Книги

Читать онлайн Соответствия бесплатно

Соответствия

«проникнув внутрь горы…»

проникнув внутрь горы
разнообразья ради
участником игры
(не вор и не украден
и всё-таки…) портфель
оставив у порога,
берёт бобы, форель
и персиков немного.
орехи, виноград
и сыр ему приносят,
и этому он рад,
и большего не просит.
он знает: все суды
на отдыхе, покуда
у синей бороды
в пособниках иуда

«выбросят змеи…»

Где они? где твои мудрецы?…
Ис. 19:12

выбросят змеи
зубы свои,
но не сумеют
к богу без виз.
кукол отнимет
стая колбас
у карабаса,
взявши на бас.
будут в пустыне
мёрзнуть слова
но превратится
в зад голова

«вот этот: маленького роста…»

вот этот: маленького роста,
хромой, он кто? а длинный? гамлет?!
ну, надо же? чей это остров?
какого паладина? храм ли
строенье это? нет?! таверна?!
кто эти с длинными носами?
а эти? дураки, наверно,
хотя того не знают сами.
а тот? он дока в деле ратном?!
здесь слишком много червоточин…
куда попал я? мне обратно
давно пора – уж это точно!

«не носили воды, и всё же…»

не носили воды, и всё же
говорит он: «довольно стужи!»
говорит он и погибает.
его место займёт такой же:
не имеющий
ни рубашки,
ни штанов,
ни души,
ни тела

«глину мне…»

глину мне
предлагает
голем
я куплю её
не торгуясь
я собачку
слеплю из глины
научу её
штукам разным
будем жить –
поживать
до срока
а умру я –
меня
оплачет

«прокричав, что лета…»

прокричав, что лета –
ерунда, просто так
научил он летать
всех окрестных собак.
выпив водки стакан,
(он и больше бы смог)
в небо взмыл хулиган.
сохрани его, бог!

«это скопище…»

это скопище
облаков
бог лесной накормил,
с боков
отщипнув у озёр.
был мил
дождь:
он радовал
чудаков

«вершители судеб – соседи…»

вершители судеб – соседи.
давайте, мы к вам переедем
с собаками, кошками, скарбом,
гитарой, подаренной бардом.
прихватим венки и вериги…
всё ваше теперь, даже книги

«золотое солнце эха…»

золотое солнце эха –
невостребованный лист.
из пещеры вышел некто
эхнатон монотеист.
у него в корзине сливы,
хлеб и сладкое вино.
слуг оставив суетливых,
он проверил неба дно
и сказал подруге: «нити
солнца – лишь тебе одной.
нефертити, нефертити,
что ты делаешь со мной!»

«ветер марту не верен…»

ветер марту не верен:
после поля слепого –
в лес полез. лесу – лестно,
и напиться есть повод

«в хлебных ячейках твоих почтальоны…»

в хлебных ячейках твоих почтальоны
или скитальцы почище ионы.
так и живёшь: сунул руку – и нет.
тени летают. в тарелках планет
плавают птицы чугунные: в стаю
к лету собьются они и растают

«свернись клубком, укройся пледом…»

больной собаке

свернись клубком, укройся пледом…
умрёшь – я за тобою следом

«когда мороз пойдёт на убыль…»

когда мороз пойдёт на убыль,
и снег растает сам – без соли,
давай устроим праздник моли,
давай ей отдадим все шубы

«город встречает святого петра…»

город встречает святого петра:
полчища птиц вороватых трескучих
да грозовые свинцовые тучи
будто приметы грядущих утрат

«раз в полгода с ногтей молодых…»

С.

раз в полгода с ногтей молодых
на пленер выезжает мазила.
он без города, как без воды,
двое суток протянет от силы

«вода соединиться с глиной…»

вода соединиться с глиной
сумеет: выйдет половина
её на свет, траву пугая,
и внутрь войдёт уже другая

«кто он такой из неведомой чащи…»

кто он такой из неведомой чащи
вывезен пусть приживается брошен
здесь как сумеет и рад бы молчащий
что-то сказать но зимою лишь рожи
корчить умеет и в этом порядке
можно найти беспорядок попробуй
он и находит как овощ на грядке
я восхищён им мы счастливы оба

«змея растянута над полем…»

змея растянута над полем
мы бога о несчастье молим
но спит старик и мы не рады:
беды мы ждали как награды
а злобный дух нам шепчет в ухо
что это не старик – старуха

«отрубили хвост у дня…»

отрубили хвост у дня
но остались руки ноги
верность времени храня
день не требует подмоги
коль случится энурез
у небес он не заплачет
потому что в конуре
заперт с ним нельзя иначе

«летают штаны и рубашки, и майки…»

летают штаны и рубашки, и майки,
и звери летают, и рыб тут немало.
летают по небу разбойников шайки
(и била их жизнь, да видать, не сломала).
летают бумага и ножницы, камень
летает, летает вода, исчезая
в воде, и (как могут) рубли с пятаками,
летают, но ангелов видит исайя

«поторопись, однако не спиши…»

…строчки ложатся
в белоснежную тетрадь.
А. Ахматова

поторопись, однако не спиши,
что сможешь не списать, и думай, думай.
сор вынося ночами из избы,
производи как можно меньше шума.
молчание – пособник тишины…
к утру лежало восемь строк в тетради.
был строй словесный взят, но не украден:
он за собой не чувствовал вины,

«мерзкий шпырь, слышь ты, серая воничь…»

мерзкий шпырь, слышь ты, серая воничь,
я тебе говорю, недотёпа.
скоро блохи на старой вороне –
порожденье июльского трёпа –
прилетят, и заморские дрожжи
(хоть без них колоссальных размеров
комары вырастают, до дрожи
всех пугая, и нашим химерам
не чета малохольные ваши)
привезут: ты ещё половины
всех чудес не видал. вот для каши
для берёзовой прутики – спину
подставляй! что, не нравится? то-то.
мы добры… мы добры, да не очень,
знаешь, мучить тебя неохота –
сам, давай, закрывай свои очи

«разрежут (что за спех?)…»

разрежут (что за спех?)
и внутренности вынут,
но жаловаться – грех:
уже не дышат в спину,
не трогают крыла,
и я доволен, ибо
жизнь всё-таки была.
спасибо всем. спасибо

«плевать, что новый год: идёт война…»

