Всеволод Багрицкий
(1922–1942)
Дорога в жизнь
- Почему же этой ночью
- Мы идем с тобою рядом?
- Звезды в небе – глазом волчьим…
- Мы проходим теплым садом.
- По степи необозримой,
- По дорогам, перепутьям…
- Мимо дома, мимо дыма
- Узнаю по звездам путь я.
- Мимо речки под горою,
- Через южный влажный ветер…
- Я да ты, да мы с тобою.
- Ты да я с тобой на свете.
- Мимо пруда, мимо сосен,
- По кустам, через кусты,
- Мимо лета, через осень,
- Через поздние цветы…
- Мы идем с тобою рядом…
- Как же вышло? Как поймешь?
- Я остановлюсь. Присяду.
- Ты по-прежнему идешь.
- Мимо фабрики далекой,
- Мимо птицы на шесте,
- Мимо девушки высокой —
- Отражения в воде…
1938«Отчего же дым над городом…»
- Отчего же дым над городом,
- Тишина и голубое небо…
- Тополей раздвоенные бороды
- И больших домов ковриги хлеба.
- Почему, разбитая, усталая,
- В этот мир, кричащий про тоску,
- Ты вошла зеленая и алая,
- И на все упал твой взгляд вокруг!
- И тебе воздали на гармонике,
- Ты вошла в смычок, орган и бубен,
- Все твердило жалобно и тоненько:
- Любит, любит, любит.
- И тебя назвали Афродитой,
- Сделали твое изображение,
- И твой памятник, из мрамора отлитый,
- Вызывает страсть и вдохновение.
- Стороной проходит время мимо,
- Ты стоишь и видишь пред собой
- Байроновский плащ неколебимый,
- Пушкина с протянутой рукой.
1938«Уходило солнце. От простора…»
- Уходило солнце. От простора
- У меня кружилась голова.
- Это ты та девушка, которой
- Я дарил любимые слова.
- Облака летели – не достанешь,
- Вот они на север отошли…
- А кругом, куда пойдешь иль взглянешь,
- Только степь да синий дым вдали.
- Средь прохлады воздуха степного
- Легких ощутима глубина.
- Ветер налетал… И снова, снова
- Ясная вставала тишина, —
- Это ночь. И к нам воспоминанья
- Темные раздвинули пути…
- Есть плохое слово: «расставанье» —
- От него не скрыться, не уйти.
Москва, 1939 г.«Ты будешь жить, командир Абаков…»
- Ты будешь жить, командир Абаков!
- Еще не окончен путь.
- Ты будешь жить, командир Абаков!
- Под быстрою тенью ночных облаков
- Мы свидимся как-нибудь.
- Мы вспомним войны суровые дни,
- Сражений гул и дым.
- Мы вспомним тебя, связной Квашнин,
- Товарищ и побратим.
- Если ты ранен в суровом бою,
- В жестокой сражен борьбе,
- Твой друг разорвет рубаху свою,
- Твой друг перевяжет рану твою,
- Твой друг поможет тебе!
Москва, 1941 г.Одесса, город мой!
- Я помню,
- Мы вставали на рассвете:
- Холодный ветер
- Был солоноват и горек.
- Как на ладони,
- Ясное лежало море,
- Шаландами начало дня отметив.
- А под большими Черными камнями,
- Под мягкой, маслянистою травой
- Бычки крутили львиной головой
- И шевелили узкими хвостами.
- Был пароход приклеен к горизонту,
- Сверкало солнце, млея и рябя.
- Пустынных берегов был неразборчив
- контур.
- Одесса, город мой, мы не сдадим тебя!
- Пусть рушатся, хрипя, дома в огне
- пожарищ,
- Пусть смерть бредет по улицам твоим,
- Пусть жжет глаза горячий черный дым,
- Пусть пахнет хлеб теплом пороховым, —
- Одесса, город мой,
- Тебя мы не сдадим.
1941«Ты помнишь дачу и качели…»
- Ты помнишь дачу и качели
- Меж двух высоких тополей,
- Как мы взлетали, и немели,
- И, удержавшись еле-еле.
- Смеялись. А потом сидели
- В уютной комнате твоей.
- Был час, когда река с луною
- Заводит стройный разговор.
- Когда раздумывать не стоит
- И виснут вишни за забор.
- Здесь, ни о чем не беспокоясь.
- Торжествовала старина.
- Сквозь лес мигнет огнями поезд,
- Гудок… И снова тишина.
- – На дачку едешь наудачку, —
- Друзья смеялись надо мной:
- Я был влюблен в одну чудачку
- И бредил дачей и луной.
- Там пахло бабушкой и мамой,
- Жила приличная семья.
- И я твердил друзьям упрямо.
- Что в этом вижу счастье я.
- Не понимая, что влюбился
- Не в девушку, а в тишину,
- В цветок, который распустился,
- Встречая летнюю луну.
