Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга»

2022

 

ISBN 978-617-12-9539-1 (epub)

 

Никакая часть данного издания не может быть

скопирована или воспроизведена в любой форме

без письменного разрешения издательства

 

Электронная версия создана по изданию:

 

 

 

 

Дизайнер обложки Анастасия Попова

 

Оля й Лера разом навчалися у школі, потім — у медичному. Розумні, гарні та… самотні. Мами подруг уже зневірилися знайти їм кавалерів. Але одного разу Оля дізнається, що в її житті все може змінитися, якщо вона поверне втрачене кохання трьом невідомим жінкам. Поки вона не знайде їх і не виправить помилку, не бачити їй щастя. Оля, звичайно ж, не вірить у містичну дурницю. Водночас Лера рішуче налаштована «полагодити» долю подруги! Тож Оля, хоч і зі скепсисом, береться до пошуків. Ба більше, нещодавно вона познайомилася з цікавим чоловіком…

 

Раевская М.

 

Р16 Позволь себе надежду : роман / Марина Раевская. — Харьков : Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга», 2022. — 336 с.

 

ISBN 978-617-12-9373-1

 

Оля и Лера вместе учились в школе, потом — в медицинском. Умные, красивые и… одинокие. Мамы подруг уже отчаялись найти им кавалеров. Но однажды Оля узнает, что в ее жизни всё может измениться, если она вернет утраченную любовь троим неизвестным женщинам. Пока она не найдет их и не исправит некогда совершенную ошибку, не видать ей счастья. Оля, конечно же, не верит в мистическую ерунду. Но Лера решительно настроена «починить» судьбу подруги! Так что Оля, хоть и со скепсисом, принимается за поиски. Тем более что недавно она познакомилась с интересным мужчиной…

 

УДК 821.161.1(477)

 

© Лесовикова Е. Э., 2021

© DepositPhotos.com / OvcharenkoViktoria, HayDmitriy, обложка, 2021

© Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга», издание на русском языке, 2022

© Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга», художественное оформление, 2022

 

Нине с благодарностью и любовью

 

От автора

 

Эту историю я не придумывала. Все, о чем я хочу рассказать, происходило с моими (и вашими, наверное) друзьями и приятелями в нашей стране и в наше время. Поэтому кто-то наверняка узнает главную героиню, кто-то — главного героя, а кто-то — и самого себя.

Да и какие могут быть выдумки, если жизнь подкидывает такие встречи, устраивает такие совпадения, закручивает такие сюжеты, что ни у одного автора не хватит на это воображения.

 

Глава первая

 

Конечно, ни для кого уже давно не секрет, что врачи тоже люди. У них могут случаться неприятности, они могут быть везучими и невезучими, обожать семью и домашних животных, дружить и верить в дружбу. Могут влюбляться и расставаться… Впрочем, как и обычные люди.

Наша история началась в кабинете районной поликлиники. Но речь пойдет вовсе не о загадочных и неизлечимых болезнях. Даже более того, мы изо всех сил постараемся об этих самых болезнях не рассказывать. Хотя, увы, совсем без этого не сможем.

А станем мы рассказывать об Оле, Ольге Викторовне Крыловой, если уж совсем официально. Она хирург, и неплохой. Ведущий сосудистый хирург специализированного отделения в огромной клинике, решительная и временами даже резкая. При этом недурна собой, перешагнула тридцатилетний рубеж, скажем так, отнюдь не вчера и… не замужем.

Конечно, у нее, как у почти всех взрослых девочек, бывали и влюбленности, и даже попытки семейной жизни разной степени тяжести. Но вот сейчас она решительно одна и, кажется, даже не надеется что-то изменить в своей жизни. Во всяком случае, не предпринимает для этого решительных многочисленных шагов, как того требует Вера Ильинична, Олина мама. Но лучше все-таки по порядку.

Это было в начале лета прошлого года. Оля мечтала об отпуске. Мечтала, как всегда, деятельно: пусть и с боем, но подписала сначала у завотделением, а потом и у главврача заявление, купила новый чемодан, забронировала путевку к теплому морю (рассчитывая выкупить ее из полученных отпускных). И вот теперь досиживала последние дни, с надеждой посматривая на календарь.

Начальство, вероятно, осознавая вину перед Олей, на последнюю предотпускную неделю отправило ее в комиссию по диспансеризации.

Для нашей героини это был уже почти отпуск, во всяком случае определенный отдых. Да, бумаг было море, но зато пациенты обходили ее десятой дорогой. Вернее, они появлялись в кабинете на несколько минут, скупо отвечали на вопросы, нехотя позволяли себя осмотреть и исчезали с заветной печатью.

Заканчивался рабочий день среды. Под дверью уже никого не было, Оля с облегчением поставила последнюю точку в последней на сегодня карточке и потянулась. Часы честно показывали начало шестого. Впереди был огромный теплый вечер — неторопливая прогулка под каштанами домой, ледяной сок из холодильника, возможно, новое кино…

Но больше ничего придумать Оля не успела. Распахнулась (а не приоткрылась робко) дверь в кабинет. И на пороге появился шкаф. Во всяком случае, так в первое мгновение показалось Оле.

Правда, уже через секунду она поняла, что это просто пациент — крупный, высокий, широкоплечий, какой-то весь прямоугольно-угловатый. А вот лицо у пациента было нормальным, человеческим — улыбающийся парень смотрел с высоты своих двух метров с чуть искательной улыбкой.

— Ой, здрасьте...

— Добрый вечер.

Оля сделала ударение именно на слове «вечер» — дескать, приходите завтра, юноша. Но молодой человек намека не понял (ну, или сделал вид, что не понял).

— Мне бы тут…

— Простите, но на сегодня прием уже закончен. Давайте завтра, после девяти.

— Ну-у… — Судя по всему, потенциальный пациент не готов был приходить сюда еще раз. Так, во всяком случае, поняла Оля.

— Пожалуйста, молодой человек! Завтра с девяти до шестнадцати тридцати… — Оля подошла к двери, чтобы выдвинуть посетителя обратно в коридор.

Улыбающийся шкаф, напротив, сделал полшага вперед.

— Та я… я был уже здесь. — Голос посетителя Оле понравился. — Просто тогда тут сидел старенький такой дядечка…

— И что? — Мечта о спокойном вечере отодвигалась все дальше и дальше.

— Так он мне велел прийти сегодня. Ну, за карточкой. Захожу, а тут такая краля…

Олю не то чтобы покоробило слово «краля», но… Да, красавицей она себя не считала, но была уверена, что недурна. Да и зеркало, в общем, с ней соглашалось.

— Молодой человек, что вам нужно? — Терпение Олю уже почти покинуло.

— Так карточка же… Дедуля сказал прийти ближе к шести, вот я и пришел. А тут…

— Да, я поняла, «краля», а не дедуля. Ваша фамилия?

Карточек, конечно, было предостаточно. Зачем этому шкафу вообще понадобились медицинские записи, Оле было неинтересно. Ну понадобились — и хорошо. На одного клиента меньше. То, что перед ней не пациент, а именно клиент, Оля поняла сразу.

— Павлов… Дмитрий…

— Та-ак. Дмитрий Ильич? Год рождения восемьдесят второй?

— Да, все верно.

Шкаф оказался почти Олиным сверстником. Она с некоторым усилием извлекла карту (которую, говоря по совести, отдавать пациентам вовсе не полагалось) и сунула ее в руки господину Павлову.

— Пожалуйста! И всего доброго!

— Спасибо, быстро вы…

— Всего доброго! — повторила Оля. Она уже кипела, но пока что «на малом огне», крышку не срывало.

— А-а-а, да-да. Пока!

Наконец шкафоподобный Павлов покинул кабинет. И Оля с чистой совестью стала собираться домой.

Но домой она попала далеко не сразу — ее сверстник, похожий на шкаф господин Павлов, ждал ее у дверей поликлиники с цветами. И оказался он совсем не валенком, а очень славным мужиком — щедрым, внимательным, ласковым. Одним словом, первое впечатление в этот раз Олю здорово обмануло.

Конечно, в отпуск они поехали вместе и потом встречались сначала каждый день, потом почти каждый день до начала сентября. Потом, правда, забот стало так много, что время для встреч пришлось не то чтобы выкраивать — выгрызать у адски заполненного расписания. Но все же встречались — и было им вместе славно и уютно.

Оля была счастлива. Впервые в жизни не она предпринимала усилия для сближения и обольщения, впервые не от нее исходила инициатива. Она просто наслаждалась каждым днем и каждым часом, проведенным с Димой, Димочкой. Ее не смущало то, что Дима неохотно рассказывает о прошлом, не знакомит ее со своими друзьями и почти никогда не зовет к себе домой. Мало ли какие у человека могут быть причины умалчивать о чем-то…

 

Прошло почти полгода, прежде чем Оля с Димой, светло улыбаясь друг другу, вошли в ЗАГС, чтобы подать заявление. Это был самый конец апреля, но днем бракосочетания они выбрали начало июня — Ольгина мама умоляла дочь: «Только не в мае, Оля!» К свадьбе особенно не готовились: оба не уважали многолюдные сборища и все эти съезды родственников и банкеты на триста персон. Оля заказала столик в уютном и любимом кафе, Дима полностью согласился с Олиным выбором, как меню, так и места для празднования. В день визита в кафе он освободиться не смог — как мы помним, с приходом осени у обоих вдруг стало невероятно много работы. Теперь виделись они реже, но менее радостными встречи не становились.

Правда, Олю немного смущало, что Дима все никак не соберется перевезти к ней свои вещи — и даже зубную щетку возит с собой в сумке. Но и это, приходила к выводу Оля, теоретически можно понять. Да и где будет проходить их совместная жизнь, определиться они еще успеют.

Конечно, она уже прикинула, как переставить мебель в ее квартире, чтобы обоим нашелся уголок для «уединения», — Оля была уверена, что личное пространство людям в их возрасте нужно обязательно. Она, тоже мысленно, уже распланировала, что из Диминых вещей и мебели надо будет перевезти к ней, как сделать ремонт, чтобы Димину квартиру можно было бы сдавать… (Хотя в этой самой квартире была всего пару раз, но девочкам, с этим согласится любой, и не нужно больше времени, чтобы осмотреться и определиться. К тому же Олина профессия тут тоже давала себя знать — внимание, отлично развитая память и столь же отлично тренированная решительность…) Само собой разумеется, сдавать только до тех пор, пока не понадобится продать их две небольшие квартирки, чтобы купить для разрастающейся семьи что-то посолиднее.

И вот наконец пришел ТОТ САМЫЙ день. Оля и Дима встретили его каждый у себя, договорившись, что при­едут в ЗАГС порознь, а вот уедут, конечно, вместе.

 

Глава вторая

 

А теперь пришла пора познакомиться с Олиным окружением. Конечно, не со всем, ведь это сотни и сотни людей (напомним, что Оля весьма недурной врач). Но сейчас мы увидим только самых-самых близких: Олиных родителей и ее лучшую подругу Леру.

С Леры мы и начнем, тем более что ей предстоит сыграть в нашей истории далеко не последнюю роль.

Когда-то Оля и Лера посчитали, что знают друг друга больше половины жизни, а точнее, почти две ее трети. Чтобы не утомлять расчетами, скажем сразу, что девочки были одноклассницами — сидели за одной партой, вдвоем сбегали с ненавидимой физкультуры и с удовольствием ходили на «труды». Учились обе не блестяще, но вполне хорошо. После школы так же дружно пошли работать, обе в больницу — ведь, не без родительского влияния, они были уверены, что профессия врача, миссия спасения человека самая почетная и самая нужная. Так как ни особых денег в семьях девочек не было, ни особыми связями их семьи не обзавелись, они пошли самым длинным путем: днем работали нянечками, вечером готовились к поступлению.

Поступили в медицинский девушки тоже одновременно и на один и тот же факультет, оказались в одной группе и продолжили сидение за одной партой. И расстались далеко не сразу — хотя характеры у них были разные. Оля, ведущая в этой паре, выбрала нелегкую и не совсем женскую профессию хирурга. Лера, куда более мягкая и уступчивая, имела к тому же философский взгляд на мир, всегда задумывалась о первоисточниках всего существующего (и Оля, конечно, немало подтрунивала над этим). Так взгляд на мир и привел Леру в эпидемиологию. Ей было интересно буквально все, и больше всего девушке хотелось, чтобы ее знания никогда и никому не пригодились.

К несчастью, государство никогда достойно не оплачивало ни усердие студентов при обучении, ни труд врачей. Поэтому и Оля, и Лера продолжали подрабатывать в той же больнице, откуда начался их «трудовой путь». И уже ближе к выпуску обеим предложили остаться (вернее, главврач сказал им, чтобы не морочили голову и перед выпуском не увольнялись, а уж место для них найдется). С хирургией у Оли все получилось относительно просто — интернатура и потом место в отделении словно ждали девушку. А вот Лере повезло меньше, и впервые за много лет девушки разошлись — красивая и такая нужная Лерина специальность оказалась далеко не столь востребованной, как об этом говорили в институте. Правда, сама девушка не очень расстраивалась — выходило, что с иммунитетом и устойчивостью к всевозможным эпидемиям у населения все в порядке. А что может быть для врача лучше, чем безделье из-за отсутствия больных? И Лера спокойно пошла в лабораторию рядовым специалистом.

С тех пор прошло, скажем осторожно, несколько больше десяти лет. Оля теперь ведущий хирург, Лера заведует лабораторией в клинике. И они по-прежнему почти каждый день идут на работу вместе.

А теперь посмотрим на Олиных родителей. Мама, Вера Ильинична, не так давно вышла на пенсию. Она всю жизнь проработала в библиотеке и потому обо всем в этом мире отлично знала (хотя честнее было бы сказать, что ДУМАЛА, что знает все и обо всем). Отец мудро с женой не спорил, хотя уж он-то (Оля в этом была просто убеждена) на самом деле знал практически все на свете. Олин папа до сих пор преподавал в институте, мечтал о том, что студенты начнут учиться или хотя бы читать книжки.

Конечно, Олины родители расстраивались из-за того, что дочь все еще одна — и никакие увещевания этой самой дочери, сводившиеся к тому, что ей, в общем, торопиться некуда, что всему свое время и ей неплохо одной, на них не действовали. Олин отец пару раз попробовал познакомить дочку с аспирантами и коллегами с соседних кафедр, но попытки оказались, мягко говоря, не очень удачными. И отец прекратил заниматься сватовством, за что Олина мама на него рассердилась и не разговаривала целую неделю.

Сама Вера Ильинична то и дело предпринимала попытки познакомить дочь с «мальчиком из приличной семьи» (вернее, разными мальчиками). И появление очередного сына очередной приятельницы приводило ее в состояние активной свахи — дочь должна была прибыть к месту рандеву с «мальчиком» немедленно, вне зависимости от ее планов, загрузки на работе или всего того, что мама считала малосущественным для возможного будущего удачного брака. Причем каждый из найденных мамой (или при мамином участии) кандидатов по определению для дочери был «отличным вариантом».

Оля давно уже махнула рукой на мамины попытки — и кандидаты были… так себе, и мамино усердие утомляло. К тому же найденные «хорошие мальчики» тоже не особенно рвались жениться по маминому (бабушкиному, отцовскому или тетушкиному) выбору.

Но Вера Ильинична не сдавалась.

Однако появлению в жизни дочери уже описанного Димы мама не обрадовалась (хотя, казалось бы, должна была). И всем Олин выбор был нехорош — слишком высокий, слишком простой, неначитанный, просто слесарь, хоть и на уважаемом предприятии. За столом вести себя не умеет, руки просто не из того места растут (что вообще удивительно, но это же мамина точка зрения), Олю не любит — одного визита к родителям было достаточно, чтобы мама для себя все выводы сделала. Оля видела, что Дима родителям совершенно не понравился — папа пустился в философские рассуждения, а мама обиженно накрывала на стол, — но девушка так устала бороться за право распоряжаться собственной судьбой по собственному же выбору, что решила просто не обращать на это внимания. Пусть все идет как идет.

К Олиному удивлению, ровно через неделю мама сменила гнев на милость.

— Оленька, вы когда с Димой к нам придете?

Звонок раздался в тот самый момент, когда должна была начаться летучка.

— Господи, мама, не сейчас! Я перезвоню тебе через полчаса!

— Что, ты уже не хочешь с матерью говорить?.. — успела еще услышать Оля, прежде чем прервала разговор.

Главный не очень любил, когда коллеги отвлекались, поэтому она перевела телефон на беззвучный режим, но по вибрации понимала, что мама от попыток «поговорить» вовсе не отказалась.

Однако и освободившись, Оля не торопилась включать звуковой режим — она отлично знала маму и понимала, что такая резкая смена настроения грозит еще одним, а может, и не одним неприятным разговором. И под конец дня (после одиннадцатого непринятого звонка) сдалась, набрав домашний номер.

— Мам, привет.

— Только сейчас нашла время? Не могла раньше позвонить? — Интонации голоса Веры Ильиничны не предвещали ничего хорошего.

— Ма-ма, я на работе. — День выдался относительно спокойным, и Оля была само терпение.

— И что? Неужто для матери пяти минут жалко?

Оля промолчала. Подобные слова она слышала еще от бабушки — когда та звонила маме на работу, а теперь вот мама на ней отрабатывает уже отлично изученную тактику. Но сегодня разговор не пошел по накатанной колее, чему Оля сначала даже обрадовалась.

— Ну хорошо, — сменила Вера Ильинична гнев на милость. — Так когда вы к нам придете?

— Так мы же были в прошлое воскресенье, мам. И Дима ни тебе, ни папе не понравился. Вот я и подумала…

— Ты бы поменьше думала, детка! — Яду в мамином голосе позавидовал бы любой отравитель. — Значит, так, в субботу, послезавтра, мы ждем вас вечером…

Оля мысленно стала перелистывать календарь — неужели она позабыла о каком-то важном событии в семейной летописи? Но нет, до отцовского дня рождения было далеко, мамин прошел всего два месяца назад. День родительской свадьбы? Бабушкин день рождения?

— Именно в субботу? Вроде ж никакого праздника нет…

— Именно в субботу! И, конечно, праздник есть! Это и будет новый наш праздник, первый праздник вашей, деточка, семьи — у нас в субботу твой Дима должен сделать тебе предложение!

Тут Оля на какое-то время онемела. Димка, конечно, чудесный, стать его женой было бы и в самом деле неплохо. Но почему это надо делать у родителей и именно тогда, когда укажет мама, а не тогда, когда он сам решится?

И Вера Ильинична тут же ответила на этот вопрос:

— Иначе вы станете жить нерасписанными! И я умру от стыда перед тетей Светой и Галиной Валерьевной…

«Так во-от в чем дело! Мама, значит, умрет от стыда…» Оля стала закипать и собиралась закричать, но, оказывается, это было только начало монолога.

— …у тети Светы уже скоро второй внук будет! У Валерьевны трое зятьев — и все чистое золото. А моя дочь мало того, что не замужем, так еще и намеревается жить с каким-то простым мужиком! Или расписывайтесь, или немедленно брось его! Вон у Софьи Васильевны Адик какой хороший! Отличный вариант!

Оля набрала полную грудь воздуха, чтобы ответить, но говорить ничего не стала: и бессмысленно — мама ничего не услышит, и противно. Тем более что разговор-то на работе, вокруг люди. Не стоило посвящать их в сложности отношений с истеричной мамочкой.

— Хорошо, мам, — сказала Оля. — В субботу у вас. Если что-то изменится, я в пятницу тебе сообщу!

— Да что может измениться?..

Но Оля уже прервала разговор, не дослушав очередного монолога матери.

К счастью, отец в материны матримониальные планы не вмешивался. То ли лень было с женой спорить, то ли он во всем с ней соглашался. Одним словом, мама перла как танк, отец молчал. А Оля, единственная и любимая дочь, замуж не собиралась — при этом Вера Ильинична была убеждена, что исключительно назло ей.

 

Глава третья

 

Вот теперь, когда мы чуть ближе познакомились с Олиными близкими и чуть лучше разглядели саму Олю, можно продолжить ее историю.

Кстати, в ту субботу Оля с Димой до родителей не добрались. При этом причина была весьма уважительной, и мама даже не стала возмущаться. Дело было в том, что Оля простудилась. Как все нормальные люди, она решила не звать на помощь коллег, а излечиться самостоятельно. Коллег она, что вовсе уж странно для врача, немного побаивалась — возможно, потому, что помнила, как училась в институте сама и как учились ее сокурсники.

Ну, казалось бы, совсем ерунда. Пару дней дома, с теп­лым питьем и банальными таблетками — и все пройдет. Примерно так рассуждаем мы все, примерно так рассудила и Оля. Разве что лечиться таблетками она не любила, предпочитая «домашние средства», иногда самого бронебойного действия.

О бронебойном мы упомянули не зря. Женщина решительная, Оля выпила обжигающе горячего молока. И мгновенно посадила голос. Но это ее не остановило — к молоку она щедро добавила меда. И только потом вспомнила, что в детстве ее мучила аллергия и на мед, и на все, что имеет к нему отношение. К счастью, аллергия почти ушла… Ровно настолько, чтобы Оля горько пожалела о подобном методе лечения и нашла в себе силы выкинуть почти полную банку.

Дима ее не тревожил. В том смысле, что бросил трубку, услышав хриплый голос. И ответил только в телеграм на короткое Олино сообщение. Да и родители не примчались, чтобы полечить доченьку, чему она была только рада — маму трудновато выдержать и здоровому человеку, а уж если температура… Оля, если честно, подозревала, что мама могла и обидеться, решив, что дочка заболела «нарочно», чтобы отложить церемонию «предложения руки и сердца»…

Но мы что-то отвлеклись. Через пару недель Дима совершенно самостоятельно пришел к «правильному» решению, связался с родителями и, как в лучших мыльных сериалах, сделал при них предложение, которое Оля, конечно же, приняла.

А теперь пора нам вернуться в ТОТ САМЫЙ день. Один из первых дней июня.

До регистрации было еще море времени, но Оля уже нервничала. В общем, это понять можно — неужели сейчас все пойдет, как давно мечталось? И на этот раз никто и ничто не помешает ей наконец сказать «да»? Неужели всего через пару часов она станет замужней дамой, любимой и оберегаемой? Неужто сможет, болтая с замужними подругами или коллегами, наравне с ними произносить фразы «а мой вчера мясо стушил», «а мой рыбалку не уважает», «а мой сказал, чтобы я отдыхала, а сам всю посуду после праздника перемыл…».

Странные мысли иногда бывают у девочек, которые вот-вот станут женами, правда?

Чтобы не так сильно нервничать, Оля позвала Леру. Нет, не так. Было бы странно, если бы такой день Оля встретила БЕЗ Леры. Кто лучше Леры смог бы украсить Олино платье? Проверить, чтобы в сумочке были паспорт, помада и банковская карточка? Кто проверит, не забыла ли подруга телефон? Кто поможет дойти до такси, чтобы не измялись цветы на подоле платья?

К слову, цветы к подолу тоже пришивала именно Лера. И делала это в самую последнюю минуту, чем заставляла подругу нервничать еще больше, вместо того чтобы успокаивать.

Районный ЗАГС не только Оле, многим в их городе напоминал дворец пионеров: длинный коридор, комнатки по обе стороны, тупичок, переходящий в полукруглый зал с бойкими гипсовыми амурчиками на стенах. Хотя, возможно, амурчики были раскрашены не под пионеров, а под скаутов. Впрочем, это, согласитесь, разница небольшая.

Пары деловито сменялись у заветной двери в зал. Вот перед Олей и Димой четыре, вот три… Вернее, перед Олей и Лерой. Потому что Дима запаздывал. Он и в обычные дни не отличался чрезмерной пунктуальностью, но сейчас опоздание было уже довольно серьезным. Хотя еще не совершенно скандальным.

Оля сначала посматривала на дверь время от времени, потом демонстративно отворачивалась, потом стала смотреть не отрываясь. Но Димы видно не было. (Мы же помним о его габаритах — затеряться даже в самой густой толпе ему было бы совсем не просто.)

— Ну что, он не звонил? — в очередной раз, сжав в руке букет роз (и в очередной раз уколовшись о шипы), спросила Лера.

Оля отрицательно покачала головой. Телефон она давно уже держала в руке, но пока не решилась набрать Димин номер.

— Ну, может, пробка… — сочувственно прошептала Лера.

«Да какая пробка, господи…» — подумала Оля и сжала свой стильный букетик изо всех сил. Но сжала молча.

— Ну, может, ты все-таки позвонишь, Оль? Наверняка у него что-то случилось…

— Что? Что у него, шкафа трехстворчатого, могло случиться?! — заорала Оля.

— Ты чего? — Лера посмотрела по сторонам. — Чего кричишь? Да все что угодно! Сама же знаешь — даже от укуса комара люди умирают! А если, не дай бог, заноза... Это ж сепсис… Отек.

— Отек совести разве что, — пробурчала Оля.

Не то чтобы слова подруги ее успокоили. Но Лера, конечно же, была права — пока кричать не следовало. Да и не то место… Вот появится Дима, тогда после всего на него и можно будет поорать. За то, что пришлось ей торчать здесь, дура дурой, что не предупредил об опоздании.

— И вообще, он сегодня еще ни разу не позвонил, — пробормотала Оля. — Лерка, ты, похоже, права. Там что-то случилось…

Обе дамы отлично знали, что именно может случиться, — за столько-то лет в медицине они успели всякого насмотреться.

— Знаешь, а давай я выскочу, может, машина припарковалась за бульваром… Или просто парковку ищет… — предложила Лера.

— Давай, — вздохнула Оля.

И впервые за сегодняшний день набрала Димин номер. Но не услышала даже гудков. А через несколько минут милый дамский голос сообщил, что абонент не может принять звонок.

«Неужто решил на метро ехать?» — недоуменно подумала Оля.

И потом одернула сама себя — вдвоем же планировали, что Дима закажет машины, украсит их и после регистрации они вместе поедут в кафе. Точно что-то случилось! Хорошо, если просто телефон украли… А если он попал в ДТП? Или на него напали в подъезде?

И тут же мысленно затормозила — ну кто в здравом уме будет нападать на мужика ростом за два метра? Какое ДТП в тихом центре посреди недели? И кому придет в голову красть телефон у этого шкафа?

И на второй, и на третий звонок Оле отвечал все тот же голос — абонент по-прежнему был недоступен и не мог принять ее звонок. В коридорчик вбежала Лера — по ней отлично было видно, что она именно бегала вдоль бульвара, от перекрестка до здания ЗАГСа, возможно, заглядывала в припаркованные машины, а возможно, искала под всеми лавочками тело исчезнувшего жениха. И вполне понятно, что искала тщетно.

— Что, не появлялся? — Этого вопроса, Лера поняла сразу, можно было бы и не задавать: подруга стояла потухшая, стильный букетик невесты валялся на краю вазона с петуниями, а телефон что-то честно повторял неживым электрическим голосом.

Теперь уже стало ясно, что Дима не придет. Надежный как скала и простой, как хлеб, будущий муж растворился в пространстве, оказавшись ничем не лучше предыдущих, не таких надежных и не таких простых (на первый взгляд). Оля поняла, что здесь уже «ловить нечего» и, более того, лучше тихо исчезнуть, чтобы не ввязываться в объяснения со служащими ЗАГСа.

— Так, Лер, пошли отсюда!

— Так надо же сказать… — Подруга потерянно оглянулась.

— Что сказать, Лер? Кому?!

— Ну-у, не знаю… Попросить, чтобы регистрацию на пару часов перенесли…

Голос подруги постепенно становился все увереннее — это ж не вокзал, в конце концов. Мало ли что в жизни случиться может — перенести на пару часов роспись, наверное, проще, чем, скажем, вылет самолета…

— Да что ты несешь, господи?! Пошли скорее отсюда!

Оля схватила несчастный букетик, глянула по сторонам и, не найдя достойной урны, просто бросила его наугад за спину — как это обычно проделывают счастливые невесты в западном кино. Попала она во что-то (или в кого-то) или нет, девушка смотреть не стала.

— Ну вот, — удовлетворенно проговорила неудав­шаяся невеста. — Та, кто его поднимет, тоже замуж не выйдет…

— А если мужчина? — робко спросила Лера. — Если мужчина поднимет?

— Ну, значит, и он не выйдет замуж. — Судя по голосу, отчаяние совершенно покинуло Олю, а вот какая-то веселая ярость стала заполнять ее душу.

Лера с некоторым страхом посмотрела на Олю, вернее, на то место, где та стояла только что. Но подруга уже решительно направлялась к дверям, мечтая лишь о том, чтобы покинуть заветное здание до того, как дама-регистраторша начнет выкликать ее фамилию и фамилию ее, как теперь уже было понятно, жениха-труса.

Надо сказать, что Оле это вполне удалось. Дверь захлопнулась не просто с шумом, а с настоящим грохотом. Теплый начинающийся вечер обнял летними лапами, прошептал на ухо, что, в общем, все не так уже и скверно. Легкий стук каблуков подруги за спиной, к счастью, подтвердил, что Оля сейчас не одинока. Оставалось только одно дело, которое нужно было обязательно закончить сегодня, причем прямо сейчас.

— Так, Лерчик, ищем такси!

Лера открыла рот, но ничего не сказала. Уж она-то знала, что подругу в таком состоянии лучше ни о чем не спрашивать. Просто выполнять «ценное указание» и оставаться неподалеку, чтобы «подставить плечо». В случае накладок…

Такси, конечно, искать не стали, воспользовавшись очередной службой онлайн. И уже через четверть часа Оля с Лерой поднимались по ступенькам в меру ухоженного подъезда слегка перестроенной Диминой хрущевки. В первый из немногих визитов Ольги сюда Дима, тогда еще даже не жених, рассказывал, что купил квартиру «буквально за копейки» сразу после реконструкции.

— Оль, а зачем мы сюда приехали?

Лера, конечно, понимала, зачем они приехали к Диминому дому. Ей давным-давно была известна Олина манера всегда все доводить до полной ясности. Но сейчас-то ясность уже наступила и без малейших усилий с их стороны. Можно было бы спокойно (ну, относительно спокойно, конечно) отправиться в кафе, отменить заказ, заплатив какую-то там мзду, и… Что именно еще можно было бы сейчас сделать, Лера додумать не успела — Оля решительно нажала на кнопку звонка.

Но не раздалось ни звука.

— Да что ж такое?!

Оля решительно нажала второй раз — с тем же эффектом. За дверью было не просто тихо, там словно вообще никогда и никто не жил.

— Оль, может, просто звонок испортился, а? А Дима проспал все, что можно…

И Лера робко постучала в дверь.

Но ничего не произошло. Тогда Лера постучала погромче — не костяшками пальцев, а кулаком со всего размаху. Дверь честно ответила грохотом. Но больше ничего не случилось — никто недовольно не распахивал ее, никто не высовывался на лестничную площадку в одной майке и с топором в руках.

Оля хмыкнула — насчет топора это был явный перебор, она бы взяла в руки скальпель… Ну, или пилу для трепанации…

Лера продолжала стучать с прежним успехом, вернее, с полным его отсутствием. Оля, подумав, присоединилась к подруге. Теперь на лестничной клетке стоят такой грохот, что проснулся бы и мертвый. Наконец раздался какой-то скрежет и открылась дверь напротив Диминой.

— А ну пошли вон, хулиганки! — В проеме показалась сухонькая тетка с палкой в руках.

— Ой, извините… — Конечно, так могла отреагировать только Лера. — А вы… вы не знаете, у Димы все в порядке? Скорая не приезжала к нему сегодня?

— Лерка, прекрати, — прошипела Оля. — Что ты городишь? Какая скорая? Он здоров как бык! Разве что психиатрическая…

— Ну вот нет его, может, плохо стало, скорая забрала… — пролепетала подруга.

Из-за двери на подруг насмешливо смотрела старушонка.

— Нет, девушка, к нему сегодня скорая не приезжала. А вот утром раненько приезжал фургончик, да…

— Какой фургончик?

— А такой, на котором обычно мебель доставляют…

— Ну и что? — обернулась к ней Оля.

— Да вот то, красавицы, что хахаль-то ваш ненаглядный все утро вместе с двумя другими амбалами мебель таскал, сумки какие-то. Таскал и на хлопцев покрикивал, мол, шевелитесь, парни.

— Так его ограбили… — прошептала Лера.

— Лерка, ну что ты городишь! Какое «ограбили», если он сам таскал и подгонял грузчиков, — прошипела Оля. — Сбежал он и шмотки забрал… Дешевка.

У старушки-соседки оказался отличный слух.

— Да не просто сбежал, детка… И не один…

— В каком смысле?

— Да в прямом смысле, господи! Не успели эти, с мебелью уехать, является такая фифа — молодая, тощая, длинноногая. И тоже давай в дверь стучать. А чего стучать, коль она и не запертая вовсе стоит — заходи кто хочет… Ох, все я Григорьевне расскажу, как приедет! Ох и достанется вашему Димочке-то…

Несмотря на теплый вечер, Оле стало холодно-холодно. Слова о молодой и длинноногой оказались самыми страшными за весь и без того ужасный сегодняшний день.

— Так что эта длинноногая?

Лера с опаской посмотрела на подругу. Такой Оля становилась перед важными и серьезными операциями — тигрица, не женщина. Слова отрывистые, движения скупые, словно Оля уже и не здесь, с ней, а там, в стерильности операционной, и сосредоточена на будущих своих действиях, тоже точных, скупых и расчетливых.

— Дак я и говорю — затарабанила в дверь, ваш-то и распахивает. И давай на полподъезда кричать, что она б еще дольше ехала. А потом не дал ей даже толком в дом зайти, вытаскивает на площадку огромную сумку дорожную. Фифа что-то ему говорит, а он ей: «Потом разберемся! Шевели ластами, мы и так уже опаздываем…» Она что-то спрашивает, вроде, куда ж они опаздывают, поезд-то вроде вечером, а он ей: «Да шевелись ты, корова! Шевелись, пока меня та дура в ЗАГС не затащила…»

«О господи! — пронеслось в голове у Леры. — Она сейчас в обморок упадет…»

Но Оля никуда падать не собиралась. Веселая злость, которая переполняла ее, куда-то делась, а злость самая обычная, злость на себя, разлилась по всему телу…

— А что мне передать-то вашему хахалю, если появится? — старушка с удовольствием сыпала горстями соль на свежую рану. И явно наслаждалась произведенным эффектом.

— Скажите ему, бабушка, что приходила «та дура». Просила передать, что анализы у него плохие… Жить мало ему осталось…

И Олины каблуки простучали вниз по не самой чистой в мире лестнице. Лера поспешила следом, в душе страшно жалея свою невезучую подругу и придумывая, как ее теперь в себя приводить.

А заодно уж прикидывала, где бы найти Оле по-насто­ящему достойного спутника жизни. Да и себе заодно…

 

Глава четвертая

 

Здесь мы опять ненадолго прервем историю, чтобы сказать еще несколько слов о Лере. Как уже понятно, она в паре с Олей — ведомая. Оля всегда следила за ее поклонниками, свободным временем. Таскала на разные тренинги и лекции, даже как-то до художников добралась — те изучали анатомию для точного изображения тела, а кто лучше врачей эту анатомию знает?

Сама же Лера почти всегда с удовольствием слушалась подругу. Она понимала, что та уж как может, но желает ей добра. И почти всегда Олины суждения оказывались совершенно правильными, оценки — более точными, а в характере людей она разбиралась куда лучше подруги.

А Лере, несмотря на прагматичность профессии, все же нравились всевозможные «дурацкие чудеса» (как это называла Оля) — астрология, нумерология… Возможно, из-за своей специализации она не могла смотреть на мир так прямолинейно, как подруга, всегда оставляла возможность чуда, спасительного «а вдруг». Признавала, что есть в мире и некие силы и некие знания, до которых пока что человечество не доросло или в процессе своего роста отвергло, не задумываясь о глубинных смыслах этих знаний и сил.

К примеру, Леру всегда манили практики, обещавшие раскрытие потенциалов, которые заложены где-то в глубине человеческого существа. Она всерьез была уверена, что в гаданиях, предсказаниях, медитациях и ритуалах есть существенное зерно. Что «настоящие предсказательницы» и в самом деле могут предсказать, что «настоящие ведуньи» — излечить, что «подлинные астрологи» — указать верный путь. Надо только найти этих подлинных и настоящих.

И в подобных поисках Лера тратила немало времени и достаточно сил. Проникалась верой, откладывала из зарплаты, чтобы погрузиться в очередной тренинг. А потом приходила Оля и читала в описаниях очередного тренинга, к примеру, такое:

— «…Возвращаясь в прошлое, мы имеем возможность практически буквально пересоздать себя, изменив глубинное самоощущение, опираясь на аутентичные ресурсы. Этому способствуют проработка травм и присвоение сокровищ души, которые раньше не были замечены…»

В голосе подруги Лере чувствовалась даже не насмешка, а настоящая издевка. Она уже готова была броситься на защиту своего очередного увлечения, но подруга не унималась:

— «…Погружение в волшебный и прекрасный мир познания и удивительных открытий для истосковавшейся женской души — это путь к пробуждению таинственной женской силы, прикосновению к истинной женственности...» И все с большой буквы. Ну еще бы, сакральные же символы. А, вот тут просто классно: «Благодаря внутренней работе преображается ваша жизнь, вы начинаете видеть мир иначе, люди становятся другими. С какой-то точки зрения ничего не меняется, но с вашей точки зрения меняется все…»

— Олька, прекрати!

— Лер, ты чего? Это ж настоящая находка, сокровище, а не тренинг. Только послушай: «…женщины просят помощи у психотерапевта ради того, чтобы научиться быть главными героинями, ведущими действующими лицами в истории своей жизни. Для этого им нужно принимать сознательные решения, которые и определят их жизнь…» А вот еще: «…вследствие их бинарной природы действует первый закон диалектики Гегеля — единства и борьбы противоположностей, а значит имеет место быть сменяемость проявлений полюсов, то есть чередование...» Ой, не могу, послушай: «…Оригинальная комбинация методов диагностики сознания и бессознательного в сопровождении опытных психологов позволит совершить головокружительное путешествие в свой внутренний мир, открывающее новые горизонты и дарующее надежду на будущее вашей мечты!..»

Голос Оли прямо зазвенел. Лере показалось, что на секунду лицо подруги стало одухотворенным, возвышенно-прекрасным. Но впечатление мгновенно пропало — Оля расхохоталась так, что даже слезы на глазах выступили.

— Оль, ну ты чего?

— Лерка, это просто прекрасно! И сколько стоит такая «оригинальная комбинация методов диагностики сознания и бессознательного в сопровождении опытных психологов»? — Оля скользнула взглядом к последним строчкам. — Всего-то? Всего три твои зарплаты в месяц?

— Ну да, дороговато. Но все-таки интереснейший курс…

— Лер, рыбка моя, да это же мошенники! Шарлатаны стопроцентные. Вспомни нашего препода по психологии! По нему же самому психушка не просто плакала — горько рыдала!

Лера сердито посмотрела на подругу и протянула руку, чтобы отобрать листки с распечаткой. Оля в чем-то была права — препод был совершенно безумный, даже с самой «альтернативной» точки зрения. И студенты, и его коллеги уже не один год удивлялись тому, как он еще держится на своем месте. И да, тут Оля тоже не соврала, на лекциях он нес примерно такое же, даже еще более возвышенно-непонятное. Но так сразу сдаваться — нет. Это было не в Лерином духе. Она открыла было рот, чтобы возразить, но Оля, оказывается, только начала.

— О, а вот и отзывы… Ну-ка, что пишет… э-э-э… мужчина с ником Врачеватель… О господи… «Тема архетепической тени и архетипа Каина отозвалась во мне своей масштабностью и актуальностью. Где-то за кулисами своего сознательного я провел параллели со своей мыслью, что в последнее время коллективное бессознательное, а именно архетипическая тень как продукт филогенеза, проникает в “коллективное сознательное” нации. На мой взгляд, самое время задаться вопросом — не выпустили ли мы джинна из лампы?»

Лера пожала плечами — ну и что тут непонятного? Но вслух не сказала ни слова, она видела, что подругу «несет», и решила просто дать ей выговориться, а потом уже возражать… Ну или просто кивнуть, все равно ж самой решение принимать.

— Да он еще и безграмотный, этот Врачеватель… Лерка, за такие бабки такая чушь.

— Ты не права, Оль, надо же глубже вникнуть в то, что человек ощутил.

— Ну предположим, я не в силах вникнуть в ЭТО. А вот другой человек. Дама на этот раз. Ты только послушай! «Перед началом проекта я была в некотором предвкушении чего-то очень важного, судьбоносного, того, что мне даст силы жить и радоваться жизни. И я не ошиблась. Интуиция меня не подвела. Семь месяцев — как одно дыхание, но при этом очень глубокое, на полную грудь, временами пьянящее, а временами перехватывающее дыхание от нехватки сил сделать следующий вдох и выдох». Дыхание, перехватывающее дыхание и не дающее сделать… Эти дебилы обоего пола что, не знают, что дыхание — рефлекс бессознательный?

— Олечка, это же в переносном смысле слова! Ты подумай, как глубоко человек прочувствовал свое преображение…

— Лер, ты, конечно, можешь поступать как знаешь. Но я бы на твоем месте деньги на что-то разумное пустила. Ну, или на карточку бы положила, пусть проценты накопятся. Тебе и диван пора менять, и в кухне шторы.

Лера, конечно, подругу тогда послушала, но время от времени даже стала подумывать, что надо бы сменить профессию, раз уж психологи такие деньги гребут… Ну вряд ли они все шарлатаны. Она бы, Лера, точно работала бы с каждым пациентом на совесть!

Хотя во многом другом Лера была на удивление разумным, даже прагматичным человеком. А уж о ее профессионализме стоило бы рассказать отдельно, но не здесь. Да, как инфекционист она ни дня не работала, но в лаборатории была просто королевой — подчиненные ее обожали, анализы делались быстро и не нуждались в проверках, настолько качественно и ответственно трудились Лерины коллеги.

К тому же она была отличной хозяйкой — вкусно и умело готовила, чему научилась у прабабушки, недурно вязала, шила и даже вышивала, утверждая, что это тренирует ее мозг. А еще у Леры всегда дом был полон домашних животных: родители обожали все живое, подбирали котят и щенят, лечили крылья выпавшим из гнезда птенцам. Больше десяти лет назад Лере повезло обзавестись своей квартирой, в соседнем с родительским доме (бабушка забрала ее к себе, чтобы потом квартира досталась любимой внучке). Но в ее отношении к животным не изменилось ничего — она все так же подбирала и врачевала все живое. Нынче в ее квартире чувствовали себя полновластными хозяевами огромный рыжий кот Маркиз и роскошная Дези — удивительный гибрид, вероятно, алабая и пуделя.

Оба имели одинаковое происхождение — мусорник во дворе родителей Леры. Кота крошечным котеночком нашел Лерин отец: услышал крик из завязанного мусорного пакета. А Дези, смешного белого щенка с двумя рыжими пятнами на боку, кто-то привязал к дверце мусорного бака.

Переехав, Лера забрала обоих с собой. С Дези она гуляла в близлежащем скверике, где, конечно, все собачники друг друга знали. А вот Маркиз отказывался покидать квартиру категорически. Даже специально для него установленные на балконе сетки-антикошки не могли убедить вальяжного лохматого красавца покинуть любимую лежанку и перебраться на свежий воздух (как Лера его ни уговаривала, рассказывая о полезности свежего воздуха и солнечного света для всех живущих, хоть двуногих, хоть четвероногих).

Лерино описание осталось дополнить ее портретом. Невысокая, за полтора десятка лет после окончания института она почти не изменилась, даже прическа была все та же — пышные пепельные волосы свободно уложены на затылке. Лера была очень мила и в институте имела немало поклонников. Некоторые из них питали самые смелые надежды, и их намерения были вполне серьезны.

Лера знакомила всех своих друзей и поклонников с родителями, но собственной семьей обзаводиться не спешила. Даже если она и видела в очередном воздыхателе достаточно убедительный вариант для создания семьи, то отказывалась от любых намерений после очередного совещания с Олей.

Конечно, Оля не могла не участвовать в Лериной судьбе. Как же можно отдать лучшую подругу очередному негодяю?! Уж Оля-то видела истинные намерения всех Лериных поклонников так же ясно, как видна в прозрачном пруду ярко-красная рыбка.

Один имел виды на городскую квартиру родителей. А уж когда Лерина бабушка перевезла внучку к себе, то начал просто рыть землю, пытаясь как можно скорее стать мужем отличной трехкомнатной сталинки.

Другой в жилплощади не нуждался, получив на два­дцатилетие от родителей ключи от роскошной квартиры в новострое прямо над Источником. Но, по мнению Оли, это был законченный ходок, хотя Лера с ним встречалась почти три года и ни о каких Валериных заходах налево ни от кого не слыхала. Оля тоже не знала, но… «Уж больно взгляд у него блудливый, Лерчик… Всех баб прямо глазами раздевает…» Трудно сказать, раздевал ли он кого-то взглядом, но через полгода после разрыва с Лерой Валера женился, а еще через полгода развелся, а потом опять женился… Потом вроде снова развелся. Лера, подумав, перестала отслеживать его матримониальные перемещения, сделав вывод, что подруга опять оказалась права.

Были у Леры и менее «тяжелые» увлечения. Но они достаточно быстро прошли. И вот уже больше семи лет она наслаждалась обществом Маркиза и Дези, походами в кино с Олей — и не мечтала ни о каких переменах в жизни.

Хотя, возможно, о них мечтали Лерины родители. Правда, у них хватало ума вести себя не так напористо, как это делала Олина мама. Иногда только, буквально два-три раза в год, отец робко спрашивал у Леры, когда же наконец она найдет себе жениха с умелыми руками. Чтобы он, папа, перестал бегать среди ночи по улицам, если у дочери что-то сломается. Лера отшучивалась. Но оба понимали, что в каждом их разговоре была только доля шутки…

 

Глава пятая

 

А теперь самое время вернуться в теплый вечер такого неудачного для Оли дня — дня несостоявшегося бракосочетания.

Где же наши девушки? Они уже в кафе, в том самом, где был заказан праздничный ужин. Лера-то думала, что они зайдут туда, только чтобы отказаться от заказа и выплатить какую-то скромную сумму за забронированный столик. Но Оля, кто бы сомневался, приняла совсем иное решение.

Она решила праздновать. Нет, ПРАЗДНОВАТЬ то, что осталась свободной и что ее не задушили, не обокрали и не изувечили. А просто бросили, хоть и практически «перед алтарем»…

Известно, как обычно у нас проходят праздники, верно? Застолье разной степени обширности, напитки — морем разливанным и драки, за которые заранее «уплочено». Во всяком случае, зачастую все происходит именно так. Оля же, заказывая столик в кафе и планируя вторую половину долгожданного события, всеми силами старалась этого избежать.

Поэтому и столик был всего на четверых — она с мужем (конечно, тогда еще будущим мужем, мужем в мечтах) и свидетели. Куда делся потенциальный муж и кто должен был быть у него свидетелем, Оля не знала, да и не горела желанием узнать. Она вдруг поняла, что, если бы не беспрестанное давление матери, не бесконечные ее «ты никчемная, даже мужика окрутить не можешь» и «когда свадьба?», она жила бы куда спокойнее. Не оценивала бы каждого встреченного мужчину только как потенциального мужа, не пыталась бы устроить жизнь по материному стандарту. И, возможно, тогда смогла бы найти настоящего СВОЕГО человека, своего СПУТНИКА ЖИЗНИ. Как бы пошло и банально это не звучало.

Сейчас, оказавшись за столиком только вдвоем с Лерой, она почему-то и не думала расстраиваться. Да, сего­дняшний день особо радостным называть было нельзя. Да, омерзительное ощущение того, что жизнь закончилась навсегда, еще жило в душе. Но…

Но что-то Оле подсказывало, что все не так и смертельно. Ну, мама в очередной раз назовет ее никчемой, ну, отец погладит по голове — «птичка ты моя одинокая». И, пожалуй, все. Подонок Димочка у нее ничего, кроме времени, не украл. Даже веры в то, что на свете существует идеальное чувство и что у каждого где-то есть пара, она не потеряла.

— Наливай, Лерчик! — Оля в очередной раз протянула подруге бокал.

Напивались дамы благородно — изысканным французским шампанским. Да и лакомились, что называется, «по высшему разряду». Вот только совершенно, ну ни капельки не пьянели. Во всяком случае Оля пока что оставалась трезвехонькой.

Лера послушно наполнила оба бокала, вино с шипением ринулось вверх. Но твердую руку специалиста, поднаторевшего на точных химических опытах, такой ерундой было не сбить — аккуратная шапочка пены поднялась ровно до верхнего среза и разочарованно опустилась вниз.

— Ну что, птичка, за нас? — Оля сквозь бокал и напиток посмотрела на подругу.

Та кивнула. Взяла за ножку свой бокал и подняла на Олю глаза. Ей почему-то было стыдно, как будто это она увела жениха у лучшей подруги.

— Оль, ты не расстроена?

— Ну как тебе сказать, Лер… — Ольга честно попыталась прислушаться к своим ощущениям. И получалось, что она и в самом деле не очень расстроена, хотя, разумеется, настроение хорошим назвать было трудновато. — Я, конечно, расстроена. Но не больше, чем… чем если бы сломала ноготь или порвала колготки. Ничего-то, по сути, ужасного не произошло. Сейчас, после сегодняшнего дня, мне кажется, что чувств к этому подонку у меня не осталось. Я даже сомневаюсь, что они были.

— Ты какая-то каменная, Олька!

— Да ни фига, Лерчик! — Оля сделала еще глоток. — Я нормальная. Вот посмотри сама: мы встречались меньше года, денег он у меня не занимал, в моей квартире не прописывался. Год, конечно, срок немалый. Но, к счастью, не вся жизнь. Ты лучше вспомни, что было у Вали…

У их общей подруги Вали, тут Лера не могла не согласиться с Ольгой, все было куда хуже. Отвратительно было, честно говоря. Она вышла замуж за «самого лучшего из мужчин», который уже через год поднял на нее руку, да так, что пришлось вызывать полицию, а потом вообще переехать к сестре — Валя просто боялась идти домой. А уж сколько времени понадобилось, чтобы развестись, выписать его, а потом добиться, чтобы он и в самом деле съехал… И заседания суда по выселению, бесконечные визиты полиции, чтобы засвидетельствовать, что и замки «самый лучший» сменил, и номер телефона… Что заперся в чужом доме и затаился... Два года Валюшка у сестры прожила, пока все это длилось. А попав домой, «с радостью» увидела, что в доме не осталось техники, практически всей мебели, и даже газовую плиту этот «самый» успел вывезти.

Так что Оля права — она таки отделалась легким испугом.

— Только знаешь, Лер… Ты ничего не подумай. Я не расстроена, просто надоело все. Наверное, я все же неудачница.

— Ну что ты, Ольчик, — Лера сразу бросилась успокаивать подругу, — ну какая ж ты неудачница? Просто тебе не везет. Так, самую чуточку…

Оля ухмыльнулась. Уже начало ощущаться коварное действие шампанского. Собственно, оставалось удивляться тому, что она продержалась так долго. Во хмелю, Лера отлично знала это, Оля начинала жаловаться на судьбу и невезение, как-то расклеивалась… И вместо спокойной, цельной и чуть суховатой Ольги превращалась в вечно хнычущую Оленьку.

— …мама права, — чуть громче всхлипнула Оля, — сто раз права. Я никчемная, ни на что не годная…

— А ну прекрати, Оля! — Лера сделала строгое лицо (обычно это приводило подругу в чувство). — Тебе просто не везет! Время от времени всем нам не везет, а потом р-раз — и все получилось.

— Ты права, подружка, — хихикнула Оля, — мне не везет только «время от времени»… Последние семна­дцать лет…

«Та-ак, надо принимать экстренные меры», — подумала Лера. В данной ситуации таких мер было совсем немного — или позволить Ольге все глубже погружаться в свое плаксивое состояние, или самой «расклеиться», чтобы подруга взяла бразды правления в собственные руки. Раньше, во всяком случае, такое прокатывало. Хотя был еще один способ — даже более радикальный, чем ее, Леры, слезы.

— А знаешь, — Лера глянула мимо Ольгиного плеча в садик возле кафе, — ты права, только дело не в том, что тебе не везет… А-а-а…

Но Ольга подругу не слушала.

— Вот скажи, Лер, я что, уродливая?

Лера отчаянно покачала головой: на ее вкус Ольга была просто невероятно хороша.

— Ну что ты, Оль! Ты… Ты очень красивая, я могу только мечтать быть такой красивой, как ты, хотя бы наполовину!..

— Ну во-от. — Оля отхлебнула почти половину бокала. — Я недурна собой. Есть работа, где меня уважают и вовремя зарплату платят, есть квартира и даже машина, пусть и сломанная… Чего же им всем не хватает?! Почему они бегут от меня? Почему выбирают всяких молодых и длинноногих?

— Я думаю, — Лера наклонилась к подруге, — что тебя просто сглазили!

Оля пристально посмотрела на собеседницу. Лера вообще была склонна к мистике и, как мы знаем, с уважением относилась к самым разным поверьям, течениям, лженаукам и прочему «спиритизму». И знаем, что Ольга ее обычно изрядно вышучивала. Но сейчас она молча смотрела на подругу и явно ожидала какого-то продолжения.

Леру это подстегнуло. Хотя, возможно, на сейчас это был самый действенный прием возвращения Ольги к нормальному состоянию. И, судя по всему, он отлично сработал, хотя и как-то странно.

— Ты думаешь, что сглазили? — серьезным и совершенно трезвым голосом спросила Оля.

— Ага, причем я приблизительно даже могу сказать, когда это было.

— Может, ты знаешь и кто это сделал?

Лера задумалась. Собственно, в ее словах была известная доля истины — она действительно представляла, когда ориентировочно Ольга могла подвергнуться «магическому воздействию», и даже предполагала, какие люди это могли сделать. Но вот говорить об этом Оле очень не хотелось, потому что главным Олиным врагом, по мнению Леры, была Олина же мама.

Примерно с последнего класса школы она полировала дочери мозги, твердила, что главное в жизни каждой уважающей себя женщины — это семья, а вовсе не карьера. Что ради «полноценного и счастливого брака» можно пожертвовать практически всем, что до этого самого брака было девушке дорого и интересно: увлечениями, представлениями о своем предназначении и месте в жизни общества (как бы выспренно это ни звучало). Именно мама уговаривала Олю сначала выйти замуж, «укрепить семью» несколькими детьми, а потом уже, если будет желание, вернуться к построению карьеры. Если против этого не будет возражать муж, который и есть глава семьи и человек, все в жизни женщины решающий.

То, что в жизни самой Веры Ильиничны все обстояло с точностью до наоборот, ее ничуть не смущало. Муж, очень хороший и ангельски спокойный человек, предпочитал, чтобы именно жена все решала и рулила всем домом. Сама она успела до замужества окончить институт и даже пробовала поработать за рубежом. И Оля появилась на свет только после того, как ее мама выстроила в своей библиотеке карьеру, максимально возможную для библиотекаря.

Лера была практически уверена, что своими бесконечными нравоучениями Вера Ильинична не просто сглазила дочь, а еще и навела на нее вечный «венец безбрачия». Вот поэтому и сбегают от умницы и красавицы Ольги мужики, едва услышав от нее слово «замуж», вот потому сейчас они и пьют вдвоем отличное французское шампанское. Пьют в полупустом кафе, и ни один представитель сильного пола даже не пытается подсесть к ним за столик или хотя бы издали улыбнуться.

Но надо было отвечать на Олин вопрос.

— Нет, наверняка я этого не знаю. И проклятие, которое на тебя наложили, думаю, давнее-предавнее.

— Ты же говорила, что меня сглазили!

— Ну да, — с серьезным видом подтвердила Лера (спиртное на нее тоже действовало, но язык пока не заплетался, в отличие от мыслей). — Накладывание проклятия — это процесс, а сглаз — результат.

Лера несла всю эту чушь, более всего желая, чтобы Ольга ее оборвала, высмеяла… В общем, чтобы она пришла в себя и стала обычной, умной и язвительной Олей, чтобы не оставалась этой непонятной, чуть пьяной, погруженной в свои мысли незнакомкой…

Оля задумчиво посмотрела на Леру. Потом перевела взгляд на стол, потом устремила его куда-то вдаль. Потом опустила глаза на собственную правую руку, пошевелила пальцами.

— Хотя, может быть, и сглазили… И, ты сто раз права, довольно давно. Ну что, еще по бокальчику? Или домой?

— Давай попудрим носики и домой…

— Отлично, а мальчики нам пока завернут все, что мы тут поназаказывали…

Перед Лерой опять была хмельная и почти незнакомая дама в роскошном платье, с прекрасной прической и самыми несчастными в мире глазами.

— Мо-одой человек... будьте добры. — Оля сделала рукой некий странный жест, который, вероятно, должен был обозначать распоряжение упаковать яства и напитки.

К счастью, ей при этом удалось ничего не опрокинуть на себя, не разлить и не уронить. «Молодой человек» с полуседыми висками и явно постарше обеих наших дам, к Лериному удивлению, все понял и кивнул. Пока Лера «пудрила носик» и присматривала за тем, как это делает Оля, официанты и в самом деле все упаковали, сложили в два изрядных пакета и даже вызвали такси. Счет, к еще большему Лериному удивлению, оказался не астрономическим и к тому же оплаченным — оказывается, аванса, внесенного несколько дней назад, хватило за глаза. Вот что значит «отпраздновать свободу»…

— Ну что, подруга, поехали гулять? — Оля пока что в себя толком не пришла.

— Поехали, — со вздохом ответила относительно трезвая Лера. — Но только ко мне, хорошо?

— Ладно, давай к тебе…

Больше в машине не было сказано ни слова, но Лера могла поклясться, что Оля обдумывает именно те ее слова — о проклятии и сглазе.

 

Глава шестая

 

Оля проснулась от того, что кто-то сопел ей в ухо. Пару минут она пыталась понять, что происходит, вспомнить, что было вчера.

Постепенно в памяти всплыл весь вчерашний день, достаточно неприятный для воспоминаний, но все же, к счастью, не такой отвратительный, каким виделся вчера. Скрип под спиной напомнил, что спала она на диване в гостиной Леры. Выходит, что в ухо ей могли сопеть только Лерины звери.

Оля скосила глаза и убедилась, что шумное дыхание принадлежит действительно одному из них — вальяжному Маркизу, донельзя разбалованному, но все равно славному пушистому коту. Собственно, так бывало и раньше, когда Оля по каким-то причинам оставалась у подруги — кот устраивался у нее в ногах и в течение ночи плавно перемещался, пока не укладывался короной вокруг головы. Идеальным пробуждением для двуногого он считал свое нежное посапывание где-то в районе ушей этого двуногого. А если ему везло и можно было забраться под одеяло к двуногому, то идеальным становился момент, когда двуногий оказывался снаружи, а довольный Маркиз — внутри рулета из одеяла.

Сегодняшнее пробуждение нельзя было назвать вполне идеальным, так, на троечку — двуногая открыла глаза, лениво почесала пушистого заботливого зверика за ухом и в полусне проворчала, что у нее сегодня выходной.

Из коридора донесся щелчок замка, и этот звук окончательно пробудил Ольгу. Она пару раз повертела головой туда-сюда на подушке, прислушалась к себе, села на постели и опять прислушалась к себе. Все было нормально: голова не кружилась и не болела, пить и рыдать не хотелось.

— Вот что значит французское шампанское! Ни похмелья, ни угрызений совести, ни сожалений…

— Ты что-то сказала, Оль? — послышался из коридора Лерин голос.

— Доброе утро! Хорошее шампанское вчера было, говорю!

— А-а-а, да, хорошее. Кажется, мы еще что-то с собой привезли. Посмотри в кухне.

Ольга удивилась:

— А что, мы сегодня на работу не идем, Лер?

— Не, у нас сегодня выходной. Ты вообще в отпуске всю неделю, а я еще в понедельник написала заявление на отгул, чтобы прийти в себя после твоего бракосочетания… Ой, прости…

— Ты чего извиняешься, Лер? — Оля потянулась и окончательно вылезла из-под одеяла. Маркиз недовольно фырк­нул и зарылся в постель поглубже. — Ну кто еще неделю назад и даже позавчера мог предсказать, как все обернется? Правильно сделала, что взяла отгул. И в самом деле, давай вкусненьким перекусим, а там видно будет.

Дамы неторопливо прошествовали в кухню, отведали лакомств и даже позволили себе по бокалу шампанского. Потом так же неторопливо оделись, взяли свежевыгулянную Дези и отправились в парк на долгую-предолгую прогулку. По дороге, конечно, болтали. Но так, ни о чем.

Примерно к полудню, посетив знаменитое кафе-мороженое, пару распродаж и побывав на открытии фонтана, Оля поняла, что уже смертельно устала отдыхать. Огромная Дези отлично понимала ее, да и Лера, похоже, тоже готова была отказаться от выходных. Во всяком случае, на какое-то непродолжительное время.

— Хорошо, что завтра на работу.

— Угу, — кивнула Оля.

Правда, Лера этого кивка не увидела — она, вытерев Дези лапы, ворковала над материализовавшимся Маркизом, который с возмущением указывал на свои «возмутительно» пустые тарелки. Оле пришла в голову мысль, что и ей надо бы завести дома хоть что-то живое, кроме телевизора, конечно. Может быть, она потому и рассматривает всех мужиков как потенциальных спутников жизни, что настоящих спутников — вроде нахала Маркиза или добрячки Дези — у нее и нет.

— Лер, буду я выбираться к себе. Завтра поеду на работу… Что мне дома-то сидеть.

— Давай, — теперь кивнула Лера, — вот сейчас пообедаем и отправляйся.

Пока Лера колдовала в кухне, Оля неторопливо сложила свадебное платье и туфли, порадовавшись, что когда-то к Лерке отвезла пару самых нелюбимых платьев и удобные, хоть и давным-давно немодные босоножки. У нее дома, правда, Леркиных вещей почти не было — подругу-то всегда дома ждали «зверики», которых надо было накормить-выгулять и которые не могли сделать этого сами. А потому Лера практически все ночи, кроме дежурств в студенческие годы, проводила дома.

