От автора

Уважаемый искатель приключений и любитель тайн, если до сего дня вы брали в руки наш предыдущий путеводитель, то знаете, что вас ждет. В случае же первого знакомства с нами постараемся разъяснить, что за книга попала в ваши руки. Книга эта предназначена для племени кочевников, которому трудно усидеть на одном месте. Раз вы сняли ее с полки и вертите в руках, это значить, что вы собрались куда-то ехать, лететь, плыть. А значит относитесь именно к этому самому племени – кочевников. Но двигаться просто так, из пункта А в пункт В вам не очень интересно. Хочется мчаться к неизвестному, приобщаться к тайнам, разгадывать загадки и открывать неведомое? Тогда вы правильно сделали, что выбрали именно этот путеводитель. Назовем нашу книгу так. она действительно приведет вас туда, куда вы стремитесь, укажет вам то, что вы ищите, и постарается немного отдернуть занавеску с маленьких или больших загадок. Это уж как повезет. Надеемся, она поможет увидеть то, что рядом, но хранит в себе много удивительного и не познанного.

Книга эта, кроме всего прочего, не совсем обычная. она написана в виде аналитического расследования, необычного дедуктивного поиска тайного, давно утерянного, но желаемого. Расследование это ведут несколько друзей, хорошо знакомых тем, кто читал наш первый путеводитель «Путешествие в тайну». В данном случае они не мчатся по дорогам и не собирают информацию из первых рук. Все, что необходимо им для раскрытия этого случая, они узнают из рассказов очевидцев приехавших к ним…

Ну, не будем рассказывать основной сюжет нашей книги. Напомним, что главный двигатель всех путешествий, описанных в этом путеводителе, один. Что же позвало в дорогу всех участников этого расследования? Тайна. Тайна и то, что скрыто вроде бы за пеленой загадочного, но требует ответа.

Сразу же оговоримся. Главными персонажами этих рассказов являются все-таки не следователи и не рассказчики, а «ожившие» существа из древних легенд и мистерий, сказок и народных сказаний. однако это не мешает нашим героям находить вполне земные и современные ответы на мистические события, происходящие в наши дни в местах многим из вас хорошо знакомых. Все приключения происходят в тех городах и весях, куда вы можете съездить в выходные дни и пройтись по тем же улочкам, подняться на те же колокольни и башни, что и они, спустится в те же подземные лазы и тайные ходы, по которым ходят наши герои.

Вместе с ними вы узнаете историю этих мест, легенды наших старинных городов и соборов, пройдете, потаенными тропами по заповедным местам, некогда непролазной московской тайги, проплывете над заговоренными омутами.

Если вы взяли в руки эту книгу, подружитесь с ее героями отставным генералом ФСБ Евгением Борисовичем и его старым другом писателем криптоисториком известным под именем Пилигрим. Последними из старой гвардии, те, кто может миф превратить в реальность, а реальность рассмотреть сквозь грани магического кристалла.

Если же вас заинтересуют места, по которым они куролесят в своих похождениях, то в этой же книге вы найдете точные описания этих мест, исторические справки по достопримечательностям и персонажам. Подсказки, как лучше проехать до того или другого памятника или сказочного терема, где остановиться или вкусно поесть, а иногда просто посидеть в тихом месте на природе. Мы приглашаем вас с собой. На этот раз по Святым местам.

Пожалуй, начнем.

Неожиданный звонок

Пилигрим сидел дома. Книга, которую он должен был сдать в издательство в этом году, была окончена и отправлена. Творческий вечер в Центральном Доме Работников Искусств прошел успешно. Новый год в Союзе Писателей он достойно встретил в компании товарищей по перу и авторучке, как и положено загодя. Теперь можно было подумать, где провести новогодние каникулы, надвигавшиеся на страну неумолимо и неизбежно. Праздники эти в новое время были необъятными, как вселенная и нескончаемыми, как грузинские тосты на свадьбе. В момент самого глубокого раздумья на эту тему его и застал неожиданный звонок. Пилигрим снял трубку.

– Привет писательской братии, – прогудела трубка сочным басом.

– Привет старым ищейкам, забившимся в берлогу, – узнав голос давнего приятеля бывшего генерала ФСБ, ответил писатель.

– Как здоровье, какие планы? – так же сочно продолжил бодрый бас.

– Здоровье в порядке. Планы в обработке, но пока конкретики ни какой. Не хочешь ли позвать на природу?

Генерал, выйдя в отставку, жил в дачном поселке на берегу водохранилища, километрах в ста с лишним от Москвы.

– Хочу, – коротко согласился бас, – Притом хочу из меркантильных соображений.

– У вас, что автолавка не приезжает? – хохотнул Пилигрим, – Ты там с голоду опух. Или дров привезти?

– Да нет с этим у меня все в порядке. Хватит ядерную войну пережить, – поддержал его шутливое настроение генерал.

– Тогда в чем интерес?

– Хочу устроить ударный мозговой штурм по поводу одной загадки.

– Штурм при помощи двух мозгов? Моего и твоего, – уточнил Пилигрим.

– А вот и нет. Компания намечается небольшая, но теплая. Ты, я, отец Владимир и соседка с подружкой и однокурсником.

– С компанией все ясно, – удовлетворился ответом труженик пера, – А в чем загадка?

– Приедешь, узнаешь, – интриговал генерал.

– Не греми ключами от тайны, – поддел его Пилигрим.

– Это штука по твоей части. Тут тебе и история, и мистика, и тайны, и Святые места. Короче. Ты едешь? – и генерал выложил на стол последний козырь, – Машину за тобой присылать?

– Присылай. Умеешь ты уговаривать, старый черт! – рассмеялся Пилигрим.

– Я, во-первых, не старый, – парировал генерал, – а ты, во-вторых, не девушка, чтобы тебя уговаривать. Я предложил. Ты согласился. Полный консенсус мнений при отсутствии насилия над личностью.

– Вот это, ты выдал формулировку! – ахнул криптоисторик, – Жди философ, еду! Машина за ним пришла на следующее утро. Через три часа он уже открывал калитку на дачу к Борисычу, как все называли генерала. По дорожке, очищенной от снега, гость не торопливо пошел к домику, отбежавшему вглубь участка и спрятавшемуся за высокими соснами. Не доходя до крылечка, увидел крепкого мужчину в телогрейке и валенках сноровисто чистящего дорожки от снега, и умело орудующего огромной деревянной лопатой. Мужчина распрямился, утер со лба пот, и Пилигрим узнал в нем давнего своего знакомого, брата Владимира. Брата Владимира Пилигрим и Борисыч знали со времени работы по одному странному делу в Новом Иерусалиме. Человек он был достойный. Эрудированный, честный и искренне верующий. Состоял Владимир в Братстве Креста Господня или как их еще называют по-другому в Ордене Священной стражи Голгофы. Такие современные рыцари крестоносцы. Пилигрим тогда еще узнал подробно, что Братство Креста Господня – Священная Стража Голгофы – организация крестоносцев, «собирающая под своим водительством лиц, намеренных просвещать ищущих знания, делами милосердия и благотворительности утешать страждущих», как было записано в их уставе. Отец Владимир показал себя именно таким. Поэтому они оба были искренне рады встрече. Обнялись, и писатель пошел дальше, обметая снег с ботинок на крыльце дома. Из дверей уже выходил хозяин, расплывшись в улыбке. Это был светский лев на отдыхе. Огромный, седой как лунь, но в полной форме. Он глыбой стоял на верхней ступеньке, в накинутой на плече генеральской овчинной жилетке.

– Добрался до нас, городской ухарь! – грохнул он так, что от его голоса вороны сорвались с сосен, – Заходи! Соловья баснями не кормят, – чуть повернулся, – Владимир, бросай лопату. Молодежь зови. Пельмени стынут!

– Привет, привет, Борисыч, – обнял его Пилигрим, – Здоровеешь здесь на природе с каждым днем. Скоро на медведя с рогатиной пойдешь…

– Да сбежали все медведи, узнав, что ты едешь, – засмеялся генерал, опять гаркнул во все горло, – Молодежь!! Вы что там заснули?!

Из калитки от соседнего домика уже бежали две девушки и парень. Это были тоже давние знакомые Пилигрима, соседи генерала по даче. Все трое были студентами, но сюда наезжали частенько.

– Заходи, пропавшая душа, – хлопнул писателя по плечу хозяин, – Заходи и сразу же к столу. Вот по первой с мороза примем, а потом будешь вопросы задавать.

В дверь уже вкатилась вся ватага, и со смехом, покидав одежки на диван, стоящий на веранде, переместилась в комнату, где уютно трещала печь, внутри которой стояла источавшая аромат кастрюля с пельменями. Посреди комнаты был накрыт стол, с присущим генералу хлебосольством. Все сразу расселись и как примерные школьники сложили локотки на столешницу.

– Девочки, Маша, Люся, – скомандовал генерал, – К пельменям! Мальчики на разлив. А я вот грибочки маслицем полью.

Через пять минут все завертелось и застолье пошло как по маслу. Пропустив по третьей, генерал повернулся к отцу Владимиру.

– Излагай.

– Сначала вводную, – неожиданно, как на лекции по тактике и стратегии начал монах.

– Валяй, – кивнул генерал.

– Так как народ здесь знающий и грамотный, содержания Нового Завета или Евангелия я вам излагать не буду. Напомню только, что дело Христа должны были понести во все концы света апостолы и близкие к Иисусу люди. Куда кому нести веру они метали жребий, – Владимир перевел дыхание, – Вопрос как раз о жребиях. Когда апостолы метали жребий, кому отправиться в какую страну для проповеди Евангелия, кому, какой удел на земле принимать под свою руку, Богородице выпала Иверия, это то, что сейчас называется Грузия. Но явившийся ангел возвестил Ей, что Иверия просветится впоследствии. Это был ее Первый Жребий. Затем, когда Божия Матерь отправилась на остров Кипр навестить святого Лазаря, воскрешенного Господом, поднялся сильный ветер. Бурей корабль был отнесен к берегу Афонской горы, населенной язычниками. Пресвятая Дева, видя в этом указание воли Божией на данный Ей Жребий на земле, вышла на берег и возвестила язычникам евангельское учение. Сотворив много чудес, Она отплыла на Кипр. Святая гора Афон – Второй Жребий Богоматери на земле, вторая земля под ее благодатью. В XI веке в одном из афонских монастырей подвизался монах Антоний, уроженец Черниговской губернии. Матерь Божия открыла игумену монастыря, что новопостриженному Антонию следует идти к себе на родину, на Русь, и послушный Антоний, дойдя до Киева, основал Киево-Печерский монастырь. Это был Третий Жребий Божией Матери на земле. Начало Четвертого Вселенского Жребия Богородицы было положено в том же Киеве. Около 1758 года прибыла в Киев богатая рязанская помещица Агафья Семеновна Мельгунова. В молодых годах. Было ее в то время не более тридцати лет. Она лишилась мужа и решила посвятить свою жизнь Богу. В Киево-Флоровском монастыре она приняла монашеский постриг с именем Александры и проводила жизнь в посте и молитве под руководством старцев. Однажды после долгого полунощного молитвенного бдения, будучи то ли в легкой дремоте, то ли в ясном видении, сподобилась матушка Александра видеть Пресвятую Богородицу и слышать от Нее следующее: «Это – Я, Госпожа и Владычица твоя, Которой ты всегда молишься. Я пришла возвестить тебе волю Мою. Не здесь хочу Я, чтоб ты окончила жизнь свою. Но как Я раба Моего Антония вывела из Афонского Жребия Моего, святой горы Моей, чтоб он здесь, в Киеве, основал новый Жребий Мой, Лавру Киево-Печерскую, так тебе ныне глаголю: изыди отсюда и иди в землю, которую Я покажу тебе. Иди на север России и обходи все великорусские места святых обителей Моих. И будет место, где Я укажу тебе окончить богоугодную жизнь твою, и прославлю имя Мое там, ибо в месте жительства твоего Я осную великую обитель Мою. Иди же, раба Моя, в путь, и благодать Божия, и сила Моя, и благодать Моя, и милость Моя, и щедроты Мои – да будут с тобою! Это Четвертый Жребий Мой во вселенной». И Александра пошла.

– Вы извините Владимир, – встрял генерал, – Не слишком ли долгое вступление. Можно к делу?

– Я почти закончил, – спокойно согласился монах, – У Богородицы было Четыре Жребия. Четвертый Жребий, то есть ее предназначение по несению в мир веры Христовой был исполнен у нас здесь в России совсем недавно. И совершенно точно известно, где и когда. Загадка не в этом.

– А в чем? – спросил Пилигрим.

– При изучении апокрифов, – Владимир посмотрел на молодежь, уточнил, – По документам и материалам не признанным официальной церковью. Так будет яснее. Ряд ученых предполагает, что Богородица дала Александре некий священный предмет, помогающий ей самой и всем, кто исполнял ее Жребий, выполнить свое предназначение в этом мире и укреплял его в вере.

– И что это за артефакт? – опять уточнил Пилигрим.

– Не знаю, – честно признался Владимир, – Но он бесценен. Бесценен, не в нынешнем меркантильном смысле, а в духовном. Это что-то… что-то…, – он щелкнул пальцами, стараясь найти нужное определение, – Что-то типа, плащаницы, типа плата Вероники. Я не знаю, право дело. Но оно бесценно.

– А загадка-то в чем? – нетерпеливо спросил генерал.

– А загадка, уважаемые в том, – смиренно пояснил монах, – что данный предмет находится где-то в Святых местах, связанных с исполнением этого Четвертого Жребия Богородицы, – он поднял палец как на лекции, – Ибо сказано «Иди на север России и обходи все великорусские места святых обителей Моих. И будет место, где Я укажу тебе окончить богоугодную жизнь твою, и прославлю имя Мое там, ибо в месте жительства твоего Я осную великую обитель Мою», – процитировал он опять, – Нас интересуют все великорусские места святых обителей. А их друзья мои в том регионе не так уж и много. Тем более, что само место где основала обитель сестра Александра, выполняя напутствие Богородицы, нам известно.

– Вы хотите найти этот предмет? – неожиданно пискнула Люся.

– Именно так, дщерь моя. Именно так. Потому, как знающие люди говорят, что грядет пятый жребий Богородицы, – согласно кивнул Владимир.

– Так! – резко сказал Пилигрим, – Давайте без мистики и пророчеств. Вы брат Владимир как я понял, владеете всем материалом, что бы мы на места не выезжали, а смогли пока обдумать общую позицию. Я имею в виду, что вы у нас знаток всех этих Святых мест?

– Так! – кивнул монах.

– Тогда начните с отправной точки. Расскажите нам о той самой обители, что считается Четвертым Жребием Богородицы.

– Хорошо. Это будет мой первый рассказ. А вы все не стесняйтесь. Прерывайте меня на любом месте, если возникнут вопросы.

– Согласны, – кивнул генерал, – Начинайте.

Четвертый Жребий Богородицы

(Свято-Троицкий Серафимо-Дивеевский монастырь)

Командор Владимир плавно повел корабль своего рассказа в открытое море историй.

Четвертый Жребий Богородицы. Эти загадочные для непосвященных слова относятся к женскому Свято-Троицкому Серафимо-Дивеевскому монастырю – одной из самых знаменитых православных обителей, расположенной на нижегородской земле. Во времена его основания – это была тамбовская земля. Обретавшийся неподалеку, в Саровской пустыни и лесном скиту, преподобный Серафим пророчествовал, что впоследствии обитель эта станет женской лаврой, единственной во всем мире…

Церковное предание гласит, что начало этой обители, ознаменовано чудесным участием Матери Божией. Началось все с того, что дворянка Нижегородской губернии Агафья Семеновна Белокопытова вышла замуж за полковника Мельгунова. Довольно богатого помещика, владевшего имениями в Ярославской, Владимирской и Рязанской губерниях. Но вскоре она овдовела, оставшись с младенцем-девочкой. Тогда и решила оставить мирскую жизнь, посвятив себя иночеству.

С этой целью вдова в 1758 году направилась в Киев – центр монашеского жития и остановилась во Флоровском женском монастыре, готовясь принять постриг. Владелицу больших поместий приняли здесь сверх любезно. Но однажды после полуночной молитвы явилась Агафии в видении Богородица и возвестила Свою волю: «Иди в землю, которую Я тебе покажу.». Далее вы знаете, я вам уже говорил.

Из общения с Пресвятой Девой поняла помещица, что избрана она для основания обители, которая после Иверии, по нынешнему Грузии, Афона и Киева станет четвертым уделом (или жребием, как принято говорить в церковных кругах) Богородицы на земле. Посоветовавшись со старцами киевскими, оставила благочестивая женщина Флоровский монастырь и пошла на север.

Много она странствовала по Русской земле и около 1760 года дошла до Сарова. За 12 верст от монастыря, в селе Дивеево Ардатовского уезда Нижегородской губернии, села подвижница отдохнуть возле небольшой деревянной церкви и в дремоте сподобилась вторично увидеть и услышать Богоматерь: «Здесь – предел, Божественным Промыслом положенный тебе… Это – четвертый жребий Мой во вселенной.».

Отпустив на волю крестьян и приняв монашеский постриг под именем Александры, Агафья Мельгунова большую часть своих капиталов пожертвовала Саровской пустыни и поселилась в Дивеево сначала у приходского священника отца Василия Дертева, потом окончившего свои дни Саровским монахом, став его прислужницей. Она забыла про свое высокое происхождение, не чуралась черного труда, помогала крестьянам.

Тайной и горячей заботой инокини Александры оставалось исполнение воли Царицы Небесной. К этому она и приступила в 1767 году, испросив у Саровских старцев благословение, а у епархиального начальства разрешение на постройку каменного храма во имя Казанской иконы Божией Матери на месте прежней церкви святителя Николая, возле которой посетило ее чудесное видение. Постройка была завершена через 5 лет, а всего матушка Александра на свои средства поставила или возобновила 12 церквей. Перед смертью ее посетили Саровские старцы вместе с молодым тогда иеродиаконом Серафимом.

В 1827 году рядом с Казанской общиной духовной дочерью Серафима монахиней Еленой была основана Мельничная община, предназначенная специально для девиц. Через полтора десятка лет они соединились в одну, получившую название Серафимо-Дивеевской. С 1861 года это женский монастырь, в который стекались десятки тысяч паломниц со всей России…

13 (26) сентября 2000 года здесь произошло событие, в котором православные россияне увидели добрый знак: при вскрытии склепов XIX столетия обретены были нетленными мощи подвижниц благочестия схимонахинь Александры (Мельгуновой), Марфы (Мелюковой) и монахини Елены (Мантуровой). Церковный собор причислил их к лику местночтимых святых преподобных жен Нижегородской епархии.

– Вот, коротко о четвертом уделе Богородицы, – отец Владимир перевел дух.

– Подробнее о самом монастыре, пожалуйста, – попросил Пилигрим, сосредоточено делая записи в блокнот.

– О его учреждении или строительстве? – уточнил монах.

– О его нынешнем положении, скажем так, со времени после революции, – отозвался генерал.

– Хорошо. История после семнадцатого года такова.

Батюшка Серафим Саровский пророчествовал: «Придет время и мои сиротки в Рождественские ворота посыпятся как горох». Недоумевали сестры: «Какие же это ворота будут?» А вот в 1927 году как раз на праздник Рождества Богородицы начался разгон монастыря. В проповеди на Литургии в этот день епископ Дмитровский Серафим сказал сестрам: «Монастырь закрывается, но монашества с вас никто не снимает. Сейчас каждой из вас поднесена Чаша, и кто как ее выпьет, насколько достойно? До сих пор вы горели одной общей свечой, а теперь разделяетесь на отдельные маленькие свечечки. Нужно сохранить этот огонь».

Так сбылось предсказание батюшки Серафима. В недельный срок монастырь, который к этому времени числился трудовой артелью закрыли. В те дни, когда разгоняли монастырь, лил дождь. Казалось, плакала вся природа. Дождь очень затруднял сестрам переезд, особенно старым и больным, жившим в богадельне. После последней службы на Воздвижение многие больше никогда не увиделись и не вернулись в Дивеево. Большинство сестер рассеялось по округе, кое-кто уехал домой. Если можно так сказать, монастырь оказался за стенами обители.

Последняя монастырская игуменья Александра с близкими сестрами поселилась в Муроме. Там она сохранила часть дивеевских святынь, которые потом передала своей келейнице монахине Марии, а та, в свою очередь, – протоиерею Виктору Шиповальникову. Кстати многие святыни были им возвращены потом возрожденному монастырю в 1999 году.

В рассеянии сестры тайно собирались на молитву, правила не оставляли. До закрытия храмов в 1937 году ежедневно ходили на службу в Казанскую церковь. В рассеянии за стенами обители монастырь просуществовал до конца сороковых годов.

Сроки заключения и ссылок заканчивались, и сестры снова постепенно собирались вокруг обители, устраивались на работу. Службы и требы совершались тайно по домам заезжими священниками. По благословению Святейшего Патриарха Пимена были и постриги.

