Отдельные мысли
Вероятно, я представляю собой странное зрелище, будучи привязан к иллюзорному миру реальными нитями.
Ну как мне тебе объяснить, что пока мы не договоримся, мы не можем ни о чем договариваться!
В сердце человеческой любви всегда таится печаль — и этим она отличается от Божественной.
… и пока я о тебе помню — прощай, просветление!
Расставаясь с человеком, черт обязательно лягнет его напоследок.
Я могу, конечно, о тебе и вовсе не думать — но станешь ли ты от этого счастливее?
Читательская фигура должна стоять перед лицом писателя и за спиной издателя — но ни в коем случае не наоборот.
Трудно найти Истину; но еще сложнее определить, что у нее красивее: лицо или одежды?
Человек, который говорит: «Прощай, любимая!» — неизбежно лицемерит. Честный человек скажет так: «Прощай… извини, забыл, как тебя зовут».
Одним людям хронически не хватает любви, у других она постоянно переливается через край — но проблем хватает у всех без исключения.
Кто сказал, что Божественная любовь к человеку должна быть совершенна? Она так же неуклюжа, как и сам человек.
Боящийся одиночества, знай: тебе неведомо, что это такое.
У Бога хватает любви, чтобы сделать человеку уютным и внешний, и внутренний мир одновременно; однако мало кто позволяет Ему это сделать.
Божественная любовь может потрясти или ослепить, но никогда не выводит из душевного равновесия.
Планируя выброситься из окна, прежде выкини оттуда свой паспорт: предупреди городские власти о серьезности своих намерений.
Чем чернее маг, тем за меньшую сумму можно его купить.
Пусть лягушка моих Вожделений невысоко прыгает — зато у нее широкая пасть!
Ответственность учителя равна преданности ученика, хотя единицы измерения у них разные.
Смерть не только стоит в конце жизни — она является ее постоянным атрибутом.
Чем глубже истина, тем менее удобной стороной обращена она к искателю.
Цивилизованные люди осваивают культуру, а дикари ее творят.
Смерть это не конец всему. Смерть это конец твоему атеизму.
В иной прозе так мало мысли, что хочется заставить автора переложить ее на стихи.
Если ты меня любишь, зачем упрекаешь? Для моей же пользы? Нет, для вреда!
С высоты птичьего полета и змеиные пути кажутся прямыми.
Есть много путей к просветлению, однако ни один из них не приводит к первоначально желаемой цели.
У истинно верующего ничего, кроме Бога, нет. Особенно подсознания.
Мне не особенно нравятся мои жизненные тупики, но лабиринт в целом производит приятное впечатление.
Отрицая жизнь, ты не приближаешься к Богу, поскольку мир — Его любимое творение.
Ум не способен дотянуться до мудрости — и в действительности никогда не ставит это своей целью.
— Господи! Дай мне силы смирения перед Твоей волей!.. А перед не Твоей — не давай.
Есть вопросы настолько интимные, что решаешься их задать только самому себе, да и то лишь улучив подходящее время.
… и угощал печатным пряником непечатную женщину.
Читатель и цензор стоят перед моими глазами: первый — с горящими глазами и протянутой рукой, второй — с потухшим взором и длинным кукишем.
Банальная мысль — та же прошедшая по рукам женщина; но сколько же их в ноосфере!
Ремесло писателя исключительно неблагодарно: только смахнешь пыль со слова — и оно уже мчится в пространство, начисто забыв про автора.
Некролог: в борьбе лекарства с болезнью победил врач.
Свежесть восприятия не гарантирует его постоянства — скорее наоборот.
Облекаясь в слова, мысль изрядно прибавляет в весе — но нередко теряет в изяществе.
Настоящий писатель лучше читателя знает, что тому надо.
У меня не импотенция, а половой орган, который яснее хозяина видит, куда нам лучше не соваться.
… а теперь расскажи мне все откровенно, сними камень со своего сердца, повесь его мне на шею!
Письменная речь обладает тем преимуществом, что звучит в голове у читателя сообразно его вкусам — если таковые имеются.
Я веду нездоровый образ жизни, который отчасти компенсирую неправильным питанием.
Бенгальский огонь моего Вдохновения сыплет искры порой в самые неподходящие стороны.
При попытке взять Истину за бока она резко худеет.
… и вовсе я не бездельничаю, а просто на моем жизненном пути идут дорожные работы.
Сомнения, как и замыслы, бывают творческие, фантастические и никчемные.
Вознесение хвалы Богу и брань по адресу дьявола суть простейшие способы снятия с себя ответственности за собственную жизнь.
Пути к самому себе непостижимы, но разнообразны.
С чего начинается религиозный путь? С устойчивого навыка служения Богу даже в Его отсутствие.
При встречах со мной Бог постоянно оборачивается собакой, грозно скалящей на меня свои совершенно Божественные зубы.
Я не познаю мир, а тщетно пытаюсь от него отбиться.
Познание есть процесс, в ходе которого человек старательно убеждает себя в том, что ему было ясно с самого начала.
Если я прихожу к тебе, то это нужно мне, а вовсе не тебе, и единственным исключением из этого правила является визит коммивояжера.
Некоторые мысли я отвергаю с порога. И в первую очередь — данную.
Не каждому дано пройти через порог моего восприятия.
На пороге Блаженства сидит бородавчатая жаба Сомнения и, выпучив глаза, не пускает туда человека.
Я тебя слушаю. Нет, я даже тебя не слушаю: я просто на тебя смотрю.
Из глубины моей души поднимается к тебе очень многое — но почему-то застревает на ее поверхности.
Мой внутренний мир — не более, чем перевалочная база для различных внешних мероприятий.
То, что мне хочется тебе сказать, не оказавшись выражено вовремя, превращается в то, что мне говорить тебе вовсе не хочется.
Ну неинтересно мне тебя слушать! А петь и танцевать ты не умеешь…
Человек трудной судьбы, не отчаивайся: ей с тобой тоже нелегко!
Чувство юмора выдает Божественное начало в человеке. Поэтому зануда по сути своей — атеист.
Мое восприятие поневоле поверхностно-а иначе внешний мир не даст мне с удобством расположиться во внутреннем.
Любовь это явление, когда посторонний человек без спроса вламывается в мой внутренний мир из внешнего.
Трудно стать событием в чужой жизни, если ты откровенно скучен сам себе.
Ты не только ко мне равнодушна! Ты ко мне еще и равнотелесна!
По-настоящему краеугольный камень принципиально неукрадаем.
Ангелы Божьи имеют к земной жизни совсем не поверхностный интерес.
Не нужно специально искать смысла жизни: он естественно образуется по ее ходу, так что имеющий глаза его видит, а имеющий уши — слышит.
О чем думает мудрец, подводя итоги своей жизни? Он их не думает — он их подводит; не мешайте ему!
Верю ли я в бессмертие души? Не знаю, но ее любопытство и занудство точно никуда не деваются.
Что бы ни воображал себе сильный пол, детородный орган есть только у женщины!
Шаблонная мудрость подобна «кирпичу», преграждающему дорогу к истине.
Самозабвенная поглощенность собой — общая черта примитивных эгоистов и великих мистиков.
Жизненные ошибки делятся на три категории: об одних сожалеют, в других раскаиваются, третьими восхищаются.
Религиозный ритуал это колючая проволока, соединяющая небо и землю в единое целое, где нет места человеку.
Идея свободы плохо размещается в форматах моего мышления.
…и чутко подмахивала ему в такт производственному процессу.
Если бы у меня была одна точка зрения на мир, я написал бы единственный афоризм.
Дни моей жизни подобны листкам отрывного календаря каменного века.
К глубокой мысли следует спускаться по ступенькам.
Мир несложно опровергнуть чисто логически — но лишь до тех пор, пока он не становится фактом твоей биографии.