Лерины понятия о «скромном» обеде давно уже приводили Олю в изумление — подруга жила одна, но готовила всегда сложные блюда в немалом количестве и в немалых объемах. Так что застать ее врасплох, даже ввалившись в два часа ночи, было невозможно. Когда-то Лера задумчиво сказала:

— А чему, Оль, ты удивляешься? Я же росла в большой семье, бабушка и приучила меня, что в холодильнике всегда должен быть обед. А еще и все для завтрака и ужина, и не на одного человека…

Леркина бабушка была личностью необыкновенной, обожала внучку и ее друзей-подруг, могла беседовать с ними часами, и разговоры эти были очень интересными. Оля как-то даже подумала, что именно из-за нее стала врачом, вернее, именно бабушкины рассказы толкнули и ее, и по­другу на этот весьма трудный путь.

Обед был съеден, такси просто мгновенно довезло Ольгу с двумя огромными пакетами до ее собственной квартиры. Вернее, до дома. Лифт этого самого дома традиционно не работал, и она, тяжело вздохнув, отправилась на свой шестой этаж по лестнице, к счастью, чистой и хорошо освещенной.

Оля глубоко задумалась о произошедшем и не сразу обратила внимание, что поднялась на два этажа выше. В сердцах прошипела что-то, чего девочкам говорить не положено, и стала спускаться. Вот уже знакомая до последней пылинки площадка, осталось всего несколько шагов…

Оля взяла оба пакета в одну руку, другой стала рыться в неудобной крошечной сумочке в поисках ключа. Вот сейчас... ну вот сейчас она его нащупает…

Но тут, может быть, следуя старинной поговорке, что беда не приходит одна, Оля оступается и падает. К счастью или к несчастью, на коленки и руки. Но, уж точно к счастью, не ссадив кожу на ладонях.

«Вот же ж черт… Хорошо хоть лето, а то бы и колготки порвала…»

Увы, все прекрасные дамы знают, что такое упасть на пол (землю, асфальт), когда оступаешься или с особой подлостью ломается каблук (особенно часто это происходит тогда, когда нужно выглядеть великолепно и произвести максимально положительное впечатление). И вот тут-то дама в невероятном платье, с ошеломляющей прической и потрясающим макияжем оказывается на карачках, кожа на коленках ссажена, руки печет, больше всего хочется добраться до тихого места, где осторожно обработать ссадины и всласть пореветь из-за того, что больно и выглядишь дура дурой. Иногда коленки получают максимальный ущерб, иногда не очень, но больно-то все равно. А в Олином случае, уж таким было ее странное «везение», первое же падение «с каблуков» (еще в школе) стоило ей трещины в одном колене и повреждения мениска в другом. Теперь Ольга все чаще ходила в обуви на низком каблуке, а то и вовсе в балетках. Но каждое падение присылало ей «привет» от ее нездоровых коленей, и особенно от того, где поврежденный мениск.

Сейчас было почти не больно, даже мениск промолчал. Ну разве что ранки надо будет обязательно обработать — все же не стерильный пол у них на лестничной площадке.

Наконец ключ нашелся, запахи родного дома помогли почувствовать себя намного лучше. Пакет с платьем и туфлями полетел в шкаф, коленки получили долгожданную обработку и перестали болеть.

И тут Оля вспомнила, что за последние два дня ни разу не позвонила матери (у них было принято как-то давать о себе весточку раз в день, правда, в любое удобное время). Девушка понадеялась, что родители, пребывающие в уверенности, что у нее все в порядке (у них в семье все неприятности ВСЕГДА обрушивались только на маму, Веру Ильиничну, а все остальные были на редкость везучими, здоровыми и успешными), дотерпят со звонком хотя бы до завтрашнего дня. И, даст бог, до второй его половины. Оля подозревала, что объясняться с мамой раньше у нее не хватит ни сил, ни терпения.

День перешел в вечер, Ольга сварила кофе и вышла с чашечкой на балкон. Не часто, но она позволяла себе этакие фрагменты «красивой жизни»: кофе на балконе, бутерброд с авокадо и семгой, ванна с солями при свечах. Итак, сейчас была очередь чашки кофе на балконе (в компании изрядного куска торта).

Олино внимание привлек огромный билборд, установленный между домами. По вечерам его освещали так ярко, что в комнате можно было спокойно читать, не включая света (хотя, напомним, Оля жила на шестом этаже). На освещенном сине-зеленом пространстве размером с хороший зал были изображены огромные часы, которые держал в руках мужчина ухоженно-брутального вида. Часы были карманными, надпись «Филипп Патек» была отлично видна над стрелками. Выглядело это невероятно пошло и невероятно вульгарно. И надпись «Следи за ним — твое время всегда с тобой!» довершала картину.

— Честное слово, — пробормотала Оля, опуская глаза к торту, — это какая-то антиреклама. «Как я все это богатство люблю и уважаю…» — как говаривал один пластилиновый персонаж.

Однако это огромное сине-зеленое светящееся пятно словно притягивало взгляд. Оля рассмотрела, что стрелки на билборде словно бы движутся, мужик то ли ухмыляется, то ли подмигивает. Ей казалось, что этот мачо то трясет часиками ценой от десяти тысяч долларов за скромное исполнение, то вот-вот спрячет часы в карман, непременно жилетный и обязательно застегивающийся на пуговицу.

Оля потрясла головой и постаралась чуток прийти в себя. Торт был свежий, кофе она сварила только что сама. Спиртного в доме не было, откуда же эти странные видения?..

И словно в ответ зазвонил телефон. Не мобильный, который Оля отправила «на кормежку» в спальню, а стационарный. По вечерам мама любила присесть перед журнальным столиком и часа этак два беседовать с по­другами или приятельницами. Оля обычно оставлялась на сладкое — когда истории о счастливой (или несчастной) семейной жизни детей подруг и приятельниц уже не так сыпали соль на раны Веры Ильиничны. И теперь мама, вероятно, хотела излить на Олю все свое негодование по поводу ее, Ольги, личной жизни.

Итак, зазвонил стационарный телефон, и Оля с тихим стоном поднялась из удобного балконного кресла.

— А вот и моя мамочка!.. Представляю, что сейчас будет…

Телефон настойчиво звонил, словно выражая мамино негодование. А ведь мама еще ничего не знает!

— Доченька, здравствуй!

— Да, мам, вечер добрый!

— Олечка, а почему вы с Димой к нам сегодня не пришли?

— Сегодня к вам? — От маминого напора и извилистых путей ее логики Оля несколько опешила.

— Я рассчитывала, что вы разделите с нами вашу радость. Ну, я понимаю, регистрация, кафе… Раз уж вы так решили, пусть так и будет. Но хотя бы на следующий день к родителям можно зайти?

Оля тяжело вздохнула. Вероятно, слишком тяжело для обычных их с матерью размолвок.

— Оля… Что случилось?

Как Ольга ни крепилась все это время, как ни старалась делать вид, что ничего ужасного не произошло (а ведь и в самом деле ужасного ничего не произошло, ведь все были живы, и больше всего пострадало Олино самолюбие, и даже больше, чем Олин кошелек), но сейчас слезы подступили к глазам и не закапали, а прямо полились.

— Ничего, мам… Просто НИЧЕГО не случилось. Мы с Димой к вам не придем никогда.

Тут несколько опешила мама.

— В смысле? Что-то произошло? Вы поссорились прямо в ЗАГСе?

— Мама, он сбежал… — Сил произнести еще что-то у Ольги не осталось.

— В каком смысле сбежал? Что случилось?

Оля набрала в легкие воздуха. И раньше ей было понятно, что предстоит тяжелый разговор с мамой, но почему-то сейчас было ОЧЕНЬ тяжело, слишком тяжело. Так, словно предательство этого человека и в самом деле поставило крест на ее жизни, словно впереди ничего нет, только неподъемная тяжесть одиночества и боли.

— Мама, то и значит… Сбежал, на звонки не отвечает, дверь не открывает…

Оле показалось, что она увидела саркастическую мамину улыбку и укоризненное покачивание головой.

— Ты опять все завалила…

Ольга подумала, что зря мама осталась в библиотеке, из нее мог бы получиться великолепный прокурор, совершенно безжалостный и неумолимый. Но эти мамины слова мигом высушили слезы, где-то в глубине души, как пузырьки в шампанском, поднялась та самая веселая злость… «Надо сдерживаться… Это просто мамин пунктик… Ничего необычного не происходит, все как всегда…»

— Что я завалила, мама?! Если бы вы с папой не давили, как танк, может быть, все было бы нормально. А сейчас-то оказалось, что он просто подлец и трус. Ты что, хочешь, чтобы я была замужем за лжецом и негодяем? «Предложение...» — Голоса Ольги и мамы были здорово похожи, и сейчас Вере Ильиничне показалось, что кричит она сама на себя. — «Только у нас дома…» Вот такое получилось «предложение», вот так мы поженились, мама! Я просто сделала то, что ты мне велела! Разве не так?

Мама молчала, но Оля знала, что молчит она неодобрительно. Что, конечно, никакой вины за собой не чувствует, никакого давления на дочь не припоминает. Что все это — только очередная Олина попытка, заваленная почти назло родителям.

— Не так! — голос Веры Ильиничны окреп. — При чем тут наши семейные традиции?! Ты наконец должна взять свою судьбу в свои руки! Должна доказать, что ты чего-то стоишь! Что ты хоть на что-то способна!

— Это я, по-твоему, ни на что не способна?! — Все-таки мама умела задеть за живое, и Ольга, конечно, тут же завелась. — Ты серьезно?

— А что, — Вера Ильинична завелась так же быстро, как и дочь, — ты способна?

— Я врач! Я специалист! Ко мне люди на полгода вперед записываются. Кроме меня, никто не умеет делать некоторые операции! Я людям жизни спасаю! Вот такая у меня работа!

Вера Ильинична подхватилась из кресла — Оля услышала характерный звук.

— Работа?! Работа не самое главное в этой жизни!

— А что, мама, главное, по-твоему? Семья, дети, вот это вот все?

— Да-да-да! Именно «вот это все»!

— Хорошо! — Оля и сама не заметила, как вскочила со стула. — Хочешь внука? Я рожу тебе внука!

За окном уже совсем стемнело, только сине-зеленый свет лился в комнату. Оля не видела вообще ничего вокруг. Она сейчас словно была в родительском доме. Вот перед ней стоит мама, на журнальном столике телефон и рядом с ним флакон с омерзительно пахнущим корвалолом и стакан с водой.

— Не-е-ет! — Мама усмехнулась и задела рукой тот самый стакан, который Оля видела сейчас как наяву. — Вот такого внука мне не нужно! Я хочу, чтобы ты взялась за ум и завела нормальную семью!

— Я пытаюсь! — Оля уже просто кричала.

— Ни черта ты не пытаешься! — Вера Ильинична тоже сорвалась на крик. — Вот и отец уже пытается меня уговорить, что не всем дано вовремя выйти замуж! Пусть, говорит, девочка живет, как ей хочется. Не надо, говорит, на нее лишний раз давить. Иначе она нас возненавидит…

«И папа таки прав. Иногда вот так бы и стукнула… Просто чтобы в сознание привести!» — Увы, Олины мысли были совершенно лишены дочерней почтительности. И было понятно почему.

— Никчема! — В устах Веры Ильиничны это был приговор. Окончательный, не подлежащий пересмотру.

И Ольга не выдержала — она не просто заплакала, она зарыдала. Конечно, матери это было слышно. И, к счастью, это немного снизило накал ее эмоций. Но она молчала, то ли укоряя себя, то ли просто успокаиваясь.

— У меня вчера был ужасный день, мам… — Оля всхлипнула. — Ужасный… Я не знала, что мне делать… Я даже не решилась тебе звонить, так мне было скверно… А ты...

Вера Ильинична тоже заплакала — не так часто ее «железная» дочь позволяла себе слезы, а вот слов «Я не знала, что делать» мать от нее не слышала, должно быть, лет десять, а то и больше.

— Прости меня! — С каким бы удовольствием Вера Ильинична сейчас погладила бы дочь по плечу и поцеловала в лоб. — Прости меня, доченька…

Ольга молча всхлипывала.

— Просто я сейчас очень расстроилась! Ну прости меня…

Оля молчала.

— Ты пойми… Мне ведь немного осталось…

— Мама, ну что ты такое говоришь!

— Послушай… Не спорь. Понимаешь, просто я хочу знать, что у моей дочери есть хорошая, настоящая семья… Надежный мужчина рядом…

— Мамочка, я пытаюсь… Просто мне все время не везет!

— Послушай меня, девочка, послушай внимательно. Ты живешь так, как будто у тебя впереди еще миллион возможностей. Ты сидишь на этой своей чертовой работе… Ты разбрасываешься своими шансами… У тебя не так много времени…

Тут Олин взгляд снова скользнул по сине-зеленому билборду за окном.

— Ну что я могу со всем этим сделать, мама? — сквозь слезы спросила Ольга.

— Оля, пообещай мне! Пообещай, что, как только у тебя появится настоящий шанс, ты в него вцепишься! Руками и ногами, изо всех сил!

— Мам, ну перестань…

— Поклянись мне! Поклянись моим здоровьем.

Это был самый подлый из всех приемчиков Веры Ильиничны. И он всегда срабатывал.

— Обещаю, мама. — Приемчик подействовал и в этот раз. Во всяком случае, Олины слезы сразу высохли.

— Ну вот и хорошо, умница! Я тебя целую, доченька! Папе я все расскажу сама…

— Хорошо, мам, спасибо. Доброй ночи!

— Отдыхай, деточка! А хочешь, я к тебе приеду? Приготовлю чего-нибудь вкусного, поболтаем, как в прежние времена?

Еще одной беседы на душеспасительные темы Оля бы не выдержала. Сейчас ей хотелось только одного: доесть торт, запивая совершенно остывшим кофе, и после душа лечь спать. Выключиться из всего и просто уснуть.

— Нет, мамочка, не надо. Ночь на дворе. Лучше пораньше ляг, поспи как следует!

— Хорошо, Олечка! Отдыхай, до завтра!

— До завтра, мамочка, я позвоню после работы…

Неизвестно, сказала бы Вера Ильинична что-нибудь по поводу Олиной работы, — дочь положила трубку. И даже через полчаса, укладываясь спать, она задавалась вопросом, почему все вокруг талдычат ей о времени, которого у нее нет?

 

Глава седьмая

 

Оля шла на работу. Да, теоретически у нее было еще шесть дней отпуска — три дня «отпуск по бракосочетанию» и отгулы, выцарапанные, тут другого слова не подобрать, у начальства. В общем, и начальство понять можно: врач Ольга от бога, к ней (тут она матери сказала чистую правду) на операцию записывались и в самом деле за полгода, а о том, что она диагноз ставила мгновенно и были эти диагнозы точными, не рассказывал в больнице только ленивый.

Мы с вами договорились, что медицинские стороны нашей истории обсуждать не будем. Поэтому скажем только, что Оля и ее коллеги, говоря без малейшего пафоса, спасали жизни людей каждый день и часто в том случае, когда врачи из других лечебных учреждений опускали руки и, пряча глаза, пытались предсказать, сколько несчастному пациенту осталось.

Забавный случай произошел с Ольгой на одной конференции. Она докладывала о некоем весьма непростом случае. Под конец доклада раздался голос маститого профессора, сидящего в первом ряду.

— Я консультировал этого больного. Случай, в общем, нерядовой, но почему вы нам рассказываете об операции? Зачем ее проводили? Скажите лучше, когда он умер?

Ольга пожала плечами. Маститый профессор был известным хамом и давно уже как профессионал ничего из себя не представлял, хотя исправно зарабатывал на своей совершенно дутой славе.

— Пациент жив, — сухо ответила она. — После полугода реабилитации выписан, сейчас, насколько я знаю, преподает в математическом колледже.

— Этого просто не может быть! — Маститый побагровел. — Я лично его осматривал. Он был болен! Болен смертельно!

— Однако вот результаты операции… вот записи его лечащего врача. Можете убедиться — у меня есть номер телефона пациента. Можем ему позвонить прямо сейчас…

— Это вранье! Я не верю ни одному вашему слову!

Маститый встал и, демонстративно хлопнув дверью, покинул аудиторию. Менее маститые стали задавать вполне деловые вопросы. Конечно, некое недоверие все-таки оставалось, но и цену маститому знала не одна Ольга.

Одним словом, слава об отделении, где работала Ольга, разносилась далеко за пределы города. И потому сейчас, по дороге к своему корпусу, Оля чувствовала себя и куда счастливее, и куда спокойнее, чем вчера. Да, после разговора с матерью она пришла в себя далеко не сразу. Но мысль о том, что завтра она выйдет на работу, порядком подлечила ее расстроенную душу.

Это было ее королевство. И здесь она была если не правительницей, то уже точно одним из главных действующих лиц.

За углом корпуса стояли пациенты — это была негласная курилка. Конечно, можно не говорить, что пациентам Олиного отделения (да и остальных тоже) курение было противопоказано категорически. Так же категорически пациенты на этот запрет плевали. Безусловно, все эти надписи «Курение убивает» и «Не курить — опасно!» никого из них не то что убедить, даже удивить не могли. Начальство периодически «ставило вопрос» о том, чтобы запретить курение на территории больницы вообще, но так же быстро и забывало этот запрет подкрепить чем-то, кроме громогласных призывов. Собственно, курили не только пациенты, но и немалое количество врачей. Правда, некоторых все же удалось «снять с сигареты», в смысле убедить во вредности курения.

Оля тогда всего год как окончила интернатуру. Собственным именем обзавестись она еще не успела и мудро воспользовалась этим. Посоветовавшись с руководителем морга, она чуть «поколдовала» с телом бездомного бродяги, которое должны были забрать городские власти для захоронения. Почему-то они не торопились это сделать. И это в определенной мере помогло.

В тот день Ольга пригласила, вернее, «попросила помочь» зава терапевтическим отделением — мужчину видного и дымящего как паровоз. Она, удачно изображая новичка, которому нужны помощь и совет, показала это самое тело завотделением. Якобы она присутствовала при вскрытии и теперь пытается понять, от чего же скончался этот самый бомж. (Тот, конечно, был весьма нездоров, но не умер, а был банально убит собутыльником. Чего, однако, Ольга говорить «уважаемому коллеге» вовсе не торопилась.)

Одним словом, когда «уважаемый коллега» увидел легкие несчастного бомжа, ему едва не стало дурно. Оля, мило пряча глаза, внимала заведующему отделением и конспектировала его слова.

Уж сколько времени понадобилось завотделением, чтобы рассказать всем, что именно он увидел при консультировании новобранца, Оля не знала. А вот результат ее весьма порадовал — ряды курильщиков изрядно поредели. Оля рассказала об этом своей начальнице и, конечно, Лере. Начальница посмеялась и назвала Ольку хулиганкой и милой врушкой, признав, что в данном случае цель с лихвой оправдала средства. Лера, правда, укоризненно покачала готовой — дескать, врать нехорошо. Однако цель действительно была достигнута, и Оля осталась этим вполне довольна. Главное ведь — здоровье. И припугнуть иногда тоже бывает нужно.

Вчерашнее падение для Ольги прошло без серьезных последствий — пара синяков на коленках, немного ссажена кожа на правой ноге и временами адски неприятное ощущение в ноге левой. Любая женщина согласится, что это сущая ерунда. Хотя синяки, конечно, не совсем «монтировались» с образом строгого лекаря, и поэтому Ольга надела удобный летний брючный костюм. К счастью, начало лета было нежарким, и она могла не бояться, что по дороге на работу, а особенно по дороге домой, «умрет» от перегрева.

Итак, господа пациенты Ольгиного отделения курили за углом корпуса. Кое-кто, увидев строгое лицо Ольги Викторовны, поспешно тушил сигареты и торопился уйти. К тому моменту, как Оля подошла к курилке, там остались только двое больных. Один из них, Мохов, был Ольгиным пациентом, а другого вел нынешний заведующий хирургией.

О Мохове Ольга знала все и, положа руку на сердце, изрядно устала убеждать его в том, что надо бы соблюдать диету, а не поглощать жирные котлетки и наваристые супчики, которые приносила заботливая жена Мохова. Так же сильно Ольга устала и от бесконечных увещеваний, что ему просто необходимо бросить курить, если он хочет дожить до хотя бы относительно солидного возраста. О болезнях, которые уже мучили Мохова и которые могли только прогрессировать вследствие явно нездорового образа жизни и от полного презрения к Ольгиным словам, сам Мохов старательно не думал, уверенный, что «дохтора» «заперли» его исключительно по причине обостренного чувства мести. К тому же он был невероятно мнительным, и все это вместе взятое немало заботило Олю, вынужденную врачевать не столько его действительные, сколько мнимые хвори.

(Мохов был районным начальником службы водоснабжения и водоотведения и попортил руководству больницы немало крови, регулярно отключая воду в самые жаркие летние месяцы.)

— Здравствуйте, Мохов! — усиленно не замечая пачки сигарет в его руке, проговорила Ольга.

— Здрасьте, Оль-Викторовна…

— Курите?

— А-а-а… — Мохов принялся старательно прятать пачку сигарет в карман спортивного костюма. Пачка не влезала, и это заставляло Мохова суетиться еще больше. — Не, просто с приятелем вышел подышать… ну, пока он курит. Я ж давно бросил…

— Да что там, Мохов… Курите на здоровье! Раз курите — значит, выздоровели! Будем к выписке готовить.

Мохов, который ожидал чего угодно, но только не этого, изумленно посмотрел на Ольгу. Та была совершенно серьезна. Ей настолько надоело уговаривать и увещевать, что она решила применить более убеждающие, хотя, скажем осторожно, не самые чистые средства. Но если он бросит курить, то, выходит, это будет благое дело…

— К выписке?

— Ну конечно. У вас, правда, тромбоз… В любой момент бог знает что может случиться. Но… Раз здоров — значит здоров!

— А «бог знает что может случиться» — это что? — осторожно поинтересовался Мохов, которому удалось наконец засунуть пачку в узкий карман спортивного костюма.

— Ну, давайте вместе подумаем. Вот вы сейчас покурили, сосуды сузились, тромб нарос… Потом еще… Потом оторвался, ну и все, привет.

Судя по выражению лица, Мохов отлично понял, что значит «привет». Непонятно было, дошло ли до него наконец, что в организме все каким-то образом взаимосвязано, но он явно перепугался. И, как все мнительные люди, сразу же почувствовал, как огромный, похожий на пробку от шампанского тромб сдвинулся и отправился по ноге вверх, к самому сердцу.

— Так, может, меня обследовать надо, а не выписывать? Может, тромб уже того… совсем нарос?

— Зачем? Вы ж выздоровели, отлично чувствуете себя, даже на перекур бегаете… Вот и курите на здоровье! Документы для выписки я подготовлю после обхода.

И Ольга повернулась лицом к входу в корпус. Краем глаза она заметила, как Мохов ищет пульс на пухлой кисти, судорожно дыша. Оля не очень боялась, что ему сейчас и в самом деле станет плохо — не так сильно она его и напугала. Хотя подобное вряд ли было к лицу врачевателю. Но и не всякий больной в ее отделении пациент, что на латыни означает «страдающий». Мохов — так уж точно.

— Да, Мохов, и еще, — Ольга обернулась к пациенту. — Волошина давно видели?

Волошиным был тот, второй курильщик, который незаметно «испарился» при Ольгином появлении.

Мохов нашел у себя пульс и теперь пытался его сосчитать.

— Мохов! Мохов! — Оля легонько потрясла его за плечо. — Волошина, спрашиваю, давно видели?

— А? — очнулся больной. — Ничего я не видел… Никого не видел.

— Ну вот, и со зрением уже проблемы… А это симптом…

— Так что, я пошел?

— Да, конечно…

Оля уже думала о том, как объяснить начальству свое сегодняшнее появление, ведь разбирательство на повышенных тонах, когда она выбивала свои заветные «три плюс отгулы» происходило всего три дня назад и потребовало изрядной корректировки графика операций и дежурств, вообще немалой суеты и многочисленных начальственных забот. Согласитесь, что начальство заботы, особенно требующие его, начальства, избыточных усилий, очень и очень не любит.

Хотя начальство тоже разным бывает. Вот предыдущая заведующая отделением, та самая, что Ольгу хулиганкой назвала, как раз была начальником идеальным. Каким-то неведомым образом в отделении всегда был порядок, любые корректировки любых планов при необходимости проходили быстро и без особых проблем. Хорошая была начальница, умная, спокойная. И специалист отличный, Оля многому у нее научилась.

Однако же мысли о прежнем и новом начальстве не помешали Ольге заметить, как Мохов, досчитав пульс, с усилием вытащил пачку, решительно смял ее и выбросил в мусорник.

«Дай-то бог, Мохов, чтобы твоего испуга хватило надолго…»

 

Глава восьмая

 

Оля, проходя мимо пустого сестринского поста, тяжело вздохнула. Сестра Кира была отличным специалистом, золотые руки, доброе и терпеливое сердце. Но у нее был один огромный недостаток — ревнивый муж. Каждый пациент-мужчина вызывал у него приступ истерики, который заканчивался требованием немедленно уйти с работы. Если Кира пыталась робко заметить, что это просто работа, он так же истерично требовал развода.

При этом сам работал на полставки непонятным менеджером, много времени проводил дома и, судя по всему, невыразимо страдал от скуки. Ольга когда-то и ссору молодых супругов видела, и потом с Кирой пыталась все-таки поговорить. Все дело было в том, что и ссоры, и примирения происходили, как правило, на территории больницы, в уютной беседке в метре от входа в корпус. Поэтому и видно было прекрасно, как муж размахивает руками и тычет пальцем в сторону окон, а летом еще и слышно было отлично, какими именно словами он называет собственную якобы любимую жену и пациентов отделения, где она работает. Иногда было слышно и мнение этого мужа о том, как именно она в отделении работает и за что получает «охрененные бабки».

Слышно было настолько хорошо, что бывшая завотделением несколько раз пыталась с этим истериком провести если не воспитательную, то хотя бы разъяснительную беседу. Это действовало слабо, но хоть на пару недель Кира отдыхала от его ревности и приходила в себя. И тогда в отделении наступал рай — потому что лучше ее капельницы не ставил никто, а уж о соблюдении графика процедур можно было не беспокоиться — Кира проводила их даже без минутной задержки.

Что же касается «охрененных бабок», то это тоже была заслуга начальницы. Какими-то никому не ведомыми способами она изрядно подняла зарплату всему персоналу (злые языки уверяли, что только для того, чтобы поднять зарплату себе). Поэтому сестрички действительно получали хорошие деньги, и к тому же, увы, не надо забывать и о «благодарности» пациентов. С ней, с «благодарностью» в карманчик халата сестры, можно было и не бороться — это было сродни борьбе с ветряными мельницами.

Однако же ненадолго вернемся к этому мужу. Через неделю-другую все начиналось сначала. Теперь ссорились супруги, вероятно, дома. А вот мирились исключительно на территории больницы. И в Кирино рабочее время, конечно. Оттого и Киры зачастую в отделении не было, а где она находилась, легко можно было вычислить. Новый завотделением время от времени поднимал вопрос о ее увольнении, но против этого возражали все врачи: дисциплина, бесспорно, вещь нужная, но людей-то кто спасать и выхаживать будет?

Вот поэтому Кира продолжала работать, временами, как сегодня, отсутствуя уже не один час. Иначе бы Мохов на перекур не пошел — сестричка бы не пустила.

В ординаторской Олина коллега задумчиво ела яблоко. Она была слишком бледной, и руки у нее здорово тряслись. Судя по всему, что-то произошло. Или вот-вот должно было произойти.

— Зоя, приветик!

— Ой, Ольчик! Хорошо, что ты пришла… У нас тут такое!..

— Было или будет?

Зоя положила огрызок и взяла очередное яблоко. Судя по количеству огрызков, «такое» и случилось, и предстояло, и было чем-то чрезвычайным.

— Так и то, и это! — Зоя махнула свободной рукой. — Кирин-то хахаль опять приперся. И пока они ссорились, я чуть Круглова не потеряла…

— Ты?

— Ну да, я ж его палатный, а Кира сама знаешь где… А Михална, как назло, проверяет оборудование…

Из сбивчивого рассказа Зои Ольга поняла, что Зоин пациент, Круглов, страдал эндокардитом. За ним надо было не просто следить, а следить пристально. Кира отправилась мириться с мужем, пропустила время капельницы, у Круглова стала подниматься температура…

— Понимаешь, Оль, если бы я в это время не зашла в палату… Он весь горит, Киры не докричишься. Пока я в сестринскую, пока капельницу собрала-поставила… Счет на минуты, а у меня руки трясутся, как у первокурсницы. Если бы не зашла... Это было бы все… Температурный скачок, фибрилляция…

«Ну, теперь понятно, почему у Зойки руки трусятся. Но это уже ни в какие ворота не лезет — с Кирой надо поговорить. Иначе она своими амурными историями нам всех пациентов загубит...»

— Так это ж еще не все, Оль…

— Ничего себе! Еще кто-то?..

— Та нет, к счастью. Комиссию из горздрава ждем.

— Подумаешь, они к нам уже как на работу, раз в три месяца являются

— ДРУГУЮ комиссию. — Зоя сделала огромные глаза. — Другую, понимаешь. Ходят слухи, что наше отделение решено закрыть, вернее, слить со специализированной клиникой.

— Отлично… — В Олином голосе сейчас было столько яда, что эту комиссию можно было бы два раза убить одним плевком. — С той клиникой, которую в прошлом году только заложили?

— Ну да… Якобы там будут отделения с нашей спецификой, и вот нас всех туда после курсов.

— Каких еще курсов?

— Оль, это, конечно, фигня, но мы, оказывается, не имеем достаточной квалификации. Курсы по повышению и потом с новыми знаниями в новую клинику…

— Ну, предположим. Наша квалификация это… половина дела. А с больными что делать? Если клинику еще будут бог знает сколько строить, а закрывать наше отделение собираются уже сейчас…

Зоя пожала плечами. Никто ничего толком не знал, завотделением если и был в курсе, то хорошо это скрывал. Да и сказать было нечего. Не в первый раз городские власти делали то, что считали нужным, а не то, что лучше для города. И, увы, наверняка не в последний.

— Ну хорошо… — Оля поправила халат. — С комиссией мы разберемся. Пойду я...

Но куда Ольга пойти собиралась, Зоя так и не узнала, ибо в этот самый момент распахнулась дверь ординаторской и на пороге показался заведующий отделением. Лицо у него было красное, покрытое мелкими капельками пота. А очки, казалось, испуганно вытаращились на коллег.

— Зоя... О, Ольга, хорошо, что ты здесь. Через час мы ждем комиссию. Раз уж ты пришла, будешь их водить вместе со мной. Только сначала пройдитесь по палатам — пусть все там лежат. Процедуры по графику, все честь по чести. А то вечно шастают по коридорам или вообще вокруг корпуса променад устраивают.

«Так хорошо же, что променад или шляются. Значит, уже не так хреново себя чувствуют, чтобы в палате лежать…» Оля об этом только подумала, а заведенная Зоя взяла и ляпнула:

— Так, значит, на поправку идут, раз лежать не хотят…

— Ты мне, Романова, голову не морочь! Больной должен ЛЕЖАТЬ в палате, если он ЛЕЖИТ в стационаре, ясно?

Тут уже не выдержала Оля:

— Больные нам должны только одно — точно следовать предписаниям врача и излечиваться. Больше они нам ничего не должны! А вот МЫ им должны! Лечить их изо всех сил, а не выставлять жандармские требования!

Завотделением на секунду замер. Он был, как сейчас говорят, «на своей волне» и потому вряд ли мог адекватно реагировать. Или адекватно руководить.

— И ты мне, Крылова, голову не морочь! И замечаний не делай! Лучше бы ты сегодня вообще не появлялась. Но раз уж ты здесь — будешь их сопровождать и на все вопросы отвечать, ясно?

— Хорошо, Игорь Семенович…

Ольга понадеялась, что зав сейчас уйдет и она сможет еще хоть минуту поговорить с Зоей. Но, пока Оля с завом препирались, Зоя тихонько ретировалась. Мало ли, сейчас зав и ей работу найдет не по профилю.

У зава зазвонил мобильный. Старенький, бабушкофон, он почему-то работал лучше всей техники в руках зава. Тот посмотрел на экранчик, весь как-то передернулся и прошипел:

— Так, Ольга, они уже здесь, сейчас у главврача. Я спускаюсь за ними, а потом ты будешь их водить! И смотри мне, чтоб без глупостей!

Игорь Семенович погрозил толстеньким сосискообразным пальцем и умчался в горние выси. Оля присела за стол, взяла в руки яблоко, одно из немногих уцелевших после Зоиных попыток успокоиться, и решила собраться с мыслями. Неизвестно, как настроена эта комиссия, что за люди, да и сколько их, какие специалисты.

В открытую дверь Оле был виден весь коридор. По нему, к счастью, и в самом деле никто не «шатался». На пост прибежала Кира, на ходу поправляя шапочку, — судя по всему, примирение с мужем состоялось.

Ольга прикидывала, как ей себя вести, и только сейчас поняла, что напрочь забыла обо всех позавчерашних неприятностях. И даже лицо сбежавшего жениха она могла вспомнить с определенным трудом.

— Пра-авильно я сделала, что дома не осталась!..

 

Глава девятая

 

Из размышлений Ольгу вывел сигнал вайбера. Она про­чла сообщение: «Оль, спустись ко мне, есть дело».

— Лерчик… Ну что случилось? — спросила Ольга у молчащего телефона.

Она собиралась уже позвонить Лере, но потом подумала, что куда разумнее будет просто спуститься к ней и все узнать. И, вполне вероятно, сразу отговорить или договориться. Не сидеть же ей тут до появления неведомой комиссии как дурак с помытой шеей.

Спуститься к Лере было несложно — два марша вниз, переход, еще два марша, и вот уже лаборатория. Прямо возле двери мерила шагами предбанник сама Лера.

«Ох, что-то она опять затеяла...» — мелькнуло в голове у Ольги.

— Приветик, рыбка! Так что случилось?

— Ой, Оль, как хорошо, что ты быстро!

Глаза у Леры сияли, лицо было довольным-предовольным. (Оля, к слову, неоднократно удивлялась тому, что Лера до сих пор одна. На Ольгин взгляд, подруга была очень хороша, совершенно не выглядела на свои три­дцать с хорошим хвостом. Да и мозги, несмотря на некоторую склонность к мистицизму, у нее были отличными.)

— О-ой, Лерчик… Ты на себя не похожа! А глаза-то как горят! Задумала что-то?

Лера улыбнулась победно, взглянула в лицо подруги.

— Слушай, я тут кой-кого нашла… — прошептала она.

— Кого? — Оля подхватила Лерин тон. — Маникюршу, которая переехала?

— Как же, — хмыкнула та, — найдешь ее… Но я нашла кой-кого не хуже…

Оля внимательно слушала и тайком любовалась оживленной подругой.

— Я нашла одну женщину… Она биоэнергетик!

«О господи, опять!..»

— А-а, Лер, опять твои шарлатаны! — Оля решила, что уже можно возвращаться к себе.

— Она не шарлатан! — Лера заступила ей дорогу. — Она очень хороший специалист! Она одну женщину в прямом эфире от тика излечила!

— Господи, Лера! У меня нет никакого тика! — Оля сделала еще шаг к свободе, и опять подруга заступила ей дорогу.

— Да, тика у тебя нет, у тебя это… на тебе порча, да!

Оля завелась, что называется, с полуслова.

— Валерия, у тебя высшее медицинское образование! Ты читаешь химию на младших курсах! Ну вот как ты можешь верить во всю эту ахинею?

Лера честно задумалась, правда, всего на несколько секунд.

— Я верю! Я чувствую!

— Ну потому что ты дура! — рявкнула Ольга и повернулась, чтобы идти к себе.

И только сейчас поняла, что наделала.

— Я не дура, — отрубила Лера. — Я просто хотела тебе помочь!

Она повернулась и взялась за ручку двери в собственное «королевство».

— Ну прости меня, — покаянно протянула Ольга. — Ну пожалуйста!

Она обняла подругу, но та извернулась, чтобы высвободиться из-под Ольгиной руки. Теперь уже Оля заступала ей дорогу.

— Ну пожалуйста, Лер…

— Я просто хотела тебе помочь, — явно сквозь слезы сказала та. — Я полдня ее искала, еле договорилась, чтобы она нас на прием записала как можно скорее. Уговаривала, чтобы она прямо сегодня нас приняла. Но… ну, в общем, она завтра нас ждет. В восемь вечера. Ты же сможешь, да?

Ольга и хотела было сказать, что не сможет. Но смотреть в ясные Леркины глаза и врать она не умела.

— Ну-у, Лер… Ну не надо… — Оле показалось, что она извивается, как уж, под Леркиным верящим взглядом. — Ты же знаешь… У меня же это…

— Ну ладно. — Лера открыла дверь в лабораторию. — Я поняла. Занимайся своим этим…

— Ну что ты, Лер, ну перестань обижаться! Ну что ты как маленький ребенок!

Но подруга ничего не сказала. Она шагнула внутрь и закрыла за собой дверь.

— Да что ж ты творишь, Лерка! — проговорила Ольга в закрытую дверь.

«Наверное, это все-таки я творю, а не она… Черт! Как же теперь перед ней извиняться?»

Ноги привычно несли Ольгу к переходу с первого этажа на второй. Мимо вечно озабоченной очереди в аптечный пункт, мимо приемного отделения… По дороге купив кофе в автомате, Оля уже и думать забыла о Леркином «хорошем специалисте», все пыталась прикинуть, что же за комиссию ждет их пугливый зав.

Дверь в приемное отделение была открыта. Обычно очень спокойный Сашка Наумов (огромный как медведь и добрый как котенок) орал на пол-этажа:

— Я спрашиваю, как ваша фамилия!

— Ты чего кричишь, Сань? — спросила Ольга, войдя в кабинет.

— Ох, — коллега опустился на стул. — Да вот доставили по скорой…

Скорая помощь доставила крупную даму со странным выражением лица. Оля насторожилась.

— Спокойно, сейчас разберемся! Симптомы какие?

— Да тошнит целый день… Температура нормальная… Похоже, отравление, только вот карту заполнить не могу…

Глаза у дамы бегали, лицо было бледным и каким-то… скошенным, что ли.

— Да какое отравление, Сань! Ты видишь — у нее нистагм!

— Вижу…

Ольга присела перед дамой на корточки так, чтобы смотреть ей прямо в лицо.

— Как вы себя чувствуете?

— Мари… на… одна тыща девятьсот.. шесь… вос… семь… шестой…

— Сань, это точно не отравление! — Оля обернулась к коллеге. — У нее сознание путается…

Оля осторожно взяла голову Марины и чуть повернула. Дама качнулась и едва удержалась на стуле. Сердце Оли забилось быстро-быстро. К сожалению, такие симптомы она видела слишком часто. Значительно чаще, чем хотела…

— Можете улыбнуться?

Дама явно попыталась. Левая сторона лица при этом осталась неподвижной…

— Ох ты черт! Саня, не спи, каталку, живо! Поднимай к нам в отделение!

Оля не так часто позволяла себе командный тон и спешку. Но сейчас счет явно шел не на часы, каждая минута имела значение. А если бы она не обратила внимания на Сашкины крики? Если бы вообще пошла другим путем, через больничный садик?..

«Черт, черт, черт! Да где же эта проклятая каталка?» Руки у Ольги, конечно, не тряслись, но ее по-настоящему била дрожь. В этой ситуации в любое мгновение может решиться судьба человека, его здоровье, а эти специалисты по полдня диагноз ставят и каталку еще полдня ищут.

— Что с ней?

— Сань, ну ты слепой, что ли?! Микроинсульт… Дай бог, чтобы им все и ограничилось…

Теперь уже вскочил и доктор Саня. Ольгино нетерпение стало ему отлично понятно. Он выбежал из кабинета и через минуту появился с креслом на колесиках.

— Что, каталки не было? Черт, голову же надо осторожно…

К счастью, лифт оказался свободен. Уже через минуту он, неторопливо и самоуверенно, поднимал Ольгу и Марину в кресле-каталке на третий этаж. Олин мозг в это время заполнял страницы карточки, расписывал схему приема препаратов, устанавливал их очередность. Оля только нетерпеливо переминалась с ноги на ногу, а в мозгах уже все было готово, только на бумагу занести.

И несчастная эта комиссия напрочь вылетела из Олиной головы.

Но ненадолго. Как только Марина оказалась в палате и Кира приступила к своим непосредственным обязанностям, опять пиликнул телефон.

— Да что ж такое, господи!

Это был завотделением, СМС (все, что мог его телефон-старичок) предупреждало, что комиссия уже в здании («А то я этого не знаю!») и что после беседы у главврача она отправится в их отделение.

— Ну, кофе-то выпить я успею!

Ольгин кофе, к слову, так и остался стоять на столе в приемном покое. Но в ординаторской была своя кофемашина. На запах волшебного напитка подтянулись Зоя и Кира. Несколько минут дамы беседовали ни о чем, а потом речь снова зашла о планах по закрытию…

— Оль, отличный кофе… Фух, можно уже и присесть.

Оля недоуменно посмотрела на коллегу:

— Присесть? Тяжелый больной?

— Да если бы! Уже час как бегаю от нашего зава с его комиссией.

— Так они ж у главного!

— Уже к нам поднимаются. И получается, что я пряталась зря, как девчонка. Но дело-то плохо, Оль…

— Что значит «плохо»?

— Да то и значит: нас горздрав точно закроет. Видела б ты, как Семеныч перед ними хвост распускает!

— Так увижу еще, мне ж велено по нашему отделению их водить.

— А смысл? Если вон сколько народу нагнали, значит, дело почти решенное. И теперь только видимость демократии изображают. Как умеют.

Оля молча слушала изрядно уставшую и всерьез расстроившуюся коллегу. Да тут любой расстроится. Ты вкалываешь, дни и ночи иногда тут торчишь, народ с того света буквально вытягиваешь. А потом приходят такие раскормленные, тупые, но все знающие и… закрывают.

—…и еще и напишут, что все у нас плохо, вот увидишь. Хоть ты тут перед ними расстелись ковром. Все будет не так.

— А что главный?

— Оль, ну ты как маленькая, честное слово! Да что он против горздрава сделать может?! Тем более что отделение мы специфическое, вроде бы и в составе клиники, но отдельно.

Это было не совсем точно, но в целом отвечало положению дел. Вся эта история — и Зоины опасения, и откровенно нервный Семеныч, и его «больные должны лежать» — вызывала в Олиной душе вполне объяснимые профессиональные порывы. Только сейчас надо было «вылечить» не человека, а ситуацию. Что, в общем, отличается, хотя и не сильно.

— Так надо же что-то делать… — пробормотала она.

— А что делать? — изумилась Зоя. — Свечку в церкви поставить?

Не отвечая коллеге, Оля выскочила в коридор. Но там было тихо.

— Ну ничего, подождем…

Она вернулась в ординаторскую и взяла в руки чашку. И в этот момент в комнату начали заходить люди. Мелкий с портфелем, лысый с очками в руках, высокий и еще один, с нездоровым цветом лица. Этот коллектив сопровождал Семеныч, который вел себя как третьеразрядный экскурсовод.

— А вот это ординаторская… Тут, как видите, коллектив может в свободное от работы время отдохнуть, перекусить. Мы создаем нашим врачам все условия для полноценного труда и аналогичного отдыха. Ведь от этого напрямую зависит здоровье наших пациентов…

Услышав «аналогичного отдыха», Оля тихонько фырк­нула. Вернее, попыталась тихонько фыркнуть. Но так как в этот момент она как раз сделала глоток кофе, то получился фонтан. Хорошо, хоть Зойка напротив нее сидела и до посетителей не долетело…

— Приятного аппетита, — улыбнувшись, проговорил высокий. — Пойдемте, коллеги, надо дать людям отдохнуть.

— Да-да, пойдемте, — опять засуетился Семеныч. — Я покажу вам наше отделение, а потом мои коллеги расскажут о его особенностях.

— Да знают они о его особенностях, — вполголоса проговорила Оля, — раз закрывать собираются.

Но делать действительно что-то надо было. Она решила, что начнет с того высокого с холеным лицом. Он больше остальных был похож на человека.

 

Глава десятая

 

Ольга вышла в коридор. Комиссия втягивалась в кабинет заведующего отделением. Тот, что похож на человека, беседовал с другим — с огромным портфелем. Этого она сначала и не увидела. Хотя, может быть, он вообще не появлялся в ординаторской. Судя по всему, беседа совершенно не касалась больничных тем.

Потом тот, с портфелем, развернулся и пошел по коридору к выходу. Высокий временно остался один.

«Другого случая может не представиться!» — Ольга решительно сделала несколько шагов к избранному предмету охоты.

— Здравствуйте!

Высокий посмотрел по сторонам. Но вокруг, кроме него и Ольги, никого не было. Однако он все равно осведомился:

— Это вы мне?

— Ну да.

— А-а, здрасьте!

— Как вас зовут? — Оля собиралась выяснить все сразу и до конца. Но сделать это, не зная имени человека, из которого надо вытрясти информацию, ей казалось не совсем удобным. В смысле более трудным.

— Ну, предположим, Андрей… — Олин собеседник мило нахмурился.

Он начинал ей нравиться, а это было не совсем то, ради чего Оля все затеяла.

— Очень приятно. Ольга. Скажите, Андрей, вы пришли нас закрывать?

Высокий покачал головой и дипломатично улыбнулся:

— Н-нет. А с чего вы это взяли?

— Не надо, Андрей. Я всегда знаю, когда мне врут.

Андрей еще раз улыбнулся, теперь не только дипломатично, но и сочувственно.

— Нелегко, наверное, жить с такими умениями…

Он продолжал покровительственно улыбаться и смотреть на собеседницу сверху вниз. И в прямом, и в переносном смысле.

— Ну да, да. Не заговаривайте мне зубы.

Оля тоже посмотрела на высокого сверху вниз — она этому у матери научилась. Хотя старалась не злоупотреб­лять таким умением. Правда, высокий продолжал приятно улыбаться.

— Ну хорошо… — Андрей огляделся и прочистил горло. — Но это еще неточно…

Он подошел ближе к Ольге и заговорил куда тише:

— Есть план реорганизации. Ваше отделение закроют, а в следующем году откроют клинику с большим отделением интенсивной терапии и сепсиса.

Андрей говорил приятно-округлыми бюрократическими фразами. Но Оля услышала самое главное. И от этого главного ей просто дыхание перехватило.

— В следующем году, говорите? — звенящим голосом переспросила она.

— Да-а, таковы планы.

— А в этом году людям что делать?

Андрей пожал плечами. Он продолжал оставаться дипломатичным, хотя Олины вопросы явно были не теми, на которые у него были заготовлены ответы.

— Я не знаю… Терпеть, наверное.

И он усмехнулся. По-доброму, как младшей неразумной сестренке.

— Терпеть?! Послушайте, мы не плоскостопие лечим! Здесь люди за день сгореть могут! Вы понимаете это?!

Оля говорила все громче, она тыкала пальцем в палаты, где и в самом деле лежали очень тяжелые пациенты. Сама мысль о том, что их, недолеченных, просто выставят на улицу, совершенно выводила ее из себя.

— Так понимаете это?! — Неожиданно для себя она двумя руками толкнула Андрея в грудь и продолжала кричать: — Или вы в этой своей комиссии ни черта не понимаете?!

— Ай, — по-настоящему, недипломатично вскрикнул Андрей.

И это чуть привело Ольгу в чувство. Но еще больше ее привело в чувство красное пятнышко, которое расплывалось по белой рубашке Андрея. Тот расстегнул пиджак, и Оля увидела огромное ярко-красное пятно, которое быстро увеличивалось.

«Боже, что это?» — пронеслось у Ольги в голове.

Расплывавшееся пятно буквально гипнотизировало ее.

— Спокойно, — заговорил совершенно невредимый и абсолютно невозмутимый Андрей. — Это просто ручка.

Он двумя пальцами извлек из кармана рубашки сломанную ручку. Темно-зеленая, с серебряным колпачком, она была сломана почти пополам, и по зеленому ее боку медленно текли красные капли, словно ручка оплакивала свою печальную судьбу.

— Та-ак! — От двери кабинета послышался начальственный голос. Это говорил тот, невысокий, с барственными манерами.

— Я уверен, это недоразумение, — пролепетал Семеныч, стоявший за плечом этого невысокого, и глаза его от ужаса стали больше очков.

— Недоразумение? Да ваша коллега на него просто напала, как разбойник… Какие-то странные у вас в отделении порядки…

— Мы-ы разберемся, — проблеял не менее перепуганный главный врач.

Семеныч из-за спин членов комиссии показал Ольге кулак, и она поняла, что дни ее работы в этом отделении сочтены.

— И врачи у вас в отделении какие-то… странные…

— Мы примем меры… — вторично проблеял главврач.

Ольга поняла, что теперь уже ничего сделать не сможет ни для отделения, ни для себя… Она молча махнула рукой и ушла в туалет. Уж туда-то представители комиссии за ней вряд ли пойдут. Да и начальники тоже.

Когда через десять минут она вышла, умывшись не только холодной водой, но и горячей, а потом опять холодной, коридор был уже пуст. Плотно закрытая дверь кабинета завотделением сурово глянула на Ольгу, а на телефон в кармане халата пришло СМС, содержание которого не предвещало ей ничего хорошего.

«Закончишь рыдать — немедленно ко мне!»

Оля послушно отправилась в кабинет и устроилась в кресле для посетителей, как на эшафоте.

— Что происходит, Круглова? Ты понимаешь, что ты наделала?! Ты соображаешь, что ты натворила?!

Семеныч ходил по кабинетику, как зверь по клетке. Говорил и сам заводился от своих слов.

— Понимаю, — покаянно кивнула Ольга.

— Ни черта ты не понимаешь! Ни черта! Я говорил тебе, что нас хотят закрыть?

— Говорили… — Кресло превращалось в костер все быстрее и быстрее.

— А тебе, конечно, все равно.

— Ну что вы такое говорите, Игорь Семенович! Ну конечно не все равно! Разумеется!

— А я не вижу, что тебе не все равно! — Семеныч развел руками так широко, насколько ему позволяли халат и размер кабинетика. — Вот мне не все равно! Я как лев сражался! Я ужом извивался перед ними целый день. Я в кулак собрал все свои эмоции, применил все свое обаяние. И у меня получилось! Я по их лицам видел, что они нас не закроют!

Ольга искоса посмотрела на начальника. Вот зря он так насчет их лиц. Там все было решено. И это посещение было всего лишь проформой — ритуальные танцы, имитация деятельности.

— …И тут ты со своими фокусами… — продолжал обличать Ольгу Семеныч. — Ты что, на всех мужиков бросаешься? Без разбору?

Этот вопрос вывел ее из прострации.

— Игорь Семенович, давайте без оскорблений! Я и так знаю, что виновата!

— Ты не просто виновата! Знаешь, что сказал сам Лисовенко?

— Что вы должны меня уволить?

— Именно. — Семеныч наконец сел на свое место.

— Гос-споди, ну так увольняйте!

Это был давний разговор — главврач требовал уволить неугодного ему лично сотрудника, а Семеныч уволить не мог, даже по указанию самого высокого начальства, так как понимал, что в уникальном отделении должны работать уникальные специалисты, которых сначала его предшественница, а потом и сам он подбирали годами. Не мог, потому что в один далеко не прекрасный момент в отделении просто некому будет работать.

— Ишь как у тебя все просто! Развалила тут все — и в кусты, раны от обиды зализывать! Нет, милочка, так не будет!

Ольга не просто с удивлением, с невероятным изумлением посмотрела на начальника.

— Ну что вы хотите от меня? — наконец не выдержала она.

— Я хочу, чтобы ты нашла этого человека. И попросила у него прощения! И не просто попросила, а сделала так, чтобы он не только тебя простил, но и замолвил за нас словечко…

— Ну и как, по-вашему, я это должна сделать?

Такое странное наказание быстро привело Ольгу в чувство. Нет, она не стала «настоящим бойцом, идущим на баррикады». Она здорово, просто невероятно разозлилась на Семеныча. И готова была растерзать его вот прямо сразу, на месте, за столом светлого дерева.

— Я не знаю, — пробормотал-проблеял начальник.

— И я не знаю!

— Не знаю. — Семеныч пожал плечами и надел очки. — Да хоть в ногах валяйся. Делай что хочешь! Тут я тебя не ограничиваю!

Ольга потухла. Запал весь куда-то делся, она почувствовала, что ей проще навсегда уйти из этого кабинета, из этого непростого, но ЕЕ мира, чем суетиться и унижаться перед тем долговязым откормленным бюрократом.

— Ничего я не буду делать!

— Будешь, — как змея зашипел зав, — если у тебя есть хоть капля совести. И если ты, — тут в его шипении послышался металл, — хочешь работать по специальности хоть где-нибудь в этом городе, поняла?!

И вот эти слова начальника Ольга поняла, и преотлично.

 

Глава одиннадцатая

 

— Вот такая история, Лерчик!

Ольга уже час пряталась от всего мира у Леры дома. Она завернулась в плед на привычном диване, Маркиз так же привычно улегся у нее за спиной, огромная милая лохматая Дези принесла ей свой любимый мячик, чтобы утешить. Чашка чая была уже не первая.

Подруга молчала. Вернее, она разговаривала исключительно со своими зверями. И Ольга вполне ее понимала — ей-то ответить было нечего!

— Что, малышка? — Лера потрепала собаку. — Что, гулять? Сейчас, сейчас пойдем гулять…

Услышав заветное слово, Дези принесла из прихожей поводок и ошейник. Оля подумала, что она в кабинете у зава вела себя почти как эта собака — он сказал заветное слово «работать по специальности», и она тут же отправилась выполнять команду.

Ольга отставила чашку и выкарабкалась из пледа.

— У тебя в лаборатории вакансии есть? — Судя по всему, эта мысль только что пришла ей в голову.

— Ну откуда… Ты что, не в курсе? Сейчас везде сокращения.

— Еще немного, — Оля тяжело вздохнула, — и я начну верить в эту порчу, честно.

— Вот видишь, — Лера выпрямилась торжествующе. — Я, кстати, звонила этой гадалке. И она сказала, что на тебе сто процентов есть...

Ольга подняла руку, перебивая поток Лериных слов.

— Лер, я пошутила…

Подруга хмыкнула. Она-то была серьезна и искренне не понимала, почему Оля не видит катастрофичности ситуации — не просто порча, а какая-то невероятно сильная и невероятно злобная.

— А я, кстати, этого Андрея знаю…

Ольга вопросительно посмотрела на подругу.

— К нам эта комиссия тоже приходила. Тоже то ли сокращать думали, то ли сливать. Только нас не сократить — иначе им самим, комиссии этой, придется все анализы делать. Ну так вот, он у них то ли по закупке оборудования, то ли по сертификации… Высокий такой, симпатичный. И глаза серые.

— Симпатичный, — Оля согласно кивнула.

— И, кстати, он тут недалеко живет. Через бульвар, — продолжала Лера, поглаживая улыбающуюся во всю пасть Дези.

— Да ты что?

Оле было все равно, где он живет, и вообще все равно. Но надо же было как-то разговор поддержать.

— Да, у него собака… Симпатичная такая, с большими ушами. Бассет-хаунд.

— Так что ты мне предлагаешь? Бегать за ним, как школьница, хватать за руки и кричать «дяденька, простите-­помогите»?

Дези аккуратно взяла в пасть поводок и отправилась к двери. Если хозяйка не понимает сразу, надо сделать намек еще более прозрачным. И этот намек возымел свое действие. Глаза хозяйки загорелись, она заулыбалась и поцеловала в нос разнежившегося кота.

— Точно! Точно, мы так и сделаем! А Дези, малышка, нам в этом поможет! Да, девочка?

Лера вскочила на ноги и кинулась к двери. Но не побежала на улицу, а стала поглаживать собаку и играть с ее ушами.

— Да, — устало вздохнула Оля. — Добейте меня!

Подруга вернулась в комнату, устроилась на диване, осторожно подвинув кота, и начала:

— План у нас такой: ты переезжаешь ко мне и каждое утро отправляешься выгуливать Дези! Если у него есть собака, вы точно встретитесь!

— Ну а дальше-то что? — Оля, не будучи собачником, пока не понимала всего коварства Лериного плана.

— Ну что… Начнете общаться, разговаривать… Если у него кобель — вообще замечательно! Все собачники так делают!

Дези от двери, правда, вполне одобрительно смотрела на подруг. Не то чтобы она любила гулять с Ольгой — та была слишком решительной, на ее вкус. Но хозяйка-то с ней дружит. Значит, есть в ней что-то, заслуживающее уважения достойной собаки. Маркиз, опять же, всегда у нее в ногах или за спиной устраивается — значит, она человек надежный.

— Какая-то абсурдная затея! — Оля хлебнула подостывшего чая.

— Абсурдная затея? Абсурдная затея — это новую работу найти по профессии! А это замечательный план… Ну, может быть, не совсем доработанный, но замечательный!

Лера с удовольствием взяла поводок. Отличная мысль все-таки пришла ей в голову. Чего только собачники не придумают!

Подруги вышли вместе и разошлись в разные стороны: Лера с Дези гулять в скверик, а Ольга отправилась домой. Идти было недалеко — они с Леркой были не только подругами, как мы помним, но и однокурсницами-­одноклассницами. То есть еще и жили по соседству, минутах в десяти, ну пятнадцати, ходу.

Ольга шла по тенистой улице и вдруг поймала себя на том, что впервые за это лето просто куда-то неторопливо идет. Не БЕЖИТ домой после работы, чтобы переодеться и отправиться на свидание или по делам, не устало бредет, измотанная дежурством.

А просто идет по улице, новыми глазами смотрит на все вокруг, замечая, что еще более удивительно, собак на поводках и кошек, устроившихся неподалеку, но на безопасном расстоянии.

Люди шли из магазинов с полными пакетами, в магазины — с пустыми. На длинной детской площадке играли дети, а их мамы и бабушки болтали о чем-то, заняв окружающие площадку скамейки. Квартет струнных инструментов (а он-то откуда взялся?) — судя по всему, студентки консерватории — на углу площади исполнял щемящее танго.

— А идея-то совсем недурна! — Ольга размыш­ляла о Лерином плане и находила в нем все больше достоинств, несмотря на его недоработанность. — И погулять с собакой с утра неплохо, и погода стоит сказочная. Да и когда еще я по утреннему городу просто так пройдусь?

Осталось придумать, что взять с собой на эти несколько дней, пока она будет жить у Леры. Но это было не так сложно. Важно только, чтобы из этой полубредовой затеи вообще что-то вышло!

 

Первое же утро с Дези на поводке настроило Ольгу весьма скептично. Они с собакой были не то чтобы совсем одни на бульваре, но практически... Где-то вдалеке медведеобразного вида мужик выгуливал нечто четвероногое размером с половину Леркиного Маркиза. Из-за спины был слышен гулкий лай какого-то собачьего монстра. И все.

Дези заинтересовалась чем-то в густой траве. Потянула Ольгу так, что та едва не упала.

— Дези, фу! Ну что ты там нашла?

В траве виднелась детская игрушка. Судя по отпечаткам зубов, какая-то собака утащила ее с ближайшей детской площадки и не один день играла с ней, пока не наскучило или хозяин не отобрал.

— Дези, ну фу же! Не жри всякую дрянь! Желудок забьешь, придется кишку глотать…

Ольга подошла к собаке, забрала несчастную изжеванную игрушку и выбросила ее в мусорник. Возможно, до нее вскоре доберутся другие собаки, но это будет «не в ее дежурство», к счастью.

— Ну вот, это другое дело!

Ольга отпустила собаку с поводка, чтобы оставаться в некотором отдалении от нее. Как на картинке. Только Дези о картинках ничего знать не знала. Она решительно бросилась вперед, да так, что Ольга, пробежав несколько метров, споткнулась и упала.

Упала опять на свое любимое колено. То, мениск которого уже не раз намекал ей об осторожности.

— Дези! Да Дези же!

Оля попыталась встать, но из этого ничего не вышло. Не подумайте дурного — Ольга была женщиной вполне легкой на подъем и даже спортивной, но боль в коленках, ссаженных всего несколько дней назад, была такой ощутимой, что слезы на глазах выступили. Меньше всего она сейчас думала о том, как выглядит со стороны. Девушка сначала подобрала под себя одну ногу, потом другую (боль стала еще ощутимее). Но зато теперь она стояла на четвереньках. А это была уже как минимум половина пути к вертикали.

— Дези! Дези, фу! Ко мне!

Кричать, стоя на четвереньках, было адски неудобно. Ольга даже несколько раз стукнула ладонью по земле. Но собака не слушалась. На повороте аллейки был слышен ее заливистый лай. И гулкий ответ того самого (хотя, может быть, и другого) собачьего монстра. Собак по голосу Оля еще не умела различать. И вряд ли мечтала этому научиться.

«Не знаю, как с Андреем, но с травматологом я точно скоро встречусь! Черт, вот же Лерка в историю меня втянула!»

Наверное, дама на четвереньках представляла собой забавное зрелище. Но Ольге сейчас было не до того. Собака не слушалась, скоро на работу, что говорить Лерке — непонятно, ноги болят.

«Та-ак, сегодня был первый и последний день прогулки с собакой. Фиг с ним, с Семенычем, пусть увольняет! Сил моих больше нет!»

Оля тяжело вздохнула. Не то чтобы перспектива искать работу ей казалась сейчас нерадостной, но все это вместе — подлец Димочка, исчезнувший с мебелью и длинноногой девицей, скандал на работе — заставило ее думать о том, что надо бы в этой жизни что-то менять. Или как-то меняться самой, чтобы не так болезненно реагировать.

И в этот момент с аллейки донеся мужской голос:

— Ольга?

Это был голос того самого Андрея, ради которого и затевался весь сегодняшний фарс.

«Черт! А я тут в таком виде…»

Андрей, ведя на поводке изрядно упитанного бассет-хаунда (Лера таки не ошиблась), подошел к Ольге и протянул ей руку.

— Здравствуйте!

Оля руку приняла и с помощью Андрея попыталась подняться.

— Вы не ушиблись? Вставайте!

— Здрасьте! — Оля пожала протянутую руку и встала. — Ой, как-то вы неожиданно!

— Здрасьте! — недоуменно отозвался Андрей.

— Я не ожидала вас здесь увидеть…

В общем-то это было враньем. Но точно не ожидала увидеть сейчас, когда она в интересной позе звала не­послушную негодяйку Дези. Но Андрей, конечно, воспринял Олин лепет вполне нормально — ну гуляла, ну не ожидала…

— А я здесь живу, — он показал зонтиком на симпатичную высотку по ту сторону бульвара. — Вот мой дом!

