Стихи тебе
Елене Успенской
«Как хорошо вдвоем, вдвоем…»
- Как хорошо вдвоем, вдвоем
- Прийти и выбрать этот дом,
- Перо и стол, простой диван,
- Смотреть в глаза, в окно, в туман.
- И знать, и знать, что мы живем
- Со всеми и – совсем вдвоем…
- Накличут коршуны беду,
- Трубач затрубит под окном,
- Я попрощаюсь и уйду,
- Ремень поправив за плечом.
- И мы пойдем из края в край.
- Но книг моих не убирай
- И спи спокойно.
- В поздний час
- Я постучу в твое окно.
- Соленый след морской воды,
- Песок и пыль чужих дорог
- Я принесу на сапогах.
- Я запах боя принесу,
- И песню, звавшую на бой,
- И сердце, полное тобой.
- И встретят в комнате меня
- Мои глаза, совсем мои,
- И детский теплый запах сна.
- Как хорошо, что мы вдвоем
- Решили выбрать этот дом,
- Перо и стол, простой диван.
- В глаза смотрели, в смерть, в туман
- И твердо знали, что живем
- Со всеми и – совсем вдвоем.
1936«Ни на час не расставаясь…»
- Ни на час не расставаясь,
- Все делить хочу с тобою —
- Пыль далеких переходов,
- Шум листвы и плеск прибоя.
- Только что могу я сделать,
- Если жизнь как поезд скорый.
- То тебе леса приснятся,
- То моя дорога – в горы.
- Я тебя не стану мучить,
- Не хочу тебя обидеть.
- Может, это даже лучше —
- Столько дней тебя не видеть.
1938«Не стыдясь, к плечу прижавшись тесно…»
- Не стыдясь, к плечу прижавшись тесно,
- Вот ты спишь. Как сладко забытье…
- До чего тревожно и чудесно
- Рядом тело чувствовать твое!
- Но чтоб сын ходил, учился в школе,
- Чтоб узнал простор, любовь и труд,
- С этих первых сладостных минут
- Сколько надо времени и боли!
1938«Февральский снег заваливает окна……»
- Февральский снег заваливает окна.
- Не умолкает патефон в углу.
- И лыжники, прозябнув и промокнув,
- Танцуют на некрашеном полу.
- И ты, опять все в жизни перепутав,
- Не разобрав, в кого ты влюблена,
- Одним даришь часы, другим минуты,
- То весела не в меру, то грустна.
- А у меня, сквозь снежную завесу,
- Ты как-то сразу в сердце улеглась
- Всей чистотой и всей любовью к лесу,
- Всей глубиной немного грустных глаз.
- И вот сейчас, когда со мною рядом
- Растет другая маленькая ты,
- Как в тот февраль,
- любым случайным взглядом
- Я узнаю любимые черты.
- А ты опять на девочку похожа,
- Шумишь, поешь и тянешь в лес опять.
- И только, может, холодней и строже
- Мужские взгляды стала принимать.
1938«Давай уедем в дальние края…»
- Давай уедем в дальние края,
- За две реки на медленных паромах.
- Оглянемся – и только ты да я,
- Да несколько деревьев незнакомых.
- Как будто только встретившись, начнем
- Краснеть, молчать, не в силах скрыть волненья,
- И, все смешав, не помня ни о чем,
- В лесной глуши, в кустарнике ночном
- Встречать рассвета медленные тени.
- И в час, когда совсем тиха листва
- (Простое счастье дней полузабытых!),
- Знать выраженье глаз твоих закрытых,
- Несказанные угадать слова.
- А хочешь, не поедем никуда:
- За мелким горем радости не пряча,
- Ты просто улыбнешься мне иначе,
- И станет все, как прежде, как тогда.
1938«Мы ссоримся часто с тобою…»
- Мы ссоримся часто с тобою,
- А дело, быть может, лишь в том,
- Что некогда вечно обоим
- Сказать не спеша обо всем.
