. После этого письма были еще четыре и одна телеграмма, но их сберечь жене поэта Нине Петровне не удалось. Пропали они где-то в городе Белебее, находящемся в Башкирии, где Нина Петровна с дочерью отбывала ссылку. Пытаясь спасти, поскольку местные власти требовали письма им вернуть, жена Михайла Драй-Хмары передала их на сохранение соседке, а последние, в которых Михайло Драй-Хмара описывал нестерпимые свои страдания, она уничтожила.
«Боялась, что найдут, прочитают такое — а я помню и по сей день эти строчки, вижу их на тоненькой бумаге: „Я не могу тебе писать… Я падаю на работе, и тогда меня подвешивают… Ноги опухли…“ — и меня арестуют. Поэтому и сожгла, — рассказывает девяностотрехлетняя жена Михайла Драй-Хмары. — К моему огромному счастью, дневник Михайлика, его рукописи, правда, не все, ибо часть его переводов из французской поэзии, которые были написаны на папиросной бумаге, искурил муж соседки, сохранились до сегодняшнего дня».
Да, все другие, предыдущие, 1936, 1937 и 1938 годов, письма и телеграммы Нина Петровна сберегла. Вместе с дочерью спасала она драгоценные весточки из далеких краев. Ведь она знала им цену и помнила завещание дорогого человека с трагической судьбой. «Напиши мне, что с моими книгами, а особенно с рукописями, — обращается отец к дочери. — Береги их, дорогая, как зеницу ока, ибо многие из них не были в печати. И если пропадут, то пропадут бесследно и навсегда. Особенно береги тетрадь с переводом „Божественной комедии“ Данта, перевод „Демона“ Лермонтова (перепечатан на машинке), переводы из французских поэтов (тоже перепечатаны на машинке), общую тетрадь с моими стихами, „Сонячні Марші“ (перепечатаны на машинке) и вообще все, написанное моей рукой».
Не знал Михайло Драй-Хмара, что во время его ареста 4 сентября 1935 года перевод «Божественной комедии» был конфискован. Но жене удалось припрятать дневник и толстую тетрадь со стихами из второго сборника «Солнечные Марши». И вот они перед нами — на журнальном столике в доме Оксаны Ашер в одном из районов Нью-Йорка, в Бруклине.
«Тяжело нам с мамой расставаться с этим далеким отцовым голосом, который не смолкает на бумаге, а немо кричит о горе нашем, однако мы знаем: отец хотел бы, чтоб он вернулся, этот голос, на Украину», — говорит дочь писателя, которая так много сделала для сохранения творческого наследия отца. Защитила диссертацию в Сорбонне о творчестве Михайла Драй-Хмары и неоклассиков (к слову, это первая в истории этого знаменитого университета диссертация по украинике), издала стихи и литературоведческие работы, отрывки из дневника и переписку, кроме того, на английском языке издала его письма с Колымы. Работала самозабвенно, а помогала ей неутомимая Нина Петровна, ее мать.
Нине Петровне идет девяносто четвертый год. Но она помнит атмосферу конца 20-х — начала 30-х годов, когда заносился над головами еще свободно мыслящих и обнадеженных революцией людей таинственный, безжалостный меч сталинских репрессий. Они читали в апрельских газетах 1930 года, как государственный обвинитель Павло Михайлик, которого вскоре не минула судьба им обвиняемых, на заседании Верховного Суда Украины требовал «единственного способа социальной защиты — расстрела» для руководителей «контрреволюционной организации „СВУ“» — «Спілка Визволення України» («Союз Освобождения Украины»), Смилостивились — руководителя и организатора СОУ академика Сергея Ефремова, известного литературоведа, вице-президента Всеукраинской Академии Наук (ВУАН) осудили на десять лет, с лишением прав на пять лет, другим тоже дали по десять — восемь — пять и три года, а с некоторыми вообще «гуманно» обошлись: осудили условно и сразу же тут, в зале суда, освободили из-под стражи.
А было их, подсудимых, известных литераторов, ученых, педагогов — сорок пять человек, и все они еще на предварительном следствии признали себя виновными в том, что, как сказано в обвинительном приговоре, «осуществляли под прикрытием своей ученой и неученой работы контрреволюционную деятельность, направленную против интересов трудящихся Украины» («Известия», 22 апреля 1930 г.).
Среди подсудимых — известная в то время писательница и литературный критик Людмила Старицкая-Черняховская и прозаик Михайло Ивченко, свидетелями, экспертами идейного и профессионального уровня подсудимых литераторов, общественными обвинителями вынуждены были выступать поэт, переводчик и литературовед, профессор Киевского университета Микола Зеров и писатель, член ВАПЛИТЕ (Вільна Академія Пролетарської Літератури) Олекса Слисаренко.
Дочь выдающегося писателя Михайла Старицкого, подруга Леси Украинки, Старицкая-Черняховская была осуждена на пять лет заключения, однако вскоре была освобождена. Приняли во внимание возраст — было ей тогда 62 года — и состояние здоровья. Но погибла она при невыясненных обстоятельствах, как и известный ученый, востоковед, академик Агатангел Крымский, во время эвакуации из Киева в начале войны с фашизмом. Михайло Ивченко был осужден условно, однако не имел разрешения ни печататься, ни жить на Украине. Где-то на Кавказе, в городе Орджоникидзе, и потерялся его след.
Но разве могла быть иной его дальнейшая судьба? Ведь признался в преступлении, а то, что не осудили, — лишь, мол, свидетельство объективности и гуманности пролетарского суда. Не беда, что в своих репортажах «Из зала суда» журналист Д. Заславский так образно изобразил шаржированный портрет писателя-контрреволюционера, что уже «печать врага народа» никогда не отмыть: «Теперь писатель Ивченко перед критикой пролетарского суда. Дебелый, хорошо упитанный мужчина с черной бородкой на круглом лице, заискивает и сладеньким голосом кается. Да, это не случайно он разводил русофобию и откровенные кулаческие узоры в своих произведениях. Он писал по литературным директивам специальной пятерки „СВУ“, членом которой сам был» («Правда», 22 марта 1930 г.).
А как свидетели, эксперты? Невозможно рассказать о судьбе каждого, да и кто сможет воссоздать все то отчаяние насильно вырванных из жизни, из творчества, из семейного круга талантливых и молодых, которое охватило их в Лукьяновской тюрьме, Ярославской тюрьме, на Соловках, на Колыме…
«Я так истосковался по вас! Кажется, целая вечность прошла с тех пор, как я видел вас в полутемном тамбуре Лукьяновской тюрьмы. Милые, милые, вы и не знали тогда, что скоро не увидите меня… Спазмы в горле… Не могу писать…» — это из письма Михайла Драй-Хмары к жене и дочери из Нериги 27 марта 1937 года.
«Я тогда в последний раз видела отца, — рассказывает Оксана Михайловна и показывает мне лист бумаги со стихотворением „Пролесок“, написанный аккуратным детским почерком. Подпись под стихотворением „Оксана Драй-Хмара“. — Я тогда написала для папы этот наивный, детский стишок, потому что он хотел, чтобы я упражнялась в создании поэтических образов. Мне так хотелось его порадовать! Принесла стишок вместе с букетом пролесков».
Чистая случайность, конечно, но этот стишок десятилетней Оксаны имеет символическое значение. Рассказывается в нем о появлении нежного пролеска, который всем говорил о весне, радовался и улыбался, но внезапно чьи-то руки больно потянули его вверх, и он не успел даже вскрикнуть… Кто знает, возможно, в тюремной камере поэтическая судьба нежного пролеска напомнила ему собственную судьбу.
Но Михайло Драй-Хмара — этот мужественный, несгибаемый человек — не сравнивал себя с этим нежным растением — созданием весны. Он представлял себя в образе дровосека, который прорубает столетние чащи духовной изоляции украинской культуры, и потому был доведен до отчаяния в середине декабря 1934 года расстрелом своих друзей и знакомых — писателей Григория Косынки, Дмитра Фалькивского, Костя Буревия, Олексы Влызько…
«Впервые моего мужа арестовали 3 февраля 1933 года, — рассказывает Нина Петровна Драй-Хмара. — Не одного, а с нашим родственником, ректором музыкального института, профессором истории музыки Миколою Гринченко. Обвиняли в принадлежности к какой-то контрреволюционной подпольной организации. Но они свою вину не признали. Продержали их три месяца и освободили. Но одновременно освободили моего мужа от всех должностей. А имел их он много. Работал в Украинском институте лингвистического просвещения профессором славянского отдела, возглавлял кафедру общего языкознания в Полтавском педагогическом институте, заведовал кафедрой украиноведения в сельскохозяйственном институте, вместе с академиком Агантангелом Крымским готовил к печати материалы Комиссии по исследованию истории украинского научного языка…
А кроме того, большая творческая — и собственная поэтическая, и переводческая, и литературоведческая — работа. Но нигде на работе профессора Михайла Драй-Хмару не восстановили, исключили из союза научных работников, изъяли его произведения из библиотек…
Если бы вы знали, как нам было тяжело. С нами не здоровались на улице, постоянной работы Михайлик нигде не мог найти — не брали, продавали вещи из дома. И так до второго ареста в 1935 году».
Что ж, волна арестов известных писателей неудержимо катилась по Украине. Первым из «букета пятерного несломленных певцов», которым посвятил свой сонет «Лебеди» Михайло Драй-Хмара, был арестован Максим Рыльский. Арест произошел в 1930 году, но после полуторагодичного заключения его выпустили и разрешили пережить всех своих побратимов из группы неоклассиков.
Другой неоклассик, поэт, переводчик и литературовед, профессор Павло Филипович, который тоже погибнет в ссылке, откликнется 16 сентября 1926 года юмористично-саркастической «Эпитафией неоклассику» на Постановление Политбюро ЦК КП(б)У от 10 апреля 1925 года, в котором неоклассики были определены как «попутчики». В тоненьком дневнике Михайла Драй-Хмары сохранились четыре странички, на которых еще не выцвели эти строчки поэтического удивления по поводу абсурдных обвинений неоклассиков во вреде пропаганды классических образцов Древней Греции и Рима.
Однако вскоре это насмешливое удивление идеологически беспомощными претензиями будет гротескно деформировано в непризнание советской действительности и репрезентацию классовых интересов украинской буржуазии. Более того, июньский пленум ЦК КП (б) У в 1926 году укажет, что украинские литературные группы типа неоклассиков пытаются сориентировать экономику Украины на путь капиталистического развития, держать курс на связь с буржуазной Европой!
На стол выездной сессии военной коллегии Верховного Суда Союза ССР в 1936 году ляжет дело националистично-террористической группы профессора Миколы Зерова, в которую зачислили, кроме неоклассиков Миколы Зерова, Павла Филиповича и Михайла Драй-Хмары, также арестованного второй раз пожилого литературоведа, известного исследователя творчества Михайла Коцюбинского Анания Лебедя, молодого поэта Марка Вороного — сына крупного поэта Миколы Вороного, который выступал в литературе под псевдонимом Антиох, и неизвестного сотрудника исторического музея, который и дал первые показания о существовании «националистично-террористической группы».
Считалось, что повезло: не расстрел, что немилосердно фатально следовало за принадлежность к тайной контрреволюционной организации, а конкретнее — за подготовку террористических актов на представителей партии и правительства, за шпионаж, — а десять лет лагерей. Не повезло: ни один из них уже не вернулся на свободу. Хотя каждый, наверное, не терял надежды. Как Микола Зеров, который на Соловках продолжал переводить поэму Вергилия «Энеида», интересовался судьбой перевода «Бориса Годунова» Александра Пушкина…
Но и неоклассики были не первыми и не последними в этом жутком мартирологе украинской интеллигенции.
Был упрятан в лагеря без суда и следствия в начале мая 1933 года первый президент литературной организации ВАПЛИТЕ Михайло Яловой, который выступал в литературе под псевдонимом Юлиян Шпол, был 13 мая 1933 года собственноручный выстрел в висок организатора ВАПЛИТЕ, талантливого новеллиста и литературного критика, коммуниста Миколы Хвылевого.
«Эту тревожную атмосферу мы переживали очень неспокойно, — рассказывает Нина Петровна. — Хотя еще не было тогда арестов, творческая жизнь была разнообразной, богатой, интересной, но настороженность вселялась в душу. Михайлик особенно болезненно переживал то, что происходило тогда в Академии Наук, а шла тогда закулисная борьба за звания и должности — лезли в академики „номенклатурные единицы“, а тут еще удар по ваплитовцам. Услышал он об этом от своего друга — честного, скромного, более старшего по возрасту Михайла Могилянского. Как трагично сложилась его судьба! Сначала была расстреляна старшая дочь Лада, потом отправили в ссылку среднюю, за нею — сына Дмитра, а под конец и самого Михайла Михайловича. Вот, читайте запись в „Дневнике“ Михайла Драй-Хмары от 26 января 1928 года: „Заходил к Могилянскому. Услышал от него, что ВАПЛИТЕ или самоликвидировалась, или ее ликвидировали, Напрасно я подписался на ваплитовский журнал! Ну и времена, ну и времена! Чтоб никакой тебе оппозиции не было! Чтоб никто не смел не только печатать свободное слово, но даже думать свободно! Зачем же напрягать оголодавшие мозги, если есть готовая система размышлений и философствования? Открывай книжку Карла Маркса и читай, учись сколько влезет — дела хватит на всех!“
Хорошо, что во время обыска я этот „Дневник“ успела спрятать — был бы следственный материал для обвинения».
Нагромождались медленно, но неумолимо и последовательно, факты, которые свидетельствовали о неуклонной вульгарной идеологизации литературно-художественной жизни. Росло политическое недоверие к писателям старшего поколения, хотя еще вспоминались, правда, с идеологической предосторожностью имена и издавались произведения тех литераторов первых послереволюционных лет, которые преждевременно ушли из жизни.
Были расстреляны деникинской контрразведкой писатели-революционеры Василь Чумак и Гнат Михайличенко, погиб в Чернигове во время восстания против гетмана Павла Скоропадского, который призывал кайзеровские войска на Украину, молодой прозаик Андрей Заливчий, осужден к расстрелу в расцвете своего песенно-образного осмысления человека, природы и мира по приговору ЧК в 1921 году вроде как за принадлежность к подпольной контрреволюционной организации талантливый Григорий Чупринка.
Печатались в советской прессе и те литераторы, которые по тем или иным причинам оказались в эмиграции. Одни были втянуты в водоворот революционных событий 1917–1920 годов, другие остались на западно-украинских землях, отторгнутых от основного украинского материка. Среди них известный историк Михайло Грушевский, прозаик и драматург Владимир Виниченко, поэты Александр Олесь, Василь Бобинский, Микола Вороный, Галина Журба…
Призываются в ряды творцов «новой эры пролетарской поэзии» одаренные личности из числа рабочих, которым суждено было перевернуть новую страницу истории. И эта страница национальной культуры была высокохудожественной, жанрово разнообразной, мастерски «схваченной» с бурлящих волн Революции.
Художники отстаивают право на индивидуальное — в стиле, в форме самовыражения, а отсюда, как это полемически заострил в своих литературных памфлетах Микола Хвылевый, право украинской литературы и культуры на суверенность духовного взлета до уровня мировых культур. Его идея «азиатского ренессанса» — будущего неслыханного расцвета искусства порабощенных народов, возрождение национального искусства разбуженного революцией украинского народа, его призыв равняться на «психологическую Европу» («Европа — это опыт многих веков… Это — Европа грандиозной цивилизации, Европа — Гете, Дарвина, Байрона, Ньютона, Маркса и т. д. и т. п. Это та Европа, без которой не обойдутся первые фаланги азиатского ренессанса») не были какими-то спекулятивно выхваченными из многоцветного сплетения разных эстетических направлений и течений, которые так бурно клокотали в Европе в конце XIX — начале XX столетия, демагогическими транспарантами для засвидетельствования своей собственной художественной оригинальности. Это была продуманная, реалистически взвешенная на весах исторической судьбы национальной культуры акция духовного содержания, которая должна бы интенсифицировать движение украинской культуры в благоприятных условиях развития к европейской и мировой культурной семье, родить искусство «нового созерцания, нового мироощущения, новых сложных вибраций».
Были ли у Миколы Хвылевого, ваплитовцев и неоклассиков основания для такого решительного обобщения? Да, были! Уже революцией рожденными «Солнечными кларнетами» юный Павло Тычина создал музыкально-гармоническую, светоносную идею-образ возрождения и обновления человека и нации в их духовном единстве. Он явил окрыленному революционными оркестрами современнику новый поэтический образ мира как символ и синтез украинского поэтического образного мышления и европейского модернизма.
Серьезным аргументом в пользу страстного призыва Миколы Хвылевого и его единомышленников стряхнуть с себя псевдопышные одежды культурного эпигонства были переводы античных и европейских классиков, которые осуществляли неоклассики Максим Рыльский, Микола Зеров, Павло Филипович, Михайло Драй-Хмара. Прежде всего их силами создавалась на Украине мировая культурная школа: осуществлялось издание украинской литературной классики, готовились статьи и фундаментальные литературоведческие исследования, читались лекции, проводились научные семинары…
А какие споры бушевали вокруг футуристических звуко-образных и смысловых новаций Михайла Семенко и Гео Шкурупия! Вскоре их не станет, и на много лет будет изъята из духовной жизни Украины мастерски аллитерационная, парадоксально визуальная, острообразная поэзия, которая так эффектно передавала урбанистическую сиюминутность задорных и по-юношески агрессивных поэтов-футуристов. Кому мешало это искреннее словесное эпатирование, магия преобразований и перевоплощений слов и звуков, своеобразные парады словесных открытий и эффектные стыковки звуковых рядов?
Одновременно не отмежёвывалась тогда от пролетарской литературы и экзальтированная, наполненная стихийной радостью бытия и мелодическим эмоциональным удивлением, восхищением красотой природы и главным ее двигателем — любовью, поэзия чрезвычайно популярного Александра Олеся, который завершил свой жизненный путь в эмиграции. Народную славу создали ему песни и поэтические плачи периода революции 1905–1907 годов и февральской революции 1917 года. Александр Олесь сумел в них большим экспрессивным напряжением «переплавить» в болезненно-впечатлительной своей душе народные переживания и надежды и мощно, с настоящей эмоциональной исповедальностью отлить это в поэтических образах, символических ассоциациях и музыкальных ритмах. Даже в трагические десятилетия не забывалось его творчество, хотя 27 лет — с 1930 по 1957 год — стихи А. Олеся не издавались в нашей стране.
Много лет не доходила до украинского советского читателя и поэзия галицких поэтов-модернистов, которые объединились в 1906 году в группу «Молодая муза». Самый талантливый из «молодомузовцев» Петро Карманский — автор меланхолически-пессимистического сборника стихов «Из папки самоубийцы» (1899), настроения которого, а главное — оценки его современниками, — сказались на дальнейшей оценке, а вернее, на литературной судьбе поэтов этой своеобразной, талантливой группы. Не были они похожими друг на друга, хотя их объединяла печальная ностальгия по утраченным духовным и общественным ценностям, недовольство реалиями каждодневной безыдеальной жизни, стремление возродить и возвеличить красоту как единственный способ спасения запятнанных компромиссами и борьбой за выживание человеческих душ.
Поэзия и красота и в этом угнетенном социальной несправедливостью мире созидают духовную силу народа, который расправит плечи с испокон вечной крестьянской неторопливостью и солидностью, — так мыслит и чувствует Богдан Лепкий. Интеллектуально утонченный Степан Чарнецкий, наоборот, изуверившийся, абсолютизирует обреченность, ибо считает, что святого нет ничего — ни в любви, ни в общественных идеалах. Музыкальный, мастерски аллитерированный стих Сидора Твердохлиба бесконфликтно «уживался» с народно-игривым, эротично образным миром элегантных ритмов поэзии Василя Пачовского, тогда как Петро Карманский культивировал и автоиронию, и экзотическую мечтательность, и неисчерпаемую грусть по униженным национальным идеалам, и сострадание впечатлительной души, охваченной беспомощностью при виде бед и тревог родного народа.
Эти первые шаги «тихого» поэтического бунта «молодомузовцев» — поэтов Богдана Лепкого, Василя Пачовского, Петра Карманского, Остапа Луцкого, Святослава Гординского, Сидора Твердохлиба, прозаика Михайла Ицкива тепло приветствовал Иван Франко: «Живое чувство действительности, презрение к шаблону, страстные поиски правды в обсервации — вот что характеризует этих молодых писателей и заставляет возлагать на них самые лучшие надежды».
В первые два десятилетия XX столетия поэзия «Молодой музы» была известной и популярной на Восточной Украине. Под ее влиянием взрос Григорий Чупринка, стих которого завораживал энергичной звукописью, мелодикой ритма, звонким переливом тонов. Поэт Олекса Коваленко, собравший в Киеве молодые художнические силы вокруг подготовки антологии «Украинская муза» и альманаха «Терновый венок», а главным образом, привлекший творческую молодежь к изданию организованного им в 1909 году журнала «Украинская хата», так писал в эссеистичном вступлении к первому сборнику Григория Чупринки «Огнецвет» (1910): «В украинской поэзии, после бесконечного монотонного перепева стихов Шевченко, начинается новая эра, с философично-этическим направлением, в свободной, артистической форме.
Настроили уже на новый лад свои кобзы Микола Вороный, А. Олесь, Петро Карманский, Василь Пачовский, Микола Филянский. А вот идет еще один поэт: Грицько Чупринка…»
Новые пути украинской модерной поэзии лежали как на Восток, так и на Запад. Григорий Чупринка зачитывался Константином Бальмонтом, Иннокентием Анненским, Александром Блоком, Шарлем Бодлером, поэзия «молодомузовцев» вырастала под творческим влиянием и в творческом диалоге с польскими модернистами — Каспровичом, Тэтмайером, Выспянским, другими современными европейскими — преимущественно французскими и итальянскими — поэтами.
Крупной заслугой украинских поэтов-модернистов было обогащение национальной поэтики новыми формами и приемами, новыми образно-смысловыми принципами благодаря приобщению к европейской культуре. Много значила сама общественная атмосфера предреволюционного времени, сама Революция, идеи, события и настроения которой органически выливались в эмоционально открытых исповедях и декларациях, разворачивались в символических образах, «произведенных» предреволюционным символизмом, но поэтически «опредмеченных» реалиями революционной действительности.
Именно на этой мощной волне революционного энтузиазма так ярко и впечатляюще расцвел талант Василия Чумака, Павла Тычины, Василя Эллана-Блакитного. Если для Василя Чумака — девятнадцатилетнего революционера, расстрелянного деникинцами, — революция оживает в образе-символе обновляющей землю и общество весны, в образе миллионнотворческих усилий легионов рабочих-трударей, готовых к героической жертвенности без посмертной славы, то для аскетического, сконцентрированного на смысловом утверждении идеи Василя Эллана больше значила конкретика революционного созидания реальной жизни. В первых его стихотворениях символ доминирует, образ тяготеет над мыслью, но позже стих Эллана становится суровее, наполняется прозаизмами, синтаксически дисциплинируется и стремится «работать» на ежедневную жажду вопросов революционной действительности.
Павло Тычина дольше других сохранил необходимость созидания величавой гармонии жизни в музыкально-ассоциативном единстве с хоральными речитативами природы, счастливую возможность включаться душой в каждый миг поэтического вдохновения, «спровоцированного» бесконечной сменой жизненных впечатлений. Однако суровая, жестокая реальность революционного течения событий, взбурленного и благотворными силами, и силами антигуманными, которые породили террор, голод, сиротство и беспризорность, безжалостную борьбу за власть, диктатуру и репрессии, приглушила этот великий талант.
С иным поэтическим ключом подошел к образному открытию человека и мира сдержанный и ясный Максим Рыльский. Стимулирует его творческую энергию прадавний и неутомимый дух человеческого самопознания, в котором соединилась поэтика украинского образного мышления с античной и европейской поэзией. Тонкий лирик и глубокий философ природы, он создал классические образцы переводов многих шедевров поэтического искусства мира. Он подвергался жестокой, несправедливой, до отчаяния оскорбительной критике, обвинялся в буржуазном национализме, в пропаганде буржуазной культуры, однако не сдался и достойно прожил большую жизнь.
Было это время — время революционных событий на Украине, время украинского возрождения — удивительное, радостное, тревожное. Творили революционные романтики, символисты, модернисты, футуристы… Что ни поэт, то новая форма, новая концепция художественного развития. Многое удивляет и заставляет задуматься лидера литературно-художественной группы «Гроно» («Гроздь») Валерьяна Полищука — этого энергичного и независимого, бунтарского «философа с головой мальчика», как он сам себя называл. Нет, он не отбрасывает ни приемов импрессионизма, ни футуризма, ибо считает, что для пролетарских масс надо создавать синтетическое искусство, которое гармонично объединяло бы все существующие течения. В поэзии должна найти отклик красота движения, динамичной скорости как антитеза инертности. В своем порыве к синтетическому искусству — искусству революционного динамизма Валерьян Полищук отстаивает идею искусства универсального, вне времени и пространства («…искусство не зависит от времени или нации, которая его создала»).
В 1925 году он организовал литературную группу «Авангард», поскольку хочет быть «животворным, правдивым и разнообразным», а главное — необходимым революции, социализму. Не пришлось. На тридцать седьмом году жизни — в 1934 году его арестовывают, а 9 октября 1937 года расстреливают. Не мог он остаться в живых, несмотря на то, что написал революционную «Книгу восстаний», сборник красноармейских стихов, много стихотворений, посвященных Ленину, ибо по жестокой логике истребления интеллигенции он — яркий, бунтующий, безоглядно полемический поэт — не мог органично жить в душной атмосфере командно-бюрократического контроля за каждой поэтической строчкой.
Пытался жить и творить в идейно-эстетическом ритме новой пролетарской литературы один из первых украинских символистов Яков Савченко. Искренно верил, что любое отклонение от нормированных эстетических принципов, на которые ориентировались представители «пролетарского стиля», прежде всего он сам, как творец его и пропагандист, угрожает чистоте марксистско-ленинской идеологии и методологии. Поэтому резко, как критик, выступал и против ваплитовцев, называя «азиатский ренессанс» Миколы Хвылевого «азиатским апокалипсисом», против неоклассиков, которые, как ему казалось, пытались реставрировать отжившее и идеологически вредное греко-римское искусство, во многом противореча самому себе — поэту оригинальному, аллегорическому, символично образному. Погиб на Соловках, пророчески предрекая свою судьбу и судьбу миллионов.
Приближение крови, бури и многочисленных бед предчувствовал не только Яков Савченко.
За революционно-романтичными, символичными образами-метафорами обреченных на уничтожение Майка Йогансена, Владимира Кобылянского, Ярошенко, Олексы Слисаренко и многих других поэтов прячутся удивление, растерянность, а то и отчаяние. Сурово и безжалостно анализируют реальность каждодневной жизни прозаики Валерьян Подмогильный, Андрей Головко, Иван Сенченко, Борис Антоненко-Давидович, Юрий Яновский, Петро Панч.
Но особенно выразительно отобразил эту анатомию новых настроений и общественных переживаний, перерождение коммуниста, недавнего революционера-коммунара, один из основоположников новой украинской прозы Микола Хвылевый. Творческое «я» Миколы Хвылевого, как и многих других художников, вынуждено раздваиваться под нажимом политиканских указаний, как писать, о чем писать и зачем писать. Теряется ощущение внутренней творческой свободы, сворачиваются литературные дискуссии, закрываются литературные организации. Его самоубийство 13 мая 1933 года должно было, как предвидел Микола Хвылевый, осознанно планируя этот акт, предостеречь партию, правительство страны, литературных оппонентов от дальнейшего угрожающего для развития литературы и искусства деформирования принципов творчества и функционирования культурных ценностей. Процесс раздвоения «я» Миколы Хвылевого неминуемо катастрофичен. Как человек, он хочет жить, но как художник, как творец и духовный проводник своей генерации, он должен уйти из жизни.
Вчитываемся в его предсмертную записку, полный текст которой прозвучал 13 декабря 1988 года в Киеве на литературном вечере, посвященном 95-летию со дня рождения Миколы Хвылевого:
«Арест Ялового — это расстрел целой Генерации… За что?
За то, что мы были наичестнейшими коммунистами? Ничего не понимаю.
За Генерацию Ялового отвечаю прежде всего я, Микола Хвылевый.
„Значит“, как говорит Семенко…
Ясно.
Сегодня прекрасный солнечный день.
Как я люблю жизнь — вы и не представляете. Сегодня 13. Помните, как я был влюблен в это число?
Страшно больно.
Да здравствует коммунизм.
Да здравствует социалистическое строительство.
Да здравствует коммунистическая партия.
Р. S. Все, в том числе и авторские права, передаю Любови УМАНЦЕВОЙ. Очень прошу товарищей помочь ей и моей матери.
13. 1933 г.
Микола Хвылевый».
Раздвоение Миколы Хвылевого очевидно. Прежде всего он говорит от имени генерации, именно с нею он связывает свое «я», и уничтожение генерации, сигналом для которого стал арест первого президента ВАПЛИТЕ Михайла Ялового, было началом ликвидации Хвылевого-художника. И это трагично до абсурда, поскольку все они были, как пишет в день своего добровольного ухода из жизни Микола Хвылевый, «наичестнейшими коммунистами». Потому он и признается: «Ничего не понимаю…», что гибель, уничтожение их осуществляется от имени и во имя тех идей, которые они отстаивали, в которые свято верили и во имя которых они творили новую литературу и искусство.
Вторая часть записки — это уже исповедь Хвылевого-человека, Хвылевого-жизнелюба, которому «страшно больно» оставлять в этот «прекрасный солнечный день» жизнь. Но у него нет выбора. Хвылевый хочет своей смертью спасти литературную генерацию («За Генерацию Ялового отвечаю прежде всего я, Микола Хвылевый»), и этими тремя абсолютно искренними лозунгами: «Да здравствует коммунизм. Да здравствует социалистическое строительство. Да здравствует коммунистическая партия» — он обращается к партии, к правительству с заверениями, что в деятельности этой генерации не было и намека на оппозицию к генеральной линии социалистического строительства.
Не случайно, наоборот, сознательно было избрано 13 число для самоубийства. 13 декабря Микола Хвылевой родился, в 13 число он был влюблен. Он хотел и этим числом, которое в народе считается несчастливым, усилить символическую трагичность своего поступка. Не случайно он собрал у себя друзей — они должны были засвидетельствовать осознанность им этого последнего шага в жизни, сберечь это трагическое событие в своей памяти и в памяти поколений, прочесть его предсмертную записку и передать ее тем, кто начал арестом Ялового «расстрел целой Генерации».
Мужество Миколы Хвылевого поражает. Самоубийство талантливого писателя и организатора литературного процесса на Украине свидетельствовало, что процессы деиндивидуализации человека, обусловленные директивным контролированием его общественного поведения, способа мышления, ориентации, принимают угрожающую для социализма форму, Усиливается жонглирование цитатами из работ В. И. Ленина с целью «теоретического» обоснования концепции строительства социализма по сталинским казарменным принципам, медленно, но целенаправленно перерубаются взаимосвязи человека с историческим прошлым, разрушается так тяжело налаженный механизм социально-культурного наследия, который должен обеспечить полноту формирования духовного лица нации и ускорить самосознание украинской культуры как феномена национального. Идеологически вредным и политически ошибочным начал считаться тезис Миколы Хвылевого и ваплитовцев о необходимости полного отстранения украинской литературы от литературы русской с целью более четкой выразительности своего национально неповторимого лица, а потом — с целью поисков и собственных самобытных путей развития.
На Западе еще и сейчас продолжают наращивать идеологические пирамиды вокруг приписанного Хвылевому тезиса «Прочь от Москвы!», забывая или сознательно закрывая глаза на то, что М. Хвылевый любил русскую литературу и не призывал отстраниться от литературы русского народа, а только учесть, что она имеет большое, иногда просто магическое влияние на литературу украинскую, и уже этим самым она подсознательно ориентировала ее представителей на наследование, заимствование тем, мотивов, стиля и форм.
В «Третьем письме к литературной молодежи», имевшем подзаголовок «Про демагогическую водичку, или Настоящий адрес украинской воронщины, свободная конкуренция, ВУАН и т. д.», Микола Хвылевый говорит не обо всей русской литературе, а о той русской пролетарской литературе, которая исповедовала тезисы русского критика А. Воронского, апологета Пролеткульта: «Воронский вырос в атмосфере исключительно попутнического окружения. Русская пролетарская литература сошла пока что на обочину. Она не сумела отвоевать себе позиции, ибо страдала узостью, просвещенчеством. Самоварники и аршинники из пролеткульта доконали ее».
Так что именно от этой Москвы — Москвы литературной, на идейных знаменах которой пламенели лозунги пролеткультовского игнорирования национальных факторов, — призывал Микола Хвылевый отстраняться. И потому, что Украина страдала культивированием просвещенчества, шароварничества, бездумного копирования культурных ценностей других народов, прежде всего — и это было традицией — русского.
К слову, в письмах к Миколе Зерову Микола Хвылевый не раз подчеркивал свое пиететное отношение к русской культуре: «Благодаря отцу я рано перечитал русских классиков, хорошо познакомился с Диккенсом, Гюго, Флобером, Гофманом и т. д., — пишет он в 1924 году. — Но больше всего зачитывался Добролюбовым, Белинским, Писаревым — этой троицей, которая не сходила с отцовых уст». Не следует забывать, что русская художественная культура открывала особенно впечатлительный, чрезвычайно чуткий на изменения в общественном организме эстетический мир, отличалась морально-психологической глубиной и исповедальностью человеческой души, умением отобразить трагические конфликты времени и осознавать их в масштабах всечеловеческой значимости.
Такую русскую литературу — литературу Евгения Замятина, Артема Веселого, Лидии Сейфуллиной — Микола Хвылевый любил.
По сути, 1933 годом — годом страшного голода на Украине — и начинается целенаправленная акция неудержимого уничтожения творческой и научной интеллигенции. И эти ужасы, которые пережили и сами репрессированные, и их родные, близкие, знакомые, никогда не забывались.
«Я все хорошо помню, — рассказывает Нина Петровна. — Этого невозможно забыть. Сколько я пережила, как нас готовили к ссылке: угрожали, я теряю сознание, меня били ногами, чтоб я пришла в себя, наконец определили для нас Башкирию… Что я могла сделать? Поехала.
Все помню, и до сих пор страх не проходит. Аресты знакомых, родных, друзей, известных культурных украинских деятелей, а погодя — и партийных…»
Непоправимые утраты. Тяжело представить, сколько духовной энергии, которую освободила социалистическая революция, было ликвидировано. Невозможно предвидеть, какой высоты была бы эта волна духовного прилива, которая так многообещающе и раскованно расчистила веками заиленные ручейки национальной культуры и понесла к океану мировой культуры. По далеко не полным, не точным подсчетам, в нашей стране в двадцатые — пятидесятые годы пострадали более двух тысяч одних только литераторов, а около полутора тысяч из них погибло в тюрьмах, в лагерях. Было репрессировано более 90 процентов писателей, которые были приняты в Союз писателей в 1934 году.
