О себе и проекте «Добрые стихи для всей семьи»

01.06.2014 г., в День защиты детей, я открыла свой творческий проект «Добрые стихи для всей семьи», который очень символично стартует именно с этой даты, так как главной и основной частью данного проекта является раздел «Добрые стихи для детей».

Почему было принято решение открыть этот проект?

Именно сегодня, когда во многие семьи ворвалась жестокая война, я не могу оставаться равнодушной – гибнут беззащитные дети, женщины, старики! Сегодня каждый обязан внести свой посильный вклад в сохранение мира и в укрепление основных человеческих ценностей, независимо от границ и национальностей, ведь завтра может быть уже поздно.

Сегодня особенно остро ощущается и тот чёрный поток информации, который идёт с экранов телевизоров, через интернет, через жестокие агрессивные игры для детей, которые переполнили прилавки детских магазинов. С экранов звучит агрессивная, злая речь новых уродливых персонажей в современных мультиках, влияя негативно на ещё не окрепшие души детей. Даже куклы и детские игрушки стали уродливыми и с элементами агрессии и жестокости. К сожалению, современные детские мультяшки утратили свою главную суть и перестали быть милыми и добрыми. Они уже не воспитывают основополагающие и главные качества в детях: доброту и сострадание, умение дружить и ценить дружбу, уважение родителей и старших, любовь к природе и бережное отношение к ней, любовь к Родине и знание её истории…

Также сегодня идёт повальная зависимость детей от компьютерного мира – искусственного, агрессивного и бездушного. Детей с раннего детств а приучают к жестокости и насилию, к уродливому и негативному изображению окружающего мира, к агрессивному общению между сверстниками, которое сегодня становится нормой поведения. Постепенно становится обычным равнодушие и неуважительное отношение к старшим, которое обрывает очень важную связь между поколениями, стирая и искажая, в том числе, жизненно необходимую сегодня память о патриотизме и героизме наших предков.

А взрослые… им некогда даже поговорить с ребенком по душам из-за загруженности: карьера, домашние заботы, надо обеспечивать, зарабатывать на жизнь, и… часто родители упускают главное – это счастливые минуты, проведенные вместе с нашими детьми, которые помогают ребёнку правильно осознать этот мир и сформировать свою жизненную позицию. Это позволит дать возможность каждому малышу стать счастливой и достойной личностью и, в конечном счете, стать надежной опорой для своих родителей и для всех нас, чтобы жить в гармоничном мире без агрессии и войн!

Мы, взрослые, сегодня вдвойне обязаны защищать детей от чёрного негатива и агрессии, от пустого бездушного компьютерного мира, от искусственных ценностей, которые уродуют души детей.

Через свои стихи, которые написаны от души, я стараюсь передать всем детям любовь и тепло, доброту и нежность, заботу и внимание, ощущение гармонии и понимание красоты мира.

Надеюсь, этот проект «Добрые стихи для всей семьи» принесёт в ваш дом немного доброты, позитива, тепла и света!

Мира вашему дому и счастливого долголетия!

До новых встреч!

Татьяна Бирюза

© Copyright: Татьяна Бирюза, 2014

Свидетельство о публикации № 114060300352

Почему – Бирюза?

© Copyright: Татьяна Бирюза, 2014

Свидетельство о публикации № 114061500151

Загляни ко мне хоть на минутку…

© Copyright: Татьяна Бирюза, 2014

Свидетельство о публикации № 114080105502

За всё спасибо!

© Copyright: Татьяна Бирюза, 2014

Свидетельство о публикации № 114052305073

Для тебя и для меня!

(ролевое стихотворение)

(мужской голос читает)

(женский голос читает)

© Copyright: Татьяна Бирюза, 2014

Свидетельство о публикации № 114091903110

А для нас…

(начало см. «Для тебя и для меня»)

© Copyright: Татьяна Бирюза, 2014

Свидетельство о публикации № 114092209722

Ты – лучший папа на Земле!

© Copyright: Татьяна Бирюза, 2014

Свидетельство о публикации № 114052710330

Доченька моя!

© Copyright: Татьяна Бирюза, 2014

Свидетельство о публикации № 114081100555

Чабрецовый чай с кизиловым вареньем

© Copyright: Татьяна Бирюза, 2014

Свидетельство о публикации № 11409080034

Я верю снова алым парусам…

© Copyright: Татьяна Бирюза, 2014

Свидетельство о публикации № 114112300509

Жить по-настоящему

© Copyright: Татьяна Бирюза, 2014

Свидетельство о публикации № 114112407665

Прошла гроза…

Это стихотворение очень дорого мне:

оно единственное сохранилось и запомнилось из моего «раннего творчества» – написано в 16 лет.

© Copyright: Татьяна Бирюза, 2014

Свидетельство о публикации № 114052305829

Чудо-ягодка Морошка!

Морошка – любимая ягода А.С. Пушкина

© Copyright: Татьяна Бирюза, 2014

Свидетельство о публикации № 114090402280

Пожалейте бедную Лошадку!