- Но что с тобой?
- Ты и не слышишь,
- Забыв о размолвке легко,
- Ты что-то задумчиво пишешь
- И вся далеко-далеко.
- Готова лететь за строкою,
- Тиха, беспокойна, легка…
- Сейчас ты совсем не со мною,
- Но как ты сейчас мне близка!
1940«Три года не видеть и ждать три года…»
- Три года не видеть и ждать три года,
- Ни с кем не деля ни постель, ни душу,
- И вырваться на день в метель, в непогоду —
- В глаза посмотреть и сердце послушать.
- Встреча за пять минут до прощанья.
- Но можно и за пять секунд лучистых
- Все то, что солдату снится ночами,
- Прочесть в глазах лучистых и чистых.
- И эти глаза увезти, прощаясь,
- В разлуку, в ночь на машине попутной.
- Не стоят ласки любых красавиц
- Вот этой встречи пятиминутной.
1943«Мы жили, минут не жалея…»
- Мы жили, минут не жалея,
- И снова я жизнь тороплю.
- Не помню, сказал ли тебе я
- Когда-нибудь слово «люблю».
- Здесь могут убить или ранить
- Случайным осколком огня.
- Но ты и без всяких признаний
- Сейчас понимаешь меня.
1943«Пока твои письма блуждали по свету…»
- Пока твои письма блуждали по свету,
- Пока, ослепленный, я веру терял,
- Зачем ты и в письмах молчала об этом? —
- Мой сын на руках у тебя умирал.
- Ни сесть, ни уснуть, ни упасть, ни забыться…
- Согреть хоть на миг его сердцем своим…
- И снова, как белые, тихие птицы,
- Твои материнские руки над ним.
- Мой сын улыбнулся в далеком Поволжье.
- Каким колдовством овладела ты, мать?
- Прости мне. Я знаю, я кланяться должен
- И руки святые твои целовать.
1945«Ты вся еще на той неделе…»
- Ты вся еще на той неделе,
- Когда цвели кругом леса,
- Когда в глаза твои глядели
- Чужие серые глаза.
- Тебя приворожила сила
- Их неподдельного огня.
- Ты в сердце их почти впустила,
- Но оглянулась на меня.
- Я вечный путник, вечный нищий,
- А он живет не наугад.
- Какая ты?
- Чего ты ищешь?
- Я не позвал тебя назад.
- Уйдешь – уйди.
- Леса шумели.
- Я ждал, темнея, в тишине.
- Ты вся еще на той неделе,
- Но ты уже летишь ко мне.
1947«Я всю тебя знаю – ты вечная жажда…»
- Я всю тебя знаю – ты вечная жажда,
- Души моей боль и ее красота.
- И каждым движеньем и помыслом каждым
- Могу перед Богом сказать: ты чиста.
- Без лжи и кокетства оставшись со мною,
- Забыв обо всем, что за шторой глухой,
- Ты жадно берешь свое счастье земное,
- Пока я захлебываюсь тобой.
1947«Дорогой дальней болен снова…»
- Дорогой дальней болен снова,
- Уже я медлить не могу,
- От дома, от всего родного
- Я в одиночество бегу.
- Бегу, душе свободной предан.
- Не смей держать, поверь судьбе!
- И знай: чем дальше я уеду,
- Тем я быстрей вернусь к тебе.
1947«Я смотрел сегодня пьесу старую…»
- Я смотрел сегодня пьесу старую,
- Ту, где ты живешь в чужом краю,
- Ту, где Дон Антонио с гитарою
- Соблазняет сверстницу твою.
- Юная, лучистая, открытая,
- Бесконечно милая душа.
- Этой чернобровой сеньоритою
- Ты почти как в жизни хороша.
- Очень часто в пьесах получается —
- И не только в тот далекий век, —
- Будто все желания кончаются
- Если замуж вышел человек.
