Родилась в Пензенской области, живет в Санкт-Петербурге.

В 1988 году окончила Пензенский государственный педагогический институт.

Преподаватель иностранных языков, переводчик, кандидат филологических наук, МВА. Член Союза писателей России, Международной гильдии писателей, Российского союза писателей.

Лауреат международной евразийской литературной премии имени П. П. Бажова «Новый сказ» в номинации «Проза» (2022). Лауреат Московской литературной премии «Биеннале-2022» в номинации «Большая проза». Победитель конкурса «Либерти» издательства Stella, Германия (2022). Лауреат премии II Международного фестиваля «Золотое перо Москвы» в номинации «Проза» (2022). Лауреат премии II Международного фестиваля русскоязычной поэзии

«Поэт года» в номинации «Поэзия» (2022).

Печатается и издается в России и за рубежом.

СТИХИ РАЗНЫХ ЛЕТ

ФИЛОСОФСКАЯ ЛИРИКА

ГРАЖДАНСКАЯ ЛИРИКА

ПЕЙЗАЖНАЯ ЛИРИКА

ЛЮБОВНАЯ ЛИРИКА

Белорусский писатель, публицист, общественно-политический и культурный деятель.

За работу с молодежью награждена почетной грамотой Президиума Верховного Совета БССР.

Режиссер и организатор социальных программ для молодежи, детей и подростков, участников Великой Отечественной войны, ветеранов труда (1984–2012). Автор и организатор действующего с 2006 года Республиканского фестиваля поэзии имени Адама Мицкевича «Свитязи ясной изящные крылья».

Член Интернационального Союза писателей, Международной академии наук и искусств. Гран-при «Поэт года», Международного конкурса поэзии (2022).

РУСИ ХРАНИТЕЛЬ

Поэма

Посвящается Александру Невскому

Родился в селе Сургут Тюменской области 11 декабря 1946 года. Окончил Тюменский индустриальный институт по специальности «бурение нефтяных и газовых скважин». На протяжении 50 лет работал в системе предприятий «Сургутнефтегаз», из них около 30 лет – в науке. Кандидат технических наук, готов к защите докторской диссертации.

Активно участвовал в рационализаторской и изобретательской деятельности, научно-технических конференциях, публиковался в местных газетах.

Совместно с Юрием Цыриным написал пилотный вариант книги «Сургутское сплетение». Книга переиздана в РИИЦ «Нефть Приобья».

Почетный нефтяник ПО «Сургутнефтегаз», ветеран труда, награжден серебряной медалью ВДНХ и благодарностью Министерства энергетики Российской Федерации.

ШТРИХИ К ИСТОРИИ СУРГУТА

По страницам публикаций об истории Сургута

Давайте вначале вспомним самые первые вехи истории Югорской земли и русского покорения Сибири.

История Югорской земли и населяющих ее народов уходит своими корнями в далекое прошлое. Новейшие археологические данные свидетельствуют о том, что здесь еще в VII–VI веках до н. э. сложился хозяйственно-культурный уклад жизни рыболовов и охотников.

С этого периода отмечается массовое заселение людьми севера Западной Сибири. Позднее, в V–III веках до н. э., плотность населения в тайге существенно возросла, появились первые укрепленные поселки (Амня в Белоярском районе, Быстрый Кульеган в Сургутском районе, Барсова Гора рядом с Сургутом).

В эпоху ранней бронзы (III–II века до н. э.) стали обычным явлением межобщинные столкновения, что подтверждается широким распространением укрепленных жилищ-городищ, представленных сегодня на поверхности земли многочисленными впадинами, оставшимися от древних домов-полуземлянок, обнесенных общим валом.

В I веке н. э. абсолютное большинство таежного населения Югры жило в городищах.

К началу X века кочевники-тюрки окончательно вытеснили угров и самодийцев из лесостепи. В XII–XVI веках предки сибирских татар начали осваивать южнотаежные районы, оттесняя угров на север. Этот процесс усилился позже, когда на юге Западной Сибири стали возникать татарские государства. В зависимость от них попало угорское население, проживавшее в низовьях Иртыша и Тавды.

Земли эти были в сфере интересов Великого Новгорода, который был с огромной территорией, от Балтийского и Северного морей на северо-западе до Уральских гор на востоке и верховьев Волги на юге, – севернорусским средневековым государством, существовавшим с 1136 по 1478 год, был независим от русских княжеств и татаро-монгольского ига. Интересовала новгородцев ценная пушнина, которой изобиловали местные края. На Руси спрос на дорогие меха был большой, особенно на соболя, горностая, песца и белку.

К XIII веку новгородцы подчинили и обложили данью югричей, живших западнее Уральских гор, а в XIV – первой половине XV века осуществили ряд походов в Нижнее Приобье.

По мере укрепления Московского княжества все чаще на Югорской земле стали появляться ратники из Белокаменной.

Результатами этих походов явилось признание отдельными владениями зависимости от Москвы.

31 декабря 1484 года в центре Пермской епархии, Усть-Выме, представители русских властей и обских угров заключили мир, и Югорская земля была впервые включена в официальный титул великого князя Московского. В летописях XII–XVI веков появились более конкретные названия зауральских народов (вогуличи, остяки, самоеды), этнотерриториальных и государственных образований (Пелым, Тюмень, Сибирь, Кода, Обдор).

В это же время в результате междоусобной войны, после захвата Сибири потомком тюменских ханов Кучумом, прекратилась выплата дани Москве. Коренной перелом в подчинении Югорской земли русскому влиянию произошел в результате сражения Ермака с войском хана Кучума.

