© Нина Ивашинникова, 2023
ISBN 978-5-0060-2469-4
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Подслушанные разговоры
Две женщины
Две женщины стояли на мосту,
Облокотившись на ажурные перила,
Глядели вдаль, и неба высоту,
Нева под ними в Балтику спешила.
Две женщины.
Их облик описать
Подвластно петербургскому поэту:
Одной за двадцать —
Красота и стать,
В ней всё прекрасно —
От очей до силуэта.
Другая старше,
Возраст ей к лицу.
Умна, задумчива,
Красива и степенна.
И раньше голову вскружила бы юнцу,
Но не теперь,
Так молодость мгновенна!
Две женщины вернулись в Петербург.
Спустя года, пройдя через потери.
Их город ждал как молчаливый друг,
Убранство осени торжественно примерив.
Стоял октябрь и воздух пах дождём.
Беседовали женщины вдвоём.
«Я так желала скорого приезда,
Во снах мятежных всё рвалась сюда!
Проспекты, улицы, роднее нету места!
Течёт Нева, бегут мои года.
Другая молвила: «Люблю я перемены!
Прелестно там, где нынче есть досуг!
Что мне Нева, Печора или Сена,
Когда со мною рядом милый друг?»
«Да, милая, была и я моложе.
Париж, Варшава, Хельсинки, Ташкент…
Но знаешь, нету города дороже,
Чем тот, где появился ты на свет».
Свидетелем беседы той была
Царица рек – Великая Нева.
Она текла к заливу,
И неспешно
Касалась берега по-матерински нежно.
Но, словно кадр, река остановилась…
И к женщинам спокойно обратилась:
«Не спорьте, барышни, все ваши рассуждения
Во мне как в зеркале находят отражение.
Пройдут года, открою вам секрет:
И дева юная ваш повторит совет».
Откуда у тебя такие знания?
Что ведаешь о нас?
Хотим признания!
«Наталья – это вы, я снова вижу вас,
На выпускном балу вы танцевали вальс.
Я ж ночью белой катерок едва качала,
А вы просили жизнь начать сначала…
К рассвету с робким юношей в объятиях,
Под Троицким мостом, в промокшем платье,
Вы целовались тихо и стыдливо.
Клялись в любви друг другу торопливо.
А я, смеясь, ласкала ваши ножки
И белые на ножках босоножки…
Тот юноша девчонку синеокую
Назвал любя свою недотрогою».
Услышав речь реки, две женщины застыли:
«О сколько лет прошло! Как мы наивны были!
Как дороги теперь воспоминания!»
Они стояли, затаив дыхание.
Нева своё продолжила движение,
Оставив в памяти приятное волнение.
И обе помахали вслед рукой,
Любуясь этой гордою рекой.
Они молчали,
И с собой в гармонии
Внимали невской
царственной симфонии.
Близкие люди
Крылья
Крыши
Гостья
Сон
Письмо Деду Морозу
В доме бревенчатом с рубленой баней
Живёт первоклассник Сёмушкин Ваня.
Каждую зиму он пишет письмо
Деду Морозу, который бы смог
По речке замёрзшей на тройке коней,
При свете холодных небесных огней,
Примчаться с мешком в деревеньку далёкую,
И в доме подарки оставить под ёлкою.
Конверт самодельный, в нём адрес таков:
«Деревня Подгорка. Пятнадцать дворов.
Резные ворота, собака не лает.
Здесь Сёмушкин Ваня с семьёй проживает».
В письме мальчик просит: «Для папы – насос,
Чтоб воду домой он не вёдрами нёс.
Для мамы – машинку, чтоб грязные вещи
Стирались без мамы. А я бы их вешал.
Для бабушки… – Ваня задумался было. —
Ей с детства конфеты. Она их любила…
Иринке – сапожки, размер двадцать восемь.
И тёплая стелька, так бабушка просит.
Ещё попрошу для малого Витюшки,
Он только родился. Ему погремушку.
А мне – новый спиннинг, мой старый сломался.
Крючки и блесну. Я весь год так старался!
Вам, Дед Мороз, благодарность заранее.
Ждём с нетерпением. Сёмушкин Ваня».
Большое письмо у него получилось.
Наутро на почте оно очутилось.
«Ну, здравствуй, Иван, от кого ждёшь ответа?»
– спросил дядя Саша, глава сельсовета.
Ванюша смутился, но всё же сказал:
«Я деду Морозу письмо написал.
Он должен по почте его получить,
И разные вещи успеть смастерить».
«Понятно, Ванюшка, – кивнул председатель.
– Отправят сегодня же! Жди, получатель!»
В центре районном работа кипит:
«Что к Новому Году? – глава говорит.
Остались финансы? Решайте, родимые,
Кому наша помощь необходима?»
Все горячо принялись обсуждать,
Кому на селе решено помогать:
«Петровне – дрова привезти, пять кубов.
Егоровне – сено для дойных коров.