Меня огорчают не столько козни дьявола, сколько нежелание Бога высказаться напрямую.
Ну как можно считать всеблагим Бога, попустительствующего моему атеизму?!
Зачастую первое проявление религиозного чувства это внезапная благодарность своему идолу за совершаемые им чудеса.
Основная функция дьявола это наведение порядка в очереди к Богу.
Интересно, как заботится Господь о людях, чья душа вступила в сговор с дьяволом еще до их рождения?
Похоже, в момент моего появления на свет счастливая звезда была покрыта облаком.
Счастье красивого — в руках общества, некрасивого — в его собственных.
«Верните мужа! Хотя бы чужого».
Сколько волка не корми, Красная Шапочка не поумнеет.
Чем ярче и счастливее моя жизнь, тем беднее содержанием выводы из нее.
Синяя птица моего Тщеславия так задирает нос, что им удобно чистить маховые перья.
Творческое начало в человеке бессознательно; сознательна — и то лишь частично — его цензура.
Оказавшись у меня внутри, ты делаешь меня человеком в большей степени, чем я того стою.
Моя личность затерялась где-то далеко на задворках моего внутреннего мира.
Круг моих интересов по форме напоминает запятую; ее хвостик — это тщетные попытки самоутверждения.
У каждого человека своя не только карма, но и ее законы.
Проясняя свои главные мысли, ты не только делаешься счастливее, но и всем людям становится немножко легче дышать.
… а из знаков препинания мне милее всего многоточие…….
В своем единоборстве с миром я более всего опасаюсь не проиграть, потеряв свою личность, а победить, навязав ее Вселенной.
Если твои друзья перестали над тобой смеяться, значит, твоя душа от них уже отлетела.
Самый страшный страх непознаваем; самое счастливое мгновение — вне времени; самая главная удача — встретив Бога, заметить это.
К своему «я» лучше обращаться на «вы», чем на «ты».
Уж и не знаю, Бог или черт ставят меня в тупик, но работа идет постоянно и качественно.
Он не просто поклоняется идолам, а прямо-таки обложился ими!
Осознав свою роль в обществе, я крепко невзлюбил его за это.
Неужто в океане Мирового Счастья нет для меня ни единой ложечки?!
Что-то не пускает меня в мой внутренний мир — и чаще всего это внешние обстоятельства.
… а вот и еще одно зернышко в амбар Отечественной Словесности…
Человеку, который стойко принимает удары судьбы, они попадают не в бровь, а в глаз.
… а на себя дьявол взял охрану и рекламу всех прямых путей к Богу.
… а из дракона сделали шкуру и положили ее на пол в главной зале дворца. И рядом повесили огнетушитель — на всякий случай.
Не следует путать: возможность самореализации дает человеку его талант, а право на нее — общество.
Созерцая мир, не стоит им попутно приторговывать.
Когда писатели освоили компьютер, гуси окончательно потеряли веру в себя.
… а иногда мне кажется, что все мои идолы — искренние подарки Единого Бога!
Священная река Ганг смывает грехи и с неверующих, но не так чисто.
Набравшись ума, я приступил к поискам разума.
Найдя ключ к истине, поинтересуйся заодно устройством замка.
И не пытайся понять мою душу: там такие, сударь ты мой, логарифмы!
Много мелких неприятностей не заменят одной крупной, но существенно украсят ее.
Должность: заведующий рекламой Планетарной Кармы.
Жизненная позиция: и не надейтесь!
Народ в целом не может ослушаться Бога; однако он может отчаянно халтурить, исполняя Его волю.
Иногда очень хочется умереть как герою; останавливает лишь мысль о том, что это не физиологично.
Гуляя под яблоней, гусь и не подозревает, какой творческий союз назначил им человек.
И среди гусей есть атеисты — например, те из них, которые считают, что мир, в котором есть шкварки, не может управляться Богом.
Нет психологической проблемы, корни которой не упирались бы в подсознательный, но принципиальный атеизм человека.
Человек может все. В частности, он может ошибаться.
Пощипывая травку и выгибая шею, гусь исполняет волю Божью — а вы как думали?!
Законопослушный гусь приятнее на вкус.
Может ли подлость быть приятной? Увы, да — например, поздний ужин.
… и окончательно потеряв веру в противозачаточные средства, он принялся воспитывать своих детей.
Пусть гуси больно щиплются — зато в остальном они белые и пушистые.
Нехорошо выдавать себя за то, чем на самом деле не являешься. Но, пока ты не станешь Буддой, иного выбора нет.
Путь Самопознания изобилует ямами Ложной Самоидентификации. Но ничего иного на нем не предусмотрено.
Грамматика — душа языка, а язык — душа народа. Поэтому народ душевен, языкат и безграмотен.
Его мысли были до того отточены, что резали по живому.
Что такое научный метод исследования? Мир убивается и выворачивается наизнанку, после чего изучаются швы, по которым он скроен.
Его выводы были настолько далеко идущими, что быстро скрывались за горизонтом.
Не плюй в ноосферу!
Я забочусь о действии, форме и смысле, где-то на краю сознания понимая, что их источниками служат Пассивность, Бесформие и Пустота.
Ругаясь, ты отрицаешь не только предмет своего недовольства, но также и себя и весь мир — по крайней мере, так тебя понимает Всевышний.
Что такое безответственность, возведенная в принцип? Ссылка на волю Божью.
Мои мысли редко радуют меня; еще реже они бывают моими.
Образ Всевышнего начертан лишь на четных ступенях Лестницы Богопознания; на остальных приплясывает лукавый.
Деятелей науки жарят в аду на сковородах ее же Категориального Аппарата.
Мысли, написанные на небесных скрижалях, спускаются вниз крайне неохотно.
Плохие поэты образуют аудиторию для хороших, а поэты средней руки теми и другими руководят.
Превращаясь в количество, качество сильно теряет в весе.
И над болотом встает порою радуга, и радует собою всех его обитателей.
Юности свойственна резкость оценок, зрелости — их пристрастность, а старости — никчемность.
Умение говорить на родном языке — дар сродни религиозному, а умение вовремя поставить точку —!
Отсекая мечом Знания голову дракону Невежества, имей в виду, что первый от этого быстро тупится, а второй не годится на бифштексы.
Начав с нуля, можно очень долго идти к единице — так, что она в конце концов начинает казаться десяткой.
Редко когда человек обращает внимание на то, что его жизнь идет в прямом Божественном эфире.
Наркотик славы вреден для здоровья знаменитости в той же мере, в какой она презирает своих поклонников.
Что такое старость? Это время, когда природа вещей привлекает больше внимания, чем девичьи коленки.
Посмотрев Истине в глаза один раз, набираешься скромности на всю оставшуюся жизнь.
Следуя логике хиромантов, судьбу Земли нужно искать в рельефе земной коры.
В его жизни столько побед и поражений, что места для работы просто не остается.
С точки зрения черта, главный соблазн чертовки это ее рожки и копытца.
Стихийный атеизм как-то чище научного — доказательства неверия всегда подозрительны.
Большая часть моей жизни проходит как бы в скобках — но какой гад их расставляет?!
Самые яркие события жизни иногда сильно затеняют все остальные.
Неправильно видеть в знаках судьбы исключительно предзнаменования — иногда это просто реакция мира на твой приход.
Я не преувеличиваю значения своего внутреннего мира — просто мне некуда от него деваться!
Истинный творец заботится не о вдохновении, а о существе дела.
Лучшее средство от несчастной любви — профилактическое: маленький сейфовый замочек на грудной клетке.
Подсознание не то, чтобы не желает понимать логику человека, а просто не воспринимает ее всерьез.
Что такое другой? Это человек, с которым случается то, что не может произойти со мной.
У сознания нет паразитов. Оно само создает это понятие и наполняет его полнокровным смыслом.