С 1581 по 1585 год происходил сибирский поход дружины казаков под предводительством Ермака. После множества сражений с войсками татарских князей, остяков, других инородцев и побед в месте впадения Тобола в Иртыш и вверх по Иртышу, а потом и по Оби Ермак «взял Сибирь». Он разгромил царство так называемого сибирского царя Кучума и завоевал столицу сибирского ханства Искер – город-крепость близ нынешнего Тобольска, принадлежавший этому татарскому князю, и столицу Белогорского княжества Самар. Посланный Ермаком в Москву атаман Иван Кольцо в 1583 году передал лично царю Ивану Грозному донесение о покорении Сибирского царства.

Известно, что 6 августа 1584 года Ермак погиб, когда с небольшим отрядом казаков был окружен многочисленными воинами татарского князя («сибирского царя») Кучума. В дружине Ермака осталось так мало людей, что они вынуждены были вернуться на Русь. Но вскоре на Обь пришел казачий отряд воеводы Ивана Мансурова, затем ежегодно в эти места прибывали новые отряды царских казачьих войск – и русское завоевание Сибири укреплялось и продолжалось. Впереди предстояло не только окончательно разбить Кучума с остатками воинов, бежавших вниз по Иртышу и на Обь, но и покорить остяцких князей на принадлежавшей им большой территории Среднего и Нижнего Приобских бассейнов со всеми их реками. В 1585 году воевода Мансуров с казаками построил Обский (или Мансуровский) городок близ нынешнего Ханты-Мансийска.

В 1586 году воеводы Василий Сукин и Иван Мяснов основали на бывшей территории Сибирского ханства (а точнее, татарского города Чимги) Тюмень – первый русский город в Сибири.

В 1587 году на мысу нагорного берега Иртыша воеводой Данилой Чулковым был основан Тобольск, впоследствии ставший «столицей Сибири».

В 1590 году царь Федор Иоаннович издал указ о сибирской колонизации. Он отправил в Сибирь 30 первых хлебопашеских семей. Дал им коней, коров, овец, кур, хлеба на год, телеги, сани и по 25 рублей каждой семье…

Сибирь почти с начала ее покорения стала местом ссылки российских преступников. Первыми ссыльными были 50 опальных жителей Углича, наказанных в 1591 году за убийство в этом городе царевича Дмитрия. Их сослали в новый город Пелым. Из Углича в Тобольск перевезли «изуродованный» колокол, в который звонили в память о гибели царевича.

Во второй половине XVI века, в 90‑х годах, на Оби появился Сургут. На этом месте ранее стояли остяцкие юрты. Датой образования Сургута считается 1594 год.

Целью строительства Сургута являлось приближение русских рубежей от Обского (Мансуровского) городка к Пегой Орде – остяцкому ханству (союзу княжеств) князя Вони – в целях последующего его поражения и захвата Среднего Приобья, принадлежавшего князю Бардаку. Река Бардаковка, на берегу которой строился Сургут, являлась центральной частью владения князя Бардака. Столицей княжества являлось место слияния Тром-Агана и Оби, где находится сегодня поселок Банное.

Пегая Орда в основном состояла из воинов – среднеобских селькупов и занимала территорию вдоль Оби и ее бассейна от Бардаковки (район современного Сургута) до Нарыма, включая бассейны ряда притоков Оби: Ваха, Васюгана, Тыма и Парабели (район современных Нижневартовска и Томской области).

Пришедшему сюда в 1594 году на строительство Сургута сводному отряду казаков Пелыма, Березова, Тобольска и Обского (Мансуровского) городка, руководимому воеводой Федором Барятинским и письменным головой Владимиром Аничковым, противостояли отважные воины-остяки, но вооружены они были всего лишь луками и стрелами. Их предводителю князю Бардаку не оставалось ничего другого, как подчиниться силе, смирив гордыню.

Сломив сопротивление сургутских остяков, Барятинский и Аничков организовали спешное строительство нового города. Торопливость в этом случае не мешала, ибо город должен был в целом отстроиться до наступления холодов, чтобы первые его жители могли защититься и от морозов, и от возможного нападения остяков после ухода основных сил обратно в Тобольск, Березов и другие поселения.

Отступление для строителей-первопоселенцев было равносильно невыполнению государевой воли, или же смерти. В конце лета – начале осени 1594 года на правом берегу Оби вырос деревянный рубленый город с двумя воротами, четырьмя глухими и одной проезжей башнями. В городе разместились воеводский двор, пороховой погреб, тюрьма, государевы амбары, Троицкая церковь, а позднее – Гостиный двор. Впоследствии это укрепление было дополнительно обнесено частоколом с двумя глухими и одной проезжей башнями.

Уже с самого начала существования города его население состояло из 155 служилых людей, прибывших в воеводском отряде вместе со своими семьями, а также из духовенства, подьячих, толмачей, сторожей и… палача.

Через два года в Сургут было послано еще 112 человек. А в 1601 году сургутский гарнизон насчитывал уже 280 человек, преимущественно казаков. Сургутские казаки ведут свою родословную непосредственно от казаков, пришедших в Сибирь и завоевавших ее вместе с Ермаком.

Пегая Орда, предводителем которой являлся остяцкий князь Воня, была разбита в 1598 году и прекратила свое существование. После поражения часть селькупского населения мигрировала на север (на реки Таз и Турухан). Васюганское и Вахское Приобье заселили ханты – выходцы из Бардакова княжества (сел Агана, Югана). Часть населения Пегой Орды осталась жить в Нарымском Приобье.

В том же году русскими и татарами, перешедшими на сторону казаков, под предводительством воевод И. Масальского и И. Воейкова было окончательно разбито войско Кучума со всеми его наследниками.

Немного раньше был полностью нейтрализован в Среднем Приобье остяцкий князь Бардак – он перешел на сторону казаков. На своей территории он собирал ясак (подати) с местного населения – остяков и, конечно, сильно богател. Ясак составляла пушнина соболей, лисиц, куниц и др.

Имея в виду пополнение казны Российского государства, русский царь уделял большое внимание непосредственному сбору ясака с местного населения – остяков, селькупов – в обход князей Вони и Бардака, а иногда и их родственников. В связи с этим при колонизации Западной Сибири строилась эффективная система сбора ясака. В 1708 году Петр I назвал Сургут городом Сибирской губернии. Это, видимо, был неплохой статус. Позже такой статус стали получать и другие города.

А в 1782 году было учреждено Тобольское наместничество, включавшее в себя 10 уездов, в числе которых назывался и Сургутский. Так Сургут стал уездным городом и обрел свой герб: «в золотом поле черно-бурая лисица – в знак обильной ловли оных в округе сего города». Павел I в 1797 году подтвердил статус Сургута как уездного города Тобольской губернии.

Однако всего 7 лет спустя, в 1804 году, ввиду бурного роста южных городов Сибири и малочисленности населения Сургут утрачивает свое административное значение и указом императора Александра I переводится в разряд заштатных городов. Он приписывается к Березовскому уезду под управлением исправника. В 1822 году вышел Устав о сибирских городовых казаках. Сургутская казачья команда была преобразована в отдельную 3‑ю сотню городового полка, и ею стал командовать сотник. В 1850 году сургутские казаки поступили в распоряжение военного ведомства и сотня была переименована в пешую роту, а сотник стал ротным командиром. В ту пору в Сургуте насчитывалось 108 казачьих домов.

В 1840 году город Сургут сгорел дотла, затем строился заново…

В 1846 году в Сургут пришел первый пароход. С тех пор здесь останавливались все пароходы, следовавшие по Оби, для приемки дров. Предприимчивые подрядчики из торгующих сургутских мещан заключали договоры с пароходовладельцами и занимались заготовкой дров.

Казенных окладов оказывалось недостаточно для нормального существования казацких семей. Выручали охота и рыбалка. Оклады жалованья долгое время не менялись. Часть денежного жалованья, а то и все, выдавали товарами. До 1798 года не существовало постановлений о том, с какого возраста казак может выходить в отставку. В 1798 году было законодательно закреплено положение о том, что выйти в отставку можно было только «по выслужении» 25 лет или по болезни.

Казачья служба могла начинаться в 13 лет. Но, как правило, в казаки зачислялись юноши не младше 16 лет. Об этом, в частности, свидетельствуют данные переписи 1722 года. Всего в том году в Сургуте проживало 527 человек мужского пола (женское население не учитывалось).

Обращает на себя внимание немалое для небольшого казачьего городка количество вдов, в том числе имевших малолетних детей. Служба казака в XVIII веке была не только трудной, но и опасной. Не все возвращались из служебных командировок к женам и детям. Интересно отметить, что помимо исполнения многих иных обязанностей сургутские казаки сопровождали научные экспедиции, православные миссии, посылались в волости для поимки беглых ясакоплательщиков. В 1611–1612 годах сургутские казаки вместе с сибирскими участвовали в освобождении Москвы от поляков В 1720 году сургутское казачье войско отличилось при подавлении бунта остяков. В 1736 году 50 человек из сургутской команды участвовали в «усмирении» башкирского «бунта»; ходили сургутяне на «башкирских бунтовщиков» и в 1756 году. Привлекли сургутских казаков также во время «внутреннего замешательства» в 1774 году: 40 человек участвовали в действиях против пугачевцев. Частыми были откомандирования на временную службу в различные пункты Сибири.

Каждый казак успевал за свою службу побывать в разных местах и при разных должностях.

В 1868 году с целью слияния казачьего населения с остальными сословиями казаков подчинили общей администрации, полиции и суду. Были упразднены казачьи полки Тобольска и Томска. В результате около 6600 казачьих жителей включили в состав городских и сельских сословий. Сохранили на время только три северные казачьи команды: в Березове, Сургуте и Нарыме.

Летом 1880 года Сургут посетил наследник престола цесаревич Александр – будущий император Александр III. По его указанию, видимо, в соответствии с политикой государства, в феврале 1881 года Сургутская казачья команда была реорганизована, городовые казаки – переведены в мещане. Вместо реорганизованной казачьей команды в Сургуте была создана воинская, которая просуществовала до 1893 года.

С 1886 года Сургут – вновь уездный город. К концу XIX века здесь было 230 домовладений, проживали 1222 человека. В городе находились две церкви, три часовни, инородческая больница с аптекой, почта и сберкасса, две школы, уездное полицейское управление, хлебозапасный магазин, метеостанция II разряда, казенная винная лавка, пожарное депо и одиннадцать постоянных лавок.

В Сургуте постоянно не хватало казаков для решения поставленных им задач, да и жили они скромно. Их когорта пополнялась за счет местного населения, а многие опытные, проверенные казаки направлялись из Сургута служить дальше на восток, вплоть до Камчатки.

В XIX веке в самом Сургуте и в русских селениях Сургутского уезда люди жили довольно дружно. Грабежей и убийств не было. Русские жители, знакомясь с древней культурой остяков, многое заимствовали у них, водили с остяками дружбу.

Материально сургутяне, как правило, были обеспечены. Благодаря дарам природы доля Сургутского уезда в «бюджете» Тобольской губернии достигала 35–50 %. Можно сказать, что Сургут представлял собой оазис благополучия в Российской империи.

