И. ГЕРАЩЕНКО
О ИРИНЕ РАТУШИНСКОЙ
Ирина Ратушинская родилась 4 марта 1954 года в Одессе в семье польских дворян, чудом уцелевших при советской власти и хорошо к ней приспособившихся.
Детство и школьные годы были для Ирины очень тяжелыми. Очевидно для нее от рождения был неприемлем образ мысли советского человека и коммунистическая религия. Все попытки воспитать из нее строителя коммунизма как со стороны родителей, так и со стороны школы приводили к конфликтам, но, поскольку в школе Ирина училась хорошо, эти конфликты не заходили слишком далеко.
С ранних лет Ирина верила в Бога, и эта вера, а не атеистическое семейное и школьное воспитание, формировали и сохраняли ей душу.
В 1971 году она поступила в Одесский университет. Ее студенческие годы прошли мягко и радостно. С первого курса Ирина стала зарабатывать себе на жизнь, и этот конец финансовой зависимости от родителей облегчил ее существование.
На физическом факультете, где она училась, еще сохранялись остатки хрущевской оттепели, кроме того физика и математика даже в СССР сравнительно независимы.
В 1976 году ласковые студенческие годы закончились, и началась работа, сначала учителем физики и математики в школе, затем ассистентом на кафедре физики в Одесском пединституте.
Столкновения с КГБ у Ирины начались рано. Еще в 1972 году ее пробовали вербовать в осведомители КГБ и, получив решительный отказ, долго пугали и угрожали, но тогда дело кончилось только угрозами.
В 1977 году в одном из одесских театров состоялась премьера спектакля. Ирина была одним из авторов этой пьесы. После премьеры показ спектакля был запрещен, а всех, кто был связан с ним — стали таскать в органы, усмотрев в спектакле антисоветские настроения.
В то время Ирина уже работала в пединституте. Ей предложили войти в состав экзаменационной приемной комиссии, объяснив, что к евреям-абитуриентам следует применять особые требования. Ратушинская отказалась, и через некоторое время была вынуждена уйти с работы.
Стихи Ирина начала писать рано, но сначала — в основном шуточные, к которым серьезно не относилась. Ощущение поэзии как призвания — пришло к ней, примерно, в 1977 году…
… В 1979 году Ирина стала моей женой и переехала в Киев. Советский образ жизни был равно неприемлем для нас обоих, и мы решили покинуть СССР. В 1980 году мы обратились в ОВИР, но получили отказ.
Ни я, ни Ирина не хотели мириться с существующим в СССР беззаконием. Первое правозащитное письмо, которое мы написали, было обращено к советскому правительству по поводу незаконной ссылки академика Сахарова.
В августе 1981 года Ирину и меня вызвали в КГБ, где нам угрожали арестом в случае, если мы не прекратим правозащитную деятельность. От Ирины потребовали, чтобы она перестала писать стихи.
Вскоре последовали репрессии. 5 ноября 1981 года меня уволили с работы и работать по специальности я уже не смог. Наша семья оказалась лишенной средств к существованию, зарабатывали на жизнь как придется: ремонтировали квартиры, я подзарабатывал слесарной работой.
10 декабря 1981 года во время демонстрации в защиту прав человека на Пушкинской площади в Москве Ирину и меня арестовали. Дали по десять суток. Первый срок Ирины — в Бутырской тюрьме.
19 апреля 1982 года нас пытались отравить, опрыскав двери нашей квартиры ядом. Нам повезло: злоумышленников в штатском случайно спугнули. Ирина, я и еще три человека отделались легким отравлением…
Когда в августе 1982 года нам предложили батрачить на уборке яблок, мы охотно согласились, нуждаясь в заработке. О том, что это предложение исходит из КГБ, я узнал уже потом, после ареста Ирины. Для КГБ эта наша работа была очень удобна: мы работали в бригаде шабашников, из которых планировали выжать нужные показания под угрозой, что им не заплатят за работу.
Ирину арестовали утром 17 сентября 1982 года и в наручниках увезли в следственную тюрьму КГБ — тюрьму, в которой в годы оккупации Киева фашистами томились узники Гестапо.
Сентябрь 1982[1].
I
«И я развязала старый платок…»
«Не надо просить о помощи…»
70-е гг.
«Я напишу о всех печальных…»
«Не исполнены наши сроки…»
«Сквозь последний трамвай протолкаюсь…»
Ю. Галецкому
«Самый легкий мне дан смех…»
«Ах какая была весна!..»
«А рыбы птицами мнят себя…»
«Есть далекая планета…»
«Мимо идущий, не пей в этом городе воду…»
«— Скажи мне правду, цыганка…»
«Я вернусь в Одессу, вернусь…»
11. 9. 81.
«Ни в топот твоего коня…»
В. Н.
31. 10. 81
«Отпусти мой народ…»
«Почему…»
«Вот он над нами — их жертвенный плат…»
3. 11. 81
«Что-то грустно, и снов не видно…»
5. 11. 81
«Сколько мне ни приходится смахивать снег…»
2. 12. 81
«Ну возьми же гитару…»
«Не для меня византийский наклон…»
Бутырские воробьи
11—20. 12. 81
«Сия зима умеет длиться…»
«На моей печи…»
«Как стеклянный шарик — невесть куда закатиться…»
31. 12. 81
«Под черным зонтиком апреля…»
10. 1. 82
«С польским грошиком на цепочке…»
16. 1. 82
«В идиотской курточке…»
21. 1. 82
«Как бездарно ходит судьба…»
14. 2. 82
«Кому дано понять прощанье…»
«Ах как холодно в нашей долине…»
«Где вместо воздуха — автобусная брань…»
«Что же стынут ресницы…»
И. Г.
«Не берись совладать…»
«Отчего снега голубые?..»
1981
«Ненавистная моя родина!..»
«Господи, что я скажу, что не сказано прежде?..»
II
«Круто сыплются звезды, и холод в небесных селеньях…»
Октябрь 1982
«Молоко на строке не обсохло…»
Сентябрь 1982
«Из незнакомого окна…»
16. 9. 82, ночью
«Моя тоска — домашняя зверюшка…»
Октябрь 1982
«Плачет серый ветер…»
Ноябрь 1982
«Мне как-то снилось: кони и попоны…»
Посвящаю моему другу Валерию Сендерову
Декабрь 1982
Танец с тенью
31. 12. 82
«Чтобы первого января…»
Январь 1983
«Паучок-математик (грустней не придумаешь зверя!)…»
Январь 1983
«Я с мышами и звездами говорю…»
Январь 1983
«Что календарь? Формальность бытия!..»
Февраль 1983
«Блажен Василий петушиным храмом…»
Февраль 1983
«Ах, южане — лжецы и поэты!..»
Февраль 1983
«…И оказалось: это просто скучно…»
1. 3. 83, на суде
«Мне в лицо перегаром дышит моя страна…»
Март 1983
«Все, как я просила…»
Март 1983
«Куклу с моющимися волосами…»
Март 1983
«О нем толковали по всем лагерям…»
В. Сендерову
Март 1983
«Кому мечта по всем счетам оплатит…»
Апрель 1983
«У изменницы и отступницы…»
Апрель 1983
«…Сегодня утро пепельноволосо…»
Апрель 1983
«Помолчи — проси…»
3. 6. 83
I. «Мандельштамовской ласточкой…»
II. «Ты себя не спрашивай — поэт ли?…»
1983
«А может, проще — новостью в письме…»
15. 7. 83
«Неумелая пила…»
Тане Великановой
1. 9. 83
«Что-то завтра, кораблик наш, Малая зона…»
18. 9. 83
«Что ты помнишь о нас, мой печальный…»
8. 10. 83
«Помню брошенный храм под Москвою…»
12. 10. 83
«Вот и стихли крики, Пенелопа…»
9. 11. 83
Тане и Ване (Осиповой и Ковалеву)
12. 11. 83
«Я доживу и выживу, и спросят…»
30. 11. 83
«Вот и кончена пляска по синим огням…»
3. 12. 83
«Вот и снова декабрь…»
1983
«А я не знаю, как меня убьют…»
Декабрь 83
«Я сижу на полу, прислонясь к батарее…»
16. 12. 83
«О чайной ложечке любви…»
Илюше
30. 12. 83
«Есть у нашей совести два оттенка…»
1984
«А в этом году подуло весной…»
4. 2. 84
«Сойдем с ума печальною весной…»
2. 3. 84
«Дай мне кличку, тюрьма…»
1984
«Так закат воспален, что не тронь!..»