Возрождение в Дивееве церковной жизни началось в 1988 году, когда верующим разрешили купить дом над Казанским источником и перестроить его для церкви. В Лазареву субботу 22 апреля 1989 года освятили деревянную церковь в честь Казанской иконы Божией Матери. Затем в апреле 1990 года был вновь освящен Троицкий собор.

В 1991 году 21 июля было объявлено в печати решение Священного Синода о возобновлении Серафимо-Дивеевского монастыря. И вот, 29 июля в Дивеево торжественно прибыли святые мощи преподобного Серафима Саровского. Обретены они были в Санкт-Петербурге в Казанском соборе, бывшем тогда музеем атеизма и религии. Осенью того же года митрополит Нижегородский и Арзамасский Николай торжественно, при большом стечении народа посвятил в сан игуменьи Серафимо-Дивеевского монастыря монахиню Сергию, до этого исполнявшую послушание благочинной в Спасо-Преображенской пустыни Рижского монастыря.

Пророчества преподобного Серафима Саровского о величии монастыря начинают постепенно сбываться. Более четырех сотен сестер собралось на сегодня в обители. Многие желающие подвизаться на этом месте проходят испытательный срок. С 1989 года в Дивееве освящено семь храмов с тринадцатью престолами, а также сельские церкви в скитах. Началось восстановление бывшей больничной домовой церкви в честь иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радосте».

Центром духовной жизни остается Троицкий собор с великой, неоценимой святыней – святыми мощами преподобного Серафима, Саровского чудотворца. На территории монастыря устроены гостиницы для священников. Для паломников действует гостиница в поселке Северный. Несколько небольших гостиниц находится в самом Дивееве и его окрестностях. Многие жители Дивеева по благословению монастыря принимают паломников в своих домах.

Праздник 100-летия со дня прославления преподобного Серафима отмечали с большим духовным подъемом. В Сарове и Дивееве богослужения возглавлял Святейший Патриарх Алексий II. На Божественной литургии в Дивееве Патриарху Алексию сослужили представители Константинопольского, Александрийского, Антиохийского, Иерусалимского Патриархатов, архиереи почти из всех епархий России, Украины, Белоруссии и Эстонии, а также иерархи Православных Церквей: Грузинской, Сербской, Румынской, Болгарской, Кипрской, Элладской, Албанской, Польской, Чешских земель и Словакии, Православной Церкви в Америке и Японии. Саров и Дивеево в те дни посетили представители власти и Дома Романовых.

По всему миру рассеяны люди, духовно близкие к Дивеевской обители, которые, побывав однажды в этом месте, почувствовали, что «счастлив всяк, кто у убогого Серафима в Дивееве пробудет… от утра и до утра, ибо Матерь Божия, Царица Небесная, каждые сутки посещает Дивеево». Благодетельствуя обители, они помнят обещание преподобного Серафима: «Кто заступит за них (дивеевских сестер) и в нужде защитит и поможет, изольется на того велия милость Божия свыше. Кто даже воздохнет да пожалеет их, и того Господь наградит».

Отец Владимир закончил рассказ.

– А теперь, если не трудно, всякие разные сказы, легенды, пророчества и тому подобное, – опять попросил Пилигрим.

– Извольте, – монах задумался, – Начнем с пророчеств самого Святого Серафима.

Как известно, в 1990 году в Казанском соборе Санкт-Петербурга, превращенном большевиками в музей религии и атеизма, чудесно обнаружились мощи преподобного Серафима, а специально созданная патриаршая комиссия установила их несомненную подлинность.

С зимы 1991 года началось шествие мощей святого по Центральной России, из московского Богоявленского собора на место предсказанного им упокоения – в Дивеево.

Сестры Дивеевской обители ожидали этого момента много десятилетий. Еще в середине XIX столетия ученик преподобного блаженный старец Антоний, скончавшийся в 1851 году, предрекал им: «Ведь Серафим-то к вам в мощах из Сарова в Дивеево почивать придет». Да и сам саровский чудотворец в дни своей земной жизни говорил: «Тогда Дивеев будет диво, когда убогий Серафим ляжет в Сарове, а плоть свою перенесет в Дивеев».

Поначалу сестры думали, что батюшка намеревается посетить их обитель, где был всего дважды, еще иеродиаконом, но незадолго до упокоения он передал схимонахине Марфе погребальную свечку со словами: «С этой свечой будете встречать меня в Дивеево».

Реликвия переходила как драгоценный дар от одной инокини к другой и, в конце концов, оказалась у единственной оставшейся в живых дивеевской схимонахини матушки Маргариты. Она и встречала вместе с иерархами Русской православной церкви с Патриархом Алексием II во главе бесценные мощи вечером 30 июля 1991 года у Святых ворот Серафимо-Дивеевской обители.

– Подождите, – перебил рассказ монаха Пилигрим, – Вы хотите сказать, что более ста лет сестры обители прятали и хранили свечу?

– Именно так, – подтвердил отец Владимир, – Реликвия хранилась и ждала своего часа.

– Спасибо. Продолжайте, – криптоисторик сделал пометку в блокноте.

Свеча преподобного была вставлена в большую дьяконскую свечу, с которой и служился первый молебен на площади перед Троицким собором. Использовался в богослужении и ладан, принадлежавший саровскому чудотворцу. В момент, когда раку с мощами святого Серафима вносили в собор, верующие увидели яркий столб неземного света, озаривший все вокруг. Не это ли диво предсказывал провидец?

– Отлично! Отлично! – глаза Пилигрима горели, – Что-нибудь еще в этом духе.

– В старину на могилке матушки Александры сами зажигались свечи, по временам слышался необычайный звон, некоторые ощущали необыкновенное благоухание, исходящее из могилы. А иногда слышалось какое-то журчание, и поэтому сложилось поверье в народе, что источник, открывшийся под горой, исходит из могилки матушки Александры. Здесь происходило много исцелений. Он оказался затопленным водой реки Вичкинза, когда ее запрудили и устроили водохранилище, – вдохновлено поведал Владимир.

– И что источника нет? – уточнил Пилигрим.

– Почему нет? Есть, – Владимир разговорился, – Современный источник возник под горою за аптекой сам, впоследствии был расчищен. И поскольку источник матушки Александры не сохранился, он считается ее источником. Рядом с источником была устроена часовня, освященная в честь преподобной Александры Дивеевской. На Крещение, на праздник иконы Божией Матери «Живоносный Источник», на Преполовение Пятидесятницы сюда совершаются крестные ходы, и освящается вода. В 2003 году попечением коллектива Волгодонской АЭС была благоустроена территория источника, даже построены новые часовня и купальня.

– Отлично, Отлично! – опять сделал пометку Пилигрим. Повернулся к генералу, – Там Борисыч карстовые пустоты. А это значит, есть подземный город, – вернулся к монаху, – А про подземные ходы, что народ говорит?

– Расцвет обители пришелся на середину XVIII столетия, а в это время здесь жила некая легендарная личность – отец Ефрем, – Владимир замолчал, как бы обдумывая, рассказывать про него или нет.

– Рассказывай, рассказывай. Мы сами решим нужно это или нет, – подбодрил его генерал, – В нашем деле ни один Ефрем не лишний.

– Дело в том, – монах замялся, – Что Ефрем скорее связан с Саровом, чем с Дивеево.

– Ты расскажи, а мы поймем. Может это мостик, – поддержал генерала писатель, – А потом молодежь послушает, – кивнул он на студентов, – Кругозор расширит.

– Хорошо, – согласился страж Голгофы, – Отец Ефрем, выходец из тульского купеческого рода. Перед тем, как он стал саровским монахом, довелось ему четыре года мучиться в застенках Тайной канцелярии, а потом еще семнадцать лет отсидеть в каземате Орской крепости. За что? Этого история не сохранила. Человек это был такого закала, что безымянный монастырский стихотворец на его портрете оставил надпись:

Не Сирин ты, но русский ты Ефрем,

Саровской пустыни броня еси и шлем.

– Ты там Борисыч наведи справки про тайное прошлое данного Ефрема, – попросил генерала писатель, – Ваше ведомство, как никак, наследник Третьего охранного отделения.

– А за такие сравнения можно и по шее, – прогудел генерал.

– Продолжайте, – Пилигрим примирительно чокнулся с генералом и опять обратился в сторону рассказчика.

– В грозную годину пугачевщины, принесшей за собой неурожай и великий голод, Ефрем распахнул монастырские житницы, велев кормить всех окрестных крестьян. Сходились за бесплатной едой тысячи, и кое-кто из братии стал роптать. Обратился тогда настоятель к монахам: «Доколе будет Богу угодно за грехи наши продолжить глад, обще и нам с народом страдать… Какая польза пережить нам подобных людей?» Не осталось его великодушие без награды. Вскоре невесть откуда подошел к монастырю хлебный обоз, и угроза миновала. Именно трудами Ефрема встал в пустыни каменный Успенский собор, а самое главное, с его именем связывают сказочный тайный ход из Саровской обители в Дивеевскую.

– Значит, есть там подземный город! – победоносно поднял палец Пилигрим, – Что и требовалось доказать.

– Ну, скорее не там, а в Саровске, – охладил его пыл генерал.

– Тогда мил человек, – повернулся Пилигрим к Владимиру, – Поведайте нам о Саровске.

– Стоп! – осадил его генерал, – О Саровске завтра. На дворе темень тьмущая. Впереди неделя. Да и надо что бы все в голове уложилось. Кроме того, кое о чем информацию получить. И последнее. Я вижу, пельмени не доедены, и водка не допита. Поэтому на сегодня силой даденной мне власти, то есть на правах хозяина, умные беседы завершаю, и переходим к вечерней трапезе. Вопросы есть?

– Вопросов нет, – понятливо ответил писатель, складывая ручку и блокнот. Студентки уже поставили пельмени в печку разогреваться, а Владимир и их однокурсник Леша слегка привели в порядок стол, сполоснув грязные тарелки и добавив соленых грибков и квашеной капустки.

С утра следующего дня Борисыч сел за компьютер, делая необходимые запросы. Пилигрим долго что-то рисовал в блокноте, выстраивая только одному ему понятные схемы. Обе студентки со своим оруженосцем, рыли словари и энциклопедии. Только отец Владимир взял свою огромную лопату и пошел разгребать снег на дорожках сада. Его время еще не пришло. Он должен быть готов к вечеру, укладывая на полочках своей памяти, все то, что он знал о Святых местах.

На развалинах «Золотой сабли»

(Саровский монастырь)

К вечеру все собрались в большой столовой. Сначала каждый рассказал, что он нашел за день по первому рассказу. Улов был не богат. Борисыч получил справку по отцу Ефрему. Легендарная эта личность четыре года провела в застенках Тайной канцелярии, а потом семнадцать лет в Орской крепости по делу, которое сухим языком тюремной канцелярии звучало очень кратко. Государственная измена. Вот так! И без всякой расшифровки. Остальные сведения только подтверждали рассказ Владимира. Когда каждый сообщил то, что он постарался найти за день, Борисыч подвел итог.

– Что ж, главное опровержений не нашлось. Перейдем к теме два. Итак, уважаемый брат Владимир, вам слово. Саровский монастырь, если я не ошибаюсь, – Владимир кивнул, соглашаясь, – Начните с самого начала. Даже я бы сказал так, еще до начала.

– Хорошо, – согласился страж Голгофы, – Первые монахи-отшельники появились в этих местах, в слиянии рек Сатиса и Саровки, еще в XVII веке. Их встретили здесь лишь развалины древней татарской крепости Сараклыч, построенной на рубеже XII–XIII столетий ордынским мурзой Бахметом и разоренной русской ратью вскоре после победы на Куликовом поле. С того времени местность эта опустела и совершенно обезлюдела, заросла густым сосновым бором. Пленительная красота самой местности, ее живописные холмы, с бьющими из недр ключами, да и напоминающие о бренности земного бытия, каменные руины, не могли не привлечь, ищущих уединения и тишины, иноков.

– А вы поэт, – вставил Пилигрим.

– Сначала на Старом Городище около 1664 года поселился в одиночестве пензенский монах Феодосий, ему на смену через пять лет, пришел схимник Герасим из Спасо-Преображенского монастыря под Красной Слободой (ныне Краснослободск). Он и сподобился дивного видения, что знаменовало особое Божие благоволение к этому месту. Основатель Саровской пустыни иеросхимонах Иоанн так передает рассказ инока: «В самый праздник Благовещения Пресвятой Богородицы, когда исполнял он свое правило, стоя на молитве, внезапно услышал на горе звон, который столь был велик, что, по-видимому, колебалась сама гора», – невозмутимо продолжил Владимир.

– Извините нас атеистов, – прервал его генерал, – Вы можете более подробно рассказать об этом татарском городе?

– Извольте, – кивнул монах, – Я сам интересовался этой легендой, поэтому знаю практически все, что писалось на эту тему.

– Еще раз извините, – генерал приложил руку к груди, – А вы девочки запишите для памяти, что бы мы вернулись к этому звону и колебанию горы.

– Хорошо, – пискнула соседка Маша.

– Так вот есть легенда о городе Сараклыче, – начал Владимир.

– Перебиваю последний раз, – кашлянул генерал, – Это по-русски…?

– По-русски это «Золотая сабля», – пояснил рассказчик, – Продолжим, – рассказ потек плавно.

Саровский монастырь возник у места впадения в реку Сатис реки Саровки. По именам этих двух рек он и получил свое первое официальное название: Сатисо-градо-Саровская пустынь. Слово «градо» в этом названии означало, что монастырь был поставлен на городище, на месте древних, брошенных их обитателями, «градов».

Попытаемся прояснить вопрос о происхождении городища, на котором расположилась Саровская пустынь. К сожалению, к настоящему времени от этого городища не сохранились ни земляные валы, ни рвы. Первым и самым важным источником об истории образования пустыни является сочинение основателя сей пустыни – иеросхимонаха Иоанна. Сочинение называлось «Сказание о первом жительстве монахов и о построении церкви Пресвятой Богородицы, Живоносного Ее Источника, в пустыне, на Старом Городище, где ныне стоит общежительная Саровская пустынь» и было написано между 1710 и 1712 годами. Вот как описывает первоначальник Иоанн место, где был им построен монастырь: «Между бо тех речек бяху горы зело высокия и на тех горах от древних лет от неких человек устроены грады земляные, и около их глубокие рвы ископаны. От самого же устия вверх тех речек, на горах тех устроены же три грады не велики, подле трех тех градов подряд четвертый град зело велик, яко же есть и ныне суть видимы иже их зрящими. Каковые же человецы прежде того в тех градах населены были и в кия времена, и како те грады созданы быша, отнюдь о том не известно».

Владимир перевел дух, выпил соку. Продолжил.

Первый из этих городов шел от места слияния Сатиса и Саровки до первого земляного вала. Второй город – между первым и вторым валами и так далее. Четвертый город, заключенный между третьим и четвертым валами, был действительно самым большим. Четвертый вал существовал еще в конце 1950-х – начале 1960-х годов и был уничтожен при строительстве современного центра города. Его длина составляла 1460 метров.

Примерно так выглядело Саровское городище до заселения его монахами. Эта реконструкция сделана, основываясь на данных современной археологии. И то, что здесь было какое-то городище, сомнений не вызывает. Теперь рассмотрим наиболее распространенную, скажем так, «доархеологическую» версию о происхождении этих валов и руин. Легенду о городе Сараклыче. Сараклыч – название татарское, происходящее от двух слов: сары – желтый и килич – клинок. Поэтически это звучит, как я уже говорил – Золотой клинок или Золотая Сабля.

Историкам известно, что в 1198 году край этот покорен был татарами под предводительством Ширинского князя Бахмета, и на месте, где обитель, построен был ими укрепленный город Сараклыч. Мордва, однако, не переставала враждовать с татарами и осаждала Сараклыч. Наконец он был взят и разорен русскими в конце XIV столетия. С того времени место это опустело и носило название Старого Городища. Последним владетелем Сараклыча и окрестных городов был князь Бехан; по взятии его, он со своими сородичами ушел за Мокшу, с него начинается родословная здешних князей землевладельцев. Откуда это известно? Что за странный год 1198?

Странным это кажется еще и потому, что в письменных источниках золотоордынского и более позднего времени Сараклыч не упоминается, и сведения о нем могли попасть к монахам только через предания местных жителей, мордвы и татар.

Но вот существует такая «Бархатная книга», в которой собраны родословные русских дворянских фамилий. Так вот в ней, а именно в родословной князей Мещерских записано.

«В лето 6706 (1198) Князь Ширинский Бахмет Усейнов сын, пришел из большие Орды в Мещеру, и Мещеру воевал, и засел ее, и в Мещере родился у него сын Беклемиш».

Вот оттуда и почерпнул свои сведения иеромонах Порфирий, когда составлял книгу, посвященную жизнеописанию первоначальника Иоанна, изданную в 1892 году.

«…край этот покорен татарами в 1198-м году, именно под предводительством ширинского князя Бахмета. К этому же времени, вероятно, относится и построение Сараклыча». Так написал он в ней.

Вызывала смущение дата в «Бархатной книге» и в писаниях Порфирия – 1198 год. В это время (до монгольского нашествия) еще не могло быть ни Орды, ни Бахмета. Кто-то предложил исправить год на 1298-й и, таким образом, убрать противоречие. Последующие же переписчики и издатели книг о Саровской пустыни и жизнеописаний Серафима Саровского слово «вероятно», стоявшее в тексте у Порфирия, опустили, предположение тем самым, превратив в утверждение.

Из монастырских книг сведения о Сараклыче перекочевали уже и в исторические издания советского времени.

Так и утвердилось, что стоит обитель на месте золотоордынского города Золотая Сабля.

Владимир перевел дух и закончил.

– Но в подтверждении легенды есть летописные записи, что городок этот преспокойно существовал и после Дмитрия Донского. И только по взятии Казани Иоанном Грозным, Сараклыч подвергся разорению, запустел и стал называться «Старым Городищем». Тогда же, в XVI веке здесь появляются отдельные пустынножители. Имена первых подвижников, спасавшихся в вырытых ими пещерах Саровских лесов, остались неизвестны. Основание пустыни, как монастыря положены иеромонахом Исаакием (в схиме Иоанном), в 1705 году. Вселившись в Саров, он построил для пустынников, с разрешения местоблюстителя патриаршего престола Стефана Яворского, деревянную церковь во имя Пресвятой Богородицы «Живоносный Источник» и ввел устав древних подвижников Востока. Вскоре им положено было основание другой церкви, каменной, во имя Успения Божией Матери, – после этих слов страж Голгофы замолчал.

– Так говорите «…внезапно услышал на горе звон, который столь был велик, что, по-видимому, колебалась сама гора»? – неожиданно спросил Пилигрим, заглянув в свой блокнот.

– То не я, то схимник Герасим глаголил, когда ему видение было, – подтвердил Владимир.

– Это из тех пустынников, что жили в пещерах в лесах Саровских? – опять уточнил Пилигрим.

– Из них, – кивнул монах.

– А обитель организовал Исакий по уставам древнего Востока?

– В схиме Иоанн, – поправил Владимир, но согласно кивнул, – по уставам древних подвижников Востока.

– Тогда расскажите нам брат Владимир про подземный город, о котором вы упоминали, – Пилигрим удовлетворенно что-то записал в блокнот и приготовился слушать.

– Неизвестно, и теперь уж никогда не узнать, кто он был – тот человек, что первый вонзил лопату в зеленый дерн монастырского холма, и принялся копать первую «пещеру» саровских подземелий. Был ли это монах, послушник или крестьянин из какого-либо окрестного села, а может, и разбойник, пойманный в дремучих Муромских лесах и за воровство закованный в черное железо. Более или менее достоверно известно лишь то, что случилось это летом 1692 года при первоначальнике Саровской пустыни иеросхимонахе Иоанне. Но уже к 1700 году саровские подземелья разрослись в целую сеть.

Девять лет спустя была освящена крипта, то есть подземная церковь во имя Антония и Феодосия Киево-Печерских, и в 1711 году в ней начались регулярные богослужения…Примечательно, что уже тогда Саровская обитель была в России на слуху: сестры Петра I Мария и Феодосия подарили саровской крипте священные сосуды, одеяния, иконостас с царскими вратами и кусочки мощей Киево-Печерских чудотворцев…В 1730 году крипту пришлось закрыть – делали свое дело грунтовые воды. Потом в 1780 году ее повторно освятил архиепископ Владимирский Иероним, затем с середины XIX века она служила лишь для экскурсионных целей, а в 50-е годы прошлого «коммунистического» века вход в нее замуровали и все, что связано с саровскими подземельями, стало постепенно отходить в область преданий…

– Извините, дело в том, что у меня друг из этих мест, – неожиданно сказал студент Леша, – И ему дед рассказывал про этот город.

– Ну-ка, молодой человек, поведайте, что там сказывают местные знатоки, – повернулся к нему Борисыч.

– О саровских подземельях, о подземном ходе, якобы проложенном из Саровского монастыря в Дивеевский, легенд и всевозможных историй ходит по Присаровью немало, – немного смущаясь, начал Леша, – Мой товарищ говорил, что дед рассказывал ему, что в тридцатые годы на легендарный ход наткнулись они – деревенские пацаны, и решили его «исследовать». Опустившись в провал в земле, они вроде бы несколько минут пробирались по полуразвалившейся и подтопленной галерее, пока потолок на одном из участков не стал осыпаться. Мальчишки бросились назад, но выскочить успели не все – одного завалило. После этого, утверждал старожил, и вышло указание обрушить, засыпать, замуровать все ходы-выходы. А в шестидесятые в Сарове ходила байка о том, как один из искателей проник в подземелья и нашел там не только ржавое железо. Но и кой-какое золотишко…Отец деда – Павел Васильевич, мальчишкой несколько раз побывал там, на своеобразной экскурсии в сопровождении монаха. Рассказ его, пересказанный дедом, позже мой товарищ восстановил в памяти и записал: «Мальчишкой вместе с взрослыми я ходил в Саровскую обитель молиться. Молились «о дожде», «об урожае». Одевали нас при этом во все новое, чистое, как на праздник. Водили нас и в подземелья. Людей набиралось человек по двадцать – здесь были и татары, и мордва, и русские. По каменной крутой лестнице мы спускались в какой-то подвал, пройдя по которому входили в узкую галерею и шли по ней, то и дело, сворачивая то вправо, то влево. Шли при свете свечей и смоченных в чем-то лучин. Все мы шли, держась за длинную мохнатую веревку. Вел нас старый косматый монах. В какой-то келье все по очереди примеривали чугунные калоши, а на голову надевали чугунный же венец. Видели множество решетчатых дверей, келий, кое-где подземелья были красиво отделаны, а местами в стороны уходили простые пещеры. Нам, мальчишкам, скучно было бродить за взрослыми, и несколько раз мы убегали, за что были нещадно биты веревкой. Однажды монах-экскурсовод остановился у низкой, но широкой арки и сказал, что здесь можно пройти аж до Дивеева, поднявшись на поверхность земли всего два раза. И что якобы есть такой же ход и в сторону Санаксарского монастыря. На просьбу пойти по ходу ответил, что галерея очень старая и местами обвалившаяся, да и заплутать можно.». Это все, – студент замолчал.

– А я вот, очень жалею, что не успел побеседовать с Прасковьей Федоровной Самаровой – тетей Пашей, как ее звали все. Она утверждала, что не только видела этот ход, но и ходила по нему, – после паузы продолжил Владимир, – Еще она рассказывала, что в ранней молодости пришлось ей вместе с матерью совершить эту подземную экскурсию от одного святого места к другому на расстояние более 10 километров. Начинался ход, по ее словам, у Зимней церкви, которая сейчас разрушена. А где кончался? По свидетельству самой тети Паши, в Дивееве под порогом одного из соборов. Внутри ход был земляной, кое-где выложенный кирпичом, а в других местах обшитый лиственничными досками. Вентиляционные люки, они же монтажные отдушины, были выведены в полые стволы вековых ветел…

– Это все? – уточнил Пилигрим, после того как монах замолчал.

– Позднее довелось мне слышать еще и рассказ о подземной речке, которую пересекает загадочный ход. О железном ажурном мостике через нее, о стеклышке в кирпичном своде хода, проходящего под речкой Вичкинзой, в которое видно, как струится вода, – неожиданно улыбнулся Владимир, – Как это должно быть было странно: под ногами подземная речка, а над головой земная.

За столом повисла тишина. Каждый думал о чем-то своем.

– Интерес к саровским подземельям не пропадал никогда. Но в советские времена в закрытом городе Арзамасе-16 говорить об их поиске было бессмысленно, – неожиданно нарушил тишину Борисыч, – Ядерный «объект» напрочь отрицал духовное прошлое святого места, на котором расположился. Храмы взрывались, источники заливались бетоном, выходы в подземелья замуровывались. Так что, когда в девяностые годы энтузиасты начали-таки искать вход в подземелья, оказалось, что уже никто не знает, где оно. Было известно, что входов в подземелья было едва ли не около десяти, но где? Однако. Так не хочется прощаться со старой легендой, с детскими романтическими надеждами, с верой в существование неведомых подземных троп, ведущих к истине и пониманию…

– Бабушка, которая давным-давно, еще в советские времена рассказывала мне о саровских подземельях, уверяла: если ночью тихо-тихо стоять у монастырской горы напротив колокольни, можно услышать, как под землей поют посланники Преподобного Серафима – ангелы, оплакивающие поруганные святыни. Я, тогда правоверный пионер и атеист, посмеялся над старушкой..

А, может быть, они пели. Только я не слышал Глуп был тогда, – поддержал его Владимир.

Пилигрим сосредоточенно чертил схемы в блокноте. Затем оторвался от работы и, удовлетворенно хмыкнув, сказал.

– Что ж, можно составить некоторое собирательное повествование об этих экскурсиях. Вот первое воспоминание, – он прочитал из блокнота, – «В пещеры водил отец монах. Копеечку положишь в кружечку и ведет. Сам впереди, мы за ним, в одной руке свеча толщиной в три пальца, другой держишься за сарафан или рубаху впередиидущего. Одна отпустила и отстала. Монах и кричит: – Стойте на месте, поведу другую артель и возьму». Вот второе. «Перед образами останавливались и молились. В одном месте окно небольшое было с цветным стеклом, за ним видно как бежит вода – метрах в пяти. Отец монах, что это там? Саровка течет». Далее делаем заметки, он отчеркнул карандашом в блокноте, – Сам проход песчаный, шириной в метр, высота в рост человека. Монахи говорят – рыл его князь Сараклыч. Но мы с вами знаем, что Сараклыч – это название города «Золотая Сабля». От основного хода были ответвления, на некоторых были двери. В одной из келий, что под соборной площадью, на деревянном столе лежали металлические вериги, желающие могли их приложить к своему телу. Влажности большой не ощущалось, воздуха хватало всем. В качестве предположения, могу сказать – эта подземная коммуникация была сделана где-то самое раннее в начале XIX века, а комплекс «Ближняя пустынка» выполнял роль сторожевого поста у тайного хода. Так что для нас это большого интереса не представляет. Но вот была еще подземная церковь. Вы о ней что-либо слышали брат Владимир?

– Слышал, – откликнулся страж Голгофы, – О ходе богослужения в подземной церкви известно – до 1852 года. Вторая ранняя литургия по зимам правилась в пещерной церкви, и для удобства, в 1812 году отцом Нифонтом была построена лестница от угла северо-восточной башни к устью пещер. О том, что видели наши предки при посещении пещерной церкви, можно судить по описанию, составленному в 1854 году. Паломников, вступавших в устье подземных галерей, встречал образ Божией Матери, написанный маслом на железе, мерою в 1 аршин. Далее при разделении ходов по пещерам располагалась икона Святителя Николая, на доске. Перед входом в церковь на левой стене – три иконы размером в 1 аршин – Двунадесятые праздники, Дмитрия митрополита Ростовского и Антония с Феодосием Киевопечерских. При входе в саму церковь перед богомольцами вставали два каменных столпа, поддерживающие своды храма. На правом располагалась икона Спасителя, на левом Божией Матери, написанные маслом по железу, в киотах железных, окрашенных голубою краской. Перед ними всегда горели две медные лампады. За столпами располагался предалтарный иконостас, освещаемый еще четырьмя лампадами. Левый верхний угол иконостаса был немного срезан сводом пещеры, а сам подбор икон – довольно редкий – заслуживает описания. Все они выполнены на железе, в греческой манере. По правую сторону Царских дверей иконы размером в 1,5 аршина. Первая икона Господа Вседержителя, вторая – Печерской Божией Матери со всеми Киевопечерскими чудотворцами. Третья – на южной двери – преподобного Иоанна многострадального. Вверху, над этими иконами, в трех клеймах, вылитых из олова и окрашенных желтою краской иконы святых Апостолов: в первом – Симона Зилота и Иуды, во втором – Филиппа и Андрея, в третьем Иакова и Матвея. Внизу, в трех тумбах, изображены – преподобный Антоний молящийся в пещере, преподобный Феодосий в пещере и икона Опаление змием головы преподобного Иоанна-многострадального. По левую сторону от Царских дверей иконы той же меры и письма. Первая – Божия Матерь с «предвечным младенцем». Вторая – Николая чудотворца, Андрея Критского и преподобного Феофана. На северной двери икона преподобного Пимена многоболезненного. Вверху в двух клеймах оловянных изображены Апостолы: в первом Петр и Иаков, во втором Павел и Иоанн. Внизу в трех тумбах три иконы – Марка гробокопателя, преподобного Иеремии, молящегося в пещере и пострижение Ангелом в схиму преподобного Пимена многоболезненного.

– Отлично! – воскликнул генерал, – Значит это еще одно Святое место, связанное с именем Богородицы?

– Да! – ответил Владимир.

– И оно соединяется с первым системой подземных ходов?

– Да!

– А нет ли там ходов еще куда? – спросил Пилигрим.

– Есть…, – согласился монах, – В Санаксарский монастырь…

– Стоп! – поднял руки вверх генерал, – Время позднее. Всем спать. Потом думать. И только потом, к вечеру, милости прошу к нашему шалашу. Все. Это приказ. Приказы не обсуждаются.

Могила адмирала Ушакова

(Санаксарский монастырь)

Мозговой штурм продолжили вечером третьего дня. Стол был, как всегда, по-русски щедр и хлебосолен. Брат Владимир, тем не менее, придерживался поста, ожидая Рождества Христова. Борисыч не препятствовал ему, но буркнул под нос, что они старые атеисты и переделывать их поздно. К вечернему застолью, каждый приготовил маленький сюрприз из тех сведений, что добыл за день.

Генерал сообщил о том, что основатель Саровского монастыря отец Иоанн закончил жизнь свою не в Саровском монастыре, как он мечтал, а в Санкт-Петербурге, в Тайной канцелярии. За что он попал в нее, покрыто мраком. Это была уже вторая загадка из жизни монастырских иноков, связанная с интересом к ним Тайной канцелярии.

Пилигрим коротко поведал, что есть версия о существовании сети подземных городов в центральной части России и их связи между собой. Как ее часто называют в научной среде «Восточнославянской спелестологической страны». Кроме того, это может быть связано с легендами о «чуди белоглазой», ушедшей под землю. Однако, подытожил он осторожно, все это только догадки, только догадки.

Люся и Маша в этот раз поручили говорить от своего имени мужской половине. Видимо на них произвел впечатление рассказ Леши о подземельях Саровска. Информация была короткой. Да, действительно основная масса ходов датируется девятнадцатым веком, но есть предпосылки, что были подземные коммуникации и более раннего периода, может даже времен ордынского пребывания.

Выслушав всех, генерал быстро переглянулся с Пилигримом, продолжавшим чертить свои схемы в блокноте и, получив от него утвердительный кивок, сказал.

– Что ж коллеги, продолжим наше путешествие по следам матушки Александры – Агафьи Мельгуновой, выполнявшей жребий Богородицы, – он повернулся к монаху, – Так говорите, брат Владимир, шел подземный ход от Сарова и Дивеева к Санаксарскому монастырю?

– Шел, – подтвердил Владимир.

– Тогда ждем от вас рассказа об этом Святом месте.

– Об этих Святых местах, – поправил его монах, – Потому, как надо говорить обо всех окрестностях города Темникова.

– Вам виднее брат, – согласился Борисыч, – Вам виднее. Пожалуй, следует начать именно с города Темникова.

– Хорошо, – Владимир слегка задумался и начал, – В 1536 году в «Русских летописях» писалось: «…повелением благочестивого великого самодержца Ивана Васильевича всея Руси и благочестивые и великомудрые государыни Елены, в третье лето его, преставлен город Темников на иное место на реке на Мокше же…».

– То есть? – внимательно слушая его, уточнил Пилигрим.

– Этот документ свидетельствует о перенесении Темникова в 1536 году на новое место. На то, где он находится сейчас, а не о возникновении, не об основании его, – терпеливо пояснил монах, – В некоторых литературных источниках, например, в многотомном издании «Россия» указывается, что Темников упоминается в 1381 году в раздельной грамоте князей Дмитрия Донского и Олега Рязанского. И то, что в этой грамоте Темников не строящийся, а уже существующий населенный пункт, говорит о его еще более раннем возникновении.

– Опять Дмитрий Донской, – задумчиво вслух сказал Пилигрим, делая пометку в блокнот.

– Некоторые исследователи считают, что города Елатьма, Кадом, Темников принадлежат к числу древнейших городов Тамбовского края. Из них Кадом упоминается на страницах летописи в 1209 году… Когда основаны два других города достоверно не известно. Все это дает возможность предположить о возникновении населенного пункта с названием «Темников», наряду с Кадомом и Елатьмой, где-то на грани XII и XIII веков.

– А откуда такое странное название? – уточнил генерал.

– Каких – либо документальных данных об этом пока не обнаружено, – улыбнулся монах, – Есть, однако два предположения, основанных на народных преданиях, легендах. Когда-то в далекие времена большую часть территории Темниковского уезда занимали непроходимые темные леса. Отсюда, якобы, и название Темников. Другая легенда говорит о том, что название города связывается с именем татарского военачальника «темника», основавшего свою стоянку на грани завоеванных татарами мордовских и русских земель. Одно ясно совершенно точно, что Темников был городом-крепостью и нес охранную службу на границе Московского государства от набегов ногайских, астраханских, крымских ханов и кочевых орд, граница набегов которых проходила по реке Мокше.

Пока брат Владимир рассказывал о городе, студенты, о чем перешептывались между собой. Потом спор стал громче. Наконец, Люся не выдержала и, больно ткнув в спину единственного в их компании мужчину, выпихнула его со стула, быстро сказав:

– Мы прошлым летом ходили по Мокше на байдарках. Он сейчас все расскажет.

– Я… я… мы, – начал, заикаясь, Леша.

– Вы спокойнее молодой человек, – подбодрил его Пилигрим, – Здесь ведь не экзамен. Да и вам уже не привыкать докладывать свои версии и мысли.

– Мы действительно прошлым летом ходили в тех краях по Мокше на байдарках, – справившись со смущением, внятно изложил студент, – Мы. Это я, девчонки, – он кивнул на своих однокурсниц, – и тот товарищ из Сарова. Там было кое-что интересное.

– Ну, так расскажите, – опять подбодрил его Пилигрим.

– На самом берегу Мокши справа, если идти к верховьям, сразу за Малой Кавендрой. Это такое село. Хорошо виден ансамбль Троицко-Сканова монастыря. Он был построен в последней четверти XVIII века по проекту архитектора-самородка Корпилия. Если я не ошибаюсь, – уже осмелев, продолжил студент, – А вот километрах в двух восточнее монастыря можно обнаружить остатки карстовых пещер. Говорят их-то и углубляли монахи. Длина ходов по рассказам местных жителей составляет более трех километров. В настоящее время, по словам тех же местных, своды в нескольких местах обрушены и пещеры проходимы лишь частично. Дальше по реке километрах в пяти – шесть стоит село Наровчат. С ним связана интересная легенда. Согласно ей, где-то в четырнадцатом веке здесь была столица так называемой Наручатской орды. Разрушил ее в 1395 году, якобы сам Тимур Тамерлан. А вообще, от Сканова монастыря начинается самый живописный участок Мокши. Река разрезает лесной массив. Дно песчаное. Много мелей. Попадаются коряги и старые сваи. Перед Казеевкой (это тоже деревенька на берегу) лес расступается, и снова тянутся пойменные луга, кое-где поросшие мелколесьем, – Леша совсем освоился и рассказывал увлечено. Даже размахивал руками.

– Вообще Темников интересный городок, – вставила Маша, – В 1670 году в период Крестьянской войны под руководством Степана Разина на площади Темникова была сожжена сподвижница Разина старица Алена Арзамасская-Темникова. Потом, чуть восточнее города – остатки Итяковского городища. А совсем недалеко от Темникова находится глубокое провальное озеро Ендовище. Такое как то, в котором Китеж-град упрятан. Ниже по Мокше в бывшем Санаксарском монастыре могила русского флотоводца Федора Ушакова.

– Ниже монастыря Мокша течет в лесах, – перехватил инициативу Леша, – но километров через десять по берегам вновь луга. И еще там есть «Кадомские горы». Предание гласит, что они насыпные и что между ними на разных берегах Мокши раньше существовал подземный ход протяженностью около трех, что ли, километров. У меня все, – как на экзамене, закончил он.

– Спасибо за рассказ, юноша, – повернулся к нему Владимир, – Вы совершенно правильно упомянули и Троицко-Сканов монастырь, большую часть которого составляют трехъярусные подземные галереи длиной более полукилометра и, конечно же, Рождество-Богородичный Санаксарский монастырь. Основан он был в 1659 году в царствование Алексия Михайловича в трёх верстах от уездного города Темникова, на левом берегу реки Мокши. Место под будущую обитель дал житель города Темникова дворянин писец Лука Евсюков. Он же пригласил из Старо-Кадомского монастыря первого строителя и настоятеля игумена Феодосия, построившего в 1676 году, по благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Иоасафа II, первый храм обители в честь Сретения иконы Божией Матери Владимирской.

– Продолжайте, продолжайте, – увидев, что монах собирается закончить, поощрил его генерал.

– Название свое монастырь получил от расположенного под его стенами небольшого озера – Санаксар. Это на местном наречии означает буквально: «лежащее в болотистой ложбине у возвышенности». Просуществовав около ста лет, Санаксарская обитель от недостатка средств и братии запустела и была приписана к Саровской пустыни, в самую цветущую её пору. Период роста и расцвета обители связан с именем преподобного старца Феодора Ушакова – великого подвижника второй половины XVIII века. Молитвами и трудами преподобного Феодора монастырь уже при его жизни приобрёл общероссийскую известность. Славился он строгостью уставного богослужения, особым аскетическим духом, воздержанием и добродетелями обитающих в нём пустынножителей. 7 марта 1765 года Высочайшим указом опять велено было Санаксару именоваться монастырем. Трагические события XX века не обошли стороной и Санаксарскую обитель. Монастырь был закрыт, монахи разогнаны, благолепие храмов осквернено и изуродовано. В 1991 году Санаксарская обитель была возвращена Русской Православной Церкви, и 26 мая 1991 года, в день Святой Троицы, наместник монастыря архимандрит Варнава совершил первую Божественную Литургию. К 2000-му году в монастыре было уже более 90 человек братии, – Владимир умолк.

– Спасибо, спасибо брат, так говорите там могила адмирала Ушакова? – уточнил Пилигрим.

– Да, – ответил за монаха генерал, – Официально могила там. История такова. Земля, на которой стоит монастырь, издревле принадлежала роду Ушаковых. Один из них и был создателем монастыря. Считается, что адмирал Федор Ушаков после своей смерти похоронен в его ограде. В советское время в обители разместили машинотракторную станцию и училище для мальчиков-механизаторов. Все могилы сровняли гусеницами тракторов. В фамильный склеп Ушаковых сливали обработанное машинное масло, сбрасывали ненужные детали, гайки, болты. Там и подземелье было. Потом комсомол выступил с патриотической идеей восстановить склеп великого русского флотоводца. С грехом пополам арзамасское начальство приняло какие-то меры. Сначала огородили заборчиком эту помойную яму, потом как-то ее вычистили, поставили сверху металлический бюст адмирала. Волею судьбы оказался там академик-антрополог Герасимов, который по костям восстанавливал лица умерших. К нему попал череп Федора Ушакова, он и стал автором знаменитого бюста. Такая вот история.

– В таком случае и я вложу свою лепту в общий котел, – сказал Пилигрим, откладывая ручку и блокнот, – Всем известно, что наш прославленный адмирал, основатель Черноморского флота, не знал поражений и в морских баталиях не потерял ни одного корабля. Так же всем известно, что похоронен Федор Ушаков в Мордовии, на территории Санаксарского монастыря близ города Темникова. Надпись на надгробии гласит: «Здесь покоится прах его высокопревосходительства и высокопочтенного боярина флота, адмирала и разных российских и иностранных орденов кавалера Федора Федоровича Ушакова, скончавшегося 1817 года, сентября 4 дня, на 74-м году от рождения», – он сделал паузу. Налил себе рюмку коньяка. Выпил. Закусил лимоном.

Пилигрим все любил делать со смаком. Даже рассказывать истории. Налил еще рюмку. Покатал на языке и продолжил.

– Однако жительница Курска некто Светлана Выренкова считает, что настоящая могила адмирала Ушакова находится под Курском, у стен храма Иоакима и Анны в селе Долгое, рядом с местечком Свобода Золотухинского района. Уже несколько лет она пытается привлечь внимание к этой серьезной теме. Она начала свое исследование, опираясь на семейные предания, говорившие, что в 1817 году удочеренная племянница адмирала Павла Ивановна Ушакова-Брежнева привезла тяжело больного адмирала в свое имение под Курск, где он прожил еще 23 года и был похоронен в семейной усыпальнице Брежневых, возле старого деревянного храма Иоакима и Анны.

– Откуда она взяла это? – невежливо перебил генерал.

– Легенду, передававшуюся из поколения в поколение, ей не раз пересказывала бабушка. Той же, в свою очередь, эти сведения передала ее бабушка Варвара Илларионовна Арепьева-Брежнева. Выйдя замуж, она жила с адмиралом около года под одной крышей, а с Павлой Ивановной – до самой смерти. Племянница Ушакова рассказала ей кажущуюся невероятной историю о том, как легендарный адмирал оказался в Курской губернии и закончил здесь свои дни.

– Как это могло произойти? – опять спросил Борисыч.

– По словам бабушки Светланы Георгиевны, история пошла не по тому пути, поскольку рядом с адмиралом долгое время жил другой Федор Ушаков простой матрос, двойной тезка и друг флотоводца. Этот второй Федор был выходцем из крестьян и даже служил на корабле адмирала. А потом, как и его знаменитый тезка, оказался в Санаксарском монастыре. Там, в монастыре, Федор Ушаков и умер. Но не адмирал Ушаков, а его однофамилец. Сам флотоводец, как гласит семейное предание, в то время находился между жизнью и смертью. Накануне у него случился инфаркт. 72-летнего адмирала соборовали, причастили. Он впал в кому, и его приняли за мертвого. «Покойника» омыли, одели в адмиральский мундир и положили в гроб. Но случилось невероятное. В ночь перед похоронами адмирал очнулся. Как раз в это время умирает его тезка. Федор Федорович принимает решение похоронить его, как самого себя, а сам вместе с родными удаляется в имение под Курском. Теперь он может не опасаться за их судьбу. Дело в том, что его родственники, кровные потомки императрицы Елизаветы Петровны, в те годы испытывали гонения. А имя адмирала, жившего с ними, могло бы привлекать к родне излишнее внимание. Но теперь-то официально он является мертвым. Значит, опасаться уже нечего. Склепы адмирала и всей семьи Брежневых под Курском сохранились до сих пор. Со слов деда Светлана Георгиевна запомнила надпись на надгробии адмирала: «Раб Божий Федор, сын Федора Ушакова. Адмирал и многих орденов кавалер. Родился 13 февраля 1745 г., преставился 12 (?) июля 1841 года».

– Однако Пилигрим, – была ведь эксгумация, – Борисыч докапывался до истины.

– Вы правы, – подтвердил Пилигрим, – Когда в 1944 году известный скульптор-антрополог Михаил Герасимов по заданию Сталина провел вскрытие темниковской могилы и воссоздал образ адмирала по черепу, с имеющимся прижизненным портретом он не совпал. Этому нашли тогда сразу несколько объяснений. К тому же в акте об обследовании захоронения имеется запись о том, что «при рассмотрении левой бедренной кости обнаружено… старое ранение, в результате которого произошла сильная деформация всей верхней части бедра». По заключению медиков, человек с такой травмой должен был сильно хромать. Но великий флотоводец не страдал хромотой. По крайней мере, ни у одного его биографа нет упоминания о таком факте. Вот такая история с могилой. Однако это из области современных курьезов. Каждый ищет свое, нужное ему одному, – Пилигрим закончил и выпил свою рюмку коньяка, как положенный приз.

Борисыч поддержал его в этом начинании, а девушки поняв, что застолье вышло на новый виток пошли разогреть мясо. Генерал задумчиво жевал маринованный грибок, о чем сосредоточенно думая. Потом почесал затылок и сказал.

– Сдается мне коллеги, что мы пошли боковым ответвлением и скоро зайдем в тупик.

– С чего бы это? – повернулся к нему Пилигрим.

– Интуиция, господин криптоисторик. Интуиция. Это такая штука, что не объяснить, не аргументировать. Только принимать как должное. А скажите дорогой брат, ваша святая ведь направилась на поиски места, где ей было суждено выполнить завет Богородицы из Киева, если мне не изменяет память?

– Совершенно точно, – согласился Владимир, – Из Киево-Печерской Лавры.

– То есть двигалась она в срединную Россию с юга?

– Совершенно точно, опять кивнул монах, – с юга.

– Это, если переложить на наше время, или по Киевскому шоссе, или по Калужскому?

– Скорее по Калужскому, – подсказал Пилигрим.

– А что там у нас со святыми местами? – генерал повернулся к Владимиру и с вопросом посмотрел на него.

– Там у нас Оптина пустынь, – ответил тот, не понимая, куда гнет Борисыч.

– Вот! – крякнул довольно генерал, – Вот про нее вы нам уважаемый и расскажете завтра. А сейчас закусим, чем бог послал и на боковую.

Обитель разбойника Опты

(Свято-Введенский монастырь Оптина Пустынь)

С утра четвертого дня Пилигрим осознал, что наступавший Новый Год ни в коей мере не зависел от их мозгового штурма или аналитических построений, укладывавшихся в стройную схему в блокноте. Писатель вышел на крыльцо глотнул морозного чистого воздуха и, засветив снежком в спину отца Владимира, хитро поинтересовался у него.

– А что достопочтимый брат, вы Новый Год по какому стилю встречать будете?

– По светскому, по светскому, – улыбнулся монах, поняв, куда клонит криптоисторик, – А что бойцы пера встречают его каким-то им одним ведомым образом.

– Нет, обычным порядком, – подтвердил писатель, – Надо бы спросить у рыцарей плаща и кинжала, – кивнул он в сторону выходящего на улицу Борисыча.

– Товарищ генерал, – как на плацу хором спросили они, – Разрешите обратиться?

– Обращайтесь, – растерялся генерал.

– А по уставу внутренней службы, когда положено встречать Новый Год? – спросил Пилигрим.

– По старому стилю или по новому? – пряча улыбку в усы, уточнил Владимир.

– По приказу командира, – смеясь, ответил Борисыч, – То есть в ночь с сегодня на завтра, если ныне 31 декабря.

– Так точно! – взял под козырек Пилигрим, – Разрешите выполнять?

– Выполняйте! – принял игру генерал, – А что, действительно, пора бы готовиться к празднику. А то мы тут со своими деловыми играми и наступление Нового года прохлопаем. Давай Владимир играй «Свистать всех наверх!». Первым делом подготовка, а потом вернемся к нашим размышлениям за праздничным столом.

И завертелась предпраздничная карусель.

Как оказалось, студенты были готовы к такому повороту событий заранее. Маша с Люсей давно уже приготовили разных вкусностей. Леша сгонял в магазинчик и принес рыбных и мясных нарезок. А с вечера девчонки даже умудрились поставить тесто и теперь стряпали огромную кулебяку по старинному рецепту. Так называемую «кулебяку на четыре угла». Владимир привез с собой набор настоек с громким названием «Монастырский орден» и какого-то необычного приготовления угря, почти метровой длины. Пилигрим пошел, порылся в своих сумках, и достал литровую банку черной икры домашнего приготовления, подаренной ему товарищем из Астрахани. Сам же хозяин спустился в свой противоатомный бункер под домом, почему-то носящий скромное название «погреб», и начал оттуда доставать банки и баночки с солениями, маринадами, консервированными языками и прочей домашней снедью. Пока он аккуратно отбирал из всего этого изобилия необходимое для стола, Пилигрим и Владимир занялись приготовлением молочного поросенка и гуся с яблоками. Борисыч поинтересовался, проходя мимо их колдовского места:

– Не многовато ли будет?

– Много не мало, – философски ответил монах, аккуратно вынимая из яблок сердцевинки.

К середине дня стало ясно, что компания с голоду не опухнет, и что наступающий год Мыши встретит полными закромами. Девчонки прибежали и, пошептавшись с Борисычем, утащили две огромные банки с протертой смородиной и морошкой, невесть каким образом попавшей в погреб генерала. Неожиданно с улицы раздался настойчивый автомобильный гудок.

– Кого-то бог послал, – вытирая руки о полотенце, сказал Владимир, – Борисыч к тебе никак!

Борисыч пошел к калитке. Затем распахнул ворота и впустил во двор огромное чудовище весьма похожее на внедорожник, только значительно больше. Из чрева этого монстра выскочили на снег трое. Длинноволосый дядечка и две женщины в дорогих мехах.

– Это наш телемагнат, – представил генерал, – Прошу любить и жаловать – Саша. А спутницы его тоже… то ли олигархи. Простите, я не знаю, как это будет в женском роде, – засмеялся он, – То ли искательницы приключений.

Троица представилась и бодро начала выгружать пакеты и пакетики, на бегу поясняя, что они долго думали, что делать в праздники. Что все им надоело, и вот Саня вспомнил о наличии в этом мире такого великого человека как Борисыч, с которым он знаком тыщу лет. Щебетала в основном девушка Марина. Они с Наташей то же знакомы с генералом по разным там делам из области эзотерики и всякой подобной мистики и, конечно же, поддержали идею Санька, если их генерал не выставит за дверь, то есть за ворота. При этом все трое продолжали таскать свои пакеты и пакетики на веранду, посреди которой уже вырос небольшой Монблан.

– А чего на Гоа не подались или в Куршавель? – даваясь смехом, спросил генерал.

– Скучно все Борисыч, – не видя подвоха, ответил Санек, – На Гоа песочек белый смыло. Теперь пляжи все из глины. Ходишь как по дерьму. Особенно противно между пальцами. И море из изумрудного стало какое-то желтое. А в Куршавеле знакомые рожи кругом, а поговорить не с кем.

– Вот-вот, – продолжала щебетать Марина, – А здесь природа, – она скинула с головы норковый капюшон и подставляла голову ветерку, – Народ умный. Так ведь Борисыч?

– Народ здесь умный, – согласился генерал, подмигнув Пилигриму, – А это что за гора? – Кивнул он на Монблан и пакетов.

– Это выпить, закусить, – пояснила молчаливая Наташа, – Сейчас еще омаров и устриц достанем и все.

– А свежей осетринки захватили? – ехидно спросила Маша.

– Нет, – не замечая ехидства, ответила Наташа, – Осетринки не взяли. Взяли стерлядок штук пять. Надо бы их приготовить.

– Ладно, народ, – отдал приказ генерал, – Не расслабляться! Все съедим. Не сегодня так завтра. Вы, на долго? – повернулся он к новым гостям.

– Денька на два, коли не прогоните, – отозвался Санек.

– Тогда так. Девушки размещаются у Маши. Леша переезжает к нам. А пока все к мартену. Плавка станет.

И подготовка к празднику пошла своим чередом. К удивлению всех часа через два все было практически готово. Даже стол, который раздвигался до необъятных размеров, был застелен белой скатертью и сервирован. В печке шипели, скворчали и испускали аромат всякие вкусности, а на снегу охлаждались бутылки с разными экзотическими напитками. До праздника оставалось почти пять часов.

– А не провести ли нам время с пользой? – задумчиво изрек Пилигрим.

– Пожалуй, – согласился с ним Борисыч.

– Тогда собираемся через пять минут на большой веранде, – то ли предложил, то ли уточнил Владимир, – на что получил молчаливое согласие компании.

Через пять минут все расселись по креслам, диванам, диванчикам. Генерал повернулся к монаху.

– Итак, Оптина пустынь.

– Пусть так, – согласился Владимир, – Предположим, матушка Александра шла от Киева в центральную Россию Калужской дорогой. Тогда Оптина пустынь была у нее точно на пути.

– У нас тут новые гости. Просветите не разумных, о чем собственно речь, – попросил Борисыч.

– Свято-Введенский монастырь Оптина Пустынь – один из древнейших монастырей России, расположенный на берегу реки Жиздры недалеко от города Козельска. Происхождение Оптиной остается неизвестным. Можно предполагать, что строили ее не князья и бояре, а сами подвижники по призванию свыше покаянными слезами, трудом и молитвой. Когда воцарилась на Руси династия Романовых, обители были пожертвованы земли. При Петре I для умножения государственных доходов на монастыри налагались пошлины. Малочисленные пустыньки, в том числе Оптина, были упразднены. Братия в 1724 году переведена в Преображенский монастырь города Белева. Однако в 1726 году по прошению стольника Андрея Шепелева, поданному в Святейший Синод, Оптина Пустынь вновь была открыта. Но монастырь оказался без всяких средств, почти на пустом поле. Несмотря на попечение окрестных бояр, период оскудения продолжался и во время царствования Екатерины II.

– А я вот слышала, – низким грудным голосом вставила Марина, нисколько не стесняясь, – что происхождение пустыни относится к концу XIV века. И что, по преданию, обитель основал покаявшийся разбойник Опта, принявший в монашестве имя Макария.

– Это все легенды, – пояснил монах, – Когда возникла Оптина пустынь – точно неизвестно. Известно, что монастырь это древний, но жившие там отшельники скрывались от людей. Вокруг был глухой лес, граница с Польшей, для хлебопашества места неудобные, никому не принадлежащие, потому и невидимы они были для людских глаз. Говорят, пришел сюда в двенадцатом веке разбойник Опт, жестокий душегубец, наводивший ужас на всю округу, покаявшись и приняв постриг с именем Макарий, и именно он из предводителей разбойников стал отцом иноков. А возможно, что это случилось позже – в XVI веке, и это был тот самый разбойник Опта, которого обратил в веру Герасим Болдинский. Самое слово Оптина толкуют различно. Но нам, с духовной точки, больше по душе именно эта легенда, о том, что пустынь получила свое имя от какого-то основателя ее, разбойника Опты. Так ли это было на самом деле или иначе, но посетителям, да и монахам, это объяснение нравится больше, потому что богомольцы тоже с давних пор приходили туда с грехами и искали спасения души. Да и монашеское житие по сущности своей, есть, прежде всего, покаянное подвижничество.

– Ну, так все-таки о пустыни, – направил разговор в нужное русло генерал, – У нас времени до праздника не то чтобы вагон.

– Оптина пустынь – это значительно больше, чем памятник архитектуры, культуры, истории, – согласно кивнув, продолжил Владимир, – Сто лет назад, в пору своего расцвета, она влекла богомольцев своей высокой духовностью, целой плеядой великих старцев, ибо до начала старчества в обители она ничем не выделялась. В православной аскетической традиции старец – это христианин (обычно – монах), сподобившийся от Господа за свою подвижническую жизнь благодатных даров Святого Духа.

– Это что за дары? – опять перебила его Марина.

– Дары таковы, – смиренно пояснил монах, – Дар духовного рассуждения, прозорливости, исцеления, чудотворений. К ним, то есть к старцам, обращались по всем вопросам, и через старцев открывалась воля Божия, поэтому так важно было неукоснительно следовать сказанному, сколь бы парадоксальным оно ни казалось. «Старцев называют прозорливцами, указывая этим, что они могут видеть будущее. Да, великая благодать дается старчеству – это дар рассуждения». Так говорили сами старцы.

– Поясни, – повернулась в сторону монаха Марина, – Еще раз поясни.

– У них, кроме физических очей, имеются еще очи духовные, перед которыми открывается душа человеческая. Прежде чем человек подумает, прежде чем возникла у него мысль, они видят ее духовными очами, даже видят причину возникновения такой мысли. От них не сокрыто ничего, – Владимир терпеливо объяснял, как на проповеди, – Вот ты живешь в Петербурге и думаешь, что я не вижу тебя. Когда я захочу, я увижу все, что ты делаешь и думаешь. Тысячи людей находили у старцев поддержку и утешение. Среди посетителей были Федор Достоевский, философ Соловьев, Великий Князь Константин Константинович Романов.

– И они им открывали истину? – Марина, не мигая, смотрела на монаха, – Они все были монахами?

– Много горестей испытала Оптина за время своего существования: и бесчисленные разорения от литовцев и поляков, и упразднения, но ждало ее и восстановление и великая слава. Прежде всего, духовная слава старческого служения. Старцев называют еще прозорливцами, потому что великая благодать дается старчеству – дар рассуждения, кроме очей физических, у них очень ясны очи духовные. У человека только возникает какая-то мысль, а они уже видят ее и причину ее, уже знают выход. Потому они – великие духовники, приведшие к покаянию и спасшие своими советами тысячи душ человеческих. Старцы – чудотворцы, излечивающие по вере и любви самые страшные болезни, – пытался пояснить самую суть Владимир.

– Так они все были монахами? – упрямо повторила Марина.

– Старец – это опытный духовный руководитель, – пришел на выручку Владимиру Борисыч, – Он не обязательно в священном сане, но непременно умудренный в духовной жизни, чистый душою и способный наставлять других. Ради этого к ним шли за советами не только свои монахи, но и миряне со скорбями, недоумениями, грехами… Слава оптинских старцев за одно второе полстолетие распространилась за сотни и тысячи верст от Оптиной пустыни, и сюда тянулись с разных сторон ищущие утешения и наставления. Иногда непрерывная очередь посетителей ждала приема у старца с утра до вечера. Большей частью это были простые люди. Приходил сюда и Толстой, и Достоевский, и великий князь Константин Константинович, и Леонтьев. Жил долго при монастыре известный писатель Нилус. Постригся в монашество бывший морской офицер, впоследствии епископ Михей. Отсюда же протянулись духовные нити между обителью и Николаем Гоголем.

– Это который Мертвые души написал? – уточнила Марина.

– И Вия с Вечерами на хуторе близь Диканьки, – не выдержал Пилигрим, – Господа и дамы, давайте дадим закончить рассказчику, а то мы старый год не проводим.

– Хорошо, – неожиданно согласилась Марина.

– Мужской монастырь Оптина пустынь, расположенный недалеко от города Козельска у опушки соснового бора, отрезанный от мира рекой Жиздрой, был превосходным местом для отшельнической созерцательной жизни, – с благодарностью взглянув на Пилигрима, продолжил Владимир, – Неподалеку от монастыря на берегу реки Жиздры находится источник с купальней, освящённый в честь преподобного Пафнутия Боровского. В посёлке Шамордино находится Казанская Свято-Амвросиевская пустынь. Основана она оптинским старцем иеромонахом Амвросием на земле, пожертвованной монахиней Амвросией (в миру – помещица А.Н. Ключарева) в виде женской общины. В Шамордино был филиал оптинской иконописной мастерской. При пустыни действовали приюты для девочек-сирот, для калек и убогих, женская богадельня, больница и странноприимный дом.

– А что после революции? – уточнил генерал.

– Декретом от 23 января 1918 года монастырь был закрыт и разорен, монахи изгнаны, многие из них арестованы, сосланы, погибли в лагерях. Прошли годы. Приближался великий юбилей – тысячелетие Крещения Руси. Изволением Господним 17 ноября 1987 года Оптина пустынь была возвращена Русской Православной Церкви.

– В калужской-то монашеской пещере тебе наверняка приходилось бывать? Расскажи о ней, – вдруг буднично спросил Санек, смотря на Владимира.

Услышав такое, Пилигрим пришел в состояние крайнего изумления. В краеведческой литературе читать о культовом подземелье в районе Оптиной пустыни ему не приходилось. Притом, как он понял, речь не шла о подземных ходах, сооружавшихся под монастырями на случай осады. Правда, в прошлом году ему позвонил коренной житель тех мест, поделившийся известными ему преданиями о пещерах вблизи его родной деревни. Может быть, там была подземная каменоломня или монастырь? Увы, старожилы окрестных деревень ответить на этот вопрос не смогли. Они помнили только, что «были пещеры длинные, а в них раньше люди какие-то жили… «.

– Вы о чем? – переспросил он Санька.

Тот в свою очередь удивился такому неведению, и обстоятельно рассказал.

– В XIX, что ли веке некий старец Мельхиседек решил основать собственную обитель – и выкопал пещеру на берегу Жиздры, между Оптиной пустынью и Ильинским монастырем. Этот старец был почитаем у окрестных крестьян, успел постричь в монахи местного жителя Михаила, но официально монастырь так, и не был признан. После смерти старца у пещеры собиралось в дни его поминовения до 500 человек.

– Дорогие друзья, товарищи, – прервал их беседу генерал, – На дворе почти десять часов. Поэтому с вашего позволения я расскажу небольшую сказку и к столу. Старый год провожать. Есть возражения? Нет. Тогда слушайте. Пещера, пусть и рукотворная, – это всегда тайна. Поэтому часто вокруг подземелий витает множество баек, легенд. Не избежали этой участи и Кольцовские каменоломни, что находятся в тех местах на берегу реки Оки. Жил в Петровские времена на берегу Оки граф, а может, и князь, Воронцов. Было у него огромное поместье. С густыми лесами, бескрайними полями и дворцом из ста комнат. Богат был граф, да только мало радости ему было от своего состояния. Хотел он постичь все тайны мироздания. И занялся граф алхимией и чернокнижием. Решил Воронцов выстроить себе магическую лабораторию, да такую, чтоб никто о ней не прознал. А как это сделать? Дом в карман не спрячешь! Придумал тогда граф лабораторию свою под землей сделать под видом обычной каменоломни. На первом от поверхности этаже пещеры добывали крестьяне камень белый для усадьбы. Было на этом этаже много тайных ходов, о которых знал только сам чернокнижник. Второй этаж был ключом ко всему подземному лабиринту. Стояли там таинственные стражи: ни люди, ни звери, ни духи. Только магу-хозяину они служили. Было там еще кровавое озеро. Никто кроме самого графа не мог пройти живым и невредимым мимо этой стражи и попасть на третий этаж, где находился алтарь, на котором чернокнижник приносит в жертву сатане невинных младенцев. На четверном подземном ярусе, в тайной восьмигранной комнате и по сей день замурована Черная книга в переплете из человеческой кожи. Книга сия дает своему владельцу абсолютную власть над миром. Этажом ниже сделал Воронцов себе сокровищницу. Не было счета его золоту и самоцветам. А на самом нижнем, шестом этаже, разместились винные погреба графа. Были входы в графские подземелья по обеим берегам Оки, а нижние этажи даже под рекой находились. Да только где эти входы, никто уже не знает…

Все сидели раскрыв рот и слушали Борисыча. Рассказчик он был знатный. Так и виделись страшные колдовские стражи и кровавое озеро, алтарь и лежащая на нем книга в черном переплете. Даже о времени, кажется, все позабыли.