Особенно тяжелые потери понесла украинская советская литература. Было репрессировано свыше 300 литераторов, из них 25 вернулись живыми из лагерей и включились в литературную жизнь. До сегодняшнего дня творческое наследие большинства репрессированных писателей не переиздано, то есть является недоступным для широкого круга читателей. Рукописные материалы абсолютного большинства репрессированных, их личные библиотеки, переписка или уничтожены, или неизвестно где еще сохраняются.
Больно и грустно, ибо действительно был прав Михайло Драй-Хмара, из фаланги славных творцов новой — социалистической — литературы выбывали лучшие.
Перевод В. Максимова
Коротко об авторах
Плужник Евгений Павлович родился 26 декабря 1898 г. в с. Кантемировка Воронежской обл. в крестьянской семье. Закончил гимназию, учился в Киевском ветеринарном институте и Киевском музыкально-драматическом институте. Работал учителем на Полтавщине. Принадлежал к литературной организации «Ланка». В 1934 г. репрессирован. Умер в заключении в 1936 г.
Зеров Николай Константинович родился 26 апреля 1890 г. в г. Зинькове на Полтавщине в семье учителя. Закончил Киевский университет. Входил в группу «неоклассиков». Репрессирован в 1934 г., умер в заключении 13 октября 1941 г.
Драй-Хмара Михаил Афанасьевич родился 10 октября 1889 г. в с. Малые Канивцы Чернобаевского района на Черкасщине. Учился в гимназии и университете. Принадлежал к группе «неоклассиков». Был репрессирован в 1935 г., умер в заключении 19 января 1939 г.
Филипович Павел Петрович родился 2 сентября 1891 г. в с. Кайтановка Катеринопольского района на Черкасщине в крестьянской семье. Закончил историко-филологический факультет Киевского университета. Принадлежал к литературной группе «неоклассиков». Был осужден на 10 лет заключения. Умер в ноябре 1937 г.
Йогансен Михаил Гервасиевич (псевдонимы В. Вецелиус, М, Крамар) родился 16 февраля 1895 г. в Харькове в семье учителя. Окончил гимназию, историко-филологический факультет Харьковского университета. Был членом литературных организаций «Гарт» и «ВАПЛИТЕ». Был репрессирован. Умер 27 октября 1937 г.
Хвылевый Николай Григорьевич (настоящая фамилия Фитилев) родился 13 декабря 1893 г. в г. Тростянец Сумской области в семье рабочего. По его инициативе создана литературная организация «ВАПЛИТЕ», которой он руководил со времени ее образования (1925) до своего выхода из нее (1927). 13 мая 1933 г. покончил жизнь самоубийством.
Влызько Алексей Федорович родился 17 февраля 1908 г. в с. Коростень Новгородской области в семье мелкого служащего. Был членом литературных организаций «Молодняк», «Новая генерация». По обвинению в подготовке террористических актов против Советской власти был приговорен к расстрелу. Приговор исполнен 15 декабря 1934 г.
Семенко Михаил Васильевич родился 31 декабря 1892 г. в с. Кибинцы на Полтавщине. Учился в Петербургском психоневрологическом институте. Родоначальник украинского футуризма. Был репрессирован. Умер 24 октября 1937 г. в заключении.
Шкурупий Юрий Данилович родился 20 апреля 1903 г. в г. Бендеры Молдавской ССР в семье железнодорожного машиниста. Учился в Киевском институте внешних отношений. Принадлежал к литературным организациям «Аспанфут», Комункульт, «Новая генерация». Был репрессирован. Умер в заключении 25 ноября 1937 г.
Полищук Валерьян Львович родился 1 октября 1897 г. в с. Бильче Млиновского района Ровенской области в крестьянской семье. Учился в Петроградском университете гражданских инженеров, в Каменецком университете. Был репрессирован. Жизнь поэта оборвалась в заключении 3 ноября 1937 г.
Чумак Василий Григорьевич родился 7 января 1901 г. в г. Ичне на Черниговщине в крестьянской семье. Закончил Городнянскую гимназию.
Расстрелян деникинской контрразведкой в Киеве 21 ноября 1919 г.
Блакитный (Эллан) Василий Михайлович родился 12 января 1894 г. в с. Козел на Черниговщине в семье священника. Учился в Киевском коммерческом институте.
Умер 2 декабря 1925 г.
Тычина Павел Григорьевич родился 27 января 1891 г. в с. Писки Бобровицкого района Черниговской области в семье сельского дьяка. Учился в бурсе, затем в Черниговской духовной семинарии и в Киевском коммерческом институте.
За сборник стихотворений «Чувство семьи единой» удостоен Государственной премии СССР (1941). За трехтомник произведений — Государственной премии УССР им. Т. Г. Шевченко (1962).
Умер 16 сентября 1967 г.
Рыльский Максим Фаддеевич родился 19 марта 1895 г. в г. Киеве в семье украинского культурно-просветительского деятеля и этнографа Т. М. Рыльского.
За книги стихов «Розы и виноград», «Далекие небосклоны» удостоен Ленинской премии (1960); за сборники стихов «Светлое оружие», «Световая заря», «Слово о родной матери», «Путешествие в молодость» — Государственной премии СССР (1943); за перевод поэмы А. Мицкевича «Пан Тадеуш» Государственная премия СССР присуждена вторично (1950).
Умер 24 июля 1964 г.
Бажан Николай Платонович родился 9 октября 1904 г. в г. Каменец-Подольском в семье военнослужащего.
За книгу «Карбы» отмечен Ленинской премией в 1982 г. Лауреат двух Государственных премий СССР (за сборники «Клятва», «Сталинградская тетрадь» и поэму «Данило Галицкий» — в 1946 г., за цикл стихотворений «Английские впечатления» — в 1949 г.). Был академиком АН УССР.
Умер 23 ноября 1983 г.
Первомайский Леонид Соломонович (Гуревич Илья Шлемович) родился 17 мая 1908 г. в г. Краснограде Харьковской области в семье ремесленника. Закончил гимназию.