Апрель 1984
«Лилии да малина…»
12. 4. 84
«Нарядили в тяжелое платье…»
Апрель 1984
«Все дела заброшу…»
6. 6. 1984
«Ну, так будем жить…»
1984
«Их пророки обратятся в ветер…»
1984
«И за крик из колодца „мама!“…»
5. 7. 1984
«Когда-нибудь, когда-нибудь…»
16. 6. 1984
«Вот их строят внизу — их со стенки можно увидеть…»
23. 7. 1984
«Нас Россией клеймит…»
4. 8. 1984
«Завтра будет прилив…»
5. 8. 1984
«Если выйти из вечера прямо в траву…»
3. 10. 1984
«Этот вечер для долгой прогулки…»
1984
ЮРИЙ КУБЛАНОВСКИЙ
«…И БОЖЬЯ РУКА НА ПЛЕЧЕ»
Послесловие к книге
Иосиф Бродский[2]
Политическое судопроизводство преступно само по себе; осуждение же поэта есть преступление не прост уголовное, но прежде всего антропологическое, ибо это преступление против языка, против того, чем человек отличается от животного. На исходе второго тысячелетия после Рождества Христова осуждение 28-летней женщины за изготовление и распространение стихотворений неугодного государству содержания производит впечатление дикого неандертальского вопля — точнее, свидетельствует о степени озверения, достигнутого первым в мире социалистическим государством.
Данное собрание избранных стихотворений Ирины Ратушинской мы предварили текстом биографии поэтессы, написанным ее мужем И. Геращенко сразу после того, как она была арестована.
А 3 марта 1983 года киевский суд приговорил Ратушинскую к 7 годам лагерей и пятилетней ссылке.
Ратушинская отбывает срок в Мордовии, поражая мир своим мужеством: голодовки, карцер, тяжкий труд и болезни — ничто ее не сломило.
Название «избранного» — «Вне лимита» — взято не произвольно: именно так и назвала поэтесса свою новую стихотворную сплотку, переправленную на свободу из лагеря, большинство стихотворений которой (наряду с более ранними, написанными еще на воле) — и составляют содержание этой книги.
В небольшом автобиографическом эссе «Моя родина» (1982) Ратушинская рассказала:
«Какой-то шок (ток —?) обрушился на меня в мои 24 года, когда в течение одной недели, почти одновременно (книги дали ненадолго) я прочла Мандельштама, Цветаеву, Пастернака! Это буквально сбило меня с ног, физически, с бредом и температурой! Мне открылась бездна, и, в отличие от всех порядочных кошмаров, я была не на краю — о нет! Я была внизу, в той самой бездне, а край — где-то недосягаемо далеко вверху! Захрустело и зашаталось мое представление о нашей литературе и о нашей истории. И все это наложилось на бунтовщические порывы, что были во мне всегда, сколько я себя помню».[3]
Новейшая российская поэзия вновь выступила в традиционной роли: повивальной бабки свободы. Она наполняет легкие кислородом, пробивает беспросветную непроницаемость советского мифа. Ратушинская приняла поэзию не как «игру», не как наинежнейшую область изящной словесности и культуры, но — как служение, как исповедь, проповедь, самое бытие.
Ее лирически требовательное отношение к родине заставляет еще и вспомнить гневные филиппики Хомякова («В судах черна неправдой черной и игом рабства клеймлена»). Ведь попрек, обличение (когда оно носит «библейский», религиозный характер) — полноправная часть взыскательной конструктивной любви.
Родная земля — «злая», но:
Скорбный сарказм в отношении «материнских добродетелей» родины целительно смягчен добровольной жертвенностью.
Пророческий гнев диаметрально противоположен равнодушному скептическому презрению: этот духовный урок нашей поэзии Ратушинская усвоила крепко.