© Copyright: Татьяна Бирюза, 2014

Свидетельство о публикации № 114080700506

Свободен и весел у моря прибой…

© Copyright: Татьяна Бирюза, 2014

Свидетельство о публикации № 114060606755

Совет Большой Медведицы

(Звёздный совет)

© Copyright: Татьяна Бирюза, 2014

Свидетельство о публикации № 114052305758

Не плачь, Кукушка!

© Copyright: Татьяна Бирюза, 2014

Свидетельство о публикации № 114060106343

Герой и царица Вершина

© Copyright: Татьяна Бирюза, 2014

Свидетельство о публикации № 114091609908

Лёгкий бриз и капелька дождя

© Copyright: Татьяна Бирюза, 2014

Свидетельство о публикации № 114073003674

Звёзды тоже устают!

© Copyright: Татьяна Бирюза, 2014

Свидетельство о публикации № 114052605089

Бирюза

© Copyright: Татьяна Бирюза, 2014

Свидетельство о публикации № 114052310043

Не забывай, душа, трудиться!

Серия: Весенние стихи

Серия: Осенние стихи

Серия: Зимние стихи

Утренняя молитва

П.И. Чайковский, соч. 39 «Утренняя молитва» – когда я услышала эту божественную и одновременно очень современную мелодию (написана в 1878 г.!) – слова в душе родились именно такие!

© Copyright: Татьяна Бирюза, 2014

Свидетельство о публикации № 114052507276

Часовенка и Колокол

© Copyright: Татьяна Бирюза, 2014

Свидетельство о публикации № 114070700110

Скажи мне, в чём я виноват?

© Copyright: Татьяна Бирюза, 2014

Свидетельство о публикации № 11407220614

Любовь пришла…

© Copyright: Татьяна Бирюза, 2014

Свидетельство о публикации № 114052305107

Цветы, как маленькие дети…

© Copyright: Татьяна Бирюза, 2014

Свидетельство о публикации № 114071900594

Мой дед – герой!

© Copyright: Татьяна Бирюза, 2014

Свидетельство о публикации № 114052305144

Не дай Бог, чтоб выпала доля…

© Copyright: Татьяна Бирюза, 2014

Свидетельство о публикации № 114070400491

Прямой наводкой…

© Copyright: Татьяна Бирюза, 2014

Свидетельство о публикации № 114090202065

Хатынь не бывает чужой

© Copyright: Татьяна Бирюза, 2014

Свидетельство о публикации № 114052507435

В России Храмы – словно белые берёзы…

Церковь Воздвижения Креста Господня – храм в селе Антушково, на территории монастыря Сошествия Креста Господня (Россия, Ивановская область).

© Copyright: Татьяна Бирюза, 2014

Свидетельство о публикации № 114080905696

Да, мир вокруг несовершенен…

© Copyright: Татьяна Бирюза, 2014

Свидетельство о публикации № 114060508641

Ласточка-Душа

© Copyright: Татьяна Бирюза, 2014

Свидетельство о публикации № 114052305712

Серия: Счастливые детки

Серия: «Весёлый Тишка»

Серия: «Весёлые каникулы»

Серия: Кот Линкс

Серия: Колыбельные

Серия: Синие коты

Серия: «Кот Сиянье, Доброта»

Серия: «Весёлые сказки»

Серия: Философские шуточки

Серия: «Басни»

Серия: Николай и его истории. Когда я…

Когда я родился… было раннее зимнее утро – 4 января.

В огромном окне ещё светила бледная луна, и еле заметные звёздочки ещё украшали небо, которое медленно просыпалось и становилось ярко-розовым, как бы наряжаясь и встречая восход солнца и рождение нового дня.

А я тогда подумал и был уверен в этом:

– Огромное солнце и это яркое нарядное небо празднует моё появление на свет!

Это окно в мой новый мир казалось мне тогда таким бесконечно огромным и красивым, что я так засмотрелся в него, любуясь ярким восходом солнца, что совсем забыл плакать – ведь я только что родился!

Я помню: вокруг бегали какие-то люди в белых халатах, что-то быстро и тревожно говорили, периодически заглядывая мне в лицо и заворачивая меня в мягкие пелёнки и пушистое одеяло, а я окончательно согрелся в уютном одеяльце и всё смотрел… смотрел в это огромное окно с ярким уже жёлто-оранжевым солнцем и удивлялся, как постепенно гаснут звёзды, и любовался:

– Какой огромный, светлый и очень интересный этот новый мир, и как хорошо, что я родился!

Я постепенно стал различать звуки и голоса. Откуда-то, совсем рядом, доносился мамин тревожный голос:

– Почему не плачет?! Почему молчит?! Может, ему плохо?!.

А мне было так хорошо и так здорово, но я не мог тогда сказать это маме, а просто стал активно моргать глазами, подавая ей знаки:

– Всё в порядке, мамочка! Просто лежу, любуюсь этим миром! Я так и знал, что ты у меня очень красивая. Здравствуй, мамочка! Это Я!