– Так гласит одна из множества легенд о таинственном графе Воронцове, благодаря которому якобы и были созданы Кольцовские каменоломни. По сей день некоторые исследователи и авантюристы пытаются найти ходы на нижние уровни системы. Пока безуспешно. Однако не пора ли налить по первой. Вдруг переменил тему генерал, – Девушки открывай закуски. Будем провожать старый год!

– А про каменоломни? – разочаровано протянула Марина.

– Обещаю первую байку в новом году прямо в новогоднюю ночь, про каменоломни! – ответил ей Борисыч, – Наливай!

– А можно быстро сейчас. Пока мы хлеб нарезаем, – не сдавалась настырная Марина.

– Тогда, телеграфно. Слушайте в процессе работы, – сдался старый боец, – Сегодня Кольцовские каменоломни одни из самых протяженных и посещаемых в Калужской области. Общая длина ходов составляет около километра. Там масса интересных мест. Например, шкурник Ленкоступ названный в честь некой Лены, которая когда-то пролезла через него первой, заставляет виться ужом некоторых спелестологов. Зато штрек Елена, открывающийся за ним просторен, а со свода необычными гирляндами свисают корни, растущих над пещерой травы и деревьев. В гроте Отшельник можно обнаружить очаг и каменную лежанку. Говорят, что в этом гроте жил после войны некий Иван Сизов. Работал он счетоводом. Никогда копейки чужой в карман не клал. Однако очередная ревизия обнаружила недостачу, которую начальство свалило на Ивана. Вот и сбежал Сизов в каменоломни. Лишь изредка появлялся на поверхности: дров набрать или еды добыть. Но через два года добралась до него Советская власть. Подослали к Ивану под видом дезертира своего человека. О том, что раньше здесь в каменоломнях была магическая лаборатория графа Воронцова, напоминают Врата Ада. Это начало забитого глиняной пробкой карстового хода в породе. Считается, что именно здесь был вход на нижние ярусы пещеры. Ходят слухи, что еще тридцать лет назад Врата Ада были открыты. И в один прекрасный вечер сюда спустились несколько искателей приключений. Увидев Врата, они решили, что обследуют скрывающиеся за ними ходы на следующий день. Однако на утро Врата Ада уже были забиты глиняной пробкой. Вы работайте, работайте, – шутливо прикрикнул он на гостей, – А то уши развесили, время идет неумолимо, – увидел, что все зашевелились, продолжил, – Пещеры умеют хранить свои тайны. Камин Пекинские небоскребы заставит вас не только поползать, но и пройтись несколько метров «на выдохе». А ваши движения, вызванные перепадами высоты, будут напоминать диковинный танец. Мир подземелья прекрасен и необычен. Чего стоит один взгляд на звездное небо после выброски из пещеры! А массовый вечерний вылет из каменоломен летучих мышей! А приглушенный блеск сталактитов! А мириады капель на сводах грота, напоминающие в свете налобного фонаря такое близкое и в тоже время такое далекое звездное небо! Давайте выпьем за старый год и за те ощущения, которые он приносим нам! – генерал поднял рюмку, возвращая всех в настоящее из путешествия в сказку.

Народ шумно разместился за столом и поднял по первой, провожая старый год. Застолье пошло своим чередом.

Звонкий голос Звенигорода

(Саввино-Сторожевский монастырь)

Новый год встретили шумно и весело. Компания была заводная и веселая. Дружно подняли бокалы с шампанским под звон кремлевских курантов. С хохотом загадали желания и успели выпить до окончания двенадцатого удара. Затем высыпали на улицу и с визгом и хохотом выкатились на лед водохранилища, где уже взлетали к небу огненные полосы фейерверков. Выставили свою батарею, привезенную Саньком, и в черное небо взлетели сказочные стрелы, распускавшиеся там, в черноте ночи, диковинными цветами. Умел телемагнат выбирать такие штучки, которых не было еще ни у кого. Даже видавшая все публика поселка «Дзержинец» и та ахнула, увидев это зрелище. Вслед колдовским букетам к далеким мерцающим звездам полетели магические стрелы, как бы выпущенные из луков бога Аполлона и его сестры Артемиды. Они прорезали черноту ночи огненными полосами, визжали, гудели и пищали в ночной тишине и там, в далеком и высоком поднебесье, начинали кувыркаться и рассыпаться мириады новых звездочек, пляшущих свою новогоднюю пляску. Зрелище было на зависть богам. Вдоволь натешившись рукотворным салютом, замерзнув на слабом, но пронзительном ветерке, дующем вдоль реки, и, залепив друг друга снежками с ног до головы, компания вернулась в теплый дом генерала к трещавшей печке, уютно разливавшей тепло и негу. Маша с Люсей жестом фокусника достали из недр печи огромную аппетитную кулебяку с золотистой корочкой, сделанную, как они и обещали, по старинному рецепту. В одном ее углу была запечена капуста с яйцом, в другом – ливер с травами, в третьем – гречневая каша, а в четвертом – осетровые молоки и щеки. Под кулебяку и с мороза лихо пошла холодная монастырская настойка на травах и ягодах, оказавшаяся не только ароматной и вкусной, но и на удивление крепкой. Все расселись вокруг стола и, готовясь перейти к горячему столу, решили возобновить беседу, на тему, начатую еще в прошлом году. Тон задал Пилигрим.

– Стоя там, на берегу и смотря на это волшебное зрелище, что устроил нам Саня, я подумал. А ведь мы с вами блуждаем во тьме наших заблуждений, – он отпил большой глоток горячего чаю, – И вот как эти сияющие стрелы, что летели в темноту и разгоняли вокруг себя мрак, вот так в голове моей вспыхнула мысль и разогнала тьму заблуждений.

– Пилигрима понесло на лирику, – крякнул Борисыч.

– Да нет, – откликнулся писатель, – Все гораздо проще. Матушка Александра в отличие от нас просвещенных гуманитариев с высшим образованием, точно понимала, что она мистически связана с какой-то святыней, оставшейся с тех времен, когда еще никаких подземных монастырей в центральной Руси не было.

– Смотри-ка, а он ведь прав, – поддержал его генерал, – Продолжай.

– Кроме того, в этой истории есть один период, который постоянно прослеживается во всех рассказах, – отхлебывая чай, продолжил Пилигрим.

– И что это за период? – спросила любопытная Марина.

– Это период…как бы это сказать, – Пилигрим искал формулировку, – Ага! Это период Дмитрия Донского. Заката Орды. Скорее даже так, это период Сергия Радонежского и чего-то, что связано с этим временем и этим именем. Поэтому надо подумать, куда могла пойти матушка Александра кроме Оптиной пустыни, но связанного с этими тремя опорными понятиями. Орда. Донской и Радонежский. Но однозначно и с именем Богородицы. Потому как ходила Александра по Святым местам Богородицы. Такая вот мысль. Подумайте.

– А что хорошая мысль, – поддержал генерал, – А ты что скажешь Владимир?

– Тогда это совершенно точно: Звенигород, Николо-Утрешский монастырь, Лавра и, конечно же, Донской монастырь, – уверенно ответил монах.

– Вот, не спеша, и начни со Звенигорода. А вы девочки несите стерлядок, – умиротворенно согласился Борисыч.

– Ну, тогда не о самом Звенигороде, а о Савво-Сторожевском монастыре, – уточнил Владимир.

– Это тот, что на горке, если с Рублевки ехать, километрах в полутора к западу от самого Звенигорода? – уточнила Марина.

– Он, – коротко согласился Пилигрим.

– Монастырь был основан по приказу Юрия Дмитриевича, сына Дмитрия Донского, в 1398 году. Место для нового монастыря князь выбрал на холме, издавна носящем название «Сторожи»; в старину здесь находился сторожевой пост. От названия местности и имени первого игумена – монаха Саввы, ученика Сергия Радонежского – произошло название монастыря. Так что как видите, здесь все. И Донской, и Радонежский, да еще Звенигород был сам, как город, улусом ордынских царевичей.

– Это как? – вскинулась всегда спокойная Наташа.

– Это мы вам в следующий раз расскажем, – остановил ее задор Пилигрим.

– Архитектурный ансамбль монастыря состоит из Собора Рождества Богородицы, – невозмутимо продолжил монах, не обращая внимания на перепалку писателя и гостьи.

А Пилигрим уже галантно подкладывал Наташе в тарелку куски разваренной стерлядки, маринованных грибочков, кусочек кулебяки с капустой. И наливал в хрустальную тонкую рюмку брусничного Монастырского ордена. Мир был восстановлен.

– Кроме него в комплекс входят: трапезная со звонницей; Надвратная Троицкая церковь; «Царицыны палаты»; Братский корпус; Жилой корпус Духовные училища; Дворец царя Алексея Михайловича; Смотровая площадка; Ограда с башнями; Кельи XIX века. Это сейчас. Первоначально же монастырь был деревянным и занимал лишь южную часть холма. Первым каменным строением был именно тот самый Рождественский собор. Уже тогда он являлся центром архитектурной композиции, находясь на вершине холма. К первой половине XVI века относится возведение новой крепостной башни, в нижнем этаже которой находились въездные ворота, а в верхнем – надвратная церковь, освященная в честь Сергия Радонежского. Вплотную к башне подходит здание трапезной. Эти здания были разрушены в XVII веке во время перестройки ансамбля.

– Рассказывайте брат, брат рассказывайте, – Пилигрим откинулся на спинку кресла.

Владимир поуютней устроился за столом. Подвинул себе большой бокал с соком и спокойно начал рассказ об истории монастыря.

Большое строительство в монастыре проходит в середине XVII века по указу Алексея Михайловича. Это связано с частыми приездами сюда царской семьи. Монастырь превращается в одну из царских резиденций. До нас дошли имена зодчих Боборыкина, Шарутина и Ладыженского. Рождественский собор главный. Храм имеет много общего с собором «на Городке», но уступает ему в изяществе и стройности. Это вполне понятно: один был придворным княжеским храмом, другой – монастырским. Рождественский собор приземистее, тяжеловеснее, весь как бы раздался вширь, в то время как Успенский устремлен вверх. Исследователи склонны объяснять различие между ними еще и тем, что строили их разные мастера. По их мнению, строители Рождественского собора пытались скопировать собор «на Городке», но «чувствуется неуверенная рука подражателей, не сумевших до конца проникнуть в творческие замыслы оригинала». К тому же время хуже сохранило нам Рождественский собор. Изменениям подверглись не только покрытие храма, окна – поначалу узкие, щелевидные, но и стены собора. Одно время они были оштукатурены, покрыты масляной краской и частично украшены живописью. Резьба белокаменного узорчатого пояса, над которым здесь не было сделано полочки для отлива вод, частично разрушилась и местами заменена терракотовыми плитками. С двух сторон собора появились пристройки. В середине XVII века к нему пристроили придел, ризницу и сводчатые галереи. Лет десять спустя, был устроен крытый воздушный переход из собора на уровне второго этажа в царский дворец, что стоит к западу от него. По этому переходу царь попадал из дворца в свою молельню. Переход впоследствии исчез, но другие пристройки, исказившие первоначальный вид собора, остались. В XIX веке появилось еще каменное крыльцо под шатром у паперти галереи.

– А внутри он действительно расписан Андреем Рублевым? – осторожно спросила Наташа.

– Внутри стены Рождественского собора еще в XV веке были расписаны фресками. Но во время нового большого строительства в монастыре в середине XVII столетия собор был расписан заново, только уже не фресками, – подтвердил Владимир. – Позднее эта роспись несколько раз покрывалась новой, масляной. В наше время мы видим живопись XVII века, выполненную царскими иконописцами. Степаном Григорьевичем Рязанцем и Яковом Тихоновичем Рудаковым. Она расчищена от позднейших наслоений на южной, северной и частично западной стенах собора. В приделе в поздней росписи проделаны маленькие «окна» в живопись XVII века. А на древней белокаменной алтарной преграде за высоким деревянным иконостасом более позднего времени еще в 1913 году были обнаружены фрагменты первоначальных фресок XV века, по-видимому, созданных живописцами из круга Андрея Рублева. Так что вы частично правы, – повернулся он к Наташе.

Та благодарно улыбнулась, а страж Голгофы продолжал дальше.

Еще большие изменения, чем Рождественский собор, претерпела Троицкая церковь, в которой сейчас располагается один из отделов музея. Первоначально она имела не три апсиды, как сейчас, а одну. Исчезла галерея, бывшая с двух сторон. К церкви были пристроены позднее небольшая трапезная, придел, а под ним родовой склеп графов Шереметевых. Царский дворец в монастыре для своего времени был огромным. Почти на 100 метров вытянулся он в длину. По фасаду дворец двухэтажный, а с южной стороны, где был скат горы, имеет три этажа. Прежде наличники окон и входы во дворец были богато декорированы. Известно, что упомянутый выше зодчий – каменных дел подмастерье Васько Лыко – для отделки их использовал западноевропейские барочные мотивы. К входам вели четыре широких крыльца. Возможно, они поднимались до второго этажа, где и сейчас среди окон фасада сохранились двери. А может быть, эти двери выходили на гульбище. После пожара в 1742 года дворец был сильно перестроен, а второй этаж вообще сделан заново. В нижнем этаже и сегодня можно видеть сводчатые перекрытия бывших здесь некогда одиннадцати комнат, расположенных анфиладой по обе стороны трехмаршевой лестницы, ведущей наверх. С северной стороны к дворцу примыкал сад в 40 саженей, на месте которого позднее была построена еще одна церковь. Против дворца, по другую сторону Рождественского собора, стоят невысокие Царицыны палаты. Сейчас в них размещается музей, и среди экспонатов есть портрет той, для кого были построены эти палаты, – царицы Марии Милославской. Как бы впереди Царицыных палат выступает шатровое крыльцо на толстых кувшинообразных колонках. В нем, пожалуй, лучше, чем в каком-либо другом монастырском строении, чувствуется живописная красота и нарядность русской архитектуры середины XVII столетия, любовь к сказочной изукрашенности. Перекинутые меж колонками арочки с висячими гирьками напоминают подвесные украшения старинных женских головных уборов. За три с лишним века палаты тоже подверглись немалым изменениям. Когда-то над ними были деревянные хоромы с опочивальнями. Сейчас одноэтажное по фасаду здание имеет как бы два этажа со стороны монастырской стены – там оно стоит на высоком подклете. Восстановлены сводчатые потолки Царицыных палат, расположенных анфиладой – здесь и сени, и присенник, и приемная комната царицы, и узкий, длинный сводчатый коридор позади них. Одним из самых больших сооружений монастыря было ничем не приметное ныне здание трапезной. В верхнем этаже размещалась богатая монастырская казна с тайниками для золота, серебра и иных драгоценностей. Его пришлось разобрать 150 лет спустя после постройки здания, когда обрушились перекрытия четвертого этажа. Третий этаж трапезной занимала столовая палата громадных по тем временам размеров. Площадь пола ее была такой же, как и в Грановитой палате Московского Кремля, – около 500 квадратных метров. Трапезная освещалась «кругом» окнами, причем не со слюдой, а со стеклами. Отапливалась палата проходившими в ее стенах трубами кухонных печей. Непосредственно к южной стене трапезной примыкает четырехъярусная колокольня-звонница. Поначалу это была простая двухъярусная звонница. Знаменитый колокол, мелодичным звоном которого славился Звенигород. Кстати он был изображен и на гербе города. Колокол этот был отлит здесь же в монастыре в 1667 году, о чем говорила надпись на нем, в которой было указано и имя литейщика: «Александр Григор…» Весил колокол 2125 пудов и висел в центральном проеме колокольни. На внутренних стенках его имелись какие-то наклепки, сделанные, по мнению специалистов, для настройки колокола на определенный лад. Колокол разбился в дни Великой Отечественной войны, когда его стали снимать. При падении он пробил все своды. Были расшатаны и стены колокольни. Разбирать их, и перекладывать заново было бы сложно, и реставраторы с успехом применили новый способ – нагнетание с помощью компрессора цементного раствора в трещины старой кладки. Восстановлены и все шесть сводов колокольни, и южное крыльцо с небольшой крытой галереей на уровне второго яруса звонницы, где находились маленькая церковь и вход в трапезную. С восточной стороны к трапезной примыкает Преображенская церковь, построенная на средства царевны Софьи в память пребывания ее в монастыре во время стрелецкого бунта. Интересны пестрые изразцовые наличники окон этой церкви, увенчанные орлами.

– И что с монастырем сегодня? – поняв, что Владимир замолчал, потому что все рассказал, спросил генерал.

– На сегодняшний день монастырь является действующим. На территории работает историко-краеведческий музей. 22–23 августа 1998 года в Саввино-Сторожевском монастыре праздновали 600-летний юбилей. Святейший Патриарх Алексий II после Литургии в Московском Свято-Даниловом монастыре торжественно перевез в Звенигород мощи преподобного Саввы – основателя обители.

– А вот говорят, что звон звенигородских колоколов было в Москве слышно? – спросила Марина.

– Легенда эта родилась не на пустом месте, – повернулся к ней Пилигрим, – Савва построил монастырь на погосте, называемом Сторожи, которое ото всех слывет Сторожевскою горою… В Звенигороде всякий расскажет вам, что на сей горе, в старину находилась стража и висели колокола, и в случае нашествия стерегущие ударяли в оные. Звук сообщался подобной не в дальнем расстоянии второй стороже, от коей – третьей и так далее в самую Москву о приближении неприятельском и несся колокольный звон. Хотя не просто так в гербе городском колокол. Вон спросите Борисыча. Мы когда расследовали дело про пасынка Наполеона, он о колоколах звенигородских много чего собрал.

Борисыч сидел в углу и щурился как кот на масленицу. Он охотно согласился рассказать о колоколах. Однако прежде предложил размяться горячим. Маша и Люся принесли и поставили в центр стола, умело приготовленные Владимиром и Пилигримом, гуся с яблоками и молочного поросенка, запеченного в русской печке. Наташа с Мариной, забыв правила высшего света, закатали рукава бальных платьев и уминали и того и другого, вытирая руки от жира большими махровыми полотенцами, заранее положенными каждому. Посмотрев, как споро расправляются гости с трапезой, хозяин, удовлетворенно крякнул и начал рассказ.

Колокол – символ древнего Звенигорода, само имя которого кажется, вобрало в себя звон. Многочисленные легенды, предания, поверья связаны здесь с колоколами. Когда говорят о звенигородских звонах, имеют в первую очередь в виду ансамбль колоколов звонницы Саввино-Сторожевского монастыря. Начало этим звонам положили три колокола, пожалованные царём Михаилом Фёдоровичем в начале XVII века. Но подлинное богатство звучания обрели они, когда по указу царя Алексея Михайловича монастырь возрождается и заново отстраивается после разрушений Смутного времени. Вот тогда поднялась на соборной площади увенчанная шатрами и прорезанная арками пятиярусная звонница. Её живописный силуэт, свечой взлетевший рядом с сияющими куполами белокаменных соборов, – первое, что видишь, подъезжая к городу. Колокола для звонницы этой отливали лучшие мастера. Пишут, что участвовал в деле колокольном главный пушечный и колокольный мастер Москвы некий немец Ганс Фальк. А вот главный – 16-пудовый колокол в то время отлил на Московском Пушечном дворе двадцатилетний Александр Григорьев о работах которого говорили как о «чуде, превосходящем силы человеческие». После освобождения русскими войсками Смоленска в 1654 году на звоннице появился трофейный колокол. Его вывезли из самой резиденции польского короля Сигизмунда и разместили на специально пристроенной в звоннице часовой башне, названной часозвоном. Этот, единственный сохранившийся до наших дней; колокол с диаметром основания чуть больше метра украшен орнаментом с переплетёнными цветущей ветвью фигурками амуров и «рогами изобилия». Латинская надпись на нём, как это принято в Европе, говорит от имени колокола о его создателе: «Меня отлил в Камписе (город в Голландии) Килиан Вегеварт. Год 1636».

Борисыч рассказывал неторопливо. С чувством. Успевал подливать смородиновый морс в пустые бокалы гостям и подкладывать куски поросятины, тем, у кого тарелки пустели. Тем не менее, рассказ его тек плавно и уверенно. Осмотрев хозяйским взглядом, стол и увидев, что всего хватает, он продолжил.