плевать, что новый год: идёт война:
морковь воюет с репой, и убитых
не счесть, в озёрах красного вина
лежат они теперь, друг с другом квиты –
пиногий пернт и сарра, и маккей,
и гонзий, их обидевший когда-то…
(голубку держит он в одной руке,
зато в другой два или три солдата,
пусть оловянных, но виновных в том,
что жить хотят и умереть не могут)
…преследуют снежинки общим ртом
и привыкают к боли понемногу

«„где ты был?“ „где я был? где была…“»

«где ты был?» «где я был? где была
ты, душа, до рождения тела?»
«я горела, как свет, добела
раскалясь, я так долго болела.
где ты был?» «где я был? со двора
вышел я на минуту, не больше,
и уже расставаться пора.
неужели всё кончилось? боже,
пастырь мой, не берись за дуду,
призывая ягнёнка к ответу.
пусть я нынче к тебе не приду –
дай остаться хотя б до рассвета»

«в квартирах старых потолки…»

в квартирах старых потолки
имеют трубы: в них долги
как в чёртов понедельник суки
(над нами не дыра, а крест)
текут (но крест дыры не съест)…
ногами скоро станут руки,
я рот открою – и комар
вселенную откроет… март
сумеет, не в ущерб здоровью,
питаться недопитой кровью

«гамлет, пей: здесь яда нет…»

гамлет, пей: здесь яда нет,
да и шпаги из картона.
пьёт гораций, пьёт лаэрт –
он не брал твоей короны.
выпьешь – всё забудешь вдруг
и уснёшь… к огню приколот,
не кричит в аду петух –
чем он хуже богомола?

«никого не жалеет сестра…»

Н.

никого не жалеет сестра
бармалея, ведь сабля остра,
и заряжен мушкет, и дубинка
вся гвоздями утыкана. свинка
злобной тётки соседей кусает,
послан к ним на участок жучиный
полк… сестра бармалея с усами,
и одета она как мужчина

«многогранен мир и многолики…»

многогранен мир и многолики
божества но он им не хозяин
из левкоя мальвы базилика
тень его абсурдом осиянен
он невольник молодого плача
(голос выбрать сам себе не волен!)
а живёт он так а не иначе
потому что не приучен к боли

«кто и водой и солнцем трачен…»

…благодарен за всё;
за куриный хрящик…
И. Бродский

кто и водой и солнцем трачен
тот будет телом с головою
собачьей награждён… от воя
неистового из невзрачной
души проклюнется другая
и будет хороша (как хрящик
куриный для тебя исайя)
хоть и покажется ледащей

«здесь и весна красна непостоянством…»

Мосты в это утро…
Г. Аполлинер

здесь и весна красна непостоянством
тепла. тщедушны дети. старики –
как сморщенные листья. пиджаки
с наградами – не гордости, а чванства
предметы. у поруганной реки
уже полвека не зимуют раки.
здесь машут кулаками после драки
и лечат сумасшествие чужой
тоскою. ведьмы, колдуны и маги
подписывают важные бумаги,
произнося ужасное «ужо».
ютятся здесь сугробники в сугробах,
а дворники глядят за ними в оба
поскольку понимают: их уход –
уход слона – всего-то хвост да хобот,
но многие с пелёнок и до гроба
не видели его… который год
в конце письма никто не ставит Vale!
здесь пасюки живут в любом подвале,
но кошки обленились: быть беде!
сын плотника остался б здесь едва ли –
его бы лицемеры доконали:
здесь босиком не ходят по воде,
и темнота нерастворима в шуме…
я здесь родился, жил и здесь я умер,
и был сожжён, как тысячи других,
и помещён, как бог, в одну из комнат,
но и меня когда-нибудь да вспомнят
несчастные в любви и дураки

«в крестом помеченном бараке…»

…ибо смерть наступает
и от укуса змеиной тени.

в крестом помеченном бараке
она жила в законном браке
со змеем: он без рук и ног
любил красавицу, как мог.
потом он умер, и окно
вступило в разговор с соседом:
она его впустила следом
за ветром. действие одно
другим сменяться не хотело.
бессмертия искало тело.
в бутылке старое вино
дремало. утру ночь писала
о мудрости его… она,
нарисовав на стенке фаллос,
всех бесов выставив (не мало
их было), наконец одна
оставшись в доме, до июня
в пустой стакан пускала слюни,
и доставала смех со дна

«ночью ангелы с неба в каналы…»

ночью ангелы с неба в каналы
сеют дождь, но им этого мало,
и они разжигают костры,
записав несогласных в иуды…
чтоб у полночи выкупить утро,
брат монетку берёт у сестры.
а на улице пляшут собаки,
кот цепной щеголяет во фраке,
лает птица, летает поэт:
он готов умереть, да что толку:
день вчерашний застрял, как иголка,
в дне сегодняшнем, где его нет

«красоты пропавший ящик…»

красоты пропавший ящик,
полукруга мир бодрящий,
птиц ослиные приколы,
палец (вероятно, школы
непорочной девы монстра)
указательный, виола
(от эола), коза ностра,
ойстрах страха – оспин первый,
бог (практически без нервов),
бес деленья – ножик острый,
лени зелень, та же стая
ста багряных или рыжих
к октябрю (что музе ближе),
готлиб (смысл получая,
просит водки вместо чая),
лис (в лесу, как суд неистов),
ливень (в местности гористой
хоть и не поверит грому –
хлынет, чтобы быть икристой
рыбе, рыпаться парому
на реке), флажок на стуле –
на футбол идти харону
(с обалдуя пять оболов
взяли за билет – надули)
август кончится (не лазарь –
не восстанет он из гроба) –
мы в сентябрь полезем оба
без пальто: так легче лазать

«мудрецы, герои…»

мудрецы, герои
воры и галахи
спят. в лесу молочном
ходит бродит ирод.
столько ниток с мира,
а всё нет рубахи
голему-собаке,
и не будет точно

«в случившейся аварии харон…»

в случившейся аварии харон
не выжил впрочем это и не важно
приветствуя себя себе ротфронт
рукой он сделал и нетерпелив
прошёл сквозь стену и была бумажной
стена и цербер был из крупных слив…
душа моя блуждавшая во тьме
меня опять о помощи просила
но я был частью неизвестной силы
и находился не в своём уме
она ж была добра но бесполезна…
большие птицы в ящиках железных
слова глотали с чистого листа
мне прошептала старая звезда
не говори и не молчи на этом
стеклянном языке найди другой
и будь ему и другом и слугой
даже когда он станет сущим бредом
и в слово что уже не даст приплод
меж предпоследним и последним слогом
нащупав языком запретный ход
не уходи: держи под мышкой свод
подземных правил с корректурой бога