- Здесь, ни о чем не беспокоясь,
- Любили кушать и читать.
- А я опаздывал на поезд
- И оставался ночевать.
- Я был влюблен в печальный рокот
- Деревьев, скованных луной,
- В шум поезда неподалеку
- И в девушку, само собой.
12 ноября 1941«Мне противно жить не раздеваясь…»
- Мне противно жить не раздеваясь,
- На гнилой соломе спать.
- И, замерзшим нищим подавая,
- Надоевший голод забывать.
- Коченея, прятаться от ветра,
- Вспоминать погибших имена,
- Из дому не получать ответа,
- Барахло на черный хлеб менять.
- Дважды в день считать себя умершим,
- Путать планы, числа и пути,
- Ликовать, что жил на свете меньше
- Двадцати.
1941 г.«Бывает так, что в тишине…»
- Бывает так, что в тишине
- Пережитое повторится.
- Сегодня дальний свист синицы
- О детстве вдруг напомнил мне.
- И это мама позабыла
- С забора трусики убрать…
- Зимует Кунцево опять,
- И десять лет не проходило.
- Пережитое повторится…
- И папа в форточку свистит,
- Синица помешала бриться,
- Синица к форточке летит.
- Кляня друг друга, замерзая,
- Подобны высохшим кустам,
- Птиц недоверчивых пугая,
- Три стихотворца входят к нам.
- Встречает их отец стихами,
- Опасной бритвою водя.
- И строчки возникают сами,
- И забывают про меня.
1941Ожидание
- Мы двое суток лежали в снегу.
- Никто не сказал: «Замерз, не могу» —
- Видели мы – и вскипала кровь —
- Немцы сидели у жарких костров.
- Но, побеждая, надо уметь
- Ждать негодуя, ждать и терпеть.
- По черным деревьям всходил рассвет.
- По черным деревьям спускалась мгла…
- Но тихо лежи, раз приказа нет.
- Минута боя еще не пришла.
- Слышали (таял снег в кулаке)
- Чужие слова, на чужом языке.
- Я знаю, что каждый в эти часы
- Вспомнил все песни, которые знал.
- Вспомнил о сыне, коль дома сын.
- Звезды февральские пересчитал.
- Ракета всплывает и сумрак рвет.
- Теперь не жди, товарищ? Вперед!
- Мы окружили их блиндажи.
- Мы половину взяли живьем…
- А ты, ефрейтор, куда бежишь?!
- Пуля догонит сердце твое.
- Кончился бой. Теперь отдохнуть.
- Ответить на письма… И снова в путь!
1942 г.«Нам не жить, как рабам…»
- Нам не жить, как рабам,
- Мы родились в России,
- В этом наша судьба,
- Непокорность и сила.
Не позднее23 декабря 1941 г.Встреча
- Меня еда арканом окружила,
- Она встает эпической угрозой,
- И круг ее неразрушим и страшен,
- Испарина подернула ее…
- И в этот день в Одессе на базаре
- Я заблудился в грудах помидоров,
- Я средь арбузов не нашел дороги,
- Черешни завели меня в тупик,
- Меня стена творожная обстала,
- Стекая сывороткой на булыжник,
- И ноздреватые обрывы сыра
- Грозят меня обвалом раздавить.
- Еще – на градус выше – и ударит
- Из бочек масло раскаленной жижей
- И, набухая желтыми прыщами,
- Обдаст каменья – и зальет меня.
- И синемордая тупая брюква,
- И крысья, узкорылая морковь,
- Капуста в буклях, репа, над которой
- Султаном подымается ботва,
- Вокруг меня, кругом, неумолимо
- Навалены в корзины и телеги,
- Раскиданы по грязи и мешкам.
- И как вожди съедобных батальонов,
- Как памятники пьянству и обжорству,
- Обмазанные сукровицей солнца,
- Поставлены хозяева еды.
- И я один среди враждебной стаи
- Людей, забронированных едою,
- Потеющих под солнцем Хаджи-бея
- Чистейшим жиром, жарким, как смола.
- И я мечусь средь животов огромных,
- Среди грудей, округлых, как бочонки,
- Среди зрачков, в которых отразились
- Капуста, брюква, репа и морковь.
- Я одинок. Одесское, густое,
- Большое солнце надо мною встало,
- Вгоняя в землю, в травы и телеги
- Колючие отвесные лучи.
- И я свищу в отчаянье, и песня
- В три россыпи и в два удара вьется
- Бездомным жаворонком над толпой.
- И вдруг петух, неистовый и звонкий,
- Мне отвечает из-за груды пищи,
- Петух – неисправимый горлопан,
- Орущий в дни восстаний и сражений.
- Оглядываюсь – это он, конечно,
- Мой старый друг, мой Ламме, мой товарищ,
- Он здесь, он выведет меня отсюда
- К моим давно потерянным друзьям!