Но я, наверно, слишком старался моргать маме глазами, потому что паника вокруг стала нарастать ещё больше… Появился папа, ему разрешили присутствовать, так сказала большая тётя в белом халате. Но слово «присутствовать» совсем не подходит для моего папы. Так вот, присутствуя, папа пробежал уже вокруг меня раза три, считать я не умею, но, думаю, кругов было не меньше… и, рассматривая меня внимательно со всех сторон, тоже тревожно запричитал:

– Куда он так внимательно смотрит?! Почему все новорожденные орут на весь

роддом, а он молчит и моргает активно глазами?! Надо что-то делать!..

Я хорошо знаю эти два дорогих мне голоса, я узнал маму и папу сразу. Помню эти нежные и дорогие голоса ещё тогда, когда был в животике у мамы, в моём первом уютном мире. Я очень хорошо помню, как они со мной разговаривали. Папа всегда заботился о маме и обо мне, гладил животик маме, а мне было всегда щекотно… И когда папа спрашивал:

– Как там чувствует себя наш малыш? – я всегда старался пнуть посильней его руку своей ногой, чтобы папа почувствовал и понял, что всё нормально.

Но потом всегда начиналось:

– Ой-Ой! Как малыш сильно толкается! Какой шустрый и сильный! – причитала мама.

Но папа был доволен и улыбался:

– Это малыш мне отвечает, настоящий мужчина растёт, богатырь! Но ты там поаккуратней, Николай! Маму не беспокой…

И я, счастливый, успокаивался и снова засыпал. Ведь мне надо было быстрее расти, чтобы быть сильным. И я был счастлив, потому что знал и чувствовал – меня любят и ждут в том большом и неизвестном ещё мне мире! И папа с мамой уже дали мне имя – Николай, которое я полюбил, как только услышал его первый раз. Потом мама и папа мне будут рассказывать много интересного про это сильное и красивое имя, и я узнаю подробно, почему меня так назвали.

А для папы это были всегда счастливые минуты общения со мной, я это понял сразу и всегда очень старался дать ему знак. И даже когда делали снимок (УЗИ 3D – это такая объёмная съёмка малышей в животике у мамы), я тихонечко махнул папе ручкой, не удержался, потому что папа так внимательно всматривался в экран и говорил:

– Что-то я ничего не вижу… как там наш малыш, наш Николай?

Папа был на седьмом небе от счастья, когда разглядел меня на экране и заметил, как я махнул ему «Привет!»:

– Вы видели?… Видели? Он помахал мне ручкой!

И тогда тётя в белом халате, опытный врач, тоже радостно подтвердила:

– Папе ручкой помахал, всё в порядке!

А мама – мама не удержала счастливых слёз и сквозь эти слёзы улыбалась:

– Какие же мальчишки у меня смешные!

Потом радостно всей семьёй рассматривали дома мою первую в жизни фотографию – на ней чётко виден крошечный я и моя маленькая ручка, которая машет папе. А я, довольный, спал в животике у мамы и ждал своего дня рождения. Эта первая фотография хранится у нас в семейном альбоме на самом почётном месте, и она самая любимая и дорогая для всех нас.

Вот так мы увиделись тогда с мамой и папой первый раз.

А сейчас… я родился, лежу в тёплом клетчатом одеяльце, моргаю активно маме глазами: «Всё в порядке!» и в перерывах рассматриваю этот новый мир в огромном окне. Мне это показалось целой вечностью, а на самом деле прошло всего минут 5-10. Но паника с каждой секундой нарастала всё больше, и уже притащили какойто большой аппарат с висящими трубками, а мамин голос зазвучал ещё тревожней:

– Почему не плачет, почему молчит?… Но дышит ровно и моргает очень активно глазками… и глаза такие умные! Делайте же что-нибудь…

А папа всё кружил вокруг меня, и уже, как истребитель, пошёл на десятый заход, спотыкаясь о толстую тётю в белом халате и заглядывая мне в лицо с нарастающей паникой… И вдруг я представил, что на меня сейчас наденут этот страшный космический аппарат и эти длинные трубки и закроют всё окно: и красивое небо, и восходящее над городом солнце, и гаснущие звёздочки… и так мне стало обидно и жалко себя и моих перепуганных папу и маму, что до меня вдруг дошло:

– Ура! Я родился! Надо поорать от радости и поплакать, раз просят, ради мамочки и папочки, оставить изучение этого нового мира в окне на потом…

И как заорал во всё горло, заплакал, залился слезами, прокашлялся, проикался и не только… и так мне это понравилось, что уже потом никак не могли меня успокоить – я орал из всех моих младенческих новорожденных сил, накопившихся за девять месяцев ожидания этого восхода, этих звёзд, этого яркого неба и, конечно, самого главного – встречи с моими любимыми родителями!

Первый раз во весь голос я кричал своим родным, всему роддому, всему городу, всей Земле и всей Вселенной… заливаясь слезами:

– Ура!!! Я родился!!! Здравствуй, мой новый мир!

Да, я кричал именно это… Ну, конечно, у меня получалось и звучало в эфире совсем другое: «Уа-уа!», но все поняли меня правильно и очень радовались.