Вторая часть книги[4] — дневник хождения по кругам ада: следственная тюрьма, суд, этап, лагерь. Но такова феноменология творчества: хлебнув неволи и ГУЛаговского мытарства, голос поэтессы окреп, в нем родились энергии, «спровоцированные» на появление мужеством. Ибо:
Поэзия привела Ратушинскую в застенок, но она же — и стала ее помощницей, целительницей, укрепляющей силу духа.
Мужество лирики Ратушинской еще выпуклее на фоне вдруг ощутившихся хрупкости, детскости, женственности — все это проглядывает в ее тюремной лирике в трогательном, вызывающем слезные спазмы единстве.
Форма, размер, рифмы — не выбираются: само вдохновение диктует течение лирического повествования, потому и мастерство определяется его интенсивностью:
Многие ли из нас имеют счастье сказать о себе такое?
…Думается, что менее всего согласилась бы Ратушинская определить поэзию как «опыт соединения слов посредством ритма». Впрочем, история показывает, что поэзия формообразует драму судьбы даже и самого отпетого формалиста. Поэзия свидетельствует об онтологических корнях человека. Духовное здоровье цивилизации, общества — поверяется степенью наличия в них свободной неверсификационной поэзии и готовности к ее восприятию.
Поэзия — веское доказательство Божьего бытия.
БИОГРАФИЧЕСКИЙ КОММЕНТАРИЙ
Биографический комментарий подготовлен по данным Архива Самиздата, бюллетеня «Вести из СССР» (Мюнхен), Фонда им. Буковского (Амстердам) и по др. материалам.
| БИОГРАФИЧЕСКИЙ КОММЕНТАРИЙ[5] | |
|---|---|
| 1954, март, 4 | Ирина Борисовна Ратушинская родилась в Одессе в семье обрусевших польских дворян. |
| 1971 | Окончание средней школы. |
| 1971–1976 | Учеба в Одесском гос. университете, физический факультет. Участие в так наз. КВН-ах; подработка на жизнь, чтобы не зависеть от родителей. |
| 1972 | Попытка КГБ сделать И. Р. осведомителем. Решительный отказ. |
| 1976, осень | Преподает физику и математику в сред. школе. |
| 1977 | Ассистент в Одесском пед. институте. |
| 1977, лето | Предложена работа в экзаменационной комиссии с оговоркой, что к абитуриентам-евреям следует применять особые требования. После отказа — перевод в лаборанты, а спустя некоторое время — увольнение. |
| 1979 | Вышла замуж за Игоря Геращенко и переехала жить в Киев. «В 25, а не в 15 я начала писать. Да, были, конечно, попытки и раньше, но ведь это были каракули ребенка». (И. Ратушинская. Моя родина. В сб. Стихи. — Анн Арбор (США): Эрмитаж, 1984, с. 11). |
| 1980 | И. Р. с мужем подают заявления в ОВИР с просьбой выдать заграничные паспорта. |
| ноябрь, 18 | Беседа в милиции; в выезде неофициально отказано. |
| 1980 (или начало 1981) | Первое правозащитное письмо — по поводу незаконной высылки акад. А. Д. Сахарова. |
| 1981 | |
| до июля, 14 | И. Р. с мужем отправили в Президиум Верховного Совета УССР заявление с предложением дополнить Конституцию статьей о праве граждан СССР выезжать на постоянное жительство за границу. |
| август, 14—15 | Их поочередно доставляют в ГБ, угрожают возбуждением дела за «антисоветскую пропаганду», «измену Родине», требуют, чтобы Ирина прекратила писать стихи. Отказ подписать предупреждение. |
| октябрь, 10 | Обращение вместе с другими отказниками к прокурору Киева с требованием привлечения к ответственности лиц, участвовавших в аресте отказника Лоренсцона. |
| ноябрь, 5 | Геращенко уволен с работы. |
| декабрь, 10 | Участие в демонстрации на Пушкинской площади в Москве. Арест; десять суток И. Р. отбыла в спецприемнике № 2 при Бутырской тюрьме. |