- Он толще всех, он больше всех потеет;
- Промокла полосатая рубаха,
- И брюхо, выпирающее грозно,
- Колышется над пыльной мостовой.
- Его лицо багровое, как солнце,
- Расцвечено румянами духовки,
- И молодость древнейшая играет
- На неумело выбритых щеках.
- Мой старый друг, мой неуклюжий Ламме,
- Ты так же толст и так же беззаботен,
- И тот же подбородок четверной
- Твое лицо, как прежде, украшает.
- Мы переходим рыночную площадь,
- Мы огибаем рыбные ряды,
- Мы к погребу идем, где на дверях
- Отбита надпись кистью и линейкой:
- «Пивная госзаводов Пищетрест».
- Так мы сидим над мраморным квадратом,
- Над пивом и над раками – и каждый
- Пунцовый рак, как рыцарь в красных латах,
- Как Дон-Кихот, бессилен и усат.
- Я говорю, я жалуюсь. А Ламме
- Качает головой, выламывает
- Клешни у рака, чмокает губами,
- Прихлебывает пиво и глядит
- В окно, где проплывает по стеклу
- Одесское просоленное солнце,
- И ветер с моря подымает мусор
- И столбики кружит по мостовой.
- Все выпито, все съедено. На блюде
- Лежит опустошенная броня
- И кардинальская тиара рака.
- И Ламме говорит: «Давно пора
- С тобой потолковать! Ты ослабел,
- И желчь твоя разлилась от безделья,
- И взгляд твой мрачен, и язык остер.
- Ты ищешь нас, – а мы везде и всюду,
- Нас множество, мы бродим по лесам,
- Мы направляем лошадь селянина,
- Мы раздуваем в кузницах горнило,
- Мы с школярами заодно зубрим.
- Нас много, мы раскиданы повсюду,
- И если не певцу, кому ж еще
- Рассказывать о радости минувшей
- И к радости грядущей призывать?
- Пока плывет над этой мостовой
- Тяжелое просоленное солнце,
- Пока вода прохладна по утрам,
- И кровь свежа, и птицы не умолкли, —
- Тиль Уленшпигель бродит по земле».
- И вдруг за дверью раздается свист
- И россыпь жаворонка полевого.
- И Ламме опрокидывает стол,
- Вытягивает шею – и протяжно
- Выкрикивает песню петуха.
- И дверь приотворяется слегка,
- Лицо выглядывает молодое,
- Покрытое веснушками, и губы
- В улыбку раздвигаются, и нас
- Оглядывают с хитрою усмешкой
- Лукавые и ясные глаза.
- ………………………………..
- Я Тиля Уленшпигеля пою!
Баллада о дружбе
- Если ты ранен в смертельном бою,
- В жестокой сражен борьбе.
- Твой друг разорвет рубаху свою.
- Твой друг перевяжет рану твою.
- Твой друг поможет тебе.
- Был ранен в бою командир Абаков
- Фашистской пулей шальной.
- И ветер развеял гряду облаков,
- И солнце качалось на гранях штыков…
- Был ранен в бою командир Абаков.
- На помощь к нему поспешил связной
- Товарищ и друг – Квашнин.
- Он рану рубахой перевязал.
- Потом ползком под откос.
- Гудела земля, стучало в висках.
- Сквозь дым и огонь в покойных руках
- Он дружбу свою пронес.
- Уже вдалеке сражения дым.
- Пахнуло травой и ветром лесным.
- Жаворонки поют:
- «Возьми винтовку мою, побратим.
- Возьми винтовку мою.
- Возьми винтовку, мой друг и брат.
- Без промаха бей по врагу…»
- Быть может, они разглядели тогда
- В предсмертный последний миг.
- Как черными крыльями машет беда.
- Как в черной крови пламенеет вода.
- Как гибель настигла их.
- Если ты ранен в суровом бою,
- В жестокой сражен борьбе.
- Твой друг разорвет рубаху свою.
- Твой друг перевяжет рану твою.
- Твой друг поможет тебе!
«Над головой раскаленный свист…»
- Над головой раскаленный свист,
- По мягкому снегу ползет связист.
- Хрипнул и замолчал телефон.
- Сжала трубку ладонь.
- Артиллерийский дивизион
- Не может вести огонь.
- Замолкли тяжелые батареи.
- В путь уходит связист Андреев.
- Над головой раскаленный свист —
- Не приподнять головы.
- По мягкому снегу ползет связист
- Через овраги и рвы.
- Тонкою черной полосой
- Провод ведет связист за собой.
- Дорог каждый потерянный час,
- Каждые пять минут.
- И дважды прострелен противогаз,
- И воздух шрапнели рвут.
- Но вот на краю глухого обрыва
- Андреев находит место разрыва,
- Замерзшие пальцы скрепляют медь.
- А солнце бредет на запад,
- И медленно начинает темнеть,
- И можно идти назад.
Фронт 1942 г.