- А пока твой голос околдовывал,
- Так хотелось пьесу оборвать, —
- Все, что мной еще не доцеловано,
- Прямо здесь, при всех, доцеловать.
- И, смирясь с такой нежданной участью,
- Я клянусь, что не ушел бы зал!
- Но, а нам-то что, пускай поучатся.
- Как бы твой Фернандо взревновал!..
- Только зря он шпагою размахивал,
- Все равно не смог он угадать,
- Что совсем другой его монахиню
- На морозе будет целовать.
- Ночь звенит трамвайными вагонами.
- Руки мне навстречу протяни!
- Снег летит над улицами сонными…
- В этом мире мы с тобой одни.
1947«Ты плачешь… О чем он, о чем он…»
- Ты плачешь… О чем он, о чем он,
- Тревоги метнувшийся след?
- О том, что в походке знакомой
- Девической легкости нет?
- Что горя вокруг еще много,
- Что счастье идет не спеша,
- Что слишком подвластна тревогам
- Открытая настежь душа?
- Не надо глядеть так угрюмо.
- Прости, что порой не успеть
- Среди повседневного шума
- За сердцем твоим приглядеть.
1952Ты ждешь любви…
«Ты ждешь любви всем существом своим…»
- Ты ждешь любви всем существом своим,
- А ждать-то каково? Ведь ты – живая.
- И ты идешь с чужим, недорогим,
- Тоску свою любовью называя.
- Один не тот. Потом другой не тот.
- Оглянешься, а сердце-то остыло.
- Когда ж в толпе единственный мелькнет,
- Его окликнуть не достанет силы.
«Не шаля с любовью, не балуя…»
- Не шаля с любовью, не балуя,
- От живого чувства не беги.
- Береги, девчонка, поцелуи.
- Да смотри не пере-бере-ги!
- А не то, с ноги проснувшись левой,
- Щуря потускневшие зрачки,
- Вдруг очнешься нудной старой девой,
- Полной злобы к людям и тоски.
«От избранницы веет твоей…»
- От избранницы веет твоей
- Холодком из-под черных бровей.
- Милый друг, не грусти, не робей,
- Эти руки согрей ты руками,
- Эти губы губами согрей,
- А глаза отогреются сами!
Человек
- За дорогой – дорога,
- За тропинкой – тропинка…
- Сколько гор на земле,
- Сколько рек, городов!
- А что такое земля? – Пылинка,
- Затерянная посреди миров.
- И, может быть, по другой планете
- Чудовище ходит, шурша чешуей,
- Век которого сто столетий,
- Глаз – с море Черное величиной.
- А ты не больше двух метров ростом,
- С горы похожий на муравья,
- Редко-редко до девяноста
- Дотянет короткая жизнь твоя.
- Но ты уже знаешь, что небо – воздух,
- Что маленькая Земля кругла,
- Ты пятна видишь уже на звездах
- И знаешь тайну огня и стекла.
- Ты создал мир, где с одной судьбою
- Общая правда в ладу живет
- И спутники, посланные тобою,
- Уже расчерчивают небосвод.
- Ты выдумать можешь «зверюгу» эту,
- И много меньше, чем через век,
- Ты прилетишь на ее планету,
- Землею вскормленный Человек.
«Я хочу ходить по свету пешим…»
- Я хочу ходить по свету пешим,
- Мчаться по дорогам ледяным,
- Быть в лесу веселым синим лешим,
- Быть в реке зеленым водяным.
- И уж если люди поручили,
- Жизнь прожить бы так хотелось мне,
- Чтобы все, чему меня учили,
- Непременно воротить вдвойне.
Молодому поэту
- Ты можешь так или иначе
- Смартынить или спастерначить.
- Размер сломав,
- «венецуэлу» вымуча,
- Ты можешь сделать
- под Владим Владимыча.
- Но разве в том новаторства основа,
- Чтоб повторять все то, что было ново?
- Иль, может, побрякушками бренча,
- Стремясь прослыть неизлечимо странным,
- Все отрицать, все отрубать сплеча
- И солью посыпать чужие раны?