Забор починить старикам на окраине…
А вот что нам пишет Семушкин Ваня…»
Читает письмо председатель старательно.
«Костюм для Мороза достать обязательно!
Упряжку придётся спросить у соседа.
Я сам в новогоднее утро поеду.
Большая семья, тяжело им живётся».
«Всё купим. Но только вопрос остаётся:
Конфеты из детства…»
«Тут думать не надо!
Купите батончики. Все будут рады!»
Январское утро. Нарядные сани
Мчатся с подарками к домику Вани.
Сам Дед Мороз управляет упряжкой!
Вдоль тонкой речушки и мимо овражка
К воротам резным, где собака не лает.
«Ну, здравствуйте вам! Здесь Иван проживает?»
Иришка от страха залезла под стол.
А Ваня теребит у мамы подол.
«Он существует! Вы с папой не верили…
Вы сразу в Подгорку? С Крайнего Севера?»
Тут председатель подумал немного.
«Конечно, а как же? Мне нужно в дорогу!
А ну-ка быстрей получайте подарки!
Иначе растаю, у вас в избе жарко!
Машина стиральная, мощный насос,
Новенький спиннинг с крючками принёс,
сапожки со стельками, две погремушки,
Конфеты, блесна, серпантин и хлопушка!
Вас с Новым годом, друзья, поздравляю!»
«Попьете чайку?» «Что вы, я улетаю!»
«Прощай, Дед Мороз, самый добрый на свете!
Отец улыбнулся. «Счастливые дети!»
И тихо добавил: «Спасибо, сынок,
За то, что поверить в добро мне помог!»
То утро и вправду стало добрее.
Есть чудеса! Надо просто в них верить!
Пожелания друзьям
Подарки для зверят
Няня
В детском саду
под названием «Солнышко»
Многоголосно и шумно с утра.
Весельчаки, непоседы и рёвушки, —
В садик скорее спешит детвора.
У воспитателей есть и помощники,
Добрые няни, умелые руки.
Лучики, Гномики,
Птички, Горошинки
Все как любимые дети и внуки.
Бабушка Надя – седая волшебница,
Сказку расскажет, частушку споёт.
– Кто на коленочки? Маше не терпится!
Спинку погладит и нос подотрет.
Следом Ванюшка несётся, торопится,
Бабушку-няню обнять поскорей.
– Ух ты, лохматенький,
лучик мой, солнце!
Супчик ешь с хлебушком,
так посытней!
Феде сегодня четыре исполнилось!
Дружно ребята встают в хоровод.
Громко и весело, с танцем и песнею
Дети танцуют, а няня поёт!
Вот каравай, что друзей выбирает,
Если полюбишь – то в круг выводи!
К Вике красавице
Федя бросается.
– Феденька, миленький, не упади!
Все на прогулку! Няня внимательно
Шарфик завяжет, проверит шнурки.
Майку заправит
в штанишки старательно,
Чтоб не замерли мои колобки!
Тихо в саду.
Сонный час для детишек.
Пухлые носики мирно сопят.
Няня тарелочки моет потише.
Чтоб не проснулись,
пусть дольше поспят.
Петя грустит.
– Что стряслось, моё золотце?
– Мы улетаем на море, в Анапу.
Можно тебя возьму?
Няня смеётся.
– Я ж не смогу и подняться по трапу!
Дети рисуют гуашью цветочки.
Розы, ромашки в цветущих садах.
Хором бегут к няне, дарят листочки!
Бабушка Надя в бумажных цветах!
Да, заполняемость сада высокая!
Там, где любовь,
там детей – полон дом.
Где воспитатель с душою глубокою,
Няня с заботой, а вместе – с добром!
Актриса
Простая деревенская девчонка
Мечтала с юности большой актрисой стать,
Всю жизнь запечатлеть на киноплёнку
И на столичных сценах выступать.
Природа Любу в изобилье наградила
Весёлым нравом, поэтичным словом,
Среди сельчан она признанье находила,
Играя в местном клубе поселковом.
Вздыхали зрители: «Вы только поглядите,
Кто в роли дочери помещика играет!»
«Неужто Любочка? Да что вы говорите?»
«Ей бы в столицу, да жених не отпускает!»
На сцене девушка в мучительном смятении.
Глаза актрисы девственно невинны,
Любимцу публики, талантливому гению
Читает монолог Заречной Нины:
«Как чувствует себя писатель смелый?
Ах, вот бы мне, как вы, известной стать…
Нужду, страданье, нелюбовь терпела бы.
Последний вздох толпе людской отдать!
Есть хлеб ржаной, живя под тонкой крышей,
Страдая от своих несовершенств…
Я славы требую! Она даётся свыше,
Дороже благ, достатка и торжеств…»
«Ах, браво, Чайка!» – зрители кричали,
Дарили радостно букеты роз садовых.
«Как будто бы в Ленкоме побывали!»
«Наш драмкружок не хуже городского!»
В деревне лето, ухажёр Серёга
Зовёт подругу вечером гулять.
