© Наташа Ройтберг, 2021
ISBN 978-5-4496-6521-8
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
************Наташа Ройтберг – больше художник, чем поэт.
Она словами рисует свои миры, даря читателю не образы в голове, но картины перед глазами.
На этих картинах смеются прекрасные женщины и мужчины, вьются волосы и листья, смыкаются руки вокруг любимых плеч, улетают самолеты в один конец и рвутся бомбы, болит душа и бесконечно снятся сны.
Сны о совсем ином прекрасном мире, в котором, конечно, ничего не будет иначе, потому что его населят все те же люди. «Мы такие, – говорит нам в уши авторский голос, – и я такая, и вы такие. Лучше не станет, но давайте об этом поговорим».
Давайте об этом поговорим.
Виктория Райхер
I. Буквы
«Всё началось с того…»
«и вся моя нерастраченная нежность…»
Американка
ах, Рахель, на земле твоей вызревают плоды – скоро жатва виноград превращается в хмель ты слышишь, Рахель? в твоем городе шелесту пальм вторит бриз унося бормотание древних камней прочь в пустыню ты помнишь, Рахель? в садике твоем жакаранда, роскошный миндаль по ночам не смолкают цикады кто ты теперь – по ту сторону океана? мегаполис не вмещается в раму заливая тебя и субботние свечи некой «Рэйчл»
«Крохотные снежные барсы…»
Гамлет
«Если буквы были бы зернами…»
Море Морзе
1
2
Письмо
(текст песни)
Здравствуй!
Мы с тобой ретрограды:
в век микросхем письмо не в чести,
но я больше верю чернилам с бумагой,
чем клавиатуре формата XP.
И смотрят слова насыщенным взглядом:
в наклоне строки и в зачёркнутом – суть,
полоска конверта ждёт слюнного яда,
ей предстоит летаргический путь.
В письме всё живое, до точки, до боли,
а сбивчивость слога и почерк не врут,
в письме упраздняются маски и роли,
поэтому письма хранят
или жгут.
Знаешь, а раньше и кровью писали,
оплату доставки назначала судьба,
рубили с плеча и печати ломали,
а буква и дух берегли города.
И смертною битвой виднелся подстрочник,
но черновики сберегли имена
героев: вдоль чёрных глазниц многоточий
история скачет во все стремена.
Не надо о смысле – мы не разгадаем,
обилие истин порочит наш век,
ты лучше взгляни, как земля примеряет
свой саван венчальный,
холодный, как снег.
И чем-то мистическим кажется почерк:
среди новостей, поздравлений и тем
лирических кроется нечто,
а впрочем – здесь нужен скриптолог,
не более чем.
Поскольку все встречи чреваты прощаньем,
есть в каждом письме своё скрытое «срочно»:
осилив и время, и расстоянье,
мета-пространством становится почта.
Душа просочится сквозь кончик пера
и ей наплевать на размах топора,
а также на сбои в работе систем:
мэйл не краснеет и, к счастью,
он нем.
Желаю тебе поменьше врагов.
Пиши. Жду ответа.
Пока.
Будь здоров.
Здравствуй…
2008
Эй!
II. Янь
1
2
3
«Утроба утра изрыгнула…»
«не материнское это дело…»
«пунктиром намечен курс…»
Двойная аспирантка
Друг
«так говорит старый шаман…»
Игра
Дан. Р-бергу
1
2
3
4
«Солдаты любви никогда не спят …»
Эксперимент
Увидев меня на пороге, Марк ехидно улыбается:
– Доброе утро, последний герой! Как все прошло?
– Никак. Релаксация с последующим засыпанием, умираешь медленно и незаметно, как будто растворяешься. Лучше бы я еще раз на машине разбилась, – я снимаю в прихожей куртку, ботинки. Мы идем на кухню.
Достаю из рюкзака бутылку пива.
– Мы будем отмечать твое возвращение?
– Если бы ты знал, как я хочу стать невозвращенцем. Горло болит – надо теплого пива попить, – открываю бутылку, выливаю содержимое в кружку, ставлю на газ.
– Знаешь, после этого раза что-то не так, как всегда. Тело всю ночь в холодной воде в ванной пролежало – теперь в горле першит и шрам побаливает.
Закатываю рукав свитера, дотрагиваюсь до запястья.
– Раньше такого не было.
Осторожно снимаю кружку с огня, отливаю немного пива в чашку, сажусь за стол и пью медленно, словно пробуя впервые.
Марк отходит к окну, прихлебывая недопитый чай. Растягивая слова, начинает говорить:
– Все эти твои самоубийства – пустышки, форма без содержания, технический момент, игра дурацкая… И зачем ты это делаешь – не понимаю… В медицинском центре за одну вакцину тысячу унитов просят – это же целое состояние. А ты – то вешаешься, то – он лениво переводит взгляд на мои руки, – вены режешь.
– Это для них тысяча унитов, потому что они знают, что у них жизнь одна и смерть одна. А для меня сейчас жизнь ничего не стоит. – Я наливаю еще немного пива в чашку. – Почему-то в эксперименте Сперанского со всего мединститута только пять человек согласилось участвовать. Тогда еще вакцину только разрабатывали, никто не знал точно, сможет ли она стать «прививкой от смерти». А Сперанский все шутил: «У вас, как у кошек, будет девять жизней».
Около месяца нам вводили инъекции то одного препарата, то другого, что-то проверяли, отправляли на разные процедуры. После дипломирования мы разъехались, кто куда. И вскоре начали твориться чудеса.
Один из нас поехал с группой альпинистов на Кавказ, сорвался в пропасть. Его даже искать не стали. А он остался жив. Решили, что ему просто повезло. Но когда в авиакатастрофе единственным «воскресшим» тоже оказался один из группы Сперанского, стало ясно – эксперимент прошел успешно. По крайней мере, на организм этих двоих препараты профессора оказали ожидаемое влияние.
Я решила превратить это в экстремальный вид спорта.
Но есть одно «но»: если знаешь, что можешь умереть не один раз, а три, пять, девять, можно из человека превратиться в подонка.
– А остальные – как у них судьба сложилась?
– Не знаю, уже почти сорок лет прошло. Мы не любим встречаться. – Я допиваю пиво. Кажется, горло болит теперь не так сильно.
– А вчера какой у тебя по счету раз был?
– Восьмой.
– И что теперь будешь делать?
– Будь уверен – жизнь не побегу покупать.
– А не страшно? Вдруг ты уже без «страховки» осталась?
– В этом, по-моему, и заключается ценность человеческой жизни. – Я встаю из-за стола. – У тебя сегодня будет кто-то?
– Да, должны зайти Чужой и Электроник. Может быть, еще Алик придет – интересную книгу обещал принести.
– Привет передавай. Я, пожалуй, пойду – отоспаться надо.
Мы прощаемся.
Спускаюсь, выхожу из подъезда.
Во дворе играют дети.
Ярко светит солнце, снег почти сошел. Скоро апрель.
Я живу.
18.2.2008.
III. Записки репатрианта
1
2
3
4
5
Сара
«нечем прикрыть эту брешь…»
«тогда…»