- Или искать слова в бессонном зуде,
- Леча, зовя и пепеля строкой,
- Прийти таким необходимым к людям,
- Каким еще не приходил другой…
«Будь фонарем на улице – гори…»
- Будь фонарем на улице – гори
- От сумерек до утренней зари,
- Будь яблоней, будь малым колоском,
- Будь дубом-великаном, ручейком,
- Который их поит неутомимо.
- Будь солнцем, если можешь, будь дождем,
- Гори, греми, цвети, води пером,
- Но лишь служи земле своей родной.
«Мы с соседом живем не худо…»
С. Васильеву
- Мы с соседом живем не худо.
- В этом нет никакого чуда.
- Хоть покажется, может, людям,
- Что друг друга мы мало любим.
- Не целуемся мы при встрече
- И не сахарим наши речи.
- Порознь мы утоляем жажду.
- И заходим друг к другу в гости
- Раз в году или, может, дважды…
- Но в кармане не прячем злости,
- Глаз не тычем к дыркам в заборе,
- Зависть наших сердец не гложет,
- Знает он, что в беде иль в горе
- На меня положиться может.
- И, к стене прислонясь спиною,
- Знаю я, что друг за стеною.
- Оба сверстники мы, седые,
- Оба выросли мы в России.
«Год за годом несутся вдогонку…»
- Год за годом несутся вдогонку,
- Поколения спутав подчас.
- Заглянула мне в душу девчонка
- Жадным взором проснувшихся глаз.
- Горяча, озорна, лучезарна —
- И мечта, и любовь, и беда…
- Улыбнулся я ей благодарно.
- И прошел. И забыл навсегда.
- Не боюсь ни ошибки, ни сплетни,
- Ни жестокой девятой волны,
- Но глаза восемнадцатилетних
- Не имеют еще глубины.
«Когда к тебе я тронусь в дальний путь…»
- «Когда к тебе я тронусь в дальний путь,
- Что взять с собой?» – она в письме спросила.
- – Свой голос захвати, свой запах милый,
- Улыбки доброй не забудь.
«Мокрый мой, июньский мой лесок…»
- Мокрый мой, июньский мой лесок…
- Солнце, подбоченясь, смотрит сбоку —
- Надоело в тучах лежебоку…
- Тени падают наискосок.
- Проводив дождливый, хмурый полдень,
- Запахами добрыми наполнен
- Мокрый мой, июньский мой лесок!
«Тут темновато, тесновато…»
- Тут темновато, тесновато,
- Тут сосны в полтора обхвата.
- Дубы с корявыми руками,
- С листвой почти под облаками.
- Чтобы урвать луча полоску.
- Орешник листья стелет плоско.
- Обжив тенистые глубины,
- Встают на цыпочки рябины.
- А снизу травы повсеместно
- И папоротники кривые…
- Тут все растет и дышит тесно,
- Тут птичьи голоса живые.
- Не то что твой хваленый ельник:
- В нем и кузнечики не пилят,
- Он из субботы в понедельник
- Простреливается навылет.
«Если сердце любимой ослепло…»
- Если сердце любимой ослепло,
- Друг не понял твой голос живой,
- Если сделался горсточкой пепла
- Не свершившийся замысел твой,
- Не горюй, так бывает и с небом…
- Видишь, вновь не в ладу с декабрем,
- Все, что было задумано снегом,
- Все упало на землю дождем.
«Самолет пошел на Богучаны…»
- Самолет пошел на Богучаны…
- Это старое ангарское село,
- До бровей его снегами замело.
- Там тайга, да Ангара, да все бело.
- Сколько раз его пожарами пожгло.