— Да? — Оля смотрела не столько на дом, сколько на собеседника. Тот чуть смущенно улыбался. — Сюрприз какой… Я тоже здесь живу, рядом… Почти. На Полевой…

— Да? Так мы соседи почти?

— Раньше там собаку выгуливала... Возле школы. Теперь здесь.

Возможно, Андрей хотел сказать, что с Полевой сюда не так и близко, а возле школы и подавно собак лучше не выгуливать. Но молчал.

— Маршрут поменяли… Да, — наконец закончила Ольга.

— Да, — рассмеялся чему-то ее собеседник. — Это неожиданно…

— Чертовски…

Оля ужасно неловко себя чувствовала. С одной стороны, получилось просто прекрасно: никакого «бегать за ним» — все выглядит вполне естественно. Но почему тогда она так смущается? Ведь у нее есть одно простое дело. Сейчас бы покончить с ним. И все… Никаких смущений, никакого неловкого лепета.

И никаких прогулок с собаками на поводке.

В эту минуту возле Олиной ноги появилась Дези. Она улыбалась во всю пасть и при этом держала в зубах очередной мячик. К счастью, свой, любимую игрушку, с которой расставалась, только когда ела.

Несколько минут Оля наблюдала за тем, как здороваются собаки, потом — как Андрей гладит общительную Дези («ну и какой из нее защитник?»). Коленки, к счастью, болеть перестали. Можно было чуть успокоиться, взять Дези на поводок и наконец отправиться выгуливать собаку по всем правилам человеческой жизни, как ее рисуют в журналах и показывают в кино. Чинно, собака возле хозяина, поводок не надо наматывать на кулак или ежеминутно озираться по сторонам, пытаясь понять, куда рванула эта негодяйка.

Андрей и Оля спокойно шли по аллейке, собаки временно вели себя достойно.

— Ольга, а вам сильно досталось? Ну, после вчерашнего…

— А… да нет, все нормально…

Оля старалась не смотреть на все более приятного для нее и дружелюбного собеседника. Почему-то Андрей сегодняшний был совершенно не похож на Андрея вчерашнего: ни следа бюрократической благовоспитанности, разговаривает как обычный человек, ведет себя как обычный человек. И собака… В общем, как у любого из нас, а не как у плакатного негодяя.

— Значит, досталось, — проговорил Андрей.

Он и в самом деле был абсолютно нормальным человеком, да и бюрократом-то стал совсем недавно. А представить, как могут распекать начальники подчиненных, он мог даже лучше, чем многие из нас. Оля молчала — да и что тут скажешь, тем более что он и сам все отлично понимает.

— Вы знаете, — заговорил Андрей, — я решил рекомендовать комиссии не закрывать ваше отделение. Ну, пока новый центр не будет построен.

— Правда? — Ольга удивленно посмотрела на него. — Серьезно?

Ольга остановилась, хотя Дези попыталась потянуть ее дальше. Услышанное ею было совершенно неожиданным. Она могла представить, что Андрей начнет с ней слегка флиртовать, может быть, просто заговорит о вещах нейтральных. А он вот так сразу о самом главном, о том, что ее больше всего тревожит…

— Серьезно, — Андрей кивнул. — После того, как вы меня вчера ранили в самое сердце…

Ольга засмеялась. Сейчас ее вчерашний испуг казался глупым и даже нелепым.

— Простите, ради бога! Ну, если хотите, принесите мне рубашку, я выведу пятно. У меня просто замечательный пятновыводитель… Прямо божественный.

Теперь рассмеялся Андрей:

— Нет, Оль, спасибо. Не надо, я сам.

Эта женщина была совершенно не похожа на вчерашнюю фурию, которая набросилась на него в коридоре. И этой он мог бы сказать решительное бюрократическое «нет», в смысле не надо лезть обычным людям в дела людей серьезных. А вот ту, вчерашнюю, мечущую молнии из глаз, он смог выслушать и даже услышать.

—…так вот, я ехал домой и думал: а что было бы, если бы меня и в самом деле в сердце ранили? Нужно было бы искать специализированную клинику и врачей-специалистов. А клиники нет...

— Клиники нет… — повторила за ним Ольга.

— Хорошо, что вы рядом оказались…

— Андрей… — Оля замялась, не зная, как точнее выразить то, что творилось у нее на душе. — Не знаю, как сказать… Это очень настоящий... очень мужской поступок. Знаете, прям не ожидала от вас.

Андрей усмехнулся. Эта женщина настолько отличалась от себя вчерашней, словно это были два разных человека: вчера — напористая, резкая, готовая добиваться своего любыми способами, идти напролом, а сегодня — мягкая, нерешительная, смущающаяся. Последние ее слова его несколько задели.

— Вот сейчас немного обидно было.

Ольга расхохоталась. С ее души не камень упал, а скатилась огромная гора.

— Ну… не знаю. А можно, можно я вас… — Она приподняла руки, словно для того, чтобы обнять Андрея, но потом, смутившись, просто протянула ему руку для рукопожатия. — Можно я руку вам пожму?

Ольга и в самом деле сжала и несколько раз тряхнула руку Андрея. Тот улыбнулся, подумав, что и от объятий не отказался бы. Тем более что у нее такая собака... Значит, человек совершенно, абсолютно свой.

— Это очень... очень интимно…

Нет, он вовсе не хотел как-то подначивать Ольгу. Просто понимал, что его ирония будет понята правильно.

— Ну простите! — А вот Ольга ужасно смутилась и даже покраснела.

Они уже успели дойти до конца аллейки. Впереди был шумный проспект, а значит, утренняя прогулка с собаками заканчивалась.

— Ну что, — Ольга вздохнула, — на работу пора?

— Да, пора… Спасибо за компанию!

— Вам спасибо, — ответила Оля.

— До скорой встречи!

— Да, до встречи! — Она на прощание махнула рукой и пошла в сторону Лериного дома.

И все время, пока шла вдоль проспекта, чувствовала спиной его взгляд и все слышала его прощальные слова «До скорой встречи!».

 

Глава двенадцатая

 

Звонок все трезвонил и трезвонил. Испугавшись, Лера побежала к двери и распахнула ее. Конечно, за эти пару секунд она передумала бог знает что — и с Ольгой могла случиться беда, и с Дези, и даже (непонятно почему) с ее, Лериными, близкими.

Она распахнула дверь, и в дом ввалились (именно ввалились, а не вошли) Ольга и Дези. Оля хохотала, Дези уронила мячик и полезла к хозяйке обниматься, встав на задние лапы и закрыв Леру волнами светло-кремового меха.

— Лерчи-и-к, все получилось! — прямо с порога заявила Ольга, отсмеявшись.

— Да ты что?! Вы встретились? Уже?

— Да-а, представь себе! Вот прямо сразу!

Ольга оттащила Дези и принялась изо всех сил обнимать подругу.

— Спасибо тебе, моя родная!

— Ну, о чем вы болтали?

Между делом Лера подняла с пола любимый мячик собаки, положила его на полочку вместе с поводком и повела Дези в ванную. Лето стояло сухое, но все-таки протереть животному лапы было совсем не лишним. Да и сама собака не возражала — она обожала воду, мытье и хозяйку.

— Господи, да обо всем! — Оля сняла балетки и пыталась поймать тапочки. — Поболтали так… обо всем понемногу. Самое главное, Лер, что он будет рекомендовать не закрывать наше отделение!

— Ой, кла-асс! — Лера высунулась из ванны и чмокнула Ольгу в щеку. Она бы и обниматься начала, но руки были мокрыми. — Какой он молодец!

— Да-а, — протянула задумчиво Ольга, — он такой… неожиданно хороший… такой привлека… замечательный!

— О-о-о! — Лера вышла из ванной, вытирая руки, и задумчиво посмотрела на подругу. — Я вижу, кто-то на него запал…

Эти слова почему-то остудили Ольгу.

— Вовсе нет… Поболтали и все.

— А завтра пойдешь? Ну, «просто поболтать»? — осведомилась Лера.

— Нет. — Перед ней был уже совсем другой человек, Ольга-хирург. — Дело сделано, все!

— Ну ясно! — только и смогла сказать Лера.

 

— Молодчина! Золото! — Игорь Семенович покрывал пылкими поцелуями Ольгино лицо.

В этом не было ни капли страсти и даже намека на нечто подобное, к счастью. Оля попыталась отстраниться, а потом все-таки решилась и оттолкнула шефа.

— Ну хватит, Игорь Семенович!

Тот начал приходить в себя, но, судя по всему, еще недостаточно для того, чтобы мыслить здраво.

— А ты, Крылова, ничего не перепутала? Может, он не о нас говорил?

«Господи, а он здорово напуган, — пронеслось у Оли в голове. — Впрочем, не знаю, как бы на его месте была напугана я. И как бы радовалась, услышав подобную новость…» Хотя ее все же слегка передернуло — завотделением был мужчиной не первой молодости и явно не ее романа.

— Да о нас! О нас он говорил!

— Ага. И сказал, что не даст закрыть?

— Нет, — оказавшись на расстоянии метра от шефа, Ольга стала чуть спокойнее и смелее. — Он сказал, что будет рекомендовать не закрывать…

— Уже хорошо… Молодец, Крылова!

Завотделением еще пару раз пробежался туда-сюда по кабинетику и наконец устроился на крошечном диванчике. Этот предмет мебели Ольге напоминал мягкий уголок для кухни, и что диванчик делает в больнице, она не могла понять, хоть и пыталась уже не один раз. Сама же она устроилась на жестком стуле напротив диванчика.

— Молодец! Я знал, что у тебя есть потенциал! Хотя в последнее время стал в этом сомневаться!..

«Да потенциал у меня и есть, и был! Я отличный врач. А то, что сумела договориться с нормальным человеком, — это не потенциал… Это просто… Умение договориться, достучаться до человека с мозгами!»

Конечно, ничего этого Ольга говорить шефу не стала. Да он бы и не услышал, а услышав, вряд ли понял бы. Игорь Семенович был отличным врачом, профессором, но отнюдь не администратором — хотя, к счастью, отделение продолжало работать так, как это устроила предыдущая начальница, и потому особых умений от Семеныча не требовалось.

— Спасибо, — с иронией ответила Ольга.

— Ну так как тебе это удалось? — Семеныч понизил голос. — Ты за ним следила?

— Да нет же! Он живет рядом с моей подругой. Гуляли с собаками.

— Значит, следила, — удовлетворенно проговорил зав. — А-а-а дальнейшие планы какие?

Ольга пожала плечами. «Какие могут быть планы, если работы полно?»

— Да никаких. Рекомендовал не закрывать — ну и спасибо ему за это!

Семеныч позеленел на глазах. Ольга даже слегка струхнула — не хватало еще начальника лечить!

— Ты че, с ума сошла?! — шепотом прокричал зав.

Он опять вскочил и забегал по кабинетику.

— Это же еще ничего не значит! Нужно довести дело до конца! Держать руку на пульсе! Вплоть до окончательного приказа из горздрава!

«Господи, ну я-то тут при чем? Я ж извинилась, Андрей пообещал… Значит, сдержит слово. И приказ должен появиться уже совершенно без моего участия!»

— Ну и что я, по-вашему, могу сделать? — Оля выдавила в эту фразу столько яда, сколько смогла. «Да-а, до мамочки мне еще далеко-о…»

Шеф знал ответ заранее.

— Продолжай выгуливать собаку! Упорно! Непоколебимо! Вплоть до окончательного приказа горздрава!

Ольга поднялась. Не то чтобы ей совсем было неприятно это поручение, но… Но пахло от него чем-то… не самым хорошим. Не хирургически чистыми намерениями.

— Хорошо! — Ольга сделала шаг к двери. — Буду выгуливать собак!

— Да-а, Крылова! И еще один момент! — Эти слова застали Ольгу у самой двери. Шеф почему-то опять перешел на пониженный тон и даже как будто замялся.

Ольга обернулась, но возвращаться не стала. Дверь «на свободу» за спиной была чем-то вроде гарантии, что через минуту-другую все закончится.

— Я тут подумал… — Семеныч отчего-то снял очки. — Подумал… У тебя ведь нет постоянного мужчины?

«А ничего, что всего несколько дней назад ты подписывал заявление “в связи с бракосочетанием”? Или уже вся контора знает, что учудил мой несравненный Димочка? Хотя вряд ли. Ну да бог с ним. Что он еще от меня хочет?»

Оля пристально, хотя и молча, посмотрела на шефа.

— Ну и вообще, — бормотал тот, — мужчин немного…

— И что? — Вот сейчас яда в Ольгином голосе было предостаточно!

— Может быть, тебе не хватает опыта? Для общения… Так ты всегда можешь обратиться ко мне. Ну, за помощью… Советом…

Вероятно, яд был не только в Ольгином голосе, но и во взгляде. Иначе почему свою речь Семеныч закончил совсем тихо?

— Знаете, Игорь Семенович, если мне не хватит опыта, я посмотрю в интернете…

И Ольга захлопнула за собой дверь начальничьего кабинета.

 

Покатился день, наполненный заботами до самых краев. К счастью, даже самые тяжелые дни в конце концов заканчиваются. Вот уже стало стихать в отделении, ушли практически все врачи, разошлись по палатам пациенты. Откуда-то уже был слышен храп. Вечер плавно переходил в ночь.

Ольга заканчивала вечерний обход. Собственно, ей осталась только одна пациентка — та самая, с инсультом, которую едва не отправили лечиться от отравления. Ольга успела проверить — все ее назначения выполнялись строго по графику. Она сделала пометку об МРТ и отправилась в палату к Марине.

В палате было полутемно — верхний свет не был включен, но в изголовье пациентки горела люминесцентная лампа, дававшая мягкий желтый свет. Марина полусидела, опираясь на несколько подушек, и… раскладывала карты.

У Ольги, как говорится, от сердца отлегло. Пациентка выглядела куда лучше, чем вчера, пребывала в полном сознании и, судя по всему, в недурном настроении. Ее глаза следили за картами, не бегали, руки не тряслись, а двигались вполне точно и осмысленно.

«Господи, вот где счастье! Значит, мой вчерашний день будет отмечен белым камешком в книге жизни, что бы там ни кричала мама». Относительно белого камешка — это было любимое отцовское присловье. Так он говорил, когда ему удавалось сделать что-то действительно важное и нужное, и сделать хорошо.

— Добрый вечер!

Марина приподнялась:

— Здравствуйте, доктор!

— Как вы?

Ольга присела на стул рядом с кроватью Марины. Осторожно взяла женщину за подбородок, пристально вгляделась в лицо, приложила ладонь ко лбу. Все было почти нормально. Во всяком случае, куда лучше, чем вчера.

— О-о-о, явное улучшение!

— Да, — Марина несколько раз кивнула. Двигалась она, как обычный здоровый человек. И все это невероятно радовало Ольгу. — Чувствую себя намного лучше. Просто чудо какое-то!

Ольга улыбнулась. Не поднимая головы от бланка вечернего обхода, проговорила:

— Да-а, чудо! И еще немножко тромболитики последнего поколения.

Марина наконец решилась задать вопрос:

— Скажите, я здесь надолго?

— Думаю, нет. — Оля отрицательно покачала головой. — Вам очень повезло, что лечение началось вовремя. Завтра сделаем томографию, и станет ясно, когда сможем вас выписать. Если нет патологии, надеюсь, сможете лечиться амбулаторно.

Ольга хотела сказать еще что-то, но тут зазвонил ее телефон.

— Ой, извините!

Это была мама. И Ольга знала, что на этот звонок не ответить нельзя. Иначе мама начнет набирать все номера больницы подряд. Или вообще доберется до скорой (собственно, так уже было, когда Ольга проводила сложнейшую операцию, но маме именно в этот момент нужно было поговорить с дочерью на весьма важную тему — что дарить тете Дане на день рождения. И плевать, что на столе больной, — мама ДОЛЖНА ПОГОВОРИТЬ).

— Да, мам, здравствуй! Я на дежурстве. Что-то срочное?

— Да, солнышко. Это срочно.

Ольга вся подобралась. С одной стороны, мамин голос звучал спокойно и привычно. Но с другой стороны — «это срочно». Опять захворал кто-то из маминых приятельниц?

— Что случилось?

— Все дело в том, что к тете Дане приехал ее племянник Ристик…

«О господи…» С одной стороны, слава богу, у мамы и ее безумных подружек все было в порядке. Но, с другой стороны, какого черта дергать ее на дежурстве по такому «архиважному» поводу?

— Ты помнишь Ристика?

— Да. — Ольга отошла к дальнему углу палаты. Не хватало еще, чтобы все больные были в курсе ее непростых отношений с мамой. — Помню. Потные ладони, ожирение второй степени, минус семь.

— Нет, доченька, говорят, что он сейчас очень похудел.

«Мама, судя по всему, не одна. И, вероятнее всего, именно в эту минуту тетя Даня, мамина сокурсница, устроилась за круглым столиком в гостиной, где они распивают кофеек и планируют свадьбу “несчастной” Оленьки и достойнейшего во всех смыслах Ристика с невероятным полным именем Аристарх...» Тетя Даня, к слову, имела не менее экзотическое имя — Даниила.

— Шикарный мужчина! И, — тут мама стала говорить тише, — шикарный вариант.

— Мам, у твоего «шикарного варианта» так расстроено зрение и такая фигня с обменом веществ, что ему не о женитьбе, а о долгом лечении у трех специалистов как минимум надо думать…

— Я просто хочу, чтобы ты через час приехала и с ним пообщалась.

— Я не могу приехать «просто пообщаться», я на дежурстве до утра. Все, привет Ристику.

— Нет, — мама привычно повысила голос, — я требую, чтобы ровно через час ты была у меня! Слышишь?

Ольга молча отключилась. Маму не перевоспитать и не переделать.

Теперь она устроит тете Дане показательные выступления на тему «неблагодарная дочь». И тем самым убедит свою приятельницу, что ее обожаемому племяннику не следует связываться с такой особой.

Оля обернулась к Марине. Та раскладывала карты и на Ольгин взгляд ответила легкой улыбкой.

— Доктор, а почему вы не сказали маме, что у вас уже есть мужчина, который вам нравится?

Ольга изумленно посмотрела на пациентку:

— С чего вы взяли?

— Я вижу, — Марина пожала плечами. — Да и к тому же карты не врут…

«О господи! Мало мне Лерки с ее экстрасенсами и мамочки с приятельницами. Теперь еще и это!»

— Передайте вашим картам, что они ошибаются.

И Ольга вышла из палаты.

Марина смешала карты и задумчиво проговорила:

— Обязательно передам. Главное, чтобы вам, доктор, было хорошо…

 

Глава тринадцатая (но из уважения к Лере и ее суеверности назовем ее двенадцатая номер два)

 

Ночь прошла спокойно. В их отделении, конечно, и по ночам бывали авралы, но это, к счастью, чаще было исключением, чем правилом. Да и не для того Ольга с коллегами работали, чтобы пациенты вместо того, чтобы спокойно выздоравливать, устраивали по ночам эти самые авралы с дефибрилляторами, кислородом и прочими средствами тяжелой медицинской артиллерии.

Дежурство заканчивалось. Сегодня, к счастью, о прогулке можно было не думать. К тому же Лера свою обожаемую Дези выгуляет куда лучше нее. Но Ольге надо было все-таки придумать, как продолжать наступление на Андрея, чтобы «держать руку на пульсе» до «отдельного приказа из гор­здрава». Хотя, может быть, Лерка права — что может быть невиннее и при этом ежедневнее, чем выгуливание собаки?

Ольга зашла в палату к Марине.

— Доброе утро! Как себя чувствуем?

— Доброе утро! Спасибо, гораздо лучше.

Сегодня Марина не раскладывала карты, в руках у нее была какая-то толстая потрепанная книжка. Ольга подумала, что книжка эта старше и Марины, и ее самой раз в пять. Ну, может быть, в три… «Отлично, просто замечательно. Если она и в самом деле читает и ей все нравится…» Ольга, как и накануне вечером, приложила ладонь ко лбу больной, всмотрелась в глаза и встала.

— На томографию водили вас сегодня? — спросила она, одновременно делая заметки на удобном планшете.

— Нет.

Оля замерла. Обычно все предписания врача в их отделении выполнялись точно и в срок — здесь успех лечения во многом зависел и от времени, когда проводится процедура.

— Как — «нет»? Никто не приходил к вам?

— Не приходил. — Марина недоуменно пожала плечами.

— Что ж это такое?! — Ольга стартовала было к двери, но вспомнила, кто из сестер сегодня на смене. — Кира… Слов нет…

Она посмотрела на часы, мысленно прикинула, что ей еще надо сделать, и скомандовала:

— Собирайтесь! У меня есть немного времени, я отведу вас на томографию. Это важно! Через минуту я за вами приду!

Правда, не через минуту, а через пять Марина и Ольга вошли в лифт, который поднял их почти под крышу, на десятый этаж. Но здесь Олин график, выстроенный по минутам, был нарушен «обстоятельствами непреодолимой силы» — МРТ не работал. В смысле, работал, но временно пройти эту самую томографию пациенты не могли.

Оля, конечно, вскипела. И дело было не в том, что это нарушало ее планы — планов-то на последежурство она никогда не строила, хотелось только отдохнуть. Ольгу всегда бесило (вот и сейчас вывело из себя) наплевательское отношение к больным, которые терпеливо сидят под заветными дверями. И подобное возмущало ее не только в больнице, хотя здесь это было особенно гнусно. Очереди под дверями к чиновникам, во всевозможных ЖЭКах или как там они теперь называются, управлениях, исполкомах… В Олиных глазах владелец кабинета становился отвратительным пауком, а люди под его дверями — несчастными обреченными жертвами, заранее знающими, что времени будет потеряно море, а результат этого сидения может быть даже отрицательным.

Понятно, что сама она всегда была предельно, педантично точна, и опоздание, даже на пару минут, представлялось ей верхом невоспитанности. А уж если опаздывали не на прием к ней, а на свидание… Это случалось первый и последний раз: больше на встречу с этим человеком Ольга не являлась. Хотя с приемами… Тут приходилось быть менее решительной — пациенту мог помешать возраст, к примеру. Да много еще чего может задержать нездорового человека.

А вот сейчас в роли терпеливого просителя оказалась сама Ольга. Да еще и не одна, а с Мариной. Та двигалась немного скованно, вернее сказать, осторожно. И это Ольга одобрила — побегать, как все взрослые девочки, она успеет после выписки. А сейчас разумно и поберечься.

Поэтому каждые пять минут в кабинет заглядывала именно Оля, а ее пациентка спокойно сидела и… перебирала в руках неизменные карты. Это было, конечно, замечательно — с точки зрения врача, но более чем нелепо с точки зрения прагматика. Марина то раскладывала разноцветные веера на крохотном столике справа от себя, то смешивала карты, чтобы снова разложить какую-то другую комбинацию.

— Слушайте, ну что я могу сделать?.. — выйдя в коридор, оправдывалась молоденькая сестричка, которая обычно проводила обследование.

Оля успела заметить, что два молодых парня с бородами, но без халатов, священнодействуют возле компьютера. Сама же сестричка поначалу сидела поодаль на кушетке и тоскливо вздыхала, посматривая на часы. Судя по всему, гуру электроники занимались своим делом довольно давно. А после неизвестно уже которого по счету разбирательства с врачами и их пациентами сестричка и вовсе вышла из кабинета.

— …Ребята переустанавливают систему. Это небыстрое дело.

— Слушайте! Но мы тут уже час ждем! — Оля пыталась сдерживаться, но все-таки сорвалась на крик. — Час! Можно это как-то ускорить?!

— Говорят, что вот-вот! — Сестричка тоже уже готова была перейти на крик, но пока ее терпения хватало на относительно спокойный разговор. — Но вы подождите, пожалуйста. Сейчас я их подгоню…

— Конечно! Давно пора…

Ольгин обличительный монолог прервал Маринин голос:

— Олечка!

Та обернулась удивленно. Марина продолжила:

— Могу я вас кое о чем попросить?

— Валяйте! — обреченно проговорила Ольга и устроилась рядом с пациенткой.

— Сдвиньте, пожалуйста, карты!

— Зачем?

— Ну, я хочу вам погадать. Вы помогли мне, я хочу помочь вам…

Ольга встала и опять подошла к двери в заветный кабинет. Внутри было шумно — сестричка явно вымещала на заклинателях компьютеров весь свой гнев. А заодно и гнев Оли и вообще всех тех, кто сидел под дверями. Сегодня и все предыдущие дни. А также, возможно, и все дни последующие.

— Нет, спасибо, не надо. — Ольга опять села на топчанчик. — У меня все хорошо.

— Разве?

Оля молчала. Не жаловаться же этой славной, но, в сущности, совершенно посторонней даме на своих кавалеров… Или на маму, слегка сошедшую с ума на почве Олиной личной жизни.

— Ну сдвиньте! Делать-то все равно нечего. А так хоть посмеемся над глупыми картами…

Оля потерла лоб. Определенно, утомление давало себя знать. И еще «красок» добавляла идиотская ситуация — и сделать ничего нельзя, и уйти неразумно…

— Ну хорошо, давайте! Делать, вы правы, все равно нечего. Хоть в города играй…

Марина усмехнулась этим Олиным словам, однако проследила, чтобы та сдвинула карты по всем правилам ее «науки». Она начала раскладывать карты, а Оля, не в силах усидеть на месте, опять прогулялась до двери в кабинет и обратно. Крики доносились даже до топчанчика со столиком, где устроились они с Мариной.

Несколько секунд та сосредоточенно раскладывала яркие картонки, а потом подняла глаза на Ольгу. Лицо ее было не то чтобы озабоченным, скорее озадаченным. Она продолжила священнодействовать и все чаще поднимала глаза на Олю. Настолько часто и с таким странным выражением лица, что Ольгу это и удивляло, и слегка пугало.

— Что, перспективы не очень, да? — слишком равнодушно осведомилась она.

— Да, — сухо ответила Марина, чем немало удивила Ольгу — она-то ожидала чего-то вроде «а будет тебе, золотая, дорожка легкая к суженому по имени…». И потому она теперь не отрываясь смотрела на руки своей пациентки.

— Я вижу, что у вас было несколько мужчин. Но они все исчезли. А последний так вообще сбежал…

«Ну, можно было догадаться, что исчезли… Раз я не замужем. А вот откуда она про последнего-то узнала?»

— Ну-у, догадаться нетрудно, — заметила Ольга.

— …и остался только один, — продолжала Марина. — Которому ты ранила сердце. Но вы не можете быть вместе…

«Я же говорила! Ерунда какая-то. Вот бы сейчас компьютер включили, чтобы больше не надо было слушать эти шаманские сказки…»

— Почему же? — Нельзя сказать, что Оля сильно развлекалась. Оно, в общем, и понятно: узнать, что у тебя остался только один шанс, и тот несбыточный, очень неприятно. И все равно, о чем идет речь — о спутнике жизни или об эксклюзивной обуви.

— Потому что есть три женщины, — Марина задумчиво разглядывала карты, — которым ты испортила жизнь, поломала любовь. И пока ты все не исправишь, о собственной личной жизни можешь и не мечтать.

— Что? — Ольга усмехнулась. — Что за женщины?

«Ну же, мальчики! Когда вы уже закончите? Еще немного — и я поверю и в порчу, и в сглаз, и даже в… как его там называет Лерка… а, да, венец безбрачия!»

Но Марина была совершенно серьезна и на Олин риторический вопрос стала отвечать, пристально глядя в ее лицо.

— Ты должна помочь пиковой даме, которая все время на тебя смотрит… — Марина подняла и показала Ольге карту, с которой вдаль глядела очень привлекательная брюнетка в домино.

Оля послушно смотрела на карту.

— …даме треф, которая очень быстро от тебя удаляется, и бубновой даме, что прячет от тебя, Оля, горькие слезы, но отбирает самое дорогое.

— Я никому ничего не ломала! — отрезала Ольга и вскочила.

Этот сеанс ворожбы ее отчего-то напугал. И еще она мечтала, чтобы все как можно быстрее закончилось: компьютер включился, Марину отправили на обследование, а сама она наконец попала к себе домой.

— Никому и ничего! Всегда пытаюсь всем только помочь!

— Ну, — Марина неторопливо собирала колоду, — иногда мы делаем людям больно, даже не замечая этого.

И в этот момент компьютерные боги смилостивились над Ольгой: открылась дверь и из кабинета диагностики выглянула давешняя сестричка.

— Все готово! Можно заходить!

— Отлично! — с облегчением выдохнула Оля. — Идемте, Марина, осторожно на плитке…

Марина послушно неторопливо пошла к двери, а Ольга уже повернулась, чтобы убежать в собственную жизнь.

— Результаты отправьте мне по почте!

Марина на пороге кабинета обернулась:

— Олечка!

— Да? — Ольга на секунду остановилась.

— И еще! Тебе нужно торопиться! Но при этом постоянно следить за временем! У тебя все получится, пока ты будешь за ним следить и помнить, что твое время всегда с тобой. И его хранитель рядом! Если он исчезнет — уже ничего нельзя будет изменить!

И Марина скрылась за застекленной дверью.

«Господи, какой хранитель?! Как следить за временем, которое и так всегда со мной?»

На какие-то секунды Оля поверила Марининым словам. Особенно последним, насчет времени. Но потом пришла в себя и пробормотала:

— Домой! Скорее домой! Потом во всем разберусь.

В метро она прикидывала, как лучше поступить — прибежать к Лере утром, прямо перед прогулкой, или вечером. И заодно, так, для смеха рассказать о странной гадалке, которой случайно спасла жизнь.

 

Глава четырнадцатая

 

Оля и Дези чинно шли по дорожке к бульвару. Обе были спокойны — собака уже поняла, что с Ольгой гулять весело, а Ольга постепенно привыкала к тому, что Дези добрячка.

Конечно, Оля вечером к Лере не побежала — она пришла домой и, приняв душ, просто упала в постель. И сны ей снились какие-то странные, не девичьи — кровавый детектив с продолжением. Рассудив, что до Лериного дома ей всего пятнадцать минут небыстрым шагом — то есть не нужно у Лерки ночевать, Оля повернулась на другой бок и честно проспала до раннего утра. Правда, не забыла отправить подруге сообщение, что утром с собакой будет гулять она, а Лерочка пускай лишние полчасика поваляется.

И вот сейчас, забрав Дези у хозяйки, Ольга шла к бульвару. Она, конечно, надеялась увидеть Андрея. Но теперь у нее были совсем иные цели, уж как она ни убеждала себя и Леру, что просто продолжает «держать руку на пульсе» до приказа из горздрава.

Впереди показалась знакомая фигура — Андрей выгуливал своего задумчивого пса и, совершенно не скрываясь, смотрел по сторонам явно в поисках Ольги. Та, хихикнув про себя, вышла из-за деревьев и приветливо улыбнулась.

— Здравствуйте, Ольга!

— Доброе утро!

— Вы вчера, похоже, пропустили прогулку.

Это была чистая правда — с Дези погуляла сама Лера, да к тому же два раза. Сначала не спалось хозяйке, а потом собаке. Так бывает, девочки — существа непредсказуемые.

— Вчера я дежурила… Подруга погуляла…

И это была чистая правда, оба раза. Причем Ольга ведь не лгала, просто не сказала, что это лохматое кремовое чудовище на поводке — именно ЕЕ собака. Дези при этих словах разулыбалась во всю пасть, она очень любила, когда на нее обращают внимание.

И дальше Андрей и Оля стали прогуливаться вместе. Сначала они вели нейтральный разговор о погоде, отмечали, что лето нынешнее словно создано для прогулок с собаками: приятная прохлада утром и вечером, не так жарко днем. Была бы возможность, можно было бы весь день на улице провести.

— Ой, не-ет, — рассмеялась Ольга. — Тогда бы Дези невозможно было отмыть в принципе.

И это тоже была чистая правда. Как-то Ольга помогала Лере отмыть любимицу после прогулки. Дело было зимой, лежали немаленькие сугробы чистого белого снега, в которых лохматая Дези повалялась от души. И потом, дома, девушки в четыре руки отмывали ее: непонятно как, но собака пришла в дом скорее темно-серая. И потоки воды лились такие же серые, и длился сеанс мытья почти час. Самым главным после мытья было — сразу набросить на Дези махровую простыню, которая заменяла собаке полотенце. Иначе в доме все покрылось бы мелкими каплями. А еще собака очень любила отряхиваться ДО мытья…

Так что перспектива прогуливаться целый день могла порадовать других собак и их владельцев, но только не Ольгу и Леру. Хотя Дези определенно получила бы невероятное удовольствие…

— Хорошая девочка ваша Дези, — улыбнулся Андрей. — Такая сегодня послушная.

— Точно! — Ольга усмехнулась. — Вся в хозяйку.

Андрей странно посмотрел на спутницу. А она сказала чистую правду — Дези была просто копия Лерки. Ольга не уставала гадать, кто под кого работает — собака копирует хозяйку или наоборот.

— Сколько ей?

Оля задумалась. Вроде лет пять, нет, кажется, уже шесть. Ну, по собачьим меркам, наверное, взрослая.

— Да взрослая уже девушка, с паспортом…

Это была правда относительная — в том смысле, что паспорт выдали в ветеринарной клинике при регистрации животного и честно заносили туда все осмотры и прививки.

— Жалко, что мы с Моцартом вас раньше не встретили, — проговорил, улыбаясь, Андрей.

— Да? — в голосе Ольги было больше иронии, чем удивления. — Серьезно? Сожалеете об этом?

— Абсолютно искренне, да. Больше времени провел бы в компании такой интересной женщины.

Андрей бросил на Ольгу вполне откровенный взгляд. Она даже подумала, что впервые видит человека, который ведет себя так… просто и выражается настолько прямолинейно. Чтобы бюрократ да не умел врать… Хотя, возможно, он бюрократ начинающий и пока этому не научился.

— Спасибо. — Оля независимо усмехнулась. — Думаю, теперь мы будем чаще видеться…

— Да. Будем видеться.

Странная интонация была у Андрея, очень странная.

— А что вы сегодня…

Но договорить Андрей не успел — случилось то, что обычно случается на прогулках с собаками. Огромная Дези и минуту назад едва не засыпающий Моцарт одновременно увидели на дереве нахальную белку и, конечно, тут же рванули к ней. Послышались неизбежные «Дези, фу!», «Моцарт, прекрати!», «Ольга, держите поводок изо всех сил!», «Фу, глупая блондинка!». И примерно через минуту все успокоилось — собаки опять чинно шли рядом с хозяевами, и хозяева наконец смогли общаться друг с другом.

— …вечером? — закончила фразу Ольга. — Да ничего, абсолютно никаких планов…

Андрей смутился. С его габаритами и цветом лица это выглядело забавно и мило.

— Вообще-то я хотел спросить, что у вас на работе… Но намек понял.

Теперь настал Ольгин черед смущаться. Она сильно покраснела, потом рассмеялась и опять покраснела. Заулыбался и Андрей.

— Что, я сейчас что-то ляпнула, да? Простите…

Повисла пауза. Дези, услышав, что двуногие больше не разговаривают, потянула хозяйку в сторону.

— Я, наверное, пойду…

— Нет, Оль… Постойте, подождите!

Ольга удивленно посмотрела на высокого смущающегося «бюрократа». Ей было невероятно неловко. И ему, судя по всему, тоже.

— Послушайте, Ольга… У нас с вами была война…

— Да? — искренне удивилась Оля. — Война?

— Конечно! Яростная… Я даже был… ранен!

Ольга улыбнулась и отвела глаза от его лица. В ответ улыбнулся и Андрей.

— Боевые действия закончились, — продолжал он. — Но официальный мир мы так и не заключили. По всем правилам!

— А какие у вас правила?

Вот чего Ольга не собиралась делать, так это кокетничать с ним. Но мягкая улыбка, теплый взгляд и румянец смущения на щеках кокетничали с Андреем и без всякого ее желания.

— Очень простые! Я предлагаю сегодня вечером встретиться в «Глории». Отметить перемирие и заключить официальный мир.

— Ну-у, если только официальный, — Ольга опустила взгляд, — то я согласна.

Андрей снова заулыбался. По его лицу можно было читать как по открытой книге. И Ольга прочитала, что он очень доволен и питает самые светлые, что удивительно для такого взрослого мальчика, надежды.

— Ну так что? В семь?

— Да, отлично, — кивнула Оля. — В семь в «Глории»…

— Договорились. Тогда до вечера! До встречи!

— До встречи… Дези, пошли домой!

Собака честно потянула Ольгу за собой. Та несколько раз на ходу оглянулась и помахала Андрею рукой. Тот ответил очередной чуть смущенной улыбкой и помахал в ответ.

 

Но сегодня Оля не стала рассказывать Лере об утренних событиях, да и некогда было — она вдруг заметила, что просто катастрофически опаздывает. Не тратя времени на переодевание, она побежала к метро, подхватив пакет с одеждой, чтобы привести себя в порядок уже на работе.

Оказалось, что сегодня опоздала не одна Оля, вернее, что не опоздал фактически только сам завотделением. И то только потому, что пришел на работу на два часа раньше. Поэтому разноса Ольге и всем прочим удалось избежать.

День покатился своим чередом. Оля получила, среди прочих материалов исследований, и результат МРТ Марины. С облегчением увидела, что микроинсульт не успел натворить серьезных бед, и стала готовить документы для выписки.

Потом был обход, потом зав попытался устроить Зое разнос, хотя виновата на самом деле была Кира, которая опять усмиряла своего недоумка-Отелло. Потом Ольга утешала Зою, дипломатично указывая Семенычу, кого надо наказывать на самом-то деле.

Потом… В общем, весь день Ольга прокрутилась как белка в колесе и только к пяти вечера угомонилась. Теперь можно было просто отсидеться, прийти в себя от суеты, переодеться в приличное платье, захваченное с собой, подкраситься. И к семи добраться до «Глории».

Дорогая и престижная «Глория» просто чудом практически без потерь прошла через все штормы становления, кризисов и моды на разную пищу. Напротив, за два с небольшим десятка лет у нее образовалась и своя небедная и обширная клиентура, и свои солидные и несуетливые поставщики, и великолепный штат поваров. Их пытались переманивать в «Дали» и «Мольера», «Созвездие» и «Тетрис», но на щедрые посулы польстился только один из четырех шефов «Глории». Поработав в «Мольере» полгода, он вернулся обратно, при упоминании любых других заведений плевался и ругался вслух. Одним словом, это было заведение со вкусом к пище, музыке, стилю обслуживания и незыблемой, как пирамиды, репутацией.

Этот ресторан знал весь город, и весь город посещал его исключительно по нерядовым поводам: защита докторской диссертации, предложение руки и сердца, золотая свадьба. Ольга побывала здесь первый раз, когда Лерка отмечала свое тридцатипятилетие. Оля знала, что заказывать столик здесь надо заранее и заказы принимают далеко не у всех. Интересно, как Андрею удастся это сделать, — ведь приглашение «заключить мир» было явным экспромтом.

Но был у «Глории» и один недостаток: ресторан располагался в самом сердце старой части города. То есть доехать на такси до него было нереально, особенно в час пик. Не лучше обстояло дело и с городским транспортом — остановки и автобуса, и трамвая находились довольно далеко. И, выбравшись из транспорта, надо было заново приводить себя в порядок и оттирать затоптанные туфли. А потом на высоких каблуках осторожно переходить с камешка на камешек по вековой булыжной мостовой до крыльца ресторана.

Чуть лучше дело обстояло с метро — хотя бы потому, что в нем не было такой духоты и давки. Хотя гарцевать до «Глории» по булыжнику приходилось почти вдвое дольше. Высокие каблуки Ольга не любила — в том числе и как врач. К тому же вероятность оступиться и упасть на начавшие заживать коленки была слишком высокой. И Оля надела мягкие и удобные балетки.

В шесть в городе было уже чуть прохладно. С севера тянулись черные тучи, намекая на то, что дождика осталось ждать не так долго. Периодически ниоткуда возникал ветерок, подтверждая слова туч. Липы нависали почти над головами прохожих, обволакивая невероятно уютным летним ароматом.

Ольга наслаждалась каждой минутой этого недолгого путешествия и гадала, чем же закончится сегодняшнее «подписание мира». Она так глубоко задумалась, что подошла к самой кромке тротуара. И была тут же наказана: проезжающий мимо нагло-самодовольный джип обдал ее потоком грязной воды из оказавшейся некстати рядом лужи. Больше всего досталось ногам и туфелькам.

Оля стала оглядываться, где бы спрятаться и оттереть, хоть слегка, обувь и ноги. Вдалеке она увидела высокую арку, которая вела в уютный дворик дома «Саламандры» — здания на весь квартал, в котором в прошлом веке располагалось страховое общество «Саламандра», а в веке нынешнем жили те, чья зарплата исчислялась, начиная с шестизначных сумм.

Но до арки еще надо было добраться, а вот дождь до Ольги добрался очень быстро. За те несколько десятков метров, которые Оля пробежала до относительной крыши над головой, она успела вымокнуть… Ну не совсем с головы до ног, но основательно. Конечно, в таком виде являться на первое свидание было глупо, но отменять его было еще глупее.

— Ну подумаешь, ну промокла. Будем надеяться, что в «Глории» найдется и тепловентилятор, и свежие салфетки, чтобы чуток привести себя в порядок. Не совращать же я его собираюсь…

Хотя вот это было… не совсем правдой. Не совращать — да, но почему бы слегка не обольстить? Андрей был человеком свободным, не обремененным многочисленными чадами и домочадцами — любой женщине это отлично видно. К тому же явно не был стеснен в деньгах… Ведь «Глория» не только невероятно уважаемое, но и отнюдь не дешевое место.

Оля осторожно вытирала носовым платком ноги, когда зазвонил ее мобильный. И честно продолжал звонить, пока Ольга охотилась за ним по всей сумке.

— Алло, Андрей! — Оля наконец поймала телефон и смогла ответить. Правда, приходилось перекрикивать дождь, который и не думал утихать. — Я бегу! Но… я опоздаю! Я под дождь попала, придется пережидать… Я рядом, честно!

— Оль, не торопитесь! — голос Андрея звучал виновато.

— Что-то случилось?

— Мне очень неудобно, но… наши посиделки отменяются. У меня… родственник умер, и мне нужно срочно уехать на похороны.

— Ох, господи, — Ольга тяжело вздохнула. — Примите мои соболезнования.

— Спасибо! Я уезжаю через два часа, пробуду там... некоторое время. Надо уладить дела… — Теперь тяжело вздохнул Андрей. — Простите еще раз, что так вышло. Мне стыдно!

— Да нет, ну что вы! — Дежурные фразы, конечно, не могли успокоить Андрея. Не могли они и скрыть, что Ольга здорово расстроена. — Удачно вам съездить... Господи, что это я… Ну, в том смысле… Берегите себя!

— Спасибо, Оль! Увидимся! До свидания.

— Да, — Ольга кивнула невидимому собеседнику, — до свидания…

В арке чья-то добрая душа поставила две скамеечки, тоже носившие следы немалого возраста. Оля присела на одну из них, автоматически продолжая вытирать мокрые ноги промокшим носовым платком. Она была здорово расстроена, хотя понимала, что Андрей ей ни словом не соврал. Просто какая-то невидимая сила стала приводить в действие (или продолжила приводить в действие) свой многоходовый план. Так что, Марина была права? И пока она не поможет тем неведомым трем дамам, ей своего счастья не видать?

Она подняла голову и сказала небесам, где, как ей казалось, и устроился тот, кто пытается заставлять ее судьбу следовать по извилистым путям.

— Не смешно, слышишь?

 

Глава пятнадцатая

 

Дождь не утихал. Оля шлепала под теплыми струйками в сторону метро. Конечно, и платье промокло, и туфли. «Наверное, надо к Лерчику ехать… Хоть расскажу все это кому-то…»

Мысль о том, чтобы ехать сразу к Лере, с каждым шагом казалась Оле все привлекательнее. И к тому моменту, когда перед Олей открылись двери метрополитена, она была твердо уверена, что, как только переступит порог Лериного дома, сразу согреется, придет в себя и посмотрит на странные события последнего времени как нормальный человек. Как человек, которые не верит во всю эту мистику с предсказаниями каких-то разноцветных бумажек и может спокойно жить счастливой полноценной жизнью, несмотря на самые черные прогнозы карт.

Лера, конечно, заставила Ольгу снять насквозь промокшее платье, выдала ей теплую флисовую пижаму, наплевав то, что по календарю в городе хозяйничало лето, завернула в огромный плед и сунула в руки огромную чашку чая. Вкус у чая был непривычным.

— Конечно, — Лера пожала плечами. — Это ж чай по-адмиральски, с коньяком. Ты так промокла, что без спиртного не обойтись. Вот попьешь, завернешься в плед и ляжешь. И до утра будешь приходить в себя. И скажи мне, подруга дорогая, с чего это ты отправилась под дождем гулять?

Но Оля не ответила. Она сделала несколько глотков чая, почувствовала, что кровь по жилам побежала веселей, ноги согрелись, и даже захотелось слегка выбраться из пледа.

— Ну вот, Лер... Как так получается? Только собралась на свидание, и сразу все напасти стали сыпаться…

Лера пожала плечами. Подобный разговор был не первым и, судя по всему, не последним. Но Ольга и раньше не слышала от Леры ответных слов и, должно быть, не услышит и сегодня. Хотя почему бы не попробовать?

— Ну, мое мнение ты знаешь. Я лучше его повторять не буду. А то ты меня опять дурой назовешь. Или и того хуже…

— Знаешь, не назову. Уже.

Еще пара глотков чая, и Олин взгляд на мир стал меняться. Возможно, в сторону абсолютного безумия или, что также вероятно, в сторону самой точной трактовки всех событий.

— Да? А что так? Что-то случилось? — Лера не могла поверить собственным ушам.

— Да случай тут такой странный произошел…

Лера насторожилась. Оля — и вдруг «странный случай»? Должно быть, не просто странный. Но что именно? Она молча слушала рассказ подруги и не уставала удивляться тому, что это рассказывает ее Оля-«сухарь».

— …К нам в отделение женщина поступила. Ну, ходит такая… повсюду с картами. Вроде как гадалка…

— Да ты что?! — Лера уставилась в лицо подруги. — А как ее зовут? А карты у нее обычные или Таро?

Оля удивилась Лериному напору. «Да что ж такое? Неужто во всем этом и в самом деле что-то есть, если Лерка так реагирует?»

— Слушай, Лер, ну откуда я знаю?

— Ага…

И что еще могла Лера сказать?

— Ну короче… — продолжала Оля. — Возила я ее на МРТ, ждали долго. Ну, она разложила мне карты…

— И ты что, просто так сидела? Ну, это на тебя совсем не похоже…

— Да, ты права. Расслабилась. Короче говоря, нагадала она мне, что я… сломала жизнь, испортила любовь каким-то трем женщинам. И теперь я смогу обрести свою любовь только после того, как все это исправлю! Исправлю то, что я наделала.

Ольга выпуталась из пледа, подобрала ноги и позволила Маркизу устроиться на своих пятках. От этого стало еще теплее, и призрак возможной простуды окончательно растаял в вечерних сумерках.

— Ничего себе, — задумчиво проговорила Лера. — А что за женщины? Она сказала?

Ольга кивнула и отхлебнула еще глоток чаю.

— Да как-то сумбурно… — Она пожала плечами. — Что нужно найти даму пик, которая… все время смотрит на меня, даму треф… которая… что-то там еще… Короче, все это не важно!

— Как это не важно? — изумленно повторила Лера. — А как мы их будем искать?

— А мы их не будем искать. — Теперь словам подруги изумилась Ольга. — С чего ты взяла? Я просто тебе рассказала, чтобы мы... вместе посмеялись.

— А что ж тут смешного?! — Лера начала заводиться. — У тебя ничего не будет, пока ты все не исправишь! По-моему, нет причин веселиться.

Вслед за Лерой завелась и Ольга. Бог его знает, что ее «включило», но она чуть ли не кричала на подругу:

— Я никому ничего не портила! Поэтому исправлять ничего не намерена! И вообще — все это чушь собачья! Спасибо за чай. Я пойду.

Лера молча кивнула. Скандалить с Ольгой она не любила, а сейчас начал разгораться очередной скандал, и опять все по тому же поводу — Лерина вера в мистическое и потустороннее и Ольгино полное отрицание «всего этого бреда».

— Ну подожди! Ну расскажи, что она еще сказала!

— Ой, нет. Все. Я и так рассказала уже больше, чем хотела.

— Ну куда ты пойдешь? Оставайся! И платье еще мокрое!

— Черт с ним, пусть висит. Ты же мне дашь пижаму напрокат до завтра?

— Дам, конечно! Кота тоже?

— Вот этого не надо, спасибо!

Ольга стала выбираться из уютного кокона пледа, задела Маркиза, тот недовольно мявкнул и вцепился когтями в Олину голую пятку. Оля зашипела, но продолжила выбираться на волю.

— Ну давай хоть такси вызовем! Посмотри, в каком ты виде!

Вид был вполне презентабельный, честно говоря: светло-сиреневая уютная пижама напоминала спортивный костюм, а кремовые балетки, Олины любимые, промокшие насквозь, подходили к пижаме просто идеально. «Все бомжи обзавидуются», — хмыкнула Оля про себя. Но на такси согласилась, хотя ехать было всего ничего.

— Все, пока! — Ольга чмокнула подругу в щеку и поплелась к лифту. Плед ей здорово мешал, и только возле дверей она сообразила его хозяйке отдать.

— Пока… — только и сказала Лера.

И уже через десять минут Оля открывала дверь своего дома. Сиреневые сумерки царили в спальне и кухне, в гостиной сине-зеленые сполохи рекламы жили своей собственной непостижимой жизнью.

Ольга длинно вздохнула — наконец закончился бесконечный день, такой тяжелый, такой безнадежно испорченный. Она осторожно пристроила балетки на решетку в ванной, чтобы те хоть слегка подсохли до завтра, влезла в уютные тапочки и поплелась мимо гостиной в спальню. Почему-то сине-зеленый ужас за окном привлек ее взгляд. На огромном пространстве в сине-зеленую клетку все так же царил мужчина ухоженно-брутального вида, с карманными часами в руке. Надпись «Филипп Патек» над стрелками все так же была отлично видна. Кроваво-красные слова «Следи за ним — твое время всегда с тобой!» по-прежнему вились вдоль нижней кромки билборда.

И опять Ольге показалось, что стрелки часов движутся, бородач и ухмыляется, и подмигивает.

А потом, качнув часами, намерен сделать движение, будто собирается спрятать их в жилетный карман, застегивающийся на пуговицу.

И в этот момент Ольга вспомнила слова Марины, которые та произнесла от двери кабинета при расставании:

— Ольга! Ты должна постоянно следить за временем! Не забывай — у тебя все получится, пока ты будешь за ним следить и помнить, что твое время всегда с тобой. И его хранитель рядом! Если он исчезнет — уже ничего нельзя будет изменить!

Трясущимися руками Ольга искала телефон в сумке. И наконец найдя его, позвонила Лере.

— Лерка, мы должны найти этих трех женщин!

 

Конечно, после такого звонка Лера не могла не прибежать к подруге. Она даже не прибежала — прилетела. Ну, если судить по времени. И теперь, вот уже почти четверть часа, смотрела на и без того хорошо известную ей рекламу (как мы помним, Оля и Лера жили недалеко друг от друга). Хотя правильнее было бы сказать, что не просто смотрела — пялилась, не в силах отвести взгляд.

— Повтори еще раз, что твоя пациентка тебе нагадала! — наконец проговорила она, не отрывая, впрочем, глаз от сине-зеленых сполохов за окном.

— Да повторяла уже! И отлипни ты наконец от этого окна!

Лера на этот раз послушалась — она, правда, не отрывая глаз от рекламы, задернула сначала прозрачные занавеси, а потом и тяжелые кремовые шторы. В комнате стало темнее и уютнее — Ольга, не глядя, включила бра над креслом.

— Я просто не могу поверить, — прошептала Лера. — Она все-все предсказала. Это же чудо какое-то!

— Да это не чудо, это издевательство! — Ольга была на грани истерики. Что здесь мистика, что реальность, она даже не пыталась разобрать, просто как-то мгновенно поверила каждому утверждению Марининых карт. — Найти трех женщин, которым я якобы сломала жизнь!

— Не жизнь, ты говорила, а любовь!

— Господи, я вообще никому ничего не ломала! — Ольга вскочила.

— Так. — А вот Лера успокоилась, устроилась в соседнем кресле и даже взяла в руки ручку и блокнот. — Давай по порядку! В первую очередь нам нужна пиковая дама, которая все время на тебя смотрит! Вспоминай!

Ольга фыркнула. Вспомнить всех, кто когда-либо на нее смотрел… И потом, что значит «все время»? Но Лерка права в одном — надо взять себя в руки и спокойно поразмыслить над информацией. Пусть изначально она получена самым бредовым образом, но отчего-то она, эта информация, до нее добралась. И, значит, надо ее проанализировать и найти рациональное зерно. А дальше действовать строго в рамках логики. Пусть даже и женской.

 

Глава шестнадцатая

 

Ольга опять подошла к окну, раздернула шторы. Сине-зеленый ужас и брутальный красавец по-прежнему сияли в темноте ночи. Надо сосредоточиться… Оля повернулась лицом в комнату, но синие и зеленые отблески по-прежнему плясали перед глазами и по стенам гостиной. Лера сидела в кресле и вопросительно смотрела на подругу.

— Та-ак… Назарова отпадает… — Оля начала перебирать всех своих приятельниц за последние два с половиной десятка лет. Кого-то мысленно, кого-то вслух.

Вы можете спросить, почему за два десятка-то? Ну, это совсем просто: вряд ли Ольга могла кому-то испортить жизнь, убить любовь, будучи тринадцатилетним гадким утенком. В принципе, можно было думать только о том, что произошло уже после школы, в институте и после оного — но, возможно, ее «прегрешения» (о которых она и не ведает) берут начало, к примеру, на выпускном.

— Мельникова в Италии… Русланова в Штатах, врачом, кстати… Жукова тоже где-то за кордоном…

— Ну, даже если это те самые «дамы», тебе до них никак не дотянуться… давай думать о тех, кто здесь остался.

Лера была права, конечно. Даже если пострадавшая от всех Ольгиных «преступлений» за кордоном, Оля-то не сможет все исправить, хоть сто раз пиши-звони, приезжай к ним. Да и вряд ли одноклассницы и сокурсницы, счастливо живущие по ту сторону океана, винят в своей «тяжкой» нынешней доле именно ее, Олю Крылову.

— Ну хорошо… — Оля снова повернулась к окну.

Брутальный красавец опять качнул часами, и Ольга, чтобы отделаться от наваждения, все-таки задернула шторы, так плотно, как только могла. Потом, продолжая размышлять о методичности и системности (чему долго учили в вузе), вытащила из самых дальних недр шкафа альбомы с фотографиями и только после этого опустилась в кресло. Альбомы пыльной стопкой свалила у ног.

— И давай по одной за раз, Оль… Даже если мы вычислим всех троих, с ними всеми одновременно нам не управится.

— Хорошо… Тем более что одна из них таки «быстро от меня удаляется»…

— Еще раз, ладно? Их трое?

Оля кивнула. Лера разделила лист блокнота на три столбика.

— Дама пик все время смотрит?

Оля опять кивнула, Лера заполнила один столбец в блокноте.

— Дама червей удаляется?

— Дама треф… И удаляется очень быстро.

— Ладно. — Лера заполнила второй столбец. — Бубновая дама прячет слезы...

— И отбирает самое дорогое!.. Лерка, ну сколько можно! Я уже раз сто тебе все это повторила!

— Оля, успокойся. Если мы планируем серьезное дело, надо отнестись к нему спокойно и без эмоций. Дело надо просто СДЕЛАТЬ. А потом уже кидаться гнилыми помидорами…

Методичность, необходимая в лаборатории при клинике, Лера знала это отлично, еще ни разу ее не подводила. И потому она старалась во всех делах, даже совершенно отвлеченных, поступать именно так: четко, пошагово, заранее все спланировав и, по возможности, рассчитав на каждый этап и время, и силы. И Ольга тоже знала эту Лерину черту — начав что-то делать, подруга изумительно преображалась: становилась спокойной, строго-отрешенной и даже суровой. Все, что Лера делала по педантично составленному плану, можно было не переделывать: платье сидело идеально, обед был вкусным и полезным, а комнаты после уборки удивительным образом сохраняли чистоту до уборки следующей.

— Ну вот. Давай теперь сосредоточимся на первой, которая смотрит. Раз уж с нее начали. А теперь вспоминай, кто на тебя пялился, причем не парень и даже не голубой...

Ольга хихикнула. Это подруга ее так пнуть попыталась — у нее в достаточно близких друзьях была голубая пара. Двое здоровенных мужиков помогали ей в самых разных ситуациях, но при этом видели в ней не женщину, а только доброго бесполого приятеля.

— Хорошо… Смотрит так смотрит… Краевская нет… Логвинова… О, Романова… тезка моя, Олька Романова. Помнишь, на всех лабораторках с первого курса до последнего сидела напротив меня и все пялилась...

— На тетради твои она пялилась, глупенькая… У нее ж косоглазие.

— Ага, она потом еще окулистом стала.

— Не годится! — Лера решительно хлопнула ладонью по раскрытому блокноту. — Так мы до утра будем знакомых перебирать-вспоминать. Надо как-то иначе… Знаешь что, давай по фоткам, раз уж ты их вытащила, а твоя «дама» «все время смотрит».

— Ну, давай. — Ольге было совершенно все равно, как вспоминать. Она изначально не верила в эту затею, хотя происходящее вокруг просто кричало: «Поверь! Сделай! Пока еще все в твоих руках!»

Ольга взяла в руки вузовский альбом, а Лере протянула толстенный из школьных времен. «Хорошо, что мама мне все это оставила, когда они переехали…» Мама и бабушка Олины, как мы знаем, были живы и вполне здоровы. И Олин отец тоже. Выйдя на пенсию, родители переехали за город, перестроили дачу в хороший добротный дом, забрали бабушку к себе и с тех пор наслаждались плодами рук своих (в том числе и в прямом смысле этого слова — в отцовских руках все работало, а в руках мамы все росло и плодоносило как ненормальное). А Оля осталась в родительской квартире. Хотя мама, как мы знаем, крепко держала руку на пульсе дочкиной личной жизни. К счастью, чаще все-таки используя для этой цели телефон.

Ольга перелистывала плотные страницы и словно возвращалась в счастливое светлое прошлое. Таким оно выглядело на многочисленных фото: вот они на поле, собирают клубнику, вот в анатомичке. Вот Оля отвечает у доски, преподаватель млеет — еще бы, она ж всегда была отличницей…

Но никто не «пялился» на нее на этих фото, все смотрели на фотографа, кто-то улыбался, кто-то строил глазки, кто-то показывал язык…

— Оль, смотри! — Лера протянула подруге раскрытый школьный альбом.

Фото было как фото — какая-то вечеринка, наверное, уже в выпускном классе… Все вокруг парня с кубком («Ну конечно! Боровской тогда привез победу с олимпиады по физике!»). Ольга увидела себя рядом с Леркой («какие смешные хвостики...») и одноклассницу Настю Дорофееву, которая и в самом деле не отрываясь смотрела на Ольгу, а не в камеру. Вот снимок с лыжной гонки. И опять Настя смотрит на Ольгу… Вот они готовятся к новогоднему спектаклю — и опять Настя не отрывает от Оли глаз…

— Помнишь ее?

— Настю-то? Конечно, она еще с Валерой Солнцевым встречалась…

— А ты пыталась его отбить.

— Нет, конечно! Я не пыталась, ты что?! Лер, это вообще другое было…

— Не важно… — Подруга извлекала из альбома одно фото за другим, действуя, как всегда, методично. — Ты видишь, как она везде смотрит на тебя?

Лера передавала и передавала Ольге фото. И везде Настя не просто смотрела, она не отрывала взгляда именно от нее, Ольги. Вот они втроем — и Настя поверх головы сидящего Валеры просто прожигает Олю взглядом… Вот торжественная линейка — последний звонок. Оля во главе класса как отличница-медалистка, неформальный лидер параллели выпускных классов, прямо у нее за спиной высоченный Валерка, рядом с ним — Настя, и опять она уставилась на Ольгу, глаза прищурены…

 

И Оля унеслась мысленно в тот год… Она чуть ли не с первого сентября знала, что окончит школу с медалью. Трудилась, конечно, готовилась к экзаменам, олимпиадам, которых в тот учебный год районо организовывало по всем возможным предметам, кроме физры и труда… ну, еще пения. Вместе с ней на медали «пахали» Лерка, Вера, Гошка и Валерка… И Настя, которая всегда была рядом с Валеркой.

Как-то, сразу после Нового года, директриса школы вызвала Олю к себе. Оля терялась в догадках, где она успела накосячить. Но дело оказалось совсем в другом. В кабинете, кроме Оли, собрались завуч старших классов, физрук и еще преподаватель физики. У Ольги в голове почему-то промелькнуло: «Совет в Филях…»

— …и если Крылова победит на олимпиаде, а Солнцев возьмет золото на соревнованиях, мы по очкам выходим в лидеры среди школ района…

— Ну, за Крылову я могу не волноваться… — самодовольно заявил физик.

Ольга почему-то этому совершенно не порадовалась. Да, она была, что называется, «звездой школы», но перед всеми соревнованиями и олимпиадами тряслась, как самый обыкновенный человек.

Директриса кивнула. Вот она-то была настоящей «железной леди» — школа много лет сохраняла лидерство, подтвержденное вымпелами и прочими атрибутами успеха. Членов комиссий по школе иногда ходило больше, чем учеников. Выпускники поступали в вузы без экзаменов, директриса скромно поправляла идеальную прическу рукой с идеальным маникюром и вела школу через бури в общественной жизни с выражением лица капитана дальнего плавания.

— Ага, а вот Солнцев… — подал голос физрук. — Я сомневаюсь. Не выиграет он ничего, не вытянет. Нестабильный стал, то психует, то пашет как черт…

— Что случилось?

Физрук пожал плечами. Директриса повернулась к Ольге так, словно именно та была в ответе за всю школу.

— Так что случилось, Ольга?

— Влюбился… — не то чтобы осуждающе, но с неодобрением ответила Оля. — Влюбился и теперь страдает.

— Расскажите ему, как он важен для школы, — директриса обернулась к физруку. — Вправьте ему мозги!

Физрук хмыкнул, явно не веря в успех подобного «влияния».