За сборники стихов «День рождения» и «Земля» удостоен Государственной премии СССР (1946).
Умер 9 декабря 1973 г.
Кулик Иван Юлианович родился в г. Шполе на Черкасщине в учительской семье. По окончании четырехклассной школы учился в художественной школе в Одессе. В 1914 г. уехал в Америку, работал чернорабочим на фабриках и шахтах. После февральской революции 1917 г. вернулся на Украину. Репрессирован в 1937 г., умер 14 октября 1941 г. в заключении.
Бобинский Василий Петрович родился 11 марта 1898 г. в г. Кристинополе (ныне г. Червоноград) на Львовщине в семье железнодорожника. Учился в гимназиях Львова и Вены. С 1922 г. сотрудничал в революционной печати, за что в 1926 г. был брошен за решетку. В 1930 г. эмигрировал в СССР, жил и работал в Харькове. В 1934 г. был осужден. Умер в заключении 2 января 1938 г.
Загул Дмитрий Юрьевич родился 28 августа 1890 г. в с. Милиево Вижницкого района Черновицкой области в крестьянской семье. Учился на философском факультете Черновицкого университета. Состоял членом литературного объединения «Западная Украина». Был репрессирован. Умер в 1938 г.
Филянский Николай Григорьевич родился 19 декабря 1873 г. в с. Попивка Миргородского района на Полтавщине в семье священника. Закончил физико-математический факультет Московского университета, учился в художественной студии В. Серова и архитектурной мастерской проф. Шехтеля. Был репрессирован. Умер в заключении 12 января 1938 г. (По другим данным — 14 февраля 1945 г.)
Свидзинский Владимир Ефимович родился 8 октября 1885 г. в с. Маянив Тивривского района на Винничине в семье псаломщика. Учился в духовной бурсе и Каменец-Подольской духовной семинарии. Закончил Киевский коммерческий институт. Принадлежал к литературной организации «Плуг». Трагически погиб 18 октября 1941 г.
Никанор Харитонович Онацкий родился 28 декабря 1874 г. в хуторе Хоменковом Липоводолинского района Сумской области в крестьянской семье. Учился в художественном училище при Петербургской академии искусств, в классе Ильи Репина. Известен как видный украинский художник и организатор музейного дела. Был репрессирован. Умер в заключении в 1940 г.
Михайличенко Гнат Васильевич родился 27 сентября 1892 г. в с. Студенок на Сумщине в крестьянской семье. Учился в Харьковском земледельческом училище, в Московской сельскохозяйственной школе. Участвовал в революционном движении. Был приговорен к шести годам каторги и пожизненной ссылке в Сибирь. 21 ноября 1919 г. погиб от деникинской пули.
Чупринка Григорий Михайлович родился 27 ноября 1879 г. в с. Гоголеве на Черниговщине в крестьянской семье. Учился в гимназиях Киева и Лубен. В 1919 г. расстрелян, будучи обвинен в организации антисоветского восстания.
Мысык Василий Александрович родился 24 июля 1907 г. в с. Новопавловка Днепропетровской области в крестьянской семье. Закончил Харьковский техникум востоковедения.
Был репрессирован. Умер 3 марта 1983 г.
Усенко Павел Матвеевич родился 23 января 1902 г. в с. Заочипске Царичанского района Днепропетровской области в крестьянской семье. Был организатором союза комсомольских писателей «Молодняк».
Умер 4 августа 1975 г.
Михайло Доленго (Клоков Михаил Васильевич) родился 10 августа 1896 г. в г. Лебедине Сумской области в семье народного учителя. Учился в Харьковском университете, работал в Институте ботаники АН УССР.
Умер 5 октября 1981 г.
Андрий Чужий (Андрей Антонович Сторожук) родился в 1897 г. в г. Умани. Закончил двухклассное училище. Работал телеграфистом на железной дороге.
Был репрессирован. Умер 28 сентября 1989 г.
Александр Олесь (Кандыба Александр Иванович) родился 5 декабря 1878 г. на хуторе Кандыбы Белопольского района Сумской области. В 1919 г. эмигрировал за границу. В книгах «На чужбине» (1920), «Кому поведаю печаль мою» (1931) выразил жгучие чувства ностальгии, тоски по родине. Умер 22 июля 1944 г.
Лепкий Богдан Сильвестрович родился в 1872 г. в с. Крогулька Тернопольской области. Принадлежал к литературной группе «Молода муза». Автор многих сборников рассказов, повестей, стихотворений, а также ряда историко-литературных трудов. Умер в 1941 г.
Карманский Петр Сильвестрович родился 29 мая 1878 г. в местечке Цешанув (теперь — ПНР) в мещанской семье. Учился во Львовском университете, затем в коллегиуме Ватикана в Риме. Умер 6 апреля 1956 г.
Чарнецкий Степан Николаевич родился 21 января 1881 г. в с. Шаньковцы Чортковского района Тернопольской области. Закончил Львовский политехнический институт. Работал режиссером и художественным руководителем театра. Умер 2 октября 1944 г.
Рудницкий Михаил Иванович родился 7 января 1889 г. в г. Пидгайци Бережанского района Тернопольской области в семье нотариуса. Закончил Львовский университет. Умер 1 февраля 1975 г.
Пачовский Василий Николаевич родился 2 января 1878 г. в с. Жуличи на Львовщине. Учился во Львовском университете. Умер 5 апреля 1942 г.
Богдан-Игорь Антонич родился в с. Новица на Лемковщине (теперь территория ПНР). Закончил Львовский университет. Умер 6 июля 1937 г.
Сосюра Владимир Николаевич родился 6 января 1898 г. на станции Дебальцево Донецкой области в семье рабочего. За сборник «Чтобы сады шумели» удостоен Государственной премии СССР (1948), за сборники стихотворений «Ласточки на солнце» и «Счастье семьи трудовой» — Государственной премии УССР им. Т. Г. Шевченко (1963). Умер 8 января 1965 г.