Озирая проявленный мир, я иногда думаю: неужели Бог — это только негатив?
Мудрость — не результат осмысления мира, а признак Божественного внимания к нему.
Внешний мир меня достал! До внутреннего.
Забвение — месть Невостребованной Жизни.
Мои пороки это стража, охраняющая мое внешнее «я» от внутреннего.
Он потратил на борьбу с собой массу энергии, предназначенной Богом на совершенно иные цели.
Приходя ко мне, мысли надолго не задерживаются, так что не вполне понятно, могу ли я считать их своими.
Его пение было настолько прекрасным, что слушатели забывали о себе, а зрители — друг о друге.
Я не думаю, что свободу можно завоевать. Она может лишь сама пролиться с неба летним дождем.
Пусть я не понимаю своей жизни — зато я ее проживаю!
Язык более приспособлен для передачи маразмов эпохи, нежели ее величия, — но настоящие литераторы не сдаются!
В поисках глубинного «я» мое поверхностное «я» вырыло уже порядочную яму — но почему-то не хочет туда спускаться.
При развертывании темы ее пафос худеет.
Человек, способный самоутвердиться на любом материале.
Любую мысль можно прилично одеть в слова; но отпечаток блядства на лице неискореним.
Найдя свое место в Галактике, Солнце обзавелось семьей планет. Не то человек, особенно многоженец!
Физику простительно путать прямое и обратное утверждения, а филологу — не знать, что это такое.
Мир устроен исключительно разумно — во всяком случае, по сравнению с человеком.
Боже! Когда же Ты перестанешь, наконец, со мной заигрывать?!
Вторая половина его жизни была посвящена поискам смысла первой.
Насмехаясь над Богом, ты ставишь себя в положение младенца, иронизирующего над материнской грудью.
Судьбы народов написаны на скрижалях Истории, куда постоянно падают слезы Божьи, не давая людям ясно прочесть написанное.
Вообще, монополия на Истину принадлежит Богу, но Он на ней не настаивает, подавая тем самым пример всем остальным Своим творениям.
В письменной речи столько же лишних слов, сколько их недостает в устной.
Когда я ставлю точку в афоризме? Как только чувствую, что читатель начинает мне возражать.
Выразив себя, он принялся за остальных.
Заглянув ненароком в общественное подсознание, он потом долго мыл руки и бормотал себе под нос: «Извиняйте, граждане, век воли не видать!»
Место работы: стержень весов Истории.
Если спереди на майке у человека написано: «Убью!», то надпись сзади, как правило, гласит: «Чур меня!»
Пусть мой ум жует свою жвачку — работать он мне не мешает, да и на длинном пути к просветлению есть с кем перекинуться словом…
О своем муже она мечтала с детства, о чужих — после замужества.
Где мне найти такого человека, чтобы спиной к нему прислониться — и не раздавить?!
Можно ли писать афоризмы на заказ? Только если заказывает эпоха.
Мысль поэта, облеченная в стих, подобна бриллианту в руках опытного ювелира — или осетру, привольно расположившемуся на заливном блюде.
Бытие моего сознания частично определяется сознанием моего бытия, а частично — небытия.
Мое «я» окончательно запуталось в постромках моей свободной воли.
Называя вещи своими именами, я служу одновременно Истине и Словесности.
Он отдавался судьбе как только мог — но она его не хотела.
Моя душа к нему не то, чтобы не лежит — а быстро ползет в противоположном направлении.
Иного человека мне очень хочется спросить: ну скажи, откуда ты все это взял? — но я молчу, потому что знаю: тоже соврет.
По дорогам судьбы я иду босиком, потому что свои башмаки давно сносились, а чужие всегда оказываются не в пору.
В объятиях любимой я забываю о ее душе — но мне кажется, обе не возражают.
Можно ли быть чересчур скромным? Да — например, утверждая свою богооставленность.
Скромность была присуща ему изначально, даже когда он еще только начинал свое царственное бытие.
Чем болото не кладезь премудрости? Особенно для старожилов.
Полюбила утка селезня — а яйца положила от гуся: чтобы оба помучились!
Он ищет себе забвения — только не помнит, от чего.
Я предпочитаю огульную критику — тогда мой оценщик ходит вокруг да около моей Поляны Творчества, хотя бы не вторгаясь на нее своими ножищами.
Его жизнь это такая ежедневная чушь, что надо быть Богом, чтобы увидеть в ней хоть какой-то смысл.
Что такое старость? Это возраст, когда улыбки девушек выражают скорее сочувствие, нежели заинтересованность.
Доживая без смысла до седин, человек становится причастным к року, губящему юношеский гений.
Улыбка Мудрости иногда соревнуется с улыбкой Фортуны — и что в этом случае ты предпочтешь, любезный читатель?
Мудрость не приходит с возрастом — просто ее поиски занимают некоторое время.
Я возлагал на старость такие надежды и ожидания! А она все никак не наступит…
Страсти давно перегорели, но противоположный пол все еще привлекает мое внимание. Вот что такое сила архетипа!
Когда же, наконец, мое безделье выведет из Себя Господа? И Он Самолично заставит меня трудиться?
В старости не больше, но и не меньше смысла, чем в жизни в целом.
На чем одна душа успокаивается, для другой — самое начало переживаний.
Не считаю за грех украсть мысль из головы читателя — но, украсив ленточкой, непременно возвращаю ее обратно.
Утратив высший смысл, можно заняться существом дела.
Не болтай попусту! Пощади ноосферу!
Метла критика сплетена из прутьев Писательского Отчаяния, прикрепленных к ручке Казенной Идеологии.
Когда моя муза покидает меня, разрывается мое сердце, а когда она возвращается, ноет шея.
Повесть о подсознании
Капитан спал, а рулевой крутил колесо, как рулеточное.
Я вовсе не догматичен, а просто последователен там, где отступают другие.
Зонтик Атеизма плохо защищает неверующего от камней и града Божественной Воли.
Я твердо знаю: в мире должен быть порядок… Я на это надеюсь. Робко. Иногда.
Вдохновение это невротическое состояние, которое необходимо бездельнику, чтобы хоть что-то сделать.
Разочаровавшись в стремлении утвердить любимую идею под своим именем, он начал распространять ее как народную.
Издатель необходим писателю так же, как переплет — его книгам. Но где в наши времена найдешь свиную кожу и золотое тиснение?!
Будучи вегетарианкой, она носила шубу из хищной норки по принципиальным соображениям.
Он не совсем фрейдист — но в сны верит безоговорочно.
Творческую мысль трудно остановить — но ничего не стоит стреножить.
… а в конце сеанса вылезло из меня мое сопротивление и так прямо моему аналитику и заявило: «Вы меня своим эдиповым комплексом не фрустрируйте!»
Местоимения бывают личные, возвратные, указательные, отрицательные и притяжательные за уши. Это такое мое «я» вам — ничто?!
Фасон платья палача диктует эпоха, а темперамент — все-таки профессия.
Если выжать из его прозы всю воду, то в сухом остатке останутся, увы, лишь непечатные выражения.
Всю сомнительность идеи государственности постигаешь, лишь оказавшись в президентском кресле.
Может быть, я не окажусь любезным своему народу, — но, по крайней мере, я ему никогда не грубил.
Одни люди верят в добро, а другие делают его, сами того не замечая.
Если тебе многое дано — отдавай!
Для человека, который многого достиг, и дорога в ад становится куда короче.
… а ночью моя душа успокаивается и приходит поспать в мое тело.
… и поручил дьяволу следить за тем, как человек распоряжается Его дарами.
На горе Агностицизма, на самой ее вершине, высечена надпись: «Уверен ли Бог в Своем существовании?»
Характеристика: ни киллер ни агностик — так, что-то посерединке.
Большого писателя народным горем не испугаешь: он из него такую конфетку сделает!