| декабрь, после 20 | И. Р. написала очерк о пребывании в спецприемнике. Опубликован в самиздатовском информационном бюллетене СМОТ № 25. Позднее там же опубликованы заметки «К положению в Польше» (№ 29). |
| 1982 | |
| апрель, 6 | На обыске у В. Сендерова среди прочего изъяты стихи И. Р. |
| апрель или май | И. Р. и ее мужа пытались отравить, опрыскав двери ядовитыми веществами. |
| июнь, 22 | В связи с арестом в Москве В. Сендерова (17. 6. 82) в Киеве проведены обыски у И. Р. и И. Г., а также у их друзей. Изъяты листовки СМОТ, стихи И. Р., религиозная литература. |
| июнь | Подпись под письмом в защиту В. Сендерова. |
| август — сентябрь, 17 | Работа под Киевом на сборе яблок. Лишь после ареста выяснилось, что предложение работать в бригаде шабашников на уборке исходило — с провокационными целями — от ГБ. |
| сентябрь, 17 | Арест в селе Лишня (Макаровского р-на Киев. обл.). И. Р. в наручниках увезли в следственный изолятор в Киев. |
| осень, зима | Обыски у нее на квартире и на квартирах друзей. Обвинение по ст. 62 УК УССР (антисоветская агитация и пропаганда) — в написании стихов. След. дело И. Р. № 18, следователь — кап. Лукьяненко и др. |
| осень | Восемь москвичей и киевлян пишут открытое письмо в защиту И. Р. |
| ноябрь, 7 | Киевские друзья и родственники (7 чел.) обращаются в КГБ с протестом против методов ведения следствия. |
| 1983 | |
| март, 1—3 | Суд в Киевском горсуде (пред, на процессе зам. председателя Киевского горсуда Г. И. Зубец). И. Р. обвиняется в написании и распространении своих стихотворений «Ненавистная моя родина», «А мы остаемся» и др.; правозащитных документов; статей, опубл. в ИБ СМОТ; хранении антисоветской лит-ры, включая стихи Максимилиана Волошина; устной агитации и пропаганде; «в обвинительном заключении слово „клевета“ было повторено 150 раз»; И. Р. отказывается от адвоката — судья отказ отклоняет; И. Р. протестует против фактически закрытого процесса, против признания художественной литературы антисоветской пропагандой; ряд свидетелей отказываются давать показания; иные свидетели говорят о неправильной записи их показаний, о давлении на них во время следствия; И. Р. отказывается от участия в судебном следствии; И. Р. виновной себя не признала; в последнем слове пыталась читать стихотворение «Ненавистная моя Родина» и была лишена последнего слова. |
| март, 3 | Приговор: 7 лет лагеря строгого режима с последующей ссылкой на 5 лет. Эта высшая — по данной статье — мера наказания впервые за многие годы применена к женщине. |
| март | Кассационная жалоба; отказ от адвоката. Угрозы со стороны ГБ мужу и друзьям И. Р. |
| апрель, 7 | Кассационная инстанция — Верховный суд УССР (пред. Л. М. Чайковский, заседатели В. С. Ляскин, В. Л. Шидловский) — утвердила приговор, исключив ряд эпизодов (шуточное стихотворение, черновик неотправленного письма); кассационное определение на руки И. Р. не выдано. |
| апрель, 12 | Отправка этапом в Мордовию; перед выездом изъяты копии приговора и обвинительного заключения. |
| апрель, 18 | Прибытие в женскую политзону в Мордовии (учрежд. ЖХ-385/3-4). И. Р. самая молодая узница Мордовского концентрационного лагеря. |
| август, 9 | Лишение ларька и свидания за отказ носить «нагрудный знак» (бирку). |
| август, 9—12 | Голодовка протеста против лишения свидания. |
| август, 12 | Постановление о лишении свидания отменено. Заявление женщин-политзаключенных, включая И. Р., об отказе носить бирки. |
| август или сентябрь | Свидание И. Р. с мужем. |