— Ольга, на тебя все надежда! — Директриса была неумолима, как ураган.

— Вера Дмитриевна, ну что я могу сделать?

— Крылова, ты идешь на золотую медаль, помни это! Ее судьба может решиться в любой момент! Я очень на тебя рассчитываю!

И Ольга тогда несколько раз кивнула — намек был прозрачным донельзя. Хотя что делать с Валеркой, она представить не могла. Правда, как всегда бывает, помог случай.

Оля шла по затихшей школе. Дверь в спортзал была открыта.

«Наверняка мальчишки тренируются…» Так оно, в общем, и было. Но тренировался только один мальчишка — Валерка. Настя сидела на низенькой гимнастической скамейке и следила за ним, держа в руке секундомер.

— Отлично, Валер! — Настя встала и показала ему результат. — Ты справился с прохождением меньше чем за две минуты! Просто супер!

— Я заслужил поцелуй? — еще не отдышавшись, спросил Валерка.

— Ишь какой! — фыркнула Настя. — Не здесь и не сейчас…

— Конечно здесь и сейчас! — Валера стал ее обнимать.

— Ну прекрати, Валер! — Настя стала отталкивать его. Сначала в шутку, а потом и изо всех сил. — Да прекрати же!

Ей наконец удалось высвободиться. Она отскочила на пару шагов и крикнула:

— Я же просила тебя!

— Насть… — недоуменно начал Валера.

— Я же просила!

— Ну Настюха!

— Как ты мне надоел! О нас уже вся школа шепчется. Я так устала от всего этого. И вообще — отстань от меня!

— Насть, ты чего? — Валера сделал пару шагов назад. — Я ж люблю тебя!

— Ни фига ты меня не любишь! Ты только себя любишь, только о себе думаешь!

— Насть, чего ты? — Валера подошел к ней и попытался ее обнять.

Но Настя молча вывернулась из его рук.

— Я больше не хочу тебя видеть, слышишь!

И она изо всех сил толкнула парня так, что он, оступившись, упал на расстеленные под кольцами маты. Потом вскочил и бросился вслед за девушкой.

— Настя! На-астя, ну что ты!

Но Настя пробежала по коридору и исчезла за поворотом. Тогда Ольга решилась. Она вышла из-за двери и, сделав вид, что увидела только исчезновение Насти и выскочившего в коридор Валеру, сказала:

— Ты чего, Валер? Куда бежишь?

— Так за Настеной же! — Валера попытался обогнуть Ольгу.

— Зачем? Что, не видишь — она же совсем не ценит тебя…

— Та че там ценить, — пробормотал Валерка.

— Да все ценить! Ты же сильный, умный. Вообще классный!

И Ольга погладила Валерку по плечу. Тот молчал, открыв рот…

 

— Нет, — пробормотала Ольга, придя в себя.

— Очень даже может быть, — горячо запротестовала Лера. — А потом сделала так, что на выпускном вы с ним танцевали первый вальс.

— Так было нужно… Мы победили… Стали школой года…

— Настюха с Валеркой собирались после выпускного пожениться… Ты что, не знала?

— Перестань! — Оля отложила ненужный институтский альбом. — Ну кто после выпускного женится?

— Они поклялись друг другу. А получается, что как раз из-за тебя они не стали мужем и женой!

— Да, конечно! — Ольга окончательно вышла из себя. Лерка-то, похоже, была права… И это бесило Олю еще больше. — Я вот прямо стояла в дверях ЗАГСа. Как же!

Лера только молча складывала фото в альбом. А потом так же молча наблюдала за подругой, которая бегала по комнате и кричала. Наконец запал Ольги стал иссякать.

— Да не смотри на меня так! — сказала она. — Сама знаю, что виновата. Где сейчас Настя, не в курсе?

Лера задумалась. Вот она-то была настоящей душой класса в свое время. А потом ходила на все встречи выпускников, переписывалась с одноклассниками, как-то следила за судьбами тех, с кем делила сначала школьную, а потом и институтскую скамью.

— Она здесь… в городе. Вроде кафешка у нее где-то в центре…

— Значит, надо найти и проверить! А то, может, она уже и забыла все! Вышла замуж за миллионера, нарожала кучу детей и живет себе спокойно.

— Ага, конечно, — ухмыльнулась Лера. — И работает в кафешке в центре...

— Да! — Ольге наконец удалось спрятать распухшие альбомы в шкаф. — Вот такой непредсказуемый человек!

 

Глава семнадцатая

 

Лерка оказалась, как всегда, права. Кафе действительно располагалось в самом центре, в полуподвале старинного здания. Кстати, неподалеку от знаменитой «Глории». Можно было представить, сколько здесь стоит аренда. Так, может, она, Настя-то, и в самом деле вышла замуж за миллионера и не имеет к ней, Оле Крыловой из класса «А», никаких претензий. Называлось заведение непритязательно — «Витамин».

Ольга спустилась по лестнице и огляделась. Крошечное кафе на самом деле было двухэтажным: вход в полуподвал, тут же овощи-фрукты на продажу, и по лестнице наверх (в наверняка выкупленную квартирку) — в кафе. Тут тоже можно было полакомиться фруктами, а еще пирожными, кофе и прочими милыми вкусностями.

Оля устроилась именно на втором этаже. Пару минут она рассматривала интерьер, полюбовалась на рябину, растущую прямо напротив окна. Ее размышления прервала… Настя. То есть к единственному занятому столику подошла, вероятнее всего, хозяйка заведения, пока ее помощница внизу взвешивала кому-то груши «бере» и баклажаны.

Оля, посматривая на заламинированные листы меню, заказала кофе и фруктовый салат со сливками и орехами. Настя ее не узнала. Она приняла заказ, улыбнулась и спросила, какие именно орехи предпочитает Ольга.

— А что — есть выбор?

— Конечно. — Судя по всему, Настя любила свое заведение и гордилась его ассортиментом. — Грецкие, к примеру. Можно еще арахис, лесные, кешью, кедровые…

— Ого… Ну тогда те, которые лучше всего подходят к этому салату.

— Хорошо. Будет смесь лесных и грецких.

Ольга кивнула. Настя так ее и не узнала или умело притворилась. Оле показалось, что ее бывшая одноклассница все время пытается вспомнить, откуда ей знакома посетительница, но пока ей это не удалось.

— Мне говорили, что у вас тут можно торт заказать.

— Можно заказать, — Настя кивнула, — но можно и готовый купить. Нам каждый день привозят. И выбор неплохой. Правда, они заканчиваются быстро.

— Замечательно. Я посмотрю, можно? — Оля указала глазами на витрину, где под ярким желтым светом крутились на специальной подставке торты.

— Да-да, конечно. Я пока принесу кофе.

Оля зашла сюда сразу после работы — вернее, после работы плюс еще поездка сюда. Заведение не то чтобы процветало, но явно не бедствовало. Или у Насти был и в самом деле богатый муж, презентовавший жене кафе для развлечения. Ну, или она смогла так наладить бизнес, что ни подвал, ни неудобная география никого не отпугивали.

Кофе был обычным, а вот салат заставил Олю пересмотреть свои представления о том, что такое вкусно. Правда, заказанные лакомства принесла не Настя, а ее помощница, которая обслуживала посетителей внизу.

Но это было даже хорошо, ведь Оле предстояло не самое простое дело — разговорить бывшую одноклассницу и попробовать понять, помнит она ту давнюю уже историю или забыла. Та она «дама пик» или просто милая, чуток располневшая Настюха.

Оля с удовольствием доедала салат, когда хозяйка заведения подошла к ее столику.

— Ну что, выбрали торт? Или будете заказывать?

— Выбрала, спасибо! «Захер» продайте мне, пожалуйста…

— Конечно… Как будете рассчитываться?

Но Оля, наконец решившись, спросила:

— Насть, ты что, меня не узнала?

Та подняла глаза на посетительницу и (как показалось Оле) словно «навела на резкость».

— Нет…

— Я Ольга, Ольга Крылова. Мы учились с тобой в одном классе…

— Оля… — Узнавая одноклассницу, Настя приложила пальцы к губам, а потом опустилась на стул возле Ольгиного столика. — Ой… Точно, Крылова… Какими судьбами?

— Да за тортиком зашла, живу недалеко…

— Как здорово! Как я рада тебя видеть… — Настя чуть ли не подпрыгивала от радости. — Ну что ты, как ты? Где работаешь?

— Все в порядке, Насть. Врач в областной, в остальном все нормально… все путем. Вот только тортик нужен.

— Ну-у, тортик — это просто, справимся, — улыбнулась Настя.

— А ты как, Настя? Семья как? Дети?

Лицо Насти как-то сразу… посерело. Больше на нем не было радости, светлая улыбка сменилась улыбкой по обязанности.

— Да все нормально, Ольчик… Так что, будешь тортик брать?

— Конечно.

Настя решительно встала и отправилась за стойку. Ольга доела салат, допила кофе и посмотрела на счет. Вполне нормальный — отличный баланс «цена-качество»…

— Я сейчас принесу снизу, Оль! И второй счет сразу, хорошо?

— Да, конечно, я буду картой платить.

— Да-да.

Настя отправилась за «Захером», и Оля стала придумывать, как объяснить Насте свои следующие визиты. И, как только та появилась возле столика, начала:

— Насть, как насчет встретиться классом? Мы уже сто лет не виделись…

— Да бог его знает, как тут все сложится. Идея неплохая, но… Надо подумать, может, и получится. Вот твой счет, вот твой тортик.

Ольга приложила карту к терминалу, тот довольно звякнул, списывая деньги. Можно было уходить.

— Так что, я наберу тебя, как определимся?

— Да, Оль, конечно. Тортик не забудь.

— Спасибо. Салатик был просто роскошным.

Настя довольно улыбнулась:

— Оль, спасибо. Мне приятна твоя похвала.

Добравшись до метро (сегодня это прошло куда быстрее и без особых эксцессов), Ольга позвонила Лере.

— Ну что, я с ней встретилась. Кафе ее, вкусные салаты, тортики, кофе. Сказала, что мы готовим встречу класса…

Лера ахнула:

— Какую встречу, Оль?!

— Да самую обычную. Вон, до двадцать четвертого июня всего неделя осталась.

— И что? Оля, приди в себя! В прошлом году двадцатилетие было. На встречу человек десять пришло! Все ж разъехались…

— Ну и что? В этом году, выходит, двадцать один год, «очко»… Счастливое число. И потом, это ж просто отмазка, чтобы она не удивилась, если мы еще к ней заявимся.

— Да зачем? Зачем мы к ней заявимся, если у нее все нормально? Если это не она и надо искать дальше?

— Вот и придумаем, Лер. Ты после работы заходи ко мне. Я у Насти тортик купила. Полакомимся. На витрине такой красивый был…

— Ну хорошо. — Лера тяжело вздохнула. — Только недолго. Мне еще с Дези гулять…

«А вот мне, похоже, долго теперь не придется с Дези гулять», — подумала Ольга.

Сине-зеленый ужас по-прежнему заглядывал в окна гостиной, поэтому Оля решила, что они отлично посидят и на кухне. Поставила чайник, сварила еще и кофе — ну, вдруг Лерчику после работы захочется взбодриться. Вымыла виноград, яблоки, поставила бокалы и извлекла из нижнего ящика бутылку старого хереса. Они обе обожали это вино еще с институтских времен и лакомились им по разным достаточно торжественным поводам. Тортик в высокой картонной коробке с лиловыми розами Ольга поставила посреди стола.

Звякнул звонок — так робко кнопку нажимала только Лера.

— Ого, да ты тут целый пир закатить решила!

— Ну да, — усмехнулась Оля. — Отметить то, что мы просчитались и надо думать дальше...

— Отрицательный результат — тоже результат, — пробормотала Лера, аккуратно развязывая капроновый бант на коробке.

Наконец бант был побежден, Ольга открыла коробку и… По кухне разлилось зловоние. Причем не просто зловоние, а зловоние, напоминающее о старых европейских сырах, которые Ольга ненавидела всей душой.

— О боже, Оля… — Лера стояла как каменная над тортиком «Захер» (тут Настя не обманула), который был покрыт плесенью не просто в несколько слоев, а словно даже еще и паутиной зарос. — Посмотри…

— Ох ты ж… — Оля попыталась рассердиться, но не получилось. Наоборот, она почувствовала нечто вроде торжества.

Получается, что они с Леркой все правильно вычислили. Да, Настя оказалась той самой «дамой пик», которой Ольга некогда «испортила любовь».

— Она меня ненавидит… — проговорила Ольга. — До сих пор… Лютой ненавистью.

— Оль, это ужасно!

— Это прекрасно! — Желание что-то сделать, причем немедленно, закипело в Ольгиной крови. — Мы все исправим! Найдем ей мужчину и заставим быть счастливой!

— Как? Ни ты, ни я мужика себе найти не можем!

— А ей найдем…

Подруга не стала уточнять, как именно они это будут делать. Дай-то Бог, чтобы получилось. А вдруг они и себе что-то подберут в процессе поисков…

— А как ты думаешь, — Лера задумчиво отщипывала виноградины одну за другой, — у нее есть кто-то на примете?

— Знаешь, скорее всего нет. У нее в соцсетях статус «В поиске». Лерка, давай все-таки выпьем по бокальчику. Есть что отметить…

— Торт с плесенью?! Это, по-твоему, стоит отмечать? Это успех?

— Успех — это то, что мы все вычислили верно. И теперь знаем, что надо делать. Разве мало?

Лера пожала плечами. Она не вполне была согласна с подругой. Хотя как поступить, что делать в нелепой Ольгиной ситуации, она представить не могла.

Ольга тем временем открыла вино, разлила по бокалам. Дамы пригубили херес, думая каждая о своем, но практически об одном и том же.

— Знаешь, — Лера нарушила молчание, — она ведь была замужем. Но очень быстро развелась.

Мы же помним, что именно Лера знала все обо всех одноклассниках и однокурсниках. Со многими продолжала переписываться, благословляя интернет и его создателей.

— Угу, ясненько. Тогда вот тебе задание: ты пойдешь к ней и узнаешь, какие мужчины ей нравятся.

— Я?!

— Ну да, кто ж еще. Потому что мы при следующей встрече непременно поубиваем друг друга.

— Как же я пойду? И что я ей скажу?

— Так о встрече класса и скажешь, глупенькая! И так, между делом, — ты одна придешь или с парой? Ну, не мне тебя учить.

Хотя тут, подумала Лера, Ольга могла бы научить ее смелости и определенной предприимчивости.

 

Глава восемнадцатая

 

— Приветик! — Настя впустила в квартиру Леру.

Конечно, до того они раза три созванивались, вернее, Лера настойчиво набивалась в гости, пока Настя не сдалась. Предлог был все тот же — возможная встреча класса. Ольга с подругой развили бешеную активность: они посетили как минимум шесть кафе, оценивая их на предмет уюта и одновременно простора. Лера начала обзванивать одноклассников, узнавая, насколько приемлема для каждого из них идея встретиться на два­дцать первую годовщину окончания школы. Пока что народ мычал, раздумывая. Хотя были и те, кто отвечал с не­ожиданным для самой Леры энтузиазмом. Как бы то ни было, она, конечно, начала с Насти и обрабатывала ее, как усердный садовник любимую грядку со сверхценными помидорами.

И вот после третьего звонка Настя наконец сдалась и позвала Леру к себе поговорить по-человечески. Она и чаю предложила с печеньем, но Лера, вспомнив тортик «Захер», отказалась, признавшись, что она всего на пару минут.

— Ну что ж, не хочешь — не заставлю, — пожала плечами Настя. — Я до сих пор не поняла, с чего это вы решили такую странную годовщину отмечать.

— Да все началось, — Лера вдохновенно врала, — с группы в социальных сетях. Ну, там слово за слово, Данилова сказала, что не виделись сто лет и хорошо бы общение онлайн перевести в офлайн. Ну а дальше было совсем просто… Потом начали выяснять, кто где… И прикинь, наших за границей оказалось совсем немного. А та же Данилова, покатавшись по миру, вернулась в родительскую квартиру, организовала что-то вроде детсадика для продвинутых деток. Ну а в свободное время горит желанием общаться с одноклассниками…

— Еще бы, они с Семеновым с пятого класса друг от друга отлипнуть не могли. Я ужасно удивилась, когда она замуж за финна вышла, а потом с ним развелась и… еще кого-то охмурила.

— Итальянца… — автоматически подсказала Лера.

— Да, точно… Потом был еще кто-то… А где Се­менов-то?

— Да где-то на севере. То ли в Дании, то ли в Норвегии.

— Странная штука судьба…

Начавшаяся так хорошо беседа опять стала иссякать. И тут Лера увидела фотографии. Довольно много фотографий в рамках на стене и несколько за стеклами серванта.

— Ой, а кто это? Валерка?

Настя очень странно посмотрела на Леру и сухо ответила:

— Нет. Это мой бывший муж.

— Да? А можно я посмотрю?

И Лера, не дождавшись даже формального «пожалуйста», бросилась к серванту. Мужик на фото был суровым, улыбался одной стороной лица. А Настя рядом с ним выглядела не слишком счастливой.

— Тут я как-то не очень получилась. Давай я тебе наш альбом покажу…

— Ой, давай… — Отличный повод узнать обо всех Настиных поклонниках появился сам собой, за что Лера была благодарна и своей сообразительности, и Насте.

Дамы чинно сели за стол, Настя открыла довольно пухлый альбом и стала показывать фото, очень похожие на те, что стояли в серванте: мужик улыбался одной стороной лица, Настя скучала. Менялись в основном времена года и одежда персонажей.

— Это мой муж, Дмитрий. Поженились десять лет назад. Через три с чем-то года развелись…

— А что случилось? — Лера на минутку ужасно за них обоих расстроилась.

— Да как обычно, — сказала сухо Настя и пожала плечами, — бабником оказался. Мозгов не хватило даже врать толком. А потом прямо тут, дома, их и застукала…

— Какая гадость…

Настя перебросила сначала одну страницу, потом другую. Появилось новое лицо.

— Ух ты-ы... А это кто?

— Да был тут еще один жених… Даже и вспоминать нечего.

И Настя очень светло и очень беспомощно улыбнулась. Лере было ее искренне жаль. Но еще сильнее ей было жаль Ольгу, которой надо было найти не одну, а трех неудачниц и сделать так, чтобы им повезло в жизни.

Зазвенел дверной звонок. Лера вздрогнула. Ей все казалось, что Настя вот-вот выведет ее на чистую воду и выгонит в толчки. Но Настя спокойно вышла в прихожую.

Судя по голосам, это была просто соседка. Там готовился какой-то праздник, может юбилей, и соседка просила Настю о каком-то «твоем, девочка» фирменном торте для юбиляра. И та, конечно, соглашалась. На что соседка многословно благодарила ее и обещала заплатить полную цену.

Лучшего мгновения было не придумать. Лера, ежесекундно поглядывая по сторонам, вытащила из альбома сначала фотку мужа, а потом и того, второго, «жениха». Разговор о торте явно шел к финишу, но фото уже были надежно спрятаны в сумочке, и Лера с интересом листала альбом, в котором на самом деле ничего интересного не было.

Вернулась Настя.

— Ну так что там со встречей?

— Да вот думаем о дате. Подобрали парочку кафе, ждем, пока они все посчитают…

— Здорово, вы молодцы, как много сделали уже. Я могу пирожных привезти, фрукты.

— Конечно, давай! Только не всякие там экзотические, попроще. Яблоки, виноград, груши…

— Хорошо, посмотрю. Только вы сообщите хотя бы за день.

Лера кивнула и поднялась. Ей казалось, что визит прошел… как говорили в давние времена, «на высоком уровне». И что ей даже удалось достаточно логично объяснить, какого, собственно, черта она приперлась, хотя все можно было прекрасно решить и по телефону, ну или в каком-то из мессенджеров.

Через какие-то сорок минут (она предпочла передвигаться пешком, вероятно, чтобы успокоиться) Лера вбежала к Ольге.

— Ой-йо-ой. Это же ужас. У меня руки до сих пор трясутся… Дай попить.

— Идем на кухню, я уже час тебя жду.

В кухне Лера сразу же схватила самую большую чашку из немалой Ольгиной коллекции и сунула ее под струю воды.

— Прекрати, вот же фильтрованная! — Оля, переключив кран, наполнила «более полезной» водой другую чашку, ничуть не меньшую.

Лера выпила воду залпом и только после этого обессиленно упала на диванчик кухонного уголка.

— Ну так что? — Оля от нетерпения уже с полчаса не могла на месте усидеть, а эта клуша все не шла. — Что в итоге-то?

— Добыла… Фотографии.

— Ну ты молоде-ец! — От избытка чувств Оля обняла подругу и смачно поцеловала в щеку. — Показывай.

— Ну вот, смотри…

Ольга подняла со стола первое фото.

— Та-ак, это кто?

— Это муж. — Лера пересела так, чтобы лучше видеть. — Три с чем-то года прожили, потом разошлись. Он ей изменял, прикинь, и прямо у нее дома.

— Бывает…

Ольга взяла в руки второе фото.

— Да… А это жених. Она так и сказала… Какое-то время вместе пожили. Потом разбежались.

Оля почти не слушала подругу. Она переводила взгляд с одного фото на другое.

— Обалде-еть…

— Ты чего? — не поняла Лера. Нечасто ей удавалось видеть подругу такой удивленной.

— Ты правда ничего не замечаешь? — Оля положила фото на стол прямо перед подругой. — Посмотри повнимательнее.

И только теперь Лера заметила, что мужики на фото были невероятно похожи. И невероятно похожи на Валерку, каким тот был на выпускном.

— Елки-палки… — задумчиво пробормотала она. — Настя до сих пор Валерку любит…

— Именно, подружка! И во всех поклонниках именно его ищет. Теперь нам осталась сущая ерунда: вытащить Валерку на встречу одноклассников.

— А он что, в городе?

— Понятия не имею… — Ольга выловила из сумки мобильный. — Но сейчас узнаю.

— Но почему ты решила, что нужен именно Валерка?

— Ну все же просто. Вот смотри. У нее было два мужика, похожих на кого? На Валерку. Оба раза она с ними рассталась, потому что это был НЕ Валерка. Значит, если ей предоставить шанс сойтись с настоящим Валеркой, все получится. А если получится у них, то, значит, и у нас…

Наконец Ольга нашла кого-то в обширном списке контактов. Через минуту в телефоне зазвучал приятный женский голос. К неведомой собеседнице Ольга обращалась на «ты» и называла ее по имени. Судя по всему, этот звонок был не первым. Во всяком случае, разговор вышел не очень долгим.

— Здесь, у нас, — ответила неведомая Лере собеседница. — Я вышлю тебе его адрес домашний. И телефон. А контора, где он сейчас работает, на Индустриальной находится, недалеко от метро.

— Здорово, Ань, спасибо тебе огромное.

— Тебе спасибо, Оль. Если бы не ты, моего Сережки уже б не было.

— Не преувеличивай. Я правда очень благодарна. Ты меня здорово выручила.

— Ерунда. Обращайся…

И неведомая Аня отключилась. Почти сразу пришло СМС с адресом и номером телефона.

— Аня — это кто? Шпионка?

Ольга расхохоталась:

— Куда круче — она в миграционной службе работает. Завотделом. Мужа ее я года четыре назад вытащила из довольно хреновой истории. Поэтому иногда, совсем-совсем редко, я решаюсь ее просить найти человека здесь, в городе. Ну или уточнить, есть он в городе или нет.

— А сейчас ты попросила ее найти Валерку? — наконец сообразила Лера.

— Точно! Он в городе, работает в охранной фирме. И знаешь, что самое главное?

— Что? У него нет судимости?

— Лучше! Он до сих пор не женат!

 

Глава девятнадцатая

 

«Контора на Индустриальной возле метро» оказалась огромным ангаром. Некогда тут заканчивались аэродромные службы. Потом аэропорт перенесли на три­дцать километров за окружную, а на огромном открытом пространстве пытались сделать сначала парк развлечений, потом аэроклуб, потом стадион для картинга. Дело закончилось, конечно, запустением, взлетно-посадочные полосы заросли какой-то кошмарной неубиваемой колючкой.

Потом городская власть одумалась и отдала бывший аэропорт арендаторам. И вскоре на месте взлетно-посадочных и рулежных полос вырос чудовищный вещевой рынок, а окружающие ангары превратились в склады и шоурумы с обширными хранилищами.

Чаще летом, но иногда и поздней весной рядом с торжищем, которое в народе продолжали называть «Аэропорт», разбивали луна-парк. И тогда для всех, кто владел хотя бы квадратным метром в складах и магазинах, наступало золотое время. Люди приходили покататься, а заодно и покупали что-то нужное очень, нужное в меру и ненужное вообще.

Этим летом о новом луна-парке пока только говорили. Базар с названием «Аэропорт» посещался в меру, и можно было сказать, что в среду посреди дня здесь было скорее пусто, чем людно. Лера смотрела по сторонам — так далеко в глубины «Аэропорта» она не забиралась, ограничиваясь чаще всего самой кромкой — посуда, шали, шарфы. Уютные свитера и шарфы она покупала у давно проверенных торговцев. И быстро-быстро сбегáла в метро.

Ольга не то чтобы чувствовала себя здесь как рыба в воде, но совершенно точно не боялась заблудиться. Планировка чем-то напоминала ей Одессу или Питер, где она, увы, не была уже много лет. Однако, посматривая на экран телефона, она уверенно шла к тому самому складу, где трудился в охране Валерка, — цель их путешествия и, дай-то бог, относительное спасение Ольгиного счастливого будущего.

Наконец склад был найден — здесь торговали мебелью и всяческими материалами для отделки и ремонта. Внутри было прохладно, малолюдно и гулко, но на звук их шагов откуда-то вышел здоровенный мужик в форме, в котором Ольга почти сразу, а Лера с превеликим трудом узнала Валерку Солнцева.

А вот их обеих Валера узнал сразу же.

— Олька, Лерка! — Солнцев полез с объятиями, как огромный медведь, вставший на задние лапы.

Но Ольга не была бы хорошим хирургом, если бы сразу не увидела шрам, тянущийся от уха по всей шее за воротник, и не отметила слегка скованные движения бывшего одноклассника. «Бедняга! Где ж это тебя так…» — подумала она. Правда, ответ напрашивался сам собой — к сожалению, и на этом континенте, и на других было где войскам их некогда огромной страны выполнять свои «миротворческие миссии». Пару раз в Ольгином отделении лежали ребята, раненные на этих невидимых войнах, и она до сих пор вспоминала, скольких сил и трудов стоило вернуть их к нормальной жизни.

— Девчонки! Вы за линолеумом? Директора позвать?

Оля расхохоталась:

— Мы за тобой, Солнцев!

Валера несколько опешил, хотя почти сразу взял себя в руки.

— Крылова, я уже стал забывать твои шуточки… Так чего вы здесь?

Лера решила взять инициативу в свои руки. Валеркин вид ей не понравился — молодой мужик, которому нет еще и сорока, не должен так выглядеть. Хуже всего было выражение глаз — такими бывают глаза у глубоких стариков, видевших в жизни больше плохого, чем хорошего.

— Валер, да мы всех ребят и девчонок обходим. Готовим встречу выпускников.

— Так в прошлом году вроде встречались. Двадцать же лет было.

— А в этом двадцать один! Счастливое число! — почему-то гордо заявила Ольга.

— А чего обходите? Можно ж по телефону позвонить.

— Да ну — кто-то трубку не возьмет, кто-то не согласится, кто-то вообще… Ну, ты знаешь наших одноклассников.

Валера удивился:

— Хороший класс был, Оль, ты не наговаривай.

— Ну ладно… Так ты придешь?

— Смотря когда — у меня ж смена может быть, это сутки.

— Да вот на двадцать четвертое планируем… Чтоб уж точно ровно двадцать один год. — Оля вытащила блокнот, куда заносила все, что так или иначе касалось будущей встречи.

— Странно все это. Я вон в прошлом году был — скучища. Мужики друг перед другом машинами и должностями хвастаются, девчонки на мужей жалуются. А вот тебя, Олька, я в прошлом году не видел.

Ольга кивнула. Она и в самом деле приехала почти к финалу — девчонки и правда жаловались на своих мужей, парни обзавелись брюхами. В общем, ничего радостного она тоже не увидела. И обрадовалась ей в прошлом году одна только Лерка.

— Валер, у меня операция была. Сложная очень. Как освободилась, так и прибежала. Но тебя уже не за­стала…

— Так ты врач? Добилась своего?

— Ага, хирург.

И разговор стал тихонечко увядать. Вроде бы все было сказано, но ни о какой ясности и речи не было. И с этим надо было что-то делать, только непонятно, что и как…

— Валер, ну так хоть сейчас расскажи, как ты провел эти два десятка лет. Тебя и на десятой годовщине не было! — бросилась Лера спасать ситуацию.

— Ох, Лер… — Валерий махнул широченной кистью. — Да меня тогда и в стране не было. Я ж после школы сразу в армию, потом на контракт. Потом… В общем, послужил стране как мог.

— Был ранен?

Солнцев невесело усмехнулся:

— Ага, трасса через физиономию на всю жизнь.

— Ну, во-первых, не через физиономию… — Теперь Лера пыталась спасти настроение бывшего одноклассника. — А во-вторых, шрамы украшают мужчину.

— Хороший ты человек, Лерка… — Валерий приобнял ее за узкие плечи.

— Приходи, Валер, пожалуйста...

— Оль, ну что я буду там делать, скажи? У меня ж ни должности, ни машины, ни бизнеса. Охранник — он охранник и есть.

Ольга видела, что от того Солнцева, надежды школы и победителя многочисленных соревнований, сейчас почти ничего не осталось.

Ну, кроме роста и голоса. Но они не могли сейчас просто так взять и уйти! И дело было не столько в странном предсказании, сколько в безнадежности, какой веяло от этого славного парня.

— Ой, вот только не надо, а? Ну охранник, и что? Тебя многие будут рады видеть… Ну вот хоть мы с Лерчиком. И я знаю много кого еще.

Валерка вздохнул — то ли предвкушал, что ему будут рады и его будут ждать, то ли решил согласиться, чтобы приставучие одноклассницы наконец убрались из его жизни.

— Ну хорошо, уговорили. Запиши мой телефон. Сбросишь адрес кафешки, время. Я сообщу, если не смогу.

Лера внесла номер телефона Солнцева сразу себе в контакты.

— А вот давай не надо, Валера, а? Не надо этих «если не смогу». Смоги! Ты ж хозяин собственной жизни вроде.

Солнцев снова вздохнул. Олька всегда была настоящим танком… ну или паровозом. У нее за спиной было просто: решать ничего не надо, суетиться тоже. Делай, что она советует, и все будет хорошо…

— Договорились, девчонки! Приду! От вас же иначе не отвяжешься.

Ольга просияла. Он послушался ее, как тогда, в последнем классе. И тогда он победил. Может, сейчас тоже сможет победить — но не в соревнованиях, а собственную тоску и безнадегу?

— Отлично! Тогда Лерчик тебе сбросит адрес и время. И смотри, не опаздывай!

Валерий усмехнулся:

— Договорились!

Дамы по очереди обняли бывшего одноклассника и вы­шли на улицу.

— Черт возьми! — Только сейчас Ольга дала волю чувствам, хотя все же шепотом. — Вряд ли Насте нужен такой… такая развалина.

— Это точно. — Даже Лериного вечного оптимизма не хватило бы сейчас на то, чтобы возразить подруге. — Ну это уж пусть они сами решают. Даст бог, встретятся. А дальше мы уже все равно ничего не сможем сделать.

— Ты права. Ладно, давай где-нибудь присядем и все остальное обсудим.

Конечно, по дороге к метро нашлось уютное кафе. К счастью, во дворике располагалась летняя площадка. Сюда, конечно, долетал шум проспекта, но все же можно было спокойно поговорить.

— Ох, Оль, не верю я во всю эту нашу затею…

— Ну вот и зря не веришь. И вообще, девчонок увидеть хочется. Я Алку сто лет не видела, Наташку… Павлова, наверное, с детьми придет…

— И Алка… У них у всех семьи, — с тоской проговорила Лера. — А мы с тобой две незамужние дуры!

Оля не сразу нашлась с ответом. Она тоже подумала о том, как сильно они с Леркой будут от девчонок отличаться. Ха! Ну и хорошо!

— Вот именно, Лер! Покажем этим клушам, какие мы с тобой независимые! Сильные и молодые!

Лера усмехнулась. В общем, да. Она себя на свой возраст точно не чувствовала. Да и выглядела, честно говоря, не на «почти срок», а на «и тридцатника нет». Пару раз ей не продали вино без паспорта, а еще пару раз этот самый паспорт чуть ли не обнюхивали — не подделка ли. Вино ей таки продавали, а однажды тетка за прилавком, нагнувшись к ней, прошептала:

— Ты, детка, в следующий раз у сестры паспорт не бери. Не дай бог, увидит директор, что я несовершеннолетним спиртное продаю, — выгонит в ту же секунду.

Ольгин голос вернул Леру в крошечный дворик возле шумного проспекта и за столик с двумя бокалами молочного коктейля с киви.

— Так ты поговоришь с Настей?

— Оль, да она меня и слушать не станет. Так странно смотрела… Теперь в ее кафе хоть вообще не заходи…

— Но я-то точно к ней не могу пойти, да и позвонить ей. А если Настя не согласится пойти, вообще нет никакого смысла заваривать всю эту кашу.

Лера понимала, что Ольга стопроцентно права. И Настя, скорее всего, просто вышвырнет Олю за дверь… Выбора не было. И ей, хочешь не хочешь, придется снова изворачиваться и врать. Ну, или не совсем врать…

 

Глава двадцатая

 

Каким бы ни был вчерашний вечер, сколько бы он ни принес разочарования, но утром надо было выгулять Дези. Лера уже настолько привыкла к этому ритуалу, что не знала, куда себя девать по утрам, когда Ольга решала свои служебные проблемы на бульваре по соседству и с собакой на поводке.

Итак, Лера, размышляя о том, что после работы надо ехать к Насте («В кафе, только в кафе! Домой ни в коем случае!»), неторопливо прошла через переход на бульвар. Дези спокойно шла рядом, время от времени поглядывая на задумчивую хозяйку.

— Что, уже добрались? — спросила хозяйка, и Дези кивнула.

Вокруг было столько волнующих запахов! Вон за теми кустами прогуливался знакомый ротвейлер с придурочным хозяином, на площадке бегали за мячиком два щенка малинуа, а по соседней аллее… да, по соседней аллее прогуливался недавний знакомый Моцарт вместе с хозяином, который пару дней назад беседовал с Ольгой, заместительницей хозяйки. Дези потянула Леру им навстречу.

— Ну куда же ты, Дези? — Лера пыталась вернуть собаку на привычный маршрут. — Ну пошли же!

И тут собака рванула, хозяйка не смогла удержать поводок, и он вторым хвостом поспешил за устремившимся через кусты животным.

— Дези! Дези, стой!

Лере ничего не оставалось делать, кроме как побежать следом за собакой через те же кусты. К счастью, сразу за кустами можно было остановиться. Дези и здоровенный задумчивый бассет-хаунд беседовали о чем-то на своем собачьем языке, а симпатичный мужик гладил Дези, не понимая ни одного собачьего слова.

— Дези! Хорошая, Дези! Умничка, девочка! — приговаривал он, а собака косилась на него, терпеливо снося ласки. Ну что ж, не все двуногие понимают, что может быть приятно уважающей себя собаке. — Ты нас узнала… Ой, какая молодец! Ты что, опять от хозяйки сбежала?

— Дези! Ну наконец-то! — послышался со стороны кустов женский голос.

«Вот непоседа… И как с ней только Оля справляется?» Лера заметила, что собака остановилась возле печального меланхоличного бассет-хаунда, которого держал на поводке смутно знакомый здоровенный мужик.

— Откуда у вас эта собака? — Мужик поднялся с лавочки и оказался не только широченным, но еще и очень высоким, особенно по сравнению с миниатюрной Лерой. Голос его был строгим, а выражение лица не предвещало ничего хорошего. — Она не ваша.

— Моя! — Лера попыталась вырвать из его рук поводок. Но, конечно, у нее ничего не получилось — мужик крепко сжимал в кулаке оба брезентовых ремня.

— Нет, она не ваша…

«Господи, да это же Олькин Андрей… Черт… Ну что ж, будем врать, раз ничего другого не остается!»

— Это собака моей подруги! — Лера опять попыталась вырвать поводок у мужика, и опять у нее ничего не вышло.

— Ольги? — строго осведомился мужик.

— Ольги, да. Я… я гуляю с Дези, когда она не может.

— Что-то случилось?

— Ну… она… она заболела.

«Господи, как же я ненавижу врать! Тем более если не знаю, что именно говорить. Вот Олька, опять по ее милости я во что-то вляпалась…»

— Господи… Я надеюсь, ничего серьезного?

— В общем, не очень. У нее мениск… коленка... Вечно с ним неприятности. И тогда я гуляю с собакой. Она меня даже называет «зам мениска».

Лера широко улыбнулась. Про себя она уже на Ольгу обиделась, еще и из-за того, что несет чушь с такой дурацкой улыбкой. А вот мужик наконец улыбнулся.

— Ну, тогда приятно познакомиться! — И он протянул для рукопожатия здоровенную руку. — Андрей!

— Валерия! Но все меня зовут Лерой… просто заговор какой-то.

Она улыбалась и прямо ненавидела себя в эту минуту. И еще эта история с Олькиными ногами. Не дай бог, накличет. Но Андрей улыбался, и в этой улыбке не было ни сарказма, ни издевки… Только мягкая улыбка над шутками странной дамы-собачницы. К тому же Лера не пыталась с ним кокетничать — и одета она была для выгула собаки, и не накрашена… Но, главное, это был мужчина ее по­други. О каком кокетничании может быть речь?

— Я постараюсь не быть похожим на всех! — заверил ее Андрей.

— А вы аккуратней здесь! Между прочим, в соседнем дворе питбуль живет. Совсем больной на голову.

И Лера постучала пальцем по лбу. Словно не только соба­ка, но и ее хозяин был совсем больным на голову. Хотя часто ведь собаки такие, какими их воспитали хозяева, верно?

— Мы как-то с Дези гуляли, он увидел нас, — продолжала Лера свою сагу о питбуле, — глаза вытаращил, клыки оскалил… И как понесся!

Глаза у Леры стали большие-пребольшие. Она рассказывала Андрею эту историю и словно заново ее проживала.

— …думала, все — разорвет и меня, и Дези.

— И что вы сделали? — с интересом спросил Андрей.

Перед ним явно была настоящая собачница. «Жалко, что у нее нет своего животного… Надо будет ей при случае преподнести… ну хоть котенка, что ли. Или щенка посмешнее…»

— Что я сделала? Ой… — Лера улыбнулась чуть смущенно. — Представляете, я вот так вот опустилась на карачки и стала гавкать.

И Лера в самом деле стала на четвереньки и принялась лаять, довольно похоже на собаку средних размеров. Андрей поглядывал по сторонам — ему-то явно было не по себе от проделок новой знакомой. Но вокруг были такие же странные люди, кто с собакой на поводке, кто с собакой под мышкой, кто со щенком в корзинке… Одним словом, ни на него, ни на лающую Леру никто внимания не обращал. Ну лает себе человек — значит, ему надо.

— Гав! Гав! — Лера наконец поднялась с коленей и, отряхивая брюки, обернулась к Андрею. — Вот… А питбуль испугался и убежал…

— Я смотрю, Валерия, с вами шутки плохи. — Андрей придерживал поводок Дези, пока Лера занималась своей одеждой.

— Может быть… А может, убежал, потому что я была не накрашена…

И тут Андрей расхохотался. Бог его знает, накрашена сейчас его собеседница или нет, но она была удивительно мила. Широко открытые серые глаза, светлые волосы собраны в свободную прическу, румянец. И эта освежающая непосредственность. Он не мог уже и сказать, сколько времени с ним никто так просто себя не держал: все встреченные им дамы изображали что-то серьезное, или кокетничали напропалую, или делали вид, что он — мечта любой женщины.

Просто поболтать, оказывается, так… хорошо. И так редко это бывает…

 

Столь славно начавшийся для Леры день продолжался и продолжался. Правда, на работе все было как всегда — да и что может быть нового в работе клинической лаборатории при большом больничном комплексе? Оборудование не привозили, реактивы доставили точно по списку, новые протоколы не присылали. Рутина. Коллеги работали, как всегда, великолепно. (Лера обожала своих подчиненных, сражалась за них с начальством, как лев, в самых разных ситуациях. Они ценили это и старались не подставлять ее ни в серьезных делах, ни в мелочах.)

И наконец наступил вечер. Относительно приятная часть дня осталась позади. А впереди Леру ждал очень неприятный визит. Она должна была сунуться в пасть ко льву. Второй раз. То есть добраться до Настиного кафе и взять с нее слово, что она обязательно будет на двадцать первой годовщине выпуска.

Правда, Лера надеялась, что упоминание имени бывшего одноклассника Солнцева ей в этом здорово поможет.

Дорога к кафе Лере не понравилась, а вот само заведение понравилось, и очень. Оно было настолько современным и в то же время настолько вне времени, что здесь можно было и в самом деле хорошо отдохнуть и полакомиться настоящими сластями, а отнюдь не заплесневевшим тортом.

Лера, конечно, Настю предупредила о своем визите, и та ее, это было отлично видно, ждала. Но в то же время делала вид, что невероятно, просто адски занята. Получалось это у нее не очень правдоподобно. К тому же она явно мучилась любопытством — с чего это вдруг ее начали обхаживать обе «звезды» ее бывшего класса, причем именно те, которым до нее, Насти, не было никакого дела все предыдущие двадцать лет. Нет, уже двадцать один год.

— Привет, Лер! — Настя наконец оторвалась от бумаг, которые и были причиной «адской занятости».

— Привет, Настюш! В общем, я пришла сказать, что у нас все в силе. Двадцать четвертого, в семь вечера мы начинаем. Ты сможешь освободить себе вечер?

Настя полистала ежедневник. Конечно, она давно была готова к этому событию и теперь все ломала голову: идти или отказаться под благовидным предлогом. Предлогов-то было навалом, но и пойти на встречу с одноклассниками тоже хотелось. В основном из любопытства — что и, главное, зачем затеяли эти две сумасшедшие. То, что Лера не в одиночку организует праздник, а в компании с Ольгой, злейшей Настиной врагиней, Настя нисколько не сомневалась.

— Бог его знает, Лер, наверное, не смогу я все-таки…

«Черт возьми! Я так и знала!..»

— …но фрукты будут. Я уже подготовила счет. Сможете оплатить?

— Конечно, Насть. Если прямо двадцать четвертого, нормально?

— Вполне. Но все-таки, Лер, почему вы затеяли эту встречу? Дата-то некруглая, да и виделись мы всего год назад.

— Это да, но год назад все так по-идиотски получилось. Даже поговорить не смогли толком.

«Да о чем было толком говорить, Лер? Девчонки растолстели и делились рецептами похудения. Мальчишки превратились в брюзгливых стариков (а некоторые так и вовсе в старух) и хвастались друг перед другом своими болезнями. Твоя подружка закадычная вообще под самый занавес явилась — великий хирург, не могла попросить, чтобы ее заменили…»

— Да. Ты права. Поговорить не получилось.

— Так. Может, постараешься освободиться, а, Настюш?

— Не обещаю, Лер. Сама видишь, тут головы не поднять…

Это было враньем, хотя по вечерам в пятницу людей действительно было немало, столики заполнялись все, фрукты на утро субботы приходилось заказывать. И даже всякую экзотику, вроде личи и памело, покупатели выметали подчистую.

— Как жаль… Ирка сказала, что ужасно всех видеть хочет, Алка… Мальчишки так обрадовались. Когородский написал, что прилетит специально на выходные, чтобы с нами погулять… Валерка Солнцев обещал быть…

Этого имени Настя не слышала очень давно. И не надеялась, что уж греха таить, когда-нибудь услышать. Во всяком случае, на десятилетии она его не увидела, а с двадцатилетия убежала при первой же возможности, толком ничего и никого не рассмотрев.

Лера отметила, что ее удар достиг цели: Настя отложила какие-то документы, подняла голову и смотрела на Леру долго и пристально.

— Валера?

— Ну да, Валера… — Она постаралась ответить максимально нейтральным тоном и, в свою очередь, опустила глаза к листочку из блокнота. Якобы чтобы отметить Настю или вычеркнуть ее из списка. — Солнцев.

— А он что, в городе? — Настя по-настоящему удивилась.

— Да, в городе. Вернулся уже два года как… Тоже обещал прийти! — Лера выдавила из себя максимально естественную улыбку.

Вообще вся эта затея ей с самого начала была не слишком симпатична. Конечно, хорошо, что Оля наконец (и, кстати, непонятно почему) прислушалась к голосу высших сил. Но все-таки шла она к решению личных задач как-то слишком уж… извилистыми путями. Впрочем, Лера не знала, как бы она поступила в подобной ситуации.

Тут мы на секундочку отвлечемся от дел сегодняшних. Лера, как мы знаем, была очень хороша, но в себя не верила совершенно, искренне не понимала, как и чем может кому-то понравиться. А потому давно поставила на устройстве личной жизни жирный крест. Да, она следила за модой, да, старалась поддерживать форму, любила бывать в спа и косметическом кабинете. Но делала это больше для себя, для внутреннего комфорта, поэтому и не знала, как следует на самом деле поступить с предсказанием карт. И следует ли вообще к нему прислушиваться. Особенно так рьяно, как это вдруг стала делать Ольга.

— Да? — Настя опять перелистнула туда-сюда документы. — Знаешь, наверное, я смогу освободиться... Да, смогу, точно! Обязательно приду!

— Вот здорово! Ты такая молодец, Настюша! А… А знаешь что… Продай мне киви… и виноград… И вон ту огромную грушу…

— Сейчас, подожди минуточку.

Настя стала выбирать фрукты. Она аккуратно складывала их в бумажные пакеты, взвешивала, наклеивала чеки и все посматривала на бывшую одноклассницу. Та делала вид, что совершенно не понимает ее внезапного волнения и причин, отчего она так быстро изменила свое решение.

Лера расплатилась, поднялась по ступенькам и, выйдя на улицу, глубоко вздохнула. Визит, которого она так опасалась, прошел на удивление гладко. Хорошо бы так прошел и грядущий вечер пятницы, на который они таки назначили встречу выпускников…

 

Оля ждала подругу у себя дома. Гостиная временно превратилась в штаб. Здесь принимались самые важные стратегические решения, и именно их одобрял сине-зеленый мерцающий ужас за окном и брутальный мужик с карманными часами.

— …Ну вот, Оль. Так что она будет.

Ольга листала странички блокнота. Она если и слушала Лерин рапорт, то явно вполуха. А вот к предстоящей встрече готовилась всерьез. Если уж делать, то делать только на отлично. И, само собой разумеется, следует не забыть ничего и позаботиться даже о том, чтобы не случилось каких-либо неприятностей. Ну, или заранее их предусмотреть.

Конечно, скорую помощь можно было не звать, но Ольга полвечера совершенно всерьез «крутила» мысль, не пригласить ли МЧС. Угощения хватит и на встречающихся, и на их охрану (пусть от неприятностей, а не от преступлений). Тем более что ребята-то куда лучше подготовлены к нештатным ситуациям. Собственно, Оля еще не отказалась от этой идеи, пока только отложила ее на некоторое время. Да и с Лерой это не мешало бы обсудить.

— Ага, отлично… Господи, да где ж этот список… Ну вот же он. Ну почему так трудно устроить такое простое дело?.. То люди не могут, то кафе вдруг время переносит… По-хорошему я бы сейчас собой должна заниматься. Андрею позвонить, вдруг он приехал… Ему, а не директору кафе.

— Да, он приехал, — как о чем-то само собой разумеющемся сообщила Лера.

— Андрей вернулся? — Настроение Ольги сразу стало отличным.

— Да. — Лера отпила глоток чая. После визита к Насте ей почему-то хотелось пить и съесть что-нибудь несладкое. — Мы с Дези встретили его утром.

— Вот черт… Мне бы завтра с собакой пойти погулять… А тут такое…

— Что случилось?

— Да опять упала, споткнулась на ровном месте. И опять, Лерка, в четвертый раз за это лето, ссадила обе коленки. И левая так болит…

«Вот ужас! Накликали! Ну вот как мне теперь ей в глаза смотреть?»

— Ни фига себе! Раны обработала?

— Ну конечно, Лер! Я ж все-таки врач. Только коленка болит и ходить больно!

— Так к травматологу надо!

— Вот только не говори мне этого! Ни к какому мне травматологу не надо, поверь хирургу. И вообще. Я наших врачей отлично знаю и, как они учились, помню, тем более что с ними в одной аудитории сиживала… Пройдет. Но ты уж как-то… погуляй за меня, а?

— Хорошо, погуляю. Только ты выздоравливай поскорее! Не буду же я вечно с Дези, как с твоей собакой гулять!

— Я постараюсь очень…

«Ну вот кто меня за язык тянул, а? Зачем я Андрею сказала, что у нее мениск поврежден, а не что дежурства в больнице? Или что операции срочные? Или что она уехала на семинар? Почему обязательно болезнь надо было придумывать? И что теперь с ее коленом делать? Она ж такая упрямая, специалисту ни за что не покажется…»

Лера себя корила, а Ольга сосредоточилась на пятничном вечере и мысли, как же она будет танцевать, если колено разболится еще сильнее…

 

Глава двадцать первая

 

И вот прошли эти недолгие два дня, наступила ТА САМАЯ пятница, двадцать четвертое июня. Народные методы не то чтобы полностью, но в достаточной степени починили Ольгино колено. То самое, которое с мениском и на которое она падала чаще всего. Вторая коленка, конечно, пострадала не намного меньше, но не так сильно беспокоила Олю.

В общем, пока можно было не думать о срочном посещении травматолога, на чем настаивала Лера. А вот о прогулке с собакой теплым солнечным утром вполне можно было бы помечтать. Кстати, Оля решительно поставила вопрос перед Семенычем и вышла победительницей из недолгой словесной перепалки из-за полноценного отгула. Оля мечтала погулять с Дези, потом с удовольствием посетить любимый салон, где ей сделают массаж и прическу (о маникюре, конечно, хирургу лучше даже не вспоминать, хотя поухаживать за руками тоже входило в Ольгины планы). Она намеренно надела самые удобные балетки, чтобы уж точно не упасть на колени… даже перед Андреем.

Лерины планы не были такими наполеоновскими, хотя она тоже взяла отгул и планировала посещение салона красоты. И даже порадовалась неожиданному подарку в виде получаса безделья с утра.

Утро пятницы выдалось неожиданно прохладным. По дороге за собакой Ольга это отметила, радуясь тому, что и вечер, скорее всего, не будет жарким. То есть встреча одноклассников не превратится в обычную пьянку, где мужики окосеют уже после третьей рюмки, как это было на десятилетии, а смогут делать вид, что они настоящие мачо, что шампанское им придало отваги и они научились ухаживать за дамами так, как это нравится дамам, а не так, как это представляют полупьяные мужчины.

Удобные бриджи дипломатично скрывали все следы Ольгиных падений этим летом. Дези шла на поводке, никуда не спешила, и Оля в первый раз за лето обратила внимание на то, какой все-таки возле Леркиного дома уютный бульвар. На мощеные камнем дорожки вели с тротуаров невысокие ступеньки, сразу за ними благоухала распустившимися пионами огромная клумба. С двух сторон вдоль дорожек бульвара стояли пирамидальные тополя, а между ними какой-то безумный ландшафтный дизайнер посадил красивые сосенки с длинными иголками.

— Дези, какая все-таки красота, а?

Дези кивнула — она заметила это куда раньше, но глупеньким двуногим подсказывать не торопилась, пусть сами увидят.

Показалась круглая площадка — отсюда брали начало почти все прогулочные маршруты собачников. И именно здесь стоял Андрей, придерживая задумчивого Моцарта. Он явно кого-то ждал. Ольга понадеялась, что ее. Она подходила к недавнему приятелю со спины, показав его псу, чтобы он не выдал ее. Моцарт согласно кивнул. Оля подумала, что собаки на самом деле понимают куда больше, чем подозревают люди. Просто не торопятся делиться своими знаниями с двуногими, которые почему-то вообразили себя венцами творения.

Вот такое у нее было с утра настроение — задуматься о самом важном в этой жизни и ненадолго сделать мир вокруг себя лучше.

— Андре-е-й! — позвала Оля.

— Оля! Здравствуй! — Тот широко и радостно заулыбался.

Оля подумала, что чуть ли не впервые видит человека, который настолько не скрывает своих чувств.

— Здравствуй! — ответила она.

— Я рад тебя видеть…

— И я очень рада. — Ольга улыбнулась в ответ.

«Здорово все-таки, что я тогда его обругала…»

— Как твоя нога?

— Нога… Нога замечательно. Я вот специально вышла прогулять ее.

Это была почти чистая правда. Если не считать того, что прогулять она хотела Дези и прежде всего для «случайной» встречи с Андреем.

— Да? Это здорово. Твоя подруга сказала, что у тебя неприятности с мениском…

— В общем, это правда. Но я же все-таки врач, знаю, как лечить не только посторонних. Себя вот тоже могу «починить» иногда.

А вот это уже правдой не было совершенно. Как все нормальные люди, Ольга не очень любила всевозможные обследования — уж она-то (как мы помним) знала настоящую цену и своим коллегам, и их профессионализму. Себя она чинить любила не очень, хотя и умела. Вернее, знала, что и как может ей помочь.

— Ну да… — Андрей, похоже, только сейчас вспомнил, что Оля врач.

— Лерка очень хорошая, да. Только немножко преувеличивает… Она такая, знаешь, может устроить хирургическую операцию по поводу занозы в пальце, вымыть фрукты с помощью дезинфицирующих растворов…

— Понимаю. Она мне показалась очень забавной… Рассказывала, как защищала твою Дези от соседского питбуля…

Ольга расхохоталась. Конечно, Лерка ей такого не рассказывала, да и зачем ей было делиться подробностями каждой прогулки.

— А что, ты этого не знала?

— Нет, но это вполне в Леркином духе. Она умеет находить приключения себе на голову. Хотя, ты знаешь, она очень хороший человек, такая интересная. И такая привлекательная… Прямо жалко, что мужчины этого не понимают!

— Ну, мужчины вообще мало что в этой жизни понимают, — задумчиво проговорил Андрей. Как-то слишком серьезно и слишком задумчиво. — Или нет?

— Да! — с некоторым удивлением ответила Ольга. — Это золотые слова! Как приятно поговорить со знающим человеком!

Конечно, в голосе Ольги была ирония, конечно, она улыбалась словам Андрея. Но в глубине души была просто твердокаменно убеждена — мужчины понимают в этой жизни крайне мало.

Андрей рассмеялся. Да, с этими двумя — с Олей и ее подругой — ему было хорошо и как-то удивительно спокойно. Может быть, потому, что они обе ничего от него не требовали. Не пытались как-то перед ним себя показать, были заняты своими делами, своими жизнями… С некоторых пор он, Андрей, с удовольствием думал об утренних прогулках с Моцартом. Конечно, он и раньше гулял с собакой, находя в этом немало приятного, но последние несколько дней, когда его сначала «ранили прямо в сердце», а потом облаяли, причем в прямом смысле этого слова и при посторонних, превратили обязательные прогулки во имя здоровья животного в немалое удовольствие для хозяина этого самого животного.

Вот и сейчас он шел по бульвару, болтал с Ольгой, смеялся ее шуткам и просто отдыхал душой. Наверное, иногда для того, чтобы ты увидел мир в ином свете, тебя и в самом деле должны ранить, причем лучше всего прямо в сердце…

Ольга шла рядом с Андреем, болтала, смеялась, когда шутил он, и шутила в ответ. И все это время прислушивалась к себе, анализировала собственные ощущения (девочки умеют это делать очень хорошо и совершенно незаметно для собеседников). Андрей был замечательным — тактичным, с хорошим чувством юмора, не пытался произвести впечатление, как-то повыгоднее себя подать. Однако, Оля все отчетливее понимала это, он не был «мужчиной ее романа», хотя от романа с таким мужчиной отказываться было бы глупостью. Андрей был для нее… словно старший брат — умный, чуткий, заботливый. Надежная опора, человек, который сдержит слово, придет на помощь не раздумывая. И только.

«Так, может быть, это все потому, что я все еще не нашла этих неведомых мне трех дам? Вернее, двух. Нет, трех — ведь Настя хоть и смотрела на меня, но с Валеркой все так непонятно…»

Ольга осознала, что запуталась. Вернее, что не может толком сформулировать свою задачу хотя бы на ближайшее время. Что вокруг сплошные загадки, что все непонятно, зыбко и совершенно тонет в тумане…

«Вот найдутся эти дамы, сколько бы их ни было. Я исправлю все то зло, какое им причинила, и сразу влюблюсь в Андрея. А он в ту же минуту влюбится в меня!»

Но до этого счастливого финала нужно было еще очень много чего сделать. И первым шагом к этому «влюбиться» должен был стать успешный сегодняшний вечер — невозможно-феерическая встреча выпускников, с которой Настя и Валерка уйдут вместе.

 

Примерно о том же размышляла и Лера. Она готовила завтрак для них с Ольгой, советовалась с котом, но сосредоточена была совсем на другом. Как все пройдет вечером, получится ли помочь Ольке хоть самую чуточку стать счастливее? И отчего-то ни ей, ни подруге не пришло в голову, что, возможно, не стоит «причинять» доб­ро, не стоит опять сводить тех, кого жизнь, похоже, развела навеки.

В общем-то, об этом можно говорить долго. С одной стороны, конечно, «нельзя два раза войти в одну и ту же реку». Но, с другой стороны, вот Настя с Валеркой. Она одна, он до сих пор не нашел своего счастья в жизни. Или все-таки можно и стоит дать им второй шанс? И потом, кто сказал, что в «ту же реку» войдут те самые люди? Наверняка оба изрядно изменились за два десятка лет. Как минимум научились ценить хорошее к себе отношение. Научились прощать в мелочах. Научились терпению, которому в шестнадцать или семнадцать просто неоткуда взяться.

Запел дверной звонок. Лера впустила подругу с собакой и вернулась в кухню, где вот-вот должен был доспеть кофе. Она терпеть не могла растворимого, каждое утро варила в высокой джезве почти литр кофе… И почти каждое утро он у нее сбегал, наполняя пространство не только бодрящим ароматом, как пишут в рекламе, но и не очень-то приятным запахом пригоревшей гущи. Сегодня Лере очень хотелось обойтись без очередного вытирания плиты. Она даже загадала, что если кофе не сбежит, то и вечером все пройдет спокойно и гладко.

— М-м-м, какой запах! — Сияющая Ольга вошла в кухню.

— Дези в ванне? Ты ей лапы помыла?

— Твоя обожаемая Дези вымыта, мой генерал! — Ольга приложила руку к воображаемому козырьку, чтобы рапорт был более чем официальным.

— Как погуляла? — Лера ни на минуту не отводила взгляда от медленно поднимающейся шапки над джезвой.

— Недурно, подружка. Очень недурно.

— Андрея встретила?

— Ага. Он рассказал мне, как ты спасала Дези от питбуля…

Кофе предательски фыркнул, но не пролился. Лера сняла его с огня и оглянулась в поисках сока. Ну вот любила она такую экзотику — кофе с чесноком или вот с соком, лучше апельсиновым.

— А, да. Было такое. Давно, правда. Дезька тогда была совсем крошка. Я боялась, что этот придурок растерзает мою собачку, а потом и меня… Как десерт.

Представить крошкой огромную лохматую Дези было непросто. Оле, когда собака только появилась у Лерки, показалось, что в дом принесли килограммов десять плохо упакованной пряжи. А потом откуда-то из глубины донеслось тихое «тя-яф-ф!»… Вряд ли самому придурочному питбулю в голову пришла бы мысль лакомиться огромным мотком шерсти… Хотя кто их, питбулей, знает…

Завтрак был съеден, кофе выпит, и Ольга с чистой душой отправилась наводить красоту. Лера поцеловала зверей и тоже уехала в салон. Ведь на встрече надо было выглядеть просто идеально, тем более что они эту встречу и организовывали.

Встреча выпускников была назначена на семь вечера. Традиционно, конечно, к этому времени никто не пришел. Кроме Оли и Леры, которые в нетерпении уже целый час гуляли вокруг кафе, проверив, красиво ли разложены бутерброды, правильно ли поданы напитки и сервирован фуршетный стол. Правда, Ольга была уверена, что все закончится пластиковыми стаканчиками и коньяком неизвестного происхождения в ближайшем скверике. Конечно, после того, как закроется кафе.

— А фруктов-то и нету… — заметила Лера ровно в одну минуту седьмого. — Не прислала Настя, хоть и обещала.

— Да и фиг с ними! — меланхолично отозвалась Ольга. — Лишь бы она сама появилась.

И ровно через минуту после этих слов возле кафе, завизжав тормозами, остановилось видавшее виды транспортное средство. Трудно было назвать его машиной, хотя когда-то ЭТО было «жигулями», причем даже не самой старой модели.

— Девчонки, помогайте! — С заднего сиденья показалась корзина с фруктами. Следом за ней из недр аппарата для передвижения выбралась Настя. — Так, а еще в багажнике…

Но вместо «девчонок» в дело вмешались официанты — они легко справились и с корзиной, и с несколькими картонными ящиками, доверху наполненными самыми разными лакомствами. Лера попыталась им помочь, но самый старший (возможно, это был мэтр, хотя мог быть и хозяин заведения) пробурчал, что незачем прекрасной даме пачкать руки, когда есть люди, этому специально обученные.

— И за это получающие зарплату, — подлила масла в огонь Ольга.

Но Лера только мило улыбнулась и поблагодарила старшего на неизвестной должности. Мило беседуя, они отправились в глубину кафе, а нагруженные снедью официанты последовали за ними.

— Не удивлюсь, если он у нее и телефончик попросит, — пробормотала Ольга.

Она не могла отвести глаз от бывшей одноклассницы. Та выглядела не просто роскошно, а по-настоящему сногсшибательно. Так не выглядят даже невесты. Может быть, из-за странного выражения глаз, может быть, из-за того, что боятся, как бы в последний момент все не сорвалось. Настя, это было очень заметно, пришла сегодня, чтобы одержать победу. Все равно над кем — хотя лучше, чтобы над всеми сразу.