В минуты прозрения он ясно видел Бога, а все остальное время пытался это забыть.
… а когда Бог переставал звучать в его душе, он шел в храм любоваться на Его идолов.
Когда Бог является ко мне, я не верю себе; все остальное время я не верю Ему.
Мир, на взгляд ученого, чересчур широк и излишне предметен, — поэтому он не одобряет Бога, доставившего ему столько хлопот на пути к истине, и в отместку называет себя атеистом.
Раскапывая корни Дерева Зла, человек неизбежно оказывается в его густой тени.
Чем ближе человек подходит к солнцу Добродетели, тем большую тень отбрасывает он на остальное человечество.
Любую мысль можно выразить в словах. Но иногда она потом за это мстит.
Она сумела-таки пленить мое воображение и теперь который год держит его запертым на ключ.
Ресурсы внутреннего «я» неизмеримо превосходят потребности внешнего.
Оставь свои мысли и чувства тем, кто в них нуждается.
Твоя истинная природа ждет тебя вместе с твоим нетерпением, постоянно и терпеливо.
Угол зрения обычно важнее объекта наблюдения — но только не для последнего!
Можно ли идти по жизненному пути, не прикладывая рук? Только на четвереньках.
Некролог философа: ворочая глыбы мироздания, он неосторожно провалился в трещину.
Сколько ни грей Северный полюс, Южным он от этого не станет.
Я верую в невидимого Бога — но только потому, что никогда Его не вижу.
Внутреннее «я» не нуждается в доказательствах. Оно и есть истина.
О чем думает ежик, глядя на гиппопотама? «Мне бы такие зубы — и можно смело побриться!»
О чем думает заяц, делая петли? «Все-таки, я — зигзаг на пути эволюции».
Основа чувства свободы — сослагательное наклонение: мне бы в руки перо — уж я бы написал!
Сколько уже лет я недоволен миром! А он упорно этого не замечает.
Пытаясь вписаться в исторический процесс, он брал на себя роль дезодоранта.
И на свалке Устаревших Мыслей можно, если покопаться, нарыть себе кое-что на пропитание.
Сожалею ли я о прожитой жизни? О прожитой — нет, об остальной — печалюсь нередко.
Хороший писатель тот, чью новую книгу читателю всегда страшно раскрывать: а вдруг она окажется хуже предыдущей?
… а разница между нами — прямо-таки архетипическая: я люблю красиво одетых женщин, а ты — уродливо голых мужчин.
Видимо, старею: пугающие образы прошлого начинают окрашиваться в розовые тона.
Твой образ заполняет меня целиком, поэтому тебе лично пространства в моей душе, увы, не осталось.
Видимо старею: мысль о мудрости перестает вызывать живое отвращение.
Что такое благородство? Это способность забить мощный гол в ворота противника, а потом самолично их заштопать.
… он любил ее без прикрас, но с аккуратно вычищенными зубами.
Очень нескромная женщина: стоит ей появиться рядом со мной, крокодил моего Тщеславия тут же раздувается и начинает бить хвостом.
… очень загадочная женщина. Ничего не понял, но влюбился сразу.
Открывать тему нужно так же, как и лицо восточной женщины, а закрывать — как разводиться с западной.
Вот чего еще не скоро добьются программисты — это чтобы компьютер, подобно человеку, думал только о деньгах!
Он очень любил ее. И когда она ушла из его жизни, посвятил ей множество прекрасных стихов, — но нисколько этим не утешился.
Неужели Мировой Разум тоже думает мозгами?
Двадцатый век превратил еврейский вопрос в восклицательный знак.
Там, где сейчас мужество, когда-то было предательство.
Я не отвечаю вопросом на вопрос. Я отвечаю вопросом на ответ.
Таракан шевелит усами не в задумчивости, а от безысходности.
— Скажи мне, только честно…
— Можешь не продолжать.
Лучшие мои сны — истинные произведения искусства; а дневная жизнь — не более, чем их критический разбор.
Слово, вылетевшее изо рта — воробей, а положенное на бумагу — каменный блок, обычно плохо отесанный.
И, как обычно по вечерам, приходит ко мне мое одиночество — мягкое, пушистое, безнадежное.
Истинный поэт не может быть начальником: ему служат слова, и ничто меньшее его не устроит.
Из характеристики: «Физическое тело не относится к числу его сильных черт».
Его стремление к женщинам не может быть объяснено половым инстинктом: оно абсолютно.
Бог дает человеку не по вере, а по духовному уровню.
Молитвы, медитации и мантры не влияют на духовный рост человека. В лучшем случае они расширяют ему возможности такового.
Читатель совершенно напрасно полагает, что ему удастся уйти от моих афоризмов целым.
Если мысль не дотягивает до афоризма, это еще ничего; плохо, если афоризм не дотягивает до мысли.
Абсолютное оружие неуничтожаемо и невоспроизводимо.
Будь у подводной лодки плавники, она все равно не сможет ими правильно шевелить.
Не каждый умеет противостоять воле Божьей.
Борьбу с эгоизмом следует вести в одиночку.
Целью военных мемуаров является не восстановление истины, а вторичное уничтожение противника.
Красота, конечно, оружие, но все же не атомное.
Если у художника нет внутреннего мира, он изображает объективную реальность.
В чем болезнь моего времени? Невроз материализма с атеистической симптоматикой.
Читатель! Отделил ли ты себя от окружающего мира?
Он нашел свое место в жизни только после того, как был выкинут на помойку.
Смысл жизни человека лежит от нее несколько сбоку, чтобы его было легче увидеть.
Думая постоянно о другом человеке, подари ему противогаз — на всякий случай.
Человек, знающий, как пойдут события, обычно слишком велик, чтобы в них вписаться.
Люди, меня окружающие, явно имеют в виду что-то другое.
Мне никак не удается выработать свое отношение к миру, поскольку он всячески этому сопротивляется.
Слова, составляющие стихотворение, собираются не друг к другу, а к перу поэта.
Демократия не есть форма правления. Демократия есть форма самосознания общества.
При попытке вместить в себя мир моя душа трещит по швам.
Современному писателю, наряду в вопросительным и восклицательным, необходим еще один знак: унывательный.
В стране, где высшая доблесть — смерть за родину, свобода абортов воспринимается большим достижением.
Истинное одиночество — это когда нет не только внешнего мира, но и тебя самого.
Метафора
Сначала я его не перевариваю, а потом меня им тошнит.
В конце моей жизни, обнявшись, встанут точка с запятой, а биографам придется копаться в собственном подсознании.
Что такое любовь с первого взгляда? Это мгновение, когда вся прошлая жизнь кажется не более, чем скучной репетицией.
Рецензия
Глядя на игру актера N, хочется запретить театр как институт.
Мое бы вдохновение — да человеку с мозгами!
В глубине моря Банальности водятся исполинские монстры, лишенные, однако, исторического своеобразия и творческой потенции.
Настоящий поэт не сочиняет стихов — услышав дудочку Вдохновения, они сами летят к нему из Вечности.
Мечтаю написать книгу как бы ни о чем, и чтобы читать ее было вроде бы ни к чему, а памяти о ней словно бы и вовсе не оставалось…
Иногда мои мозги шевелятся удивительно бодро — не могу только понять, что приводит их в движение.
… и лишь увидев ледоход, она поняла, что топиться в проруби опоздала.
Когда человек, наконец, поймет, какое он чудо природы, он уверует в Бога просто по необходимости.
Для того, чтобы остановились часы, достаточно поломки одного-единственного колесика. Не то человек — попробуй его останови!
Перед тем, как забраться в голову человека, слова собираются за его спиной и, выстраиваясь в очередь, шепчутся о чем-то своем.
Когда в стране есть чем заняться, маститые литераторы очень тоскуют.