На рубеже XIX и XX веков основными проблемами, тормозившими развитие жизнедеятельности сургутян, были неразвитость путей сообщения и коммуникаций, низкий уровень культуры, уже ставшее заметным истощение природных богатств. Именно на решении этих проблем сконцентрировался последний сургутский уездный исправник Г. А. Пирожников. Благодаря его неугомонным стараниям Сургут менял свой вековой патриархальный облик. В 1880 году проложили грунтовую дорогу от города лесом на Белояровскую пристань. В 1913 году здесь появился телеграф, а позднее – Народный дом, куда была переведена открытая ранее, в 1905 году, бесплатная библиотека-читальня, где имелось 930 книг, заработали благотворительные заведения… Г. А. Пирожников призывал обратить внимание на сбережение лесных богатств, поскольку в результате вырубки леса «местность превращается в песчаную пустыню»…

Но не мог еще ожидать Сургут, что во второй половине наступившего века станет крупнейшим индустриальным центром Среднего Приобья. Как же нам не пробежаться по важнейшим вехам этого великого преобразования древнего города?!

Целенаправленные геолого-разведочные работы по поиску нефти в Сибири начались только в 90‑е годы XIX века. Известно, в частности, что в 1913 году бакинский инженер С. Н. Пуртов пытался обнаружить нефть возле деревни Цингалы на левом берегу Иртыша. Под его руководством была вручную пробурена скважина глубиной 33 аршина.

Неудача при поиске нефти в те времена была обусловлена весьма слабой технической оснащенностью. Но темпы роста советской экономики опережали развитие топливной базы. Очень обострилась проблема моторного топлива, чем стало обусловлено коренное изменение отношения к поискам нефти. Решительный шаг в сторону решения проблемы поисков сибирской нефти сделали ученые. Академик И. М. Губкин, вопреки сложившимся представлениям, выдвинул гипотезу о нефтеносности Западно-Сибирской низменности и предложил основы поиска нефти в регионе. Поисковые работы были развернуты, но систематического характера не обрели.

В начале 30‑х годов геологи установили естественное происхождение выходов нефти на реке Большой Юган. Таким образом была подтверждена перспективность Западной Сибири для геолого-разведочных работ на нефть. Но возможность исследования здешних недр глубоким бурением возникла только в конце 30‑х годов. Однако ввиду слабой технической вооруженности и отсутствия четкой программы действий успеха вновь не получилось – и в марте 1939 года на очередном съезде ВКП(б) принято решение по грандиозным планам развертывания геолого-поисковых и разведочных работ во многих новых районах страны, включая Сибирь. Даже начавшаяся Великая Отечественная война не остановила работы. Лишь в трудном 1942 году, когда на фронте решалась судьба страны, разведочные работы в Западной Сибири были приостановлены. Возобновились они только в 1948 году, после выхода приказа № 15 Министерства геологии СССР «Об организации нефтеразведочных экспедиций в составе Главнефтегеологии…».

С 1949 по сентябрь 1953 года в Западной Сибири пробурили 51 скважину метражом около 110 тысяч метров, из этих скважин 12 были опорными. Поисковые работы проводились в основном на юге Тюменской области.

Опорные скважины бурились на севере: около Ханты-Мансийска, поселков Леуши, Уват, Березово… Последнему и суждено было войти в историю.

21 сентября 1953 года Березовская скважина дала мощный газоводяной фонтан. К марту 1955 года в Березовском районе был открыт ряд новых месторождений.

Открытие первого газоносного района Западной Сибири стало результатом самоотверженного труда тысяч специалистов геологических служб и сейсмических партий.

Позднее, в 1960 году, было открыто первое в Западной Сибири Шаимское месторождение, в верховье реки Конда Иртышского бассейна (Кондинский район, Ханты-Мансийский округ).

В Среднем Приобье (в Сургутском районе) события активизировались после организации Тюменским геологическим управлением осенью 1959 года Сургутской нефтеразведочной экспедиции и назначения ее начальником Ф. К. Салманова.

Геологи спешили, но обнаружить нефть им не удавалось. Так экспедиция оказалась на грани ликвидации. Положение мог спасти только нефтяной фонтан.

В невероятно сложных условиях (суровый климат, бездорожье, чрезвычайно плохое снабжение, низкая квалификация рабочих, острый жилищный вопрос) успех все же пришел: из скважины, пробуренной бригадой мастера А. Г. Норкина на Мегионской площади, забил мощный фонтан нефти (дебит 200 тонн в сутки). Затем были получены фонтаны нефти на Усть-Балыкской и Западно-Сургутской площадях.

Открытие месторождений нефти изменило ситуацию: в приуральскую часть Ханты-Мансийского автономного округа, Среднее Приобье и Надым-Тазовское междуречье были направлены новые силы геологов.

Правда, правительство еще некоторое время осторожничало, но результаты геолого-разведочных работ в разных регионах страны убедительно показали, что именно в Западной Сибири следует резко активизировать поиски нефти. И в декабре 1963 года правительство приняло соответствующее решение.

Очевидно, что сургутская нефть, которая определила судьбу страны на многие годы, в принципе, могла быть открыта еще в начале 50‑х годов, одновременно с березовским газом, и даже значительно раньше. И это лишь подчеркивает огромную значимость подвига сургутских геологов.

МОИ ВОСПОМИНАНИЯ О СУРГУТЕ

Я с удовольствием поделюсь своим рассказом о становлении Сургута как нефтяной столицы и одного из энергетических центров России. В моем раннем детстве Сургут был, по существу, деревней. Я впервые увидел автомобиль (это был ГАЗ‑51) в 1953 году, когда мне было семь лет. На нем возили грузчиков и продовольственные товары городской системы торговли. Первый трактор я увидел в том же году. В контейнер этого газогенераторного трактора загружали деревянные чурки, а заводили его совместно шесть-семь человек, все вместе вращая огромную ручку. Они тянули эту ручку за привязанную к ней веревку. В моей памяти не осталось случая, когда бы этот трактор завелся и заработал, – помню только те моменты, когда его пытались завести. Правда, немного позже я увидел более современные трактора на машинно-тракторной станции, расположенной на окраине Сургута, за районной больницей. Кроме того, меня заинтересовали прицепные орудия, кормозаготовительная техника, активно применяемые колхозами на полях и фермах.