Но потом я всё-таки успокоился, потому что мама взяла меня нежно на ручки, и мне стало так уютно и спокойно, что плакать было как-то неинтересно. Потом я увидел папино лицо, склонившееся надо мной практически нос в нос, и я увидел, как из папиных глаз, как и у меня, тоже текли слёзы, папа улыбался и плакал одновременно.

«Наверно, папа тоже только что родился и очень этому рад, – подумал тогда я про папу. – Как здорово, что мы теперь вместе будем смотреть в это огромное окно на наш новый мир и считать гаснувшие утром звёздочки и встречать восход солнца и рождение нового дня! Ура, мы с папой родились! Здравствуй, наш новый мир!»

Вот с такими мыслями я уткнулся в мамину грудь и потом сладко-сладко уснул.

Мне снилась мамина улыбка, папины слёзы, далёкие яркие звёздочки, бледная луна, яркий восход и мой новый светлый мир.

А тем временем в огромном окне уже набирал силу мой первый восход. Моё первое утро постепенно наполнялось новыми звуками, а я был счастлив – ведь это первый мой день в этом новом мире – День моего рождения!

© Copyright: Татьяна Бирюза, 2014

Свидетельство о публикации № 114112900696

Сердце волчицы

Маленькая деревушка из 30 домов на окраине леса в эту летнюю ночь 22 июня спала мирно и необычно тихо, даже не был слышен привычный лай собак. Вечером Настя укладывала спать Митьку 8 лет и Алёнку 10 лет с какой-то особой тревогой на сердце. Вспомнив старую колыбельную песню, которую она пела, когда дети были ещё совсем маленькие, она вдруг запела:

– Баю-баюшки-баю, не ложитесь на краю. Придёт серенький волчок и укусит за бочок…

– Неужели волки такие злые и могут напасть и укусить? – интересовался Митька и никак не хотел засыпать.

– Конечно, глупенький, волки хищные звери и никого не пожалеют, а особенно зимой они голодные и особенно злые, – хихикала Алёнка, специально добавляя ещё большего страха про волчьи повадки. Она любила подразнить Митьку и повредничать.

– Всё! Хватит, дети, страшилок на ночь! Повернулись быстро на бочок к стенке и пора спать, уже поздно. Завтра приедет папа, у меня ещё много дел по хозяйству, – пыталась успокоить детей мама Настя.

Василий, отец малышей, уехал с бригадой в соседнюю деревню неделю назад, дети ждали его возвращения завтра вечером и очень скучали.

Митька крутился, долго не засыпал, всё расспрашивал шёпотом у Алёнки подробно про волков, про их нравы и жестокость. Мама хлопотала у печи, готовя еду на завтрашний праздничный день – долгожданное возвращение Василия после тяжёлой работы домой.

Алёнка потихоньку, чтобы не услышала мама, рассказала Митьке, что на той неделе волки разорвали лесника дядю Ваню, даже охотничье ружьё не спасло, и лето на дворе – не зима. Соседка бабушка Маня рассказала эту жуткую историю вчера маме, а Алёнка услышала. Потом охотники обнаружили крупные следы взрослого волка и двух маленьких волчат на месте трагедии – это была огромная волчица с выводком. Это добавило ещё большего страха Митьке, и он вообще не мог теперь уснуть, лёжа на бочке́. «А вдруг и правда придёт и укусит за бочок?» – думал он, повернувшись на живот, обхватив ручками подушку, тщательно заправив под себя одеяло и сжимая уголок одеяла крепко в ладошке.

Засыпая, Митька вдруг вспомнил, как прошлой зимой лесник дядя Ваня гордо нёс по главной дороге деревни свой трофей – убитого волчонка. Тогда почти все односельчане сбежалась посмотреть на маленького волка. Мальчишки особенно восхищались и с восторгом выкрикивали из толпы:

– Так тебе и надо, зверюга! Не будешь теперь бегать по нашему лесу и пугать нас, когда мы собираем грибы и ягоды!

– Смотрите, какая у него светло-серая пушистая шёрстка, какой красивый волчонок, – причитали тогда девчонки.

Лесник, довольный удачной охотой, улыбался и, положив волчонка на траву, объяснил тогда детям:

– Волчонок в лесу был один, без мамы-волчицы, наверно, специально убежал или отстал от стаи. Нельзя детям без взрослых ходить далеко в лес, это очень опасно!

Один Митька тогда стоял молча и смотрел с жалостью на убитого волчонка. Ему запомнились огромные открытые глаза волчонка, в которых, как тогда показалось Митьке, застыл вопрос: «Что я сделал вам плохого?…»

Митьке от Алёнкиных рассказов и своих воспоминаний совсем стало жутко. Он полночи крутился и, наконец, уснул в обнимку с подушкой, сжимая крепко уголок одеяла в кулаке, чтобы одеяло ночью не сползло на пол. Сон в эту ночь у Мити был тревожный, ему снилась большая серая волчица и маленький волчонок с огромными светящимися глазами, дремучий лес и большая луна.