Зима. Заиндевело перо, замерзли чернила в ручке писателя, выехавшего на пленэр.
Между искренностью и лицемерием нет золотой середины — их нельзя соединить отрезком, или другой линией.
Она инстинктивно стремилась очаровать каждого встреченного ею мужчину, хотя природа этого инстинкта оставалась для нее неясной.
Преодолевая свое величие, ты, может быть, совершаешь главный подвиг в своей жизни, восходя на высочайшую вершину хребта Личной Скромности.
Увидев тебя, я забываю обо всем остальном, хотя оно отчаянно протестует.
Теряя друзей, я грущу, и плачу, и тоскую по их образам — но рву не волосы, а записные книжки.
Диалог
— Вон из моего внутреннего мира, мерзавец!
— Голого — на мороз? Дай хоть сапоги натянуть…
Сексуальные проблемы уходят лишь со смертью человека — и то неохотно.
Великие стихи пишутся пером великих гусей.
Расставаясь с Богом, человек обретает пародию на свою природу.
Бог к нему явно невнимателен — иначе бы точно приревновал к его самомнению.
Моя душа поет и тянется к микрофону.
Настоящий психолог это человек, разговаривая с которым, вы никогда не заподозрите его профессию.
Чистота пола — основа девичьей нравственности.
Блядь выбирает до последнего.
Это не кот, а ангел повышенной пушистости.
Плавно обтекая с обеих сторон острова Частных Достижений, Река Жизни впадает в конце концов в океан Сострадающего Понимания.
Один раз в сто лет с дуба Народной Мудрости падают пожелтевшие листья — это слезы Соборной Души народа, провожающей имена своих героев в вечное забвение.
Как сердце — из клетки ребер, рвется моя мысль сквозь частокол слов, столь же надежно охраняющих ее от пытливого ума читателя.
Что такое болезнь? Это неспособность организма быстро перейти из острого состояния в хроническое.
Читатель! Как ты можешь думать, что одинок?
Неужто автор не общается с тобой со страниц своих книг?
Или стены твоего дома не обнимают тебя после восхода первой звезды?
Или земля не пружинит у тебя под ногами, с раннего утра направляя по жизненному пути?
И это ты смеешь называть одиночеством?!
Мудрец виден по лбу, колдун — по носу, ведьма — по подбородку, злодей — по усам, красавица — по талии, а добрый человек — по улыбке.
… а писатель — это обыкновенный крестьянин, который серпом своего Таланта жнет на ниве Языка колосья Грамматических Форм и прочно увязывает их веревкой.
Замысла в снопы Сочинений, отправляя последние на телеге Изданий в амбар Отечественной Словесности.
Человек, занятый своим делом, подобен быку, вспахивающему поле: его плуг — это мастерство, поле — мир, а погонщик — Бог.
Меняя с течением времени аспекты рассмотрения, я храню исключительную верность постоянному объекту своего внимания — так истый путешественник и в сугубых уголках своих странствий топчет все тот же земной шар.
Удав моего Самовыражения способен моментально проглотить любого Социального Кролика.
Аккуратно очистив слово от внешнего значения, в минуту сильного вдохновения можно прикоснуться к его внутреннему смыслу и почувствовать, в каком окружении оно хочет стоять. Так живет язык, так пишутся стихи.
Чистая духовность пачкается от любой конкретизации. Этим она отличается от духовности истинной, для которой мирская грязь служит естественным полем деятельности.
Я люблю и уважаю Бога, но мне во многом не нравится мир, который Он сотворил. «В следующий раз постарайся, пожалуйста, лучше», — прошу я Его в своих молитвах.
В момент рождения человека зигзаги его судьбы нарисованы на Небесных Скрижалях мелом. А дальше он сам выбирает инструменты: мокрую тряпку или долото.
Сказка
— Вот так! — твердо сказал папа-точка.
— Нет, не совсем, — мягко возразила ему мама-запятая. Папа влез на маму; и родилась у них дочка — точка-с-запятой — вся в родителей: твердостью — в папу, паузой — в маму.
Писатель подобен усердному грибнику, прилежно собирающему грибы Мыслей и ягоды Образов в плетеную корзину Слов; а литературный критик крадется следом и подбирает то, что просыпается сквозь ее прутья.
Самое страшное в жизни человека — это остановка творческого процесса. Вот когда просыпается и лютует совесть!
Настоящий писатель не только развлекает публику, но и наставляет ее; в отместку публика, читая его книги, деньги платит издателю.
Говорить, что длинная шея жирафа служит, чтобы дотягиваться до листьев высоких деревьев, не лучше, чем утверждать, будто выпуклые глаза нужны глубоководным рыбам для того, чтобы лучше разглядеть водолазов.
Милая! Почему ты так редко мне улыбаешься? И мне приходится самому напоминать себе, что за хмурым мартовским небом сияет солнце, а ледниковый период-таки кончается в кайнозойскую эру!
Зайчик Общественного Внимания с такой скоростью скачет по мелким кочкам Национальных Неприятностей, что у телезрителей рябит в глазах.
В надежде на жаркое, я кладу в рогатку своего Ума камень Мысли и стреляю им в небо Воображения. Увидев это, птица Истины тут же скрывается за горизонтом, а я уныло возвращаюсь к своей вегетарианской трапезе.
Не увиденный, не услышанный, никем не узнанный и тем более не признанный не будет и в одночасье сожран!
Есть книги, как бы самой судьбой предназначенные для цитирования — они подобны яблоне, щедро приносящей миру свои плоды. Но есть и другие, назначенные Богом для списания в утиль — их следует хоронить в цинковых гробах Забвения, во избежание отравления окружающей среды.
… и приснился мне сон: стоит на лестнице Богопознания ангел шестикрылый, и сметает своими крыльями с ее ступеней пыль Сомнений, и летит она вниз, и попадает в глаза людям, и мешает им смотреть на мир так, как они привыкли.
…долго искал я Бога, и наконец нашел Его. Но замкнул Он уста мои, и направил глаза и уши мои вовнутрь, и сказал: «Когда найдешь Меня там, сможешь видеть и слышать, что вокруг тебя, и говорить, что с тобой, а до тех пор — никак!» И хожу я теперь по миру, и смотрю на него — и не вижу, слушаю — и не слышу, и немотствуют уста мои…
Бедненькие вы мои переводчики! Ну, казалось бы, вот такусенький суффиксочек, а как его, голубчика, на чужом языке передашь? Хренушки получится!
Смысл событий народной жизни созревает подобно клубнике, которая отправляется опытным садоводом-историком на выставку Национального Тщеславия, где пережевывается мощными челюстями Официальной Идеологии или тихо сгнивает в забвении.
В лесу Дремучих Заблуждений, в глухой берлоге спит крепким сном лохматый медведь Внутреннего Беспокойства. Но когда приходит весна, он пробуждается и, шатаясь, бредет сквозь бурелом Сомнений, стараясь выбраться на опушку Относительного Понимания.
Расталкивая локтями пену Банальности, я плыву с гарпуном Внимания по морю Языка в поисках рыбины Афоризма, плавно несомый незаметным течением Скрытого Ритма, но остерегаясь рифов Откровенной Рифмы.
Прозрачные ручейки моих Мелких Добродетелей питают бурные мутные реки Пороков Эпохи, нисколько их, по-видимому, не высветляя.
Изрядно потрепанное жизненными бурями, мое Самомнение утешается кислым вином Былых Подвигов из пыльной бутылки Давних Воспоминаний.
Признавая определенные заслуги Бога в сотворении мира, я должен отметить и совершенную Его несолидность: ну мог же Он оставить где-то соответствующую запись!
Что такое «я хочу»? Для логика — понятие, для мужчины — состояние, для женщины — основное содержание жизни.
