Жанры
Регистрация
Читать онлайн Modus Operandi. Стихоживопись бесплатно

Modus Operandi. Стихоживопись



Modus Operandi

Стихоживопись

Рис.3 Modus Operandi. Стихоживопись
Рис.1 Modus Operandi. Стихоживопись

АЛЕКСАНДР ГАБРИЭЛЬ более чем скромного мнения о себе. Единственное, по его мнению, качество в нём, достойное явного поощрения — это чувство юмора.

— Если бы мой литературный талант был на уровне моего же чувства юмора, — говорит Александр, — мои тексты входили бы в школьные и университетские учебники. А так — что есть, то есть…

Но и того, что есть, добавим мы от себя, совсем немало. Десятки побед и лауреатских званий в литературных конкурсах, многочисленные публикации в крупнейших русскоязычных изданиях, пять изданных в России книг стихов, многотысячная армия читателей в Интернете — отнюдь не чувством юмора единым жив Александр Габриэль, русскоязычный поэт из американского Бостона.

Рис.2 Modus Operandi. Стихоживопись

ИЗЯ ШЛОСБЕРГ, известный художник. Основатель творческого союза «Shiva-club». Выставлялся в Белоруссии, России, Украине, Польше, Германии, Испании, Венгрии, Израиле и США. Более 400 картин художника находятся в частных коллекциях и музеях. Родился в 1950 г. в Пинске (Беларусь), с 1994 г. проживает в США. (Подробнее на www.artfact.net)

Несколько слов…

А давайте сегодня поговорим о диалектическом единстве формы и содержания. Да-да, помню, диалектику вместе с марксизмом закопали возле памятника Ленину еще в девяностые, хотя справедливости ради заметим, что некоторые особо смелые преподаватели продолжают использовать эти категории на лекциях по литературе. Но в массе… нам, любителям революции, проще ампутировать и закапывать, чем извлекать полезное или лечить. Тем не менее диалектика, если подходить к ней с оговорками, не такая уж бесполезная штука. Например, некая первичность содержания, о которой говорил еще дедушка Ленин. То есть вылепить форму детали может токарь, но для того, чтобы создать машину, в которую войдет эта деталь, нужен инженер.

К чему такое длинное предисловие? А вот к чему: нам всегда трудно поверить, что этот случайный улыбчивый пешеход или наш сосед, несчастный интеллигент-очкарик — и есть отмеченная богом, невероятно талантливая личность. Оговорюсь, я бы даже использовал термин «гениальный», если бы это слово не затёрли до дыр экзальтированные обитатели блогосферы. Однако любой из удобных вам эпитетов, отражающих высшую степень одаренности, мы можем смело использовать, говоря о творчестве Александра Габриэля. Он — небожитель. Обитатель Олимпа. Каждый из нас имеет свой собственный Олимп талантов и авторитетов. Как правило, мы заселяем его именами, внушёнными в школах, газетами или новостными программами ТВ. Заселяем и никогда не редактируем. Дескать, пусть живут, раз в газетах написано: великий — значит, так и есть. Из-за этого наши Олимпы перенаселены.

На моём персональном Олимпе бродит эхо и не более десятка поэтов. Я поселил тут только тех, кого хочется перечитывать. Габриэль — один из них. Его публикуют самые популярные журналы, он автор нескольких сборников, на его слова написано несколько удачных песен, его стихи использует в своих произведениях замечательный писатель-фантаст Майк Гелприн.

Я не только перечитываю стихи Александра, я их вижу. Они безукоризненны по форме, они современны, но главное, близки мне по духу. В них есть нечто такое, что порождает новые образы, заставляя сомневаться в аксиомах, подталкивает заглянуть за дверь, где скрывается Неизвестное.

  • Рассматривай в шершавой полутемени,
  • как будто это выдалось впервой,
  • гримасу остановленного времени
  • на скорбном лике мокрой мостовой.

А как пронзительно, как больно написано о войне!

  • Скосив глаза,
  • улыбаясь,
  • смотрит на Матерь Божью
  • товарищ Сталин.

Становится холодно от этих строк. А каково тем, кто не дождался близких из за колючей проволоки? А тем, кто вернулся, познав тяжесть сталинского взгляда в полной мере?

Или вот еще… «Зимний разлад». Точнее не назовешь.

  • а ветер острой крошкой лица сёк…
  • И, раненые влёт шрапнелью снега,
  • мы мяли в омертвевших пальцах небо

Толстая кожа, которой мы всю жизнь пытались изолировать себя от внешних стрессов, рвётся в клочья, и вот уже наши неуклюжие пальцы пытаются мять облака.

Не буду больше мучить читателя цитатами. В диалектическом диалоге формы и содержания упущен важный момент — характеристики реципиента, его возраст, образование, настроение, физическое состояние… В зависимости от этого стихи, картины, романы каждому открывают свои особые секреты, настроенные на данного конкретного человека. Читайте, проникайте внутрь, понимайте и наслаждайтесь.