«как нашёл потайную прореху…»

как нашёл потайную прореху
в изумительных планах господних
полетел а потом и поехал
побежал он назад а сегодня
понял что по нему не завоют
ну да мёртвые сраму не имут
согласился бы стать и травою
если б приняли только не примут

«нет он не плох но выпущен из рук…»

нет он не плох но выпущен из рук
садится в уголок возле посуды
три дня немытой… яйца птицы рух
хотя они произведенье блуда
покрепче кирпичей но кирпичи
здесь не в цене и на горе печален
уже без головы герой кричит
трава у ног его кричит ночами
кричат собаки кошки и волы
евреи… речь брюхатая разбившись
на сотни новых им кричит малы
и снова умирает не родившись
потом земля уходит из-под ног
и этому виною змей зелёный
крепка печаль и не светла давно
правоприемник каменного лона
печален… призрак своего отца
нет он не плох но вот беда какая
чужие губы в поисках словца
ненайденного тут же отсекает

«невольник: бога? сатаны?..»

невольник: бога? сатаны?
живёт себе, не умирает…
и, поглядеть со стороны, –
посредник он между мирами:
в одном, как водку, воду пьют
и расточителей карают,
в другом и пляшут, и поют,
и с ангелами в мяч играют

«я видел сад – такой едва ли…»

я видел сад – такой едва ли
ещё увидишь, мне поверь.
коровки божьи там плясали
в развеселившейся траве,
вёл муравей жуков на приступ
куста смородины: они
овладевали им, и быстро,
в деревья превращались пни –
и время шло назад, по грядкам
на шестиногих паучках,
помолодевшие порядком
катались бабушки в очках

«прекрасный мир, увы…»

прекрасный мир, увы,
условен: плачут совы,
собаки могут выть,
а ты, владея словом,
зверей и птиц пока
употребляешь в пищу.
печаль твоя легка –
другой тебе не ищут

«не греет ни меня, ни вас…»

не греет ни меня, ни вас
застывший ум: он, как паук,
зазимовал в одной из ваз,
которыми утыкан юг.
он, спать ложась, давал наказ
песку, что тёрся возле ног,
чтоб охранял себя от нас,
и тот усердствовал, как мог

«но, посмотри, король: воды морской…»

но, посмотри, король: воды морской,
ведущей к бунту живота, и глины
довольно для создания семян,
из коих вырастают за неделю
сиреневые крепкие дубы
или осока (будем ей сражаться
мы до последней капли крови)… знай:
всеведущих я видеть не желаю –
они для матерей устроят ад,
продуманный до действия любого

«война и мир атланты немцы…»

война и мир атланты немцы
на бовина напавший хоин
и роботы и персогреки
зелёной крови льются реки…
один с ума сошедший йорик
от горя выкинул коленце:
друзей оплакав после боя
полы помыл он полотенцем

«непокорники в старой норе…»

непокорники в старой норе
жить надумали но умереть
им сегодня придётся однако
ибо смерть подтверждение знака
что мы все семена одного
перезревшего ангела-тени
и наверх выходя из него
то и дело встаём на колени

«пришли с прогулки палачи…»

пришли с прогулки палачи
сдавили комнату немножко:
исчезла мышь а с ней и кошка
не плачь родная не кричи

«приближается день гнева…»

приближается день гнева:
муравей залез на древо
бык плетётся по дороге
спит собака на пороге
приближается день гнева
пахнет в воздухе бензином
чинит туфли королева
горько плачет мнемозина
в миске маются пельмени
справа вилка книжка слева
приближается день гнева…
может быть его отменят

«скоро речка пересохнет…»

скоро речка пересохнет.
рыбы в сторожа пойдут.
и не важно, что: песок ли,
камень, глина будет тут.
кто-то музыку сыграет,
но зачем она ему:
путь от ада и до рая
не осилить одному

«прощается с городом лето…»

прощается с городом лето
деревья меняют наряд
домашние птицы из клеток
своих улетать не хотят
здесь дом со столом и уборной
здесь всё обещает уют…
клюют они досыта зёрна
и так неумело поют

«для примиренья душ и тел…»

для примиренья душ и тел
купили бога: был он мал
но нам такое зренье дал
что всяк увидел что хотел

«ему ржавого жалко железа…»

Крупный дождь
в лесу зелёном…
И. Бунин

ему ржавого жалко железа
но природа ему не близка
он не брут и уж точно не цезарь
и боится речного песка
и воды и деревьев и птицы
что укрылась в прибрежной траве
он боится боится боится
у него пустота в голове
пустотой поделиться не жалко
держит май синеву на весу
не успев под чужим полушалком
спрятать всех кто остался в лесу

«непризнанный – огонь в печи потух…»

Солнце светит в беспорядке…
А. Введенский

непризнанный – огонь в печи потух,
и кровь уже не покидала ранку.
всё превратилось в зрение и слух,
однако станет прежним спозаранку,
ведь бог везде: что надобно ему,
он сам не знает, то сжимаясь в точку,
то расширяясь – нашему уму
такое не постигнуть в одиночку.
он любит всех: героев и царей,
рабов, свободных… подогретый снизу
летит по небу русский бог-еврей
и потакает каждому капризу,
снимая жатву с пустоты, при том
не зная, что кругом возможно камень,
он кормит птиц, он снова строит дом,
и птицы его трогают руками

«мышь…»

мышь:
рождённая
жабой горы
глина-мышь
с телом бога
о двух…
мышь горы
…головах:
золотых…
не пускающих
слово
домой
чаша-мышь
рана-мышь
свет –
дитя –
дудка –
грешница –
смерть –
и: –
восход
или голубь
второй
мышь –
гора
ветка
птицесирени
и – мышь…

«из огня вынимающий шляпу…»

из огня вынимающий шляпу,
будто полдень исчезнувший, внемлет
камню, сдуру упавшему на пол
с потолка: всё равно ему – нем ли,
глух герой, или то и другое:
тьма внутри богоборца уместна.
всех укроет коричневый голем:
и электру, и даже ореста

«съев восемнадцать пышек с пудрой…»

съев восемнадцать пышек с пудрой
сладчайшей, он покинул стул.
в одиннадцать король уснул.
была тяжёлой ночь. под утро
ему приснилось: он куснул
ту руку, что его кормила…
трава, с небес спускалась вниз,
ногой ступая на карниз;
минуя дверь, летели вилы
вослед заезжему врачу,
определившему безумье
у всех, кто прокричал «хочу!»
из древа вылез червь – и умер.
молчали птицы. древний бог
мелкопоместный, не из главных
их успокаивал как мог:
его движенья были плавны,
волы тянули с сеном воз,
беззвучно лаял старый пёс…
от холода король проснулся,
и нос его зимы коснулся…
так много бедному уму
явилось в сумраке тяжёлом,
что понял: страшно одному
ходить по королевству голым

«от дороги (небось не утонет!)…»

от дороги (небось не утонет!)
вниз налево – с дубинкой в руке:
так, на случай (да кто его тронет!)
по болоту, а там – налегке
до пролеска – мечтая вселится
хоть в кого: в собачонку, в кота…
(всё утро вода веселится,
он её не пригубит – не та)

«он понимал что хуже может быть…»

он понимал что хуже может быть,
но не бывает и не прибыл морем
но обладая опытом ходьбы
по небу как положено героям
пришёл домой хоть знал что дома нет
как нет и самого его и всё же
он покидая местность из монет
оставил ту что всех была дороже

«вода и воздух воедино…»

вода и воздух воедино
сливаются. до боли тих
осенний свет: под паутиной
спит бог. его прекрасен лик.

«картины старых мастеров…»

«картины старых мастеров,
на коих фрукты и кувшины
с вином, ты мучаешь, петров
глазами, ты вознёй мышиной
им досаждаешь, на трубе
сыграть пытаясь вальс, скажи-ка,
зачем они нужны тебе,
когда петров ты просто жихарь?»
«ну да, а ты-то, сидорук,
ты сам из теста из какого?
что ты потомок птицы рух,
я не скажу, но ты ни слова
тогда не скажешь обо мне.
молчи, беспечный мой приятель.
иначе мы сгорим в огне»
«в огне? пожалуй! но о яде.
не помышляй. пусть берега
хмельная омывает брага,
пусть станет бабою яга,
и за окном поёт собака…
как я хотел сойти с ума,
но не дал бог: пришла зима»

«по болоту ходят птицы…»

У колодца расколоться…
В. Хлебников

по болоту ходят птицы
им невыгодно летать
хочет пьяница напиться
а мертвец из гроба встать
дай ему покой и волю
подмени его он болен

«был тополь ветром обворован…»

был тополь ветром обворован,
когда он воду пил с руки
у тучи. по небу коровы
летали. бегали жуки.
болели зубы от ирисок
у зайцев. пахло табаком
от волка. земляные крысы
молились дружно ни о ком.
больное озеро молчало,
а если двигалось – с трудом.
тепла и солнца было мало,
и замерзали пёс с котом
печальный мир, лишённый ада,
был перевёрнут кверху дном
и вечности была не рада
душа в узилище ночном

«уродом управлял урод…»

уродом управлял урод
а может быть наоборот
уродом управлял урод
они воды набрали в рот
они подняли руки к небу
они сажали в землю репу
они смеялись и из соски
сырым огнём кормили доски
и доски плакали в печи…
их утешали кирпичи

«время – вечности завеса…»

время – вечности завеса
не оно ль тому виной,
что по дому скачут бесы
и глумятся надо мной:
то заходятся на вдохе,
то рыдают второпях?..
настаёт конец эпохи –
дремлют кошки на цепях

«его ни ветер, ни вода…»

Вот камень…
Г. Горбовский

его ни ветер, ни вода
не сдвинут с места никогда.
топор тяжёлый лесоруба
берёзы, лиственницы, дуба,
сосны коснётся – не его.
не станут змéи хоровод
водить вокруг него весною.
алкаш с закускою мясною
зад на него не водрузит –
на землю сядет, паразит…
вот камень, и стоит за ним
лишь вечность: ею он храним

«чем мягче мозг тем путаней глаза…»

С.

чем мягче мозг тем путаней глаза
нам машет ктот четырёхпалой лапой
и рады бы да некогда… но в сад
невмоготу уже… и тихой сапой
туда где ничего… назад… назад
дороги нет и не было но воздух
уже придуман и пинком под зад
выталкивают… но не выйдет… поздно

«режут режут по живому…»

режут режут по живому
и притом непоправимо
с горя с головою в омут
прыгаю мелькают мимо
гуттаперчевые спины
собирателей орехов…
в глиняных бутылках винных
прячут тени человеков…
в октябре под мёртвой кожей
сын отца не потревожит

«начало сентября – не лето…»

…мой стих не блещет новизной.
У. Шекспир

начало сентября – не лето,
но и не осень. сотни ос
в трамваях ездят без билета.
торгуют грозами вразнос
два ветра – северный и южный,
и в каждом городском дворе
собаки бегают по лужам,
не уступая детворе.
томятся за решёткой дыни –
куда как грозен стражник их…
нальёшь чайку, и он остынет,
пока ты правишь старый стих

«жизнь, безусловно, удалась…»

жизнь, безусловно, удалась:
в ней было поровну и злобы
и доброты. терпима власть
была к герою. из утробы
небесной брал он, что хотел,
и в срок, назначенный для тела,
оно осталось не у дел:
душа к другому улетела

«сначала путь укажут птицы…»

сначала путь укажут птицы,
а дальше – сам… пойми: ты – выбран,
не зря вода твоя струится
на эту землю. к детям выдры
иди – и будет смерть до срока
дана, и ты им станешь братом…
но будет нелегка дорога –
она всегда ведёт обратно

«псы жались к повозкам, как малые дети…»

псы жались к повозкам, как малые дети.
волы не мычали, попробовав плети.
деревья по лужам ходили корнями,
слепой дожидался незрячего в яме,
бранила жена подгулявшего мужа,
хотя он ей был абсолютно не нужен.
несли графомана на озеро ноги:
он там написал две последних эклоги…
лишь птицы учили небесное имя,
что было сегодня получено ими

«друг замолчит залает враг…»

друг замолчит залает враг
став раком засвистит дурак
и закричит шальная птица
что всем пора угомониться
и станет тихо… во дворе
дождь сотворит с испуга лужу
она замёрзнет… мы от стужи
умрём с тобою в ноябре

«у него теперь деньжонок хватит…»

памяти Л. Г.