Существование наполняет человека Индивидуальными Впечатлениями, а сознание приклеивает к ним бирки Здравого Смысла, образцы которых утверждены Обществом. Поэтому любая осмысленная жизнь есть служение социуму и прощание с собой.
Острым серпом Ума я жну зеленую траву Жизни, сушу ее на поле Воспоминаний и, связав веревкой Этики снопы Окончательных Выводов, везу их на телеге Долга Всевышнему Владыке в качестве оброка со своего Персонального Бытия.
Под музыку Родного Языка я пляшу на полированной поверхности стола Разума, беспорядочно размахивая руками и чередуя продольный и поперечный шпагаты в напрасной тщете постичь Невыразимое и выразить Непостижимое.
Осмысление Личных Переживаний сродни работе паталогоанатома; а заспиртованные кусочки можно передавать для изучения в институт Самоанализа или выставлять на ярмарке Социальных Контактов.
До того, как выйти на дорогу Судьбы, я много лет пробирался узкими тропинками Личных Неприятностей, проложенных Богом в дикой чащобе Глобального Атеизма.
Даже глубокой ночью Социум смотрит на тебя недремлющим оком — и не нужно льстить себя надеждой, что это всего лишь служба государственной безопасности!
Поэт — не политик и не пророк: он не ведет людей за собой ни друг к другу, ни к Богу. Но все, что есть в мире человеческого и Божественного, вмещают его стихи.
У гениального поэта истина лежит между строк, у талантливого — между строф, а у среднего — между воплощениями.
Развивая свою мысль, я довел ее до совершенной прямой — а потом, одумавшись, свил из нее обратно уютное гнездышко.
То, что я говорю другим людям, в сущности, повторяет собой тексты, с которыми Бог хотел бы обратиться ко мне — но не надеется на то, что я услышу Его напрямую.
В болоте моих Жизненных Раздумий распустилась кувшинка Предварительных Итогов — желтая и красивая, немного самовлюбленная.
Острые скалы Самонадеянности возносят меня высоко в небо Личных Свершений — и орел моего «я» летит над равниной Социума, зорко высматривая жирного зайца Общественного Успеха.
Атеист считает, что религия это неуклюжая попытка обоснования нравственности. Для верующего же, наоборот, нравственность есть неуклюжая попытка человека проявить свою религиозность.
За обочиной Дороги Жизни, на дне глубокой канавы Вечных Неудач, плещется грязноватая водичка Мудрости-задним-числом, питающая болиголов Душевной Горечи и чертополох Неминуемого Разочарования.
Если внешнее «я» человека можно сравнить с павлиньим хвостом, то внутреннее подобно мышцам, его складывающим и расправляющим.
… И наконец плотно закрылись двери лифта, увозившего меня ко внутреннему «я». Сгустились сумерки восприятия, и все глуше слышались болтовня мыслей, шорохи желаний и прочие ароматы бытия.
Мир навязывает мне свои потребности, оборачивая их моими желаниями — и я, прекрасно понимая его игру, из любви или жалости иду ему навстречу, и жажду, и стремлюсь.
Как создается книга? Писатель крадет мысли своих читателей, а затем тушит их под соусом Личных Пристрастий.
Тонкий мир богаче плотного: так, иную философию можно смело назвать мракобесием, а негодную стряпню — никогда.
Жизнь дает мне пищу для размышлений, но переварить ее мои мозги не в силах. Или это должен делать желудок?
Вгрызаясь в толщу Смысла, философ вырубает глыбы знания и, кряхтя, тащит их на поверхность, где они рассыпаются в пыль под сапогом Общественного Спроса.
Человек обычно не дотягивается до солнца Истины, которую ищет; чувствуя это, ученые задирают нос, философы расправляют плечи, а поэты — крылья в попытке подняться над равниной Общественного Сознания — и падают, разбиваясь об острые скалы Неумеренного Практицизма или тонут в болоте Скептического Равнодушия.
Создавая свою сексуальную теорию, Зигмунд Фрейд несколько перестарался, и теперь в общественном подсознании не осталось места для других инстинктов.
Советы начинающему философу
Угнездившись в Вечности, не болтай зря ногами.
Не мельтеши с Природой Вещей: она этого не любит.
Вряд ли Истина свалится на тебя с неба: чаще она хоронится в подземелье, подальше от нескромных глаз праздношатающейся публики.
Не думай, что ты правильно понимаешь собственные мысли.
Выражая мысль в словах, будь бережен с нею: не уподобляйся мяснику, разделывающему теплую тушу.
В неустанных поисках глубины не забывай о том, что когда-то придется возвращаться назад, к людям.
За значением стоит смысл, за ним — тонкий смысл, за тонким — тончайший, а за тончайшим — Ничто, то есть полное отсутствие чего бы то ни было.
Главный враг философа — полнота бытия, особенно чужого.
В поисках подтекста не опускайся ниже номера страницы в книге.
Советы начинающему писателю
Не лезь без спроса в литературный процесс — там и без тебя тошно.
Сюжет романа должен быть краденым, или в крайнем случае подаренным на день рождения.
Помни, что читатель гораздо умнее и опытнее тебя.
Имей в виду, что на сороковой странице повесть, если ее не закончить, превращается в роман.
Если сюжет умирает, не вози его в реанимацию.
Если почувствуешь, что за тобой стоит критик, загороди от него рукопись собственным телом.
Не читай классиков, иначе твое подсознание непременно займется плагиатом.
Обязательно работай над стилем: раз в неделю брейся, раз в месяц ходи в баню и раз в год — в парикмахерскую.
Усаживаясь за компьютер, помни: главное в прозе — это шрифт; однако не злоупотребляй курсивом, иначе остальное не прочтут вовсе.
Советы начинающему поэту
Если можешь выразить свою мысль прозой — выражай, и радуйся, что она вообще к тебе пришла.
Не старайся на слух отличить дактиль от анапеста: если это не дано от природы, все равно не получится.
Мужские рифмы придают стихам твердость, женские — уступчивость, дактилические — нескончаемость.
Если муза диктует тебе размер, поинтересуйся заодно и рифмой.
Если ушло вдохновение, посади попугая на метроном и ложись спать — чтонибудь стоящее обязательно приснится.
Учи греческий язык, иначе так и не узнаешь разницы между эросом и танатосом.
Рифма должна быть крепкой, как рукопожатие строк.
Обязательно пиши стихи о любви — иначе какой ты лирик?
Не переживай, если где-то захромает размер: что такое силлабо-тоническая система, все равно уже никто не знает.
Не отождествляйся со своим лирическим героем: что можно в стихах ему, нельзя в жизни тебе, и наоборот.
Держи себя в рамках: не исключено, что кто-то тебя прочитает.
Восточные афоризмы
Ученики спросили Ходжу Насреддина:
— Учитель! Что мы будем делать без тебя?
— Неужели вы думаете, что сейчас вы со мной? — удивился мудрец.
К Ходже Насреддину вбежал юный мистик.
— Учитель! — воскликнул он. — Разрушь скорее мой ум!
Ходжа крепко взял его за волосы и стал тянуть их вверх, пока на глазах ученика не выступили слезы.
— Теперь достаточно? — участливо поинтересовался Насреддин.
— Учитель! Чем больше я слушаю тебя, тем меньше мне хочется тебе возражать, — сказал ученик Ходже Насреддину. — Хитрая крыса моего эго завороженно слушает звук дудочки Божественной любви, поднесенной к твоим губам. Но что будет, когда ты перестанешь на ней играть?
— Я подарю ее тебе, — ответил Ходжа.
— Учитель! Я сделаю абсолютно все, что ты ни скажешь! — воскликнул в экстазе юный мистик.
— Забудь, пожалуйста, навсегда только что сказанные тобой слова, — предложил ему Насреддин.
— Учитель! — воскликнул юный мистик. — Я хотел бы умереть в тебе подобно тому, как семя умирает в ростке!
