Из книги «В безбрежности»
1895
Землю целуй, и неустанно, ненасытимо люби, всех люби, всё люби, ищи восторга и исступления сего.
Достоевский
«Я мечтою ловил уходящие тени…»
- Я мечтою ловил уходящие тени,
- Уходящие тени погасавшего дня,
- Я на башню всходил, и дрожали ступени,
- И дрожали ступени под ногой у меня.
- И чем выше я шел, тем ясней рисовались,
- Тем ясней рисовались очертанья вдали,
- И какие-то звуки вокруг раздавались,
- Вкруг меня раздавались от Небес и Земли.
- Чем я выше всходил, тем светлее сверкали,
- Тем светлее сверкали выси дремлющих гор,
- И сияньем прощальным как будто ласкали,
- Словно нежно ласкали отуманенный взор.
- А внизу подо мною уж ночь наступила,
- Уже ночь наступила для уснувшей Земли,
- Для меня же блистало дневное светило,
- Огневое светило догорало вдали.
- Я узнал, как ловить уходящие тени,
- Уходящие тени потускневшего дня,
- И всё выше я шел, и дрожали ступени,
- И дрожали ступени под ногой у меня.
‹1894›Болотные лилии
- Побледневшие, нежно-стыдливые,
- Распустились в болотной глуши
- Белых лилий цветы молчаливые,
- И вкруг них шелестят камыши.
- Белых лилий цветы серебристые
- Вырастают с глубокого дна,
- Где не светят лучи золотистые,
- Где вода холодна и темна.
- И не манят их страсти преступные,
- Их волненья к себе не зовут;
- Для нескромных очей недоступные,
- Для себя они только живут.
- Проникаясь решимостью твердою
- Жить мечтой и достичь высоты,
- Распускаются с пышностью гордою
- Белых лилий немые цветы.
- Расцветут и поблекнут, бесстрастные,
- Далеко от владений людских,
- И распустятся снова, прекрасные, –
- И никто не узнает о них.
Камыши
- Полночной порою в болотной глуши
- Чуть слышно, бесшумно, шуршат камыши.
- О чем они шепчут? О чем говорят?
- Зачем огоньки между ними горят?
- Мелькают, мигают – и снова их нет.
- И снова забрезжил блуждающий свет.
- Полночной порой камыши шелестят.
- В них жабы гнездятся, в них змеи свистят.
- В болоте дрожит умирающий лик.
- То месяц багровый печально поник.
- И тиной запахло. И сырость ползет.
- Трясина заманит, сожмет, засосет.
- «Кого? Для чего?» – камыши говорят.
- «Зачем огоньки между нами горят?»
- Но месяц печальный безмолвно поник.
- Не знает. Склоняет всё ниже свой лик.
- И вздох повторяя погибшей души,
- Тоскливо, бесшумно, шуршат камыши.
‹Июль 1895›Лебедь
- Заводь спит. Молчит вода зеркальная.
- Только там, где дремлют камыши,
- Чья-то песня слышится, печальная,
- Как последний вздох души.
- Это плачет лебедь умирающий,
- Он с своим прошедшим говорит,
- А на небе вечер догорающий
- И горит и не горит.
- Отчего так грустны эти жалобы?
- Отчего так бьется эта грудь?
- В этот миг душа его желала бы
- Невозвратное вернуть.
- Все, чем жил с тревогой, с наслаждением,
- Все, на что надеялась любовь,
- Проскользнуло быстрым сновидением,
- Никогда не вспыхнет вновь.
- Все, на чем печать непоправимого,
- Белый лебедь в этой песне слил,
- Точно он у озера родимого
- О прощении молил.
- И когда блеснули звезды дальние,
- И когда туман вставал в глуши,
- Лебедь пел все тише, все печальнее,
- И шептались камыши.
- Не живой он пел, а умирающий,
- Оттого он пел в предсмертный час,
- Что пред смертью, вечной, примиряющей,
- Видел правду в первый раз.
Ковыль
И. А. Бунину
- Точно призрак умирающий,
- На степи ковыль качается,
- Смотрит месяц догорающий,
- Белой тучкой омрачается.