Основным видом транспорта, обеспечивавшего связь Сургута с внешним миром, был водный: обласы, гребные лодки и пароходы. Топливом для пароходов являлись дрова либо уголь. Были даже случаи, когда пароход останавливался по пути для пополнения запаса дров прямо из леса. Пароход шел до Тюмени пять суток, до Омска – не менее восьми суток.

Маленькие самолеты, типа Ан‑2, летали в основном летом, но они делали посадку только на водных лыжах и использовались, как правило, лесниками для обнаружения лесных пожаров. Позднее, после постройки в Сургуте аэропорта и прокладки в соседних деревнях грунтовых полос, самолеты Ан‑2 стали использоваться как пассажирские.

Зимой можно было использовать еще один вид перемещения в другие населенные пункты, который назывался веревочкой. Веревочка – это перевозка пассажиров на лошадях по зимним дорогам. В первые морозные дни прокладывали дороги для веревочки по лесам и болотам. Колхозы выделяли для перевозки лучших лошадей, содержали возчиков…

Из Сургута направлялся обоз с людьми – обычно ехавшими в командировку – и с почтой. Его тянули лошади, которых содержали и кормили на специальных стойбищах, приуроченных к селениям. Обоз часов за десять добирался до ближайшего села, например до Тундрина, где делали остановку, затем – до Сытомина… Так можно было доехать до Ханты-Мансийска, Увата, Тобольска и Тюмени. В селах, встречаемых по пути, были постоялый двор с трактиром. Приезжавшему предлагались горячие пельмени, крепкий чай. Продавали и спирт. От него, выпив полстакана, не пьянели на сибирском морозе – только приятное тепло ощущалось. После ночевки запрягали свежих лошадей, к работе приступал новый кучер, и ехали дальше. Подобные остановки делали через каждые 100–200 километров. Чтобы доехать до Тюмени, надо было сменить порядка десяти лошадей…

Давно не стало веревочки. Но нельзя забывать, что она несла когда-то культуру и знания в самые отдаленные районы. С ней связано и начало геологических изысканий в Среднем Приобье.

В 1962–1963 годах в Сургуте появился авиационный пассажирский транспорт. Вначале – как я уже говорил, самолеты Ан‑2. А в 1965 году, поступив в Тюменский индустриальный институт, я полетел к началу учебного года на Ан‑24. Билет был недорогой – 7 рублей (а стипендия – 35 рублей). Поэтому не было проблемы приехать в Сургут на каникулы.

Практически одновременно с авиационным пассажирским транспортом в Ханты-Мансийском округе начали ходить по Оби ракеты и метеоры на подводных крыльях.

В начале 60‑х годов, до открытия нефтяных месторождений, в Сургуте проживало всего шесть тысяч человек. Люди работали на рыбоконсервном комбинате и маслозаводе, в колхозах «Красный северянин» и «Верный путь», на промкомбинате и пищекомбинате, в артели инвалидов «Заря», леспромхозе, на МТС и МРС, на предприятиях транспорта, торговли, бытового обслуживания населения, в школах, больнице и амбулатории, в районной конторе связи.

Строителей не было, деревянные дома строили сами, при этом запрещалось использовать труд наемных работников. В 1957 году начала работать небольшая дизель-генераторная электростанция на реке Сайме. В магазинах хлеб был дефицитом номер один. Очередь приходилось занимать даже с вечера, в очереди стояли сотни человек. Позже стали продавать и муку – очереди за хлебом уменьшились. Еще покупали в продуктовых магазинах сахар, иногда – конфеты, больше ничего. Жители держали коров, кур, свиней. Коровы сами уходили на пастбище и возвращались домой. В 1961 году государство взяло курс на ликвидацию личных хозяйств в рабочих поселках. Была директива: пока совхоз или колхоз не обеспечит себя сеном, частники не имеют права заготовлять его. И мы вынуждены были отдать корову на мясокомбинат. Спасала рыба. Рыбачили и зимой, и летом – рыба у нас была всегда.

Иногда охотились на лосей.

Ездили на охоту за водоплавающей и боровой дичью, иногда близко, а иногда далеко, на реку Ватьёган. Это верховье Тромъёгана, Агана – 250–300 километров от Сургута.

Ловили рыбу, собирали ягоды и грибы.

Вот такая была жизнь. Приспособились к реальности – и, честно говоря, за счет рыбалки и охоты не приходилось жить впроголодь.

Тем не менее, бездумно догоняя и перегоняя Америку, Советский Союз лишил свой народ достатка и в мясе, и в молоке. Если бы не дела геологов, а затем и нефтяников, я не знаю, что вообще было бы с населением Сургута.

Почему? А просто в условиях отсутствия дорог летом (был только водный транспорт) и наличия лишь весьма ненадежных дорог для конного транспорта зимой такая централизация погубила четкую организацию хозяйства, какая была раньше в компактных колхозах, разбросанных по большой территории и связанных между собой только реками. В итоге совхоз «Сургутский» вообще прекратил свое существование, а совхоз «Белоярский» превратили в подсобное хозяйство «Сургутнефтегаза».

В общем, «топорное» чиновничье администрирование 1961–1963 годов в отношении колхозов нашего региона ни к чему хорошему не привело.