Колокол с самой удивительной судьбой, которому суждено было стать символом Звенигорода, отлили русские мастера в 1667–1668 годах на территории самого монастыря. Следы колокольной ямы хорошо сохранились в нескольких метрах от звонницы. Грандиозные работы возглавлял знаменитый «государев пушечный и колокольный мастер» Александр Григорьев, которого я уже упоминал. В работах этих принимали участие восемь его учеников и дружина мастеров Пушкарского приказа – кузнецов, подъёмщиков, молотобойцев. Самые трудоёмкие работы выполняли охранявшие монастырь стрельцы. Были дни, когда участвовало до сотни стрельцов в помощниках мастерам. Тридцатипятитонный колокол отлили за очень короткий срок – всего за 130 дней! Как это было принято в то время, мастеров за хорошую работу наградили сукном. Но вот ведь закавыка. Поднять такую махину на звонницу мог тоже умелец, мастер своего дела. Только через несколько лет в Москве нашли человека, который взялся осуществить сею задумку. Вместе со своими товарищами «московский подъёмщик Мишка Клементьев» водрузил его на площадку среднего яруса звонницы, откуда голос колокола слышали без малого три столетия. С 1671 года по роковой 1941 год разливались переливы колокольные над Москвой рекой. В трагические дни 1941-го года неудачей окончилась попытка спасти колокол. При спуске со звонницы он разбился и был переплавлен на военные нужды. Всё в этом колоколе вызывало восхищение: совершенство формы и гигантские размеры, надпись девятью рядами покрывавшая всю его поверхность и красота звучания. Именно он был изображен на звенигородском гербе. Его загадки волновали и продолжают волновать исследователей. Одна из них – составленная царём Алексеем Михайловичем и включенная в текст колокольной надписи – тайнопись была разгадана лишь в 1822 году археологом Ермолаевым, князем Львовым и штаб-ротмистром Скуридиным. Из расшифрованного текста следовало, что колокол отлит в знак особого расположения к монастырю царя Алексея Михайловича – «от любви своея душевная и от сердечного желания». Среди других замечательных колоколов можно назвать отлитые в 1672 году по царскому указу 500-пудовый Воскресный и 300-пудовый Повседневный. Автором последнего был родоначальник знаменитой династии колокольных мастеров Фёдор Дмитриевич Моторин.

Борисыч опять осмотрел стол, и, грозно насупив брови, сказал:

– Если будете сидеть, открыв рот, то более рассказывать не буду. Ну-ка всем быстро уничтожить остатки этих зверей, – он показал на гуся и поросенка.

Гости охотно принялись выполнять приказ хозяина, а тот продолжил.

– В новое время на звоннице появились богато орнаментированные колокола с изображением основателя монастыря преподобного Саввы и его учителя преподобного Сергия Радонежского, отлитые на заводах Леона Струбовщикова в 1792 году и Николая Самгина в 1831 году. В конце девятнадцатого столетия их было девятнадцать, больших и малых. От крошечного четвёртного колокольчика до 35-тонного гиганта, который энциклопедии называли одним из двух самых замечательных русских колоколов. «Два колокола замечательны по своему певучему звону: Саввино-Сторожевский в Звенигороде и другой – Симоновский в Москве». О голосе большого колокола современники говорили как о певучем, превосходном, глубоком, густом и удивительно гармоничном. Нотные записи его звучания сохранились среди рукописного наследия композитора Василенко и обладавшим удивительным слухом музыканта Константина Сараджева, героя документальной повести Цветаевой «Сказ о звонаре московском». Звенигородские звоны стали источником вдохновения для многих деятелей русской культуры. Их слышали композиторы Глазунов и Танеев. Они произвели неизгладимое впечатление на Левитана и Якунчикову. Загадки их гармоничного звучания привлекали Федора Шаляпина, который писал Горькому в Париж: «Был на днях в Звенигороде, ездил в монастырь преподобного Саввы… два дня лазил на колокольню и звонил во все колокола!». Все, – генерал встал, – Хватит баек на сегодня. А то весь праздник заговорим. Давай девчонки сладкий стол. Мой приказ. Кто сегодня начнет сказки травить, того на мороз!

Со смехом все поддержали тост, и праздник вошел в обыкновенное праздничное русло.

«Сия вся угреша сердце мое!»

(Николо-Угрешский монастырь)

Утро первого дня нового года выдалось на редкость морозным и солнечным, если можно было назвать утром двенадцать часов по полудни. Пилигрим вышел в сад, искрящийся на солнце инеем на ветках, как сокровищница падишахов в голливудских фильмах. Прошелся по дорожкам в дальний угол участка, туда, где летом у Борисыча всегда горел знич. Такой шаманский костер в импровизированном языческом капище. Кострище для знича было выложено серыми гранитными валунами. Чуть в отдалении стояла огромная каменная баба, привезенная из скифских степей кем-то из учеников генерала. В другом углу хмуро смотрел на незваного гостя деревянный идол, подаренный Борисычу археологом Мишей Бурым, общим их приятелем. Летом в траве были спрятаны зеленые фонарики, сейчас засыпанные снегом. Этот утренний новогодний снежок припорошил скамейки, сделанный из обрубков стволов и низенький пенек, оставшийся от вековой сосны и служивший столиком. Тишина, висящая над поселком, аж звенела. Еще не проснулись вечно гомонящие детки на соседних участках и лихие мужики, гоняющие по льду водохранилища на снегоходах.

– «Сия вся угреша сердце мое!», – неожиданно раздалось за спиной, так близко, что Пилигрим даже вздрогнул от неожиданности.

– Он обернулся. Почти рядом стоял брат Владимир, щурясь на солнце, как домашний кот на сметану.

– «Сия вся угреша сердце мое!», – повторил монах, обводя рукой видимые с высоты окрестности занесенные снегом.

– Вы бы уважаемый брат по-русски изъяснялись, – оправившись от неожиданного испуга, язвительно ответил Пилигрим.

– Слово «угреша» понимать надобно, как «согрело», – пояснил Владимир, – То есть «Все это вокруг согрело сердце мое!». По преданию так сказал Дмитрий Донской, получив в дар икону Николая Чудотворца на окраине Москвы перед Куликовской битвой. Но вы ведь у нас знаток этой битвы поболе меня. Да к тому ж еще и свои версии имеете по оной.

– Знаете брат Владимир. Это отдельная песня. А вот пока все почивать изволят, выражаясь вашим высоким штилем, расскажите мне про этот эпизод.

– Извольте, – согласился Владимир, – А не прогуляться ли нам к реке?

– Согласен, – и Пилигрим пошел к калитке.

Они повернули к водохранилищу по дороге ведущей между дач, и медленно пошли к огромному ледяному полю, напоминающему сказочное зеркало в оправе из зеленых стройных сосен. Владимир начал рассказ.

– Вы ведь знаете рядом с Люберцами городок Дзержинск? То ли задал он вопрос, то ли просто уточнил, для себя. Не дожидаясь ответа, продолжил. Вот там и стоит Николо-Угрешский монастырь… Древняя Угреша Я там был последний раз весной. Яркое весеннее солнце освещает своими лучами стародавние, но обновленные, выбеленные монастырские стены. А за ними, на небывалой высоте, сияет на солнце божественным огнем купол многоярусной колокольни, оттеняемый ультрамарином величественных куполов Спасо-Преображенского собора. Слева, если смотреть с Никольской площади, острятся кокошниками главы храма во имя иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость», а справа устремляется в небеса чем-то напоминающий церковь Покрова на Нерли белоснежный храм во имя преподобного Пимена Угрешского. И где-то там, уже за обителью, серебрится водами Москва-река… Поистине Божия красота.

Пилигрим согласно кивнул, не перебивая рассказчика.

– Я всегда приезжаю сюда в конце мая, – продолжал Владимир, – 22 мая, как и всегда на протяжении более чем шестисот лет, в Угреше престольный праздник – день перенесения святых мощей Святителя Николая Чудотворца, или, как его издревле называют на Руси, – Никола Вешний. И как повелось с 1998 года, многолюдный крестный ход тянется от стен обители к памятному знаку Святителю Николаю, что установлен на Никольской площади. Ну да ближе к делу.

Они уже вышли на пологий берег и пошли в сторону высокой сосны на мысу. Голос рассказчика тихо плыл в морозном воздухе, сливаясь с этим сказочным новогодним утром.

Николо-Угрешский монастырь был основан в 1380 великим князем Московским, святым благоверным Димитрием Ивановичем Донским. Письменных свидетельств основания монастыря не сохранилось, однако в народной молве издревле бытовало устное предание, позднее, в XVIII столетии, записанное. Но прежде чем поведать его, обратимся к тем событиям, которые свершились в конце XIV века. Димитрий Иванович Донской великий князь владимирский и московский православный святой. Он был сыном великого князя Ивана II Красного и его второй жены Александры, внуком великого князя Ивана Даниловича Калиты. Ко времени основания Николо-Угрешской обители Московское княжество, ставшее главным центром собирания разоренных ордынским игом русских земель, крепло и ширилось. Уже был построен в Москве белокаменный Кремль. Уже сиял куполами в центре Кремля Успенский собор, возведенный еще великим князем Иваном Даниловичем Калитой. Уже стояли необоримой духовной стеной вокруг Москвы монастыри, основанные митрополитом Московским, святителем Алексием и преподобным Сергием Радонежским – Спасо-Андроников, Чудов и Симоновский в Москве, Высоцкий и Введенский Владычный в Серпухове, и, конечно же, Свято-Троицкий монастырь, ставший главным центром монастырского строительства в Московском княжестве. И не было у Руси более важной задачи, нежели борьба с Золотой Ордой за свободу и независимость. В 1374 году внук Ивана Калиты, великий князь Московский Димитрий Иванович прекратил выплату дани Орде. А затем, преодолев противоречия между русскими князьями, он сумел сплотить их для совместной борьбы.

В те времена в Орде всем заправлял ханский темник Мамай. В 1378 году в битве на реке Воже рати великого князя Димитрия Ивановича наголову разгромили татарское войско под командованием Бегича, посланное Мамаем. Разгневанный Мамай собрал огромную армию. В ее состав, кроме конных полков различных степных народов, вошла и генуэзская пехота. Кроме того, Мамай заключил союз с литовским князем Ягайло. Летом 1380 года войско Мамая, численностью до 100 тысяч человек, двинулось в поход.

На Руси давно готовились к решительному сражению. По призыву Димитрия Ивановича к Москве стали собираться воинские отряды из многих княжеств. 23 князя со своими отрядами влились в состав объединенного русского войска, в том числе полки братьев Ягайло, Андрея и Дмитрия Ольгердовичей, псковское ополчение. Отсутствовали только тверские, смоленские и новгородские войска. Рязанский князь Олег Иванович выжидал, кто окажется сильнее – Орда или Москва? Но и он содействовал общей победе – предупредил Димитрия Ивановича о приближении татарского войска.

Владимир глянул на Пилигрима. Понял, что экскурс в историю государства российского вгоняет его в скуку, и резко перешел к истории монастыря.

Как рассказывает предание, сохранившееся в «Сказании о Мамаевом побоище», перед выступлением на битву великий князь Димитрий Иванович отправился в Троицкий монастырь к великому русскому подвижнику Сергию Радонежскому. Троицкий игумен благословил русское воинство – отправил на поле сражения двух монахов, Александра Пересвета и Андрея Ослябю, предварительно посвятив их в схиму.

Получив высокое благословение, великий князь Димитрий Иванович отправился к своим войскам. Местом встречи русских отрядов была назначена Коломна. Именно туда стекались со всей Руси воины – конные и пешие. В Коломну из Москвы вышла и дружина великого князя Димитрия Ивановича. В 15 поприщах от стольного града на берегу Москвы-реки войско великого князя остановилось для краткого отдыха. И здесь случилось чудесное видение Димитрию Ивановичу. Над сосною, в воздухе явилась ему икона Святителя Николая Чудотворца. Вот как об этом повествует старинное предание: «Благоверный великий князь Димитрий Иоаннович изыде из града Москвы противу нечестиваго Мамая царя Татарскаго, и отшед от Москвы пятьнадесять поприщ ста в шатрах на месте зласнем для преуспокоения с воинством своим, и явися ему на оном месте пречуден образ Николая Чудотворца, вапою украшенный, звездами светло окружаемый и великим светом осияваемый, стоящь о себе на воздусе над древом, зовомым сосною, ту стоящею, ни кем же не держимый, и молящуся ему великому князю Димитрию Иоанновичу Донскому – сниде сама с высоты святая оная икона и вдадеся в честные руце его».

Димитрий Иванович был поражен чудом, а сердце его озарила надежда на Божию помощь в предстоящей битве. И воскликнул великий князь: «Сия вся угреша сердце мое!»

И Господь не оставил великого князя Своей благодатью, даровав ему великую победу на Куликовом поле.

Вскоре после чудесного явления иконы Святителя Николая князь Димитрий Иванович был в Коломне, где провел воинский смотр собравшихся ратей. 20 августа русское войско вышло из Коломны, а 30 августа переправилось через Оку. Узнав о движении русских полков, Ягайло не решился выдвинуться на помощь Мамаю, и так и не принял участия в битве.

В ночь с 7 на 8 сентября Димитрий Иванович переправился через Дон у впадения в него реки Непрядвы и поставил полки на Куликовом поле. В центре – Большой полк, главные силы. По флангам – полки Правой и Левой руки, впереди – Передовой, чуть сзади, за левым флангом Большого полка – Запасной. С востока, скрытый в Зеленой дубраве, стоял Засадный полк численностью 10–16 тыс. человек под командованием Дмитрия Михайловича Боброка, князя Волынского и Владимира Андреевича, князя Серпуховского. Общая численность русского войска достигала 70 тысяч человек.

Пилигрим слушал брата Владимира без интереса, потому как все это знал, но не перебивал. Тот рассказывал увлечено, а природа навевала какие-то философские мысли. Они неспеша вышли к высокой сосне. Постояли у старой могилы под сосной, повернули обратно. Монах продолжил рассказ.

Утром 8 сентября 1380 года началась битва. В «Сказании о Мамаевом побоище», которое было написано в конце XV в., сохранилось предание: героями Куликовской битвы стали воины-иноки Александр Пересвет и Андрей Ослябя, которых благословил на бой с татарами Сергий Радонежский. Александр Пересвет начал сражение поединком с богатырем-печенегом, в котором оба погибли. Позднее богатыря-печенега именовали Темир-мурзой или Челубеем. Андрей Ослябя первым ринулся в бой и первым пал на поле брани.

Основные силы татар устремились на Передовой полк, разбили его и ударили в центр Большого полка. Три часа продолжался этот бой. Татары рвались к знамени великого князя, под которым стоял боярин Михаил Бренок в доспехах Димитрия. Боярин погиб, но полк устоял. Великий князь в это время в доспехах простого воина сражался в самой гуще битвы. Два раза его сбивали с коня, израненный, он еле добрался до дерева, где его после битвы нашли два простых воина-костромича.

Не добившись успеха в центре, татары ударили по полку Правой руки, но потерпели неудачу. Тогда они обрушились на полк Левой руки, в тяжелом бою оттеснили его и стали обходить с тыла главные силы. Но они не знали о Засадном полке. Начав окружение Большого полка, татары подставили под удар свои тылы. В этот момент свежая русская конница из засады нанесла разгромный удар в тыл и фланг татарам. Немногим из них удалось в панике бежать. В наступление перешли остальные русские полки и гнали татар на протяжении 30–40 км до реки Красивая Меча, захватили обоз и богатые трофеи. Разгром татар был полный, войско Мамая перестало существовать. Малое число татар добралось до Орды, а сам Мамай бежал в Крым и был там убит.

Восемь дней собирали и хоронили убитых воинов, а затем войско двинулось к Коломне. 28 сентября войско победителей вступило в Москву, где его ожидало все население города.

Великая победа русского воинства стала переломным моментом в истории Руси. Она вызвала национальный подъем, была воспета во многих литературных памятниках, самые знаменитые из которых – «Задонщина» и «Сказание о Мамаевом побоище». Великий князь Димитрий Иванович получил почетное прозвание Донской, а его двоюродный брат, князь серпуховский Владимир Андреевич – прозвание Храбрый.

А на обратном пути в Москву великий князь Димитрий Иванович вновь оказался на том же месте, ознаменованном чудесным явлением иконы Николая Чудотворца. И повелел Димитрий Иванович устроить здесь храм во имя Святителя Николая и основать монастырь в его честь.

Пилигрим вышел из своих мыслей и опять вернулся к рассказу. Вот то, что говорилось про монастырь, его интересовало. Владимир говорил увлеченно.

«По возвращении же благоверному князю от брани с преславною победою, – повествует далее предание, – достиже паки онаго места на нем же оный образ с явлением чудесне в честные руце его вдадеся, и о дарованней ему победе, благодарив Бога и Угодника Божия Николая, моляся соверши молебное пение с воинством своим, и в то время сам благоверный великий князь Димитрий Иоаннович с благоверными князи и боляры нарече оное место прозванием Угреша, еже зовется тем именем и до сего дня; и повеле на оном месте сооружити храм, во имя и в честь Святителя Угодника Христова Николая Чудотворца; и воздвигну ту обитель славну, и удовольствова ю и к пропитанию всеми потребными не скудно».

– Старинное предание объясняет и причины возникновения обители, и ее именование. Никольским монастырь назван в честь Святителя Николая Чудотворца, а именование «Угреша» родилось от слов, сказанных великим князем: «Сия вся угреша сердце мое!», где само слово «угреша» понимают как «согрело», – как я уже рассказывал вам, – А воспоминание того чудесного явления иконы, положившего начало обители, в Николо-Угрешском монастыре празднуют до сих пор 9 (22) августа. Вот и вся история, = Владимир посмотрел на Пилигрима.

– Спасибо брат. Очень интересная легенда. А вы много знаете по истории российской. Увлекались?

– Почитывал, – неопределенно ответил монах.

– Тогда напомните. В какой день была Куликовская битва?

– Утром 8 сентября. В день Рождения Богородицы, – повторил Владимир.

– А еще напомните. Кто был покровителем Дмитрия Донского из святых?

– Владимирская Богоматерь. Она у всех князей Владимирских была покровительницей.

– И последний вопрос, а то мы уже дошли обратно. Не напомните мне, что подарили казаки Дмитрию перед битвой? – Пилигрим пытливо смотрел на монаха.

– Икону Гребневской Божей матери – покровительницы войска Донского и список с иконы Владимирской Богоматери, потом получившей название Донская Богоматерь.

– Спасибо брат, – Пилигрим толкнул калитку, – А не пора ли нам будить народ? А то проспят весь год, как медведи в берлоге.

– Пора! – согласился Владимир.

– Подъем!!! – закричал Пилигрим, приставив руки рупором, – И громко затрубил в кулак.

– Чего кричишь рыбак? – откликнулся с крыльца Борисыч, – Клева не будет.

– Клево было вчера, – в тон ему пошутил Пилигрим, – Поднимай команду поедем на санках с горы кататься.

Черный игумен

(Троицко-Сергиева лавра)

Борисыч пошел поднимать команду, разбудив Лешу и отправив его в соседний дом, где спали девушки. Пока те одевались и прихорашивались, а Леша с Борисычем разворачивали утренний стол, Пилигрим с Владимиром продолжили философско-историческую беседу об истоках сопротивления татаро-монгольскому игу, согласно принятой в церковных кругах традиции.

– Так говорите уважаемый брат Владимир, – умело переставляя в печи чугунки, продолжил разговор Пилигрим, – Дмитрий Донской получил благословение на битву у Сергия Радонежского?

– Истинно так, – кивнул монах, подавая ему очередной чугунок.

– А покровительницей Донского, как впрочем, и всех князей Владимирских, была Богородица Владимирская?

– И это так, – опять согласился Владимир.

– И победу на поле Куликовом одержали они, то есть полки Дмитрия Донского, в Рождество Богородицы? – уверенно вел свою линию Пилигрим.

– Все так, – соглашался монах.

– И на поле Куликовом главный полк стоял под хоругвью с ликом Богородицы Донской, а казаки под ликом Богородицы Гребневской?

– А что вас удивляет? – не выдержал Владимир, так и застыв, не донеся чугунка до печи.

– Да ничего, – успокоил его Пилигрим, – Вы чугунок то давайте.

Он взял очередной чугунок, поставил его в печь, вытер руки расшитым полотенцем, и, повернувшись к монаху, неожиданно спросил.

– А вот обитель тот самый Сергий Радонежский основал в честь Троицы!

– Да действительно, – опять согласился Владимир, успокоившись, – Троице-Сергиева Лавра, в церковном обиходе обычно именуемая Свято-Троицкая Сергиева Лавра основана в XIV веке самим преподобным Сергием Радонежским. И это крупнейший православный мужской ставропигиальный монастырь России. А что? – уже с вызовом закончил он.

– Вы мне не напомните его историю, – елейным голосом, спрятав усмешку в усах, попросил Пилигрим.

– Извольте, – ответил Владимир.

Пилигрим внимательно оглядел стоявшие ровным рядком чугунки, заглянул в печь, и, удовлетворено крякнув, приготовился слушать монаха. А тихий и ровный голос Владимира уже разливался в тишине кухни.