у него теперь деньжонок хватит
на ботинки из драконьей кожи
самый главный он теперь в палате
и никто его не потревожит
нынче пляшет сумасшедший яцек
с молодым каким-то прохиндеем
у него титановые яйца
(коли захотим – не то сумеем!)

«лишь клок дождя в моей руке…»

лишь клок дождя в моей руке
и больше ничего
навстречу тоже налегке
спешит семейка львов
в ботинках мокрых семеня
иду за ними вслед
и нет счастливее меня
но и несчастней нет

«больного века позади…»

больного века позади
в телегу беса посади
погладь козлиное копыто
в глаза счастливые взгляни
он слаб ещё но после пыток
дарует радости одни

«теперь идёт по кругу время…»

теперь идёт по кругу время
и повторяет каждый час
прошедший: я мол тоже с теми
кто нынче выбирает нас

«по дороге к безумию мы…»

по дороге к безумию мы
миновали такие пределы
что внезапно из тела зимы
холод вылетел облаком белым
из бог знает какой тишины
появились листки на деревьях
как посланцы галактик иных
не имеющих ныне доверья
языками слепая трава
попыталась песок пробуравить
чтобы времени нити порвать
на потребу небесной ораве
но не ей обуздать ловкачей
промышлявших продажею слова
этот воздух конечно ничей
но исчезнет не будет другого

«и ад, и рай, и солнце, и луну…»

и ад, и рай, и солнце, и луну,
и воды, обращённые ко дну
небес, и те, что вылезли наружу,
птиц и зверей, играющих в войну
и гибнущих на ней, жару и стужу,
молчание и речи торжество –
всё поделили: завтра рождество

«когда я был, кем был…»

когда я был, кем был,
как мне тогда казалось,
я не любил кобыл
и выбегал из зала
при чтении стихов
чужих – претило чудо
заезжих дураков,
и богом был иуда

«дыры проделав в хлебе…»

Не увеличив платы,
что ты увидел, Вирфль?

дыры проделав в хлебе,
реки ушли под землю:
где колоски – не место
чаше. он рот раззявив,
сунул не мякиш – глину,
стал целовать ягнёнка
и обнимать за шею.
тот, дурачок, поверил…
вирфль бельё стирает
в мёртвой воде – он в ступе
воду толчёт ночами
голый и пьяный в дупель…
ад в трёх шагах отсюда:
опустошён, покинут…

«снег падает из пустоты…»

Гале

1

снег падает из пустоты
и застывает на глазах
у клёнов. слепы, как кроты,
они, зато при волосах.
снег застывает, свет храня –
как ярок сей калейдоскоп…
выходят люди из огня
и с неба делают соскоб

2

Младенец Гермес

украл коров у Аполлона…
меломаны – и ярые оба.
в пустоте – что им дыры проделать,
но куда подевался весь скот?!
где купцы? как и старый, до мела
заморожены: всё же зима.
надо было просить им ума,
а не денег:: он плут ещё тот,
ты его не удержишь, не пробуй

3

время – одно,
и не надо другого.
смотришь в окно –
появляется повод
ангелу с бесом,
силами меряясь,
по интересам
сыскивать ересь

4

с красным листом на ленте
едет как воду косит
осень верхом на лете…
дом покидают осы

5

не помочь темноте зелёным
и не сдвинуть огнём стального:
старый год обернётся новым
и запахнет одеколоном

6

улетели птицы, но неловко
зеркалам: то хвостик, то головку
отразят, а то и капли света,
что при бегстве обронило лето

«мышь уходит от кота…»

Л.

1

мышь уходит от кота
остаётся пустота

2

преодолевая реку
по мосту ползёт калека

3

люди бегают по полю
наполняя поле болью

4

возле ямы водопой
в яму падает слепой

5

кандалы куёт кузнец
славный малый но подлец

6

с фиолетовой губой
стал зелёным голубой

«молчал на празднике проказник…»

молчал на празднике проказник
молчал палач во время казни
молчал на крыше трубочист
и раньше был он неречист
молчал счастливец легший в гроб
молчали репа и укроп
и только я один орал
но бог меня не покарал

«птицы бегают по лужам…»

птицы бегают по лужам
птицы ищут червяков
это их обед и ужин
до скончания веков
за окном снежинок орды
смерть подобна молоку
перед входом в царство мёртвых
спит собака на боку

начало ноября

«не обо всём напишет яго…»

не обо всём напишет яго.
да и подумай: надо ль чёрту
всё знать, и за оградой лягут
невежды, умники, стиляги,
минуя ангелов когорту:
у них не лица были – морды…
когда закрылись веки, двери
открылись. побежал, как вор, ты
по дну – наверх, ещё не веря,
что жизнь возможна и в квадрате
и, говоря об аде, в круге…
не раньте стрелы аполлона
реки медлительного лона:
пусть примет свет любые звуки

«в деревянной банке…»

в деревянной банке
с дырами для блуда
жаждут спозаранку
истинного чуда.
в шлемах все и в латах
из чистейшей меди
выглядят богато –
нам ли не заметить.
через час? неделю?
нас они покинут:
что за дух в их теле –
знают лишь хакимы

«что намерил себе? а ему?…»

Ангел ночной несётся…
К. Вагинов

что намерил себе? а ему?
грянет осень: какому уму
устоять и не слиться с водой?
все тычинки, все пестики, рыльца
как забыть и, с лесной ерундой
распрощавшись, от ветра укрыться?!
переполнено царство аида:
места нет в нём прибывшей воде,
и она, не скрывая обиды,
собирается в лужи… раздет,
ангел, прямо из сна золотого
понесётся, болезный, на юг,
ни пера не оставив, ни слова
на прощание: лету – каюк

«когда тебя не станет…»

когда тебя не станет
мне будет всё равно
собака ли залает
дождь постучит в окно
или река замёрзнет…
не ты я кончусь тут
когда тебя зароют
или в печи сожгут

«снег идёт выпрямляя мосты…»

снег идёт выпрямляя мосты
он по воздуху носит снегурок
и чертям отрывает хвосты
избегая деструкции шкурок
снег идёт не за мзду просто так
не по просьбе указу приказу
и не как устрашающий акт
каковым он и не был ни разу