С появлением в Сургуте геологов жители сразу почувствовали изменения к лучшему. В магазинах появилась тушенка, а вскоре не стало вообще никаких проблем с продовольственными товарами. Началась продажа дефицитных ранее товаров, например симпатичных курточек и другой привлекательной – как импортной, так и отечественной – одежды. В первой половине 60‑х годов XX века, когда уже были открыты Западно-Сургутское и Солкинское месторождения, нефтяники создали в Сургуте нефтегазодобывающее управление (НГДУ) и контору бурения – началось строительство скважин для нефтедобычи. Был организован трест «Запсиббурнефть».

25 июня 1965 года рабочий поселок Сургут был преобразован в город. В нем тогда имелось четыре микрорайона: НГДУ, Энергетиков, Строителей и Геологов. С этого времени большими темпами стало развиваться строительство крупнопанельных домов, в короткие сроки были построены дома культуры во всех четырех микрорайонах.

В 1970 году я, окончив институт, вернулся в родной город и начал работать помощником бурильщика в конторе бурения. Через год стал бурильщиком. Через два года, когда я уже работал старшим инженером-технологом, мне с семьей дали квартиру.

В конце 70‑х годов ситуация стала резко меняться. Была поставлена задача удвоить добычу нефти в Западной Сибири – и интерес к сургутским нефтяным ресурсам сразу возрос. Создавались новые буровые бригады, новые экспедиции глубокого бурения, вахтовый метод работы в бурении (силами буровых бригад, прилетавших по определенному графику из других регионов). С начала 80‑х годов в Сургуте наконец стало резко активизироваться строительство новых домов, развернулось строительство современных дорог. Население города в это время возросло до 120 тысяч. Организованное несколько ранее производственное объединение «Сургутнефтегаз» возглавил А. В. Усольцев, а все буровые работы – его заместитель В. Л. Богданов. Этими исключительно талантливыми специалистами и руководителями были энергично начаты серьезные и весьма плодотворные перемены в деятельности сургутских нефтяников – перемены, которых настоятельно требовала жизнь.

Они большое внимание уделяли развитию научно-технического прогресса. Был организован институт «СургутНИПИнефть», научный центр, решающий стратегические задачи развития проектной и научной базы строительства скважин и добычи нефти.

Итак, шли 80‑е годы. Большой приток населения, в основном, конечно, молодежи. В городе высокая рождаемость, строится много яслей и детских садиков. Появился новый аэропорт, в город стали прилетать Ту‑154 – самые современные отечественные самолеты. Начали ходить комфортабельные теплоходы и пасажирские поезда. Набирает полную мощность ГРЭС, эта электростанция стала весьма значимой в России.

ОАО «Сургутнефтегаз» планомерно уменьшало свою зависимость от ГРЭС за счет развития сети газогенераторных электростанций. Для их работы используется попутный газ, который добывается вместе с нефтью и уже не сжигается, как было раньше. Следовательно, такая электроэнергия является для нефтяников предельно дешевой. К тому же усиливается охрана окружающей среды. Почин сургутян постепенно распространяется по нефтяным регионам Ханты-Мансийского автономного округа (ХМАО) и всей Западной Сибири.

Пик развития Сургута приходится на начало нынешнего века. Уже нет разрозненных районов – город стал единым. Обустраиваются парки, озеленяются и обретают новое высококачественное покрытие улицы и площади, построены скоростная кольцевая дорога вокруг города, «Сити-молл», включающий большие торговые площади, культурно-просветительный комплекс, а еще большой комплекс для занятий спортом и отдыха горожан. Широко развернулась работа профессионального колледжа, государственного педагогического университета, государственного университета и филиала Тюменского индустриального института, появился молодежный театр… В общем, город продолжает активно развиваться.

Сегодня в Сургуте ПАО «Сургутнефтегаз», возглавляемое генеральным директором Владимиром Леонидовичем Богдановым, Героем труда Российской Федерации, является одной из крупнейших российских нефтяных и газодобывающих компаний.

Я горжусь, что живу в этом прекрасном городе уже с населением 396 тысяч – славной нефтяной столице России!

Наркабилов Наркучкар Рахматович (псевдоним Кучкар Наркабил) родился в 1968 году. Окончил факультет журналистики ТашГУ (ныне НУУз). Поэт, прозаик, драматург, член Союза писателей Узбекистана. Заслуженный журналист Узбекистана. Главный редактор газеты «Инсон ва конун». Прозу публиковал в журнале «Звезда Востока». Дипломант премии имени Франца Кафки. О творчестве Кучкара Наркабила хорошо отзывались известные писатели Борис Долинго и Евгений Гаглоев, сравнив автора с Шукшиным.

ЛЮБОВЬ ПОД ПАЛЯЩИМ СОЛНЦЕМ

Рассказ

Иногда я задумываюсь… Может, Всевышний поручает человеку право распоряжаться своей судьбой как ему заблагорассудится? И она может оказаться далеко, где-то в Антарктиде или Санкт-Петербурге. Вот и говори потом, что Земля огромная. Ан не-е-ет, она маленькая, малюсенькая!

Но этот рассказ не о размерах нашей планеты, нет. Он совсем о другом…

Аскар-«афганец» заболел, похудел сильно, осунулся, стал похож на скелет из кабинета анатомии. В глазах тоска. Видно, что его изнутри что-то гложет. Еле ходит неверной походкой, будто пьяный.

Те, кто его не очень хорошо знает, говорят, что у него неизлечимая болезнь, и жалеют его. А те, кто знает его, понимают, что все это вовсе не болезнь, а последствия той глупой кровавой войны. Проклинают ее на чем свет стоит.

«Неужели за столько лет нельзя забыть все это? А кто же будет следующим? Неужели мы все, участники той самой войны, обречены на такое?» – данный вопрос, конечно, волнует каждого из этого круга. Хотите узнать, что это за круг такой? Я говорю о тех людях, молодость которых испоганил Афган, которым уже за полтинник и которые все еще страдают от душевных ран, полученных в той, самой проклятой, бессмысленной, войне.