Утром пришла страшная новость, которая ворвалась в дом вместе с рыдающей и голосившей во весь голос соседкой бабушкой Маней – война!

Что означает это страшное слово, дети ещё не знали, но мама и бабушка Маня жутко рыдали во весь голос, было очень страшно. Василий так и не вернулся домой, все мужчины из всех соседних деревень ушли на фронт.

Тревожный месяц пролетел в страшных новостях, в деревне остались одни старики, женщины и дети, а жуткая канонада взрывов с каждым днём всё приближалась. Самолёты ночью уже бомбили город, который находился всего в 10 километрах от деревни. Похоронки стали приходить пачками, и почтальон дед Савка почернел и осунулся за этот месяц, как будто он сам погибал каждый раз, передавая похоронку голосившей женщине: «Теперь Алёшка…» – произносил он дрожащим голосом и тащил свою страшную сумку дальше.

Раньше все любили деда Савку и издалека, увидев его, кричали:

– Привет, дед Савка! Ну-ка, проверь свою волшебную сумку, нет ли там весточки для меня?

А сейчас, увидев почтальона ещё издалека, все прятали взгляд и молились:

– Господи, спаси и помилуй! Только бы прошёл мимо!

В это воскресное утро почтальон не прошёл мимо дома Мити и Алёнки и, уткнувшись взглядом в разноцветную половицу на полу, вручил похоронку Насте со словами: «Теперь Васька…». Потом зарыдал, по-мужски вытирая шапкой слёзы, и пошёл, согнувшись почти до земли, дальше по деревне, неся свой страшный груз «Кто следующий».

Митя в то воскресенье сразу стал взрослым, он уже не боялся серого волка. Мальчишка в свои 8 лет остался в доме единственным мужчиной, и значит, он стал опорой для всей семьи. Мама сразу постарела, осунулась, и, казалось, голос у неё даже стал другой, она перестала петь песни у плиты и колыбельные детям на ночь.

Фронт стремительно приближался. В ту ночь все проснулись от страшных взрывов – деревню бомбила тяжёлая авиация. Жуткий грохот сотрясал дом, по главной дороге маленькой деревушки двигались фашистские танки. Настя обняла напуганных детей, быстро одела их в тёплую одежду. Всё, что попадалось под руку и могло пригодиться в дороге, она побросала в лёгкое одеяло и связала вверху узлом. Метнувшись в ужасе к окну, Настя увидела жуткую картину – горел дом соседки бабы Мани. Будто чёрные зловещие призраки, по деревне ползли танки, взрывы бомб сотрясали землю, небо освещалось заревом кровавого восхода и полыхающих деревенских домов. Будто призраки или какие-то страшные чёрные чудовища, по небу ползли тяжёлые самолёты, сбрасывая бомбы на соседний город и окрестные деревни. Земля дрожала, как во время страшного землетрясения. Воздух гудел и оглушал воем самолётов, рёвом идущих танков и страшных взрывов. Один снаряд упал совсем рядом, расколов большую грушу во дворе, которую посадил Василий в день свадьбы. Осколки разбили окно, прошили в углу деревянный сруб насквозь и попали в висевшую в уголке маленькую деревянную икону Казанской Божьей Матери, задев край иконки и уронив её на пол.

– Пресвятая Богородица, спаси и сохрани! – прорыдала Настя, подняла и спрятала иконку за пазуху Митьке, перемотав его платком через плечо.

В дом ворвалась баба Маня, она успела выскочить из своего горящего дома. Она совсем не была похожа на ту знакомую весёлую бабу Маню, которую так любили все дети. С ужасом в глазах, в обгоревшей кофте, с сажей на лице, в сбившемся на затылок платке, из-под которого во все стороны торчали седые волосы, бабушка Маня казалось какой-то чужой и очень страшной. Срывающимся в сипоту голосом, кашляя, она быстро скомандовала Насте:

– Бери детей, уходим быстро огородами в лес! Я знаю тропу к сторожке лесника, надо спасать детей!

– Там волки!.. – воскликнул Митька, но сразу же замолчал, глядя на бабушку Маню и маму. В свои ранние 8 лет он уже понял, что война – это человеческая жестокость и бессердечность, которая не жалеет ни стариков, ни детей. Этот человеческий ужас за окном был намного страшнее, чем тот, волчий, в глухом холодном лесу среди диких зверей. Надо было спасаться – бежать в лес, в глушь, к волкам, научиться жить среди зверей, чтобы использовать единственно возможную надежду на спасение…

Три дня Настя со старенькой бабой Маней и детьми шла по дремучему лесу, питаясь ягодами, краюшкой хлеба, которую успела прихватить с собой. Воду пили из многочисленных ручейков, разводили ночью костёр и спали на сложенных друг на друга еловых ветках, прижавшись друг к другу. Первые дни августа выдались тёплыми, ночью было сыро, но ещё тепло, в лесу было много ягод и грибов. Наконец, они дошли до сторожки лесника, измученные ужасом войны и длинной дорогой в новую неизвестную жизнь. Они не заблудились, не провалились в болото, помог опыт лесничества бабы Мани – она часто ходила за грибами в эти дремучие леса и знала все непроходимые тропки наизусть.