Изумительное платье — вроде бы белое, но чуть с намеком на серебро — подчеркивало гармоничные формы, волосы, обычно собранные в непритязательный хвостик, она уложила в красивую свободную прическу. Макияж, украшения…

«Дурак будет Валерка, если не заметит всего этого. И еще больший дурак, если вообще не придет…» Что может устроить Настя, если Валеры не будет, Ольга старалась не думать.

Правда, Оля тоже всерьез готовилась к сегодняшнему вечеру. Нагрузив на терпеливую Леру проверку идеальности приготовлений в кафе, сама она практически целый день «чистила перышки». Ох, как мама бы обрадовалась, если бы увидела эти Ольгины приготовления! Ради сего­дняшней встречи было даже реанимировано платье, в котором Оля собиралась, но так и не вышла замуж.

Эту ткань она увидела случайно в секонд-хенде. Сначала ей показалось, что это парча. Но позже выяснилось, что это такой трикотаж — мягкий, с серебряными нитями, складывающимися в сложный узор. Лера утверждала, что это узор кельтский, но Оле было как-то все равно. А позже именно Лерина юная приятельница сшила Оле платье — вроде бы и простое, но так играющее эффектами полотна, что Ольга казалась скорее раздетой, чем одетой.

— Олька, ты русалка! — всплеснула тогда руками Лера.

Оля в тот момент смогла только польщенно улыбнуться. Удивительно, но Леркина подружка Аня, совсем молоденькая, шила классно, к каждой своей заказчице относилась, как к родному человеку. Лера утверждала, что лучше нее в городе никто не шьет. Оля тогда посмотрела на себя в зеркало и… согласилась.

И вот сейчас, стоя на пороге кафе, Оля в очередной раз смогла убедиться в волшебстве умелых Аниных рук. Победная улыбка на Настином лице слегка… пожухла, хотя полностью не исчезла.

«Ну, сегодня я тебе не соперница…» — Ольга улыбнулась однокласснице.

— Ну что, пойдем внутрь?

Конечно, она сделала вид, что не заметила толстого слоя плесени на тортике, и была сама любезность и гостеприимство.

— Ну пойдем… А кто-то из наших уже есть?

— Нет, пока только мы с Лерчиком… Скажи мне, когда в последний раз наши вовремя собирались?

— Это верно…

И разговор иссяк — да и о чем было говорить двум прекрасным дамам, одна из которых ненавидит «соперницу», а другая из кожи вон лезет, чтобы вернуть ей ее любовь и судьбу…

 

Глава двадцать вторая

 

Настя вошла в зал, а Ольга осталась у порога. Это было ее место по придуманному плану: она встречает одноклассника, вручает ему бумажную «медаль» «21» и пропускает внутрь, где Лера подает бокал с вином. Еще был запланирован фуршетный стол, конкурсы и, конечно, дискотека в стиле их выпускного класса. Все это счастье придумал еще один Леркин друг, вернее, благодарный пациент. Он со своим чудовищным диагнозом нигде не мог нормально проверить кровь. Лера у себя в лаборатории тот самый, невозможный анализ сделала, да и диагноз, в общем, смогла опровергнуть. И уже больше десяти лет Александр Семенович, забросив никому не нужное инженерское ремесло, трудился тамадой на свадьбах и прочих празднествах, утверждая тем самым торжество жизни.

Потихоньку подтягивались одноклассники: мальчишки — на машинах, девчонки — на такси. Настя таки оказалась права, хотя ни Ольга, ни Лера, в общем, не сомневались, что так оно и будет.

Мальчишки стали еще толще и ленивей и действительно хвастались кто должностью, кто машиной, кто выгодным браком. Девчонки вели себя иначе. В одну группку собрались те, кто превратились в десятиклассниц. Оттуда раздавалось хихиканье, «а помнишь Васильеву?», «а потом ка-а-ак бабахнет…», какие-то обрывки фраз. В другой группе оказались мамочки — они словно забыли, что это встреча их класса, и сосредоточенно обсуждали насущные проблемы: запоры и колики, отвратительные оценки по поведению и постоянную дурость родительского комитета.

И, в стороне от всех, приветливо-отстраненно улыбалась обеим группкам Настя. С появлением каждого нового одноклассника лицо ее сначала оживлялось, а потом гасло. И после этого она переводила взгляд на Леру, словно спрашивая, какого же черта ты меня сюда затащила.

Ольга, улучив момент, покинула свой пост. Торчать на улице рядом с колонкой было совсем невесело, она уже раскаивалась, что вообще все это затеяла ради придурка Валерки и наглющей Насти. Сейчас как-то не думалось о том, что затеяно это было, по большей части, из-за странного предсказания и отчетливого желания наконец угомониться, найдя своего человека и, дай-то бог, обрести счастливое будущее.

— Фух, Лер, дай-ка и мне глоточек…

— Держи!

Вино Оля выбирала сама и сейчас с удовольствием глотнула прохладной терпкой свежести. Голова оставалась ясной, глаза контролировали каждый миллиметр пространства кафе. Приближалось заветное «время Ч», от крошечной эстрады подавал недвусмысленные знаки тот самый тамада-аниматор, но Ольга все медлила.

Судя по всему, она «пролетела, как фанера над Парижем». Еще пара минут, и Настя, допив свой коктейль, уйдет. И тогда все дальнейшее потеряет смысл.

— Ой, Инка! — воскликнула Лера.

Ольга обернулась. В дверях показалась Инна Сурикова — изрядно располневшая, но все-таки по-прежнему милая, бывшая староста десятого «А». Ольга с удовольствием обняла одноклассницу.

— Инночка, наконец!

Лера уже стояла с бокалом вина.

— Ой, не-е-т, — капризно протянула Инна.

— Ну, капельку, Инн...

— Какая ты молодец, что пришла!

— Это же не вино, это витамин В, я как врач один глоток разрешаю!

— Ну хорошо, немножко можно…

И Инна сдалась, взяла бокал и отошла к бару. Инна и Настя сначала минуту вглядывались друг в друга, а потом кинулись обниматься, узнав во взрослой незнакомке ту, с кем сидели в одном классе и даже на соседних партах.

— Фух, хорошо, что Инка пришла! — Оля отхлебнула еще глоток. — А то я думала, что Настасья меня взглядом просто испепелит…

— Ох-х, я видела, как Дорофеева смотрит, — шепотом отозвалась Лера. — Как вампир.

— Ужас, — согласилась Ольга. — Если Валерка не придет…

— …она вцепится нам прямо в глотку.

Музыка гремела, дамы могли не шептаться, а общаться в полный голос. Но все равно, несмотря на очевидную радость одноклассников, Ольге было неуютно. Она обернулась к тамаде, чтобы подать сигнал, но в этот момент за спиной раздалось:

— Привет! Сюда еще пускают?

— Валерка! — В голосе Леры было куда больше радости, чем при появлении просто одноклассника.

— Вале-ера! — с заметным облегчением воскликнула Оля и выдала ему бумажную медаль с цифрой «21». — Ну наконец. Только тебя мы и ждали!

— Ну конечно пускают! Молодец, что пришел! Без тебя было бы совсем не то! — это, конечно, Лера. Она едва не прыгала от радости. — Держи бокал!

Дамы расцеловали долгожданного гостя.

— Вон туда! — Оля указала на группу мальчишек, стоявших рядом с баром. Конечно, совершенно случайно Настя сидела всего в паре метров от них. И, само собой, совершенно случайно Оля именно туда направила Валеру.

— Настя?! — судя по всему, Валера был изумлен, увидев ее здесь. Хотя, возможно, он просто ее не сразу узнал.

Это было вполне понятно — и больше двадцати лет не виделись, и Настя сегодня была мало похожа на себя обычную.

— Валера! — А вот она узнала свою школьную любовь сразу.

Наверное, сегодняшний вечер был особым не только для Оли, решившей менять свою судьбу по советам каких-то карт. Во всяком случае, Валера сделал несколько шагов к Насте и обнял ее, скажем так, сначала по-дружески, а потом уже не совсем.

— Как же я рад тебя видеть, Настюха! Как рад!

— И я очень рада… Где ж ты пропадал столько лет?

— Ну-у, это долгая история.

Ольга, конечно, ничего этого не слышала, только видела, что ТЕ ДВОЕ, ради которых она потратила море сил, наконец встретились, и встретились именно так, как ей казалось правильным. Она с удовольствием подала долгожданный знак тамаде, музыка зазвучала громче, а от эстрадки раздалось:

— Начинаем вечер встречи выпускников десятого «А» класса сто шестнадцатой средней школы…

И дальше все покатилось по давно заведенным правилам. Двум устроительницам можно было слегка расслабить спины. Вместе со всеми они поднимали бокалы за здоровье одноклассников, за полученные в школе отличные знания, давшие возможность присутствующим стать теми, кем они стали сегодня. Потом, конечно, выпили за прекрасных дам и «Ольгу и Валерию, которые потратили немало сил для того, чтобы мы все сегодня увидели друг друга…»

Оля и Лера при этом скромно улыбались. И обе, правда, по очереди, поглядывали в дальний угол, где устроились Настя и Валерка. Они вроде бы и были вместе со всеми, но словно какая-то невидимая стена уже отгородила их от радостно празднующих одноклассников.

Оля никак не могла решить, радоваться ей этому или огорчаться. Пару раз, она видела, Настя и Валерка едва ли не ссорились, во всяком случае, о чем-то ожесточенно спорили. Потом они вроде мирились, потом, судя по всему, уже готовы были разойтись навсегда, но кто-то произносил примиряющие слова и… И они опять говорили и говорили.

Лера решила вознаградить себя за усилия, к счастью, потраченные с толком. Она уютно устроилась между двумя столиками с фруктами и лакомилась изумительным виноградом и спелыми сладкими нектаринами. Да, конечно, ее отвлекали на всякие конкурсы, потом наперебой приглашали танцевать. Но между всеми этими почти обязательными увеселениями она вновь и вновь возвращалась к фруктам… Сладким, как Настюхины ожидания.

Наконец к Лере присоединилась и Ольга. Она в своем волшебном платье была сегодня просто нарасхват — бывшие одноклассники, вдруг прозрев, увидели в бывшей заучке и золотой медалистке не просто женщину, а женщину невероятно красивую, при этом сильную и… и свободную. Пару раз давний Ольгин воздыхатель, Игорек Когородский, и в самом деле прилетевший в страну вроде бы только ради встречи одноклассников, делал ей весьма прозрачные намеки. Дескать, в Германии наши врачи очень ценятся, а ты тут прозябаешь. Оля танцевала с ним молча. Тогда Игорек начинал другую песню — на этот раз о том, как неудачно женился, практически только из-за гарантированной возможности уехать. Что брак его давно уже только видимость, а вот в планах у него открыть свой небольшой медицинский бизнес, и он не возражал бы против такого партнера, как Ольга.

Оля молчала. Собственно, Игорек был во всех смыслах вариантом интересным, если бы не одно «но»… Он со школьных времен славился тем, что не держал слова. И к окончанию школы научился оправдываться так виртуозно, что его даже в шутку звали «Мистер да, но нет…». Вероятно, во взрослой жизни это его умение ему пригодилось не один раз. Но Оля вовсе не собиралась клевать на пустой крючок. С другой стороны, если это все правда, то у нее есть интересное предложение на будущее и время подумать.

Поэтому в перерыве между танцами она обменялась с Игорьком и телефонами, и визитками и дала клятвенное обещание, что будет всегда на связи. Сдержать слово ей было нетрудно — она давно уже привыкла, что телефон должен быть всегда включен и что вызвать ее к больному могут в любое время дня и ночи. И из отпуска, что было, к счастью, всего пару раз. Ну, так будет еще один повод быть всегда «на связи», делов-то…

Ольга подошла к Лере. Та протянула ей бокал с шампанским.

— Когородский попался?

— Говорит, что да…

Дамы улыбнулись друг другу, зная цену словам бывшего одноклассника. Но внезапно Лера округлила глаза и прошептала:

— Оль, а что, если это уже начинает действовать предсказание?

— В смысле?

Ольга присела напротив подруги. Та лакомилась виноградом, и Оля тоже потянулась к длинненьким зеленым ягодам. Виноград, как знают почти все девочки, иногда по силе воздействия почти равен семечкам — от него так же невозможно оторваться.

— Ну вот смотри. Ты помогла вернуть любовь одной из своих «дам», и судьба тут же дает тебе шанс.

— Ты еще скажи «положительное подкрепление», — усмехнулась Ольга.

Но усмехнулась и отшутилась она больше по привычке. А мысль-то Леркина была интересной… Во всяком случае, достойной того, чтобы ее покрутить туда-сюда.

Но тут опять рядом с дамами материализовался Когородский и увел Ольгу танцевать. Конечно, такое внимание ей было бы лестно, если бы не одна маленькая неприятность — колено начинало болеть все сильнее. И потому после танца Ольга запросила пощады и устроилась рядом с Лерой.

— Ты чего? Устала? — Лерка не была бы Леркой, если бы тут же не поспешила подруге на помощь.

— Колено болит. — Оля невольно поморщилась.

— Так, может, скорую?

— Лер, ну ты в своем уме? Какая скорая? Из-за того, что у меня болит колено после падения?

— А что, если и правда мениск вылетел? Или трещина?

Лера перечисляла «ужасы» и сама пугалась все больше.

— Ну хватит, Лерчик. А что наша парочка? — Пожалуй, это был единственный действенный способ сменить тему.

— Да все вообще супер! Я видела, как они там, в углу, за руки держались… А потом в конкурсе участвовали, нет, даже в двух…

— А что-то я их сейчас не вижу… — Оля посмотрела в тот самый, теперь опустевший угол.

— Так они ж ушли, вдвоем. Так же, держась за руки… Настя мне еще ручкой помахала. А Валерка, по-моему, вообще ничего, кроме нее, не видел.

В Ольгиной душе нарастало тихое торжество. Неужто предсказание карт не было шуткой? И неужели теперь ей и в самом деле начнет хоть чуточку везти, как самой обыкновенной женщине?

Вечер подходил к концу, ребята начали расходиться. Оля и Лера еще вчера заплатили за аренду, и поэтому сейчас можно было попрощаться с бывшим Леркиным пациентом, а ныне тамадой, который отработал вечер просто блестяще, потом поблагодарить диджея, забрать остатки фруктов, которые привезла Настя (она явно рассчитывала на застолье типа свадебного, на сто человек, а вовсе не на встречу одноклассников). И спокойно устроиться в такси, которое без лишней суеты развезет Ольгу и Леру по домам.

Когда они уже ехали в такси, Лера спросила:

— Ну что, Оль, ты завтра с Дезькой гуляешь?

— Ой, Лерчик… Нет. Давай я отлежусь. Ну болит нога, честно.

— Да я тебе верю, ты чего? Может, все-таки к доктору сходишь?

— Может быть… — пробормотала Ольга, уже не так уверенная в правильности собственных убеждений.

Такси пришвартовалось к Ольгиному подъезду, и она поднялась на свой этаж, отчаянно радуясь тому, что лифт работает и не надо пересчитывать ступеньки.

Сине-зеленый ужас был на месте, брутальный мужчина с карманными часами все так же улыбался в Ольгино окно.

— Ну что, хранитель, ты еще со мной?

Тот кивнул, качнув часами на массивной цепочке. И Ольга, устраивая ногу на отдельной подушке, подумала, что хорошо было бы, чтобы все остальные части предсказания можно было бы воплотить в жизнь так же быстро и бескровно, как это, первое, про даму, которая смотрит не отрываясь…

 

Глава двадцать третья

 

Всю субботу Ольга лечила свое разнывшееся колено «народными средствами», как говорила районная врачиха из ее детства. И к полудню достигла определенных успехов — каждое движение по дому уже не отзывалось тянущей болью, нога сгибалась и разгибалась почти легко. Ольге подумалось, что так обычно ноги у нее ноют к концу дежурства.

— Ну что ж, будем считать результат положительным.

Она намазала оба колена мазью, пахнущей всем цветочным лугом сразу (мазь имела длиннейшее название, которое у Ольги почему-то ассоциировалось с динозаврами) и встала с дивана, на котором провела все утро и немалую часть дня.

Надо сказать, что свое целительное действие оказали и многочисленные звонки от бывших одноклассников. Они благодарили за отличный вечер, хвалили Олин организационный талант и вкус как к еде и напиткам, так и к развлечениям.

Инка, узнав, что фрукты из Настиного магазина, сразу же затребовала адрес и телефончик заведения. Игорек Когородский прислал по вайберу гифку с котами и цветами, потом гифку с цветами без котов, а потом сообщение «Помни, ты обещала!».

Ольга с улыбкой ответила, что помнит, хотя точно знала, что ничего, даже отдаленно похожего на обещание, Игорю не говорила. Но внимание было приятно и лечило коленку почти так же хорошо, как оглушительно пахнущая мазь.

Днем позвонила мама и выспросила все подробности вчерашнего празднества. Информация об Игоре ее немало порадовала.

— Вот видишь, Ольга, стоило тебе дать мне обещание, как все сразу пошло на лад!

Оля согласилась, и мама, временно вполне удовлетворенная поведением дочки, отключилась, сообщив напоследок, что намеревается вечером посетить «твою замечательную тетю, Ирочку».

Замечательным в маминой двоюродной сестре было в основном то, что ее дочь тоже была не замужем, и мамы могли всласть поплакаться друг дружке, сетуя на то, что их несчастные доченьки до сих пор не могут найти себе пару. Правда, «тетя Ирочка» была лет на пятнадцать или шестнадцать моложе Олиной мамы. Соответственно, и Ольгина троюродная сестра, Ирочкина дочь, была то ли на пятнадцать, то ли на двадцать лет моложе Оли и о замужестве могла еще довольно долго не думать. Но мамы сошлись во мнении о несчастных судьбах «своих деточек» раз и навсегда.

Ближе к вечеру позвонила Лера. Ее, конечно, в первую очередь интересовало Ольгино колено — в смысле, его состояние. Оля честно призналась, что оно улучшилось. А потом осторожно поинтересовалась, кого видела по­друга на утренней прогулке с Дези. Лере, конечно, можно было не объяснять, что Ольга имела в виду.

— Нет, Ольчик, Андрея я не видела. Может, потому, что гуляли мы не в свое время. Прикинь, Дезька утром так разоспалась, что мы с ней встали обе почти в десять…

— Пушистая соня, — пробормотала Ольга.

— Да, она весь день сегодня такая… как будто не проснулась толком. Я уж и к ветеринарам ее отвела. Говорят, все в порядке.

Конечно, у Лерки не могло не быть знакомого доверенного ветеринара, как и у всех владельцев кошек-собак, особенно если учесть Лерину впечатлительность и мнительность.

— Да все и у нас, и у твоей Дези хорошо. Надо же и нам когда-то отоспаться-отлежаться.

— Да, — Лера улыбнулась. — Мне иногда кажется, что за вас обеих я беспокоюсь одинаково.

— Ты еще скажи, что мы обе непослушные.

— И непослушные, и упрямые, и самолюбивые… Ты вообще мою Дезьку здорово напоминаешь. Только не лаешь...

— Не лаю, — согласилась Ольга. — Во всяком случае, при тебе. Хотя иногда бывало, да… Когда доводили сильно.

Собеседница хихикнула — она отлично знала, какой сдержанной обычно бывает и насколько несдержанной может быть ее лучшая подруга.

— А еще, — в Лерином голосе отчетливо послышалось торжество, — мне Настя звонила…

Ольга насторожилась. Бог его знает, что могло прийти в голову ее «врагине».

— И что?

— А вот что! Благодарила за вечер, говорила, что чудесно провела время. Что с Валеркой чуть ли не всю ночь проболтали…

— Да ты что? Так прямо и сказала?

— Собственным ушам не поверила. Но — да, так прямо и сказала. А еще просила извиниться перед тобой. Говорит, что зря столько лет злилась на тебя. Что Валерка тебя никогда не любил…

— Господи, ну конечно не любил!..

— Ну да... Что зря она думала, что ты его увела. Просто он после школы сразу в военное училище пошел. И там уж всякого хлебнул, не до женитьбы как-то было.

Ольга с облегчением вздохнула. «Ну, хотя бы так…»

— Так что, они вместе?

— Да бог его знает, Оль. — Лера длинно вздохнула. — Но уж точно они знают, что живут в одном городе, что можно позвонить. И пусть как-то сами дальше рулят в этой жизни. Я считаю, что мы и так колоссально много для них сделали.

— Лерчик, я согласна. Так что, завтра я погуляю с Дези?

— Гуляй, конечно… только не рано-прерано утром. Что-то моя девочка теперь дрыхнет долго.

— Хорошо. — Ольга усмехнулась. — Ты скажи ей, пусть мне позвонит, как проснется…

— Договорились, — хихикнула Лера. — Она тебе позвонит. Ну, или я…

И весь остаток субботы Ольга от души отдыхала. И даже легла спать, когда темнеть еще толком не начало. Лерка права: для Насти и Валерки они сделали все возможное и даже чуток невозможного. А если Настя — не та дама, это все равно, уж кому-то она, Ольга, вернула давнюю любовь. Ну, или просто показала, что та никуда не делась.

 

А в воскресенье утром вместе с отчаянно зевающей Дези Ольга и впрямь вышла на бульвар. Прохлада, пионы, странной формы сосны вдоль дорожек — все это было уже почти таким же привычным, как, например, дорога до работы. Полтора с лишним десятка лет, да по одному и тому же маршруту — Оля, вполне понятно, выучила каждую трещинку в асфальте, каждую плиточку дорожек до корпуса и даже каждую ступеньку лестницы до ее отделения.

«Интересно, Андрей будет гулять? Вроде и время не его… И вообще, хватит ли магии, чтобы вывести его с Моцартом на прогулку во внеурочное время?»

Конечно, можно было бы выйти, как в обычные дни, но Дези крепко спала, а выходить выгуливать собаку без собаки как-то… нелогично. Да и выглядит очень странно!

— Вот и проверим крепость магии, — пробормотала Ольга.

— Оля, это вы мне?

Ольга обернулась. Это, конечно, был Андрей. Но один — без Моцарта. Да и одет он был… в общем, не для прогулки с собакой. Оля улыбнулась — он явно ее ждал и явно уже довольно давно. И это было прямо чертовски приятно…

— Ой, привет…

— А я тебя ждал…

Эти слова прозвучали так непривычно для Ольгиного слуха и так согрели ей душу, что она даже сразу не нашлась с ответом.

— А ты что ж без Моцарта?

— Да мы уже погуляли… Моцарт у меня ранняя пташка, да и встреча у меня скоро. Хорошо, что я увидел тебя, а то бы отправился к тебе в больницу…

— Так воскресенье ж, я не дежурю…

— В том-то и дело!

Андрей прокашлялся. Лицо его стало серьезным и почему-то чуть… испуганным, что ли.

— Знаешь, я вот что подумал. Я обещал, но мы так никуда и не сходили…

Ольга мягко улыбнулась. Приятно, когда мужчина помнит о своих обещаниях. Даже если не торопится их исполнять.

— Это нестрашно. — Она пожала плечами. — Поссорились, помирились… Все в порядке.

— Не-ет, я так не могу. Я хочу загладить свою вину, чтобы мы окончательно забыли о конфликте… И поэтому — вот!

И Андрей протянул Ольге длинный конверт.

— Что это?

— Это билеты. На антрепризу. «Слово о тайне». Говорят, очень красивый спектакль. Составишь мне компанию?

Оля опустила глаза. Магия все-таки работала, да еще как! Может, Лерка права и в этой потусторонщине действительно что-то есть?

— Ну-у, — она усмехнулась, — если это не взятка…

— Не-ет, считай, что это поощрение… по профсоюзной, к примеру, линии.

Теперь Оля просто расхохоталась. Все-таки что-то от хорошо воспитанного бюрократа в ее собеседнике было. И выглядело это что-то вполне… приемлемо и даже мило.

— Ну, тогда конечно составлю…

— Отлично! Значит, завтра вечером я за тобой зайду…

— Договорились!

Можно не говорить, что настроение у Оли стало не просто хорошим — необыкновенно-замечательно-солнечным! Она почувствовала себя юной красавицей, которую на бал пригласил сам принц. И бал этот станет… станет САМЫМ ГЛАВНЫМ балом.

Оля шла по дорожке, прикидывала, какое платье она наденет на спектакль, как подкрасится… И тут Дези резко потянула ее к фонтану в конце аллейки. Бульвар Оля, к сожалению, знала еще не так хорошо, как ступеньки лестницы в своем отделении. Она сделала несколько шагов почти бегом, успела заметить длинный пологий спуск, оступилась и, не удержав равновесия, упала.

Ей показалось даже, что на какие-то мгновения она потеряла сознание. Во всяком случае она пришла в себя от того, что Дези лизала ей руки. А какой-то мужик тряс за плечо.

— Девушка... Девушка, вы в порядке?

Оля с большой осторожностью попыталась подняться. Ноги ее, в общем, держали, но несчастная коленка словно огнем горела. Да и другая, более здоровая, сейчас была ушиблена ничуть не меньше. Кожа на коленках опять содралась, и даже бриджи прорвались, особенно сильно на более здоровой ноге.

— Ох, нет…

— Помогите кто-нибудь, — разогнувшись, крикнул неизвестный мужчина. — Врача!

Оля, утвердившись на обеих ногах, хмыкнула:

— Мужчина, хватит кричать. Я врач… Лучше помогите мне…

Мужик подал ей руку, и Ольга, опираясь на нее и стараясь идти как можно осторожнее, добралась до лавочки. Дези обеспокоенно крутилась рядом. Оля вытащила из кармана телефон.

— Лерчик, забери меня… Я на бульваре, возле фонтана.

Подруга ахнула и пообещала, что будет «через минуточку». И за те десять минут, пока Лера одевалась и бежала к ней, Ольга поняла, что волшебства одного сбывшегося предсказания, вернее, даже одной его трети, явно не хватает на нормальную жизнь и нормальное свидание. Оказывается, его еще надо заработать.

 

Глава двадцать четвертая

 

Идти было не то что больно, но очень неприятно. Ныла кожа на ссаженных коленях, настроение испортилось. Да, тут впору не о театре думать, а о больничном.

— А я тебе говорила! — запричитала Лера, увидев всю картину сразу. — Нужно к травматологу, давно пора врачам показаться…

— С ссадинами на коленках, Лер? Ну не смеши меня, какой травматолог?

— Да ты же еле идешь! А завтра на работу! И работа у тебя ну вот совсем не сидячая!

С этим трудно было спорить — работа точно была не сидячая, иногда операция и восемь часов могла длиться… Хотя на завтра операций запланировано не было. И, теоретически, передвижения по отделению можно было попытаться сократить если не до минимума, то в значительной степени.

— Ничего… Даст бог, пройдет через несколько дней.

— Давай я тебя уложу, что ли…

Лера суетилась, не зная, как и чем помочь подруге. Колени она, конечно, сразу обмыла, ранки обработала. И только тут заметила, что ссажена кожа не только на коленях, но и на Ольгиных ладонях.

Несмотря на то что Оля была врачом и видела множество куда более жутких ран, вид собственных окровавленных рук едва не лишил ее сознания. Теперь Лера хлопотала уже над руками — чем-то смазала, потом чем-то заклеила. Правда, руки болеть от этого меньше не стали.

— А теперь расскажи мне, что с тобой произошло!

— Что произошло… Да вот, домой уже шли с Дези, отвлекло меня что-то… Вот я пары ступенек и не заметила… — виновато сказала Ольга, а сама подумала: «Ну, не признаваться же, в самом деле, что я под ноги не смотрела...»

— Хорошо, что головой не ударилась…

Ольга рассмеялась. Правда, очень тихо и невесело.

— Да головой-то, похоже, я ударилась давненько. Когда ту гадалку странную послушалась. И вот смотри, Лерчик. Словно и впрямь проклятие какое-то… Как только Андрей позвал в ресторан, сам он тут же уехал, свидание расстроилось. Потом мы Настю с Солнцевым вроде свели. И сегодня отлично с Дези погуляли, Андрея встретили. И опять какая-то фигня!

— Ну ничего же страшного, Оль. Пройдет через пару-тройку дней. Я пока с Дези погуляю. Ерунда какая! А потом ты уже сможешь… Опять погуляете, даст бог, что-то путное из этой прогулки выйдет.

— Да в том-то и дело, Лерка! — Оля не выдержала и вскочила. И тут же упала обратно на диван: стоять было очень больно. — Ерунда, говоришь? Он меня в театр на завтра позвал, билеты вручил. Видно же — готовился человек, специально выбирал. А я вот во что превратилась…

— Так на завтра же, Олечка! Ты сегодня отлежишься, в себя придешь. И завтра вечером будешь совсем другим человеком.

— Ну вот опять ты глупости говоришь, Ле-ра! Ну каким «другим человеком» я буду? Руки в ссадинах, хромаю. Как алкашка какая-то, честное слово!

Лера опустила глаза. Она уж и не знала, как подругу успокоить. Хотя та, конечно, была кое в чем права — повреждения, даже незначительные, за сутки точно никуда не денутся. И ближайшие пару дней все будет только хуже. Потом, конечно, полегчает.

Ольга, откричавшись, немного пришла в себя.

— На, Лер, отнеси ему завтра билеты...

— А может, — Лера слегка замялась, не зная, как поступить. — А может, ты ему сама позвонишь и все объяснишь, а?

— Нет, так не годится. Если я никуда не иду, билеты надо вернуть.

Лера молчала. Она не очень понимала, почему именно вернуть и почему подруга не хочет сделать такой простой вещи — найти в телефоне нужный номер и поговорить с человеком по-людски. Словно отвечая на вопрос по­други, Ольга сказала:

— Слушай, я… просто не могу. Не могу ему звонить. Чувствую себя какой-то… какой-то идиоткой. Пожалуйста, отнеси билеты. Я умоляю…

Лера чуть ли не в первый раз слышала от «железной» подруги такие слова. Она уже смирилась с тем, что завтра в перерыв ей придется бежать в горздрав, где находится контора Андрея, и попытаться как-то, не особенно сильно соврав, объяснить хорошему человеку, почему Ольга не может пойти в театр. Врать так, словно говоришь правду. И при этом правды постараться не сказать.

Пока Лера размышляла, Ольга вызвала такси. Диспетчер, извинившись, попросила подождать минут пятна­дцать, а может быть, и двадцать, что-то пролепетав про воскресенье, пересменку и еще про какие-то обстоятельства. Оля, вздохнув, согласилась ехать через пятнадцать, а то и через двадцать минут.

Лера положила конверт с билетами на столик. Пятнадцать минут, конечно, пролетят мгновенно, но зато теперь у нее появилась возможность узнать, что же такое отвлекло Олю.

— Ой, да не знаю я, — отмахнулась та. — Какое-то сообщение пришло. На, сама посмотри!

Она протянула подруге телефон и откинулась на мягкую диванную подушку. Огромный Маркиз, материализовавшись откуда-то из четвертого измерения, тут же устроился у нее на ступнях — мягкий, теплый, он сразу стал ее лечить. Ну, как уж мог…

«Попросить, что ли, у Лерки кота на пару недель? Может, мне никакой травматолог и на фиг не нужен и достаточно будет этого пушистого теплого “доктора”?..»

Тем временем Ольгина подруга нашла сообщение. Оно пришло от Насти по вайберу. Лера прочитала его и неблаговоспитанно присвистнула.

— Ну что там? — не открывая глаз, спросила Ольга.

— Там чудеса. — Лера опустила глаза к тексту и начала читать вслух: — «Оля, большое спасибо тебе и Лерочке за вечер. Все было просто замечательно! И прости меня, пожалуйста, я зря тебя обвиняла. Спасибо еще раз! Будь счастлива!»

— И что все это значит, как думаешь? — Уж от кого-кого, но от Насти Ольга вообще не ждала никаких писем, тем более не ожидала ничего подобного.

— Я думаю, Оль, что не просто так они вчера вместе ушли. И еще думаю, что она перестала обвинять тебя во всех своих бедах… Как-то так.

— Ну что ж, это тоже неплохо. Свахой никогда не была и начинать не хочу…

Олин телефон запел. Она выпрямилась, взяла его и, просмотрев сообщение, осторожно опустила ноги на пол.

— Поеду я, Лерчик. Такси пришло. Если что-то узнаешь, позвони, хорошо? И не забудь билеты завтра отнести.

— Будь осторожна! — только и смогла сказать в ответ Лера.

«Ей бы отлежаться пару дней! И отоспаться, не нервничать… Но разве Ольку с ее железным характером можно в чем-то убедить?..»

К счастью, Лера таким несгибаемым нравом не обладала. И готова была на все, особенно когда дело касалось ее близких. Сейчас плохо было Ольге — и Лера стала звонить своему, вернее, Дезиному доктору. Конечно, ветеринар Ольге помочь не мог, но у него был друг (Лера помнила это по многочисленным рассказам), и друг этот был как раз травматологом. Причем практиковал не в районной поликлинике, а в частной клинике «Твое здоровье», где, как это знал весь город, непрофессионалов не держали. Хорошо бы, чтобы такое знакомство не понадобилось. Но уж лучше, чтобы телефон был под рукой… Просто так, как лекарство от неприятностей.

 

Дома Ольга с трудом переоделась и устроилась на кухонном диванчике перед телевизором. Настроение было отвратительным, хотя Настино сообщение ее слегка подбодрило, и эту главу можно было смело считать закрытой. Жаль, что с Андреем так получилось. Но, должно быть, это все проклятое предсказание действует.

— И я, получается, не дождусь своего счастья до тех пор, пока не устрою счастья трех неведомых мне дам. Хотя теперь уже, наверное, двух. Вот только кто они, эти дамы?

В прошлый раз серьезный методичный подход к делу позволил «вычислить» Настю. И, значит, сейчас нужно было начать тоже с фотоальбомов, чтобы внести в решение загадки рациональное зерно. Ольга включила чайник, вытащила из ящика альбомы и в несколько приемов отволокла все в кухню — чтобы с относительным комфортом взяться за решение второй головоломки.

Через полчаса кофе в высокой чашке уже остывал, почти забытый, а Оля листала альбомы и выписывала имена и фамилии всех тех, кто фигурировал на снимках. Больше всего неприятных моментов доставляли фото незнакомцев — кто были эти люди в жизни ее родителей, Оля, конечно, не знала. Однако с определенной вероятностью можно было утверждать, что уж им-то она никаких неприятностей доставить не успела. Особенно по части дел сердечных. Из любви к методичности Оля все эти фото из альбомов вынимала и складывала отдельной стопочкой — как-нибудь дойдут руки и до незнакомцев.

Опять запел телефон. Оля поняла, что нынешнее воскресенье уж точно спокойным не будет. Но, к счастью, это была всего лишь Лера.

— Как ты, Оль? Чего не позвонила, как добралась?

— Деточка моя, — почти простонала Ольга, — да прошло меньше часа, как я от тебя уехала. И добралась нормально, и чувствую себя так же, как раньше. Ничего не изменилось…

Оля была просто задумчивой, но Лере показалось, что подруга на нее за что-то обиделась. Непонятно, правда, за что.

— Ты чего, Оль? Обиделась на меня? Чем-то недовольна?

— Да всем я довольна! — Ольга наконец оторвалась от кучи фотографий и смогла более или менее связно общаться с подругой. — Я просто не понимаю, кто такая дама треф, которая то ли меня обгоняет, то ли быстро от меня удаляется… Ну вот скажи мне, дорогая моя подруга, кто может меня обогнать? И кто может от меня очень быстро удаляться?

Подруга помолчала. Ольга подумала, что она просто пожала плечами — собственно, сказать ей было нечего.

— Ладно, Оль, вижу, ты уже взялась за следующую задачу… Не буду отрывать. Только ты не перегружайся, ладно? А про трефовую даму я тоже подумаю. Если что-то надумаю, я позвоню, хорошо?

Теперь молча кивнула Ольга. С Лерой ей всегда было совсем просто — она ее, Олю, понимала с полуслова. Всегда просила совета и всегда поступала так, как Оля рекомендовала. Ну, или почти всегда.

— Дама треф… Какая же ты?

Оля задумчиво посмотрела на устроенный собственными руками беспорядок. Подумав, решила пока ничего не убирать, а взять несколько листков бумаги, где чернели строчки выписанных фамилий, и продолжить анализ, так сказать, методом исключения.

— Наверное, черненькая… хотя, может, и крашеная… Вот же ж черт! И подсказать-то некому. И что значит «удаляется»? Улетает? Уезжает на велике? Может, это кто-то, кто быстрее меня поднимается по карьерной лестнице. Но тогда этих людей немало, хотя, если это обязательно женщина, тогда все-таки немного меньше… Но как я могу у них украсть любовь? Или все-таки не украсть, и испортить? Как?

Оля почувствовала, что сейчас ей ответов не найти, сколько бы она ни билась над безмолвными фото.

— Да, надо, наверное, просто все это выбросить из головы.

Но «все это выбросить из головы» получалось плоховато. То ей вспоминалась коллега, с которой они пару лет назад были на курсах. Приятная ухоженная дама, по отзывам, великолепный хирург, с удовольствием принимала ухаживания коллеги из другого города. Но, во-первых, дама была разведена, взрослые дети — пристроены, а она сама находилась уже на посту, откуда карьерный рост возможет только в министры. Чего дама вовсе не желала, считая практическую работу в медицине куда более важной, чем даже самое эффективное перекладывание бумажек.

Потом вспомнилась еще одна дама — жгучая, к слову, брюнетка. С ней Ольга столкнулась в отпуске. Как-то так получилось, что они регулярно встречались на завтраке, а потом, практически сразу, — у бассейна. Один раз дама помогла Ольге, подав зажим для волос, который Оля сдуру вытащила из сумки и уронила. Через пару дней Ольга спасла книжку дамы, которую поднявшийся ветер едва не сдул в бассейн, а Оля ее поймала практически у поверхности воды.

— Ну и что? Я даже имени ее не знаю. Кто она, откуда… Как я могла убить ее любовь?

В общем, все это было… от безделья. Оля решила навести все же порядок и выложенные фото собрала в коробку. Потом с определенным трудом встала и отправилась заниматься стиркой — то бишь засыпать порошок в машинку и нажимать на четыре кнопки. Времени на это потребовалось минимум, и, конечно, никакое решение за эти минуты ей в голову прийти не успело.

— Надо позвонить маме…

Речь шла об обычном «контрольном звонке в левое ухо». Сказать матери было нечего, никаких поклонников с пятницы у нее не появилось, новые средства лечения изобрести не успели, и вообще, за исключением того, что сегодня было воскресенье, в Ольгиной жизни не изменилось ничего. Она опять лечила разбитые колени и опять использовала для этого «народные средства».

Близился вечер. Ольга прикидывала, сможет ли она завтра выйти на работу. По всему выходило, что нет. А значит, завтрашний день надо будет начать с очередного звонка начальству — брать отгул, объяснять это непоправившимся здоровьем, выслушивать обязательные нравоучения от Семеныча, который терпеть не мог, когда коллеги болели, но еще больше терпеть не мог, когда они, героически преодолевая болезнь, выходили на работу.

— Ну вот, полежу денек… А там видно будет.

 

Глава двадцать пятая

 

Лера положила телефон и задумалась. Собственно, она пребывала в странном состоянии с того самого момента, когда Оля попросила ее занести Андрею билеты. Наверное, Оля и в самом деле не могла ему позвонить… Ну, или не могла себя заставить это сделать. Хотя ничего идиотского Лера в таком звонке не видела. Ну упала, ну ходить не могу. Извините, уважаемый, в следующий раз.

Почему надо непременно билеты вернуть, Лера тоже понимала с трудом. Но приняла просто как данность, что завтра надо пойти в управление, отдать билеты и потом, конечно же, отзвониться Ольчику, чтобы она не волновалась и не чувствовала себя Андрею обязанной.

То, что Ольга будет чувствовать себя обязанной ей, Лере в голову не приходило. Оля часто просила-приказывала Лере сделать то-то и то-то. И Лера всегда это делала, даже если ей было делать это неудобно, неуютно или просто занимало адски много времени, которое можно было бы потратить куда разумнее.

Странное воскресенье мало-помалу заканчивалось, Лера все думала, как бы ей оправдать Олю в глазах Андрея, что бы такого сказать, чтобы не накликать очередные неприятности со здоровьем…

— Ветеринар! — вдруг воскликнула Лера так, что Маркиз на диване вздрогнул, а Дези, прицокивая когтями, явилась из соседней комнаты, чтобы узнать, что приключилось с хозяйкой.

Конечно, оба зверя отлично знали это слово. Но, так как пока что были здоровы, на него практически не отреагировали. «Наверное, хозяйка обещала кому-то связаться…» — подумал кот. А Дези ничего не подумала, ведь в то время, когда они втроем были дома, мир собаки был полным и совершенным. А значит, все заботы отходили на второй план.

— Димочка, здравствуйте!

— Здравствуйте, Лера! Что-то случилось с Дези?

Да, Лерин ветеринар, вернее, доктор ее животных, был чудесным парнем — и к тому же помнил имена всех владельцев, котов, собак и прочей живности, которая хотя бы раз попадала к нему в руки.

— Звери в порядке, спасибо! — Лера хихикнула. — У меня к вам просьба.

— Отличная новость. Слушаю вас.

— У моей приятельницы какие-то проблемы с ногами… Вы говорили, что ваш друг в «Твоем здоровье» работает…

— …и вам нужны его координаты, — закончил фразу умный Димочка.

— Да, было бы здорово.

— Не вопрос. Скину контакты вам по вайберу. Только по выходным его старайтесь без крайней нужды не дергать. Он, знаете ли, своего рода почитатель кодекса законов о труде. Кроме тех случаев, когда его помощь нужна немедленно.

— Спасибо, Дима! И простите, что дернула в выходной вас.

Лера только сейчас сообразила, что даже самого хорошего человека не надо дергать без нужды, и не только в выходные.

Ее оправдывало только то, что она и в самом деле всерьез беспокоилась об Ольгином здоровье. И очень не хотела, чтобы наступил тот самый «крайний случай» — она была приверженцем именно профилактики, а не лечения.

— Все в порядке! Берегите себя, Лера.

Умный звериный доктор Дима отключился.

И, как это всегда случается, даже самое длинное и пустое воскресенье подошло к концу. На завтра было немало планов. И все, как на подбор, неприятные.

 

Руководствуясь мудрой латинской поговоркой, гласящей, что не следует длить неприятное, Лера отправилась в горздрав не в перерыв, а утром. И теперь, стоя возле охраны, прикидывала, как ей побыстрее выполнить Ольгино поручение и так же быстро исчезнуть отсюда, вернуться к своей жизни и заботам своего уровня. Ведь здесь, куда ни глянь, были одни начальники, пусть и не ее непосредственные. А Лера очень не любила общение с начальством — даже на самые нейтральные темы.

Вниз по ступенькам простучали дамские каблучки, а практически следом за ними — мужские башмаки.

—…документы я подписал, дальше все по графику. Я на встрече, часам к двум вернусь.

Это был голос Андрея. Лера непритворно обрадовалась — вот сейчас она выполнит поручение и быстро-­быстро сбежит из этого заведения и из этой ситуации.

Она повернулась лицом к лестнице и едва не уткнулась носом в мужской пиджак.

— Ой…

— Осторожнее, девушка… Валерия?

— Ой-й... Здравствуйте! — Теперь, когда сбежать было невозможно, Лере пришлось на что-то решиться.

— Вот кого я не ожидал здесь увидеть, так это вас. Здравствуйте!

Лера улыбнулась. Рядом с Андреем ей стало намного проще. Как-то не выглядел он начальником, вел себя как обычный человек. И с таким обычным человеком Лере было совсем не страшно общаться, даже в суровом вестибюле сурового медицинского управления.

— А меня Оля послала. — Лера решила, что надо брать быка за рога.

— Да что вы говорите? — Почему-то Андрею все время хотелось подтрунивать над этой милой миниатюрной дамой. Подтрунивать по-доброму…

Но дама, не приняв шутливый тон, подняла на него ярко-серые глаза и совершенно серьезно пояснила:

— Она не может с вами в театр пойти… Просила вам билеты передать…

И Лера протянула тот самый длинный конверт, который всего второй раз взяла в руки.

— А что такое? — удивился Андрей. Лера увидела, что ему неприятна вся эта ситуация и что он здорово расстроен. — Снова мениск?

Лера только махнула рукой. Во всей этой истории с Ольгиными коленками не было ни капли вранья. Похоже, что мениск и в самом деле поврежден. И хорошо, если только это.

«А если там все же трещины?» — паническая мысль на секунду выключила Леру из крайне неуютной ситуации. Но надо было что-то отвечать.

— Ой, да… такой зловредный оказался. Прямо беда! Какой-то неродной…

«А она не врет… Что ж такое приключилось с этими двумя странными дамами?» И даже про себя он не мог назвать этих двух ненормальными. Странные — да, но в целом понормальнее многих других.

— Ты смотри, — Андрей попытался улыбаться не слишком ядовито. — И уже второй раз…

Лера все так же смотрела на него снизу вверх. В глазах ее, Андрею было это отлично видно, отражались и тревога за подругу, и осознание странности своего собственного положения. И врать ей не хочется, и не врать не получается.

— Но вы знаете, Валерия, — Андрей задумчиво вертел в руках конверт, — на такой спектакль без женщины идти грех… И билеты я вернуть не могу, мне их специально доставали.

Лера слегка пожала плечами — дескать, а мне какое дело.

— Знаете что, — Андрея словно только что осенило, — вы пойдете со мной!

— Я? — Лера не просто удивилась, она изумилась и одновременно испугалась.

— Ну да, вы. У вас же с мениском все в порядке?

— Нет! — Лера наклонилась, чтобы посмотреть на собственные ноги. — Я… Я не смогу!

Андрей смотрел на нее с улыбкой. Она была такая милая, открытая, непосредственная. Он понимал, что из двух по­друг именно Валерия более настоящая, она, по большому-то счету, и куда ответственнее, и куда честнее Ольги. И что ей очень не хочется переходить подруге дорогу.

— Подругу нужно выручать, Валерия, — с притворной строгостью проговорил Андрей.

Но Валерия только несколько раз отрицательно мотнула головой. Он же несколько раз кивнул, дескать, соглашайся, тем более что выбора у тебя все равно нет…

— Я заеду за вами в шесть.

Теперь и Лере оставалось только несколько раз послушно кивнуть.

 

«Черт-черт-черт!» — Лера ехала на работу и все прикидывала, как же ей Ольге сказать о том, что она вечером идет с Андреем на спектакль. Что он так все повернул, что она просто не могла отказаться.

— А может, она передумала? — Мысль была такой спасительной, что Лера невольно заговорила сама с собой.

В троллейбусе в этот час народу было совсем мало и ее бормотания некому было слушать. Хотя сейчас отстраненным взглядом и разговором с невидимками уже никого не удивишь — так далеко шагнули технологии телефонной связи.

Мысль-то была спасительной, но надежды на то, что Ольга решится пойти в театр, была все-таки призрачной. В театр-то да, а вот пойти — почти наверняка нет. Но все же вероятность была не нулевой — и, значит, звонить надо было.

— Ольчик, — Лера понимала, что надо ковать железо, пока у нее есть хоть какая-то решимость, — как ты?

Судя по голосу, Ольга чувствовала себя не очень. И настроение было… такое же.

— Как нога?

— Ле-е-р, да все так же! — голос у Оли был недовольным. — Все болит… Нога просто как огнем горит. Да и руки… как будто я ежей ловила. Поймала, а потом выпустила.

— А что делаешь? — До работы было еще три остановки, можно было позволить себе поболтать о пустяках.

— Разгадываю вторую загадку, Лер. Пытаюсь ту трефу вычислить, которая меня обгоняет. Скажи, а почему в пятницу Марковой не было?

— Так она ж в Италии уже пятый год… Третий брак, пятеро детей. Куда ей по встречам кататься…

— Так, может, она и есть та трефа? Многих обогнала по детям-мужьям, не только меня.

Лера пожала плечами. Оля подходила к задачам иррациональным с сугубо рациональной точки зрения. И потому получалось у нее… не очень хорошо. И Лера осведомилась:

— А как ты ей могла испортить любовь?

Ольга промычала что-то неразборчивое.

— Ты ведь ее видела последний раз на выпускном, да?

— Не было Марковой на выпускном, — пробурчала Оля.

— Ну вот видишь. Ее и на выпускном не было, и потом она не появлялась в твоей жизни… Надо как-то… подняться над плоскостью, Оль. Шире взглянуть на вещи…

Ольга, судя по звукам, то ли что-то чертила, то ли зачеркивала.

— Лер, ты мне лучше скажи, когда к Андрею поедешь?

— А что? — Та встрепенулась. — Ты решила, что все-таки сможешь побывать в театре? Там же стоять не надо будет. Оль, решайся, а?

— Да нет, конечно. Ни на что такое я не решусь, ты чего. Я так себя чувствую, что… В общем, на людях лучше не показываться. Можешь так Андрею и передать. Совсем нехорошо твоей подруге, отлеживается. И очень надеется, что уж в третий раз…

— Оль, — Лера наконец решилась, — да я уже была у него...

— Слушай, какая ты умница. Отдала? Он не обиделся? — Оля, конечно, слышала только то, что хотела слышать, и, конечно, прервала признание подруги.

Но сегодня Лера обязана была договорить до конца.

— …И он пригласил в театр… меня. Ну, чтоб билеты не пропали. Сказал, что такой спектакль грех пропускать, а идти без дамы — грех еще больший.

Ольга молчала. Лере показалось, что осуждающе.

— Я вот думаю, наверное, мне нужно сказать, что я тоже не смогу, — ну, там совещание руководителей служб. Или сложный анализ, который никто, кроме меня, сделать не сможет…

— Зачем?

Этого вопроса Лера точно не ждала.

— Иди, конечно! — В Ольгином голосе все явственнее звучали облегчение и решимость. — Так даже лучше…

— Что значит «лучше»?

— Ну-у, театралок будешь от него отгонять всяких. Они-то туда явно не из-за спектаклей ходят… И ты будешь бдить! Замечательно!

И Ольга в очередной раз не заметила, как обидела Леру, по сути назвав ее пугалом. Только не огородным, а театральным.

Показалась клиника, пора было выходить. И Лера, шагая на асфальт из новомодного троллейбуса, чувствовала себя ничуть не лучше подруги. А может быть, даже хуже — пугалом, которое от подругиного потенциального жениха должно будет отгонять всех охотниц за богатыми и свободными мужиками.

«Ну как, получилось у тебя неприятное-то не длить?» — осведомилась Лера сама у себя. И ответ смогла себе дать только отрицательный.

 

Рабочий день для Леры прошел словно в тумане. Она и на совещании побывала, и анализ сложный сделала блестяще, и вместе с остальными коллегами поздравила новенькую лаборантку с днем рождения. Но все это время думала только о том, как станет отгонять театралок. И чем.

Наконец этот идиотский день закончился. Дома Лера подошла к шкафу и открыла раздвижную дверь. Там, в дальнем углу, ждало своего часа еще одно творение талантливой девочки Ани — светло-серое, под цвет Лериных глаз, платье из итальянского шелка. Это платье Лера пока решалась надевать только дома. Оно каким-то волшебным образом превращало ее в фею, волшебную красавицу. Дарило ни с чем не сравнимое ощущение, что мир вокруг прекрасен, а она — одно из главных его, мира, украшений.

— Ну, начнем… — Лера решительно извлекла плечики с платьем из заповедного угла шкафа.

Потом, стараясь не потерять куража, вытащила заветную косметичку и раскрыла ее. Совсем скромный, по меркам иных красавиц, арсенал тем не менее позволил ей за каких-нибудь двадцать минут превратить себя в незнакомку.

До выхода оставалось еще несколько минут, и она, надев парадные туфли, прошлась по квартире. Ощущение крыльев за спиной становилось все отчетливее.

«Ну и пусть! Пусть всего разочек, но я буду сегодня таким пугалом, рядом с которым все самые раскрасивые красавицы будут казаться страшными, как сам черт!»

Лера решительно допила остывший кофе, взяла в руку клатч и вышла из квартиры.

 

Туфли были нарядными и не самыми удобными. Лифт, как обычно, застрял где-то на последних этажах. Судя по грохоту, из него выгружали что-то железное, и было этого «чего-то» немало. И, значит, предстоял спуск по лестнице, относительно чистой и относительно освещенной этим вечером. Короче, по самой обычной лестнице самой обычной панельной девятиэтажки. Лера спускалась очень осторожно и все пыталась решить, как ей себя вести. Быть неприступной красавицей или добрым другом? Или, может быть, таинственной и загадочной незнакомкой? И только перед входной дверью подъезда ей вспомнилось, как она стояла на четвереньках, когда рассказывала Андрею, как отгоняла соседского безмозглого питбуля от малышки Дези.

— Ну какая из тебя неприступная красавица, Лера? Не глупи, будь самой собой. И постарайся получить удовольствие от сегодняшнего вечера! Не так, как будто ты заменяешь Ольгу, а так, как будто в театр пригласили именно тебя!

В определенной степени так оно и было — ее и в самом деле пригласили в театр. Правда, как заместительницу Ольги…

 

Андрей обычно почти не смотрел по сторонам. Как-то так получалось, что во время прогулок с собакой он чаще следил именно за собакой, когда сидел за рулем, следил за дорогой. А когда кого-то ждал…

Хотя… Он уже и не помнил, когда кого-то ждал вот так, перед подъездом. Кажется, это было лет… пожалуй, лет двадцать назад, а то и больше. Тогда он опирался на ствол старого куста сирени. Запах ее кружил голову даже больше, чем надежды, которые он возлагал на этот вечер и на назначенную на шесть часов встречу.

И вот сейчас он снова ждал. Правда, опирался на дверцу собственного «лексуса» и о запахе сирени практически не вспоминал. Да и надежды, которые он еще утром питал относительно этого вечера, увы, заметно потускнели. Ольга захворала или просто не захотела с ним куда-то идти, хотя еще вчера, он готов был в этом поклясться, очень обрадовалась его приглашению, и все же на следующий день все отменила.

Валерия, забавная и очень милая подруга Оли, слегка опаздывала. Пока это можно было даже опозданием не называть — так, всего-то минут пять. Вот дверь подъезда открылась и... вышла не Лера. Невероятная красавица в сногсшибательном жемчужном платье, с крохотной сумочкой и в туфлях на немыслимых каблуках осторожно спускалась по самой обычной, слегка побитой временем цементной лестнице.

Однако с каждым ее шагом Андрей все с большим изум­лением узнавал в этой невероятной красотке взбалмошную смешную Ольгину подругу, Валерию. Светло-пепельные волосы слегка шевелил ненавязчивый вечерний ветерок, серые глаза сияли, изгибы жемчужного платья подчеркивали изумительную фигурку...

«Господи, это не может быть она! И где были мои глаза? Как я смотрел, если ничего не видел?»

Андрей нервным движением поправил свободный ворот льняной итальянской рубашки. Почему-то ему показалось, что он одет слишком просто для этой незнакомой красавицы, слишком просто для похода в театр. Да и машина была слишком… слишком обычная для того, чтобы везти невероятную, ослепительную инопланетянку, в которую превратилась Лера.

Чем ближе она подходила к Андрею, тем отчетливее видела, что он поражен в самое сердце.

«Ну и хорошо. Теперь-то он не будет смотреть по сторонам, реагировать на приставучих театралок…»

— Ну вот. — Лера улыбнулась. И тут Андрей ее окончательно узнал: милую, светлую, искреннюю Валерию. —­ Вот и я…

— Ох… ну ничего себе! — только и смог проговорить он.

— Что? — Лера заметно волновалась. Она не рассчитывала на такие слова. — Что, так плохо, да?

— Нет-нет… ох, наоборот… — Андрей наконец взял себя в руки. — Хорошо, просто потрясающе хорошо! Валерия, вы замечательно выглядите!

— Так можно идти в театр? — Лера чуть нервным движением поправила волосы.

Андрей почувствовал, что голова у него стала кружиться уже от одного этого движения. И еще от запаха ее духов — тонкого, очень свежего запаха сирени…

— Так нужно идти в театр! Вам очень идет это платье!

— Спасибо! — с видимым облегчением произнесла девушка.

— Только… — Андрей окинул взглядом свою спутницу: невероятное платье, потрясающие туфли, строгая сумочка и… развеселый магазинный пакет. — Этот пакет точно нужен?

— Ой… Это я нам бутерброды сделала… ну, если мы проголодаемся после спектакля… Вы с сыром любите?

В пакете, кроме бутербродов, правда, была еще крохотная аптечка — вдруг ее спутнику станет нехорошо в театре. Лера была верна себе и старалась предусмотреть все возможные неприятности. Ведь она решила от сегодняшнего вечера получать удовольствие. А какое удовольствие может быть, если человеку рядом плохо?

— Валерия, — мягко улыбнулся Андрей, — я обожаю бутерброды с сыром. Но боюсь вас расстроить… Женевская конвенция запрещает кормить бутербродами женщин в вечерних платьях.

— А мы потихонечку... По секрету...

— И по секрету тоже нельзя. Если мы проголодаемся, мы просто поедем куда-нибудь ужинать. А сейчас нам уже пора… Вы готовы?

— Да! — Лера с удовольствием почувствовала себя Золушкой в конце сказки: принц уже ее нашел, и теперь можно было не опасаться, что в полночь карета во что-то превратится.

— Прошу! — Андрей распахнул пассажирскую дверцу.

Для него нынешний вечер точно будет по-настоящему праздничным.

 

Глава двадцать шестая

 

Загадка дамы треф продолжала мучить Ольгу весь понедельник. Благодаря Семенычу она не беспокоилась о том, что происходит на работе. Если что-то загорится, ее вызовут. Если нет — она таки сможет подлечить несчастные свои ножки до состояния, чтобы нормально ходить и не думать о том, что коленка может в любой момент приказать немедленно сесть, а лучше лечь.

Благодаря Лерке она могла не беспокоиться и об Андрее, вернее, о том, что на него могут посягать всякие там утонченные дамы из театральных кругов. Уж Валерия не подпустит к нему никого даже на пушечный выстрел!..

Значит, можно спокойно (относительно, но все-таки) вспоминать самые разные истории из школьной или институтской жизни. Хотя неведомая дама треф может быть связана с профессиональной или, напротив, совершенно личной жизнью. Поди угадай, кто и как ее, Олю, обгоняет или уже обогнал.

День оказался очень тихим, конечно, с точки зрения городского жителя. Где-то на проезжей части шумели машины, во дворе мальчишки играли во что-то шумное. Оля перебирала фото и все глубже погружалась в воспоминания. Еще немного, и она бы услышала голоса бывших своих одноклассников, сокурсников, коллег и родни.

И в эту минуту зазвонил телефон. Тот самый, городской. Так, как мы знаем, до Ольги добирался только один человек — ее мама.

— Да, мам, привет.

Мама, обожающая всевозможные церемонии, всех этих «привет», «пока-пока» или «хай!» терпеть не могла. И сейчас Ольгу ожидала бы длинная нотация, если бы не то нетерпение, которое маму заставило буквально наплевать на все условности.

— Ну, как тебе?

— Мама, здравствуй!

— А, да! Здравствуй, Оля! Так как тебе эта история?

— Мамочка, какая именно?

— Да с тетей Ирой и ее дочкой!

«Вот только тети Иры и ее дочки мне сейчас не хва­тало!.. Опять, поди, пытались девочку сосватать за очередного сына мамочкиной или тети-Ириной подру­ги-приятельницы-­знакомой… Надоело, вот честно! Но не скажешь же ей. То есть сказать-то можно, только меня никто не услышит…»

Ольга дочку эту видела, скажем так, отнюдь не вчера, а бог знает сколько лет назад. И жалела почти столько же времени — одной ее матушки, энергичной, как АЭС, Веры Ильиничны, могло хватить на то, чтобы всем испортить жизнь «заботой о твоем, деточка, счастье», а если еще и тетя Ира подключалась…

— Мамочка, я не знаю, о чем ты сейчас говоришь.

— Ну еще бы! Я и сама узнала буквально несколько минут назад. Ты телевизор смотришь?

— Ты же знаешь, что нет! И тебе не советую.

Мама хихикнула. Это было так не похоже на Веру Ильиничну с ее вечной манерой молчаливого гордого неприятия Олиных слов как таковых и, уж тем более, горделивого же отказа от всех Ольгиных советов. А тут вдруг такое…

— А ты включи, глупенькая! Одиннадцатый канал, «Воля-ТВ». И поскорее!

— Да что такое, мама?!

— Там нашу Катю показывают, тети-Ирину Катю!

Мамин голос был таким торжествующим, таким радостным. И Оля послушно щелкнула пультом. Позади пьедестала почета колыхалась сине-голубая гладь бассейна, кто-то размашистым кролем проходил дистанцию… А на переднем плане, на верхней ступени пьедестала в ярко-алом купальнике и в самом деле стояла Катя, дочь тети Иры и ее, Ольги, то ли троюродная, то ли четверо… в общем, какая-то очень неблизкая сестра.

Катя улыбалась, размахивала букетом. А на ее груди блестела золотая медаль.

— На дистанции триста метров вольным стилем победу одержала наша землячка, Екатерина Великанова. Это вторая в этом сезоне убедительнейшая победа молодой пловчихи. И, конечно, немалое достижение тренера Екатерины, Михаила Родионова…

У Ольги в глазах потемнело. Вот же она, трефа — дама, которая всех обгоняет! И сразу же она вспомнила ту самую страшную фразу, которую в сердцах бросила много лет назад заплаканная Катя: «Да будь ты проклята!»

Это было в день Катиного пятнадцатилетия. Вся семья собралась в доме Великановых. А семья — это было явление нерядовое. У тети Иры были сестры родные, двоюродные и троюродные. И у Катиного отца, тети-Ириного мужа, были родные сестры и братья, а также двоюродные и троюродные… И еще какие-то. В общем, немаленький дом у самой границы Петровского Поля принимал в тот июньский вечер человек пятьдесят. Конечно, после третьего тоста о событии, ради которого собрались, нетрезвый коллектив уже забыл. Мужчины на повышенных тонах и в непарламентских выражениях обсуждали политику, дамы помладше — рецепты блюд и преимущества празднования в ресторане перед ударной трудовой вахтой хозяйки на кухне, дамы постарше обсуждали несчастные судьбы незамужних и разведенных младших родственниц. Одним словом, стоял многоголосый родственный гул.