Среди них нет «чужих». Они все свои: и богатый, и бедный, и чиновник, и простой земледелец. Открыто смотрят друг другу в глаза, обращаются на «ты». Нет между ними ни границ, ни отличий. Все равны. Нет лицемерия, ложной скромности, обмана. Здесь это не срабатывает. Им кажется, что одну жизнь они уже прожили, а сейчас проживают подаренную на той войне, другую. Им было тогда всего по восемнадцать-девятнадцать лет. В чужой стране… на войне… в Афганистане…

Все они понимают, что эта часть их жизни им подарена Всевышним в счет оставленных там тысяч юных недожитых жизней… дана им в долг… Поэтому их не слишком трогают обычные житейские проблемы и неурядицы… Ведь все преходяще, никто не будет жить вечно на этой земле. А раз так, то зачем все эти переживания, интриги?

Ведь они лицом к лицу были с самой Смертью! Суетиться из-за каких-то ежедневных незначительных неурядиц они считают бесполезной тратой времени и нервов.

Раз в два месяца, в последнее воскресенье, однополчане из разных уголков страны: кто из Нукуса, кто из Ташкента или из долины – собираются в чайхане, беседуют по душам. Но сегодня друзья были не в настроении. Их огорошило сообщение Эрмата:

– Вам известно, что Аскар при смерти? Нужно его лечить. Нам обязательно нужно найти хорошего врача для него!

Наступила гробовая тишина. Всем показалось, что где-то совсем близко подул холодный, пронизывающий ветер Смерти. Все смотрели на Эрмата. Он сказал:

– Каждый даст, сколько может. Должен дать!

Это был приказ.

– М-м-м, да-а-а… Конечно, соберем. Нужно составить список. Я составлю, – сказал Кадир-стрелок. – Сам я могу дать тысячу долларов.

Тут заговорили все: «Я – двести», «А я могу пятьсот», «Я дам сто».

Рахим был молчаливым, не говорил по пустякам, он был самым состоятельным из однополчан.

– А ты, Рахимбай? Ты же самый богатый из нас, скажи что-нибудь!

Слова Эрмата привели его в чувство. Нельзя сказать, что они ему не понравились. Он просто с волнением наблюдал, как его друзья, сами не очень богатые люди, скидываются на лечение однополчанина. Его это и умиляло, и трогало до глубины души.

– Я оплачу все расходы на дорогу и больничные расходы, будь то хоть на краю света, – сказал он твердо.

– Вот и правильно! Ведь ты сейчас не сидел бы здесь, если бы тогда, в бою, тебя, тяжелораненого, на своих плечах не вынес Аскар! – воскликнул говорливый Жавли.

Эрмат покосился на него. Кто-то кашлянул, кто-то стал торопливо наливать чай. Кадир задумчиво уставился на стол. Тулкин-танкист, сидевший возле Жавли, отодвинулся, заика Кудрат придвинулся к окну.

– Ну давай! Ставь бутылку! – подначивал Рахимбая Кудрат.

Рахимбай немного помолчал, затем… расхохотался.

– Как же в Афгане не попала тебе пуля в рот, я удивляюсь, – смеясь, сказал Рахимбай.

Вот такие они. Кажется, что это не однополчане, а родные братья, самые близкие люди. В действительности так и было. Они срослись друг с другом, как деревья – корнями. Их объединили холод Смерти тогда, в боях в Афгане, визг летящих пуль, страх быть убитым и остаться в этой дикой, неприветливой земле навечно…

Когда эти пятидесятилетние однополчане собирались вместе, они превращались в тех юных парнишек, которых много лет назад столкнула судьба на полях сражений. Говорили от души, смеялись до потери пульса.

– Значит, так, Рахимбай, спасибо, что ты есть. Мы доверяем тебе Аскара, а тебя отдаем на милость Аллаха. В следующую субботу Жавли принесет тебе все собранные деньги, – ясно и четко, как в бою, сказал Эрмат.

– Почему именно Санкт-Петербург? – промямлил Жавли.

– У нас ведь тоже есть неплохие больницы…

– Не лезь туда, о чем не знаешь. Он пробудет в Питере несколько месяцев. Потом его отправят в Германию, – подытожил Рахим.

– Ну ты смотри на него! Что, ты его в мешке понесешь?

– Ребята, не мучайте меня, прошу вас. Я человек конченый, чувствую Смерть за спиной. Не трогайте меня, прошу вас.

В глазах Аскара, лежавшего во дворе на большом топчане под виноградником, выступили слезы. Он смотрел вдаль. «Мой закат близок, а они, черти, что творят… – злился Аскар. – Ничего мне не нужно, а тут говорят о больнице…»

Аскар повернулся на другой бок, спиной к Рахиму. Жавли вынул из кармана большой пакет с деньгами и бросил на топчан:

– Да пошел ты… Мы тут из-за тебя нервничаем, хотим помочь, а ты? Капризничаешь, как девушка на выданье…

Аскар застонал, повернулся к друзьям. Его жалкий, болезненный вид, глаза, полные слез, вызывали боль в сердце.

Рахиму стало не по себе. Жавли отвернулся. «От него несет Смертью…» – подумал он.

– Я хочу умереть здесь, в своем доме, в своей кровати, – сказал Аскар, будто читая мысли друга. Потом отдал пакет с деньгами Жавли:

– Заберите это.