Сторожка лесника была очень маленькой, с наклонившейся почти до земли соломенной крышей. Чтобы зайти внутрь, взрослым надо было наклоняться почти до самой земли. Входная дверь была дубовая и прочная, на окнах – надёжные ставни, а главное – внутри была большая печка. С одной стороны она была похожа на огромную тёплую завалинку, которая пахла сушёным чабрецом, ромашкой и разными ароматными сушёными травами. Дядя Ваня всегда сушил чабрец и другие лечебные травы и отдавал всегда бабушке Мане букетик со словами «Для душевного чая!». На этой печной завалинке спокойно могли поместиться три человека, а с другой стороны чудо-печки была плита для готовки с железными кругами, на которых стояла большая кастрюля и медный чайник. Но самое важное, единственно хорошее за эти дни, их ждало дальше. Митька в погребе обнаружил шесть мешков картошки и мешок моркови. А на полках – аккуратненько поставленные в ряд три банки с мёдом и десять банок вишнёвого варенья, которые привели Алёнку в восторг и помогли на секунду забыть о пережитом.

– И река здесь совсем рядом. Вон там, за большой старой ёлкой, вниз уходит лесная тропа, прямо к реке, не заблудишься. Так что и вода у нас есть! – сказала бабушка Маня, первый раз чуть улыбнувшись за все эти дни, и дети опять узнали в ней ту самую весёлую и добрую бабушку Маню, которую очень любили.

Вечером был настоящий пир, дети согрелись, поужинали и даже был сладкий стол с мёдом и вареньем, а потом они сладко уснули на печке. Алёнка на бочке́, свернувшись калачиком, тихо и спокойно, как тогда, в мирное время. А Митька по-прежнему тревожно уснул на животе, сжимая уголок одеяла в кулаке и обхватив руками соломенную подушку.

Весь август и осень дети изучали окрестный лес, уже не боялись уходить дальше в чащу, собирая грибы и ягоды. Следы волков не попадались им в лесу. Митя, очень быстро повзрослев, уже не вспоминал про волчицу. А мама по-прежнему очень беспокоилась за детей и не разрешала уходить далеко от сторожки.

И вот однажды дети увлеклись сбором грибов и ягод и ушли слишком далеко, почти до самого холма, о котором рассказывали жуткие истории. Именно там, у его подножия, нашли растерзанного дядю Ваню этим летом. Но дети этого не знали. Вдруг заметив впереди огромный холм, который виднелся сквозь старые ели, Митька забеспокоился:

– Кажется, мы ушли слишком далеко, я не помню этого холма. Пора обратно домой возвращаться, корзинки переполнены уже грибами и ягодами, мама будет рада!

Неожиданно дети увидели впереди на холме огромную волчицу и двух почти взрослых волчат-подростков.

– Волчица, та самая! – почти простонал Митька. Ноги как будто онемели от ужаса.

В ту же секунду до них донёсся жуткий вой:

– У-у-у-у-у-у! – подняв сверкающие глаза к небу, выла огромная серая волчица.

Затем зазвучали ещё два негромких, но не менее жутких голоса подросших волчат:

– У-у-у! У-у-у!

Волчата подвывали наперебой, стараясь попасть в такт волчице. Звери как будто учились выть теми жуткими звериными нотами волчьей жизни, которые всегда пугали всю округу. С ветки сорвалась сорока и с звонким треском «Спасайтесь!» скрылась среди верхушек старых елей. Этот хор зверей звучал так, что дрожь от страха пробежала по всему телу у Митьки, Алёнка чуть не закричала от испуга и ужаса.

– Бегом за мной, быстро, я знаю обратную дорогу! – скомандовал по-мужски и необычно по-взрослому Митяха.

Как Митька и Алёнка добежали до сторожки, они не помнят. Дети неслись по кочкам, царапая ноги, кололи до крови еловыми ветками лица, спотыкались, падали и опять вставали и бежали, помогая друг другу и спасая корзину с грибами и ягодами. Они снова бежали, такие маленькие и беззащитные, спасаясь от зверей и неминуемой смерти, как тогда спасались от самолетов, сбрасывающих бомбы на их хрупкую деревню, от грохочущих танков, от пожаров, от человеческой жестокости и бессердечности. Они тогда бежали в глухой лес, в эту страшную неизвестность, чтобы укрыться от ужаса войны, а сейчас они бежали от зверей, чтобы укрыться в сторожке, единственном безопасном уголке сегодняшнего хрупкого мира.

Ввалившись в сторожку лесника, плотно закрыв за собой дубовую дверь, Митя кричал, уже не скрывая весь ужас:

– Мама, там волки! Там звери!

Алёнка проплакала полночи, никак не могла уснуть. Баба Маня причитала и плакала, вспоминая лесника дядю Ваню, и просила больше не уходить далеко от сторожки. Митя тоже не мог долго уснуть.

