Сон-трава
«Сутулое седое солнце…»
- Сутулое седое солнце
- Бредёт по кругу.
- Февральский ветер в кронах сосен
- Играет фугу.
- Пустая площадь, где крыша с флагом.
- Воронья стая.
- Склонилась память над фолиантом,
- Года листая…
«Под слоем пыли в комнате закрытой…»
- Под слоем пыли в комнате закрытой
- стихи в обложках и картинки в рамках,
- и золушки в своих картонных замках,
- и чёрный флаг с разбитого корыта.
- Он, этот флаг, простреленный в боях,
- проглажен утюгом и в шкаф уложен,
- где маска, алый плащ, кинжал без ножен
- и Часослов с крестами на полях.
- А на столе, в конверте – грампластинка,
- смешной фокстрот (да кто ж его не знал!),
- разбитая печатная машинка,
- полглобуса (как мира половинка),
- засохший фрукт и вахтенный журнал.
- И прочий хлам. Ведь сколько не крути,
- но на пути необратимо длинном,
- где паруса пропахли нафталином,
- других следов не различить… почти…
«Будто дым от небесного пороха…»
- Будто дым от небесного пороха
- невесомо плывут облака.
- Извлекаю себя из-под вороха
- обстоятельств со дна сундука.
- Вынимаю надежды бесплодные,
- отлинявшие и старомодные,
- потому что не носят давно
- эти в розовых рюшах фасоны,
- эти туфли…
- Иные резоны
- правят миром.
- Но мне всё равно.
- Буду штопать, прилаживать латки,
- разбирать кружева и перчатки,
- пояса и атласные ленты,
- и тетрадки, где шёпот стихов,
- будто звук уходящих шагов.
- Так уходят на дно континенты
- в мир забвения, в толщу веков.
- Всё проходит: потопы и громы.
- Этот мир, непомерно огромный,
- словно щепочку крутит Река.
- Над причалами воют сирены,
- дуют в парус ветра перемены
- и иные зовут берега.
- Порвались, перепутались нити.
- Но останусь верна Атлантиде:
- там, в прозрачно-зелёном зените,
- невесомо плывут облака…
«Это может быть элементарно…»
- Это может быть элементарно,
- и прощенья не за что просить:
- очаруюсь берегом янтарным,
- и забуду северную стыдь.
- Позабуду всё: как ветер свищет,
- как мерцают искры над трубой:
- оставляя старое жилище,
- пыльный хлам не тащат за собой.
- Если покупаешь платье новое,
- ветхое тряпьё порви – и в печь!
- Только память, голова садовая,
- уголья останется стеречь.
- Ворошить ещё не догоревшее,
- даже если нечему гореть.
- Забыто́е и заледеневшее
- у огня пытаться отогреть:
- лунный луч на вышитой подушке,
- за окном укрытый снегом сад…
- Так сентиментальные старушки
- распашонки детские хранят.
Старый дом
- Он мне опять приснился, старый дом,
- где бродят тени на кошачьих лапах,
- а в воздухе прозрачном и густом
- висят пылинки и конфетный запах.
- Входная дверь простуженно скрипит.
- Мои шаги неверны и неловки.
- А что-то очень жуткое на вид
- под покрывалом прячется в кладовке.
- И что-то стонет там, на чердаке,
- как будто черти вышибли окошки,
- и домовой в бумажном колпаке
- порезал о стекло босые ножки.
- Вздохнёт рояль, тяжёлый и больной,
- сыграть захочет Баха или Листа,
- но чья-то тень со сгорбленной спиной
- в углу за печкой кашляет и злится.
- Утешится, уснёт печальный гном —
- на пухлых щёчках розовые пятна.
- И только осень плачет под окном.
- А кто её обидел – непонятно…
Этюд с водопроводной трубой
- Скрипела рама. Ветер выл.
- Озябший дождь чечётку бил.
- Водопроводная труба уже взяла четыре ноты.
- Кряхтел и охал старый клён,
- летели листья на балкон,
- и заползала в скучный дом тоска осенней непогоды.
- Щенок устал и спал в углу.
- Валялась обувь на полу.
- На кухне капала вода. На тумбочке стояли розы.
- Журчало с потемневших крыш.
- В стенном шкафу шуршала мышь,
- а кот за этим наблюдал, удобной не меняя позы.
- За стенкой мучили баян,
- в три горла пели про туман.
- Фальшивым дискантом вдали перекликались электрички.
- Дождь перестал часам к пяти.
- Но было некуда идти.
- И лишь будильник на столе бежал куда-то по привычке.
«Ранние сумерки, признаки осени…»
- Ранние сумерки, признаки осени.
- Призраки прошлого в лиственном шорохе.
- Будто сорвали и под ноги бросили
- клочья афиш. И рекламные сполохи
- гаснут в каких-то иных измерениях.
- Там по-кошачьи урчит непогода.
- Там каждый вечер – канун воскресения.
- И дня рожденья. И Нового года.
- Память – печали осенней наперсница.
- В тёмной аллее рассыпано золото.
- Робкий фонарь неуверенно светится.
- Жухнет трава в ожидании холода.
- Зябнут на окнах помытые кактусы.
- Месяц – фасолька. А звёзды – горошины.
- Свет ночника фиолетово-сказочный.
- И леденцы под подушку положены.
«Шлагбаум. Ржавая чугунка…»
- Шлагбаум. Ржавая чугунка.