- Поднималось оно зло да тяжело,
- Знало лишь силок, да вершу, да весло,
- А какой там царь, какое там число —
- То село и бровью не вело…
- А теперь над ним свистящее крыло —
- Самолет пошел на Богучаны…
«Невозможно поверить, что мы уже седы…»
- Невозможно поверить, что мы уже седы,
- Что ничто не вернешь…
- Вот опять, вот опять
- Эта глупая птица из сада соседа
- Третью ночь не дает мне ни думать, ни спать.
- Сделай шаг, и безжалостной будет расплата.
- Ну и пусть.
- Не гожусь я, чтобы чахнуть в раю.
- Назначай мне, ночной Мефистополь проклятый,
- Час, когда ты потребуешь душу мою.
«Что случилось? Обагряя мглу…»
- Что случилось? Обагряя мглу,
- Пламя побежало по крылу.
- Смерть… Неужто смерть – ее лучи?
- Дай скорей мне руку. И молчи.
- Помнишь, никогда мы не хотели
- Умирать в беспомощной постели.
- Лучше, солью заливая глотки,
- Сгинуть в море на подводной лодке.
- Иль пропасть, борясь, пока не поздно,
- Где-нибудь у полюса во мгле
- Или на космическом, на звездном,
- Сделавшем работу корабле.
- Даже здесь – на небольшой вершине,
- В заурядной рядовой машине.
- К черту! Что за бред? Я жить хочу.
- Страшно? Ты молчишь, и я молчу.
- Будь я летчиком, я б спас машину
- Волею своей несокрушимой.
- А сейчас над небылью повисли,
- Вот она оскалом светит волчьим.
- Да неужто правда? Зубы стисни.
- Если время сгинуть – сгинем молча.
- Может быть, силен молчаньем нашим,
- Может быть, могуч доверьем нашим,
- Летчик пламя бурое собьет!
«Я посадил жасмин среди берез…»
- Я посадил жасмин среди берез.
- Сначала мне казалось, что он рос.
- Потом березы в прихоти своей
- Над ним нависли роскошью ветвей.
- Укрытый ими с головы до ног,
- Он утреннего солнца пить не мог.
- Но сквозь листву берез во всю длину
- На запад ветвь он вытянул одну.
- Когда березы, наконец, уснут,
- Он видит солнце только пять минут.
- И вот смотри: увядший, старый, тот,
- Воспрянул он, цветет жасмин, цветет!
«Еще на ветвях не играют метели…»
- Еще на ветвях не играют метели,
- И дразнится солнце с горячих небес,
- Но те, что вчера еще утром желтели,
- С последних дубов паруса облетели,
- И кажется мертвым беспомощный лес.
- Но нет,
- как остатки забытого лета,
- Живого былого зеленого цвета,
- Прижавшись к подножью дубов невеселых,
- Нахально топорщатся ежики елок.
- И веришь:
- дубы отдохнут, поостынут,
- И вновь адмиральские головы вскинут,
- Команду дадут, оглядев небеса,
- И – заново лес развернет паруса.
«Приходи не в воскресенье…»
- Приходи не в воскресенье —
- Встретишь белку и лису
- В этом смешанном, осеннем,
- Перепутанном лесу.
- Все причудливо и просто.
- Тихо кружит листопад.
- И на елочках-подростках
- Листья желтые лежат,
- Листья красные лежат.
- Тот с рябины, тот с березы,
- Этот темен, этот розов.
- И еще слетают с веток
- Всех оттенков, всех расцветок…
- Словно звезды, как медали,
- Словно их в награду дали,
- Чтобы елочки стояли,
- Будто в новогоднем зале.
- Чтоб сверкал под птичье пенье
- В рыжих отсветах небес
- Весь мой праздничный, осенний,
- Непрощающийся лес!
«Кто-то придумал, что тридцатого мая…»
- Кто-то придумал, что тридцатого мая
- Мне будто бы стукнуло пятьдесят.
- Зачем их считают, не понимаю, —
- Года, как яблоки в листьях, висят.
- Какой из них выбрать —
- из тех, неновых,
- Мальчишеских, высвеченных пургой,
- Когда в полярных снегах двухметровых
- Ты землю слышать умел под ногой?