«бог не умер: будто мушка…»

Стеариновые руки
осторожным ожерельем…
Г. Оболдуев

бог не умер: будто мушка
он летит над сеновалом.
в сапогах с огромной пушкой
мчится дама по подвалу.
загоняет в ларчик небо
боль, отыскивая в крике
лад. над лесом всходит репа
цвета давленной черники.
спит младенец на диване.
дремлет дух в могучем теле.
без эпитетов и званий
ветер дышит еле-еле.
те, кто в нас, хотят наружу.
искушая бабок щами,
топоры зовут на ужин,
лихо время сокращая:
ни к чему им остановка.
в пустоте, да в не обиде
спит прекрасная головка,
и её уже не видит
тот, кто майским лесом скачет,
кто поёт, кто жаждет лета,
кто дурак, кто стар, кто начат,
или кончен… хочет леду
лебедь, милостыню нищий.
хочет косточку собака…
не вкусив духовной пищи,
ангел спит в углу барака.
муха спит на табуретке.
брюки спят, пиджак, рубаха.
с девкой спит мерзавец редкий.
феникс спит, восстав из праха…
так нарцисса любит эхо,
что остался только голос…
хорошо в июне: снега
не разрежет санный полоз,
но отрежет ради друга
в декабре художник ухо,
потому что – раб печали.
чтобы звёзды не молчали,
добрый умер вместо злого –
от него осталось слово.
в грязной комнате куриной
птица плачет золотая.
страшно рыбе без икринок,
вот она и не летает.
паутина гонит лето
прочь – его зима касалась.
обнимает цеструм грета
(на виду у хлеба с салом!)
всходит солнца шар багровый
над сараем деревянным.
дураки к войне готовы.
в тихой речке утром ранним
ветер хочет утопиться
да не знает как… из чащи
вышел волк, чтобы напиться,
выбрав к счастью путь кратчайший.
кто я здесь? с какого бока?
я: без чешуи и крыльев,
жалкое подобье бога
жив, пока меня не вскрыли

«собачий холод. чёрный лес…»

собачий холод. чёрный лес.
всезнайка мёртвая в сугробе:
охотник был врагом чудес
и птицу вещую угробил

«похоронили домового…»

Спи. Прощай. Пришёл конец.
А. Введенский

похоронили домового
достался тесный гроб ему
налили выпили и снова
за избавление от мук
за то что он расставил точки
над i хотя он и не бог
и разошлись поодиночке
когда закончился горох

«бум-бум-бум, дождь идёт…»

бум-бум-бум, дождь идёт.
бум-бум-бум, крокодил
бум-бум-бум, выпил йод.
бум-бум-бум, закатил
в тихой речке скандал.
…пахнет раем сандал…
миллионы аттил
превращаются в ил.
пыль глотает червяк:
он живёт кое-как.
горько плачет тантал
и на месте стоит,
не желая в аид…
как полено в очаг,
устремляется в плен
тень, от света торча.
загрустив, голова
превращается в член.
нынче мухам лафа:
воскресенье. парад.
всюду толпы шалав.
бум-бум-бум, жизнь прошла
бум-бум-бум, как я рад

«поэтика речного коэзито…»

поэтика речного коэзито
рекомендует парное письмо…
художник спит. у женщины его
из головы разъятой мнемозина
и бабочка (вдвоём-то веселей)
выходят, но вернутся ли обратно? –
им до смерти наскучило в селе,
в москву они летят – к его собрату

«вот и новое дело: тела, эфраим…»

вот и новое дело: тела, эфраим,
высекаем из камня, ногами на глину
становясь: будет весело нам, а не им.
им то – что: вот ботинки наденут и двинут.
видишь, каину авель уходит вослед:
видно к богу стремится домашнее море…
если мы тут с тобою стоим, но нас нет
на горе, почему ж мы сгораем от горя?!

«в безвестной долине судьбы поперёк…»

в безвестной долине судьбы поперёк
шёл снег двое суток. древесные рыбы
тащились от леса к оврагу. хорёк
пространство как время использовал, ибо
что толку марать времена: переход
секунды в другую заметят едва ли,
и если от труб не падёт иерихон,
то снег и подавно его не повалит

«подует ветер и закрутит…»

подует ветер и закрутит
октябрьских демонов, и то
сказать: зачем гертруде
теперь осеннее пальто?
что яд? – банальная простуда
ножу подобна, топору:
умрёт несчастная гертруда
от пневмонии поутру

«хвост у птицы белый…»

хвост у птицы белый,
а другой – зелёный
у неё в подругах
семь цариц несмелых.
не летает птица –
всё по морю ходит,
вспоминая имя
молодого бога

«шёл дождь. молчали ангелы в раю…»

памяти А. М.

шёл дождь. молчали ангелы в раю
и липы за окном. никто не плакал…
бог умер: не от яда, не в бою,
не от воды, не от огня – от рака

«куда-то спряталась вода…»

куда-то спряталась вода.
искать проказницу всем миром
отправились. нашли: не та,
а та ушла наверх сквозь дыры.
беседуя с больной волной,
он понял: безгранична лета,
и на неё пошёл войной,
да только не хватило света
6 декабря

«ветки ангельского тела…»

ветки ангельского тела
как и крылья-пауки,
нынче всех несут на делос –
им на лесбос не с руки.
а в таинственном китае,
где желанный гость эрот,
тело душу покидает,
и никак наоборот.
и идут по италийской
по дороге непростой
птицы вещие без риска –
им никто не крикнет: стой!

«мир, что видим мы сейчас…»

мир, что видим мы сейчас,
образован не сегодня.
кто сказал, что он для нас? –
злые опыты господни
продолжаются, и мы
только образцы – не боле,
вроде лета и зимы
или сахара и соли

«коль время твёрдо, ты обязан…»

Б. С

коль время твёрдо, ты обязан
всё уплотнить: слепи из мяса
фигурку чёрта. заморозь.
хоть дух его от тела врозь
решил (наверно, в знак протеста)
прожить, однако sacer esto

«чёрт знает из чего родятся…»

Когда б вы знали…
А. Ахматова

чёрт знает из чего родятся,
и сразу на ноги, и сразу,
кривляясь, гомоня, роятся.
убей (от них одна зараза!),
пока не затвердела кожа,
и на крыло они не встали,
убей, пока ещё возможно:
не сталью – чистыми листами

«проклиная тупую челядь…»

проклиная тупую челядь,
не считая и брата братом,
все обшарив углы и щели,
ничего не найдя – куда там! –
он шагнул со двора под арку.
он ворота открыл и вышел.
припекало. томились парки.
он из облака дождик выжал,
туфли снял и отбросил посох
и вернул отслуживший воздух

«нет, мне прошлого не жаль…»

Р. А.