- Рассеянный осенний сплин.
- Попутчик, долговязый юнга,
- свистит про остров Сахалин.
- Он прав… хоть врёт в известной мере
- про широту и синеву.
- Но мы должны во что-то верить,
- чтоб удержаться на плаву.
- О, Господи, Отец Небесный!
- В трясучем, стареньком авто
- заводятся такие бесы,
- похожие на чёрте что…
- Чёрт знает как, бог весть откуда,
- по капельке и по чуть-чуть
- в кровь затекает муть и смута
- и выворачивает суть.
- В пустую голову поэта
- такая лезет чепуха,
- что, Бог, избави от греха…
- (особенно, когда без света!)
- …Про райский остров Сахалин
- свистит голубоглазый юнга.
- Святой отец, как сукин сын,
- в углу, с фонариком, один
- листает постулаты Юнга.
- Мы ждём. Вагоны катят мимо.
- Флажок и надпись на трубе.
- Фантазии под слоем дыма
- мерцают сами по себе,
- поскольку нам даётся свыше
- безумие. Как статус-кво.
- И тихо-тихо едет крыша
- пока неясно у кого.
- Суров Владыка Мирозданья:
- он руку не протянет мне,
- приняв за пошлое кривлянье
- истошный вопль души во тьме,
- он намекнет на близость ада:
- мол, жизнь – опасная игра!
- А мне не так уж много надо:
- семь капель, ломтик шоколада
- и спать спокойно до утра.
«Кто-то ходит мимо, рядом…»
Мурка, не ходи, там сыч…
А. Ахматова
- Кто-то ходит мимо, рядом.
- Жутко в комнате одной.
- Только смотрит мутным взглядом
- Ночь с обломанной луной.
- Только жалобные песни
- На печи мурлычет кот.
- В этой комнате лет двести
- Одиночество живёт.
- Шестикрыло и двурого,
- Лук и стрелы за спиной —
- Без лицензии и срока
- Всё охотится за мной.
- Как бездарная реклама,
- Как навязчивый сосед.
- Со времён отца Адама
- На него управы нет!
- И никто, хоть напрочь сгину,
- Не откликнется на крик.
- Лишь печально квасит мину
- В тусклом зеркале двойник.
- Да безлика и прозрачна,
- Как бутылка без вина,
- Из-за шторы смотрит мрачно
- Чья-то тень. И тишина.
«На весь квартал – один пожухлый флаг…»
- На весь квартал – один пожухлый флаг.
- А ветер воротами – бряк, да бряк…
- Единственный фонарь – и тот контужен.
- На весь подлунный мир – одна луна.
- И старый дед в галошах у окна
- совсем один и никому не нужен.
- Как старый дом, подписанный на слом,
- где пахнет самопальным табаком.
- В плетёной клетке канарейка свистнет.
- Давно молчит на полке телефон.
- И жизнь не жизнь – какой-то странный сон,
- где от желаний мало что зависит.
- И всё не так… как будто бы назло…
- И озеро трясиной заросло.
- И под окошком спилены берёзы.
- И кинескоп у «Горизонта» сел.
- И старый пёс уж год, как околел…
- Такой был верный… вспомнишь – в горле слёзы…
- Так жалок, одинокий и хромой,
- на вате шапка летом и зимой,
- Что дразнят ребятишки «серый Волька».
- Когда б видали эти пацаны,
- какой он был, вернувшийся с войны:
- два метра росту. А медалей сколько!
- Гармошка, кудри. Гвардии матрос.
- И девочки, влюблённые до слёз.
- Куда всё подевалось, интересно?
- Жизнь кончилась. Осталась маята:
- как маятник, один: туда-сюда…
- А стрелки зацепились. И ни с места.
Начало времени
- Ни шпаги от Дюма, ни карт от Жюля Верна.
- Всё сон припорошил. (Смешной романтик, спи!)
- И уползает в тень портовая таверна,
- как усмирённый волк на якорной цепи.
- Усталый пианист с манерами пирата,
- чья гордая душа висит на волоске,
- над пламенем свечи прищурившись куда-то,
- нас топит, как котят, в нахлынувшей тоске.
- У праздничных витрин – весёлая толкучка.
- И, зазывая всех на шумный маскарад,
- афиша на столбе, как преданная Жучка,
- ободранным хвостом виляет невпопад.
- А память всё верна тому тысячелетью,
- перебирая хлам из ветхого ларца.
- Но бешеных коней осаживая плетью,
- уж рвётся новый век, гарцуя у крыльца.
- Мерцают миражи неоновых созвездий
- и хлещут по щеке промёрзшего окна.
- Вздыхает и ворчит глухая дверь в подъезде,
- что были на земле и лучше времена.
- А нынче всё не так. И сами мы другие.
- На ёлке во дворе не так горит звезда.
- Поблекла мишура. И только ностальгия,
- как падающий снег, пронзительно чиста.
«Снятся пальмы и вечное лето…»
- Снятся пальмы и вечное лето,
- и над морем лимонный рассвет.
- Я полжизни отдам за билет
- на обратную сторону света!
- Снится звёздами вышитый свод,
- паруса, канделябры и свечи.
- Даже водка меня не возьмёт,
- даже старость меня не излечит.
- Но однажды на том берегу,
- где туманы павлиньей расцветки,
- мне приснится долина в снегу
- и сосны золотистые ветки.