Ольга вышла в сад. Она пришла на день рождения Кати после суточного дежурства, голова изрядно болела, и настроение было… не самым радостным. В основном из-за мамы и ее вечных причитаний «самое главное в жизни женщины — счастливый брак!». Судя по всему, подобные чувства к словам своих матерей испытывали и другие молодые родственницы именинницы. Ольга поболтала с одной сестрой, то ли троюродной, то ли еще сколько-то юродной, потом с другой, потом с братьями, курившими возле калитки в сад. В саду тоже кто-то гулял. Ольга сделала несколько шагов по самой заросшей дорожке и увидела среди ветвей двоих, слившихся в поцелуе.

Сначала она пожала плечами и попыталась бесшумно исчезнуть. Но потом присмотрелась и ахнула: в дальнем уголке сада именинница самозабвенно целовалась с собственным братом. Правда, не родным, а невероятно дальнего, но все же родства.

Ольга все-таки была медиком. И свято верила в собственные знания, помнила многочисленные исторические примеры, когда браки между кузенами приводили к печальнейшим последствиям вроде генетических заболеваний у потомков, причем заболеваний весьма тяжелых и даже неизлечимых. А тут ее сестра и ее брат… в саду…

— Катя! Катя, ты что?!

Испуганная Катя оттолкнула парня и вытерла губы тыльной стороной кисти. Брат Кати (и Оли) был очень дальним родственником по линии отца. Он решительно обнял Катю и вновь потянулся, чтобы ее поцеловать. Девушка не сопротивлялась.

— А ты, Игорь! Что ты делаешь?! Ты же родственник!

Парень обернулся к Ольге.

— Да какой там родственник! Троюродный брат или еще дальше. И что с того?

Оля поняла, что из этого разговора ничего не выйдет. Она решительно подошла к Кате и протянула ей руку:

— Иди сюда!

Но девушка, вместо того чтобы взять старшую сестру за руку и послушно уйти к гостям, повернулась и рванула от дома по дорожке.

— Не подходи ко мне, гадина! Да будь ты проклята!

К счастью, скандал тогда не разгорелся. Именинница плакала в углу за дровяным сараем, Ольга ничего Катиным родителям не сказала, а Игоря, своего и Катиного брата, пусть и очень дальнюю родню, долго отчитывала, приводила многочисленные примеры из истории и в конце концов добилась того, что он перестал бывать на семейных сборищах, а потом и вовсе покинул страну.

И с тех пор в Олиных ушах при Катином имени вновь и вновь звучал ее крик «Да будь ты проклята!».

— Оля! Ольга, ты слышишь меня?!

Голос мамы вернул Олю в сегодняшний вечер.

— Оля, ты чего молчишь?

— Да, мам, я слышу тебя.

Вера Ильинична облегченно вздохнула.

— Фух, я уже перепугалась… Ты мне лучше расскажи, как там твой одноклассник… этот… Когородский.

— Мам, да никак! Уехал он в свою Германию, обещал написать, как начнет с бизнесом своим определяться.

— М-да… — голос Веры Ильиничны стал холодным и сухим. — Какой-то… неубедительный вариант, Ольга. Бросай его и займись наконец своей судьбой. Тебе уже почти сорок!

— Мам, — у Оли не было ни сил, ни настроения сейчас с матерью выяснять отношения и планировать шаги по управлению собственной судьбой, — давай я к тебе завтра после работы приеду и мы обо всем поговорим, хорошо?

— Но, Оля… Ты что, не хочешь с матерью своими бедами поделиться?

Оля сегодня была само терпение. Может быть, потому, что мыслями была очень и очень далеко отсюда.

— Мамочка, у меня нет никаких бед. Завтра я приеду и мы обо всем поболтаем, договорились?

Вера Ильинична вздохнула. Она была недовольна, но до Ольги было сейчас далековато и расстояние сводило на нет весь ее воспитательно-управленческий пыл.

— Хорошо. Но не задерживайся. Я буду ждать тебя… А ты знаешь, как я не люблю, когда ты опаздываешь.

«Как в школу в пятом классе… Домой не опаздывают, мамочка… Домой всегда приходят вовремя!»

— Да, мам, конечно. Сейчас мне кое-что надо проверить. А завтра мы обо всем поговорим.

И Ольга отключилась.

Мать несколько секунд смотрела на замолкший телефон, а потом осведомилась у него:

— Какие проверки могут быть на ночь глядя?

Телефон молчал. Хотя мог бы заметить, что до ночи довольно далеко. Правда, сумерки уже окутали город темно-синей дымкой и заставили окна домов зажечься, чтобы образовать на стенах странные светящиеся иероглифы, которые пока еще никому не удалось расшифровать.

 

Лерин телефон не отвечал. Ольга сначала перепугалась, что с верной подругой что-то случилось. Но потом вспомнила, что отправила ее с Андреем в театр служить театральным пугалом и следить за моральным обликом своего потенциального жениха.

— Ну да, в театрах же просят отключать мобильники… Ничего, завтра все выясним. Теперь Катя от меня никуда не денется.

И Ольга со спокойной душой сменила повязку на том колене, которое сегодня болело сильнее.

А Лерин волшебный вечер все продолжался. После отличного спектакля они с Андреем поужинали в тихом кафе недалеко от дома, а сейчас прощались возле Лериного подъезда.

Андрей подумал, что давно у него не было такого замечательного вечера и такой чудесной спутницы — чуткой, открытой, непосредственной. И при этом невероятно привлекательной.

Ольга могла не бояться даже самых заядлых театралок — вряд ли Андрей заметил бы любую другую женщину: спутница поглощала все его внимание. А веселые истории, которыми она с удовольствием делилась, очень его смешили, тем более что тема была близка им обоим — околомедицинские накладки, глупости и недопонимания.

Андрей вышел из машины, подал Лере руку и помог ей выбраться с пассажирского сиденья.

— Ну вот ты и дома. Спасибо за компанию… Надеюсь, тебе понравилось.

— Ой, мне очень понравилось, правда! Честно-честно! Все было просто… просто ух!

Да, Лера даже если бы и захотела, не смогла бы скрыть ни своего восхищения спектаклем, ни удовольствия при поглощении сложных десертов, которыми ее потчевал внимательный Андрей. И, конечно, она совершенно не скрывала, что такого дивного вечера у нее не было уже очень и очень давно. И Андрей все это видел — его душу по-настоящему грели Лерины восторги и Лерина улыбчивая открытость.

— Спасибо тебе.

— Ну, тогда… Спокойной ночи?

— Да, пора. Поздно уже, — Лера подала руку для рукопожатия.

Но Андрей наклонился и осторожно коснулся губами узкой кисти. Рука была прохладной и успокаивающе-родной. Такими не могут быть руки человека неискреннего и хитрого.

Она сделала несколько шагов по лестнице, ведущей в подъезд, но вдруг повернула.

— Ой, Андрей… Я совсем забыла. А что мне сказать Оле?

— Оле? — Тот замялся. Вот уж о ком он за этот вечер не вспомнил ни разу. — Оле… Ну, привет передавай.

Он рассмеялся от того, что нашел нейтральный и дружелюбный ответ.

— А-а-а… — Лера подбирала слова вопроса. — Ты… Ты… ты будешь с ней еще, как бы это…

— Что?

— …собак выгуливать? — наконец у Леры получилось задать вопрос, да так обтекаемо, что Андрей вряд ли почувствовал его скрытый смысл.

— Конечно. — Он пожал плечами. — Собаки ж сами себя не выгуляют.

— Конечно не выгуляют.

И оба рассмеялись. Лера с некоторым облегчением оттого, что она, с одной стороны, не подвела Ольгу, а с другой — ограничилась только нейтральнейшей собачьей темой.

— Ну что, — Лера опять протянула ему руку, — спокойной ночи?

И Андрей снова поцеловал узкие прохладные пальцы.

— Спокойной ночи!

Вот уже за Лерой закрылась дверь подъезда, вот в тишине двора стало слышно погромыхивание старого лифта. А Андрей все еще стоял у ступеней и думал о том, что, судя по всему, сегодняшний вечер все изменил в его, казалось бы, устоявшейся жизни.

 

Глава двадцать седьмая

 

Назавтра все, похоже, вернулось на круги своя: Оля с самого утра крутилась по отделению, Лера руководила лабораторией. И встретиться подруги смогли только в перерыв (Лерин, разумеется), то есть после полудня.

Погода стояла все та же — весьма прохладная. Оля поверх халата набросила ветровку, а Лера, собираясь на работу, надела брючный костюм и ни разу об этом не пожалела.

— Б-р-р, надо было в кафе встретиться. — Валерия поежилась.

— Ага, и тогда о наших делах узнали бы и все больные, и все коллеги, включая нянечек и уборщиц.

Это была чистая правда — кафетерий был совсем небольшим, хотя кормили там, особенно коллег, невероятно вкусно. Но сейчас, как бы ни была привлекательна идея посидеть в четырех стенах, дамы героически прогуливались по самым дальним дорожкам территории больницы.

Солировала сейчас Ольга. Вернее, не солировала, а рассказывала о своем вчерашнем открытии, о найденной даме треф, которая оказалась Ольгиной сестрой и которая, как Ольга сейчас понимала, потеряла свою любовь из-за Ольгиного же вмешательства.

— …А этот Игорь — и мой, и ее брат, дальний-предальний родственник, как-то вообще пропал из поля зрения семьи. Потом вынырнул уже за океаном, не поверишь, в Бразилии.

— «Где много диких обезьян»?

— Насчет обезьян, — Ольга мимоходом слегка улыбнулась, — он ничего не писал. А писал он о невероятных бабочках и о том, что вскоре с местными проводниками отправится по маршруту вдоль реки и будет охотиться на какую-то невероятно редкую бирюзовую бабочку.

— Ух ты-ы…

— Да, наше семейство как-то все больше по живой природе специализируется. Я раньше думала, что вообще все, но оказалось, что вот Катерина пока что со спортом жизнь свою связала. И получается, что я разрушила их с Игорем отношения. Она вон как всех обогнать смогла. Я уверена, Лер, что Катя и есть дама треф, о которой талдычила Марина.

— Так это же прекрасно! — обрадовалась Лера.

— Да что тут прекрасного, скажи? Если это все так и есть, я уверена, что она до сих пор меня ненавидит.

Лера молчала. Собственно, уверенность Ольги была вполне объяснима. Даже она, лучшая Олина подруга, вспоминая некоторые эпизоды их многолетней дружбы, иногда ловила себя на желании сбежать от Ольги куда подальше и не следовать ее решительным «рекомендациям», а сделать все наоборот.

— Так как ты в театр сходила? — Оля Лериного молчания не заметила.

— Ой, вообще фантастика! — Сейчас от одних только воспоминаний о вчерашнем вечере глаза подруги засияли. — Все так замечательно, все в таких красивых платьях…

Ну не говорить же, что и она вчера выбрала заветное платье, что Андрей весь вечер глаз с нее не сводил. Хотя свою роль театрального пугала она исполнила с блеском — ни одна театралка на Андрея не посягала.

— …Прям умереть от зависти.

— Лер, о чем хоть спектакль-то? Ты помнишь?

— Ну конечно помню… Я вечером погуглила, почем билеты были, — вообще думала, что в обморок упаду.

И наконец Оля задала вопрос, который волновал ее сейчас больше всего:

— Ну-у… а как там Андрей?

— Привет тебе передавал, — Лера светло улыбнулась. — Ты же пойдешь сегодня вечером Дези выгуливать? Ты уже хорошо ходишь, не хромаешь совсем.

Ольга отрицательно покачала головой:

— Н-нет, рано.

— Это почему?

— Надо вначале во всем разобраться. А то со мной опять что-нибудь случится: врежусь в кого-нибудь, в люк упаду, опять обе коленки ссажу, если ноги не сломаю…

— Ох, это ты можешь… Ну так что будем делать?

— Для начала, Лер, нужно выяснить, оставит меня в живых моя сестричка или нет… Она дама треф или не она.

 

Выяснять это надо было, конечно, там, где тренировалась Катя, — то есть в здании олимпийского бассейна с понятным названием «Аква-цирк». После вчерашнего триумфа определить местоположение тренировочной базы было делом элементарным. И вот, уже в пятом часу вечера, Лера и Ольга устроились на трибуне. Справа от них были дорожки олимпийского бассейна, а слева — отдельный и более глубокий бассейн для прыжков в воду. Ольга высматривала среди пловцов Катерину, а Лера засмотрелась на высоких парней с изумительными фигурами, которые прыгали, наверное, метров с трех. Может быть, оттого, что обе дамы нечасто посещали спортивные соревнования, а может быть, потому, что зрелище было весьма и весьма достойным, несколько минут подруги молча любовались всем происходящим.

— Ох, какие мальчики здесь… Прям загляденье. А фигу-у-у-ры... Настоящий цветник.

— Лер, ты что это? На старости лет на мальчиков потянуло?

— А что? — Та уверенно улыбнулась. — Я свободная, независимая женщина. Имею право. Заведу себе спортсмена… будет меня на руках носить.

Насчет «старости лет» Ольга, конечно, зря ляпнула. К счастью, Лера этого не заметила. Или просто пропустила мимо ушей. Тем более что выглядела она не старше тех парней, которые, сосредоточенные, стояли на самом краешке специальной площадки на прыжковой вышке, а потом легко отделялись от нее и почти без брызг после сложных вращений входили в воду.

— У всех спортсменов сердце ни к черту, поверь специалисту. У легкоатлетов связки порваны, у конькобежцев руки-ноги переломаны, о тяжелоатлетах я молчу. Тебе за кем через двадцать лет больше ухаживать хочется — за сердечником или инвалидом?

Лера ответить не успела — из воды по металлической лестнице поднималась высокая тоненькая девушка. Чем-то она неуловимо напомнила Лере ее подругу — ту, какой она была на первых курсах института.

— Смотри — это вот не твоя сестричка?

Ольга присмотрелась.

— Да-а, она… А как изменилась! Красотка…

Девушка закуталась в широкое полотенце и сняла шапочку. Длинная коса змеей скользнула по плечу. И почти сразу к ней подошел один из прыгунов с трамплина. Даже сюда, на трибуну, был слышен серебристый смех девушки.

— Смотри… Кажется, кто-то интересуется сердцем твоей чемпионки.

— Не-ет, — убежденно протянула Ольга. — Ну что ты. Парень интересуется всего лишь рецептом... ну, к примеру, здорового питания. Может, хочет предложить свое полотенце — побольше и посуше.

— Угу, — кивнула Лера. Она бы и сама с большим удовольствием поинтересовалась рецептом здорового питания. Не у Кати, конечно, а у этого здоровенного симпатичного парня.

Хлопнула дверь, и по проходу мимо Оли и Леры стал спускаться молодой мужчина. Очень высокий, очень широкий, почти наверняка бывший пловец. Он по-хозяйски обнял Катю за плечи, она подставила ему щеку для поцелуя.

— А вот это, кажется, Катюшин тренер.

— Или возлюбленный.

Ольга присмотрелась к мужику:

— Нет, Лер, это тренер. Хотя, возможно, и возлюбленный тоже. Ну, тогда это уже не моя трефовая дама. Если сейчас у нее все хорошо, то мне и исправлять нечего. Наоборот — порадоваться, что тогда у нее на дне рождения так все получилось…

Катя влезла в шлепанцы, всучила мужику то полотенце, которое было у нее на плечах, сама завернулась в другое. Они перебросились парой фраз и ушли куда-то под трибуны.

— Та-ак, подружка, — в Ольге проснулся охотничий инстинкт, — думаю, нам тоже пора…

Минут пятнадцать подруги странствовали по полупустым помещениям бассейна. Где-то шумела вода, откуда-то раздавались звуки ремонта.

— Ну где же она?

И в ответ на этот вопрос вдалеке хлопнули двери — сначала одна, потом другая. Послышались звуки каблучков по плиточному полу.

— Нам, наверное, туда, — робко предположила Лера.

Но дамы не успели сделать и шагу — прямо на них вышла та самая высокая тоненькая девушка. Сейчас она была в джинсовом комбинезончике, со спортивной сумкой через плечо. И только потемневшая от воды коса подтверждала, что перед подругами — та самая Катя, которая только что утюжила дорожку бассейна. Следом за ней двигался тот самый высоченный-широченный молодой мужик.

— …и помни, что всем судьям не угодишь, — говорил мужик. — Твой единственный соперник — секундомер. Вот с ним и сражайся…

— Ой, здрасьте… — пролепетала опешившая Лера.

Но Ольга, как следует разглядев родственницу, отметила, что девушка и тетя Ира очень похожи, и теперь была совершенно уверена в правильности своих предположений.

— Катя, здравствуй! Ты меня не узнаешь?

Девушка молча присматривалась к Ольге.

— Я Оля, Оля Крылова, твоя сестра… Я понимаю, — продолжала она, — мы много лет не виделись. Ты помнишь меня?

И вдруг девушка с улыбкой бросилась Оле на шею.

— Олечка, конечно, конечно я тебя узнала… И так рада тебя видеть! Как ты нашла меня?

Ольга ожидала чего угодно, но только не такой бурной и радостной реакции. Она, в свою очередь, с удовольствием обняла сестру.

— Правда рада?

— Конечно!..

— Катюша, да мы с подругой приехали тебя с победой поздравить… Мы вчера как увидели тебя по телевизору, так и оторваться не могли. Такая победа…

Лера за спиной у Ольги изображала радость от созерцания победы. Несмотря на то, что Катя и Ольга были очень дальними родственницами, в чем-то они были здорово похожи. И Леру это не то чтобы пугало, но изрядно озадачивало. И еще, конечно, то, что они с Олей не успели договориться, как себя вести. Ольге приходилось импровизировать. А Лере… Лера, как всегда, оказалась на подхвате и в роли радостно болевшей «за своих» публики.

— Ой, спасибо! Я и сама не ожидала, что так все получится. — Катя покраснела от удовольствия.

Ольга обернулась к подруге.

— А это Валерия, моя приятельница. Она… она тоже твоя фанатка.

— Очень приятно, — сказала Катя, протягивая Лере руку для рукопожатия.

Пожимая Кате руку, Лера вспомнила, как накануне вечером Андрей нежно и очень осторожно целовал ей пальцы. Целых два раза. И было это не очень… вернее, совершенно не по-дружески. Рукопожатие же юной Ольгиной родственницы было решительным и крепким. Эта девочка явно привыкла контролировать каждое свое движение.

К беседующим дамам подошел тот самый высокий-широкий молодой мужик.

— Добрый день!

Катя к нему обернулась:

— Познакомься, это моя сестра, Ольга Викторовна… Мы очень дальние родственницы. А это, — теперь Катя повернулась к подругам, — мой тренер, Михаил Владимирович.

Михаил протянул для рукопожатия руку размером с солидную лопату.

— Очень приятно!

Дамы по очереди обменялись с ним рукопожатиями.

— Ольга пришла меня поздравить…

— Да, — Оля тут же «приняла подачу», — и вас я тоже поздравляю. Половина успеха — точно ваша…

— Это все Катюша, — благовоспитанно ответил Михаил. — Она у нас молодец. Без ее куража у нас бы ничего не получилось.

Ольга видела, какими сияющими глазами Катя смотрит на своего молодого тренера. И заметила, что тренер-то смотрит на нее далеко не с таким… восхищением.

«Э-э-э, да тут, похоже, не все так однозначно… Она-то — да, обожает его и как тренера, и как… не тренера. А вот он… надо разобраться…»

— Видели вчерашний старт?

— Д-да, — пролепетала Лера. — Незабываемое зрелище!

— Такое разве забудешь! — подхватила Оля.

— Катерина у нас настоящий боец. Я ее так пугал, а она — р-р-раз и не испугалась. Я горжусь ею! Настоящая амазонка…

Повисла неловкая пауза. Все было сказано, и теорети­чески после поздравлений восторженные поклонницы могли отправляться восвояси. Тем более что у Кати и Михаила еще, как оказалось, были дела.

— Катюш, ты не забыла сканы паспорта?

— Нет, конечно, Миш. Все в сумке.

— Я хочу поехать в «Парамед», попробовать с ними договориться.

— Да-да, я помню, конечно. Поехали…

Катя повернулась к Ольге и протянула руку, чтобы попрощаться.

— Нам пора, Оль. Привет маме передавайте…

Но Оля, услышав знакомое слово и понимая, что надо как-то продолжить общение, чтобы удостовериться, что Катя и впрямь та самая трефа, сказала:

— «В Парамед»? А что у вас в «Парамеде»? — В Ольгином голосе было слишком много профессионального интереса для простого разговора.

— Да ну… — Михаил замялся, прикидывая, стоит ли рассказывать совершенно незнакомой тетке о своих планах. Но потом решил, что раз эта тетка — сестра Кати, то можно и чуток приоткрыть карты. — Хочу с ними договориться о постоянном медицинском контроле, ну… желательно на спонсорской основе.

— Послушайте, — с немалым воодушевлением начала Ольга, — а зачем вам какой-то «Парамед»? Мы с Лерой работаем в спецклинике на Рождественской… Вы же знаете, место знаменитое.

— Ой, знаю… Мне мама говорила.

— Отличное место, солидное…— задумчиво произнес Михаил.

— Я в спецотделении... ну, неважно, в кардиологии. Лера заведует лабораторией. Думаю, можем устроить вам такой постоянный контроль. Ну, если не совсем на спонсорской основе, то уж точно с хорошими скидками… Да, Лер?

— А, да-да, конечно можем…

Лера почувствовала, что Ольга втягивает ее в очередную авантюру, но возражать не стала: Оля незаметно ткнула ее кулачком под ребра — молчи, мол.

— Спасибо… — растроганно проговорила Катя.

— Супер, это было бы здорово! — Михаил тряс Ольгину руку в крепком, даже слишком крепком рукопо­жатии.

— Так что, договорились? Приедете завтра? — Оля решила дожать ситуацию.

— Д-да, хорошо. — Михаил сделал заметку в телефоне. — Когда лучше?

— Да давайте после часа. — Ольга тоже сделала пометку в своем ежедневнике. — Да, Лер, подходит?

— Да-да, после часа отлично подходит, — как болванчик кивала Лера.

«Черт, Оля, остановись! Наши начальники тебе такой “контроль” устроят, такие “суперскидки”…» Паника в Лериной душе нарастала, но пока еще не достигла критического уровня.

Наконец дамы распрощались с Катей и ее тренером и выбрались на улицу. И тут уже Лера дала себе волю:

— Ольга, а ну-ка стой! Да подожди ты! Это что сейчас было?

— А что такое? — удивленно спросила Оля.

— Не прикидывайся! — Лера встала лицом к лицу с по­другой. — Я не знаю, как ты будешь объясняться с Семенычем — это твое дело… Но что я скажу Сергею Борисовичу? Что я взяла спортсменку на обследование по льготному тарифу без его ведома?!

Сергей Борисович был не то чтобы прямым Леркиным начальником. Он был замом главного врача и особое пристрастие питал к лаборатории, не прощая «Валерии Юрьевне» даже малейших промахов.

— Ну, не знаю. — Оля безразлично пожала плечами. — Он же любит спорт…

Она сделала несколько шагов, но Лера ее снова догнала и остановила. Ей все еще казалось, что до Ольги можно достучаться.

— Да, любит! Под пиво голые ноги в фигурном катании смотреть… А за эту скидку, да без его ведома, он мне голову оторвет!

Судя по Лериному лицу, речь шла не только об оторванной голове, но и об увольнении, как только обо всем этом станет известно Лериному начальнику.

Оля мысленно застонала. С Семенычем ей, пусть и с большим трудом, все же удастся договориться, а вот Леркин (вообще-то их общий) Борисович был-таки «тяжелой артиллерией». Но отступать перед подобными препятствиями было не в Олином стиле. Хотя подругу-то надо успокоить, и чем скорее, тем лучше!

— Лерчик, ну прости меня, а? У меня не было другого выхода!

— Был! — горячо возразила Лера. — Ты могла просто промолчать!

— Я не могла промолчать! — прокричала шепотом Ольга. Она отлично научилась это делать сначала с мамой, а потом и на работе, распекая медсестричек так, чтобы этого не слышали ни пациенты, ни начальство. — Ты пойми, я с сестрой этой целую вечность не виделась. И понятия не имею, о чем с ней разговаривать. А так у нас хоть какая-то связь будет…

— Да? А знаешь, какая связь у меня будет?! Борисыч, как узнает, такую «связь» со мной устроит… Представить страшно!

— Лерушка-а, ну прости меня! Прости, ради бога! Мы завтра все уладим, честно. Я напущу своего Семеныча на Борисыча… Что ж им, не дорога спортивная честь страны? А медицинский контроль за спортсменами такого уровня, как Катя, может стать для клиники замечательной рекламой… Не волнуйся, я знаю, что ты отлично все устроишь… Правда… А хочешь, я прямо сейчас мороженку тебе куплю? Вон ты вся красная какая!

Лера обиженно сопела. В Ольгиных словах все же было некое рациональное зерно. И про честь, и про рекламу она все правильно говорила. Главное, чтобы все это Борисычу сказал Семеныч, ну, или сама Оля.

— Ну-у, Лер, соглашайся! Твое любимое, лимонное!

— Ты за кого меня принимаешь, Оля?! — Возмущению Леры все еще не было предела. — Ты думаешь, меня так легко купить?

Ольга молча смотрела на подругу. За столько лет дружбы она хорошо изучила Леру и знала, что та вот-вот успокоится. И тогда все будет разыграно как по нотам!

— Две, Оля! Две порции лимонного! И ореховый крем! Авантюристка!

Ольга уже в открытую улыбалась. Лерка таки отличный партнер в самых безумных предприятиях!

 

Глава двадцать восьмая

 

Утром Ольгу разбудил не будильник, а звонок телефона. Она посмотрела на часы — не было еще и семи.

— Что такое? — пробормотала она и потянулась за опять зазвонившим гаджетом. Звонила Лера. — Ле-е-ерчик, что?

— Ты чего над Дези издеваешься? — Лера была вполне серьезна и даже рассержена.

— Ты о чем?

— Да она ждет тебя, чтобы пойти на прогулку. А тебя все нет… Еще минута, и она мне всю квартиру оросит… Вставай немедленно! И бегом к нам!

Ольга села на постели. Вернее, попыталась это сделать. Но тут же снова легла — то ли от долгих прогулок, то ли от неумелого вранья вчера в олимпийском бассейне, то ли по какой-то иной причине, но голова у нее болела просто адски. Казалось, что в левую бровь воткнули толстую раскаленную спицу и ме-е-дленно вонзают ее все глубже и глубже в голову.

— Ох, Лер… Я не могу, голова просто раскалывается… Думаю, до работы буду отлеживаться. Можно я сегодня пас, а?

— Ну как хочешь, — легко согласилась Лера. — До встречи на работе…

— Целую!

— Пока!

И Лера отключилась. Ольга еще минуту полежала, прислушиваясь к себе. Легче не становилось.

— Надо принять таблетку, — пробормотала она, вставая и нашаривая тапочки.

Как бы сильно ни болела голова при каждом движении, нужно было добраться до аптечки в угловом шкафу, а потом до кухни, где ее ждала минералка в стеклянной темно-зеленой бутылке. Ольга как профессионал не могла согласиться с тем, что минеральная вода может быть полезной, если налита в пластиковую бутылку и стоит в холодильнике.

Лера, правда, подобного ответа и ждала. Не случайно же она сначала оделась, а потом стала звонить Оле. И вот теперь, уверившись в том, что подруга действительно не собирается на прогулку с чужой собакой, спокойно защелкнула поводок, взяла в руки любимый мячик Дези и вместе с ней выскочила из квартиры.

Утро было именно таким, каким должно быть летнее утро, — свежим, ясным, радостным. На бульваре царили собаки, стриженые газоны и фонтаны, включенные чуть ли не первый раз за лето. Раньше почему-то Лера не обращала на все это внимания, но именно сегодня фонтаны, трава и солнце показались ей удивительно, необыкновенно, замечательно радостными. Правда, красоте утра способствовала и тайная надежда на то, что вот-вот на бульваре появится со своим меланхоличным Моцартом Андрей…

Но пока что Дези и Лера с переменным успехом отбирали друг у друга изжеванный зеленый теннисный мячик. Дези уступала хозяйке, та — собаке. И обеим было очень славно и весело в это летнее утро.

— Отдай! Отдай же, смешная собака!

Дези фыркнула и нехотя разжала челюсти. Мячик не просто знавал лучшие времена, он находился на последнем издыхании. Лера покрутила его в руках и бросила вперед на пару метров. Дези лениво прошлась (даже не потрусила, а именно прошлась), взяла игрушку в зубы и заинтересованно посмотрела вдоль аллейки.

Из дальнего ее конца довольно быстро приближались Моцарт и его хозяин. Причем хозяин явно торопился сильнее пса.

— И снова здравствуйте! — еще на бегу, чуть запыхавшись, проговорил Андрей.

— Ой, — Лера поправила небрежно заплетенную косу. — Здравствуйте!

Но Андрей обратился не к ней, а к ее собаке.

— Дези! А кто ж твоя настоящая хозяйка? Я просто теряюсь в догадках.

Дези сделала движение, равнозначное пожатию плечами. Эти двуногие такие странные. Неужели непонятно, что хозяйка — именно Лера, что с ней можно играть в мячик, весело бегать по аллейкам, слушаться. А вот Ольга точно не может быть хозяйкой. И она это ему, огромному двуногому, уже сто раз пыталась показать.

Лера широко улыбнулась. Вряд ли Андрей еще не вычислил правду. Но просто так оставить все это, не ответить, как «правильная девочка»? Да ни за что на свете!

— Дези! — Собака чуть шевельнула хвостом, чтобы показать, что участвует в разговоре. — Ведь ты же воспитанная девочка? Ты же не будешь выбалтывать все семейные тайны первому попавшемуся дядьке? Тем более что он даже не с нашей улицы…

Дези ухмыльнулась. Конечно, она бы рассказала, но вряд ли эти глупенькие двуногие поймут слова уважающей себя собаки, если даже вполне разумный с виду пес Моцарт практически ее не понимает.

Но пес ухмыльнулся Дези в ответ. И вместе со своим псом улыбнулся его двуногий трудновоспитуемый (так Моцарт думал о своем хозяине).

— А тут у вас на бульваре просто воздух лучше, — с отлично заметной даже случайному прохожему запинкой ответил Андрей.

— Ну да, — усмехнулась Лера. — Конечно-конечно!

— Мы будем себя хорошо вести. — Андрей старался быть как можно более убедительным. — Моцарт очень тонкий, очень воспитанный… мальчик.

— Ну… — Мягкая улыбка осветила Лерино лицо. — Тогда мы сделаем исключение для очень воспитанных… мальчиков.

Андрей расхохотался. Обе подруги были очень славными, но все-таки Лера была, на его взгляд, не просто милой и приятной, она была НАСТОЯЩЕЙ. С ней было чудесно гулять с собаками (и даже временами путаться в поводках и при этом, конечно совершенно случайно, касаться ее руки или плеча), замечательно болтать в кафе над экзотическими десертами, просто гулять или видеть ее на пассажирском сиденье рядом с собой.

И за ней стоило, безусловно, не просто приударять, слегка флиртуя, за ней стоило ухаживать всерьез. Андрей прямо всей кожей чувствовал, что это именно его женщина.

— Сделайте, пожалуйста, такое исключение! Очень вас прошу…

Моцарту надоела болтовня глупых двуногих, которые все еще не понимали, что они просто созданы друг для друга. Он потянул своего хозяина вперед по аллейке, туда, где в солнечных лучах струи фонтана играли всеми цветами радуги.

Дези с интересом двинулась за ним.

И хозяева, посмеиваясь, заторопились следом за собаками. Надо же было проверить, чем так заинтересовались их воспитанники.

 

Днем надежды Леры легко сбылись — во всяком случае в том, что касалось Семеныча и Борисыча. Ольга отправилась к своему руководству и сообщила, не уточнив, правда, что речь идет о ее дальней родственнице, что есть возможность круто прорекламироваться. Для этого надо взять на бесплатное (ну, или очень-очень льготное) обслуживание будущую олимпийскую чемпионку, а ныне просто победительницу соревнований по плаванию, мастера спорта Екатерину Великанову.

Так как девушка, по сути, была вполне здорова и это обследование не требовало больших затрат ни средств, ни рабочего времени, Семеныч согласился. И практически по собственной инициативе отправился к заму главврача, чтобы тот дал распоряжение соответствующим службам и другим отделениям оказать помощь в проведении комплексного обследования восходящей звезды олимпийского небосклона.

Лера старалась не анализировать, как это Ольге удалось. Но факт оставался фактом — вполне официально был заключен договор, который так же вполне официально подписали клиника, сама Катя и ее тренер, кандидат наук по физической культуре и спорту (в этом месте Лера не выдержала и хихикнула) М. Родионов.

И вот, всего через пару дней после первой встречи, Ольга встретила Катю и ее тренера возле здания спорткомплекса.

— Ну что, ребята, нас уже ждут. Поехали?

Катя благодарно улыбнулась старшей сестре. Приятно, когда то, что ты считал проблемой, решается так легко и от тебя, собственно, ничего не требует. Михаил то и дело посматривал на часы и явно не торопился вместе со своей воспитанницей отправиться в клинику.

Ольга мысленно пожала плечами — она уже давно устала удивляться поведению пациентов. Если вместо соблюдения здорового образа жизни, который поможет тебе прожить относительно здоровым еще пару десятков лет, ты тайком от врача куришь или увлекаешься алкоголем, который тебе противопоказан не потому, что доктор скотина, а потому, что твое сердце этого не выдержит, то ты сам себя убиваешь. И всех усилий доктора может не хватить, чтобы вылечить самое больное твое место — твою безмозглую голову.

Поэтому и сейчас Оля достаточно терпеливо шепотом беседовала с Катей, пытаясь понять, нужно это обследование только для галочки или есть какие-то проблемы, которые хорошо бы решить на начальном этапе, чтобы потом спокойно идти от рекорда к рекорду и не думать о том, какая сатурация, сколько эритроцитов в крови и в каком состоянии, к примеру, поджелудочная железа.

Внезапно Катя отвлеклась от болтовни с Ольгой.

— Миша, смотри, она приехала.

Не только Михаил, но и Ольга не отводили взгляда от темно-синего «гелендвагена», за рулем которого сидела очень красивая и очень ухоженная женщина. Не обращая внимания ни на Катю, ни на Ольгу, она металлическим голосом осведомилась:

— Ну, ты готов? Я долго буду тебя ждать?

— Уже бегу, — засуетился Михаил.

Слишком засуетился, с Олиной точки зрения. Так Дези бежит по первому Леркиному зову. Или так бежит безумно любящий мужчина по первому же знаку женщины, которая позволяет себя любить.

— Вы же сможете пройти обследование без меня, да? Тогда я поехал…

Катя только кивнула. Судя по всему, она знала о тренере все.

Михаил уже подошел к машине, Оля набирала номер онлайн-такси, когда до ее слуха донеслось:

— Что за дрянь на тебе надета?

Тренер был в итальянском костюме — летнем, из отличного льна. На Ольгин взгляд, он был просто замечательный — очень недешевый и очень достойный. Но, судя по тону, жена тренера (а то, что это именно жена, Оля почти не сомневалась) была другого мнения.

— Костюм. — Михаил пожал плечами.

— Он мятый! Ты что, слепой? — Таким тоном чаще спрашивают «ты что, идиот?».

— Да?

— Ну конечно да!

— А что же делать? Может, я успею домой, переоденусь?

— Не морочь голову, поехали как есть. Мы и так охрененно опаздываем. По твоей, между прочим, милости. Садись быстрее!

«Нет, так даже с собаками не обращаются… И как он позволяет ей это?»

— Ненавижу ее, — проговорила Катя.

— Что? — Оля отвлеклась от своих мыслей. — Кого? А кто это?

— Анжела, жена Миши. Стерва, которой нравится его унижать… — подтвердила Катя Олину догадку.

Ольга, конечно, видела, как изменилось лицо ее сестры — из милой девчонки, болтающей о пустяках, она мгновенно превратилась в тигрицу, которая хочет защитить своего малыша.

— Ты знаешь, — осторожно заметила Ольга, — есть мужчины, которые специально выбирают себе таких жен. Ну вот нравятся им такие семейные игры!

— Мише это не нравится, — горячась, выкрикнула Катя.

Ольга пожала плечами. Ей была приятна такая открытость сестры, такая ясность ее чувств. Но, увы, она, понаблюдав за Катюшиным тренером совсем небольшое время, была уверена, что он далеко не так прост, как хочет показать.

— Ну-у, может быть. — Ольга снова пожала плечами. — Хотя… чужая душа потемки. А вдруг он вполне счастлив?

— Он счастлив только со мной, — убежденно сказала Катя. — И вообще, я даже не знаю, как раньше жила без него…

Подъехало такси, и рассказ о тренере пришлось прервать. Возобновился он только возле клиники — до корпуса идти было минут пять, но это время Ольга постаралась использовать по максимуму. Правда, Катя и сама была не прочь поговорить о своих чувствах.

— Когда он смотрит на меня, мне становится так легко… Я словно не плыву, а лечу над водой…

— Если вы так любите друг друга, почему вы не вместе? — Ольга искренне пыталась понять, разглядеть ситуацию со всех сторон. Но пока у нее это не получалось.

— Мы вместе, — ответила уверенно Катя. — А его жену… я убила бы своими руками.

— А почему он не разведется с ней?

— Ну, потому что он настоящий мужчина… Он считает, что не по-мужски уходить из семьи… Тем более там дети.

«А ходить налево, выходит, по-мужски… И морочить девочке голову, зная, что она все стерпит и тебя всегда оправдает, тоже, получается, по-мужски… Ну-ну!»

— А-а-а, вот так он считает. — Оля не смогла бы добавить в свой голос больше яда, его было максимальное количество, но Катя никак на это не прореагировала. — Молодец…

— Ну-у. И еще… — Тут Ольгина сестра заговорила чуть тише и явно смущаясь: — У нас как бы не принято, чтобы тренер встречался со своей воспитанницей. Это не одобряют.

Ольга недоумевала. Она пару секунд помолчала, потом опять, в который уже раз за этот разговор, пожала плечами:

— Ну и что ты… намерена делать?

Катя улыбнулась светло и немного беспомощно:

— Ничего… Жить дальше.

Оля хотела было еще что-то сказать, но не успела: по­явилась Лера, которая все утро, согласно указаниям Семеныча и Борисыча (в первую очередь, конечно, Борисыча) устраивала заказанное обследование. Для этого, в сущности, нужно было не так много, хотя с часок, пока Ольга ездила за пациенткой, побегать пришлось.

— Привет, солнышко! Вот, знакомься, это Лена, она тебя проводит. Все готово, мы тебя ждем.

— Спасибо!

Катя благодарно кивнула и последовала за миловидной сестричкой Леной, которой предстояло водить будущую олимпийскую звезду из кабинета в кабинет. Лера, проводив глазами девушку, повернулась к Ольге и обратила внимание на выражение ее лица. Оно было настолько непривычным, что подруга даже решилась спросить:

— Что с лицом?

Ольга только махнула рукой. Судя по всему, тогдашнее Катино «Будь ты проклята!» обратилось на нее саму.

— Тяжелый случай, — вздохнула Ольга.

— Ну ладно, идем ко мне, там поговорим…

Через минут пятнадцать, сделав пару глотков очень крепкого и очень вкусного кофе («И как Лерке удается здесь варить такое чудо?»), Ольга смогла рассказать, что увидела возле спорткомплекса.

— И что, его брак такой ужасный?

— Катя говорит, просто катастрофа.

— Ну, Катя в любом случае так скажет, — убежденно заметила Лера.

Когда-то и у нее было нечто похожее — женатый поклонник, который все рассказывал ей, что не по-мужски уходить из семьи и от детей, вот если она, Лера, подождет всего шесть лет, пока младшей дочери не будет хотя бы четырнадцать, чтобы детям можно было все объяснить… Да, Лере было не жалко себя, она могла и подождать. Но она подозревала, что шесть лет превратятся сначала в восемь, потом в десять, потом еще во сколько-то… Она уехала в отпуск, оставив дома телефон, и так обрубила все контакты с ним. А через год узнала, что в той семье родился третий ребенок, долгожданный сын, и что… Нет, тот поклонник не стал счастливее. Он просто нашел очередные свободные уши и свободную койку, куда укладывал теперь очередную дурочку. «Странно, что у мужиков так мало отмазок… Неужели у них совсем нет фантазии?»

— Да не думаю... Похоже, так оно и есть. Я была рядом, когда жена его позвала. Это надо было видеть. Он пошел к машине, словно собачонка, съежился, как будто его сейчас бить будут.

— Ой, как-то не очень это звучит…

— Ну, или он очень хорошо научился этот страх изображать.

Лера решила, что не ее дело разбираться в семейной жизни какого-то там Михаила. И пора зайти с другой стороны.

— Слушай, а он точно нужен Кате?

— Видите ли, эта дурочка жить без него не может!

— Вот как… тогда да… Тогда это шанс.

— Чей?

— Ну твой же! Тогда ты ей сломала любовь, а теперь сделаешь ее счастливой. Мы все поправим в ее жизни… То есть поможем даме треф из предсказания. И для этого всего-то надо сделать так, чтобы он был вместе с Катюшей.

— То есть для того, чтобы была счастлива одна девочка, ну ладно, две, надо сделать несчастной третью? Разрушить семью?

— Так там же вроде не семья, а сплошной ад. Такое не только можно, но и нужно разрушить.

— По-твоему, если мы разрушим его семью, Катя и Михаил смогут спокойно быть вместе?! И совесть их не замучит?

— По-моему, если любишь, то все остальное как-то не важно. И совесть всегда затыкается в первую очередь…

— Ле-ра! Мы не можем ничего разрушать! Мы должны только строить!

— Ну ты же врач, хирург! Знаешь, что иногда надо сделать больно, чтобы потом было хорошо, чтобы наладилась жизнь, вернулось здоровье…

— Лера, что мы обсуждаем? Человек женат! Все, точка!

Ольга решительно встала. Ей пора бы уже и в собственном отделении появиться, не вечно же хромоножкой лежачей прикидываться.

— Так, я дала этому Михаилу твои контакты. Как только результаты обследования будут готовы, сразу же сообщи ему! Чтобы мы уже закрыли этот вопрос и попытались найти настоящую даму треф. Пока еще «мой хранитель», кем бы он ни был, — тут Ольга сдавленно хмыкнула, — остается со мной.

— Ну-у, — не унималась Лера, — а если мы придумаем, как его и Катю свести? Мы же можем придумать?

— Нет! — Оля была непреклонна. — Мы! Не! Можем! И перестань строить планы! Все, у меня дежурство, я пошла!

Дамы расцеловались и разошлись, вернее, Ольга ушла, а Лера откинулась на спинку стула.

— Надо что-то придумать… надо!

Нечто подобное все время крутилось и в голове у Ольги, пока она через больничный садик шла к своему корпусу. Но придумать она ничего не смогла — дежурство в ее специализированном отделении не позволяло думать ни о чем, кроме работы.

 

Глава двадцать девятая

 

Катя, к счастью, и впрямь была вполне здорова. Что бы там ни говорила Ольга о порванных связках, больном сердце, изменениях внутренних органов. Просто молодая здоровая девушка, к тому же красавица и будущая олимпийская чемпионка. Во всяком случае именно так думала Лера, складывая в папку результаты анализов, заключение после КТ и еще кучу всяких медицинских документов. Оригиналы, конечно, отправятся к Кате. Ну, или будут отданы тренеру для передачи куда следует — может быть, спортивному врачу, может, еще куда.

Ольга рассчитывала, что за результатами приедет Катя и ее можно будет осторожненько попробовать разговорить. Сделать так, чтобы она вспомнила ту давнюю историю в саду, разузнать о планах на будущее — конечно, не в смысле списка побед, а о планах на человеческое (девичье, если угодно) будущее. Попытаться разведать, насколько Катя учитывает в своих планах тренера, насколько он ей нужен — не как тренер, конечно, как мужчина.

Лера, тут мы откроем, вероятно, немалую тайну, с некоторых пор окружающих мужчин как-то «не видела». Вернее, не видела мужчин даже в холостяках, даже в весьма перспективных. Да, симпатичный, да, умница, да, неплохо зарабатывает. Но один явно ростом не вышел (хотя, если вспомнить рост самой Леры, такое трудно было представить), другой слишком любит рассказывать о себе, третий всерьез уверен, что ухаживать за женщиной «за тридцать», к тому же медиком — глупая трата времени, сил и средств. Четвертый… С некоторых, правда, совсем недавних пор она всех приятелей, поклонников и просто знакомых сравнивала только с одним мужчиной — конечно, с Андреем.

О нет — она вовсе не собиралась отбивать его у Ольги. Конечно, она сама изо всех сил подталкивала Олю и намекала ей, что самой пора… как-то больше усилий прилагать для продолжения и развития этого знакомства. А себя все время одергивала, уговаривала, что, раз это мужчина подруги, ей никогда не быть с ним.

Но сравнивать-то остальных со столь совершенным (с ее, Лериной, точки зрения) мужчиной ей ведь никто не запрещал, верно?

И сейчас она снова занялась сравнением, на этот раз Михаила и Андрея, но ее отвлек звонок. Незнакомый номер. Забавно. С незнакомых номеров ей давно уже не звонили.

К еще большему Лериному удивлению, это оказался Михаил — тот самый тренер, о котором она планировала разузнать у Кати. Лера обрадовала его, сообщив, что обследование закончено и что все материалы он может забрать хоть сию же минуту. Хотя, конечно, в клинике останется копия — так уж положено. Михаил чуть рассеянно сказал «конечно-конечно, я понимаю» и попросил о встрече на нейтральной территории — взять документы и «поговорить с вами, Валерия, об одном деликатном деле». Лера, мысленно пожав плечами, согласилась.

Михаил уже ждал ее в кафе «Родничок». Родник, правда, был искусственным — тоненькая струечка вытекала из наполовину утопленного в клумбу китайского фонтанчика. Но это отчего-то придавало веранде под полотняными зонтиками явственные черты сельского дворика где-нибудь во французской провинции (Лера во Франции еще не бывала, но почему-то была уверена, что все это выглядит именно так). Михаил пил какой-то коктейль, судя по всему безалкогольный, ну, или очень легкий. Лера присела за столик, и официант поставил перед ней похожий бокал. Она удивилась, но возражать не спешила — раз уж это надо Михаилу, то, возможно, в этом будет заинтересована и Олина сестричка.

— Михаил Владимирович…

— Просто Михаил, — перебил он Леру.

— Ну хорошо… Михаил. Вот результаты. Ваша воспитанница вполне здорова и в следующий раз, если не будет эксцессов, вы можете появиться через полгода.

— Вы уверены, что все в порядке? Никаких изменений, вы все проверили?

— Ну да. — Лера пожала плечами, в этот раз уже не мысленно. — Отличное сердечко, прекрасная форма… Все показатели в норме. Вот, можете сами посмотреть.

— Да нет, я вам верю… — Михаил явно был чем-то озабочен. Хотя, возможно, просто не знал, как начать разговор.

Лера терпеливо молчала. Иногда она ловила себя на том, что мужчин, особенно молодых, понять не может. Что ее шкала ценностей ну никак не совпадает с их шкалой ценностей. Что то, что дорого этим людям, для нее, Леры, просто абсурдно. И что проблемы этих мужчин на ее, Лерин, взгляд проблемами вовсе не являются. Так, легкие препятствия на гладком пути.

Наконец он решился:

— Ну хорошо, пусть будет так. Хотя жаль, конечно. Но тут уже ничего не изменить. А скажите, Валерия, вы можете сделать тест на отцовство?

— Конечно, — уже в который раз за сегодня Лера недоуменно пожала плечами, — стандартная процедура. Даже не очень дорогая. Приводите ребенка и папу, разберемся…

— А скажите, без детей нельзя?

— Теоретически можно. Я вам расскажу, как взять материал для анализа. И пусть тогда папа с этим материалом приезжает, за одни сутки сможем проверить.

— Понятно. И сколько это стоит?

— Честно говоря, я не помню, но я уточню, и если вы мне позвоните вечером, скажу вам.

— Значит, можно без детей?

— А какая разница? Забор материала элементарный, с ним может справиться любой взрослый, даже неспециалист.

— Нет, вы, наверное, не поняли. Если НЕТ детей, вы можете сделать справку о том, что я являюсь отцом?

И только тут до Леры стало «доезжать», как это называла ее младшая сестра. Этот молодой человек, объект мечтаний Ольгиной Кати, желает купить (уж назовем вещи своими именами) справку о том, что он отец, хотя отцом не является.

— Правильно ли я вас поняла, Михаил Владимирович? У вас детей нет, однако вам нужен документ о том, что они у вас есть. Причем вы уже когда-то усомнились в их матери и потому решили проверить, сделав генетический тест? И убедились в том, что ребенок ваш и вы просто обязаны оставаться в семье. А на самом деле вам нужен ТОЛЬКО документ?

Михаил замялся. Не то чтобы это выглядело скверно с его стороны, но запись в паспорте и метрику купить было значительно дороже. И ему, в сущности, нужен был документ не для предъявления властям. Но тон собеседницы заставил его оправдываться.

— Я понимаю, что выглядит это подло и отвратительно. Но я работаю с пловчихами, девушками. Я отношусь к ним сугубо как тренер, однако юные мои воспитанницы зачастую пытаются вообразить невесть что, на сборах соблазняют, вернее, пытаются добиться более близких отношений, вероятно надеясь, что это поможет их спортивной карьере. Или что я стану уделять им больше времени. А так у меня будет документ, который…

— Который поможет вам держать их на расстоянии… Да, вы правы, это звучит достаточно скверно. Я уточню у руководства, можем ли мы вам каким-либо образом помочь в этом случае.

— Спасибо, — не то чтобы с облегчением, но явно немного успокоившись, сказал Михаил. — Я буду вам очень признателен.

Он сделал ударение на слове «очень». А потом, вопреки любой логике, опять заговорил о Кате.

— А Екатерина… она и правда совершенно здорова?

Лера оторопела. Бог знает что в голове у этого человека. Возможно, если жена такая стерва, он и в самом деле хочет уйти к Кате. Может быть, у него в семье нет детей именно из-за жены, а молоденькая и здоровая воспитанница станет идеальной женой и, главное, матерью. Возможно, для него это очень болезненная тема. Но Лера решила увильнуть от прямого ответа и отделалась шуткой:

— Знаете, Михаил, медики иногда говорят, что здоровых людей нет, есть только недостаточно обследованные…

Михаил улыбнулся. То ли он не понял шутки, то ли решил из осторожности уйти от этой темы совсем. Откуда Лере знать, что может подумать совершенно чужой человек, тем более после вопросов о липовой справке.

 

— И как ты думаешь, Лерчик, что все это значит? — осведомилась Ольга, выслушав рассказ подруги.

Заседание «штаба по даме треф» происходило дома у Ольги. Она после дежурства добралась до дивана с ощущением, что кто-то огромный методично жует ее колени, особенно то, где не в порядке мениск. Ссадины-то почти сошли, но вот ходить было ощутимо больно, и все свободное время она мечтала проводить сидя, а лучше лежа. Лера, услышав обо всем этом, подумала, что надо потеребить ветеринара Диму, который так и не прислал ей контакт своего друга-травматолога. Не годится Ольге проводить всю жизнь на диване. Тем более что надо вести наступление на Андрея, пока они ищут разгадку неизвестных дам и пока какой-то неведомый хранитель времени остается с Ольгой.

— Оль, что с ногой?

— Да бог его знает. Обе болят, а после целого рабочего дня… В общем, пекут огнем. И невидимый крокодил решил пообедать моим мениском. Чем сейчас и занимается.

Как все медики, Лера не очень любила шутки о здоровье, а тем более не понимала Ольгу, которая категорически отказывалась обращаться к коллегам и предпочитала лечить себя «народными средствами». Но ее слова, увы, для подруги не значили ничего. Вот и приходилось придумывать какие-то шпионские методы, чтобы просто показать ее профессионалу.

— Оль, понятия не имею, что это значит. Это я о Михаиле. Судя по всему, Катерина его любит. А вот он… Боюсь, что он не любит девочку. Если ты спрашиваешь мое мнение.

— Но почему Катюша так уверена, что ему только с ней хорошо?

— Я не знаю, Оля. У меня есть предположение, но оно… пока только ничего не значащее подозрение. Зачем он врет Кате, я предположить могу. А если не врет? Мы даже толком не знаем, что он ей обещал, если обещал. И насколько они близки, если близки. Но это надо как-то… проверить, что ли.

— Андрей! — воскликнула Ольга.

Лера вздрогнула:

— Что — Андрей?

— Мы попросим помощи у Андрея! — Оля торжествовала. Вероятно, кураж позволил ей на время забыть о боли, она вскочила и прошлась по комнате туда-сюда.

— Что, он вызовет Михаила «на ковер» и задаст ему вопрос, не врешь ли ты будущей олимпийской чемпионке Екатерине Великановой?

Ольга рассмеялась:

— Это было бы самым простым и правильным. Но, увы, «сие невозможно».

— И Андрею он может соврать… И наверняка соврет, да еще и возмутится — какого, собственно, черта кто-то лезет в его личную жизнь?

Ольга присела на корточки перед подругой. Видать, адреналин оказался отличным анальгетиком. Во всяком случае, сейчас Оля думала не о своих ногах, она конструировала новый «гениальный план». Лера в такие минуты просто боялась своей подруги.

— В том-то и дело! Он может соврать кому угодно! Кроме собственной жены! — заявила Ольга.

— Почему? Ей-то он врет первой!

— А мне кажется, что они на людях ведут себя как кошка с собакой, а на самом деле все совершенно иначе. И Михаил, с одной стороны, допустил близость с Катериной, отчего она словно летает, а не плывет, а с другой стороны, говорит ей, что они никогда не смогут быть вместе, что он женат и не может уйти от жены и детей…

— Но детей-то нет!

— Но он-то пытается купить справку не просто о том, что они есть, а о том, что они ЕГО дети. И тем самым это то доказательство, которое его железобетонно привязывает к жене и рубит на корню все мечты Катюшки об их совместном будущем.

— Звучит это еще омерзительнее, чем просто измена.

— Я тут немного поразведывала… В общем, иногда тренеры прибегают к самым отвратительным приемам, чтобы сделать своих воспитанников чемпионами. Ведь это и на рейтинге тренера сказывается вполне определенным образом. Я подозреваю, что этот подлец с моей сестричкой нечто подобное проделал, а теперь пожинает созревшие плоды. И понятно, почему справка ему так понадобилась именно сейчас. Катя-то уже у него в руках, но теперь многие захотят пойти к нему тренироваться…

— Ну, предположим. Но Андрей-то тут при чем?

Глаза Ольги горели, она прохаживалась по гостиной, периодически бросая взгляд на сине-зеленый ужас за окном. Лере показалось даже, что она то ли с ним советуется, то ли ждет от него одобрения. В общем, рассказывает не столько ей или себе, сколько тому брутальному мужику с часами.

— У нас в клинике проходят лекции для спортивных врачей.

— Ну и что, Оль?

— Господи, какая же ты непонятливая! Можно пригласить туда не только врачей, но и тренеров. А Андрея попросить, чтобы он представил новые препараты для интенсификации тренировок. Такие, которые не считаются или не могут быть допингом. И тему заранее объявить.

— Оля, и что? Зачем это все? Ну средства эти, тренеры… И что, даже если Михаил туда придет?

— Забыла тебе рассказать, — Ольга чуть пришла в себя. — Жена Михаила, Катюшка рассказала, тоже тренер. И ее можно на эту лекцию пригласить, мы сами им и позвоним, ну, типа секретарша…

Лера все равно не понимала смысла всех этих сложных телодвижений.

— Ну хорошо, вот они оба пришли, предположим. Сидит в зале человек пятьдесят, слушают про настойку пустырника… хотя нет, это успокоительное. Ну ладно, про перцовый пластырь, и что?

— А вот что! — Оля в позе победителя выпрямилась перед подругой. — Ты садишься прямо за ними, слушаешь вместе с ними про пластырь. И внимательно наблюдаешь за ними. В большом коллективе они будут вести себя естественно, как привыкли. Им в данной ситуации не надо будет играть какие-то особые, нацеленные на Катю, роли. А я в это время пробираюсь к ним домой и фотографирую квартиру, чтобы показать Кате, свято верящей в своего Михаила, что никаких детей в доме нет!

Это была настоящая, тристапроцентная афера. «Оля на всех этих делах малость тронулась… И ее, судя по всему, не остановить! Разве что Андрей подскажет что-то более разумное. Но тогда ему придется все рассказать…»

— Оль, это совсем уж бредовая затея. Какой-то сюрреализм. Даже ради куда более близкого человека так рисковать…

— Лерочка, ты, кажется, забыла, что я рискую ради самого близкого человека — ради себя самой!

«Это верно… Хотя есть и другое соображение. Сейчас проверим».

— Ну ладно, ты рискуешь, у тебя все получается. Ты приносишь фотки Кате, и она видит, что он ей врет. Что никаких детей нет, что он может сменить свою нелюбимую жену на любимую Катю. И Михаил соглашается. Так?

— Ага, в идеале так.

— А если Катя, узнав обо всем этом, увидит истинное лицо Михаила, устроит скандал и уйдет от него как от тренера? Такое ведь тоже может быть. Это что, разрешит твою ситуацию? Ведь Катя-то не останется с любимым…

— Зато она освободится от лжеца и сможет найти свою настоящую любовь!

Теперь уже и Лера встала и подошла к окну. Смеркалось, включались окна в домах, сине-зеленый ужас по-прежнему покачивал часами. В изложении Ольги авантюра выглядела достаточно бредово, но имела шансы на успех. Ведь удалось же им свести Настю и Валерку. Возможно, и тут Ольгины прожекты не такими уж безумными окажутся, если при идеальном исходе Катя и Михаил соединятся. Девушка будет одерживать все новые спортивные победы во имя отвоеванного любимого. Это в лучшем случае. В худшем Катя становится свободной и раньше или позже найдет-таки по-настоящему любимого и любящего человека.

Самый худший вариант — это если Ольга не сможет попасть в квартиру, а она, Лера, целый день проторчит на идиотском действе, следя за тем, как ведут себя Михаил с женой, если они вообще придут.

— Да, Лер, ты не просто будешь за ними следить…

— …если они придут, — не могла не вставить Лера.

— Ну-у, пусть. Если они придут, сядь к ним как можно ближе и постарайся записать все их разговоры…

Лера оторопела. Ей показалось, что она попала в какой-то скверный, третьесортный сериал. Хорошо, предположим, она помогает Ольге, давней своей и самой близкой подруге. А зачем сюда втягивать Андрея? Чтобы он увидел Олю в неприглядном свете? Или ее, Леру, счел идиоткой вместе с ее ненормальной подругой?

— Оле-ечка! — взмолилась Лера. — Может, просто поговорим с Катей, а? Ну хочешь, я с ней поговорю. Скажу, что Михаил не тот, за кого себя выдает…

— И тогда она возненавидит меня еще больше! Так, да? Так ты мне помогаешь, Лера?

— А если я скажу, что ты не знаешь? Что я по секрету от тебя?

— Не смеши меня! Она в лучшем случае тебя просто пошлет. Ну а в худшем… Черт!

И Лера со вздохом согласилась. Она уже собралась было уходить, но тут ей в голову пришла идея, и гениальная, и спасительная одновременно.

— Оль, не надо забираться ни в какую квартиру!

— Почему это?

— А можно просто позвонить этой твоей… Анне! У нее-то наверняка во всех конторах знакомые есть. Вот пусть тебе и дадут информацию, можно даже официальную справку о составе семьи этого Михаила. А Катя пусть на документ полюбуется. Квартирой можно ошибиться, а вот в ментовке не ошибаются.

— Слушай, отличная мысль! — Ольга оживилась. — Там, правда, тоже ошибаются, но все-таки куда реже.

Лера просияла. Слава Богу, теперь не надо будет морочить Андрею голову идиотскими просьбами, а потом следить за кем-то, подслушивать и записывать чьи-то разговоры…

— Так, — Ольга выпрямилась у столика с чашками остывшего чая, как полководец над картой победоносного сражения. — Решено. Я завтра же Ане позвоню! А ты отправляешься в горздрав, к Андрею. Я постараюсь через твоего-нашего Борисыча провернуть идею такой… более открытой лекции. Опять же — реклама наших партнеров. Ну, и нам пара очков…

И Лера поняла, что полумерами отделаться не удастся, как бы сильно ей этого ни хотелось.

«Осталось уговорить Ротшильда», — почему-то вспомнилась ключевая фраза старого анекдота. Только ей надо было уговорить Андрея. Всего лишь…

 

Глава тридцатая

 

Нынешнее утро Лера пыталась провести спокойно — неторопливо погулять с собакой, покормить кота, когда вернется, потом собраться на работу и просто нормально поработать. Как будто никакого плана по разоблачению каких-то там зловредных тренеров никто не разрабатывал и с ней не обсуждал.

Первые два пункта ей блестяще удались. Дези была задумчива, никуда не убегала, спокойно прошлась по маршруту, испугала какую-то китайскую хохлатую с хозяйкой на поводке и с достоинством удалилась домой. Никаких нежелательных, как и желанных, встреч не было. Лера решила, что к счастью. Кота тоже удалось покормить без эксцессов, впрочем, как обычно. Она собралась, сообщила зверям, что будет ближе к шести, и отправилась на работу.

Нормально поработать Лере тоже удалось. Но только до двух часов дня. Потому что сразу после двух раздался звонок — Оля не терпящим возражений тоном вызвала подругу «погулять по нашему маршруту».

— Значит, так, Лерчик. Лекция у нас как обычно, по четвергам. То есть послезавтра. С Борисычем я пого­ворила — он горячо приветствует презентацию новых препаратов…

— Но ведь неизвестно, есть ли они…

— Ну, так не очень новые препараты можно презентовать. Для лекций выделена малая аудитория, ну, знаешь, где обычно интернов собирают.

Лера кивнула. Отвратительное ощущение, что скоро придется делать что-то очень глупое и выглядеть совсем уж глупо перед славным мужиком, ее по-настоящему угнетала. Но отказаться она не могла — Ольга бы этого не поняла. Да и кто еще Оле поможет? Не Андрей же, в самом деле!

Расставшись с подругой, она решительно вытащила телефон и набрала номер Андрея. Тот ответил почти сразу — для бюрократа и делового человека почти мгновенно.

— Да, Валерия, — удивленно проговорил он, как только Лера попросила о деловом свидании. — Где мне вас ждать?

— Я приеду к вам на работу. Буквально через часок.

— Хорошо, — удивления в голосе Андрея не стало меньше, хотя Лере послышалась его всегдашняя мягкая полуулыбка.

«Ну хорошо, пусть считает меня дурой! Мне ж не нужно перед ним “сохранять лицо”». Конечно, Лере неприятно было, что Андрей посчитает ее ненормальной. Но это был не ее, а Олин мужчина, а значит, можно было потерпеть.

Конечно, она приехала в управление куда быстрее, чем через часок. И все остальное время на лавочке в кустах репетировала просьбу. Внешне в этой просьбе не было ничего странного — ну просят лекари представить новые препараты в клинике, ну собирают для этого тренеров и спортивных врачей. Что здесь такого? Семеныч даже подсказал (по Олиным словам) изумительную формулировку: отношения фармацевтов и врачей выходят на новый прогрессивный уровень. Но Андрей-то, можно спорить на что угодно, спросит: а почему так срочно, зачем это спортивным врачам буквально завтра? Оно, наверное, и через пару недель «не прокиснет». Наверняка же скажет, что такую презентацию готовить нужно долго, что это дело не одного дня.

И вот как ему объяснить, что времени у них не так много? И как намекнуть, что после этого может измениться не только Олина, но и его судьба?

Наконец таймер в телефоне мяукнул, сообщая, что тот самый часок прошел. Пора было выбираться из зарослей и звонить Андрею.

Однако он ее опередил. В том смысле, что уже вышел из здания. Правда, позвонить ему было затруднительно — довольно громко Андрей выяснял с кем-то отношения как раз по телефону.

— …Да, именно такова моя позиция! Поймите, дело не в вашей неготовности, а в нашей точной технологии. Как только ваше здание…

Собеседник что-то отвечал, настолько громко и темпераментно, что Лере, стоящей в паре метров, было неплохо слышно. Слов, конечно, она разобрать не могла, но напористо-извинительно-нахальная интонация пробивалась через гаджет превосходно.

— …да-да, у вас каждый день на счету, аренда… — Андрей, будем честны, отвечал в тон своему собеседнику. — Я понимаю. Но поймите и меня — вы не получите ни разрешение на изготовление, ни затем сертификат для последующих испытаний, пока нулевой цикл подготовки производства не будет закончен… Нет, и ускорить этот процесс только в ваших силах.

Собеседник сказал еще что-то, отчего лицо Андрея покраснело, и он, уже не считаясь ни с кем вокруг, заорал:

— Да на фиг мне ваша благодарность?! За смерть пациентов я отвечать не намерен… Да, можете жаловаться… Да хоть в Лигу Наций…

Наверное, если бы это был обычный проводной аппарат, Андрей в сердцах бросил бы трубку. Но телефон был мобильным, его в стену или на пол не бросишь. Во всяком случае Лера много раз жалела о том, что не может такого себе позволить, даже после КРАЙНЕ неприятных разговоров.

— Андрей!

— О, Валерия! — Судя по всему, он вообще забыл о том, что Лера должна приехать. Впрочем, иногда после некоторых телефонных разговоров можно забыть даже, как тебя зовут. — Опять что-то случилось?

— Очень нужна ваша помощь…

— Помогу чем смогу, — улыбнулся тот.

— Мне… то есть нам надо… — Лера, хотя и репетировала речь, все-таки ужасно волновалась.

— Так мне или нам? — Андрей, конечно же, попытался приободрить Леру, успокоить ее, но получилось наоборот — она стала волноваться еще сильнее.

— Нам, мне и Ольге. Ну, и клинике нашей… Но только дослушайте до конца, пожалуйста!

Андрей кивнул. Он видел, что она ужасно волнуется, и хотел как-то ее успокоить. Хотя, если она просит не перебивать, успокоить не получится. «Ну хорошо, послушаем!»

— В общем, надо, чтобы на завтрашней лекции для спортивных врачей у нас в клинике ваше управление презентовало бы новые препараты, которые уже прошли у вас сертификацию… ну, там, наращивание массы, правильное питание, стимуляторы, недопинговые… Вот!

Андрей недоуменно смотрел на собеседницу. Почему она так волнуется, ведь просьба-то самая невинная, да и предложение интересное, не то чтобы новый, но нестандартный способ продвижения препаратов. Но именно завтра… И все-таки, почему она так сильно волнуется?

— Но… Валерия, это дело сложное. Такую презентацию нужно готовить, причем не один день…

— А… а если сокращенно, какая-то одна группа препаратов?

Андрей молча пожал плечами. Наверное, во всем этом есть какой-то здравый смысл. А с современными средствами информации подготовка не должна занимать ни месяцев, ни недель. Но вот так сразу… на завтра…

— На завтра? — Недоумение в голосе Андрея не внушало Лере ни малейшей надежды. — В котором часу лекция?

Лера открыла ежедневник на телефоне. Конечно, она помнила и время начала, и место проведения, но ей ПРОСТО НЕОБХОДИМО было успокоиться. Да и что-то перепутать, например, одиннадцать и тринадцать, сейчас было совсем некстати.

— Малая лекционная аудитория, корпус А, тринадцать часов.

— М-м-м… — Андрей понял, что эти авантюристки все-таки дали ему некоторую фору. — Тринадцать — это хорошо. Так какие группы препаратов?

— А все, которые прошли вашу сертификацию. И которые ваше управление хочет презентовать.

— Нестандартная ситуация, Валерия… — Он все еще колебался. — Обычно мы просто рассылаем релизы… по аптекам, специализированным магазинам, отдельным специалистам…

— Ну вот, а в этот раз мы… наша клиника предлагает расширить коммуникацию со специалистами. Все-таки живое общение.

В этом Андрей не видел ничего экстраординарного. Да, раньше как-то электронной почтой обходились, но можно и заинтересованным людям рассказать… Владимир, стажер его отдела, уже несколько раз предлагал организовать нечто подобное. По сути-то обычная рекламная акция. Разве что обсуждение может быть интересным. Ну хорошо, попробуем.

— Ну хорошо… Я, правда, не понимаю, почему такая срочность, но в принципе это вполне возможно. Программу презентации кому отсылать на согласование?

— Ой… — О том, что все это, возможно, надо будет согласовывать, ни Лера, ни Ольга не подумали. Впрочем, этот вопрос можно решить достаточно быстро.

Она тут же позвонила Ольге. Та отвечала слишком лаконично — вероятно, готовилась к операции и трубку возле ее уха держала сестричка. Так представилось Лере.

— Лер, пусть на адрес клиники, ну, и нам с тобой копии. Это формальность… Все, пока!

Лера честно повторила сказанное Ольгой, и Андрей честно это записал, хотя недоумение еще усилилось: ну, на адрес клиники — это понятно, но этим двум странным дамам зачем? И вообще, зачем они все это затеяли?

— Хорошо. — Андрей не то чтобы сдался, но решил, что еще успеет все выспросить у этой забавной и славной девушки. — Мы подготовим презентацию, примерно в полдень я все отошлю для согласования. В час дня мой человек будет в малой лекционной аудитории…

Лера просияла, она готова была умолять, даже на колени стать.

Коленки, кстати, до сих пор тряслись. Она боялась даже, что это очень заметно. Но вроде она выглядела не полной дурой, и все так просто решилось…

— Ой, вот спасибо вам, Андрей! И от меня, и от Ольги. Вы даже не знаете, какой она замечательный человек… Она моя лучшая подруга, она за нас двоих с этим миром дурацким сражается… Если бы не она, меня б, наверное, уже и на свете не было…

— Валерия, прекратите! Я все понимаю, надо значит надо. И к вам я замечательно отношусь. И к Ольге тоже. Хватит меня уговаривать!

Андрей понял: получилось не успокоить, а заткнуть. Ну лучше уж так… пусть она и обидится.

«Господи, во что это я ввязываюсь?!» Но Лера смотрела так умоляюще, а делать-то ничего экстраординарного, по сути, и не нужно было.

Через какой-то час Лера была дома. Она до сих пор не могла успокоиться, с трудом верила, что у нее все получилось, да еще так просто. Может быть, в Ольгиных планах не так уж много от стопроцентной аферы?

 

Понимая, что Оля вечером точно не придет погулять с Дези, Лера стала собираться. Маркиз, как всегда, крутился под ногами, но, как только Лера взяла в руки его шлейку (да, некогда Лера и кота своего выгуливала), он мгновенно растворился в воздухе.

— Лентяй ты, мой котик, — в пустоту заявила Лера.

Вечерняя прогулка обычно бывала совсем короткой — Дези удовлетворяла свои естественные надобности и гордо шествовала домой, совершенно не интересуясь ни птичками, ни коллегами по прогулкам, ни даже любимыми игрушками. И Лера настолько к этому привыкла, что спокойно спускала ее с поводка и частенько даже присаживалась на лавочку — полюбоваться игрой воды в фонтане, ответить на сообщение Ольги или просто хотя бы пять минут ни о чем не думать. Однако сегодня привычный порядок вещей был нарушен — Дези вместо задумчивого прочитывания сообщений сородичей на окрестных деревьях и кустах, а потом ответа на эти сообщения почти сразу рванула к другому концу бульвара, чтобы поучаствовать в общем собрании собак этого самого бульвара. Рассматривался непонятный двуногим вопрос разрешения на прогулки для собак, лишь недавно переехавших в этот район.

Сначала было тихо и даже самые спокойные хозяева забеспокоились, куда исчезли их питомцы. Но потом поднялся такой громкий лай, что двуногие озаботились, как все это безобразие прекратить. В дело вот-вот могли вмешаться то ли человеческие правоохранители, то ли охотники на бездомных собак.

Хозяева бежали к этой своре со всех сторон с криками «Марвин, ко мне!», «Гастон, вернись!», «Дези, место!» и даже «Марго, как ты могла оставить хозяйку?». В конце концов хозяева нашли своих собак, кто-то силой тащил животное домой, а кто-то присел рядом на корточки и вполголоса успокаивал разволновавшегося четвероногого друга.

Лера была как раз среди последних. Она быстро пристегнула поводок и, гладя ходящие ходуном бока Дези, уговаривала ее успокоиться.

— Моя девочка хорошая! Ну зачем ты туда побежала? Ну хорошо, хорошо, успокойся! Идем домой, я тебе дам вкусную косточку… Или печенье. Хочешь печенье?

Дези преданно смотрела Лере в лицо и успокаивалась, думая, что наверняка зря ввязалась в это идиотское обсуждение. Что им, бульвара жалко, что ли? Пусть себе гуляют, делов-то…

— Та-ак, — раздалось от дорожки. — Значит, это все-таки твоя собака?

Андрей с меланхоличным Моцартом на поводке, что называется, «застукал» Леру. Она распрямилась, привычным движением погладив лохматую кремовую голову своей любимицы.

— Ой, привет! А разве это важно?

Сейчас она чувствовала себя точно в своей тарелке и не считала нужным в чем-то оправдываться. Ведь Андрей-то был Ольгиным мужчиной.

Но вот Андрей явно ее обвинял. Может быть, потому, что не понимал, зачем она всего пару часов назад приходила. Во всяком случае он думал об этом и всю дорогу домой, и всю прогулку с Моцартом, и все то время, когда пытался глазами найти на бульваре если не миниатюрную Леру, то хорошо заметную крупную кремово-белую Дези. И вот теперь, увидев их обеих, понял, что лучшей возможности расставить все точки над «i» может и не появиться.

— Вообще-то не важно. Просто мне интересно, в какие игры вы играете — ты и Ольга.

— Да ну, это такие пустяки, — попыталась Лера «сыграть дурочку». Раньше иногда это помогало.

— Зачем вы устроили все это? Лекция эта? Поврежденный мениск? То гуляете по очереди, то собака у вас убегает…

«Ну собака-то тут при чем? Моя Дези умничка! Правда, не всем так везет с меланхоликом на поводке, как тебе!»

— Нет, я не могу рассказать… — Лера попыталась улизнуть, но Андрей схватил ее за локоть.

Хватка у него была не то чтобы железная, но Лере стало ясно, что увернуться и сбежать не получится. А что именно соврать — ей что-то не придумывалось. Сказался стресс «собачьего собрания».

— Почему не можешь рассказать?

— Ну, потому что мы, девочки, такие загадочные. У нас свои секретики…

— Валерия, — на ее плечо легла тяжелая рука Андрея, — я не маленький мальчик, мне не шесть лет. Я сегодня днем чувствовал себя полным идиотом, раздавая указания по подготовке завтрашней презентации. И продолжаю чувствовать себя именно что дураком. Скажи мне — эта лекция вам поможет?

— Очень поможет. — Она решилась и погладила Андрея по руке. — Вы…

— Ну а если поможет, то я заслуживаю объяснений. Честных, искренних, откровенных объяснений.

— Ну хорошо… — Лера поняла, что выхода у нее нет.

А с другой стороны, почему она не может рассказать Андрею о предсказании, о том, что Ольге давным-давно не везет и сейчас есть возможность все это прекратить, просто если найти, кому именно из Ольгиного прошлого можно помочь?

Андрей слушал и не перебивал. Бог знает, что он думал по поводу состояния умов Леры и Ольги, но он хотя бы молчал. Лерино волнение убедило его, что уж она-то на триста процентов верит словам гадалки. И судя по тому, как рьяно она взялась помогать подруге, Ольга тоже поверила в возможность появления того самого, единственного. Правда, после того, как поможет трем неизвестным дамам. То есть сначала неизвестным.

Историю с Настей и Валеркой Андрей выслушал с улыбкой. В общем, ничего особо волшебного в том, что у бывших одноклассников, встретившихся через столько лет, всколыхнулись юношеские чувства, не было. Возможно, они бы встретились и без участия Леры и Ольги. А возможно, их дороги больше никогда бы не пересеклись. Да и сама встреча одноклассников… В общем, это было предсказуемо ровно наполовину… Вмешательство Оли и Леры то ли помогло этим двоим соединиться, то ли НЕ ПОМОГЛО.

История с подающей надежды будущей олимпийской звездой, в которую Оля и Лера втянули и его, вызвала у него скептическую улыбку. А идея Оли подслушивать разговоры Михаила с женой так и вовсе вызвала смех. Здесь все было совершенно непредсказуемо: не приедет на лекцию Михаил, не приедет его жена… Или они приедут, но не будут сидеть рядом… Или будут сидеть рядом, но и словом не перемолвятся. Или Лера не сможет ни записать их разговор, ни даже его подслушать. Или в этом разговоре не будет ничего, что помогло быть открыть глаза Олиной сестричке на ее тренера.

А о том, что третья дама, которой нужно помочь, еще не вычислена, Андрей догадался сам.

— М-да, девушки… Втянули вы меня в историю.

— Но почему втянули? — Огромные Лерины глаза заглянули, казалось, в самую его душу. — Это же для вас не составило труда. И выглядит вполне естественно в глазах посторонних.

Тут Андрей кивнул — он, конечно, не очень задумывался о том, как все это выглядит со стороны, тем более что его коллеги уже не раз намекали, что пора как-то выходить на новый уровень презентации сертифицированных препаратов (а им, вероятно, на это уже не раз намекали, а скорее говорили прямым текстом изготовители этих самых препаратов).

— Ну хорошо, если это вам поможет. И что, после того, как вы найдете всех троих, устроите их судьбу, Ольга тоже сможет найти своего принца?

— Ну да…

— А он что — с неба упадет? Или уже есть какие-то варианты?

Лера поняла, что отступать некуда и всякими там «девчоночьими тайнами» уже не отговориться. Положа руку на сердце, ей уже немножко надоел и этот допрос, и вранье с собаками, одноклассниками, и устраивание чужих судеб… Она изрядно устала, но не физически, а внутренне. Как будто устала душа. Устала перебирать варианты, задаваться вопросами «кто», «как» и «за что». Лера даже пару раз подумала, что Оля могла бы больше не втягивать ее во все свои сердечные дела, а потихоньку разбираться с ними сама.

— Ну да, уже есть…

— И кто это?

— Ну, этого я точно сказать не могу! — голос Леры окреп.

— Валерия, Лера, я тебя очень прошу, перестань! Ну что значит «я не могу точно сказать»? Или это ты именно МНЕ сказать не можешь?

— Тебе… Тебе не могу.

— Почему?

Лера открыла было рот, но ни слова не смогла произнести. Ну вот как ей быть? Сказать «она влюблена в тебя» или «ты отличный вариант»? Или «она думает, что ты ей подходишь»? Что, что ответить?

Молчание затягивалось. И у Андрея зародилось смутное подозрение.

— Да ладно?!

Это, как Лере показалось, его совершенно не обрадовало. И в голосе было такое огромное, искреннее, невероятное изумление. «Похоже, она его совершенно не интересует. Вот досада-то, а? И как ей теперь это сказать? “Оля, перестань заниматься какими-то посторонними дамами, потому что ты Андрею совершенно не нравишься”»? Или еще как-то?

— Это что, я? — наконец Андрей достроил логическую цепочку.

Лера отрицательно затрясла головой, но «нет-нет, что ты» выдавить из себя не смогла. Ее улыбка как-то быстро померкла, и в глазах Андрей прочитал, что его догадка оказалась правильной.

Он рассмеялся как-то очень невесело и прикрыл глаза. Лера внимательно наблюдала за ним, конечно, пытаясь понять, что сделать и чем ему помочь, если вдруг…

Но Андрей заговорил, и она не успела придумать, что именно «вдруг» может случиться.

— Мне очень жаль… Но передай Оле, что у нас с ней ничего не получится.

— Почему? — изумилась Лера.

— Потому что у меня уже есть женщина, которая мне нравится. И это не Ольга. Это ты…

Андрей словно бросился в воду. Хорошо, что он наконец признался. И теперь от нее, Валерии, зависит, как сложится дальше его жизнь…

— Не-ет… — Лера была невероятно удивлена и даже напугана этими словами.

— Да! Это ТЫ!

— Нет… Не смейся надо мной! Я… я некрасивая, я… никакая.

— Неправда! Ты просто не такая, как все!

— Нет…

— Да! Ты милая, ты добрая, ты искренняя, ты… Ты просто не веришь в себя, вот и все!

Но Лера все твердила свое робкое «нет» и слушала Андрея даже со страхом в глазах.

«Бедная девочка, как же ты глубоко загнала себя»!» — Он осознал, что ему понадобится невероятно много сил, чтобы просто добиться ее понимания. И невероятно много сил, чтобы доказать силу своего чувства.

— И я не смеюсь, поверь! Я, кажется… Я… я люблю тебя!

Андрей потянулся, чтобы поцеловать девушку, но она сначала отвернула лицо, а потом… А потом убежала по аллейке, все твердя «нет-нет…». Андрей только крикнул вслед «Валерия! Ле-ра!», но она даже не обернулась.

— Признался, называется! Ну хорошо, ты мне не веришь, ты в себя не веришь… Тогда мне придется верить за нас двоих.

Андрей, многого добившийся в жизни, сейчас понял, что, судя по всему, самое главное его достижение еще впереди и что добиться успеха будет ох как непросто.

 

Глава тридцать первая

 

Можно себе представить, какую ночь провела Лера. Ей было ужасно стыдно перед Ольгой, она не могла прийти в себя от слов Андрея. И еще… она не понимала, как ей удалось сдержаться и не ответить ему признанием на признание. Вот в таком растрепанном состоянии она уснула далеко за полночь. Дези дотерпела до семи утра, и Лера, зевая, вышла с ней на прогулку. К счастью, Андрея с Моцартом не было. Лере даже показалось, что весь вчерашний разговор ей приснился.

И она стала думать, как бы сделать так, чтобы больше никогда с Андреем не пересечься. А там, дай-то бог, они с Олей разгадают оставшуюся загадку и… у Ольги с ним все наладится. Главное, до этого момента с Андреем и его собакой не пересекаться никак.

О собственных чувствах Лера старалась не думать. Она давно уже решила, что ей не повезло в жизни и уже не повезет. Что она будет радоваться только чужому семейному счастью, например счастью Оли или младшей сестренки, когда та все же остепенится и устроит свою судьбу.

На работе, конечно, все нерабочие мысли вылетели из головы. Ближе к полудню позвонила Катя. Лера ее успокоила, что все в порядке, все результаты уже у Михаила и она, Катя, может совершенно спокойно тренироваться во имя новых олимпийских и мировых рекордов.

Близилось время лекции. Ольга не звонила, Лера стала мечтать, что ей удастся пропустить это мероприятие. Она заварила огромную чашку кофе и вытащила сушки. Но как только она взяла третью сушку, раздался звонок и недовольный Олин голос осведомился, где, собственно, пропадает до сих пор ее, Ольги, единственная подруга.

— А что, уже все на месте?

— Ну-у, еще не все. Но тут куча народу. Андрей сдержал слово, двое его коллег и препараты привезли и аппаратуру для презентации. Лерка, боюсь, что мы заварили какую-то крутую кашу…

Лера сначала хмыкнула, удивляясь, что все ее сомнения так и остались сомнениями. Но потом представила, как Ольга там будет шпионить одна, и всерьез испугалась. Конечно, ей можно будет не прятаться — Михаил-то знает, где работает сестра его воспитанницы. Но все равно все это пахло весьма скверной мелодрамой. Или шпионским романом третьего сорта.

И Лера, отхлебнув в последний раз кофе, зацепила на палец пару сушек и, положив в карман телефон, отправилась в поход в малую аудиторию через всю территорию клиники. Ольгины слова насчет «такое творится» были явным преуменьшением. Обычно спортивные врачи на эти лекции приходили крайне неохотно, но не сегодня — аудитория была заполнена до последних скамей. А с самого последнего ряда делала Лере знаки Ольга. Вероятно, Михаил все же заинтересовался рассылкой.

Поднявшись на самый верх аудитории, Лера увидела, что Оля устроилась почти за спиной у Михаила. Рядом с ним сидела очень привлекательная дама. Они о чем-то беседовали вполголоса.

— Ну наконец! Где ты шаталась, подружка дорогая, когда решается моя судьба? — Оля буквально накинулась на Леру. Но скандалила она шепотом, и поэтому основная «ударная сила» выволочки как-то растворилась в воздухе.

— Вообще-то я работала, Оля! И если ты тут, я могу совершенно спокойно отправляться на рабочее место.

— Не говори ерунды! Лучше садись на мое место — отсюда тебе будет лучше их слышно.

— Кого это «их»? И слышно мне тут хреново, вообще ни слова из лекции не услышу…

Ольга повернулась к ней, и Лера поразилась тому, каким охотничьим азартом горит ее лицо.

— Лерка, ты таки дура! Ну при чем тут лекция?

— Сама такая! — тоже шепотом ответила подруга. — Какого черта ты меня сюда затащила в таком случае, если не для лекции?

Вчерашний разговор с Андреем не прошел даром — Лера чуть ли не первый раз за десятилетия дружбы ответила Ольге, не промолчала. Но та этого не заметила, занятая своими переживаниями.

— Смотри, вот Михаил...

— Да я его сразу увидела. И что?

Ольга зашипела как змея:

— А то, что рядом с ним его жена! Я ее с трудом узнала — она сама на себя сегодня не похожа.

— Что, так изменилась?

— Да не то слово! То есть внешне-то все как было. Но она не хамит, не орет, спокойно разговаривает с мужем и даже чуток кокетничает.

— Ну, или просто ведет себя с супругом нормально…

— Вот этому-то я и удивляюсь.

Снизу раздались жидкие аплодисменты, потом смех, и наконец усиленный микрофоном голос сообщил, что сегодня будут представлены препараты, которые позволяют… Дальше голос начал перечислять, что именно позволяют препараты и как их применять, на экране стали появляться слайды с химическими формулами и объемными трехмерными схемами молекул действующих веществ. Нижние ряды слушали внимательно.

— Не подвел Андрей… Молодец, Лерка, смогла его уговорить, — прошептала явно довольная Ольга.

Лера попыталась что-то сказать, но подруга приложила палец к губам и глазами показала вниз, где вполголоса продолжали о чем-то своем беседовать Михаил с женой. Ольга сделала большие глаза, и Лера поняла, что она спрашивает, почему она не прислушивается к этой беседе, а смотрит и слушает то, что пытаются рассказать фармакологи.

Трудно сказать наверняка, что именно замышляла Ольга, устраивая весь этот спектакль. Скорее всего, она надеялась на очередной скандал, который как-то поможет Кате перетянуть Михаила на свою сторону. Но сегодняшнее поведение супругов не вписывалось в ее расчеты совершенно. Она хотела было уйти, но потом решила, что останется, раз уж все это затеяла. Оля посмотрела на по­другу, которая пыталась все-таки слушать лектора, и погрозила ей пальцем, дескать, твоя забота не там, а вот прямо тут, у тебя под носом.

Лера включила телефон на запись, как это и задумывалось. Но она до сих пор не могла понять, чем это поможет Ольге или как сможет открыть глаза ее сестренке Кате. Сидящая внизу пара не слушала лекцию, устроенную, по сути, специально для них. Жена Михаила явно солировала, а завела ее фраза об эффективности какого-то там стимулятора.

— …все это полная ерунда, и я тебе это говорила уже сто раз.

— Анжел, но это же может сработать. Вон, даже схему приема препарата разработали. И говорят, что прекрасно действует, дает долговременный эффект…

— Ты не их слушай, а собственную жену, дурачок! Моим методам никакой комитет по допингу не страшен. А результаты… Да ты и сам знаешь.

— Знаю. — Михаил хмыкнул. — Твои мальчики в тебя влюблены и соперничают, как средневековые рыцари за благосклонность прекрасной дамы…

— Вот-вот! Они, только чтобы заслужить мою похвалу, готовы из трусов выпрыгнуть. А перед соревнованиями просто как львы дерутся за часок наедине со мной в раздевалке…

Михаил опять хмыкнул. Лера отчего-то подумала, что ему наверняка не очень приятно такое слышать. И, судя по всему, уже не в первый раз. Далеко не в первый. Но его жена убежденно продолжала:

— …И я тебе сто раз говорила, что ты должен влюбить эту твою фифу в себя. Как только у тебя, человека тонких чувств, получилось — сразу и у нее получилось. Вон, два рекорда за последние дни!

«Так это они о Кате говорят! — поняла Ольга. — О моей сестричке Кате, которая влюблена в своего тренера, которая ради него тренируется как сумасшедшая и которой кажется, что она летит, когда он рядом с ней… А эта тварь, оказывается… Скотина!»

«Это она о Катюше! — ужаснулась Лера. — Бедная малышка…»

— А если бы ты меня послушался, она бы за сезон все рекорды побила…

— Господи, Анжела, опять ты о своем!

— Миш, ну я же ради тебя стараюсь. Чем выше достижения у воспитанников тренера, тем больше у него этих самых воспитанников. Реноме, опять же, да и заработки. А если она до мировых рекордов доберется, считай, ты будешь в шоколаде… Ну, и я вместе с тобой. А всего-то надо было ей лапши на уши навешать побольше!

— Я не могу так, не могу врать… Говорить, что люблю, что мечтаю о семье и детях, когда вовсе не мечтаю. Что семья уже есть, что живу с той, с кем хочу жить. Правда, вот с детьми…

— Да что ты все о детях! Ну, усыновим, не проблема.

— Так в этом-то и дело, Анжел!

Удивительно, как Михаилу удавалось шептать так, как будто он кричал.

— Ты уговорила меня влюбить в себя эту девочку! Получилось. Теперь она ради меня черт знает на что готова — и это получилось. Но я не могу, понимаешь ты, не могу, мне совесть не позволяет сначала убедить ее оставить ребенка, а потом, после того как она поустанавливает кучу рекордов, взять и убедить ее лечь под нож, чтобы от этого ребенка избавиться.

— Ну, во-первых, не под нож… есть более щадящие методы. Но гормональная буря ранних сроков творит со спортсменками чудеса. И тебе это отлично известно!

— Щадящие методы, говоришь? Как с тобой получилось, да?

Его жена замолчала.

Молчали и дамы у них за спиной. Лера вообще едва могла перевести дыхание после услышанного. Да и Ольга, судя по ее округлившимся глазам, была в ужасе. Но, оказывается, это было еще не все.

— А ничего страшного со мной не случилось. Я олимпийская чемпионка, уважаемый тренер. Чтобы у меня заниматься, парни в очередь становятся…

— И спят с тобой…

— Ну и что? Надеюсь, ты не ревнуешь меня к этим соп­лякам? Ведь я это делаю для того, чтобы нам, нашей семье было хорошо.

Михаил хмыкнул в который уже раз.

— Я же не ревную тебя к этой соплячке. Тебе осталась совсем ерунда — сделай ей бэби, выставь на соревнования, получи рекорд… Ну, дальше ты знаешь.

— А если после всего этого с ней будет то же, что с тобой? Даже мечтать о собственных детях не сможет, да? Что мне делать тогда со своей совестью?

— Господи! — почти простонала Анжела. — Да все будет с твоей совестью в порядке… И уж точно не твоя забота, будут у нее дети или нет. Пусть ее муж потом себя обвиняет. Ну, или ее.

Дамы у них за спиной просто окаменели. Лера не заметила, как закончилась лекция, и, если бы не Ольга, осталась бы в аудитории до ночи. Она уже и забыла, что хотела серь­езно поговорить об Андрее, настолько ее оглушило все, что она услышала.

— Оля, какой ужас!

— Ох, Лерка, это очень слабо сказано! Я ожидала чего угодно, только не такого. Думала, подслушаю их скандал, подскажу Кате, как приблизить Михаила, как сделать так, чтобы он к ней от этой стервы ушел. А оказывается, он уходить и не собирается, а обольстил ее по ее, Анжелы этой гнусной, прямому указанию. И девочку нашу надо от этой семейки защищать…

— Но тогда она не найдет своего счастья! И предсказание не сбудется…

Ольга посмотрела на подругу как-то очень странно.

— Ты что-то перепутала. Марина же говорила, что я должна исправить совершенное зло. Но отдать нашу малышку в руки этому уроду — это совершить еще большее зло. Вот уж точно, не испортить любовь, а по-настоящему предать человека…

Подруги шли по территории клиники. К трем часам дня многие процедуры уже были проведены, и пациенты выходили на солнышко.

Вообще Ольга обожала этот момент — еще неделю назад больной был синего цвета, лежал и считал вдохи и выдохи. А сейчас вот осторожно спускается по ступенькам и подставляет лицо теплым солнечным лучам. Оживает в самом что ни на есть прямом смысле слова.

Но сегодня Ольгу это зрелище совершенно не радовало. И она вновь и вновь задавала себе вопрос, что было бы, если бы мама не увидела Катюшу по телевизору? Или если бы она, Ольга, решила наплевать на предсказание Марины? Неужели этот урод добился бы своего? И после очередного Катюшиного рекорда просто выбросил бы ее, как использованную салфетку?

— Ольчик, нам надо серьезно поговорить… — Понятно, что Леру мучили иные мысли.

— Обязательно, Лер. Я даже знаю, о чем.

— Правда?

— Ну конечно, глупенькая! Ты хочешь меня убедить, что я должна поговорить с Катей и открыть ей глаза на ее тренера-скотину…

— Не только, но это тоже, да.

Подруги дошли до развилки — прямо должна была отправиться Лера, а Ольга повернуть направо, к своему отделению. Конечно, можно было идти и по переходам в корпусах, но делать это в такой прекрасный солнечный летний день было просто глупо.

— Так, Лер, я к себе. Вызвоню Катю и все ей расскажу. Хорошо, что ты записывала. Боюсь, иначе она мне не поверит.

— Да она тебе и так вряд ли поверит… И все-таки позвони своей этой… Ане. Чтобы уж два раза девочке глаза не открывать. Документам, думаю, она не сможет не поверить.

Ольга обняла подругу за плечи:

— Ну, я же не волшебница. Я могу только выложить факты. А там уж что она решит. Все, дорогая, пока! Наверное, я завтра смогу выйти на прогулку с нашей Дези!

Лера тяжело вздохнула. «Вот и хорошо! Пусть она почаще гуляет. А я тогда со спокойной душой смогу прятаться от него…»

— Конечно. Только надень удобную обувь…

Ольга расхохоталась:

— Лучше наколенники, и эти… да, щитки на локти. Как думаешь, в «Спорттоварах» можно найти форму хоккейного вратаря?

— Не знаю. Но, думаю, поискать стоит.

 

Глава тридцать вторая

 

Ольга торопливо шла за Дези. Сегодня все происходило на удивление легко — она успела напомнить Ане о тренере сестры, о котором надо разузнать все, что только возможно, позвонить Лере, чтобы не собиралась на прогулку, а, пока Оля будет забирать собаку, подготовила телефон, чтобы можно было успеть по блютузу перебросить вчерашнюю запись.

Лера почему-то обрадовалась, что не надо идти гулять, перебросила запись и велела обязательно рассказать, чем закончится разговор с Катей. Ольга пообещала, хотя была почти уверена, что ничем хорошим ее беседа с младшей сестрой закончиться не может. Уж очень гнусным был предмет этого разговора.

И даже Дези сегодня почему-то слушалась Ольгу, во всяком случае, она не убегала, не тянула временную хозяйку куда-то в кусты. В общем, являла собой идеально послушную собаку. Оля честно прошлась из конца в конец бульвара целых два раза, но Андрея так и не увидела, хотя выходила специально в такое время, чтобы наверняка встретиться с ним.

— Ну что ж, значит, мне сначала нужно объясниться с Катей, — философски заметила Ольга, поднимаясь к Лере. — И только потом пытаться снова заниматься собственной личной жизнью.

Дези, которая поднималась на две ступеньки выше, обернулась и кивнула, как бы подтверждая правильность этих Ольгиных слов. Дескать, дело прежде всего.

— Катюша, здравствуй! — Оля решила позвонить сестре, пока добиралась до работы. Чтобы уже не было никаких путей к отступлению. — Ты можешь со мной сего­дня встретиться?

— Ой, Олечка, здравствуй! Да, конечно. Мы с Мишей сегодня тренируемся не в бассейне олимпийского резерва, а в «Аква-цирке». Теперь нас куда угодно не просто пускают, а приглашают…

— Еще бы. Ты теперь знаменитость, рекордсменка. Так что, ты позвонишь, как освободишься?

— Хорошо, давай примерно в шесть… Но я позвоню.

— Спасибо, сестричка!

И как только голос Кати умолк, Ольга еще раз позвонила Ане. Та, вероятно, куда-то бежала, а потому говорила коротко.

— Я все нашла, Оль. Сейчас дело одно сделаю и справочку тебе скину. По вайберу нормально?

— Да, отлично.

— Все, до связи!

Правда, «справочка» прилетела от Ани далеко не сразу, видно, то, чем она занималась, сделать по-быстрому не получилось. Но Ольга настолько погрузилась в текучку, что за временем совсем не следила. И только сигнал вайбера напомнил ей об Ане, Михаиле и скором рандеву с сестрой.

Положа руку на сердце, Оля уже и не рада была тому, что решилась открыть Кате глаза на ее «замечательного» тренера. Конечно, можно было просто поболтать за чашкой кофе и распрощаться на ближайшие несколько лет. А потом следить по телевизору за выступлениями Екатерины Великановой на разных соревнованиях и вместе с мамой гордиться успехами своей родственницы.

Плохо было другое — что теперь Оля знала, какой ценой могут быть завоеваны эти победы, какой ценой будет оплачен каждый успех на дорожке бассейна. И тут уже на первый план выступал не человеческий долг, а долг медика. Ведь болезнь всегда проще предупредить, чем лечить. Значит, и неприятностей можно будет избежать, если вовремя открыть Кате глаза на изнанку усердия ее драгоценного Михаила.

Лера позвонила часа в три дня. У них, счастливцев, был и жесткий распорядок дня, и официальный перерыв. И вообще, Ольге из ее кардиологического отделения, где аврал мог случиться в любую минуту, лаборатория представлялась чуть ли не санаторием.

— Ну что, Оль, какие новости?

— С Катей встречаюсь вечером. Аня прислала какой-то документ, только я его еще не раскрывала, дел была целая куча.

Лера длинно и тоскливо вздохнула. Ольге вообще не очень нравилось настроение подруги в последнее время. Она почему-то была все время чем-то озабочена. И уже дважды говорила, что ей нужно с ней, Ольгой, о чем-то серьезном поговорить. Но Оля, занятая устройством чужих судеб, пока не могла найти время для серьезного разговора с Лерой. Или не хотела это время искать.

«И что серьезного может мне сказать Лерка? Хотя, если дело в здоровье… Тогда нужно, да. Правда, надеюсь, что день-два роли не сыграют. А потом мы поднимем на ноги всех специалистов. И ее проблема исчезнет, как облачко в жаркий летний полдень…»

Как мы знаем, Ольга вовсю помыкала подругой, рулила ее судьбой и даже временами командовала, что надеть, с кем и как себя вести. Причем Лера за долгие годы дружбы как-то уже к этому притерпелась. И даже находила в этом определенные плюсы. Главное ведь, что ей почти не приходилось принимать серьезных решений: за советом она всегда обращалась к Ольге и та быстренько находила самый простой выход из возникшей ситуации.

— Хорошо, — сейчас голос подруги был каким-то потухшим, но Оля опять не обратила на это никакого внимания. — Позвони, когда сможешь…

— Конечно, Лерчик…

Наконец рабочий день подошел к концу. И почти сразу позвонила Катя.

— Оль, а можем мы на завтра встречу перенести?

«Это как рвать зуб по частям. Нет, не могу, не хочу… Пусть уж все это закончится поскорее!»

— Катюшик, прости, не получится. — Оля решила, что можно и приврать, в данном случае это будет ложь во спасение, ее, Ольги, спасение. А может, и Кати тоже. — У меня завтра дежурство. А после него я буду совсем никакая. И операция еще тяжелая назначена… В общем, или сегодня, или уже в субботу.

Катя замялась. Ольга подумала, что она ищет предлог, чтобы вообще отменить встречу или перенести ее на грядущую субботу, а еще лучше на субботу в июле следующего года. Ищет и не находит.

— М-да… А у меня каждый день тренировки. А с понедельника мы с Мишкой на базу тренировочную по­едем… Так что ты сказать мне хотела?

— Кать, ну не по телефону же. Тем более что потом увидимся бог знает когда, может, через полгода, а может, после нового твоего рекорда…

Сестричка тихонько, переливчато рассмеялась.

— Дай бог, Оль… Это я о рекордах. Что-то столько сил у меня это стало требовать… Не поверишь, хочется все отложить и на пару месяцев в теплые края, подальше от всех.

— Но с Михаилом?

— Ну-у, да, — счастливо вздохнула Катя.

— Так, сестричка, если ты уже освободилась, давай через полчаса в «Сладком королевстве».

— М-м-м, через час.

— Окей, договорились. Надеюсь, ты меня узнаешь…

И Катя снова рассмеялась. А вот Ольге, когда она отключилась, было вовсе не смешно. Наверняка же Михаил увозит ее специально, чтобы на природе все-таки уговорить окончательно. О том, что не Катино здоровье и даже не ее успехи были целью усилий тренера, Оля старалась не думать.

«Все, хватит! Вот сейчас разберусь с Катюшкой — и перестану даже думать о каком-то там предсказании каких-то глупых карт! Ну сколько можно — сначала Настя с Валеркой отобрали кучу времени и сил, теперь вот Катеринина история и тренер-паскуда всю душу в грязи вываляли. Неужели у меня не хватит собственных сил, личного обаяния, чтобы добиться Андрея? Вот не стану ждать третьего приглашения, а сама позову его… да хоть в то же «Сладкое королевство»! Там не только сладкоежку-девочку, но и серьезного мужчину можно накормить… А путь к сердцу мужчины все так же лежит через его желудок…»

Соображения, что неспортивно сходить с дистанции, когда пройдено уже две трети пути, Ольгу не волновали. Вернее, пока не волновали. Хотя, если очередное рандеву с Андреем сорвется или она опять упадет на несчастные коленки… Да, тогда она наверняка вернется к поискам третьей дамы. Хотя до поисков третьей было пока далековато — тут бы со второй разобраться. И при этом нового врага не нажить…

«Сладкое королевство» было таковым не только потому, что потчевало тортами и пирожными, но и потому, что его выстроили прямо «за спиной» у кондитерской фабрики, на улице, которая больше ста лет носила название Ореховая. Здесь были изумительные интерьеры под начало двадцатого века, умелые повара и искусные кондитеры. И неуловимый флер эксклюзивного заведения для подлинных ценителей. Хотя при этом цены оставались приемлемыми даже для врачей.

Оля вошла и присмотрелась. В дальнем углу сидела девушка и призывно махала кому-то рукой. Поначалу Ольга не узнала в ней собственную сестру, хоть и не самого близкого родства.

— Привет! — Она наклонилась и чмокнула сестру в щеку. — Не узнала тебя, богатой будешь.

— Лучше бы счастливой. И поскорее.

Оля улыбнулась. Ей тоже хотелось стать «счастливой и поскорее». И тоже, как сестричке, было понятно, кто должен быть «тем самым».

Дамы дружно заказали кофе и фруктовый салатик, дружно начали лакомиться и с интересом время от времени поглядывали друг на друга поверх кофейных чашек. Наконец кофе закончился и от салатиков остались отдельные фрагменты. Оля почувствовала, что пора начать, иначе Катя упорхнет и… все сорвется. Хотя пока еще было неясно, что именно «все» и плохо ли будет, если сорвется.

— Кать, в общем, разговор будет не очень приятным. — Ольга будто в омут бросилась.

— Что-то с мамой случилось?

«Эх, святая простота…»

— Нет, случилось с твоим тренером. Ты говорила, что у него семья и дети, поэтому он не может быть с тобой. Ну так вот, это вранье. У него никаких детей нет!

Глаза у Кати стали огромными-преогромными.

— Как это «нет»? Очень даже есть: пятилетняя девочка и сынок, три года скоро будет. Я не так давно помогала ему подарок выбирать доченьке на день рождения. Фотки показывал, малыши смешные такие.

Оля мысленно застонала. «Ну разве трудно сфоткаться с детьми, например, своего приятеля? Или вообще заказать фотосессию? Что уж о фотошопе говорить…»

— Фотки в телефоне?

— Конечно. Мишка рассказывал, что он сначала жене не верил, что это его дети. Оль, они и правда совсем на него не похожи. Даже говорил, что планирует генетический анализ сделать, отцовство подтверждать.

— Смотри, а тут не соврал. — Ольга нехорошо усмехнулась. — Я тебе даже ничего говорить не буду. На вот, почитай.

Ольга протянула сестре распечатку того самого документа, который вчера ей прислала Анна. Серьезный бланк уже сам по себе мог убедить кого угодно. Но и содержание тоже было… в общем, под стать бланку. И там черным по белому значилось, что в семье М. и А. Родионовых никаких детей нет. И что женаты они чуть больше года. Да, сейчас можно обзавестись детьми и безо всякого бракосочетания, и задолго до оного. Тем не менее справка была не то чтобы убойным, но достаточно травматическим оружием. Судя по выражению Катиного лица, ее здорово ранило.

«Погоди, сестренка. Это только начало…— Ольга не сильно злорадствовала. — Но в твоем возрасте уже можно быть и менее легковерной. Ну, или как-то проверять информацию...»

— Где ты это взяла, Оля?

— У компетентных органов. Вопрос в том, ЗАЧЕМ я стала это узнавать…

У Кати лицо как-то вытянулось, губы посерели, и она послушно спросила:

— Оля, а зачем ты стала это узнавать?

— А вот затем, сестричка, что твой ненаглядный в лаборатории узнавал, нельзя ли сделать генетический тест на отцовство без детей? Говоря простыми словами — купить. И обещал еще, что будет очень благодарен.

— Мамочка… — Катя почувствовала, что у нее земля уходит из-под ног.

— К сожалению, сестренка, и это еще не все. Я сейчас дам тебе послушать одну запись. Скажу сразу: мне твой Мишенька не понравился с первого взгляда. И жена его тоже не понравилась очень. Но подобного я от него не ожидала.

Оля достала телефон и включила воспроизведение записи, а сама отошла к стойке с выпечкой. Ни мучного, ни сладкого ей не хотелось. Просто она не могла найти в себе силы еще раз слушать, о чем говорят муж и жена Родионовы. Она расплатилась, прикинула, не купить ли какое-нибудь лакомство для Леры, но решила, что не стоит. И перешла к соседней витрине. Любуясь тортами и фигурными сластями, Оля тем не менее незаметно следила за выражением лица сестры.

Увидев, что та закрыла лицо руками, Ольга вернулась к столику, как раз в тот момент, когда на фоне обрывков слов лектора Анжела говорила, что нужно побольше лапши на уши навешать. Оля остановила запись и спрятала телефон в сумочку. И все эти манипуляции она производила молча. И все так же молча стала ждать реакции сестры. Реакция, конечно, оказалась ожидаемой.

— Оля, я тебе не верю. Это ты все подстроила!.. Не может быть, чтобы это был Миша…

Ольга молча указала на распечатку справки, потом — на сумочку, куда отправила телефон. Конечно, подстроить можно все что угодно. Но как-то слишком уж это… нелепо. Только ради того, чтобы убедить сестру, делать липовую справку, свидетельствующую об отсутствии детей. Потом нанимать актеров, чтобы они голосами Михаила и его жены произносили заранее придуманные злокозненной Ольгой фразы. К примеру…

Но так слаженно соврать все равно не получилось бы. Вероятно, что-то подобное стало приходить Кате в голову. Во всяком случае она, приняв как данность то, что сестра не врет, стала искать иных объяснений услышанному.

— Это все она, гадина! Это его мерзкая женушка!

— Только почему-то он ее слушает. И особенно не возражает.

— Ты-то что в этом понимаешь?! Он просто благородный! Он беспокоится о семье и детях…

Катя стала срываться на крик. Конечно, в кафе было достаточно шумно, но все-таки не настолько, чтобы окружающие не обратили внимания на пронзительный голос Катерины.

«О каких детях, господи… Ты голову-то включи, сестричка!»

— Катя, не ори! — Ольга решила, что в воспитательных целях можно и прикрикнуть на сестру. — И вообще, перестань истерить.

— Но это же все вранье! От первого до последнего слова! Ты все подстроила! Специально, мне назло.

«О господи! Да я еще недавно о тебе даже не помнила. А уж подстраивать-то зачем? Тем более такую мерзость!» — промелькнуло у Ольги в голове. То, что говорили эти двое, было настолько ужасным, что нормальному человеку это в голову не пришло бы.

— Ну подумай, как я могла все это подстроить? Еще скажи, что я наняла актеров с голосами этих двух подлецов.

— Все равно я тебе не верю! Это все… слишком гадко, чтобы быть правдой.

— Сестричка, а ведь я тебе ни слова не сказала. Мне ты можешь и не верить, а вот фактам придется — они все перед тобой… Думаю, ты лучше меня понимаешь, что значит разговор этих двоих.

Катя, сама этого не осознавая, согласно кивнула. О да, она отлично помнила все, что ей обещал Михаил. К счастью, сестра об этом не знала. Хотя и того, что она узнала, хватило с лихвой. Стыдно было до ужаса и хотелось немедленно кого-нибудь убить, причем сразу. И еще, конечно, найти того, кто во всем этом виноват. Хотя можно было особо и не искать…

— Какая ты все-таки скотина, Олька! Просто ты мне завидуешь! Я моложе, красивее, у меня такой мужчина…

— Ты еще скажи, что я твоим рекордам завидую!

— Да! И рекордам тоже завидуешь!

Ольга молча погладила сестру по плечу. Та вывернулась, вскочила, схватила сумочку и побежала к дверям. И уже оттуда прокричала:

— Да будь ты проклята!

На Олю стали оглядываться, а она, бессильно опустившись на стул, просто закрыла глаза. Ей не было стыдно, ей было адски больно. Хотя она-то уж точно ничего особенного не сделала — просто не поверила сладким сказочкам, которыми взрослый мужчина потчевал молоденькую девушку. И плевать, насколько благородными были его побуждения (как оказалось, они благородными не были ни на йоту), плевать, насколько всерьез он обещал Кате то, что обещал (судя по всему, совершенно не всерьез).

Ну что ж, сейчас она, видимо, опять убила чью-то любовь. На этот раз совершенно сознательно и из самых чистых побуждений. Пусть теперь не сбудется предсказание, но зато одним искалеченным будущим в мире станет меньше. А может, и разбитым сердцем тоже…

«А с Андреем я разберусь и без всяких там гадалок!» Ольга решительно встала, лавируя между креслами, выбралась из кафе и заказала такси.

— Вечер хороший, не стоит в четырех стенах сидеть… Но ног все-таки жалко. Да и осторожность не помешает.

 

Катя не брала трубку второй день. Михаил разволновался. Не то чтобы он беспокоился о девушке. Во всяком случае, пока ее здоровье не вызывало опасений. Представить, что с ней может случиться что-то иное, не связанное со здоровьем, он не пытался. Почему-то решив, что он отлично знает свою воспитанницу, он не думал искать ее в клубах или, к примеру, в отделении полиции. Однако телефон молчал, а потом неживой дамский голос сообщил, что абонент «находится вне зоны действия сети».

— Разрядился телефон, что ли?

Конечно, этот вопрос остался без ответа. Правда, Михаил не решился звонить Катиной маме, хотя до этого довольно часто беспокоил уважаемую Ирину Васильевну по самым разным поводам.

— Черт, в понедельник с утра нас ждут на базе, а она тут выкаблучивается! Ну вот где мне ее ловить?

Подходило время тренировки. Уже так повелось, что он заезжал за воспитанницей, вез ее в бассейн и после двух часов напряженной работы отвозил домой. И всегда перед этим он звонил Кате, сообщал, что выехал и что она должна быть готова через двадцать, к примеру, минут.

Но сегодня, увы, этот ритуал соблюсти было невозможно. И посоветоваться с Анжи тоже было невозможно — она проводила тренировку «со своими малышами» и требовала, чтобы Михаил ее ни в коем случае не дергал. Ей-то не надо было отговариваться мужем-тираном — ее воспитанники о семейной жизни пока не думали вообще. Впереди их ждала долгая дорога на вершину Олимпа, а жены и дети могли стать препятствиями в этом походе.

Зная, насколько Катя педантична во всем, что касается спорта, Михаил принял самое логичное, как ему показалось, решение — уж на тренировку она отправится обязательно, и поэтому надо просто подъехать к ее дому и дождаться, когда девушка выйдет из подъезда. И уже через полчаса с чем-то Михаил оказался у дома, где жили Катя с мамой. Но почему-то, вместо того чтобы подняться в квартиру, он остался в машине, притаившись, как тигр в засаде.

(В определенной степени так оно и было. И если от успеха охоты зависит жизнь тигра — есть-то хочется всем, — то от успеха сегодняшней засады Михаила могла зависеть и его тренерская репутация. Которая, вместе с именами воспитанников-победителей, кормила его даже лучше, чем тигра.)

Для очистки совести Михаил позвонил Кате, послушал сообщение, что абонент все так же остается вне зоны действия сети, и в сердцах бросил телефон на соседнее сиденье. Из-за угла появилось ярко-зеленое такси с лайтбоксом и остановилось в паре метров от «гелендвагена» Михаила.

У того нехорошо засосало под ложечкой. Хотя дом был обычный — самую малость облагороженная хрущевка на четыре подъезда, — он почему-то понял, что такси приехало за Катей.

«Наверное, у нее просто что-то с телефоном. А такси заказала, чтобы ехать на тренировку», — попытался он успокоить себя.

Но что-то внутри противилось такому простому и логичному объяснению. Несколько долгих-предолгих минут не происходило ничего. А потом дверь Катиного подъезда открылась. Показался ярко-синий чемодан на колесиках, а следом из двери вышла и сама Катерина.

Конечно, она тут же увидела машину своего тренера, но только скользнула по ней взглядом и прошла к такси. Водитель неторопливо вышел, открыл багажник и с определенным усилием отправил туда чемодан. Судя по тому, как вздулись вены на его руках, чемодан был отнюдь не легкий.

— Катя!

Та не повернула головы.

— Да Катя же!

Реакции не было.

— Екатерина, да обрати же на меня внимание! — теперь уже изо всех сил прокричал Михаил, выбравшийся из машины.

— Девушка, это не вас зовут?

Катя тяжело вздохнула:

— Меня! Вы можете подождать минут пять?

— Как скажете, простой по тарифу.

— Договорились. — Девушка решительно повернулась и, сделав несколько шагов, оказалась прямо перед своим тренером. — Какого черта ты тут орешь?

— А куда это ты намылилась? — в ответ начал хамить Михаил, несколько обалдевший от непривычного тона обычно спокойной и покладистой Кати.

— Да не все ли тебе равно?

— Катя, — куда тише и мягче заговорил Михаил, — я ничего не понимаю. Ты не отвечаешь на мои звонки, собралась куда-то ехать. У нас же план тренировок, скоро соревнования, ты заявлена аж на три дистанции.

— Я знаю. — Катя сняла с плеча сумочку. — Я решила эти соревнования пропустить. У меня… изменились обстоятельства.

— Да какие, черт возьми, у тебя могут быть обстоятельства?! Что может быть важнее, чем твоя спортивная карьера? Тут же каждый день, каждый заплыв, каждое выступление работает на тебя, в копилку достижений складывается. Ты же адски талантлива. Тебе надо просто жить в бассейне…

— Ах, тебя волнует моя спортивная карьера?! И ты смеешь мне говорить об этом… Значит, так. Я снялась только с этих соревнований, от спорта не отказываюсь, только тренироваться буду у Тихолоза в Камышинске. Он меня уже ждет. Все документы мы с ним еще вчера оформили. В клубе согласились. Так что можешь быть совершенно спокоен — я ни одного ВАЖНОГО ДЛЯ СЕБЯ соревнования не пропущу.

Михаил слышал Катины слова, но поверить услышанному не мог.

— Но я же твой тренер! Ты же моя…

— Я твоя — кто? — Катя нехорошо прищурилась. — Я твоя любовница? Ты мечтаешь, что когда-нибудь, пусть нескоро, но мы будем вместе? Твоя «самая лучшая и единственная», так ты говорил?

— Д-да.

— Помнится, ты еще рассказывал, что у тебя совсем маленькие дети. Вот ты их немного поднимешь, хотя бы до шестнадцати лет… А потом уже никто не сможет тебя удержать в семье…

— Ну да, ты же знаешь. Это не по-мужски — таких малышей бросать…

— А мне врать, значит, по-мужски? Я молчу о том, что это подло по отношению к жене…

— Я же тебе не врал, Катя. Ты знаешь обо мне все до последней крошечки.

— Ага, знаю. Знаю, что ты хотел купить справку об отцовстве, хотя никаких детей у тебя и в помине нет. Что твоя невероятная жена, с которой тебя связывают только несуществующие дети, сама все придумала — и твою любовь ко мне, и твои «мечты» о нашем счастье.

Катя говорила все громче, и под тяжестью этих слов Михаил будто становился меньше ростом. Он даже не пытался сообразить, откуда это все Кате известно. Он пытался только придумать, как ее удержать. Ведь ее уход будет означать конец его как тренера. Как тренера, готовящего чемпионов. Как только станет известно о том, что рекордсменка Великанова сменила тренировочную базу и тренера, остальные его воспитанники начнут поглядывать по сторонам, искать других тренеров. И, конечно, уйдут…

— Катя, ты даже не представляешь, как ты заблуждаешься! И при чем тут моя жена?

— Ох, Мишка, ты никогда толком не умел врать. Может быть, это я тоже видела. Но как-то смогла… удержаться. В общем, так. Я тебе желаю счастья с твоей женой, а меня, пожалуйста, оставь в покое.

— Да я-то тебя оставлю, но ты-то без меня пропадешь, исчезнешь. Как спортсменка превратишься в ноль!

— Зато останусь здоровой! Мне напомнить тебе, что ты мне предлагал? О чем просил? Сколько раз говорил, что моего малыша будешь любить с первой минуты? Продолжать?

Михаил только помотал головой. Он понял, что полностью и окончательно проиграл. И теперь все его обещания и признания не стоят ни гроша. Он кончился как тренер, как имя в спорте, как…

«Проклятая Анжи! Это все ее рук дело! Только она могла проболтаться Кате!» Но вслух он ничего не сказал. Катерина усмехнулась, впрочем, совсем невесело.

— Ну и хорошо. Ненавижу устраивать скандалы. Прощай!

И, снова повесив на плечо сумочку, она решительно повернулась к Михаилу спиной. Постояла пару секунд и пошла к такси. Михаил, даже если бы хотел, не смог бы сделать вслед ей ни шагу, понимая, что все кончено. И что виноват в этом крахе, по большей части, он сам.

 

Ольга неторопливо шла домой. День был не то чтобы очень тяжелым, но определенно не самым легким. Она даже отказалась от прогулки с Дези — ноги держали с трудом и почему-то здорово болели. Тихий летний вечер немного привел ее в чувство. Ей казалось, что в душе после бури настал штиль, все решения приняты, все необходимые усилия предприняты. И теперь она может отдохнуть и просто прогуляться под роскошными каштанами, растопырившими свои лапы прямо у нее над головой. Прогуляться, прислушиваясь к далеким звукам струнного трио где-то в глубине аллеи. Прогуляться, привыкая к той себе, которая больше не станет «рвать когти», что-то кому-то доказывать и гнаться за «подходящим вариантом», как пообещала матери.

В сумочке запел телефон. Номер был незнакомым, но Ольга уже давно привыкла, что даже поздним вечером ее может найти бывший пациент. Или пациент будущий. Что делать — хорошие специалисты (а Оля не сомневалась, что она уже хороший специалист) на дороге не валяются.

— Хорошие специалисты гуляют по аллеям старого парка, — пробормотала Оля, а потом приняла звонок. — Слушаю вас.

— Оль, это Катя, — раздался в трубке голос младшей сестрички. — Можешь со мной поговорить?

— Конечно, Катюша, — мягко ответила Ольга.

Она и не думала обижаться на Катю, понимая, как больно ей сделала. Но это была (как Лера и говорила) боль, приносящая выздоровление.

— Оль, я хотела сказать тебе спасибо… И попросить у тебя прощения.

— Все в порядке, Кать. Я понимаю. И ты меня тоже прости — я опять влезла ногами тебе в душу. Опять что-то разрушила.

— Знаешь, наверное, нет. Не разрушила — починила! И как-то… знаешь, словно пелена с глаз упала.

Ольга слушала тихий голос девушки с облегчением. Да, это было не то, к чему она стремилась, но Катя хотя бы стала свободной. И могла спокойно решать, что делать с собственной жизнью.

— Я рада, сестричка. Мы сможем встретиться и просто выпить кофе?

— Нет, Оль. Я уезжаю в Камышинск, уже в автобусе сижу. Буду там тренироваться.

— Как жалко…

— Не жалей. Мы еще много раз выпьем и кофе, и шампанского. Только это будет не завтра, хорошо?

— Хорошо, девочка. И прости меня за все…

— Тебе не за что просить прощения. Я благодарна тебе за свою свободу. И за то, что вижу мир по-новому. Запиши мой новый телефон. И помни, я тебя люблю!

— И я тебя люблю, малышка! Ни пуха ни пера!

— К черту! — Катя расхохоталась. — И тебе ни пуха ни пера!

Теперь рассмеялась Ольга. Уже и телефон отправился в сумочку, и до дома оставались считаные метры, а Оля все улыбалась. Жизнь на самом-то деле была прекрасна! И она все-таки помогла даме треф! Значит, осталась всего одна дама…

И она, Ольга, наконец сможет позволить себе надеяться на счастье.

 

Глава тридцать третья

 

— Лерчик, привет! Не возражаешь, если я завтра с утра выйду с Дези?

На часах было уже почти одиннадцать вечера, когда Ольга позвонила подруге. К счастью, Лера еще не собиралась спать. Большую часть вечера она посвятила своим пушистым друзьям. Вернее, одному другу — занемогшему Маркизу.

Ветеринар Дима послушал его, заглянул в пасть и уши, погладил по лохматой полосатой башке и велел Лере раз в день давать коту витамины. И почаще разные кошачьи лакомства.

— И главное, Валерия, уделяйте ему побольше внимания. Кот вполне здоров, он просто обижается на вас. Вернее, расстраивается…

Лера взяла на руки пушистого красавца (да, среди прочих причуд у Маркиза была и стойкая ненависть к переноскам — если уж и покидать уютный дом, то только на руках хозяйки).

— Спасибо, Дима.

— Да, и еще одно. Вы просили контакты моего друга. Вот его номер. Только… — Дима замялся. — Он не совсем травматолог. Они там, в «Твоем здоровье», вовсю применяют альтернативную медицину. Вот и Саня… он больше мануальный терапевт, хотя в костях разбирается. Ну и в переломах всяких. И психолог тоже…

— Знаете, Дим, пусть он будет хоть… ну, не знаю, фокусником. Главное, чтобы он моей подруге помог. А что написано на двери кабинета, не столь важно. Спасибо!

Лера с шестью килограммами уютно устроившегося на руках кота появилась дома уже после девяти вечера. А в одиннадцать раздался звонок Ольги.

— Хорошо, Оль! Договорились. Жду тебя как обычно. Как там Катя?

— Знаешь, на удивление хорошо, утром расскажу! До завтра, Лерчик!

— Пока-пока, — ответила Лера уже умолкнувшему телефону.

 

К невероятному Лериному удивлению, Ольга прибежала не просто вовремя, а даже на пару минут раньше. Она влетела в еще толком не проснувшуюся квартиру подруги как ураган. Правда, небольшой такой, локальный, ростом метр шестьдесят пять, но вполне энергичный.

— Лерчик, какую я шту-уку придумала!

— О господи! — вполголоса проговорила полусонная Лера. — Какую штуку?

— А давай вместе погуляем, а? Мы уже сто лет с тобой просто так по улице не ходили — вечно откуда-то куда-то летим. Нет чтобы фонтанами полюбоваться, с собаками пообщаться…

Лера хотела было отказаться, однако через пару минут, пока Ольга поправляла кроссовки в коридоре, передумала и согласилась. И поговорить можно будет без лишних ушей, и, если в сквере окажется Андрей, легко будет увильнуть от общения с ним. Конечно, после его признания никакого нормального общения быть не могло — он же был Ольгиным мужчиной, как бы она, Лера, к нему ни относилась.

— А давай! Я быстро соберусь.

Она действительно собралась быстро — летом это несложно. Тем более что краситься не было никакой необходимости, да и наряд можно было не выбирать. И вот уже через пять минут две дамы одного возраста в практически одинаковых спортивных костюмах, хотя при этом отнюдь не родственницы, неторопливо шествовали по бульвару. Дези, поняв, что сегодня с ней хозяйка играть не будет, занятая каким-то важным для двуногих разговором, интересовалась надписями, которые пооставляли на кустах и стволах деревьев ее четвероногие сородичи.