нет, мне прошлого не жаль:
смотрит с ужасом рояль,
как дрова бросает в печку
половина человечка

«разрушен круг, но целовал…»

«разрушен круг, но целовал –
он на лицо похож»
«скорее, на яйцо – он мал.
ещё похож на ложь».
«а правда?» «правда так пряма,
что и квадрат не брат».
«она сведёт меня с ума!»
«я буду только рад»

«открылась в прошлое калитка…»

открылась в прошлое калитка
оттуда яблоки берут
рябины вытянулась нитка
танцуют тени на пиру
его устроил ветер южный
он всех надул и был таков
оставив на прощанье лужу
но этот дар для знатоков.

«ктот умер этот как и тот…»

ктот умер этот как и тот
не умер… задом наперёд
на зиму надевали лето
шёл снег светило солнце миг
всего лишь но и им согретый
пополз господь меняя лик
всего того что было рядом…
озёра наполнялись ядом,
яд испарялся пенье птиц
рыб удивляло умирали
и тодт и эттот… новых лиц
коснётся маета едва ли

«калачём не заманишь сюда: здесь зима…»

калачём не заманишь сюда: здесь зима
круглый год. ты и рад бы сойти здесь с ума,
или сдохнуть, устав от страданий и мук,
но не кончишься – ты же бессмертен, мой друг.
будет дымом давиться потухший очаг,
будет муза сидеть у тебя на плечах.
ей ли с вечным тобой предаваться возне:
здесь уже никогда не бывать новизне

«нет ни хлеба, ни воды…»

С.

1

нет ни хлеба, ни воды.
воют кошки и коты.
ты б увёл меня отсюда,
сторож господа, иуда…

2

посмотри: при всём народе,
пустотой поражена,
от меня душа уходит –
что ж, она мне не жена

«пишешь чернилами – так верней…»

пишешь чернилами – так верней
о непогоде и о зерне,
об одиссее – он был царём,
о петухе, что владел хорём.
о едоке, что и нем, и глух,
о языке – он и мёртвый двух
стоит живых, но во тьме иной,
ибо вину не бывать водой

«шагает пёс. он счастлив в браке…»

шагает пёс. он счастлив в браке,
и все дворовые собаки
ему завидуют. коты
в поклоне спины выгибают,
а кто не выгнул – погибает
или в ближайшие кусты
уходит, воздух наполняя
истошным воем… на дворе –
июнь, и тополя линяют,
прохожим причиняя вред

«кому сей ад: антону? анне?..»

А.

кому сей ад: антону? анне? –
здесь вор сидит на хулигане,
тот на убийце, этот тянет
за хвост собаку, рыба пляшет:
как ни крути, она не ляжет
на сковородку рядом с богом.
однако прижимают боком
её к решётке чугуна…
во рту восстали у лгуна
три мёртвых языка из праха:
над ними посмеётся пряха,
когда останется одна

«земную жизнь проехав – не пройдя…»

Я вопросил себя сердечно…
И. Северянин

сестре

земную жизнь проехав – не пройдя
до половины, топит, как котят,
своих детей случайных, «хороша я, –
саму себя сердечно вопрошая, –
была сегодня, сберегая яд?..»
погибнув, все они за рядом ряд
из тьмы кромешной ринутся в иное
пространство. непричастен бог один
к сему, но – безучастен: ищет дзета
(и не находит) эту:: хлеба тмин
хотел бы, а не мяса этим летом…
никто ему не даст – напрасно ноет

«ставят ёлку или палку…»

Будет ёлка?
А. Введенский

ставят ёлку или палку
во дворце у негероя
овод вьётся над коровой
на каталках едут трое
все с мигалками не жалко
от чужого до чужого
тянут провод ищут повод
чтобы выпить пьют и снова
ставят ёлку гонят лето
землю режет бог зелёный
побеждая ум поэта
спят русалки спят шпионы
спят дубы сопят осины
дремлет смерть в гнезде осином
возвращается в полено
буратино спит елена
на виду у домового
ставит ёлку мальчик вова
только вечер человечка
гонит прочь ведь он не свечка

«больная женщина умрёт…»

больная женщина умрёт,
хоть и не нажилась,
и потечёт словесный мёд,
и плакать будут всласть.
потом в кладбищенском лесу
вруны и подлецы
нарежут грубо колбасу,
откроют огурцы.
и будешь ты стоять один
и немощен, и слаб:
ещё себе не господин,
но ей уже не раб

«с тараканьих тёплых грядок…»

с тараканьих тёплых грядок
что маячат вдалеке
поднимается УПАДОК
варит воду в молоке
гуси в ванне мочат лапы
в ожидании весны
по деревьям ходят крабы
жаба спит и видит сны
она замуж выйдет скоро
и кого-нибудь родит
мыши вылезли из норок
и у них печальный вид
змей-горыныч дует в дудки
не щадя своих голов
о какие злые шутки
с нами шутит крысолов

«подвластны майскому капризу…»

…песнь его поднялась снизу вверх.
из Книги ЗОАР

подвластны майскому капризу
хромого бога-кузнеца
мешают вверх подняться снизу
мне два удалых молодца
они кричат слова срамные
и дышат дышат без конца
и потакают им иные
и те иные без лица

«воют ангелы: „предатели!“…»

воют ангелы: «предатели!»,
но стараются стиратели.
всё сотрут они без жалости,
не оставят даже малости:
«ни земли теперь, ни неба вам!» –
будто нас на свете не было

«древесный мир: деревья-волки…»

…лес и все деревья в нём…
Ис. 44:23

древесный мир: деревья-волки,
деревья-кошки и собаки
деревья-скрипки, балаболки,
деревья голые, во фраке,
враги-деревья и друзья,
пророки, сторожа объятий,
деревья-боги и князья,
аскеты-праведники, бляди

«бореем что принёс ангину…»

Г.