С этого дня они больше не ходили далеко в лес. С каждым днём становилось всё холоднее, ночью появились первые заморозки. Всё труднее было ходить за водой к реке, так как тропа уходила резко вниз и становилась опасной. Нести вёдра с водой было тяжело и скользко. Мама Настя поскользнулась и вывихнула ногу, нога опухла и сильно болела.

Когда выпал первый снег, дети прыгали от радости, лепили снежки и, казалось, совсем забыли про голод, лишения, войну и все тяготы, которые выпали на их детскую долю. Баба Маня стала часто болеть, дети ухаживали за бабушкой и помогали маме. Мама вместе с детьми справлялась по хозяйству: надо было рубить дрова, топить печь, готовить скудную еду из картошки, морковки и грибов, распределив её на маленькие порции, чтобы хватило надолго. На зиму удалось сделать заготовки, насушить грибов и ягод. Урожай грибов в это лето был небывалый, бабушка Маня не помнит, чтобы в лесу было такое изобилие грибов и ягод. «Это к войне!» – тревожно говорили тогда старожилы в деревне. Вспоминала часто эти слова бабушка Маня и вздыхала, перебирая для сушки красивые подосиновики и белые грибы…

Настя стала прихрамывать из-за сильной боли в ноге и не могла ходить к реке по скользкой тропинке. Дети постепенно самостоятельно стали ходить за водой, приспособив деревянные санки лесника, привязав к ним старую верёвку. Вниз по тропе спускаться было весело, так как дорожка покрылась снегом и льдом, и дети, радостно усевшись вдвоём на санки, катились с ветерком вниз, громыхая пустыми железными вёдрами. Это было единственное детское развлечение из той далёкой мирной жизни, которая осталась у них только в воспоминаниях и в надеждах, что когда-нибудь всё вернётся опять, но они осознавали с болью, что многое уже не вернуть никогда. Отец Василий не прокатит их на санках вверх на гору, весело смеясь, не подтолкнёт радостно вниз: «Поехали!», не бросит их в пушистый сугроб и не посадит на широкие плечи уже никогда, никогда…

Они катились вниз с горы, громыхая вёдрами, и в этот раз весело и шумно. Темнело уже быстро, и дети понимали, что вернуться надо будет в сторожку ещё до темноты. А солнце уже касалось старых верхушек высоких елей, в лесу начинались сумерки. Набрав два полных ведра воды, дети уже тащили санки вверх на гору. Алёнка тянула сверху за верёвку, а Митька толкал санки сзади.

– Эх, ухнем! – шутил, как всегда, Митяй. Сегодня Алёнка не шутила, она ночью сильно кашляла. Мама не пускала её за водой, беспокоясь, что Алёнка простудилась.

– Это совсем рядом, через десять минут мы будем дома. Митьке одному не справиться, а у тебя болит нога, ты можешь упасть на скользкой горке, – уговорила маму Алёнка, и они с Митькой пошли вдвоём.

Вот так, вдвоём, они тащили санки с водой почти до самой вершины пригорка, и вдруг старая верёвка оборвалась, и санки, протаранив Митьку и дребезжа вёдрами, покатились вниз.

– А-а-а-а! – кашляя и задыхаясь, кричала Алёнка.

Митька догнал санки и успел остановить их на полпути. Вода почти не разлилась, ведра были надёжно привязаны верёвкой и закрыты крышками. Надо было снова тащить санки наверх. Митя понял, что уже катастрофически темнеет. Алёнка начала надрывисто кашлять, и ему стало страшно за её здоровье – вон какие у неё рваные тоненькие валенки на три размера больше её маленькой ножки, совсем озябнет, заболеет.

– Беги быстро домой, а я сейчас сам затащу эти санки наверх. Осталось всего каких-то пятнадцать метров, не волнуйся. Я мужчина! Быстро, я сказал, домой к печке греться!

Впервые Алёнка не сказала ни слова, даже не пыталась возражать и вредничать, а только глянула на серьёзного Митьку как-то виновато и нежно, снова сильно закашлялась и, прикрывая рот рваной варежкой, пулей помчалась в сторожку.

– Эх, ухнем! – толкая тяжёлые санки вверх по скользкой тропе, приободрял себя Митька, оставшись один на один с сумерками, тяжёлыми санками, скользкой тропой и огромной луной, которая смотрела на него, как глаз Циклопа.

«Как-то жутковато становится и очень тихо. Надо отдохнуть немного и завязать порвавшуюся верёвку, – подумал Митя и остановился передохнуть перед последним рывком. – Всего десять метров, каких-то десять метров, а там уже будет легко тянуть эти санки по ровной лесной дорожке»…

Митька остановился и засмотрелся на дивную картину. Уже стемнело. На небе появились первые звёздочки, тропинка, идущая вверх белой змейкой, казалась дорогой к звёздам. А по центру, между большими старыми елями, светила огромная круглая луна, освещая тропу каким-то особым искрящимся светом. Вдруг пролетела рядом сорока, напугав Митю, и села на соседнюю ветку ели. Митьке стало жутко. Он наклонился за верёвкой, связал её потуже, чтобы потом тянуть санки вверх, а когда поднял глаза…