| август, 17—29 | В связи с отправкой в ШИЗО Н. Лазаревой и Т. Осиповой оставшиеся в зоне соузницы проводят голодовку. Среди них — И. Р. |
| август, 24 | И. Р. вместе с Т. Великановой и Р. Руденко изолировали в больницу. |
| август, 25 | Принудительное кормление с применением наручников; И. Р. при этом потеряла сознание. |
| сентябрь, 6 | Заявление женщин-политзаключенных участникам Мадридской встречи. |
| сентябрь, 7—15 | 8-дневная голодовка «в защиту своих сограждан». |
| октябрь, 30 | Голодовка в День политзаключенного. |
| ноябрь | Ухудшение состояния здоровья И. Р. |
| ноябрь, 24 — декабрь, 2 | Помещена в лагерную больницу. |
| ноябрь, 25 | Подписала «Обращение к мировой общественности в защиту Н. Лазаревой». |
| декабрь, 7—19 | В ШИЗО в больном состоянии на 12 суток (Осиповой — 15). |
| декабрь, 10 | Голодовка в День прав человека. |
| декабрь, 21 (по 4. 1. 84) | Голодовка в защиту Н. Лазаревой, которую больной поместили в ШИЗО. С 23. 12. И. Р. сама помещена в ШИЗО на 12 суток — вместе с Лазаревой. В новогоднюю ночь И. Р. читает новые стихи Лазаревой и уголовницам из соседних камер. |
| 1984 | |
| январь, 30 — февраль, 13 | Снова (на этот раз с Осиповой) помещена в ШИЗО на 15 суток за невыход на работу и отказ носить нагрудную бирку. |
| февраль, 13—17 | Участие в голодовке в поддержку соузницы Беляускене. |
| март, 12 | Помещена в лагерную больницу. |
| март, 14—26 | Новая голодовка. На этот раз — в защиту Лазаревой. |
| март, 22 | В связи с голодовкой изолирована в бокс психиатрического отделения лагерной больницы. |
| апрель | Администрация прерывает всякую переписку И. Р. |
| май | В мае конфискованы семь писем от мужа и все ее письма. |
| май, 7 | Мужу сообщено, что И. Р. лишена свидания «за отказ от работы». |
| июнь, 6 | Перевод женщин-политзаключенных в другую мордовскую зону (учрежд. ЖХ-385/3-3). |
| июнь | Отказ от очередного свидания. |
| июнь, 19 | И. Р. объявила 10-дневную голодовку протеста. |
| конец июня — начало сентября | И. Р. и Т. Осипова наказаны ПКТ сроком на 2 месяца. |
| осень | По окончании срока ПКТ И. Р., по-видимому, отправлена в след. изолятор КГБ Мордовской АССР «на перевоспитание». |
| октябрь, 30 | Принимает участие в голодовке в День политзаключенного. |
| ноябрь, после 7 | Вместе с соузницами подписала поздравление Р. Рейгану в связи с его переизбранием на пост президента США. |
| декабрь, 10 | Голодовка в День прав человека. |
| 1985 | |
| апрель — май | В обращении ко всем европейским парламентариям И. Геращенко сообщает: «За эти два года Ирину продержали в карцере 138 суток. Пять раз подряд Ирину лишали свидания». |
| конец весны | И. Р. переведена в тюрьму КГБ г. Саранска для «перевоспитания». |
| август, 7—14 | Наказана 7 сутками ШИЗО в женском уголовном лагере ЖХ-385 /Явас/. По дороге в ШИЗО И. Р. потеряла сознание и получила сотрясение мозга. Надзиратели бытового лагеря избили ее. |
| август, после 14 | После отбывания срока ШИЗО возвращена в зону с диагнозом «сотрясение мозга». Пытается подать в суд на избивавших. |
| август, 21 | Водворена в ПКТ сроком на 5 суток за «симуляцию сотрясения мозга». |
| октябрь, 30 | В День политзаключенного объявила голодовку с требованием прекратить издевательства. |
| ноябрь, 12 | После того, как ПКТ стали отапливать, прекратила голодовку. |
| 1986 | |
| осень 1985 — зима | И. Р. болеет сыпным тифом, в связи с чем острижена наголо. |
| март, 19 | Лишена свидания с уже приехавшими мужем и матерью за то, что не встала при приходе врача. |