«Я не пойду, готовлюсь, текста много,
Тем более, что скоро поступать».
Жених в расстройствах бросил сигарету.
«Любовь ушла, влюблённый застрелился!..
Хороший пересказ для нового сюжета…
Прощай, артистка, я почти смирился!»
Москва. Все образы смешались воедино.
Сегодня Любочка готовится читать
Островского, душевные терзанья Катерины:
«Ну почему же нам, как птицам, не дано летать?..»
А ей лететь дано! И выше подниматься
На курсе лучшего наставника на свете!
Жить, умирать, любить, страдать, прощаться…
И приручать. И быть за то в ответе.
Ложатся годы в календарь размытой тенью.
Остались в прошлом те студенческие споры…
Она актриса. И на Лучшей сцене
Ей роли предлагают режиссёры.
В гримёрке тихо, табаком пропахло платье,
Румянец на щеках красней заката.
Корсет тугую грудь зажал в объятья,
Как друг из детства, обнимающий когда-то.
«Прилечь бы, меньше часа до спектакля.
Волненье в теле, и внутри растёт тревога,»
– она подумала. Но вмиг душа обмякла…
«Ну, здравствуй, Люба. Не узнала? Это я, Серёга».
«Откуда ты явился, боже правый!»
Не померещилась ли ей картина эта?..
«В каком ряду сидит мужчина бравый?..»
«Мне на спектакль не удалось купить билета.
Я много лет ждал твоего возврата.
Закончил техникум, работа увлекает.
Мать? Умерла. Не стало нынче брата.
Всего достаточно. Тебя лишь не хватает».
Открылся занавес, и в зале все замолкли.
На сцене женщины, их жизнь однообразна.
«В провинции остаться нету толку!»
«Поедемте в Москву, работать я согласна!»
«Как хочется сказать, родные сестры,
Покаяться лишь вам и никому другому,
Любовь к Вершинину от всех скрывать придётся.
С ним на край света убежать хочу из дома!»
«Старо как мир, но всё же непонятно…
Как проживём мы жизнь, и что в итоге будет?..
Я молода, но годы улетают безвозвратно.
Мы оба любим! Остальное Бог рассудит!»
Спектакль окончен, дремлет алый занавес.
В гримёрке спит актриса под афишей.
Ей снится дом, река, зелёный лес,
Желанный муж и четверо детишек..
Смотреть бы сон, как долгий сериал,
Где всё понятно – счастье в каждом кадре!
Звонок тревожный сновидение прервал.
«Да-да, конечно. Я ещё в театре…»
«Любаша, милая, готов к твоим капризам.
Уеду в ночь, ответа жду напрасно».
Актриса, сделав паузу, (не зря она актриса!)
Вдруг коротко ответила: «А знаешь, я согласна!»
***
С тех пор года прошли – никто их не считает.
Уж если сыну старшему почти пятнадцать лет,
Три дочери актрисами, как мама, стать мечтают.
А пятому ребенку ещё и года нет…
Вязальщица
Художник
Глобус
БОМЖ
Я на улице увидела бомжа.
Он лежал на городской скамейке,
В грязных брюках и дырявой телогрейке,
Кашлял глухо и прерывисто дышал.
Мимо люди шли неспешно, кто куда:
В магазин, со школы и с больницы,
Насмехались едко и кривили лица,
Мол, без совести совсем и без стыда!
Им, бродягам, и работать не в чести,
Опустились до удушливого смрада,
Гнать из общества таких бездомных надо,
Чтоб пример хороший детям донести!
– Посмотри-ка на бездельника, сынок!
Облик человеческий потерян,
Он похож на обезумевшего зверя.
Не учился в школе, и каков итог?
Целый день бродяга всё лежал,
Мимо мчалась жизнь, неслась, кипела,
А когда на небосклоне солнце село,
Шарф поправив, нищий задрожал.
Мама с дочкой подошли к большой скамье.
– Мама, где живёт он, на помойке?
Вот в учении к чему приводят двойки!
Провинился и принёс беду семье…
Бедный дяденька, ты долго здесь лежишь?
Может, тебя выгнали из дома?
Потерялся, а дорога не знакома?..
Бомж открыл глаза: – Всё правильно, малыш…
Виноватый в том, что некуда идти,
Нет ни денег, ни семьи, ни крыши.
Вот пальто, и то прогрызли мыши.
Жизнь свободна, но как будто взаперти.
Много лет назад я тоже был, как ты,
Мать с отцом любил и этот город,
Был в учении силён, здоров и молод.
Не боялся ни глубин, ни высоты.
В тридцать лет упал с разбегу вниз.
Пил не то, дружил не с тем, и что же?..
Поздно понял, что семья всего дороже!
Жизнь моя – сплошное странствие, круиз…
Бомж закашлял сильно и закрыл глаза,
Горько сжав в руках сырую кепку.
– Мамочка, давай дадим ему таблетку?
Он упал давно… Бездомный вдруг сказал:
