Поэтические образы
Переводчик Михаил Меклер
© Джеймс Джойс, 2022
© Михаил Меклер, перевод, 2022
ISBN 978-5-0056-5779-4
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Jj. Джеймс Джойс
James Augustine Aloysius Joyce (1882—1941)
Святая миссия
The holy office
- Я есть Катарсис – очищение
- и в этом моё предназначение.
- Использую грамматику поэтов,
- мне близок Аристотель в этом.
- Я переводы в барах и борделях
- делаю с одной лишь целью,
- дабы барды не зазнавались,
- а правду из уст моих черпали.
- Мой образ мыслей необычен,
- он философский, эпизодичен,
- но толковать меня не надо,
- я сам излагаю свои взгляды.
- Я каждому так предлагаю,
- стремиться к аду, или раю,
- для посрамления сатаны,
- грехи отпущены должны.
- Мистикам полную волю дайте!
- Ведь даже сам великий Данте,
- в доверии от римских пап,
- порой был в ереси не слаб.
- Некто радость ищет за столом,
- со здравым смыслом перед сном,
- размышляя о неудобствах,
- упорно проявляет жлобство.
- Меня не равняйте без раздумий
- с одной из шатий прошлых мумий
- и тем, кто просит его умилить,
- другие тешатся, а он скулит.
- Ни с тем, кто кинулся в объятия
- чудной даме в кельтском платье,
- и тем, кто не пьёт ни грамма,
- но постоянно пишет драму,
- да словно любящий супруг,
- к ней лезет прямо под каблук.
- Ни с тем, кто верит, что на свете,
- есть только комильфо и «эти».
- Нальют герою двести грамм,
- а после пьяный ходит сам.
- Ни те кто, как божество,
- глядят на Мэтра своего,
- а те, кто вьется каждый вечер
- перед богачами в Hazelhatch.
- Вовсе не тот, что рыдает в пост
- и произносит языческий тост,
- или кто ночью торопливо,
- тайком от всех глотает пиво.
- Ни с тем, кто в сумраке ночном
- однажды встретился с Христом.
- (Отмечу, правда, что – увы!
- Он видел Христа без головы.)
- Что ни паяц, то корчит гения
- читателю Эсхила в удивление.
- Для тех людей которых знаю,
- я как сточная труба гнилая,
- очищаю каналы в их мирах,
- об этом мечтают все во снах.
- Уношу их грязные ручьи подальше,
- так как я это делаю без фальши.
- Из-за этого я потерял корону,
- хотя всё делал по закону,
- но церковь в этот час невзгод,
- на помощь быстро не придёт.
- Задницы дают вам отпущение,
- а я есть катарсиса служение.
- Грех подобает всякому дерьму,
- ваш грех я на себя опять приму.
- Зачем шутов мне обличать,
- мой долг их души облегчать.
- Девиц обычно я перевоплощаю
- и нежно их тела раскрепощаю.
- Мой обязательный удел,
- срывать оковы с женских тел,
- их «не хочу» я осторожно,
- довожу до «всё возможно».
- Пусть внешне дева холодна,
- вид делает на людях что горда,
- когда ночью меж ног моя рука,
- она отдастся тебе наверняка.
- Друзья, поймите, бой жестокий
- Ведет с Мамоной дух высокий.
- Я очень верю, светлый дух,
- Мамоновых разгонит слуг,
- им никогда не видать свободы
- от презрения и всех налогов.
- Они за это мне вредят,
- ведь мой учитель Аквинат,
- что закален его я школой,
- пока они толпой бесполой
- мольбу возносят к небесам,
- я обречён, я горд, упрям.
- Я равнодушен, как селедка,
- заткнувший вам повсюду глотки.
- Бесстрашен я и всегда один,
- спокойней ледяных вершин.
- Мой дух не будет с их единым,
- они будут работать до могилы,
- для адекватного баланса
- и свершения мирового коллапса.
- Они закрыли двери для меня,
- их отвергнет на век душа моя.
Актеры в полночном зеркале
A memory of the players in a mirror at midnight
- Они думали о любви без слов,
- под скрежет тринадцати зубов.
- Её худая челюсть ухмылялась.
- Зудело тело и обнажалось,
- хлестала плеть,
- дрожала плоть.
- Любовь еле дыша смердела,
- как из кошачьего рта разила,
- была несвежа, будто пропита.
- Язык был резкий у этого поэта.
- Седина и кости выпирали,
- а губы в поцелуях утопали.
- Ужасный голод ожиданий грёз,
- была соль в крови, это от слёз.
- Нельзя выбрать себе миражи,
- вырви сердце своё и сожри.
Послесловие к призракам Ибсена
Epilogue to Ibsen’s ghosts
- Дорогие друзья для понимания,
- старый Ибсен уж вне сознания.
- Позвольте уделить внимание
- призраку Альвинга капитана.
- Я в прошлом про это не писал,
- как рыцарь в грязном одеянии,
- свой взгляд на пьесу излагал,
- в обход запрета на молчание.
- Тогда не всякий остолоп,
- путал поминки, или свадьбы,
- а пастор Мандерсон бы мог
- об этом объявлять однажды.
- Жена мне подарила пацана,
- горничная дочь по году.
- Радость счастливого отца
- определять свою породу.
- Оба клянутся, я тот человек,
- чьи дети рождены судьбой.
- Скажи жизнь, почему это рок,
- один здоров, а другой гнилой.
- Вот Олаф, он честно жил,
- был безгрешен, как Сусанна,
- а сифилис в бане подцепил,
- от какого-то романа.
- Зато блудливый Хаакон
- был с дамами любезней
- и должный не понес урон
- от венерических болезней.
- Я сам ухлёстывал не раз,
- но бросил это и очень боюсь,
- что горничная в какой-то час,
- разведёт меня на грусть.
- Я тем больше сомневался,
- что ночью исповедалась жена,
- друг пастор часто заявлялся,
- чтобы наставить мне рога.
- Не мудрено, что есть порок
- и сладким может быть гарнир.
- Священник и стафилококк,
- они как-будто бы единый мир.
- Винить всех, за всё не отвечать,
- блудницы приманки женихам.
- Лечитесь сын, отец и мать,
- грех вам воздастся по серьгам.
- Сгорел приют, а плут столяр
- подставил пастора в пожар.
- Храни он влажным порошок,
- вот и не случился бы поджог.
- Мир за это мне не рукоплескал!
- Чёрт побери, я об этом написал.
Баллада о Хухо О'Вьортткке
The ballad of Persse O’Reilly
- Вы конечно слыхали
- о Шалтай-Болтае,
- как он грохнулся и покатился,
- у стены журнала остановился.
- В журнале есть место для изгоя,
- герб, шлем и всё такое.
- Он был королём у нас однажды,
- его пинали, как овощ каждый.
- С Грин-стрит уехал он на покой
- приказом в тюрьму Маунтджой.
- В тюрьму Маунтджоя!
- Заключили изгоя.
- Он был возмутителем покоя,
- придумал свечи от геморроя,
- народу давал презервативы,
- больным молоко, но от кобылы,
- убрал алкогольные коллизии,
- продвигал реформы религии.
- Религиозная реформа,
- ужасна по форме.
- Он в Аррахе сказал,
- что не справился, опоздал,
- молочник не смог,
- пошёл под залог.
- Ковбой, натыкаясь на быка,
- знает, что опасны его рога.
- Бодливость в рогах!
- В его врагах!
- Надел рубашку и будь готов.
- Рифма королева всех стихов!
- Бальбучо, бальбачо,
- у нас была курица и харчо,
- жевательная резинка и ещё,
- китайский фарфор,
- это нам продал местный вор.
- Неудивительно, что он обманул,
- парням нашим даром толкнул.
- Они бы взяли его на абордаж,
- он убежал через первый этаж.
- Их апартаменты разгромили
- в дорогом отеле, где воры жили.
- Скоро хлам его сожгли с дуру,
- как шериф провёл процедуру.
- Пристав сломал их дверь,
- он не ограбит нас теперь.
- Сладкие неудачи на волнах,
- пришвартовались на островах.
- Явился черный, бандитский бот
- в заливе Эблана у самых ворот.
- Видел его боевой человек,
- из бара на гавани Пулбег.
- Вот и Норвежский верблюд,
- лучшее из тресковых блюд.
- Подними его, Хости, подними,
- бедный он, черт возьми!
- Это было во время откачки
- пресной воды из водокачки,
- или согласно «Nursing Mirror»,
- наш тяжеловес Хамхарихор,
- смело горничную снял себе,
- чтобы ухаживать за ней везде.
- Ух, что она смогла вытворять!
- Он Девичник смог потерять.
- Ему за себя не надо краснеть
- старый философ будет мудреть,
- чтоб засунуть в неё свой конец,
- он суть зверинца, наш самец.
- Господа, Биллинг и Компания,
- как Ноев ковчег очень старая.
- У памятника Веллинтону
- он сцепился не по закону,
- его подставил какой-то мудак,
- суд назначил смерть, вот так!
- Жалость связали с рвотой
- к его невинным сиротам,
- семь бед, один ответ,
- дали ему шесть лет.
- Его законная жена сберегла,
- её бодрость слухами обросла.
- Самые большие слухи,
- которые слыхали вы.
- Сеудоданство! Анонимы!
- Властвуйте! Замороженные!
- Вот торговля будет свободной,
- а собрание станет народным,
- смеяться над сыном храбрым
- поголовно будут скандинавы.
- Его похороним в Оксманстауне
- рядом с дьяволом и датчанами.
- Глухонемых все сторонятся,
- даже вся королевская конница
- и конечно вся датская рать,
- Шалтая-Болтая хочет прогнать.
- Заклинания нет и потому,
- в Коннахте, или в аду,
- человека легко умертвить!
- Кто может Каина воскресить?
Три кварка для мастера Марка
Three quarks for master Mark
- «Три кварка для мастера Марка,
- у него есть одна только барка.»
- Об этом в небе кричала чайка,
- летая у Палмерстон парка.
- Увидев этот шум и гам,
- орал на неё он без рубашки,
- охотясь в одних штанах,
- за этой пёстрой пташкой.
- Эй, Марк, ты паранойя,
- старый, петух. Банзай!
- Будто из ковчега Ноя,
- вылетел один негодяй.
- Дичь улетела, махнула хвостом.
- Женись, найди себе любимую,
- как деньги заработаешь потом,
- тогда и марку сохранишь свою.
Сатира на братьев Фэй
Satire on the brothers Fay
- Два брата Фэй известны всем,
- они отличные пьесы ставят
- и конечно везде без проблем,
- нетрадиционно роли играют.
- Все зрители были изумлены.
- Я очень удивил братьев Фэй,
- которые не приемлют новизны.
- Я просто лежал в моче своей.
- В зале чистые дамы трепетали,
- их белые юбки меня восхищали.
Банхофштрассе
Bahnhofstrasse
- Глумливых взглядов череда
- мой путь сопровождают иногда.
- Сквозь катаракту я на день гляжу,
- свой путь сверяю на звезду.