— Пожалуйста, — согласился Насреддин. — Однако имей в виду, что ответственность за судьбу нашего баобаба мы разделим поровну.
— У меня прекрасно получается любить природу и большинство животных, — сказал Ходже Насреддину ученик. — Но с людьми куда сложнее: когда я пытаюсь их полюбить, они всегда чинят мне препятствия.
— Вероятно, вначале нужно полюбить эти препятствия, — предположил мудрец.
К Ходже Насреддину пришел юный мистик и сказал:
— Любимый учитель! Помоги мне, ибо глубочайшие сомнения раздирают меня на части. Иногда я так люблю тебя, что любовь переполняет и захлестывает меня с головой — но тогда я совершенно не чувствую к тебе уважения и не могу у тебя учиться; а иногда ты для меня — высочайший авторитет, а я — само ученическое внимание, но не испытываю при этом к тебе никакой любви. Как мне быть?
— Кто же запретит ребенку скакать на одной ножке, если ему так нравится? — ответил Насреддин. — Но, думаю, если он после долгой разлуки увидит свою маму, то бросится к ней навстречу со всех ног.
— Есть ли у тебя ясновидение? — спросил Ходжу Насреддина скептик.
— Оно включается утром, когда я просыпаюсь, — ответил великий мистик; — когда ко мне обращаются ученики, оно сменяется яснослышанием, а когда сажусь за стол — яснообонянием.
— Как определить, с каким делом я могу справиться сам, а когда необходима помощь Аллаха? — спросил Ходжу Насреддина сосед.
— Если твое эго хочет получить орден Самостоятельности, Аллах вряд ли станет ему мешать, — заметил мудрец.
Ходжа Насреддин приближался к чайхане, ведя за собой своего ишака.
— Почему ты не едешь на нем верхом? — удивились ученики.
— Сегодня впервые он доверил мне выбор жизненного пути! — радостно объяснил Ходжа.
— В чем разница между объективным и субъективным? — спросили ученики Ходжу Насреддина.
— Объективное качество, — объяснил Ходжа, — есть атрибут, понятный Богу, субъективное — доступно человеку. Например, лимон обладает объективным бытием и субъективным вкусом.
К Ходже Насреддину пришел расстроенный сосед.
— Никак не могу решить: является ли ум инструментом моего эго или же, наоборот, эго есть порождение моего ума?
— Уздой Ума высшее «я» направляет ишака Эго по пути Духовности, — объяснил мудрец, — и все четверо сотворены Аллахом.
— О мой возлюбленный мастер! — воскликнула саньяси. — Я изжила в себе все желания, кроме одного: мне хочется летать, подобно птице!
Мастер молча вручил ученице лук и колчан со стрелами.
— Если мое низшее начало также имеет Божественное происхождение, чем оно отличается от высшего? — спросил ученик Ходжу Насреддина.
— Тем, что на этом настаивает, — ответил Ходжа.
— Почему ты нас никогда не упрекаешь? — спросили ученики Ходжу Насреддина.
— Упреки это низшая форма любви учителя к ученику, — объяснил Ходжа. — Средняя форма это ответы на вопросы, а высшая — молчаливое обожание.
— Твое мышление кажется мне чересчур ясным, — сказал Ходже Насреддину скептик.
— Яркие лучи солнца Сознания могут иногда пробиться через разрывы туч Обусловленного Восприятия, но полностью разогнать их в стороны способен лишь ветер Высшей Устремленности, — заметил мудрец.
— Расскажи нам о познании, — попросили ученики Ходжу Насреддина.
Ходжа сказал:
— Сначала человек познает внешний мир, и это называется наукой.
Затем он пытается понять самого себя, и это называется психологией.
Затем он обнаруживает, что внешний мир познан им как-то не так, и это называется экзистенциальным кризисом.
Выйдя из него, человек обнаруживает, что внутри него появился Бог и начинает.
Его исследовать, и это называется самопознанием.
Изучив внутреннего Бога, человек обнаруживает, что внешний мир полностью перешел вовнутрь, и это называется просветлением.
— Расскажи нам, что такое Путь, — попросили ученики Ходжу Насреддина.
Ходжа сказал:
— Вначале человек идет, не смотря себе под ноги; но однажды он спотыкается о камень, на котором написано: Жизненный Путь, и обнаруживает, что действительно идет по дороге.
Пройдя по Жизненному Пути некоторое расстояние и заглядевшись на пролетающую мимо ворону, человек падает, а поднявшись, видит придорожный камень, на котором написано: Религиозный Путь.
Тут человека осеняет, что он упал потому, что Бог поставил ему подножку, и начинает этого Бога искать. Бог упорно скрывается, но следы Его присутствия становятся все яснее и ощутимее.
А дорога постепенно оживает и начинает двигаться навстречу человеку: сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее, пока вовсе не исчезает из виду.
— Никак не могу привести свои мысли в порядок, — пожаловался сосед Ходже Насреддину.
— А ты попробуй познакомить их друг с другом, — предложил мудрец.
— Коровы моих Добродетелей, тучнеющие на горных пастбищах Внутреннего Опыта, постоянно разбредаются в разные стороны, — пожаловался Ходже Насреддину сосед.
— Намекни им, что за перевалом Личной Независимости раскинулся мясокомбинат Реальной Жизни, — посоветовал Насреддин.
— Какое главное искушение в жизни? — спросили ученики Ходжу Насреддина.
— В жизни ученика — плохой учитель, — ответил Ходжа, — в жизни работника — предмет труда, в жизни учителя — усердный ученик.
— Что такое Вечность? — спросили ученики Ходжу Насреддина.
— Так называется океан, в который впадает река Времени, — объяснил мудрец.
— Угодно ли Аллаху мое спонтанное самовыражение? — спросил ученик Ходжу Насреддина.
— Да, если Он его контролирует, — ответил Ходжа.
— Утлая лодка моего «я» совсем затерялась в океане Бытия, — пожаловался Ходже Насреддину ученик.
— Берегись острых зубов акул Необузданных Страстей и цепких щупалец осьминога Душевного Безразличия, — посоветовал мудрец, — и ровные пассаты Божественного Промысла обязательно вынесут тебя к архипелагу Самопознания.
— О мой несравненный мастер! — воскликнул ученик. — Когда я прихожу к тебе, мне кажется, что я мчусь к просветлению подобно стреле, выпущенной прямо в цель рукой опытного лучника.
— А мне, — ответил учитель, — ты больше напоминаешь курицу, алчно клюющую рассыпанное перед ней зерно и заботящуюся сразу о двух желудках: собственном и хозяйском.
— Почему ты никогда не рассказываешь нам о своих победах над шайтаном?
— спросили ученики Ходжу Насреддина.
— Скользкие кочки Былых Подвигов окружены болотом Несбывшихся Надежд. — объяснил Ходжа. — Оно покрыто густой тиной Тотального Разочарования, под которой скрываются пиявка Зависти, жаба Нигилизма и паук Мелкой Философии.
— Объясни нам, что такое свобода, — попросили ученики Ходжу Насреддина.
Насреддин сказал:
— Следует различать свободу жизненную, метафизическую, экзистенциальную и философскую.
Жизненная свобода есть отсутствие существенных препятствий на пути к назначенной человеком цели.
Метафизическая свобода заключается в отсутствии определенной Богом цели.
Экзистенциальная свобода выражается в полном отсутствии цели как таковой.
Философская свобода состоит в отсутствии препятствий к отсутствующей цели.
— Что такое религиозная культура? — спросили ученики Ходжу Насреддина.
Ходжа сказал:
— Сначала человек думает, что Бог это то, что он о Нем думает, и соответственно Ему поклоняется, и это называется идолопоклонством.
Потом человек разочаровывается в придуманном им Боге, и это называется атеизмом.