В 1340 году Сергей Радонежский основал небольшой монастырь с деревянным храмом во имя Святой Троицы близ Хотькова, на холме Маковец. В 1355 году в монастыре был введен новый, общежитийный устав. Территория монастыря была разделена на три части – жилую, общественную и оборонительную. Игуменом монастыря стал его основатель. План монастыря, установленный тогда, в общих чертах дошёл до наших дней. Представлял он собой прямоугольный внутренний двор с церковью и трапезной, окруженный с четырёх сторон кельями. Вскоре Троицкий монастырь стал духовным центром Московских земель, сам в свою очередь, заручившись поддержкой московских князей. Именно здесь отец Сергий благословил войско князя Дмитрия Донского отправлявшееся на сражение с Мамаем. 8 сентября 1380 года на поле боя вышли монахи и богатыри того же Троицкого монастыря – Пересвет и Ослябя. Когда в 1392 году преподобный Сергий умер, основанный им монастырь еще на протяжении нескольких столетий являлся культурным и религиозным центром всего государства Российского. В монастыре составлялись летописи, переписывались рукописи, писались иконы. В XV веке здесь было создано «Житие преподобного Сергия Радонежского», один из крупнейших памятников старорусской литературы, ценнейший исторический документ.

В 1408 году монастырь был разграблен и сожжён татарским ханом Едигеем, но следующие 200 лет его истории прошли почти безоблачно. Монастырь отстраивался, развивался, стал одной из главных российских святынь. В 1422-ом году, году причисления основателя монастыря к лику святых, на месте деревянной церкви был заложен главный храм обители – Троицкий собор, построенный силами сербских монахов из Косово, нашедших прибежище в монастыре после битвы на Косовом Поле. Позднее за монастырем закрепилось название «Троице-Сергиева Лавра». В 1550-х годах Троицкий монастырь был обнесен белокаменной стеной. Длина ее 1284 метра и на ней одиннадцать башен. В 1561 году монастырь получила статус архимандрии. В 1585 году был построен Успенский собор.

В Смутное время монастырь, выдержав 16-месячную осаду польско-литовских интервентов под предводительством Сапеги и Лисовского, стал одним из оплотов Второго ополчения гражданина Минина и князя Пожарского. Большой вклад в дело Освобождения внесли архимандрит Дионисий и келарь Авраамий Палицын, помогавшие ополчению крупными пожертвованиями и поддерживавшие дух войска. Монастырю благоволили русские цари; они регулярно совершали паломничества к святым местам Троице-Сергия. Так называемый «Троицкий ход». В монастыре был крещён Иван Грозный…

– Извините, брат Владимир, – неожиданно перебил его Пилигрим, – А разве Иван Васильевич Грозный был крещен не в Пафнутьевском монастыре Рождества Пресвятой Богородицы, что в городе Боровске, оплоте староверов и раскольников?

– Есть и такая версия, – удивленно посмотрел на Пилигрима монах, в очередной раз, удивляясь его эрудиции, – Есть такая версия, – автоматически повторил он, – Но мы придерживаемся того, что он был крещен в Троицко-Сергеевой Лавре.

– Спасибо, – кивнул Пилигрим, – Продолжайте.

Владимир еще раз удивленно взглянул на крптоисторика и продолжил.

– В 1682 году, во время Стрелецкого бунта, монастырь послужил убежищем для царевны Софьи Алексеевны, царевичей Ивана и Петра. В 1689 году в монастыре укрывался спасшийся из Москвы бегством Пётр I. При нём в обители появилась великолепная барочная трапезная с храмом преподобного Сергия Радонежского. Именно в Троице-Сергиевом монастыре произошла расправа над сторонниками Софьи. Отсюда уже единовластным правителем Пётр уехал в Москву. В 1738 году поменялась система управления монастырём: он стал подчиняться Духовному совету. Вскоре Троице-Сергиев монастырь был официально удостоен почётного титула лавры. Главой Лавры утверждался Митрополит Московский. Пожалуй, из старой истории монастыря все, – он замолчал.

– А вот скажите уважаемый, – задумчиво спросил Пилигрим, – Все монастыри, которые основывал Сергий и его ученики, были посвящены Богоматери. У него что, присутствовал культ женщины? А это, заметьте, уже не православие, – он улыбнулся, прямо глядя на монаха, – Конечно Богоматери. Только… какой на самом деле матери посвящал монах свои монастыри? Может матери-богине-женщине рождающей богов? Той, которую обозвали ведьмой? – и он замолчал, как бы погружаясь в свои мысли.

– Троице-Сергиева лавра была посвящена Троице по просьбе старшего брата Сергия, – ответил ему Владимир, – Сергий же не стал перечить старшему брату и, единственный раз в своей жизни основал монастырь, посвященный не Богоматери. Вы совершенно правы на этот счет. А уж, какой Богоматери он их посвящал – это, извините ваши догадки. Но вы на то и фантаст, – в голосе монаха впервые Пилигрим услышал раздражение и колебание.

– Ладно, – примирительно сложил он руки на груди. – Оставим эту тему. Вы мне еще напомните, что там стало с Лаврой после победы Октября?

– Охотно, – уходя от скользкой темы, согласился монах, – 10 ноября 1919 года президиум исполкома Сергиевского уезда принял решение о закрытии Лавры ввиду острой нехватки помещений для больниц, школ, детских учреждений. В апреле 1919 года были вскрыты мощи преподобного Сергия. 20 апреля 1920 года, несмотря на ряд посланий Патриарха Тихона председателю Совнаркома В.И. Ульянову (Ленину) с просьбой об отмене распоряжения о закрытии Лавры, вышло постановление Совета Народных Комиссаров «Об обращении в музей историко-художественных ценностей Троице-Сергиевой Лавры». Троицкий собор был закрыт немедленно, а братия была выселена и нашла себе место в трудовых коммунах. В том же году на территории Лавры был организован историко-архитектурный музей.

– Это все? Или что-то было дальше?

– Дальше как всегда. К концу 1930-х годов памятники Лавры были основательно порушены, частично перестроены и приспособлены под жилье и другие не свойственные им хозяйственные нужды. Над уникальным ансамблем нависла угроза полного уничтожения. Инициатором и организатором планомерных реставрационно-восстановительных работ стал директор Загорского историко-художественного музея С.А. Будаев, заказчиком – Загорский музей. Был приглашен молодой архитектор И.В. Трофимов. Ему было поручено, в развитие декрета 1920 года, подписанного Лениным, об обращении ансамбля Троице-Сергиевой Лавры в музей, подготовить обоснованный доклад в Совнарком РСФСР о выделении средств на научную реставрацию памятников этого историко-художественного ансамбля. В последующие два года он подготовил справку об историко-художественном значении архитектурного ансамбля Лавры и программу его научной реставрации, генеральный план реставрационно-восстановительных работ, дефектные акты, описи работ и сметы по пятнадцати объектам. На основании этих материалов в феврале 1940 года было принято постановление Совнаркома, по которому весь комплекс памятников Троице-Сергиевой Лавры в черте крепостных стен объявлялся Загорским государственным историко-художественным музеем-заповедником. Тот же самый Трофимов был назначен научным руководителем и главным архитектором этих работ. Для их производства был организован специальный научно-производственный строительный участок и создан Ученый совет, утвержденный Государственным комитетом по делам искусств. Председателем совета был назначен архитектор академик И.В. Рыльский, ученым секретарем – В.П. Зубов, представителем от заказчика, Загорского музея, – архитектор М.Т. Виноградов. В совет входили архитектор академик И.В. Жолтовский; инженер П.В.Щусев; археолог доктор исторических наук А.В. Арциховский; историк С.В. Бахрушин. В разное время в качестве консультантов приглашались академики А.В. Щусев и И.Э. Грабарь. С 1940 года осуществлял наблюдение за реставрацией живописи легендарный генерал-лейтенант, Герой Советского Союза Д.М. Карбышев. Ансамбль Троице-Сергиевой Лавры складывался на протяжении четырех столетий, с XV по XVIII век включительно, и вместе с развитием ансамбля менялся и облик его отдельных сооружений. Несмотря на многочисленные трудности военного и послевоенного времени, удалось ликвидировать аварийное состояние ряда памятников, выполнить капитальную реставрацию Больничных палат с церковью Зосимы и Савватия Соловецких XVII века, церкви Сошествия Святого духа XV века, белокаменного цоколя Колокольни, восточной части гульбища Трапезной конца XVII века, частично Царских чертогов и значительных участков крепостных стен и башен. Особенно значительные работы были проведены по Больничным палатам, застроенным новыми сооружениями и буквально возвращенным из небытия. В то время это были крупнейшие в СССР реставрационно-восстановительные работы. Официальным признанием значения этих работ было присуждение главному реставратору диплома и первой премии в 1947 году на Всесоюзном смотре-конкурсе молодых мастеров советской архитектуры. С 1940 года Троице-Сергиева Лавра – государственный музей-заповедник. Начало возрождения монашеской жизни Лавры относится к началу 1946 года, когда согласно постановлению правительства монастырь был передан в частичное пользование Русской Православной Церкви. Первая литургия была совершена в Успенском соборе в ночь на Пасху, 21 апреля 1946 года. В конце 1946 года Лавра была показана сыну покойного президента США Ф.Д. Рузвельта – Эллиотту Рузвельту с супругой, которых встречал наместник архимандрит Иоанн с братией. В 1948 году в стенах Лавры возобновила деятельность Духовная академия, – Владимир замолчал, подумал, и уверенно закончил, – Ну что еще можно сказать? В Лавре проходили Поместные Соборы Русской Православной Церкви 1971, 1988, 1990 годов. Пожалуй, на эту тему все!

– Мальчики! – раздался грудной голос Марины, – Мальчики, у нас все готово. Ждем горячего!

– Ну вот, и команда подтянулась, – констатировал Пилигрим, – Заканчиваем нашу экскурсию в Сергиев Посад. Достаем чугунки и кастрюльки. Договорим после, – он умело подхватил горячую посуду и потащил ее в столовую. Владимир последовал его примеру. Оба были приняты дружными радостными возгласами, сидящих вокруг накрытого стола. Марина где-то раздобыла старую генеральскую шинель и папаху Борисыча и красовалась в ней как победоносный полководец времен Крымской или Первой мировой войн. Наташа скромно сидела в углу стола. Санек умело накладывал всем в тарелки различную закуску. Студентки принимали чугунки и, сняв крышки, окатывали сидящих за столом различными ароматами. А Леша откупоривал новые бутылки. Над всем этим посленовогодним полем боя возвышалась фигура Борисыча, как Чапаева, сидящего на боевом коне и оглядывающего свои полки, несущиеся в атаку.

Пилигрим с Владимиром оценили должным образом оценили этот то ли пейзаж, то ли натюрморт, то ли жанровую сценку времен разложения Рима, и присоединились к пиру.

Через час после борьбы с остатками новогоднего пиршества, которая все-таки увенчалась победой, вся компания выкатилась на двор. Студентки волочили за собой санки, Леша снегокат «Чук и Гек», невесть откуда взявшийся в сарае. Но больше всего удивил Санек. Он порылся в недрах своего механического чудища и извлек из него снегоход «Ямаха», непонятным образом уместившийся внутри его необъятного внедорожника. Компания с визгом и прибаутками помчалась в сторону водохранилища.

– Так все-таки говорите, Сергий благословил Донского иконой Богоматери? – на ходу спросил Владимира Пилигрим. Истинно так, – подтвердил монах, – По преданию, иконой Донской Богоматери преподобный Сергий Радонежский благословил великого князя Димитрия Иоанновича и его воинов на Куликовскую битву. А почему вы уточняете?

– Это ведь список с иконы «Умиление» или, проще говоря, с Владимирской Богоматери? – не отвечая на вопрос, уточнил Пилигрим.

– Да, – согласился Владимир, – Можно сказать, что список, то есть копия с иконы Владимирской Богоматери.

– Спасибо. Спасибо, – Пилигрим весело подмигнул монаху, – А теперь пошли кататься.

«…я построю монастырь во имя Пречистой Богоматери»

(Донской монастырь)

Со стороны, водохранилища слышалось тарахтение мотора снегохода, визг девчонок, спокойный бас Борисыча и дружный хохот Леши и Санька. Пилигрим и Владимир неторопливо шли в сторону этого шума, на ходу продолжая разговор.

– Вы, Пилигрим, в чем-то правы, – как бы убеждая самого себя, тихо начал монах, – Действительно здесь не все ясно. По старинным летописям известно, что сначала преподобный Сергий увещевал князя Дмитрия против неуплаты дани Орде и против конфронтации с Мамаем, но потом, когда великий князь Владимирский обратился к нему за помощью, святой благословил Дмитрия, вооружил его молитвой и сказал: «Господин мой, тебе следует заботиться о врученном тебе Богом христоименитом народе. Иди против безбожных, и с Божией помощью ты победишь и вернешься в свое отечество невредимым с великими почестями».

– Значит, все же благословил? – уточнил Пилигрим, – Там, в Троицкой лавре и благословил иконой?

– Не совсем так, – задумчиво ответил Владимир, – Считается, что там он его благословил словесно и в помощь ему направил двух воинов-монахов. Об этом я уже говорил.

– И что ж в ответ? – уточнил Пилигрим.

– Великий князь ответил: «Если Бог поможет мне, я построю монастырь во имя Пречистой Богоматери» – и, приняв благословение, покинул обитель, торопясь в путь.

– И что, построил? – Пилигрим даже остановился, ожидая ответа.

– Что построил? – выходя из своих мыслей, переспросил Владимир.

– Монастырь в честь Пречистой Богоматери. Построил его Дмитрий Донской?

– Ах, монастырь! Монастырь-то построил. Как побил он Мамая в светлый праздник Рождества Богородицы на поле Куликовом, так незамедлительно посетил святого старца Сергия, с ним вместе прославил Всесильного Бога, благодарил старца и братию за благой совет и молитвы, с сердечной радостью рассказал о битве с татарами – как Господь возвеличил на нем Свою милость, и дал в обитель богатый вклад. Тогда же Великий князь напомнил старцу о своем обете построить монастырь во имя Пречистой Богоматери и сказал, что хочет немедленно приступить к его исполнению, нужно только выбрать подходящее место. Старец Сергий отправился на поиски и нашел красивое место на реке, называемой Дубенка. С соизволения Великого князя святой Сергий поставил там церковь во имя Пречистой Богоматери – Успения Владычицы нашей Богородицы. В скором времени, благодаря помощи Великого князя, чудный монастырь был закончен, и все необходимое в нем было в изобилии. Игуменство в нем святой поручил одному из своих учеников, по имени Савва, мужу весьма добродетельному, который благолепно устроил в обители общежительство, как и подобает во славу Божию. В обители собралось множество братии, и по милости Пречистой никогда не оскудевало в ней все потребное для жизни.

– Какой такой монастырь на реке Дубенка в честь победы на Куликовом поле? – совсем растерялся Пилигрим.

– Ага! – засмеялся Владимир, – Значит, не все знает наш всезнающий криптоисторик! Так называемый Дубенский Стромынский Шавыкинский монастырь в честь Успения Пресвятой Богородицы, был основан Дмитрием Донским, а точнее Сергием Радонежским, северо-западнее Троицкой Сергиевой Лавры, на острове посреди речки Дубенки, впадающей в реку Дубну.

– Ничего про него не слышал, – растерялся Пилигрим.

– Так не мудрено, – монах спрятал улыбку в усы, – В 1616 году он был приписан к Троице-Сергиевой Лавре, а затем вообще упразднен в 1764 году, в царствование матушки Екатерины Великой.

– Эй, вы! – донеслось со стороны водохранилища, – Вы так и будете на берегу столбами стоять? Или все ж таки спуститесь на лед?

– Идем, Марина. Идем, – узнав голос, помахал рукой Пилигрим.

– Значит, от легенды о покровительстве Дмитрию Донскому самой Богоматери ничего не осталось? – сделал он вывод, повернувшись к монаху, – Ни монастыря, ни иконы.

– А вот и нет! – улыбнулся Владимир, – По легенде, как вы изволили сформулировать, Сергий благословил Дмитрия в походной церкви, там, где сейчас стоит Донской монастырь. И благословил его иконой Донской Богоматери.

– Эй, вы! – опять донеслось со льда, – Вы замерзнете там!

– Пошли к народу, – Пилигрим, взял монаха под локоток, – Там внизу доскажете. От нашей Марины отвертеться все равно не удастся.

Они спустились на лед. Там уже Санек соорудил некое подобие паровоза. Локомотивом в нем служил его снегоход, а за ним вереницей вагончиков были привязаны санки. Замыкал это удивительное и помпезное сооружение снегокат с гордым наименованием «Чук и Гек». Сам Санек сидел за рулем своего железного коня, а девчонки и Леша разместились в вагончиках. Борисыч выполнял роль начальника станции, стоя с красным флажком в руках.

– Вы на этот заезд не попадаете, – успокоил он вновь пришедших, – Мест нет! – он махнул флажком, – Отправление!

Снегоход взревел и легко поволок за собой всю кавалькаду, оставляя только вихри снега позади.

– Так о чем спор? – повернулся генерал к Пилигриму и Владимиру.

– А спора и нет, – ответил Пилигрим, – Вот брат Владимир просвещает меня насчет Донского монастыря.

– Рад буду присоединяться. Так сказать, на троих сообразить, – засмеялся генерал.

– Тогда продолжайте, уважаемый, – кивнул монаху Пилигрим.

– Монастырь, как я уже говорил, был основан на месте расположения походной церкви преподобного Сергия Радонежского. В церкви располагалась икона Донской Божьей матери, – охотно продолжил рассказывать монах, – По преданию, это была та самая икона. Та икона, которой преподобный Сергий благословил великого князя Дмитрия Иоанновича на битву, имевшую место быть в 1380 году на Куликовом поле. В честь той великой победы, в народе икону стали именовать Донской (как и самого князя). Так монастырь и получил свое имя.

– А подробнее можно? – генерал внимательно слушал.

– Икона Божией Матери, получившая название Донской, по преданию была написана Феофаном Греком. Донская Богоматерь впрямую связана с героической победой русских войск в Куликовском сражении и с именем князя Дмитрия Иоанновича Донского. Пришли под его знамена многие, в том числе и донские казаки. Явились они с иконой Богоматери, взятой из Благовещенской церкви городка Сипотина, и передали ее в дар князю, потому как был он списком с иконы покровительницы Владимирский князей. Образ водрузили на древке, как хоругвь и во все продолжение битвы он пребывал среди русского войска в головном полку. После победы над неприятелем великий князь Дмитрий Иоаннович, перенес её в Успенский собор города Коломны. А вот в 1550–1560 годах икону поставили в Благовещенском соборе московского Кремля. В память о победе на берегах Дона она получила название Донской. В 1591 году России угрожала великая опасность: шведы наступали на Новгород, и его обороняла большая часть русского воинства, а в это время крымские татары подошли к Москве и остановились на Воробьёвых горах. Не надеясь на человеческие силы, царь Феодор Иоаннович молил о помощи Царицу Небесную. Вокруг Москвы епископом Суздальским Иовом был совершен крестный ход с Донской иконой Пресвятой Богородицы. Устрашенные невидимой силой, татары бежали, оставив на поле боя убитых и раненых. В благодарность Пресвятой Богородице за её милость, явленную чрез Донскую икону, в 1592 году на том месте, где она стояла среди воинов, был основан Донской монастырь, в котором и поставили чудотворную икону. Затем там был помещён список, а сам первообраз возвратили в Благовещенский собор Кремля. Тогда же было установлено совершать 19 августа (1 сентября) празднование в честь Донской иконы Божией Матери с крестным ходом из Успенского собора в Донской монастырь. С 1919 года чудотворная икона храниться в Третьяковской галерее. Чтимые списки находятся в Малом Донском соборе Донского монастыря и в храме Ризоположения в Москве.

– Спасибо, – удовлетворенно кивнул генерал, – А теперь о монастыре.

– Основан тот монастырь Царём Феодором Иоанновичем в 1593 году, когда был сооружён Малый или, как его еще называют, Старый собор, В Смутное время монастырь был разорён польскими войсками под предводительством гетмана Ходкевича и долгое время пребывал в запустении. По возобновлении Царями Михаилом Феодоровичем и Алексеем Михайловичем монастырь сделался «богомольем царей». Сюда совершались крестные ходы, в которых принимали участие Государи. В 1698 году был освящён новый величественный храм, также посвященный Донской иконе, называемый Большой собор, построенный усердием Царевны Екатерины Алексеевны. Стены храма расписаны фресками итальянца Клаудио. Внутри даже сохранился монументальный 8-ярусный резной иконостас с иконами «фряжского письма». Примерно в то же время была возведена стена с двенадцатью башнями, которые напоминают ограду Новодевичьего монастыря. В XVIII веке вкруг монастыря появляется некрополь выдающихся деятелей российской истории и культуры. Строится Тихвинская надвратная церковь и колокольня над западными воротами. В тех же годах были возведены архимандритские покои. Возводится здание духовной семинарии, конюшни, и прочие вспомогательные сооружения. К концу века строится церковь Александра Свирского. Сейчас более известна как храм-усыпальница А.Н. Зубова Одно из широко известных и трагичных событий XVIII века произошло в монастыре в 1771 году во время Чумного бунта. Беснующаяся толпа наводнила монастырь и убила скрывавшегося в его стенах архиепископа Авмросия, который приказал убрать от Варварских ворот чудотворную икону, к которой прикладывались как больные (в надежде выздороветь), так и здоровые (в надежде уберечься от заразы). Темная толпа усмотрела в изъятии крамолу и растерзала архиерея, однако зачинщики беспорядков были выявлены и повешены на Красной площади по приказу матушки Екатерины II. В XIX в монастыре было основано духовное училище, готовившее кандидатов на поступление в семинарию; построены церковь Архангела Михаила (усыпальница Голицыных) и церковь Иоанна Златоуста (усыпальница Первушиных). В монастыре также находилась иконописная палата имени Селезнёва для обучения живописи и исполнения работ по заказам.