- Тот, в серых бомбах и минах под Жиздрой,
- Когда в беспомощности немой
- Ты отдал за полминуты полжизни?
- Или, может, сорок седьмой,
- Когда тебя пели тамтамы и трубы
- И все языки унесли потом?
- Или тот, когда первые девичьи губы
- Ты открыл потрясенным ртом?
- Вернуть их нет никакого средства —
- Все, как яблоки, падали навсегда,
- Но, что там – ожог, удача, беда, —
- Каждый чем-то остался в сердце.
- И жизнь моя вновь мне сейчас видна,
- С ошибками, может быть, и грехами,
- Но сердцем, помыслами, стихами
- Людям вся она отдана.
- А если бы люди могли бы,
- Как в кино, возвращать невозвратный путь, —
- Что, как мне бы дали на выбор,
- Какой из годов навсегда вернуть? —
- И вдруг понимаю я, холодея,
- Что даже без самых горьких лет,
- Оставивших кровоточащий след,
- Я был бы сегодня душой беднее.
- Пусть сердцу трудно – оно не скажет.
- Пусть шумы его иногда басят,
- Но я не прошу никаких поблажек,
- Черт с ними, с годами. Беру пятьдесят.
«Нет, внешне ты совсем нехороша…»
- Нет, внешне ты совсем нехороша.
- Но привлекла к тебе не жалость —
- Испуганной и щедрой показалась,
- Окликнула меня твоя душа.
- Когда же я в ответ попытку сделал
- Поглубже в эту душу заглянуть,
- Меня глухая охватила жуть —
- Насколько у тебя прекрасней тело.
«Это будет вот так…»
- Это будет вот так:
- будут звезды бесчисленно падать.
- Разбежится гроза,
- а закат еще жив в полумгле…
- Будешь ты повторять мне:
- «Не надо, не надо, не надо…»
- Я возьму тебя за руку
- и поведу по земле.
- И рука твоя станет доверчивой,
- доброй, послушной.
- А земля будет разной —
- радушной, чужой, равнодушной…
- Это что за река? Это Нил, Енисей или Волга?
- Как дрожат под ногами тяжелые плиты моста…
- Я люблю тебя, слышишь?
- Всю жизнь. Беспощадно. Безмолвно.
- Звезды тихо уходят домой.
- Холодеет. Рассвет.
- И в руках пустота.
«Вот когда засыпает Москва и дождем…»
- Вот когда засыпает Москва и дождем
- Пишет имя твое на заборе —
- Заливает мне душу, врывается в дом
- Море, голое море. Твое беспощадное море.
- Хочешь, встанем на лунной дорожке,
- Так, чтоб не расплескать луча…
- Ты прижалась ко мне, я рукою сторожкой
- Слышу влагу ночного плеча.
- А вокруг темный,
- теплый,
- вздыхающий мир поднебесный…
- И поплыть,
- и забыть о московской тоске.
- И проснуться, обнявшись,
- на утреннем зябком песке
- В бухте той,
- кроме нас,
- никому не известной.
«Сказал мне сверстник…»
- Сказал мне сверстник:
- – Хватит молодиться.
- Не торопись, приятель, не беги.
- Поскольку кровь людская – не водица,
- Про черный день ее побереги.
- Живи в покое, брось былые песни…
- Я усмехнулся, дружбы нить рубя:
- Прощай, тебе я больше не ровесник,
- На двадцать лет моложе я тебя.
«Скоро стукнет в меня лопата…»
- Скоро стукнет в меня лопата.
- Стану деревом я, ребята.
- Буду осенью осыпаться,
- Буду за зиму отсыпаться.
- На песок, на ледок журчащий
- Заходите ко мне почаще.
- А душе не дам умереть я,
- Пусть придет через два столетья,
- Все такая же неугомонная,
- Скажет: «Здравствуй, Малая Бронная!»