- И блуждают тени смутные
- По пространству неоглядному,
- И непрочные, минутные,
- Что-то шепчут ветру жадному.
- И мерцание мелькнувшее
- Исчезает за туманами;
- Утонувшее минувшее
- Возникает над курганами.
- Месяц меркнет, омрачается,
- Догорающий и тающий,
- И, дрожа, ковыль качается,
- Точно призрак умирающий.
Океан
Сонет
Валерию Брюсову
- Вдали от берегов Страны Обетованной,
- Храня на дне души надежды бледный свет,
- Я волны вопрошал, и океан туманный
- Угрюмо рокотал и говорил в ответ:
- «Забудь о светлых снах. Забудь. Надежды нет.
- Ты вверился мечте обманчивой и странной.
- Скитайся дни, года, десятки, сотни лет –
- Ты не найдешь нигде Страны Обетованной».
- И вдруг поняв душой всех дерзких снов обман,
- Охвачен пламенной, но безутешной думой,
- Я горько вопросил безбрежный океан,
- Зачем он страстных бурь питает ураган,
- Зачем волнуется, – но океан угрюмый,
- Свой ропот заглушив, окутался в туман.
«Мы шли в золотистом тумане…»
- Мы шли в золотистом тумане
- И выйти на свет не могли,
- Тонули в немом океане,
- Как тонут во мгле корабли.
- Нам снились видения рая,
- Чужие леса и луга,
- И прочь от родимого края
- Иные влекли берега.
- Стремясь ускользающим взглядом
- К пределам безвестной земли,
- Дышали с тобою мы рядом,
- Но был я как будто вдали.
- И лгали нам ветры и тучи,
- Смеялись извивы волны,
- И были так странно певучи
- Беззвучные смутные сны.
- И мы бесконечно тонули,
- Стремяся от влаги к земле, –
- И звезды печально шепнули,
- Что мы утонули во мгле.
«Слова смолкали на устах…»
- Слова смолкали на устах,
- Мелькал смычок, рыдала скрипка,
- И возникала в двух сердцах
- Безумно-светлая ошибка.
- И взоры жадные слились
- В мечте, которой нет названья,
- И нитью зыбкою сплелись,
- Томясь и не страшась признанья.
- Среди толпы, среди огней
- Любовь росла и возрастала,
- И скрипка, точно слившись с ней,
- Дрожала, пела и рыдала.
Слова любви
- Слова любви всегда бессвязны,
- Они дрожат, они алмазны,
- Как в час предутренний – звезда;
- Они журчат, как ключ в пустыне,
- С начала мира и доныне,
- И будут первыми всегда;
- Всегда дробясь, повсюду цельны,
- Как свет, как воздух, беспредельны,
- Легки, как всплески в тростниках,
- Как взмахи птицы опьяненной,
- С другою птицею сплетенной
- В летучем беге, в облаках.
«Тебя я хочу, мое счастье…»
- Тебя я хочу, мое счастье,
- Моя неземная краса!
- Ты – солнце во мраке ненастья,
- Ты – жгучему сердцу роса!
- Любовью к тебе окрыленный,
- Я брошусь на битву с судьбой.
- Как колос, грозой опаленный,
- Склонюсь я во прах пред тобой.
- За сладкий восторг упоенья
- Я жизнью своей заплачу!
- Хотя бы ценой преступленья –
- Тебя я хочу!
28 ноября 1894Из-под северного неба
- Из-под северного неба я ушел на светлый Юг,
- Где звучнее поцелуи, где пышней цветущий луг.
- Я хотел забыть о смерти, я хотел убить печаль,
- И умчался беззаботно в неизведанную даль.
- Отчего же здесь, на Юге, мне мерещится метель,
- Снятся снежные сугробы, тусклый месяц, сосны, ель?
- Отчего же здесь, на Юге, где широк мечты полет,
- Мне так хочется увидеть воды, убранные в лед?
- Да, не понял я, не понял, что с тоскливою душой
- Не должны мы вдаль стремиться, в край волшебный и чужой!
- Да, не понял я, не понял, что родимая печаль
- Лучше, выше и волшебней, чем чужбины ширь и даль!