Потом человек начинает чувствовать Бога в себе, но не в состоянии о Нем думать — это называется стихийной верой.
Потом человек чувствует, что его Бог помогает ему думать, и не мешает Ему — это называется религиозным чувством.
И наконец, Бог поселяется в душе человека как в родном доме, и это называется религиозным опытом.
— Скажи мне откровенно: является мое эго иллюзией или нет? — спросил сосед Ходжу Насреддина.
Ходжа пристально посмотрел на него, сел на своего ишака и сделал на нем круг. Ишак недоуменно повернул морду к хозяину.
— Видишь, ты не одинок, — заметил мудрец. — Мой ишак тоже порой сомневается в моей реальности.
— Как ты ощущаешь приближение Истины? — спросил ученик Ходжу Насреддина.
— Я жду ее прихода так же терпеливо, как мой ишак ждет своего хозяина у чайханы, и точно так же она не спеша едет на мне к ученикам.
— Как сделать, чтобы низшие цели не заслоняли высшие? — спросили ученики Ходжу Насреддина.
— Не вижу здесь проблемы, — заметил Ходжа. — Например, когда я еду в чайхану на своем ишаке, все мои силы уходят на укрощение нрава этого строптивого четвероногого, — однако пиала с чаем рано или поздно неизбежно оказывается у меня в руках.
— Как лучше защититься от зла? — спросили Ходжу Насреддина.
— Взгляните на этот кипарис, — предложил мудрец. — Станет ли он ближе к Аллаху, если укрепить над ним зонтик?
Сосед спросил Ходжу Насреддина:
— Не гордыня ли это: считать, что мир нуждается в моем самовыражении?
— Взгляни на моего ишака, — предложил Ходжа. — Его самовыражение — поездки со мной верхом на базар и в чайхану. А без этого я умер бы от физического голода, а мои ученики — от духовного!
— Мир плохо меня развлекает, — пожаловался Ходже Насреддину скептик.
— По крайней мере, он очень старается, — заметил Ходжа, незаметно делая ученику подножку, — однако ты не всегда это замечаешь.
— Бегемот моего Усердия никак не угонится за ласточкой Вдохновения, пожаловался Ходже Насреддину ученик.
— Почтенному старцу не к лицу тесная компания молоденькой вертихвостки, — согласился мудрец.
— Научи нас, как смотреть на мир всегда свежим взглядом, — попросили ученики Ходжу Насреддина.
— Всегда ли он того заслуживает? — спросил Насреддин.
Ученики задумались.
— Вот видите, — заметил Ходжа.
— Расскажи нам о своем творчестве, — попросили ученики Ходжу Насреддина.
— Придя на берег океана Подсознания, я забрасываю в него наживку Проблемы на крючке Личного Интереса, — ответил мудрец. — Заметив дрожание поплавка Вдохновения, я подсекаю рыбу Свежей Идеи и, выпотрошив ее на берегу Осознания, несу продавать на базар Социального Спроса.
— Как отличить внешние признаки от сути? — спросили ученики Ходжу Насреддина.
— Даже если ворону хорошо откормить и выкрасить в белый цвет, курицей она не покажется, — заметил Ходжа.
— Находясь рядом с тобой, я чувствую холодное дыхание Вечности, — сказал Ходже Насреддину юный мистик. — Не остудит ли оно жар моей души?
— Скорее, подровняет, — успокоил его Ходжа.
— Скажи, какая сила вынуждает нас учиться у тебя? — спросили ученики Ходжу Насреддина.
— Та же, что гонит гусей на водопой, заставляя их плескаться в озере, — объяснил мудрец.
— Можно ли преодолеть зависть? — спросили ученики Ходжу Насреддина.
— Зависть лучше не преодолевать, а правильно понимать, — заметил Ходжа.
— Например, завидуя Богу в Его творческих способностях, человек либо признает Его превосходство, либо вступает с Ним в противоборство, в обоих случаях сокращая свой стихийный атеизм.
— Не отдаляешь ли ты себя от Аллаха своими рассуждениями о Нем? — спросил Ходжу Насреддина скептик.
— Бывает и так, — согласился мудрец. — А потом мы с Ним миримся как ни в чем не бывало.
— Можно ли жить без любви? — спросил Ходжу Насреддина юный мистик.
— Попробуй, — удивился мудрец.
— Скажи, почему ты всегда говоришь поперек? — спросил ученик.
— Шпалы лежат перпендикулярно рельсам, но не мешают поезду двигаться вперед, — объяснил учитель.
— Покрывало моей души обнимало сегодня твой образ, — признался Ходже Насреддину юный мистик. — Почувствовал ли ты?
— В том же сознался сегодня мой ишак, когда я утром верхом на нем ехал на базар, — ответил Ходжа.
— В последнее время я как-то мало думаю о шайтане, — признался сосед Ходже Насреддину. — Не опасно ли это?
— Взгляни на моего ишака, — предложил Насреддин. — Есть ли у него нужда специально думать об узде и плети?
— Меня заездила планетарная карма, — пожаловался Ходже Насреддину юный мистик.
— На моем ишаке ездит, сверх того, еще и его хозяин, — заметил Ходжа, — но ушастый не теряет своего настроения!
— Мне кажется, ты понимаешь Аллаха чересчур конкретно, — сказал Ходже Насреддину философ.
— А ты на Его месте создал бы небо и землю как понятия, и этим ограничился, — предположил Ходжа.
— Что делать с жизненными ошибками? — спросили ученики Ходжу Насреддина.
Ходжа сказал:
— Жизненные ошибки бывают Малые, Средние и Большие.
Малые ошибки служат для того, чтобы предотвратить Средние: о них мудрец не печалится, но делает своевременные выводы.
Средние ошибки служат для того, чтобы предотвратить Большие; о них мудрец не горюет, но изменяет свою жизнь так, чтобы они не повторялись.
Большие ошибки служат для того, чтобы изменить жизнь человека целиком; мудрец избегает их подобно слону, предусмотрительно обходящему логово тигрицы.
К Ходже Насреддину пришел сосед.
— Объясни мне конкретно, — сказал он, — в чем выражается свобода воли человека по отношению к внешнему миру?
— Представь, что я отправляюсь на базар, — сказал Ходжа. — Моя воля выражается в том, что я сажусь на своего ишака и бью его пятками по бокам. А моя свобода, если он заупрямится, заключается в том, что иду сам, волоча его за узду.
— Рядом с тобой я чувствую, что гуляю по лугу Истинного Знания, любуясь цветами Вечной Мудрости, — сказал Ходже Насреддину юный мистик, — но стоит мне оказаться одному, я тут же вязну в трясине Глубокого Невежества.
Ходжа задумчиво поглядел на своего ишака.
— Он тоже когда-то стремился к Истине, — заметил мудрец, — а постиг ее в виде седла и узды.
— Хочет ли Аллах, чтобы я заботился о своем эго? — спросил Ходжу Насреддина скептик.
— В той же мере, в которой еж заботится о своих иголках, — ответил мудрец.
— Какова высшая ступень восхождения человека к Богу? — спросил Ходжу Насреддина юный мистик.
— Та, после которой следует спуск вниз, к людям, — ответил Насреддин.
— Расскажи нам о любви, — попросили ученики Ходжу Насреддина.
— Любовь это средство, с помощью которого Бог делает Свою волю понятной людям, — объяснил мудрец.
— Я, наконец, понял, что такое Абсолют! — воскликнул юный мистик, бросаясь на шею к Ходже Насреддину. — Это Источник моего бытия!
— И только? — спросил Насреддин.
— Не волнуйся, и твоего тоже, — успокоил его ученик.
— Ты удивительно терпимо относишься к критике, — сказали ученики Ходже Насреддину. — Как тебе это удается?
— Я выращиваю такие овощи, что камни, летящие в мой огород, удобряют его, — объяснил мудрец.
