Этих глаз
Виньетка по рисунку автора
«Заплаканные глаза, серые…»
- заплаканные глаза, серые,
- за тонкими стрелами ресниц твоих,
- а я – поэт,
- иду, улыбаясь,
- волную песнями,
- запах сырого прибоя,
- а, может быть, военного училища. –
- слышу,
- бьют в барабан.
- вижу-на сонце блестят штыки вычищенные.
- мне бы только на тот берег зеленый,
- узкие деревца обнять,
- вдохнуть воздух гор!
- переплыть желтую Куру, что-ли?
- или песней перелететь туда?
«Не встало с востока темное сонце…»
- не встало с востока темное сонце,
- но вечера после приходит влажная ночь.
- ты же со мною навеки будешь,
- легкой походкой по улицам сердца идя.
- ты ль полюбила хмурое небо души моей? –
- нет! это я
- тонкой рукою зажал
- сухую песчинку Божьяго сада.
- бледная ручка мне на рукав легла.
- Боже! прикажешь какой мне подвиг свершить? –
- ночь просижу над кроваткой любимой, –
- камни таскать смогу
- слабой моей спиной.
«Нестерпимо синия реки…»
- нестерпимо синия реки
- на зелени этих лугов –
- так над глазами подымутся веки,
- когда сердце пронзит любовь.
- ты твердишь о душистом боре,
- думаешь я не видал шоссе,
- не гулял, когда волнуется пшеницы море,
- босиком по утренней росе.
- но лето смуглых деревень
- меня не очарует ныне:
- предпочитаю сочной дыне
- весенних улиц дребедень.
«Не легко трехпалубное судно…»
М. Кузмину.
- не легко трехпалубное судно.
- с якорей ему рвануться трудно.
- стоит – тяжелый битюг –
- сразу хочет на север и на юг.
- заскрипели канаты.
- песенку запели,
- двинулось в середине апреля.
- коричневый пускает дым.
- гнется море под ним.
- путешествовать к чудесным странам
- мне на пароходе странном.
- прощай, далеких долинок пух! –
- старшим штурманом стал пастух.
«Не для того ль я в город вышел…»
Артуру Лурье.
- не для того ль я в город вышел,
- мечтой болезненно сжимаем,
- чтобы меня все тише, тише,
- пронзало трепетом и маем?
- ведь здесь не раздобревший Рим,
- но крепкий воздух Петрограда! –
- и много ль над Невою надо,
- когда от скуки мы бежим?
- ах, не забуду! помню все, –
- веселье мысли и разгула, –
- хотя б ко мне не повернула
- вовек фортуна колесо.
- лицо напудрено, как сердце,
- и тростью тонкою стуча….
- куда прикажете мне деться
- от глаз упорных палача? –
- так жадно пьем из кубка жизни,
- что и в последний, смертный час
- боимся, что презренье брызнет
- из голубых, спокойных глаз.
«Не правда ль, зло непоправимо…»
- не правда ль, зло непоправимо
- и нам любезна тишина? –
- но больно, вспомнив у окна
- твое коротенькое имя.
- какая странная игра,
- когда нам дарят, будто в шутку,
- не жизнь, а грустную минутку,
- верней – жестокое «пора.»
- покойно спи. В твой милый гробик
- кладем цветы у детских плечь,
- что-б было мягче в землю леч,
- чтоб оттенить твой мертвый лобик.
- каким пустынным стал наш дом,
- но ждем, но верим – не на-вечно:
- здесь ты не встретишься, конечно,
- там – мы тебя, опять найдем.
«Там, где кисельные берега…»
Дочке.
- там, где кисельные берега,
- там, где реки из молока,
- сонце встанет высоко.
- запоется легко, легко.
- там, где вырос деревяный лес,
- там, где заяц под кустик влез,
- волк не страшен в утренний час
- для детских твоих глаз.
- с малюткой мамой за цветами пойдешь,
- в охапке розовые цветы принесешь,
- скажешь папе: «папа, на! –
- я с мамой, я не одна».
Прощанье с Петроградом
Юр. Юркуну.
- нет! нет! но надо, надо
- сказать последнее прости
- и, выехав из Петрограда,
- навеки сердце унести,
- мы растеряли чувства разом
- на поскользнувшейся площадке,
- когда моргнул нам поезд шаткий
- своим зловещим, желтым глазом.
- не страшен пятидневный путь
- и встречных станций суматоха:
- мы их поборим как нибудь
- ценой подавленного «оха».
- друзей запомним разговор,
- запрем мы сердце на запор, –
- но кто нас выучит поплакать,
- когда повсюду эта слякоть?..
- на утро ветер слижет лужи,
- чтоб поражала синева,
- и снова стянется потуже
- меж набережными Нева.
- но туфель твой не станет резче,
- от блеска солнечного мокрый,
- твой желтый зонтик не расплещет
- по Невскому немного охры.
- а вечером в кругу друзей
- мы папироску не закурим,
- затем, что вечно балагурим
- и жизнью платимся своей.
«Нам бронзовая лампа светит…»
Ксении
- нам бронзовая лампа светит,
- вся комната об'ята сном,
- хотя унылый воет ветер
- и бьет железом заₜокном.
- как хорошо сидится рядом
- за чаем и хрустящей булкой,
- когда начав наш день прогулкой,
- его мы кончим нежным взглядом.
- зачем слова, на что нам имя? –
- когда без слов друг другу скажем
- губами жаркими одними,
- что в нас любовь одна и та-же.
«Так сини ленты в темных косах…»
- так сини ленты в темных косах
- и платье белое, как снег.
- в орешнике твой срезан посох –
- друг пиллигримов и калек.
- не бросив взгляда на прощанье,
- ушла, не написав строки.
- о, покаянное скитанье,
- твои дороги далеки!
- почти безумное злорадство
- сковало мне уста опять –
- я не пытался удержать
- мою любовь, мое богатство!..
«А если попросишь очень…»
- а если попросишь очень,
- если взмолишь – «помилуй!»
- осени в мокрую мочень
- кину твою могилу.
- чтобы запомнить надо
- вымучить душу до чиста,
- сердце терзать мы рады
- мученью и пророчеством.
- странно звезда плеснулась
- в небо над темной крышей,
- думал, детка уснула –
- не чуял, что ты не дышешь.
Примечание: V и XI стихотворения печатаются впервые; I, II, III, IV, VI, VII и VIII были напечатаны в 1918 году в сборнике «Поэма о сонце», IX было напечатано в журнале «Игла» весною 1918 г. в Тифлисе, X было напечатано осенью в 1917 г. в Тифлисе в журнале «Карусель».