Вверху, прямо под огромной луной, возвышаясь на белоснежной дорожке, в метрах десяти от него стояла волчица. Её глаза сверкали холодным лунным светом, сама она казалась нереально огромной и, освещённая луной, переливалась какимто серебристо-голубым цветом. Волчица смотрела прямо на Митьку. Сделав два медленных шага вперёд и оскалив зубы, волчица как бы всматривалась в Митино хрупкое тельце, одетое в рваное пальтишко, перевязанное маминым пуховым платком на груди, в тонкую вязаную шапочку, из-под которой виднелись огромные и испуганные Митькины глаза. Они стояли и молча смотрели друг на друга. Мальчику эти мгновения показались вечностью.

– Баю-баюшки-баю… Придёт серенький волчок и укусит за бочок, – Мите вдруг послышалось, как зазвучал на весь лес мамин голос.

– Ничего не бойся, сынок! – опять услышал он голос мамы, который звучал очень чётко и громко где-то там, на звёздном небе, и падал нежно через чёрные ели прямо на Митьку.

– Ничего не бойся, сынок! – звенело теперь громко у него в ушах.

И Митька действительно не боялся, он сжимал верёвку, как тогда уголок одеяла, стоял, смотрел и не чувствовал страха. Только ноги окаменели, он не мог пошевелиться. Вдруг волчица вздёрнула вверх голову и завыла жутким голосом куда-то туда, далеко-далеко к звёздам и к этой огромной луне:

– У-у-у-у-у! – понеслось на весь лес и, казалось, на всю Вселенную.

Снег посыпался с еловой ветки, снова вспорхнула сорока, умчавшись подальше от услышанного ужаса. Вдруг из-под елей вынырнули два молодых волка. Это те волчата уже подросли и стали совсем взрослыми и сильными чёрными волками. Жуткий оскал перекосил их морды, лапы готовы к прыжку…

– Это конец, – выдохнул Митька. – Как хорошо, что нет со мной Алёнки…

Вдруг волчица одним прыжком опередила волков, встала наперерез и, оскалив зубы, как будто прорычала злобно:

– Стоять! Не трогать! Это ребёнок!

В подтверждение запрета волчица ещё раз завыла на луну, рыкнула в сторону подросших сыновей-волков, глаза её сверкали особой яростью. Митька стоял молча, почти до онемения сжимая верёвку от санок. В его глазах, как у того волчонка, застыл вопрос: «Что плохого я вам сделал?!» Ещё секунду волчица и двое молодых волков молча светили глазами-прожекторами в сторону Митьки, а потом по команде волчицы, резко отпрыгнув в сторону от тропы, скрылись в еловых зарослях. Небольшой лавиной сошёл с ели снег, докатившись до Митькиных ног. Где-то там, но уже далеко-далеко, снова затрещала напуганная сорока. Волчица с сыновьями уходила всё дальше в лес.

«Она увела их в лес, голодных и злых, она спасла меня… Почему?!» – бешено стучало в груди Митькино сердце. Ему вдруг показалось, что там высоко, где-то рядом с далёкими звёздами, соединились два голоса, два материнских сердца: мамы Насти и мамы Волчицы.

– Ничего не бойся, сынок! – звучал во Вселенной голос Митькиной мамы, и он перестал бояться.

– Не трогай, это ребёнок! – звучал во Вселенной голос Волчицы, и голодные звери не тронули ребёнка.

В зверином сердце волчицы нашлось место для сострадания, и, несмотря на страшный голод и своё хищное предназначение, она не позволила убить ребёнка.

Когда Настя потихоньку пробралась в деревню, чтобы узнать, как там выжили в этой страшной войне её односельчане, старики, женщины и дети, – она увидела пепелище с торчащими вверх трубами. Деревни больше не было.

Она еле вернулась обратно в сторожку, ничего не рассказав бабушке Мане и детям, сутки плакала. Все всё поняли. Случилось страшное горе. Возвращаться было некуда. Впереди ждала жестокая зима с морозами, новыми испытаниями и голодом…

Митька всю зиму оставлял в потухшем костре шкурки от печёной картошки, не съедая их, несмотря на голод. Для неё… Для волчицы.

С тех пор почти каждую ночь они слушали, как к сторожке приходила волчица, выла на луну и разгребала лапами остывшие угольки в поисках шкурок от картошки, бродила по крыше землянки-сторожки, заметённой снегом. Перекусив шкурками, опять садилась на свою тропу под луной и пела свою волчью песню:

– У-у-у-у!..

«Настоящее сердце у этой волчицы!» – думал Митька, засыпая, повернувшись на бочок к стенке.

Он больше не сжимал уголок одеяла от страха, он перестал бояться лесных зверей. В свои 8 лет Митька с горестью понял, что жестокость людей, которые сожгли его деревню, намного страшнее той – лесной и звериной…

А война шла своей кровавой дорогой всё дальше и дальше…

© Copyright: Татьяна Бирюза, 2014

Свидетельство о публикации № 114122709095