А Оля отчитывалась подруге о встрече с Катей.

— …я оставила ее наедине с этой мерзостью, а сама отошла к стойке, расплатиться. Понимаешь, еще раз слушать это я не могла.

— Понимаю, конечно. Меня все время мучит только одна мысль — как-то слишком уж все совпало: их разговор, то, что мы были рядом. Как будто нарочно… Как будто они разыграли это специально для нас.

— Не знаю, Лер, может, ты права и они все это наговорили нарочно. Только непонятно зачем — ведь можно было бы ручаться, что, после того как Катя обо всем узнает (мы же обязательно рассказали бы ей все, верно?), Михаил наверняка лишится перспективнейшей воспитанницы. А это и реноме, и бабки. И, думается, бабки немалые. Иначе зачем бы его женушка так из кожи вон лезла, советы давала? Мне кажется, что они постоянно это обсуждают, что жене его уже вообще все равно, что вокруг происходит и где они находятся, она все своего муженька ненаглядного убедить пытается, вернее, переломить через колено.

— Ну, может быть… Так что Катя?

— А что Катя… Дослушала, потом на меня наезжать стала, что ее Мишенька не такой, что он не может ей врать… И что это я все устроила. И вообще во всем виновата.

— А чего ты ожидала, Оль?

Подруги дошли до фонтана и присели на парапет, уже нагретый солнышком. Сзади тихо шептали струйки воды, небо было счастливо-голубым, а день обещал быть безмятежно-спокойным. Время от времени Дези подходила к хозяйке, намекая на то, что неплохо уже и на собачку внимание обратить. Но Лера только рассеянно гладила ее по лохматой голове и бросала мячик, за которым Дези отправлялась не то чтобы совсем лениво, но небыстро и даже обиженно.

— Да ничего я особого не ожидала. Вернее, я ожидала куда более сильных эмоций. Она, конечно, немножко покричала, даже опять прокляла меня на прощание. Но… Понимаешь, Лер, мне показалось, что все, что она узнала от меня, как-то очень логично дополнило картину в ее голове. Ну как будто Анжела ответила на те вопросы, которые Катя Михаилу задавала и на которые он не ответил.

— Ты расстроилась?

— Поначалу да, конечно. У меня было такое чувство, что я только что отрезала человеку ногу и теперь он навсегда останется инвалидом. Но отрезала, чтобы спасти его от смерти, дать ему шанс прожить свою жизнь.

— Плохо быть инвалидом.

— Спорим, что быть мертвым куда хуже. И куда безнадежнее.

— Для родни — ты права. А вот как для самого человека…

Тему смерти подруги обсуждали уже не раз, увы, это было частью их профессии. И не раз оставались каждая при своем мнении. Ведь Лера, как более философски настроенная, думала не столько о дне сегодняшнем для больного, сколько о дне завтрашнем для него и его родственников. А Ольга, напротив, видела свою миссию именно в том, чтобы отвести смерть срочно, сию минуту. А завтра будет завтра — и беспокоиться об этом тоже можно будет попозже.

— Ну хорошо. — Лера вернулась в сегодня у фонтана. — А что было потом? Ведь я по твоему лицу вижу, что «потом» было.

Ольга пожала плечами. У нее с вечера было такое рос­кошное настроение, что его не могло испортить ничего. И все именно из-за этого «потом».

— Конечно было. Вечерком Катюша позвонила. Сказала, что не сердится на меня, даже благодарна. Что уезжает в другой город и там будет тренироваться. Что я ей жизнь не сломала, а починила. И еще сказала, что мы много раз встретимся. Выпьем кофе и шампанского.

— Ну умница же! Отличная у тебя сестренка. Молодая, а характер железный.

— Спортивный, Лерчик. Иначе она бы давно ушла из спорта… Ну, или утопила бы в бассейне своего ненаглядного Мишеньку…

Лера хихикнула. «И была бы права — его таки не мешало бы утопить. Вместе с его супружницей…»

— Так что, подружка, оказывается, я все-таки двум дамам помогла. И теперь дело за малым — найти третью, вернуть ей возможность быть счастливой. И потом уже позволить себе самой понадеяться на счастье.

Лера кивнула. Перед ее глазами встала картина, от которой как-то сразу захотелось отвлечься: вот Ольга под руку с Андреем входят в зал дворца бракосочетания, а она, Лера, стоит за колонной и следит за тем, как самый лучший на свете мужчина навсегда уходит из ее, Лериной, жизни.

— Ты уже поняла, кто эта третья дама?

Ольга отрицательно помотала головой.

— Даже не представляю, где теперь искать… Может быть, на работе. Но там-то уж я могу испортить любовь только нашим медсестрам… Хотя уж этим-то я точно не буду помогать судьбу чинить. Они по своей безголовости молодой столько глупостей делают, что мы иногда просто диву даемся. После того, как их ошибки исправим и порадуемся, что очередной больной остался жив вопреки их стараниям.

— Так, может, просто подождем? Пара дней явно роли не сыграют. А там, глядишь, и ответ найдется. Сам по себе, без нашего участия.

— Подождем, конечно. Что, пора по домам?

Лера посмотрела на экран телефона. Вообще-то еще можно было бы и погулять. Но она торопилась уйти с бульвара, пока здесь не появился Андрей.

— Да, пора. Дези! Иди сюда, девочка, домой пора!

Дези подошла и укоризненно посмотрела сначала на Ольгу, а потом на хозяйку. «И не погуляли толком, не побегали, не поиграли… Все ваша болтовня… Когда ж вы, двуногие, поймете, что все намного проще, чем вам кажется. И что жизнь намного понятнее, если как следует к ней принюхиваться, прислушиваться. Не трепаться сутками, а молча думать…»

Лера взяла собаку на поводок. Ольга уже была на пару шагов впереди. Но внезапно она как будто на стену наткнулась.

— Ой, как больно-то… Лерчик…

Подруга едва успела подбежать, чтобы подхватить Олю, которая стала оседать ей на руки. Губы посинели, лицо стало белым-белым, на глазах появились слезы.

— Олька! Что? Что болит?

— Нога, Лер… Прямо как огнем горит… И ступить не могу…

— Черт возьми. Допрыгалась, подружка дорогая. Та-ак, до лавочки сможешь добраться?

— Не знаю. — «Железная» Ольга едва не плакала. — Очень больно… И перед глазами все плывет.

Лера поняла, что надо брать ситуацию в свои руки. Она осторожно довела (говоря по-честному, почти донесла) подругу до лавочки, оказавшейся неподалеку, буквально в трех шагах, присела рядом и стала мысленно анализировать ситуацию. Вести Ольгу домой бессмысленно, вызывать скорую — еще глупее. Да и не приедут они в какой-то скверик. Такси? Вариант возможный, но до машины ведь тоже добраться надо, а потом куда такси Олю отвезет? Разве что к ним на работу.

«Вот уж там ей дадут отлежаться, как же… Да и к какому специалисту ее тащить? Она не падала, руки-ноги целы, ее как будто на ровном месте что-то… отключило…»

Лера держала в руках телефон, не решив толком, что делать. Оля полулежала на скамейке. Ей явно было очень больно.

— Ольчик, как ты?

— Хреново, Лер. Надо, наверное, такси вызвать. Домой я поеду… попробую отлежаться.

— Сиди уж! Домой она поедет. Я сейчас…

Да, сидеть было бессмысленно. Надо было на что-то решаться. Собственно, выбор был невелик. И для начала надо было сообразить, к какому специалисту можно обратиться.

— Господи, и о чем я думаю! — пробормотала Лера, листая книгу контактов. — Дима же дал мне телефон… ага, вот, нашла.

Александр взял трубку практически мгновенно. Выслушал Лерин сбивчивый рассказ и скомандовал: «Везите больную ко мне сюда как можно скорее».

— Сюда — это куда?

— Это в «Твое здоровье». Я предупрежу внизу, вас проводят сразу ко мне. Когда приблизительно вас ждать?

— Саша, пока не знаю. Я позвоню, как только мы машину найдем.

— Давайте так. Жду вас.

Итак, первая часть задачки была решена. Она оказалась достаточно простой. А вот как до этого «Твоего здоровья» добраться… Собственно, понятно, что на машине. «Да будь что будет! Выхода-то нет особого. А он рядом живет. Если не уехал никуда…»

И Лера решительно нажала на заветную строчку.

— Андрей, нужна твоя помощь…

Она в трех словах объяснила ситуацию и услышала в ответ короткое:

— Через пять минут буду.

И правда, не через пять минут, но немногим больше на аллейке появился Андрей.

— Однако, девушки, я собирался с вами встретиться совсем в другой обстановке, — пробормотал он, оценив открывшуюся перед ним картину.

Лера могла только плечами пожать. Она тоже представляла эту встречу по-другому. Ну, или предпочла бы совсем не встречаться. Тем временем Андрей присел перед Ольгой на корточки.

— Оль, слышишь меня?

— Ой, привет, Андрюша… — прошептала та. — Слышу, конечно. Я ж нормальная, только ногам больно очень.

— Ну, это дело поправимое. — Андрей выпрямился. — Лера, бери Дези и вперед, моя машина в тупичке. Во-он там, видишь? Вот ключи. Открывай, садись на заднее сиденье, а я нашу принцессу сейчас доставлю.

Лера хотела было спросить, как именно он намеревается доставить «нашу принцессу», но Андрей ее опередил. Он взял Ольгу на руки, как ребенка, и осторожно пошел по аллейке.

«Да, надо же машину открыть!» Лера поспешила, но не впереди, а за спиной у Андрея. А умница Дези потрусила рядом с хозяйкой — вот сейчас наконец двуногие делали что-то разумное. И надо было проследить, чтобы они сделали все правильно.

 

Глава тридцать четвертая

 

Наверное, скорые ездят все-таки чуть быстрее. Но Андрей гнал как мог, и довольно быстро они добрались до «Твоего здоровья». Александр не подвел — крепкий медбрат с удобным креслом для больных ждал на ресепшене, и буквально через пару минут все четверо вознеслись на четвертый этаж, где располагался кабинет травматолога. Хотя на дверях Лера с удивлением увидела пиратский череп с костями — и никакой надписи.

— Это в смысле «не влезай — убьет»? — нашла она в себе силы поинтересоваться.

— Нет, это в смысле, что я лечу кости и голову. Вернее, кости через голову. А иногда и то и другое. Здравствуйте, Валерия!

С Андреем Александр поздоровался за руку. Лера подумала, что не может лекарь, пусть даже травматолог, быть настолько похож на вышибалу. Он был не столько высоким, сколько широким, с огромными руками и адски внимательными глазами.

— Так, господа мои. Я вашу приятельницу забираю. А вы отдохните тут, успокойтесь. Кофе сейчас будет.

— Однако здесь сервис… — пробормотал, устраиваясь в креслице, Андрей.

Лера села напротив. Больше всего ей хотелось сейчас оказаться как можно дальше отсюда. И если бы не беспокойство за подругу, она бы давно ушла, вернее, сбежала. Хотя, вдруг ей подумалось, именно в эти минуты она не может быть для Андрея привлекательной — волосы растрепались, макияжа никакого, удобный, но явно не самый новый спортивный костюм и паника в глазах. Откуда ей было знать, что это для него окажется самой убийственной комбинацией?

 

— Ну-с, приступим…

Ольга со страхом наблюдала за мужиком в ослепительно-белом халате, который осторожно поднял штанину на ее ноге и теперь осматривал коленку. Ссадины уже зажили и не казались страшными ранами. Но ноге было невероятно, просто чудовищно больно, и Оля готовилась к тому, что вот-вот станет еще намного больнее.

Но мужик прикасался осторожно, то и дело спрашивая: «А так больно?», «А так?» Больно почти не было. То есть новые ощущения не появлялись, да и старые, как ей показалось, становились не такими острыми.

— Не больно… Даже легче, по-моему. Наверное, скоро отпустит.

— М-м-м, любопытно. А вот так?

Доктор взялся за ногу всей огромной лапищей и как-то странно повернул. Ольге показалось, что внутри что-то то ли щелкнуло, то ли скрипнуло. И пекущая боль постепенно стала превращаться в ноющую. Во всяком случае, это уже вполне можно было терпеть.

— Ой… Намного лучше.

— Отлично, — мужик улыбнулся, и Ольга увидела перед собой не коновала, а вполне симпатичного врача с пронзительно-синими глазами.

Ей было уже почти совсем не больно. Ну, еще немножко ныло, но не сильно. Вполне можно было идти домой и даже собираться на работу.

— Здорово! А что вы сделали? — Профессиональный интерес начал брать верх.

— Пока еще ничего особенного. — Доктор по-прежнему держал пальцы у нее на коленке. — Посидите, пожалуйста, спокойно.

— Так ведь уже все в порядке, наверное, можно и домой идти.

Мужик ухмыльнулся и, положив на ногу лапищу, словно прижал ее к креслу.

— И через пару часов ваши друзья опять привезут вас ко мне. Не торопитесь. Сбежать от меня можно, конечно. Плохо то, что придется вернуться...

Ольга с удивлением смотрела на своего коллегу.

— В смысле? Понимаете, я ваша коллега, к тому же хирург. Мне-то уж точно вы можете сказать все как есть. Почему вернуться?

— Ах, колле-ега… Ну, это слегка меняет дело. Но пока что мне сказать вам нечего. Ваши ножки, думаю, надолго поселились у меня в голове. Так что сейчас мы с вами сделаем КТ, а потом уже будем думать, как вас спасать. Но для начала примите-ка вот это.

Он вытащил из стола облатку с таблетками, налил в пластиковый стаканчик воды и подал Ольге. Та почему-то не спросила, чем он ее потчует. Просто проглотила таблетку, выпила всю воду из стаканчика и откинулась на жестковатую спинку кресла.

— Ну вот… — Доктор вытащил карманные часы, щелкнула, открываясь, крышечка. — Сейчас вы отдохнете, я вас оставлю. А через полчасика отправимся к нашим электронным коллегам, смотреть, что с вашими чудесными ножками.

Ольга почти не воспринимала слова доктора — вид карманных часов ее заворожил. Она словно наяву услышала голос Марины: «Не забывай: у тебя все получится, пока ты будешь следить за временем и помнить, что твое время всегда с тобой. И его хранитель рядом!»

Карманные часы в крупных руках доктора, явно заботящегося о своей внешности, несмотря на свои внушительные габариты, доктора, появившегося рядом в тот момент, когда она меньше всего думала и о предсказании, и о третьей даме… «Так что, это и есть мой хранитель времени? Этот здоровенный мужик с нежными руками и синеватыми от бритья щеками?»

Конечно, доктор совершенно не был похож на ухоженно-брутального мужика с билборда. Да и часы, в общем, были совсем другие. Но ведь почему-то именно ей, именно сейчас, когда она всерьез поверила в Маринино предсказание, встретился этот человек. Да, он просто коллега, к которому ее отвезла Лера, да, он просто занимается ее, Ольги, ногами. Но у него карманные часы…

Оля поняла, что запуталась. И только теперь обратила внимание, что одна нога почти не болит, а другая едва напоминает о себе… Как комариный укус трехдневной давности.

Доктора в кабинете не было — вероятно, он и в самом деле отправился к «электронным коллегам». Но ведь уже не надо — все прошло, можно спокойно ехать домой.

Ольга осторожно выбралась из кресла, постояла минуту, прислушиваясь к себе. И поняла, что ноги действительно почти не болят. Во всяком случае, стоять можно и даже идти получается. Она осторожно подошла к двери и открыла бы ее, если бы не услышала голоса Леры и Андрея.

Почему-то она не распахнула к ним дверь, чтобы порадовать выздоровлением, — должно быть, что-то в их интонациях подсказало Оле, что свидетели разговора им сейчас не нужны. Возможно, это было совершенно не­этично и абсолютно неблаговоспитанно, но Ольга замерла у двери, прислушиваясь к каждому слову.

— …теперь я могу спокойно ехать домой. Да и на работу пора… Пока меня Борисыч не уволил…

— Так давай я тебя отвезу.

Лера невесело рассмеялась:

— В таком виде? Вот тогда меня точно уволят…

Андрей хмыкнул. Ольга подумала, что никогда не слышала в такой нейтральной реакции такого явного непонимания.

— …не-ет, я сейчас возьму такси и домой. Приведу себя в порядок и только тогда отправлюсь на работу. Я ж все-таки начальник…

— Ну тогда давай я тебя домой отвезу… А потом на работу. Мы же живем рядом — зачем тебе с такси связываться?

— Нет, Андрей, ничего не надо. Мне на такси проще…

— Лера, — голос Андрея зазвучал умоляюще (и это невероятно удивило Ольгу, которая была уверена, что уж он-то идет по жизни с неизменной мягкой улыбкой победителя). — Лерочка, ты меня последнее время избегаешь, на прогулку выходишь так, чтобы мы точно не встретились. Объясни мне, что происходит?

— Знаешь, если бы не Олькины ноги, я бы и дальше пряталась от тебя. Но раз уж так получилось… Да, давай поговорим.

— Ну наконец-то!

Послышался какой-то странный звук, потом шаги, а потом опять голос Леры:

— Нет, не надо… Отпусти…

Снова послышалось какое-то движение, а потом тяжелый вздох Андрея.

— Ну хорошо.

— Я давно должна была тебе это сказать. И если не скажу сейчас, никогда себе этого не прощу…

Обычно мягкий голос любимой подруги сейчас звучал как-то странно: она словно оправдывалась. Хотя как Лера умудрилась провиниться перед Андреем? И когда успела?

— Хорошо, моя девочка, говори. Я очень внимательно тебя слушаю.

Отчего-то на слова Андрея, на то, что он назвал Леру своей девочкой, Ольга внимания не обратила. Она переступила с ноги на ногу, стараясь двигаться как можно тише (и вовсе не заметила, что ноги ее отлично слушаются, что нигде и ничего не болит). Она, что называется, обратилась в слух.

— Я… Я люблю тебя, Андрей, — голос Леры звучал едва слышно.

— И я тебя люблю, девочка.

— Нет-нет, подожди, не надо меня обнимать… Ты дослушай. Ты любишь женщин, женщины любят тебя. А я... Я не такая.

— Слушай, ну не надо опять, а?

— Нет, правда. Ты… Ты как из сказки, ты чудо какое-то. Я вот глаза закрываю и все равно тебя вижу. У меня даже голова от тебя кружится!..

— Я же не смертельная болезнь, Лерочка…

— Нет, конечно нет. Это я просто сказала, чтобы ты знал, какой ты для меня.

— Моя хорошая…

— Но… Но мы не можем быть вместе.

— Почему? — Андрей спросил так, как обычно спрашивает начальник у своих подчиненных на крупных совещаниях: сухо и по-деловому.

— Я не должна быть с тобой…

— Почему, Лера? Это что, из-за Оли?

Лера молчала. И Андрей чуть повысил голос:

— Это из-за Оли? Скажи, да?

— Да! — голос Леры окреп. Она сказала все, что хотела, что должна была сказать.

— Лера, наплюй! Это твоя жизнь, понимаешь, твоя! Подумай о себе! О нас!

— Андрюша, она тоже моя жизнь… Как мне потом с этой мыслью жить?

— Так, как все! — Андрей повысил голос. Он не столько убеждал, сколько умолял собеседницу.

Лера молчала.

— Хорошо, давай так… Давай уедем. Давай уедем в другой город, в другую жизнь…

Ему ответом было молчание. Должно быть, Лера отрицательно мотала головой. Вернее, Оле это представилось так ясно, как будто она стояла сейчас рядом с подругой.

— …Ты все забудешь, потом…

— Мы не будем счастливы, — твердо заявила Лера. — Не будем счастливы в той жизни.

— Да почему?! — Андрей почти кричал. — Я люблю тебя! Я смогу сделать тебя счастливой! Ты любишь меня, вообще?

— Люблю, — сквозь слышные слезы прошептала Лера. — Люблю больше всего на свете, Андрюша…

Но вместо тишины, которую можно было бы ожидать после такого объяснения, раздался звук шагов. Судя во всему, Лера уже была возле двери в коридор.

— Андрюша… Андрей, родной мой! Прости меня! У тебя все будет хорошо! Пожалуйста, прости меня!..

Хлопнула дверь. И сразу же раздался крик Андрея:

— Лера! Куда же ты? Валерия!..

Дверь хлопнула еще раз, отсекая все звуки. Наверное, Андрей выскочил вслед за Лерой.

Только сейчас Ольга заметила, что стоит на цыпочках возле самой двери кабинета и вслушивается в наступившую тишину. И тут ее снова пронзила, нет, прошила невероятная боль — нога словно взорвалась тысячей осколков. Застонав, Ольга с трудом добралась до кресла, в котором ее оставил доктор с волшебными руками, и просто упала в него.

 

Глава тридцать пятая

 

Несколько невероятно долгих, бесконечных мгновений Ольга пыталась прийти в себя — одновременно и от боли, и от услышанного.

Словно пелена мгновенно спала с ее глаз, она сразу же вспомнила, как Лера в последние дни не раз пыталась с ней поговорить, что-то ей сказать. И столько же раз Ольга отмахивалась от нее, откладывала общение с самым близким человеком.

Именно за этими размышлениями Ольгу и застал вернувшийся доктор.

— Ну как вы, Ольга? Как чувствуете себя?

Оля честно прислушалась — боль, только что терзавшая ее, почти исчезла. Возможно, из-за того, что она сидела, возможно, по какой-то иной причине.

— Спасибо, получше. Как мне величать вас, коллега?

— Г-м-м, да, я не представился… — Доктор усмехнулся. — Александр Васильевич…

— Суворов? — хихикнула Ольга. Боль совершенно прошла, и она с удовольствием ощутила, что можно самую малость и пофлиртовать.

— Ах, сударыня, если бы… Нет, просто Морозов. Для друзей и коллег, — тут доктор Морозов уже откровенно ухмыльнулся, — Саша, или Саня. Даже, возможно, Алекс. Но только не Шура.

— Очень приятно. Ольга Крылова. Просто Оля, конечно.

Доктор Морозов сообщил, что ему тоже очень приятно.

— Так что, Саша, я могу идти?

Доктор удивленно взглянул на Ольгу:

— Что, совсем не болит больше?

— Совсем, — кивнула она. — Да и на работу пора.

— Знаете что, Ольга, я вам, как коллега коллеге, рекомендую сейчас позвонить начальству и сказать, что вы на больничном, как минимум на неделю.

— Начальство меня убьет. Или уволит.

Доктор выпрямился:

— Мне опыт подсказывает, что быть здоровой и уволенной намного лучше, чем калекой при должности. Не спорьте, Оля. Позвоните и поедем уже. Мои «электронные коллеги» заждались, полагаю.

Ольга вздохнула. Судя по всему, доктор Морозов был очень похож на нее саму — пока все не станет ясно, диаг­ноз не будет поставлен и методика лечения не прописана, он ее не отпустит. И тут Ольга, внезапно для себя, что называется, «расслабила спину».

«Да пусть делает, как решил. Ну правда, я же живая. Могу и поболеть несколько дней. И больничный взять. Первый раз за три года…»

— Поехали, — кивнула Ольга решительно. — Я позвоню по дороге.

Доктор Морозов хмыкнул, как показалось Оле, одобрительно и покатил ее кресло к выходу.

 

«Электронные коллеги» и впрямь их ждали. Всего пара секунд понадобилась им, чтобы осторожно уложить Олю в ложе огромного томографа. И вот уже загудел магнит, ну, или что там обычно гудит (она толком не знала, хотя все лекции по современным методам исследования слушала с колоссальным интересом). Под этот шум отлично думалось, и Оля наконец смогла мысленно вернуться к третьей даме, той, что прячет слезы. То есть, как оказалось, к самой лучшей, любимой и давней подруге — Лере.

«Это же ты, Лерусь, ты слезы прячешь… Ты пыталась мне что-то сказать, но я думала только о себе… И даже не слышала твоих просьб. И всегда влезала в твою жизнь, еще со школы…»

И память услужливо стала рисовать давние, но, как оказалось, еще не до конца забытые картины прошлого.

Вот последние дни перед выпускным. Лера пришла к Ольге, чтобы посоветоваться насчет платья. То, что она выбрала, Оле показалось «ужасным» — длинное, с открытыми плечами и пышной юбкой, светло-сиреневое. Оно гармонировало с цветом лица, худенькие ключицы в свободном вырезе казались трогательными и нежными. Но Оля решительно сказала, что в таком платье идти на выпускной — «дурость»: ключицы торчат, сиреневый цвет делает Леру похожей на вампира. Ну а прическу надо будет делать только в парикмахерской, у Ольгиного мастера, а вовсе не дома перед зеркалом.

Лера тогда послушно пришла на выпускной бал в строгом белом платье-футляре. И хотя была ослепительно хороша, почти весь вечер просидела за столиком и без капли праздничного настроения.

Вот третий курс, зимняя сессия заканчивается. Леру приглашает в ресторан самый видный парень курса. Но Ольга решительно заявляет, что подруга никуда не пойдет.

— Да почему, Оля? Почему тебе Дмитренко не нравится?

— Да потому что он бабник. Он не пропустил ни одной девчонки на курсе.

— Ну и что? Я знаю, он сам мне рассказывал, как пытался с Крапивиной в театр пойти, а она сказала, что оперу слушают только лузеры. Что Васильевой подарил книгу хорошую — а она ее сразу же передарила кому-то из родни, потому что книги собирают болезнетворные микробы, так что в доме их держать нельзя, тем более если планируются дети… Что Зайцева…

— Господи, ты видишь — все, все девчонки ему чем-то были нехороши! Он и тебя потом в помоях перед кем-нибудь искупает.

— Но он мне нравится! И то, что он в оперу ходит, книги дарит. Мне НРАВИТСЯ это, понимаешь? Даже его несовременная воспитанность…

Но Ольга тогда просто обиженно промолчала. И Лера осталась дома, а Жорка Дмитренко, окончив институт, подался в науку, теперь уже профессор. И еще год назад женат не был. И даже не мечтал об этом.

Не раз Лера встречала в своей жизни парней, которые с удовольствием разделили бы с ней жизнь. И столько же раз Ольга находила в каждом из них одни только недостатки...

— Как же ты меня терпела все эти годы? — проговорила Ольга, не заметив, что гудение стихло. — Как терпела, когда я всех твоих кавалеров отшивала?

— Каких кавалеров, Оля? Я все больше по дамам, меня мужчины не интересуют…

Это словно ниоткуда появился доктор Морозов с креслом-каталкой и осторожно помог ей перебраться в него. Ольга поняла, что последние слова она произнесла вслух, мягко улыбнулась, показывая, что оценила «тонкий» юмор коллеги-эскулапа.

— Ну, доктор, каким будет приговор? Порадуете хоть чем-нибудь? — осведомилась Ольга, когда они добрались до кабинета Алекса Морозова.

— В целом да, порадую. Думаю, ваш больничный продлится не более двух недель. После чего вы сможете вернуться к работе и уже не пожалуетесь на боли в ваших прекрасных коленях.

— Две недели? Ничего себе!

— Две недели! И не спорьте. Ваши ноги требуют внимания….

Ольга кивнула. Ноги действительно требовали внимания, и с этим нельзя было не согласиться. Внимания, правда, требовала и вся она, но это была уже не епархия доктора Морозова.

— Далее. Сейчас я вас отпущу. Вы поедете домой (а вовсе не на работу, слышите?). А вечерком я приеду, посмотрю, как вы замечательно отдыхаете, и сделаю пару процедур.

Оля молча удивилась. Хотя ей было известно, что частные клиники (а то, что она именно в частной клинике «Твое здоровье», Оля уже знала) практиковали временами весьма экзотические методы, которые тем не менее давали неплохой результат.

«Честное слово, мне все равно, какими снадобьями он будет меня пичкать. Лишь бы ноги не болели и… и не я занималась собственным здоровьем…»

Возможно, это было и неправильно, никто, кроме нас самих, не должен заниматься нашим собственным здоровьем. Но Ольге так хотелось, чтобы о ней хоть кто-то позаботился, побеспокоился о том, чтобы не болели ноги… Или, к примеру, посоветовал на завтрак перед работой съесть что-то лучшее, чем черный сухарик с кофе.

Доктор в очередной раз щелкнул крышечкой карманных часов (Ольга опять вздрогнула, но только мысленно), позвонил каким-то неведомым девочкам и велел вызвать такси «для моей пациентки». Потом самолично переправил Ольгу вниз, толкая перед собой кресло, хотя она могла бы передвигаться и без посторонней помощи.

— Ну так вот, дорогая моя коллега и пациентка, сейчас вам надо слушаться вашего врача и точно следовать его указаниям. Договорились?

Ольга кивнула — приятно иногда просто кого-то слушаться и хотя бы на время перестать чувствовать на собственных плечах ответственность за весь мир.

 

Глава тридцать шестая

 

— Здравствуйте, это Александр?

Робкий голос собеседницы Саша узнал сразу — это она привезла Ольгу с загадочно больными ногами. Ольгу он тоже запомнил сразу: такая красотка, такая харизма — и непонятная, загадочная хворь.

— Да, Валерия, это я, здравствуйте!

— Ой, вы меня запомнили! — то ли удивилась, то ли смутилась собеседница.

— Ну конечно… Дима о вас весьма лестно отзывался. Да и как не запомнить двух красавиц, которые прямо с утра влетели в мой кабинет?

Сейчас самое время сказать, что Александр Морозов был любителем прекрасного во всех видах — и в первую очередь в виде красивых умных женщин. Также он обожал свою работу, не считался со временем и прикладывал все силы, чтобы «вытащить» (как он обычно это называл) каждого из тех, кто к нему обращался. У доктора Морозова, конечно, было немало недостатков — как у всякого живого человека. Но и с достоинствами все было в порядке. Перечислять и те, и другие можно было бы бесконечно, но нам сейчас важно знать, что Александр Васильевич был очень хорошим врачом, обаятельным собеседником, гурманом и… многолетним холостяком.

Вероятно, последнее проистекало из его своеобразной работы. Да и вряд ли найдется женщина, которая будет долго терпеть то, что ее спутник целый день занимается чужими ногами, руками и спинами, к тому же большей частью женскими. Ну, или не встретилась еще среди обладательниц всех этих спин, ног или рук та, которая пришлась бы доктору по сердцу.

Как бы то ни было, сейчас он беседовал с миниатюрной и чертовски привлекательной дамой, которая привезла к нему другую привлекательную даму, правда, нездоровую и требующую всего его, доктора Морозова, мастерства.

— Спасибо, приятно слышать комплимент…

— Чистую правду, Лера. А говорить правду легко и приятно. Как сказал кто-то великий.

Собеседница хмыкнула, но почти сразу задала вопрос, который, вполне понятно, ее больше всего интересовал.

— Так что с моей подругой? Что у нее с ногами?

— Вы знаете, Валерия, я еще толком не понял. Ясно, что имеют место остаточные явления нескольких падений подряд. Но нет ни трещин в коленных чашечках, ни растяжений. Мениски не повреждены. По снимкам если судить — отличные молодые сильные ножки. Красивые к тому же, да.

— Ну и почему же она так мучается? Говорит, что иногда ноги как огнем горят, шагу ступить не может.

У доктора Морозова уже был ответ, вернее, его часть. Сначала он подумал, что пока все не выяснит, своими соображениями делиться не станет. Но, с другой стороны, Валерия — самая близкая подруга Ольги, и кому все говорить, как не ей?

(Вчерашний утренний визит и потом вечерние процедуры дома у Ольги отмели изрядную часть сомнений Саши. Он своими глазами увидел, что именно Лера — самый близкий Оле человек. Она, а не мама или кто-то из родственников. Да, это звучит странно, но именно так все и выглядело: на комоде и книжных полках веселые фото с Лерой и никаких изображений с родственниками. Словно именно она и была Ольгиной семьей.)

— Мне думается, Валерия…

— Лера, не мучайтесь, меня все так называют…

— Ну хорошо, Лера. Так вот, болезнь у Ольги, я бы сказал, в голове. Что-то вроде защитной реакции. Ну, или крик о помощи.

— В смысле?

— Я думаю, что ваша подруга очень сильный, волевой человек, иногда даже диктатор…

Лера вздохнула, ведь так оно и было, и Ольга временами становилась не просто диктатором, а настоящим тираном.

— Но временами даже ей хочется заботы, тепла. Не организовать это для себя, а просто… получить неожиданно. Ну, как в детстве. Вот ты сидишь, учишь уроки, и тут появляется мама, накрывает тебе плечи пледом и ставит на стол блюдце с только что приготовленным печеньем, ну, или нарезанным яблоком.

— П-понимаю…

Лера отлично это понимала — ее бабушка была такой, да и мама. А вот у Ольки все было иначе: мама чаще всего диктовала и требовала подчинения, хотя Олин отец… Ну, в целом Лера поняла, о чем толкует доктор Александр.

— Собственно, я открыл ей больничный, она дома. И рекомендовал ей не выходить надолго первые дней пять. Вчера сделал перевязку и осторожненько расспросил… Картина проясняется, хотя полной ясности еще нет.

— Но она же выздоровеет?

— Не сомневайтесь, Валерия. Я приложу к этому максимум усилий.

Лера многословно распрощалась и отключилась. Доктор Морозов усмехнулся умолкшему телефону.

«О да, можете, милейшая Валерия, не сомневаться ни минуты. Я ее вытащу… И постараюсь сделать так, чтобы она всегда чувствовала, что она маленькая любимая девочка. Что о ней позаботятся, укроют пледом, поболтают с ней ни о чем после ужина и… и просто ей будет на кого опереться. Уж это-то я сумею. И очень хочу к тому же!»

 

Следующее утро после так нелепо закончившейся прогулки Ольга встретила, конечно, дома. Да и было это утро совсем не ранним — часы показывали почти одиннадцать.

Вчерашний день она помнила преотлично — и утро с адской болью и кабинетом странного, но такого славного доктора, и вечер, когда этот самый доктор почти два часа возился с ее ногами, сначала осторожно прощупывая каждый сантиметр коленок, потом накладывая компресс из какой-то мази «собственного рецепта». Потом, пока компресс лежал на ногах, доктор сделал чай и подал ей, как какой-то принцессе, вместе с вкусным печеньем, которое сам же и принес. А уже после компресса они просто немножко поболтали. Когда доктор ушел, она легла спать. Нет, она не легла, свалилась, словно не спала неделю.

— Да я продрыхла почти полсуток… — Оля сладко потянулась. — И сегодня можно никуда не выходить… просто отлежаться, как велел доктор.

Почему-то мысль о «просто отлежаться» показалась Ольге сейчас невероятно привлекательной. Воспоминания о докторе, кстати, тоже вызывали самые приятные мысли. Вот только Лера…

«Да, с Лерчиком надо что-то решать. Бог с ним, с предсказанием. Но она же его любит. Любит моего Андрея. А он ее… вот как все сложилось...»

За чаем Оля задала себе вопрос: а действительно ли он именно ЕЕ Андрей? И по всему получалось, что нет. Что она просто все выдумала. Хотя он невероятно славный и очень симпатичный человек. Обаятельный, при этом свободный и честный. Но совершенно не ее, не «отличный вариант», как сказала бы мама. Просто добрый приятель, с которым здорово выгулять собаку, поболтать ни о чем на лавочке и у которого можно попросить помощи в решении на самом деле важной проблемы. Человек, который не откажет. Приятель, друг… Но вовсе не «любимый» и тем более не «единственный».

А вот для Лерчика он именно такой — единственный, любимый. Но ради нее, Ольги, она готова отказаться от всего, даже возможного счастья.

— Не знаю, везло ли мне раньше с мужчинами, но то, что мне повезло с подругой, — это факт. Осталась крошечная задачка — вернуть Лерчику многолетний долг. Пока не знаю как, но это надо сделать в ближайшее время.

Когда вечно занятый человек вдруг становится относительно свободным — вот как Ольга сейчас, вместо целого дня в отделении вдруг оказавшаяся дома в тишине, да на больничном, — он просто не знает поначалу, куда себя деть. Квартира вроде убрана (хотя с уборкой заводиться пока нет ни сил, ни желания), еда какая-то есть (с готовкой возиться тоже нет сил). Телевизор, новости на ютубе или новостном канале… Мысль об этом тоже особого энтузиазма не вызывала.

Ольга прошлась от спальни к гостиной, потом обратно. Зашла в кухню, включила кофеварку, снова вернулась в гостиную. Ноги не болели совсем. Двигаться было легко и как-то… молодо, да. Она сейчас чувствовала себя не почти сорокалетней (ну ладно, тридцать с изрядным хвостом), а вдвое моложе. И это было замечательное ощущение.

И, конечно, мысли тут же вернулись к Лере. В ее любви к Андрею Ольга ни минуты не сомневалась. А вот о его чувствах следовало все же поразмыслить. Впрочем, вряд ли он Лерке врал — они-то были одни. И, судя по всему, разговор этот Андрей завел не в первый раз.

— Господи, да что я мучусь? Надо позвонить ему и все выяснить! А потом уже решать, как с Лерчиком поступить.

Но сразу позвонить не получилось — раздался звонок в дверь. И на пороге обнаружился доктор Морозов с невероятных размеров пакетом из ближайшего «Богатея».

— Ольга, я на минуту… Извините, вчера заглянул в ваш холодильник... Ваша повесившаяся мышь…

— Мышь? — изумленно перебила его Оля, ошарашенная напором доктора (и в первую очередь, честно говоря, его появлением).

Алекс (так про себя решила звать его Оля) расхохотался. Смеясь, отнес в кухню пакетище, смеясь, вымыл в ванной руки и, теперь уже улыбаясь, вошел в гостиную.

— Это так говорят, Оля, когда в холодильнике пусто… Что там мышь повесилась. Как вы чувствуете себя?

— Отлично я себя чувствую, Алекс.

— Замечательно. Тогда покажите-ка мне ваши прелестные ножки…

Он встал на колено и показал рукой на кресло рядом с собой. Оля послушно села и почувствовала на ногах умелые осторожные пальцы. Сейчас ей не хотелось быть специалистом и выяснять подробности, хотелось быть… да просто человеком.

— Замечательно, — повторил доктор. Он явно был не просто доволен, а очень доволен. — Пожалуй, я смогу пригласить вас на долгую прогулку уже в конце этой недели…

— На прогулку?

— Конечно. Ваши ножки нужно тренировать, упражнять, напоминать им, что под ними не всегда ровный пол, а иногда что-то менее удобное.

И тут в голове у Ольги словно что-то взорвалось. Теперь она знала, как извиниться перед «третьей дамой», как сделать так, чтобы исполнилось предсказание, и как позволить себе надежду на собственное счастливое будущее.

— Отлично. Знаете, Алекс, мне нужна ваша поддержка. Есть некая задача… которую надо решить как можно скорее… относительно, конечно, но поскорее бы…

— По работе? — как-то слишком быстро спросил доктор.

— Нет, — Оля улыбнулась чуток беспомощно. — Это связано с моими друзьями. Они оба очень славные, очень хорошие люди. Давно любят друг друга. Но вот как-то не могут объясниться. И мне тут понадобится ваша помощь…

— Вы уверены, что без вашего вмешательства им не обойтись?

Ольга пожала плечами. Возможно, когда-нибудь Лера и Андрей сами смогут договориться. Но как долго они оба будут себя растравлять и мучить? Нет, именно сейчас нужно покончить с этими недоговоренностями, с пустой тратой времени.

«Так вот что имела в виду Марина, говоря о том, что надо за временем следить…»

— Я скорее уверена в том, что без моей помощи им понадобится еще бог знает сколько лет, пока они поймут, что друг без друга им никак…

— Вот оно что... И это те двое, что вас привезли вчера.

— Да, они. Ну так как, поможете?

— Пожалуй… пожалуй, да, помогу. На когда планируем «операцию»?

Ольга задумалась. Чтобы все подготовить, конечно, много времени не понадобится. Но вот что будет с ее ногами? И с графиком ее помощника?

— А знаете, давайте на конец этой же недели. Совместим прогулку и «операцию».

— Хм-м, в этом что-то есть. Договорились. План составим вечером… А сейчас мне пора.

Алекс привычным движением вытащил часы, щелкнула крышечка. Оля, не отрываясь, смотрела на руки своего доктора с таким нестандартным хронометром.

— Та-ак. Я буду у вас… примерно в восемь. Составим план вдвоем, так проще.

— Спасибо, буду ждать вас, — легко согласилась Ольга.

Составлять план, конечно, она будет сама, но мысль, что он приедет вечером и как минимум до конца недели будет приходить к ней, приятно грела.

«И с Андреем надо связаться обязательно…»

Хлопнула входная дверь, сообщая, что доктор ушел. Ольга поднялась, подошла к окну и посмотрела на кричаще-яркий даже в свете солнца сине-зеленый ужас. Неизменный брутальный мужик привычно качнул часами и, как показалось Ольге, одобрительно кивнул.

— Ну, выходит, мой «хранитель времени» пока что со мной. И будем этим пользоваться.

 

— Да, слушаю.

Голос Андрея звучал сухо и отстраненно. Конечно, он увидел, кто звонит, и, как поняла Оля, не очень этому обрадовался. «Ну что ж, его вполне можно понять. Еще решит, что я буду заигрывать…»

— Андрей, здравствуй. Я минутку отниму.

— Здравствуй, Ольга. Хорошо. Минутка у меня есть.

— Андрюш, это случайно получилось, но… В общем, я знаю, как ты относишься к Лерчику. И знаю, что она тебе… что она от тебя сбежала.

— Не надо об этом...

— Погоди, не перебивай! Я хочу вам помочь! Ты же любишь ее?

— Оля, прошу, не надо. Она все сказала!

— Господи, ну какие же вы, мужики, ослы упрямые. Она тебя любит. Ты любишь ее. Так почему бы не попробовать все ж таки поправить вашу дурацкую ситуацию?

Андрей тяжело вздохнул. Он-то по-всякому пытался с Лерой договориться. И вряд ли Ольга сможет что-то исправить. Но вдруг она права?

— Хорошо, Оля. Давай попробуем в последний раз. Действительно, хуже, чем сейчас, уже не будет.

Теперь пришел черед Ольги тяжело вздыхать. Ну вот как понять мужиков, а? Умница, любит женщину, которая отвечает ему взаимностью. И отказывается добиваться ее только потому, что она пару раз сказала «нет»…

— Тогда давай так. Не планируй ничего на конец недели. Мы с Алексом все подготовим.

— Вы с Алексом? — вдруг заинтересовался ее собеседник.

Ольга рассмеялась. Нет, все-таки мужиков понять невозможно. Хотя иногда их можно поймать, как рыбку. А вместо наживки подойдет любопытство…

— Да, мы с Алексом. Я позвоню тебе попозже, хорошо?

— Хорошо, Оль. Спасибо тебе.

— Потом будешь говорить свои спасибы! Пока-пока!

Голос Ольги пропал. Изрядно заинтригованный Андрей подошел к окну кабинета и посмотрел вниз, на тот самый бульварчик, который принес ему так много всякого, и прекрасного, и дурного. Пару минут он любовался зеленью каштанов и только потом сообразил, что так и не спросил, как Оля себя чувствует. «Хотя, если она взялась за сватовство, то, наверное, не так все плохо».

 

Глава тридцать седьмая

 

— Какой ты молодец! Уже ходишь! — Лера пришла тоже с изрядным пакетом снеди.

Хотя, конечно, до Алекса ей было далеко. Впрочем, и снедь нельзя было назвать такой уж полезной. Обожаемая обеими пицца «Четыре сыра», сласти из «Сладкого королевства» — Лера решила врачевать подругу положительными эмоциями. Раз уж ей, Ольге, нужна забота, то она ее получит…

После кофе с огромными кусками торта Лера решила, что надо дать Ольге «отдохнуть». Но у Оли, которая, конечно, ничуть не устала, были другие планы. Тем более что лучшего момента трудно было найти.

— Оль, я пойду?..

— Нет, подружка. Побудь еще немного со мной.

Лера снова опустилась на стул. Она почувствовала, что сейчас произойдет что-то необычное — таким вдруг стало Олино лицо.

— Лер, мне… Я должна перед тобой извиниться…

— За что, Олечка?

— Лер, — на глазах Ольги заблестели самые настоящие слезы, — прости меня ради бога!

— Да за что же, Олечка?

— За все! — Оля вскочила и порывисто обняла подругу. — За все-все! Я только недавно поняла, что рядом со мной все время была та, третья дама… Ты, Лера! Ты бубновая дама, которая прячет слезы!

— Я?!

— Ты, девочка моя!

— Потому что я краду твою любовь? Но это не так! Честное слово, я этого не делаю! Я… Я не виновата!

Оля обнимала ее, и Лера не знала, как ей вести себя дальше. Она бы убежала сейчас, но…

— Конечно нет, Лерчик! — Ольга обняла ее еще крепче. — Конечно не виновата! Виновата я!

— Ты? — изумилась Лера. — Почему ты?

— Потому что ты мой самый близкий человек. А я тебе всю жизнь мешаю! Вламываюсь в твое пространство, ломаю твою личную жизнь!..

— Нет, это неправда! — во весь голос заявила Лера.

— Да конечно правда!

Лера смотрела на подругу с испугом. «Я же отказала ему. Отказала навсегда! Я, только я виновата во всех Олькиных бедах! А она почему-то винит себя…»

— Я даже не могу сразу сообразить, сколько раз из-за моего дурного совета ты оставалась одна… Дмитренко… потом этот... а, да, Стас Владимирский из интернатуры. Ты его любила. Потом Гавриленко — мой, между прочим, больной. Он за тобой ухаживал всерьез, а я сказала тебе, что он тяжело болен и это будет не муж, а камень на шее.

Лера молчала. Слезы тихо катились у нее по щекам. «Но сейчас-то я тебя не просто предала… Я и в самом деле украла твоего мужчину… Не хотела этого, честно. Просто так вышло…»

— Господи, я только сейчас поняла, как же ужасно к тебе относилась! Как к своей собственности. «Лера — то», «Лера — это». Туда не ходи, с этим не встречайся… Лер, ты слышишь меня?

— Слышу, Оль, конечно.

— Но почему же ты мне ни разу не сказала?..

— Что не сказала?

— Ну, чтобы я этого не делала, чтобы в твою жизнь не лезла.

— Ну, ты же моя лучшая подруга… Мне и так было хорошо.

— Ничего себе «хорошо»!

Ольга давно уже ходила по кухне туда-сюда. Лера следила за ней глазами. Сейчас-то подруга вела себя как совершенно здоровый человек, как совершенно здоровая прежняя ее Олька. Олька ДО этого дурацкого предсказания. Да, ей было больно, когда вчера она убежала от Андрея, его обещаний, больно было еще и сейчас. Но эта боль, конечно, пройдет. Главное же, что Ольга выздоравливает… А она, Лера, уж как-нибудь, привыкнет не думать ни о ней, ни об Андрее.

— Ольчик, ты мне лучше скажи, как ты чувствуешь себя? А то мы все обо мне…

— Да роскошно я себя чувствую. Доктора ты мне нашла отличного. Вчера вечером был, компрессы делал. Сегодня привез снеди… на год хватит. Руки у него потрясающие…

Лера, отвлекшись от своих нерадостных мыслей, с удовольствием слушала подругу. Та будто помолодела — глаза сияют, лицо словно светится.

— …говорит, что к концу недели я уже буду совершенно здорова.

— Так это же замечательно, Ольчик!

— И вообще, он такой классный! Как человек, я имею в виду… Симпатяга, руки золотые…

— Да ты влюбилась в него, подружка!

— Не совсем… Вернее, совсем не. Но влюбиться в него было бы здорово. А еще лучше — влюбить его в себя…

Лера не верила собственным ушам. Чуть ли не впервые в жизни Ольга о каком-то малознакомом, в сущности, человеке говорит такое.

«Ну вот и слава богу! Значит, я ей особого вреда не причинила… Хоть ее любви порадуюсь…»

Оля читала по лицу подруги как по открытой книге. Она видела, что Лера, похоже, поставила крест и на своем будущем, и на своих чувствах.

— Знаешь что, Лер, а давай в конце недели отметим мое выздоровление?

— Давай, — ответила недоумевающая Лера. — А ты сможешь?

— Да я бы и сейчас смогла, но доктор, — тут Ольгин голос стал звучать мягче и как-то… романтичнее (так показалось Лере), — сказал, что надо до конца недели потерпеть с подвигами и танцами.

— Хорошо, договорились. Хотя до зарплаты еще…

— Лерочка, ну неужели мы с тобой не можем себе позволить просто попраздновать? И плевать на зарплату — мы заслужили все на свете. Ты — особенно!

— Хорошо, — повторила Лера. — Но ты не нагружайся сильно, ладно? А я тогда пойду…

— Будь осторожна, подружка! Смотри под ножки!

Оля обняла Леру и звонко чмокнула в щеку. И та ушла, больше недоумевая, чем предвкушая возможную скорую пирушку.

— Подружка ты моя хорошая! Все наладится! Мы обещаем!

Сине-зеленый ужас за окном одобрительно зажегся, а брутальный мужик щелкнул крышечкой карманных часов. Теперь ей это очень нравилось.

 

Неделя для Леры пролетела мгновенно — как, в общем, проходят недели и для многих из нас. Вот звонит будильник в понедельник утром, и вот уже — бац! — и ты в пятницу уставший идешь домой, предвкушая два выходных. Многие строят планы на выходные. Иногда это походы за продуктами, готовка-стирка-уборка. Иногда поиски подарка и поездка к друзьям на день рождения. Иногда это просто уютное лежание на диване и игра с котом…

Правда, планы Лера на конец недели не строила — все было придумано много лет назад и практически не менялось. Отличие нынешней пятницы было только в том, что вечер после рабочего дня она решила провести вместе с Ольгой. Конечно, ничего особого в этом не было. Ну, если не считать того, что Оля выкарабкивалась из своей непонятной хвори и хотела отметить с подругой именно это.

Хотя Лера до сих пор недоумевала, почему именно с ней. Ведь она-то для Олиного выздоровления не сделала ровным счетом ничего. Впрочем, некую свою вину она видела в том, что Оля заболела. Однако подруга была непреклонна:

— Мы должны отметить это вместе! И в самом роскошном кабаке — мы достойны всего самого лучшего!

И вот сейчас Лера прогуливалась у ворот клиники. Вот-вот должно было подъехать такси с Ольгой — и увезти их в тот самый «кабак», которого они достойны. Машины пока не было, и можно было поразмышлять обо всем произошедшем. Об Андрее, с которого началась странная история с предсказанием, об Ольге, поверившей в каких-то «трех дам», и о том, что в результате она, Лера, нашла самое лучшее в своей жизни — и потеряла это навсегда.

— Девушка, что вы тут скучаете? — Из окна подъехавшей машины выглянул брюнет с ярко-голубыми глазами. — Не хотите с нами прокатиться?

Лера расхохоталась — это был Алекс, Ольгин доктор. Да и сама Оля сидела на заднем сиденье.

— Привет, ребята!

— Ну что, ты готова?

— Я готова на все! Отдаю себя в ваши руки.

Такие слова Лера могла говорить с чистой душой. За неделю по телефону от Ольги она узнала, что у Алекса не только отличная репутация хорошего врача, но и золотые руки. Ежевечерние процедуры, ежеутренние визиты с проверкой самочувствия и заполнением холодильника. «Лерка, он такой клевый, не поверишь… Руки мягкие-мягкие. А сколько всего знает! Я держу компресс, а он мне что-нибудь интересное рассказывает. И из истории медицины, особенно альтернативной. Но чаще просто из истории. Оказывается, я столького не знаю… А как он заваривает кофе!..»

Отношения Ольги и Алекса, судя по всему, развивались если не семимильными шагами, то достаточно быстро. Как и обещал доктор Морозов.

— Господа, а куда мы едем? — осведомилась Лера, увидев столбы старой границы города.

— Новый ресторанчик открылся, «Избушка». Там адски вкусно, и о нем пока мало кто знает, — ответил Александр.

«Мало кто знает — это хорошо. Дай-то бог, чтобы там вообще никого не было!» Лера с трудом выращивала свою раковину, с трудом приходила в себя, с трудом училась жить с осознанием того, что ей никогда не быть с Андреем. Никогда не быть просто счастливой. И что теперь ей придется радоваться только счастью подруги.

«Избушка» оказалась современным трехэтажным сооружением без малейшего налета сказочности и древней архитектуры. Возле входа на крошечном пятачке машин не было, и такси, развернувшись, высадило пассажиров прямо возле входа.

Зато внутри это оказалось изумительно стильное и уютное место с тихой музыкой, белоснежными скатертями, улыбающимся мэтром у входа и витающим ароматом чего-то невероятно вкусного.

Алекс усадил Ольгу, потом подвинул кресло Лере.

— Ну, девушки, что будем заказывать?

— Лерчик, вот меню, — Оля протянула богатую книжку в кожаном переплете.

— Оль, выбирай сама.

Лера чувствовала себя здесь не в своей тарелке. Наверное, в этом ресторане запредельные цены и невероятные блюда. А она — простой врач, даже не инфекционист давно уже, а просто завлаб. Она вообще не очень любила места для обеспеченной публики, причем еще со студенческих времен. Хотя даже в студенческие времена могла позволить себе и приобретение роскошного платья, и вечер в компании той же Ольги в самом дорогом по тем временам ресторане города.

— Алекс, — Ольга протянула спутнику меню, — выбирай для нас всех.

Тот улыбнулся и погрузился в изучение блюд и цен.

— Как тебе здесь, Лерушка?

Лера улыбнулась. Ее радовало не то, что они здесь оказались, а то, как выглядит Ольга. Она явно отоспалась, заметно похорошела, и можно было не сомневаться, что ее здоровье восстановилось. Да, Морозов был отличным врачом — Дима не соврал. Он не просто вылечил Ольгины ноги, он явно вылечил Ольгину душу. И этого Лере было вполне достаточно.

— Вот это и вот это. Бутылку шампанского прямо сейчас. И вот это… Пожалуйста, мы хотим, чтобы нам подал вот это сам шеф-повар.

Алекс делал заказ, вышколенный официант внимал. Ольга безмятежно улыбалась, Лера с некоторой оторопью смотрела на доктора, удивляясь его неожиданной барственности. «Смотри ты, даже подача шеф-поваром… Да он знает в этом толк!»

— Шампанское сейчас будет.

Официант сделал пометки в блокноте и исчез, чтобы буквально через минуту появиться с заказанным напитком. Бутылка благовоспитанно вздохнула, золотистая жидкость наполнила высокие бокалы.

— За здоровье, милые дамы! — Алекс произнес тост, на который имел полное право.

Милые дамы пригубили отличное вино. Ольга порадовалась тому, что взяла в соратники Алекса. Он смог сделать все куда лучше, чем придумала бы она.

— О, а вот и шеф. Интересно, Валерия, понравится ли вам его творение?

К столу подошел высокий мужчина в черной куртке шеф-повара. Лера подняла глаза и увидела… Андрея, который держал в руках блюдо под блестящей крышкой.

— Прошу, — он поставил блюдо перед Лерой и снял крышку.

Пораженная его появлением Лера увидела на отполированно-стальном блюде темно-синюю бархатную подушечку с двумя кольцами.

— Это блюдо я приготовил специально для вас. К сожалению, больше ничего я готовить не умею. Но я буду учиться всему, что ты захочешь. Хочу делать для тебя что-нибудь каждый день! Я очень хочу делать для тебя что-то нужное каждый день… Каждый божий день! Ты попробуешь?

Лера не находила слов. Повисла пауза, и наконец она смогла собраться с силами.

— Д-да. Ой, нет.

Андрей молча улыбался, глядя на Леру. Он отлично знал, что это последний шанс. И мечтал, что Лера наконец перестанет говорить «нет».

— Я… боюсь, — прошептала Лера.

— И я боюсь. У нас все как-то странно. И встретились странно, и не факт, что все будет идеально... Но я очень хочу попробовать. А ты хочешь попробовать… со мной?

— Хочу, — прошептала сквозь слезы Лера.

— Тогда иди ко мне!

Девушка поднялась и наконец решилась. Она встала на цыпочки и первой поцеловала Андрея. Тот обнял Леру, и она словно исчезла в кольце его рук.

Бог его знает, кто еще был в этом зале. И был ли кто-то. Сейчас для Леры существовал только один человек. И этот единственный, она чувствовала это, будет всегда рядом, никогда не предаст и просто не позволит ей теперь оставаться одной.

— Алекс, ты гений, — прошептала за дверью банкетного зала Ольга.

Они с доктором на цыпочках выскользнули за дверь, как только появился Андрей. И теперь, когда разговор сменился более чем выразительной тишиной, облегченно выдохнули.

— Я знаю, Оль… Женщин надо удивлять.

— Ой, да… Я представляю, что устроила бы Лерка, если бы я сказала, что буду их с Андреем мирить.

— Прекрати. У них все получилось. И еще получится.

Оля счастливо улыбнулась:

— Я так рада, Саш…

— А ты хочешь, чтобы получилось у нас с тобой?

Ольга окаменела. Неужели он сказал именно то, что она услышала?

— Женщин надо удивлять, — Алекс приобнял за плечи свою уже бывшую пациентку. — Их надо баловать. И любить…

— Давай попробуем, Сань…

 

Эпилог

 

Прошел год.

— А я к ней пришла, вся трясусь... А она мне и говорит: «Успокойтесь, вы не первая на земле рожать собираетесь». И как-то я… не успокоилась, просто расслабилась.

Говоря это, Лера осторожно пришивала к Ольгиному платью крошечные цветочки, собственноручно связанные за прошлую неделю. Оля улыбалась, увидев собственный дом какими-то новыми для себя глазами. Вот их с Леркой фото. Вот свадебное фото Лерки и Андрюши. Вот смешной тряпичный доктор Айболит — подарок Алекса в тот день, когда она наконец сказала «да».

— Ольчик, машина внизу. Мы с Андрюшей будем ждать вас с Алексом в кафе. Пожалуйста, не волнуйся. Это, оказывается, не такая уж удручающая процедура. Я проверила это на себе.

— Я верю, Лерчик. Я же видела, как вы расписывались.

— Ну а теперь твоя очередь. Во-от, я закончила, смотри.

Изрядно округлившаяся Лера отошла от зеркала. И на Ольгу из его солнечной глубины взглянула привлекательная шатенка в отлично сшитом свадебном платье и с сияющими глазами.

— Замечательно. Лерчик, у тебя золотые ручки.

— Все, тьфу-тьфу-тьфу, — Лера постучала кулачком по столешнице. — Иди, машина внизу. Алекс уже ждет.

— Ничего страшного, — промурлыкала Ольга, — еще немножко подождет.

Она подошла к окну, за которым брутальный мужик все так же держал в руках карманные часы. За год его сине-зеленый лик слегка потускнел. И только часы по-прежнему отсчитывали время без остановок и ошибок.

— Можешь уходить со своего поста. Мой хранитель со мной!

И всего через пару минут Оля осторожно переступила порог дома. Машина честно ждала, честно ждал и Алекс. Оля знала, что он будет всегда рядом и оправдает все те надежды, которые она себе позволит. Ведь главное — просто позволить себе надеяться.

— Поехали, Алекс. Подходит наше время!

 

Літературно-художнє видання

 

Раєвська Марина

Дозволь собі надію

Роман

(російською мовою)

 

 

Головний редактор С. І. Мозгова

Відповідальний за випуск А. В. Альошичева

Редактор В. М. Комісарова

Художній редактор А. О. Попова

Технічний редактор В. Г. Євлахов

Коректор І. В. Набока

 

Підписано до друку 21.12.2021.

Формат 84х108/32. Друк офсетний.

Гарнітура «Minion Pro». Ум. друк. арк. 17,64.

Наклад 3500 пр. Зам. № .

 

Книжковий Клуб «Клуб Сімейного Дозвілля».

Св. № ДК65 від 26.05.2000

61001, м. Харків, вул. Б. Хмельницького, буд. 24.

E-mail: [email protected]

 

Віддруковано згідно з наданим оригінал-макетом

у друкарні «Фактор-Друк»

61030, Україна, м. Харків, вул. Саратовська, 51,

тел.: +38 (057) 717 53 55

 

 

Литературно-художественное издание

 

Раевская Марина

Позволь себе надежду

Роман

 

Главный редактор С. И. Мозговая

Ответственный за выпуск А. В. Алёшичева

Редактор В. М. Комиссарова

Художественный редактор А. О. Попова

Технический редактор В. Г. Евлахов

Корректор И. В. Набока

 

Подписано в печать 21.12.2021.

Формат 84х108/32. Печать офсетная.

Гарнитура «Minion Pro». Усл. печ. л. 17,64.

Тираж 3500 экз. Зак. № .

 

Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга»

Св. № ДК65 от 26.05.2000

61001, г. Харьков, ул. Б. Хмельницкого, д. 24.

E-mail: [email protected]

 

 

Отпечатано согласно предоставленному оригинал-макету

в типографии «Фактор-Друк»

61030, Украина, г. Харьков, ул. Саратовская, 51,

тел.: +38 (057) 717 53 55

 

 

 

 

 

 

Вале «немного за 40», она успешная бизнес-леди и мать двух дочерей. Женщина, которая добилась всего сама и уверена, что все может сама. Неожиданно в ее жизни появляются сразу трое мужчин: одноклассник Саша, который все еще влюблен в Валю, бывший муж Игорь, вернувшийся пять лет спустя, и бравый Михаил, умеющий спасать людей. Валя разрывается между прошлым и настоящим. Наступает момент, когда она понимает, что бессильна разрешить тяжелую жизненную ситуацию. Найдется ли «сильное мужское плечо», тот, кто позволит ей побыть слабой и любимой?..

 

 

 

После того как жених бросил Марину чуть ли не накануне свадьбы, изменив с ее же лучшей по­другой, девушка с головой ушла в работу. Успешную карьеру она построила, а личная жизнь так и не сложилась. Но однажды, находясь в поисках хорошего юриста, Марина встретила Юрия. Он соответствовал всем параметрам идеального мужчины. И чтобы удостовериться в этом на все сто, Марина решает встретиться инкогнито с бывшей женой Юрия, Катей. Неожиданно для самих себя девушки становятся лучшими подругами. Катя мечтает вернуть Юру и то и дело жалуется подруге на зловредную любовницу, которая рушит все планы по возврату мужа. Но лучшая по­друга — та самая любовница…