– Спасибо, спасибо брат Владимир, – прогудел генерал, – Более чем подробно. А вот и наше воинство вернулось из похода, – увидев вылетевший из-за острова санный поезд, добавил он, – Будем встречать.

Поезд промчался по льду водохранилища, картинно изогнувшись на повороте. Санек дал еще один вираж и резко рванул вправо, вывалив все своих пассажиров под ноги, стоящему с поднятым красным флажком Борисичу. Сделал он это виртуозно, так, что санки, встав на бок, аккуратно высыпали свою ношу в снег. Только Леша, как заправский ковбой, удержался в кожаном седле своего черно-рыжего мустанга. Марина и Наташа грациозно отряхивали снег со своих норковых шубок, а студентки вспорхнули из сугроба, как вспугнутые перепелки из своего белого укрытия. Борисыч умело развернулся на пятках и просигналил Саньку красным флажком в сторону дома. Тот, ворча мотором своего локомотива, тихо покатил по дорожке, увлекая за собой перевернутые санки. Остальные его пассажиры, раскрасневшиеся от мороза и ветра, но страшно довольные прогулкой, потопали к теплому дому, приветливо дымившему в голубое небо столбом серо-белого дыма.

В доме, быстро покидав в угол вещички, которые сразу же превратились в колоритную гору барахла, где вперемежку лежали итальянские шубы, генеральская шинель и два пятнистых ватника, компания рассыпалась вокруг стола. Санек быстро наполнял водкой граненные стопарики, а студентки жестами фокусников снимали крышки с тарелок с закусками.

– Ну, на здоровье! – поднял стопку генерал, – С мороза!

Все дружно выпили, аппетитно захрустев, кто соленым огурчиком, кто груздочком, а кто квашенной капусткой.

– А что, господа Шерлоки Холмсы, нашли вы ответ на свою загадку? – спросила Марина.

– Нашли, – неожиданно для себя коротко ответил Пилигрим.

Его ответ ошеломил всех, даже генерала с Владимиром.

– Тогда по второй… и послушаем, – удивленно протянул Борисыч.

– Я согласен, – Пилигрим, наваливал себе в тарелку закуски, – Только со вкусом и без спешки.

– Согласен, – поддержал его Владимир, – С чувством, с толком, с расстановкой.

– По второй, и я готов рассказывать, а вы можете слушать, вставать, ходить, задавать вопросы и даже…наливать по третьей, по четвертой и далее везде, – Пилигрим поднял стопку, – За жизнь. Или как говорят в Израиле «Ле хаим!».

Он с толком выпил, подождал. Так же с толком закусил. Вытер губы салфеткой и громко сказал.

– Назовем нашу версию, – он чуть-чуть задумался, – Назовем ее так. «В поиске!». Итак, напоминаю все с самого начала. Наше расследование или скажем так, аналитическое расследование началось с того, что брат Владимир рассказал нам церковное предание об Агафье Семеновне Белокопытовой и четвертом жребии Богородицы. Об ее странствиях и основание ей обители в селе Дивеево. Выполняла она четвертый жребий или четвертый удел Богородицы. Перед тем, как основать обитель, обошла она все Святые места на Руси связанные с именем той самой Богородицы. Брат Владимир предположил, что перед тем как начала выполнять свой обет, Агафья Семеновна получила какой-то священный или чудотворный артефакт, чуть ли не из рук самой Богоматери, и он спрятан в одном из этих мест. Так? – Пилигрим посмотрел на монаха.

– Так, – согласился страж Голгофы, – Ибо избрана она была для основания обители, которая после Иверии, Афона и Киева станет четвертым уделом (или жребием, как принято говорить в церковных кругах) Богородицы на земле. А в деле этом надобно было ее дух укреплять постоянно.

– Продолжим, – Пилигрим гнул свое, – Мы пытались аналитическим путем вычислить, где бы мог быть укрыт тот самый чудесный артефакт, перечисляя все возможные Святые места по которым путешествовала, достопочтимая матушка Александра. Так?

– Так, – подтвердил генерал.

– При более детальном анализе выяснилось, что кроме того, что все эти места связаны с именем Богородицы, они имеют еще одну общую связь с временами татаро-монгольского ига, а конкретнее с временем борьбы против оного ига Дмитрия Донского и соответственно с преподобным Сергием Радонежским. Так?

– Так, – опять согласился Владимир.

– Сам Великий князь Дмитрий Иванович связан с Богородицей с самого рождения, – упорно вел к чему-то Пилигрим, – Москва – город Богородицы, выиграл он Куликовскую битву в день Рождества Богородицы, монастыри и церкви ставил во славу ее же повсеместно. Да и покровителем великих князей Владимирских являлась Богородица со дня создания самого Владимирского княжества.

– Все так! – неожиданно громко сказал Леша, – Но причем тут матушка Александра и наши поиски?

– Терпение, молодой человек, – повернулся к нему Пилигрим, – Я сделаю небольшое отступление из области иконографии. Как известно покровительницей Владимирских князей со времен Андрея Боголюбского была икона Владимирской Божьей матери или икона «Умиления», которую оный Андрей украл в Киеве у своего отца Юрия Долгорукого. Тому же она досталась в качестве свадебного подарка при женитьбе его на константинопольской принцессе.

– А что это за «Умиление»? – подала голос Марина.

– «Умиление» это тип икон. В этом типе иконографии представлена не просто бытовая сцена взаимного ласкания матери и ребенка – это взаимоотношения Творца и Его творения, выраженные такой бесконечной любовью Создателя к людям, что Он отдает Сына Своего на заклание во искупление всечеловеческого греха. Это соединение земного и небесного, выраженное сопряжением нимбов и взаимоприкосновением двух ликов. Это Христос и Церковь Христова, в которой Богородица представляет собой совершеннейшую из всех рожденных на земле людей, – пояснил Владимир.

– Иконографический тип «Умиление» или Елеуса, что по-гречески означает Милующая, восходит, по преданию, к святому апостолу и евангелисту Луке, – подхватил объяснение Пилигрим, – Именно он считается автором изображений, списки с которых впоследствии распространились по всему Православному миру. Характерной особенностью этой иконографии является соединенность ликов Спасителя и Богородицы.

– Понятно, – протянула Марина, – Это когда она щечкой к нему прижимается.

– Именно так, – кивнул Пилигрим, – Из икон типа «Умиление» наиболее известны: Владимирская икона Божией Матери, Донская икона Божией Матери, икона «Взыграние младенцам», икона «Взыскание погибших», икона «Достойно есть», Игоревская икона Божией Матери, Касперовская икона Божией Матери, Корсунская икона Божией Матери, Почаевская икона Божией Матери, Толгская икона Божией Матери, Феодоровская икона Божией Матери, Ярославская икона Божией Матери. И все. С вашего позволения я передохну, а брат Владимир расскажет вам о них подробнее.

– Начнем с того, что считается, будто кисти евангелиста Луки принадлежат не все перечисленные иконы, а только Владимирская, Федоровская, Корсунская или Эфесская, да пожалуй, еще и Игоревская икона. Остальные или имеют точное указание об авторе или являются списками с первых четырех. Расскажу кратко о них. Итак, Игоревская икона. Эта икона связана с роковыми историческими событиями очень древней поры. 14 сентября 1147 года в Киеве был убит великий князь Игорь Ольгович, тот, что во святом крещении Гавриил. Киевляне не любили Ольговичей, они тайно предложили престол внуку Владимира Мономаха Изяславу. Между ним и князем Игорем произошла открытая битва, в которой киевляне поддержали Изяслава. Князь Игорь был заключен в темницу, а вскоре принял иноческое пострижение. Из темницы в келью совершенно ослабшего отнесли его на руках. Междоусобные войны не стихали. Святослав стал заступаться за родного брата Игоря, но его убили, а труп волокли на лошадях по улицам Киева. Изяслав был безжалостен к противникам. Всю эту смуту и братоубийство очень больно было пережить князю Игорю. И молился он за Землю Русскую пред келейной своей иконой Богоматери. Она древняя, греческого письма, веками стояла в Успенском соборе Киевской лавры. Перед самым принятием мученической смерти князь Игорь продолжал молиться Богородице. Поэтому, вероятно, и празднование Игоревской иконы совершается в один день с памятью благоверного князя Игоря – 5/18 июня. Так что как видите, кроме того, что она древняя и греческого письма, даже легенды не говорят ничего о ее принадлежности кисти Луки, – Владимир перевел дух.

– Я с вашего позволения продолжу, – Пилигрим поддержал монаха, – Следующая по значимости Корсунская или Эфесская чудотворная икона Пресвятой Богородицы. Вот она уже по преданию, написана евангелистом Лукой. В 988 году, после крещения, принес ее из Корсуня, или Херсона, в Киев великий князь Владимир Красно Солнышко. По другому же сказанию, она принесена из Греции в Россию в конце XII века Предиславой, в монашестве Ефросинией, дочерью Полоцкого князя Георгия. Удалившись из мира, княжна основала в Полоцке девичью обитель. Узнав о писанных евангелистом Лукой иконах, она пожелала иметь такую икону и, после слезной молитвы об исполнении своего желания, отправила нарочного к греческому императору Мануилу и патриарху Луке Хрисовергу с дарами и просьбой доставить ей икону из Эфеса. Император и патриарх исполнили желание княжны. В XIII веке икона принесена была дочерью князя Полоцкого Брячислава Александрой при вступлении ее в брак с князем Александром Невским в Торопец, что под Псковом и поставлена в Богородицком соборе. Сейчас она в Свято-Троицкой Лавре.

– Спасибо, Пилигрим, – поблагодарил монах, – Я продолжу. Федоровская чудотворная икона Пресвятой Богородицы. По преданию, так же написана евангелистом Лукой. В России первоначально находилась в Феодоровском Городецком монастыре, так называвшемся по имени Городца, города Нижегородской губернии, и храма там во имя Святого Феодора Стратилата. При нашествии Батыя Городец вместе с другими городами был опустошен, жители же его перед тем бежали, а икону не успели взять с собою. Но она сама явилась в 1239 году Костромскому князю Василию Ярославичу по прозванию Квашня в лесу, на дереве, во время охоты. Оказалось, что икона скрылась из Городца, и жителям Костромы виделось, как перед явлением князю нес ее по городу человек в богатой воинской одежде, очень схожий со святым великомучеником Феодором Стратилатом, как он изображается на иконах. Икона поставлена была в храме святого Феодора Стратилата в Костроме, отчего получила название Феодоровской. Князь брал с собою икону, идя против татар, которые устремились на Кострому, и враги были поражены необыкновенным сиянием от нее, «пожигавшим подобно огню полчища их», так что они обратились в бегство. Спустя некоторое время соборная церковь, где находилась икона, сгорела, и некоторые из жителей видели икону стоящей на воздухе над пламенем пожара. Все пали на землю, со слезами прося, чтобы Царица Небесная не оставила их без Своего покрова, и икона спустилась на землю и стала среди площади. В скором времени построена была новая каменная церковь вместо сгоревшей. Явление Феодоровской иконы празднуется 16 августа, 14 же марта празднование ей установлено в память избрания в 1613 года на царство юного Михаила Феодоровича Романова. Известно, что когда приглашали его на престол и он не решался было дать свое согласие, то архиепископ, взяв в руки сию икону, сказал ему с матерью: «Если не склоняетесь на милость ради нас, то послушайтесь ради чудотворного образа Царицы всех». И когда, наконец, было дано согласие, то мать его, старица Марфа Ивановна, подвела его к чудотворному Феодоровскому образу и, пав на колени, со слезами сказала: «Се Тебе, Пречистая Богородица, предаю чадо свое. По воле Твоей устрой полезное ему и всему православному христианству». Икона богато украшена дарами царя Михаила Феодоровича и матери его Марфы Ивановны, – Владимир опять сделал паузу.

– А я закончу, – попытался воспользоваться паузой отдохнувший Пилигрим.

– Закончу сам, – не сдался Владимир, – Наиболее почитаемая из хранящихся в России православных икон, шедевр византийской живописи – это Владимирская икона божьей матери Согласно церковному преданию, была она написана евангелистом Лукой на доске стола, за которым трапезовал Иисус с Марией и Иосифом. Принесенная из Иерусалима в Константинополь в середине 5 века, при императоре Феодосии, икона в первой половине 12 века была привезена из Константинополя в Киев как дар патриарха Константинопольского великому князю Юрию Долгорукому. В 1155 сын Юрия, Андрей Боголюбский, взял святыню с собой в северо-восточные земли, поместив ее сначала в Боголюбове, а затем во Владимире. В 1395 году, ради избавления русских пределов от нашествия Тимура (Тамерлана), икону перенесли в Москву, воздвигнув на месте ее торжественной встречи Сретенский монастырь. С тех пор она находилась в Успенском соборе Московского Кремля. Еще одним примером заступничества Богоматери Владимирской считаются события 1480 года, когда хан Ахмат после «стояния на Угре» повернул вспять, отказавшись от битвы. Этот год считается годом окончательного освобождения Руси от монголо-татарского ига. Важнейшей вехой истории иконы стали и те молитвенные упования, итогом которых явилось спасение Москвы от набега крымского хана Махмет-Гирея. Крестные ходы каждый год трижды выносили Владимирскую из Кремля, перед ней венчались на царство русские цари и императоры – все это утверждало ее значение палладиума, верховной святой защитницы России. Если хотите, можете добавить, – повернулся он к Пилигриму.

– Извольте. В конце 1840-х годов в Москве было напечатано «Сказание о чудотворной иконе, именуемой Владимирской», в котором сообщалось, что чудесную икону написал «богогласный евангелист Лука, самовидно зря на истинную Богородицу при животе ее». Ученые по-разному относились к этому предположению, в частности, профессор Снегирев называл Владимирскую икону Божьей Матери «памятником апостольских времен». А Ровинский утверждал, что эта древнейшая икона «принесена из Греции в Россию» и что она неоднократно обновлялась – в 1514 году, 1566 году и «кажется, еще раз после 1812 года». Выдающийся русский археолог Покровский отмечал, что ответить на некоторые вопросы или хотя бы чуть-чуть прояснить их могло только «тщательное изучение письма этой иконы как первоначального, так и реставраций, быть может, неоднократных». «Но, – прибавлял он с сожалением, – сделать этого нельзя» И действительно, Владимирская икона Божьей Матери была святыней столь неприкосновенной, что даже великий князь Сергей Александрович, пожелав отремонтировать этот памятник к коронации Николая II, мог решиться лишь на секретное укрепление иконы. Это было известно только духовенству Успенского собора и производившим реставрацию мастерам Чирикову и Дикареву. Таким образом, долгое время (более полувека) русская наука не могла установить, памятником какой эпохи и какого стиля является Владимирская икона Божьей Матери. Соответствуют ли действительности указания некоторых письменных источников о евангелисте Луке? Не легенда ли рассказ о ее происхождении из Византии и неоднократных реставрациях? Написанный в Византии около 1130 год чудный образ Богоматери принадлежал к тому типу икон, которые назывались «Елеус», а на Руси это слово перевели как «Умиление», и закрепилось за подобным типом композиции название Богоматерь «Умиление». Эта икона стала национальной святыней земли русской, а название «Владимирская» к ней пришло позднее. Теперь уже установлено, что Владимирская икона Божьей Матери была привезена на Русь в середине XII века. Это было долгое путешествие – сначала из Византии в Вышгород – княжеский дворец под Киевом, а потом во владимиро-суздальские земли. Князь Андрей Боголюбский не любил стольный Киев-град, хотел править в великокняжеском Владимире. А какая столица без своей святыни! И еще при жизни своего отца, киевского князя Юрия Долгорукого, решился Андрей Боголюбский на невиданное дело: тайно увез покровительницу Руси в далекую от Киева Владимиро-суздальскую землю. Русские люди верили, что Богоматерь «Умиление» способна творить чудеса. На пути из Киева, в одиннадцати верстах от Владимира, конь, везший икону, вдруг остановился. Все сочли это чудесным предзнаменованием, и Андрей Боголюбский повелел заложить на этом месте село Боголюбово. Икона украсила новопостроенную церковь Успения Пресвятой Богородицы. На ее оклад, согласно преданию, князь отдал больше 30 гривен золота, кроме серебра, драгоценных камней и жемчуга. После смерти князя много нашлось охотников завладеть этой святыней. Побывала Владимирская икона Божьей Матери в руках рязанского князя Глеба. Страшной опасности подвергалась она, когда в 1238 году орды татар ворвались во Владимир. По преданию, долго всматривался в скорбный лик Богоматери сам хан Батый и, не выдержав Ее взгляда, вышел из церкви. В августе 1395 года Владимирская икона Божьей Матери была торжественно перенесена в Москву, еще раз явив чудо: 26 августа 1395 года Тамерлан навсегда оставил русские земли. Бросил свой огненный взгляд на чудотворную икону и грозный царь Иван IV, смиренно молился перед ней о даровании побед над недругами благочестивый сын его Федор Иоаннович. А когда подступил к Москве крымский хан Казы-Гирей, Борис Годунов повелел доставить в свой воинский лагерь Владимирскую икону Божьей Матери. И было в стане русских воинов великое ликование… Потом наступили времена великих смут и потрясений. Прошли и они, и несколько веков великая святыня русского народа пребывала в покое. Лишь однажды чудотворная икона вернулась в город, именем которого была названа. В 1812 году, во время наполеоновского нашествия, ее на несколько месяцев увезли во Владимир. Как я уже говорил, Владимирская икона Божьей Матери подвергалась неоднократной реставрации. После ее очередного раскрытия в 1919 году оказалось, что от первоначальной композиции уцелели только лица и небольшие фрагменты торса и рук Богомладенца. Очертания обеих фигур дошли до нас лишь в живописи начала XVI века. Согласно летописи, в 1514 году в Москве, в палатах московского митрополита Варлаама, была произведена реставрация, которая захватила всю площадь иконы. На нее был наложен новый левкас, слегка заходящий на уцелевшие остатки ее древней живописи, прочно державшиеся на деревянной доске. Тогда были вновь написаны темный торс, голова и левая рука Богоматери, а также тело Богомладенца, окутанное сияющими золотыми одеждами. Вот теперь все.

– А к чему это вы нам лекцию об иконографии прочитали? – спросил Борисыч.

– А к тому товарищ генерал, что матушка Александра не прятала никакого артефакта…, – Пилигрим сделал артистическую паузу, – …а искала!

– Что искала!!!? – разом спросили студентки и Марина.

– Она искала икону, написанную евангелистом Лукой!

– Зачем?! – вопрос вылетел на общем порыве.

– Или что-то спрятать или что-то забрать из тайника в иконе. Ведь икону никто не обследовал за многие годы. Судя по тому, что я вам только что рассказал, Владимирская икона Божьей Матери была святыней столь неприкосновенной, что даже великий князь Сергей Александрович, только поверхностно освежил лики.

– Но ведь после революции икону реставрировали? – пришел в себя Борисыч, – И ничего в ней не нашли.

– Во-первых. Матушка Александра могла искать не Владимирскую икону, а скажем Корсунскую. Во-вторых, это указывает на то, что она не положила что-то в тайник, а забрала. Таким образом, я прав. Она не прятала артефакт, а искала артефакт, дабы забрать. Мы ответили на ваш вопрос, уважаемый брат Владимир?

– Частично. Частично, – задумчиво подтвердил страж Голгофы, – Вы меня совсем теперь сбили с толку. Значит, говорите забрать? Но что! Что она могла забрать???

– Об этом брат может знать только матушка Александра. Царство ей небесное. Да, пожалуй… сама Богородица, – ответил Пилигрим.

Все сидели оторопев. Такого поворота событий, по всей видимости, не ожидал никто. Вывел всех из задумчивости Пилигрим.

– Мы что так и будем сидеть и созерцать свои пупки, как йоги? Или продолжим праздник? У нас еще вроде два дня в запасе. А вы, брат Владимир, имеете время все обдумать, и, если что, поставить нам новую задачку, на оставшееся время, – он поднял стопку, – Время бежит неумолимо. За окном новый пришедший на смену старому, год. Время бежит неумолимо. Это время поисков и находок. Загадок и ответов. Новых поисков и новых открытий. Ура!

– Ура! – дружно ответила компания, поднимая свои бокалы.

– Ура! – чуть запоздав, присоединился к ним страж Голгофы, отметая свои мысли.