- Полным слез, туманным взором я вокруг себя гляжу,
- С обольстительного Юга вновь на Север ухожу.
- И как узник, полюбивший долголетний мрак тюрьмы,
- Я от солнца удаляюсь, возвращаясь в царство тьмы.
Млечный путь
- Месяца не видно. Светит Млечный Путь.
- Голову седую свесивши на грудь,
- Спит ямщик усталый. Кони чуть идут.
- Звезды меж собою разговор ведут.
- Звезды золотые блещут без конца.
- Звезды прославляют Господа Творца.
- «Господи», – спросонок прошептал ямщик,
- И, крестясь, зевает, и опять поник,
- И опять склонил он голову на грудь.
- И скрипят полозья. Убегает путь.
«Свеча горит и меркнет и вновь горит сильней…»
- Свеча горит и меркнет и вновь горит сильней,
- Но меркнет безвозвратно сиянье юных дней.
- Гори же, разгорайся, пока еще ты юн,
- Сильней, полней касайся сердечных звонких струн,
- Чтоб было что припомнить на склоне трудных лет,
- Чтоб старости холодной светил нетленный свет –
- Мечтаний благородных, порывов молодых,
- Безумных, но прекрасных, безумных – и святых.
«Не буди воспоминаний. Не волнуй меня…»
- Не буди воспоминаний. Не волнуй меня.
- Мне отраден мрак полночный. Страшен светоч дня.
- Был и я когда-то счастлив. Верил и любил.
- Но когда и где, не помню. Все теперь забыл.
- С кем я жизнь свою размыкал? И зачем, зачем?
- Сам не знаю. В сердце пусто. Ум бессильный нем.
- Дождь струится беспощадный. Ветер бьет в окно.
- Смех беспечный стих и замер – далеко, давно.
- Для чего ж ты вновь со мною, позабытый друг?
- Точно тень, встаешь и манишь. Но темно вокруг.
- Мне не нужен запоздалый, горький твой привет.
- Не хочу из тьмы могильной выходить на свет.
- Нет в душе ни дум, ни звуков. Нет в глазах огня.
- Тише, тише. Засыпаю. Не буди меня.
Ночные цветы
- В воздухе нежном прозрачного мая
- Дышит влюбленность живой теплоты:
- В легких объятьях друг друга сжимая,
- Дышат и шепчут ночные цветы.
- Тени какие-то смутно блуждают,
- Звуки невнятные где-то звенят,
- В воздухе тают, и вновь возрастают,
- Льется с цветов упоительный яд.
- То не жасмин, не фиалки, не розы,
- То не застенчивых ландышей цвет,
- То не душистый восторг туберозы, –
- Этим растеньям названия нет.
- Только влюбленным дано их увидеть,
- С ними душою весь мир позабыть,
- Тем, что не могут друг друга обидеть,
- Тем, что умеют ласкать и любить.
- Знай же, о, счастье, любовь золотая,
- Если тебя я забыться молю,
- Это – дыханье прозрачного Мая,
- Это – тебя я всем сердцем люблю.
- Если виденья в душе пролетают,
- Если ты жаждешь и ждешь Красоты, –
- Это вблизи где-нибудь расцветают,
- Где-нибудь дышат – ночные цветы.
«Ночью мне виделся Кто-то таинственный…»
- Ночью мне виделся Кто-то таинственный,
- Тихо склонялся Он, тихо шептал;
- Лучшей надеждою, думой единственной,
- Светом нездешним во мне трепетал.
- Ждал меня, звал меня долгими взорами,
- К небу родимому путь открывал,
- Гимны оттуда звучали укорами,
- Сон позабытый все ярче вставал.
- Что от незримых очей заслонялося
- Тканью телесною, грезами дня,
- Все это с ласкою нежной склонялося,
- Выше и выше манило меня.
- Пали преграды, и сладкими муками
- Сердце воскресшее билось во мне,
- Тени вставали и таяли звуками,
- Тени к родимой влекли стороне.
- Звали Эдема воздушные жители
- В царство, где Роза цветет у Креста.
- Вот уж я с ними… в их тихой обители…
- «Где же я медлил?» – шептали уста.