Он опять отвернулся в сторону заката. «Мое солнце тоже движется к закату, уходит навсегда…» – прозвучало в голове Аскара. Ни Рахим, ни Жавли ничего не слышали. И то хорошо. Если бы все наши мысли зазвучали, этот мир погряз бы в хаосе стонов, рыданий, звуков сожаления…

Аскар, не отрывая взгляда, смотрел на алый горизонт, на заход солнца. И в этот самый миг на горизонте отчетливо появились лица его родителей. О Всевышний, он видел их, несомненно. Они потом начали исчезать. Мать несколько раз обернулась к нему, словно хотела что-то сказать… С последними лучами солнца они исчезли. Аскар вновь почувствовал боль, начал задыхаться. Ощущая свое одиночество в этом мире, хотел скорее оказаться там, среди родных людей. Зачем ему этот мир? Что его здесь держит? Кто? Ох, а это кто? Не Гулсара ли? Что, она тоже уходит с закатом? На ней та же желтая косынка, ситцевое платье в цветочек. Как букетик алых роз, она исчезла в огне красивого заката. Аскар зажмурил глаза. В лицо пыхнул огненный ветер. Он увидел Ольгу, бегущую в последних лучах заката. С медицинской сумкой она бежала к Аскару, который был ранен и лежал посреди поля боя.

Аскар чувствовал, как земля дрожит от взрывов гранат. Он упал. Придя в себя, увидел склонившуюся над ним Ольгу. Она поспешно рылась в сумке, искала обезболивающее, найдя – вколола Аскару в ногу.

Интересно, но у Аскара ничего не болит. Он все слышит. Он понимает, что, наступив на мину, перечеркнул свое будущее, что у него никогда не будет детей, что, годами прождав от него детей, с сожалением оставит его жена Гулсара… Вот опять. Он увидел горизонт. Нет, уже никого нет… Ни Гулсары, ни родителей… Только горизонт. Последние минуты заката. Затем он снова в палате военного госпиталя. Ольга промывает его рану. Золотые кудри, ниспадающие на ее прекрасный лоб, переливаются в лучах солнца. В глазах искрится загадочная улыбка. Забинтовав рану, она улыбнулась Аскару. Она была прекрасна: глаза, лицо, золотые волосы.

Казалось, что он заново переживает минуты с момента ранения. Он вспоминал обо всем: как сдружился и сблизился с Ольгой, как перекочевал с больничной палаты в ее комнату, как до конца службы ходил в женский модуль, чтоб увидеться с ней. Как ночевал у нее и шел в бой. Все это промелькнуло перед глазами в мгновенье. Вот он лежит в окопе, всеми брошенный. Над ним стоит Ольга. Не-е-ет, ее тоже нет. Ведь тридцать лет прошло…

Наверное, Ольга давно о нем забыла. Ведь за это время многое произошло: умерли родители, к другому ушла его жена, слыхал, что она родила, живет в каком-то далеком селе… Братья живут своей жизнью. А он? Вот лежит, ждет, когда придет за ним Смерть. Лежит на топчане в родительском доме, один как перст. Даже родственники не очень-то любят захаживать сюда. В этот мрачный, страшно одинокий дом с его несчастным хозяином. Даже племянники, дети его братьев, не любят приходить сюда. Аскар очень капризный. Дети оставляют тарелку с едой где-то на кухне или на краю топчана и убегают. Кому охота слушать ворчание больного дяди?

Аскар понял, что вернулся в тяжелые будни. Понял, что живет между двумя мирами. В голове все перемешалось. Война, сегодняшняя его жизнь. Веки отяжелели. Еле открыв глаза, он согласился:

– Ладно, поеду. Когда в дорогу?

– Завтра. Завтра мы тебя заберем, – Рахим сглотнул горькую слезу.

Дом у несчастного хозяина тоже по-своему несчастен. Дом Аскара нуждался в ремонте, был почти в полуразрушенном состоянии. Когда братья говорили о ремонте, он злился. Они уже боялись заводить речь об этом.

Младший брат все сетовал:

– Брат, нам стыдно перед людьми. Мы же не можем вас так оставить. Я за свой счет все отремонтирую. Просто позвольте мне сделать это.

– Только после моей смерти!

А старший брат махнул рукой:

– Ладно, оставь его в покое. Лишь бы крыша не свалилась на него.

Вот так он проложил границу между родными и собой. Родные хорошо понимают, что это война сделала его таким мрачным, нелюдимым, и не беспокоят его по пустякам.

А он… он не мог примкнуть к живым и не мог уйти туда – к ушедшим.

Вот и сегодня от безысходности он готовился к поездке. Ему надоели жалостливые взгляды односельчан. Положив в дорожную сумку все необходимое, он ждал Рахима и Жавли. Пусть он уедет в Санкт-Петербург или к черту на кулички, пусть останется там умирать, лишь бы не видеть жалости соседей, знакомых, родных.

Аскар сидит под абрикосовым деревом. Несмотря на то что на дворе сентябрь, на дереве ароматные фрукты. Последние в этом сезоне. «Вот это дерево. Оно тоже плодоносит. Питается силой своих корней. Если отрезать корни, оно погибнет. А человек? Человек сильнее этого дерева? Ведь корни человека – это его дети! Так почему же человек, который не может иметь детей, не умирает? У меня нет детей. Значит, нет корней. Но… я все же живу, зачем?..»

Ворота с шумом открылись. Показались Жавли и Рахим. Аскар поднялся с места.

Прошел месяц. О Всевышний!

Жизненные силы Аскара стали возвращаться. Где? В другой стране, в клинике возле живописного зеленого леса, в середине осени. Отродясь он не видел такого внимания и уважения к себе. Его опекали. Заботились и носились как с писаной торбой, разместили в палате люкс со всеми удобствами. Отдельная спальня, отдельная столовая… Каждый день к нему кто-то приходил, передавал изысканную еду, фрукты, овощи, сладости. Все это ему доставляют медсестры. По иронии судьбы он чувствует себя каким-то заморским гостем, важным чиновником.