бореем что принёс ангину
и ей сопутствующий бред
был в царство странное закинут
(других недоставало бед)
но завтра на попутной крысе
(она как азбука стара)
покину это царство лысых
чтобы служить тебе с утра

«идёт себе по свету…»

Марине

идёт себе по свету
без шапки налегке
арктическое лето
с морошкою в руке
бежит ему навстречу
хороший человек
он раб лесов и речек
но это не навек

«не заплачет в клетке птица…»

не заплачет в клетке птица,
но зато и не споёт,
не уколет палец спицей,
не уснёт, и не присниться
этой птице новый год…
говорит она: «стара я,
и такою буду впредь».
птица эта умирает,
но не может умереть

«зачем с заоблачных небес…»

зачем с заоблачных небес
спускается на землю лес?
зачем кричит ночная птица?
скажи, чего она боится?
зачем неутомимый вор
бумаг исписывает ворох
и с богом делит разговор,
когда и час, как вечность, дорог?

«здесь деревья отвергают воду…»

здесь деревья отвергают воду,
а трава растёт почти до неба.
колобки катаются народу
на потеху – и не надо хлеба
кровососы здесь совсем не злые:
покормили их перед игрою…
что ж ты плачешь, птица из золы и праха,
что сожгут, а не зароют?

«спит река, и спят мосты…»

спит река, и спят мосты.
люди спят, и спят собаки.
праздник кончился: пусты
души и слова. до драки
не дошло – и хорошо.
напились, поели даже…
дед мороз сложил мешок
и уходит с саквояжем

«из берегов выходит море…»

из берегов выходит море
оно не может по-другому
оно молчит… в его укоре
непонимающему дому
читается не отпускаешь
а я хочу уйти по делу…
снег падает не весь кусками
нескоро море станет белым

«лежит адам в гробу…»

лежит адам в гробу.
кругом растёт трава,
и бьёт изба избу:
любовь всегда права.
а там – в избе – кровать,
и над кроватью свет
не хочет умирать:
он весел и согрет.
там кошка на столе,
собака на полу.
там в миске серый хлеб,
похожий на золу.
там съел кащей иглу,
и сам тому не рад.
там превратился в круг
от старости в квадрат.
там головы тихи
и ног не позовут.
там плачут дураки,
что мало места тут.
там стул берёт своё.
там режет воду нож…
адам, ты выпил йод
с вином – ты не умрёшь

«будет в старой кастрюльке вариться еда…»

будет в старой кастрюльке вариться еда…
он из дома уйдёт неизвестно куда
и уже никогда не вернётся назад:
свет погаснет, и стихнут вокруг голоса,
и закончатся мысли в его голове…
и никто и не узнает, что был человек

«попробуй сделать вдох и выдох…»

попробуй сделать вдох и выдох
одновременно не спеша
да нет же сделать вдох и выдох
на кончике карандаша
одновременно сделать выдох
и вдох играя на трубе…
и хоть какой-нибудь да выход
возможно явится тебе

«во избежанье новых бед…»

во избежанье новых бед
они, поплакав, спать ложатся.
все споры кончены, и свет
не должен дальше продолжаться:
он умирает под рукой
мгновенно, не издав ни звука…
неверный, мертвенный такой –
он никогда им не был другом

«попили и поели…»

попили и поели
на праздник покрова.
пройдёт всего неделя –
лес пустят на дрова,
а нынче у народа
все мысли об одном:
как превратиться в воду,
так и не став вином

12 октября. выпал и растаял первый снег

«погляди-ка стоит на воде…»

погляди-ка стоит на воде
сад малиновый там марьиванна
принимает воздушные ванны
но все мысли её о еде
погляди-ка, козлов николай
ход подземный на кладбище роет
из подсобки доносится лай
но и он не мешает герою
погляди-ка сестра у сестры
папиросы крадёт из комода
ночь тиха догорают костры
что за чудная нынче погода

«в день, когда январь подрос…»

в день, когда январь подрос,
ветер стих, ослаб мороз,
не достигшие старенья
гибли зимние строенья
20–22 января. оттепель

«две женщины (прекрасны обе)…»

две женщины (прекрасны обе)
плывут по улице пустой
на лёгких лодочках – угробят!
но им никто не крикнет: «стой!»
зима бросает в воду просо
белёсое и топит ос
последних… мёрзнущую осень
на юг увозит тепловоз

«остались крохи от куска…»

остались крохи от куска,
что получил и ты.
покуда жив, не отпускай
ни каменной воды,
ни любознательной реки,
что обитает тут,
ни облаков: нигде таких
тебе не подадут

«бозлюбленный воэн…»

бозлюбленный воэн
возлюбый боэнд бравый –
бес анны (или энн)
прибережёт отраву
без яблока для нас,
ну что ж, мы все не святы.
и если пробил час
суглинистой расплаты,
вонь от мозгов, чью чушь
я чтил всегда, учуяв,
(бескрыл несчастный муж!) –
не по лучу помчу я:
усну, укрыт травой
зелёной или ржавой,
и не поднимут вой
ни други, ни держава.
а дальше будет век
без шороха и скрипа –
не оживёт во льве
баран, не съеден ибо

«в этом городе делают лёд…»

в этом городе делают лёд
и чеканят монеты во славу
императора, и не по праву
ты пропущен сюда, гесиод –
знать, трибун неподкупный на лапу
за тебя получил… ну так что ж,
раз явился – послушай, как лабух
режет воздух: полуночный нож
кожей жёлтой (а пуще – зелёной)
дорожит, и уместен вопрос:
так ли любит орест гермиону,
как болтает заезжий даос,
что торгует вразнос кислородом?..
ты, достигший известного дна,
дать ли можешь попробовать воду
местной речке? она холодна?

«небог ручной которого и нет…»

…казалось мне, что я
перелистывал свои мозги
Г. Майринк. Голем

небог ручной (которого и нет,
и не было покорней, не из первых,
не лучший, но однако сто монет
даст за него любой, и даже черви
пойдут за глиной) он, как добрый сын,
по пустоте преставившейся слёзы
прольёт и стопку водки колбасы
куском заест… займись он хоть извозом,
и то обрёл бы только тот покой,
что голова чужая продавала
его ногам, прикинувшись слугой,
которому и двух казалось мало
господ… так отчего печален ты:
из рога амалфеина коты
идут цепочкой, и слепой слепого