Изя Шлосберг

Балтимор

2018

Квас

Рис.4 Modus Operandi. Стихоживопись
  • Солнце по небу плыло большой каракатицей
  • и, рассеянно щурясь, глядело на нас…
  • Ты стояла в коротком оранжевом платьице
  • близ пузатой цистерны с названием «Квас».
  • Разношёрстные ёмкости, банки да баночки
  • были хрупким мерилом безликой толпе,
  • что ползла к продавщице, Кондратьевой Анночке,
  • кою взял бы в натурщицы Рубенс П. П.
  • Солнце с неба швыряло слепящие дротики,
  • ртутный столбик зашкаливал в адовый плюс,
  • и казалось: подвержен квасной патриотике
  • весь великий, могучий Советский Союз.
  • Сыновья там стояли, и деды, и дочери
  • с терпеливыми ликами юных мадонн…
  • И пускал шаловливые зайчики в очередь
  • в чутких пальцах твоих серебристый бидон.
  • Всё прошло, всё ушло… А вот это — запомнилось,
  • тихий омут болотный на всплески дробя…
  • Мне полгода тому как двенадцать исполнилось,
  • я на год с половиной был старше тебя.
  • И теперь, в настоящем — сложившемся, чековом —
  • голос сердца покуда не полностью стих…
  • «Где ты, где ты, Мисюсь?» — повторить бы за Чеховым,
  • но надежд на ответ всё равно никаких.
  • Только тени витают, и тают, и пятятся,
  • и завис в эпицентре несказанных фраз
  • призрак счастья в коротком оранжевом платьице
  • близ пузатой цистерны с названием «Квас».

Неразделённое

Рис.5 Modus Operandi. Стихоживопись
  • Ты, если даже входил в аллею, то чтобы учуять её следы.
  • Она же была равнодушней и злее, чем воин монголо-татарской орды.
  • Ты имя её прогонял по венам, ты сам себе говорил: «Терпи!»,
  • она же ровняла своим туменом покорный абрис чужой степи.
  • Бесстрастно сидя в глубинах тента, она врастала в военный быт,
  • легко находя замену тем, кто в бою был ранен или убит.
  • И взгляд её был прицельно сужен, и лести плыл аромат кругом…
  • А ты совершенно ей не был нужен: ни злейшим другом, ни лучшим врагом.
  • Ты слеплен был из иного теста. Как о богине, мечтал о ней…
  • Но был для неё ты — пустое место. Пыль на попонах её коней.
  • Ты зря сражался с тоской и мраком у сумасшествия на краю
  • и под её зодиачным знаком провёл недолгую жизнь свою.
  • А та причудлива и искриста — будь царь ты или простолюдин…
  • Сюда бы бойкого беллетриста, он два б сюжета связал в один:
  • на то сочинителей лживая братия, чьи словеса нас пьянят, как вино…
  • Но Ты и Она — это два понятия, не совместившиеся в одно.
  • Ходи в отчаянье, словно в рубище, живые дыры в душе латай.
  • Поскольку любящий и нелюбящий произрастают из разных стай;
  • ну, а надежда — какого лешего? Покрепче горлышко ей сдави —
  • и не придется её подмешивать
  • в бокал нелепой
  • своей любви.

Цена слов

Рис.6 Modus Operandi. Стихоживопись
  • Время нас оплетёт, как сентябрьскую муху паук,
  • изъязвит, как проказа уставшее тело Иова…
  • Что от нас остаётся? Один только свет или звук.
  • Но, увы, не всегда. Иногда ни того, ни другого.
  • Слово слову не ровня. Различны их вес и цена.
  • Глянь: вот это бесплотно, как пух, а другое — железно.
  • Иногда от записанных слов остаётся одна
  • пустота, равнодушный мираж, безвоздушная бездна.
  • Только хочется верить, что в будущем мареве лет
  • через толщи случайных словес и забвенья цунами
  • чей-то чуткий радар, что настроен на звук и на свет,
  • отличит от нуля то, что было придумано нами.

Каховская, 43

Рис.7 Modus Operandi. Стихоживопись
  • Ты видел то, что возводил тщеславный Тит,
  • владенья Габсбургов, Рейкьявик и Лахор;
  • внушал себе, что в небеса вот-вот взлетит
  • как будто лебедь, белопенный Сакре-Кёр.
  • Ты видел, как верблюдов поит бедуин
  • и как на Кубе культивируют табак,
  • бродил в тиши меж древнегреческих руин,
  • где статуй Зевса — как нерезаных собак.
  • А небо зрело, становилось голубей,
  • был день парадно и возвышенно нелеп,
  • и на Сан-Марко продотряды голубей
  • у интуристов изымали лишний хлеб.
  • Ты в Сан-Хуане католический форпост
  • шагами мерял, сувениры теребя;
  • и выгибался томной кошкой Карлов Мост
  • над шумной Влтавой, выходящей из себя.
  • Ты видел Брюгге и скульптуры Тюильри,
  • поместье в Лиме, где когда-то жил Гоген…
  • Но —
  • Минск,
  • Каховская,
  • дом номер сорок три —
  • фантомной болью бередит протоки вен.
  • Так получается: сменив с пяток планет,
  • приблизив истины к слабеющим глазам,
  • ты ищешь родину, которой больше нет,
  • и для которой ты давно потерян сам.

Только ты

Рис.8 Modus Operandi. Стихоживопись
  • Только ты, только ты. Ибо если не ты, то кто?
  • Поэтесса с горящим взором из врат ЛИТО?
  • Дрессировщица из приблудного шапито,
  • вылезающая порой из тигриной пасти?
  • Мне б сказали одни, попивая шампань: «God bless!»
  • и сказали б другие: «Куда же ты, паря, влез?!»
  • Наше счастье, по правде сказать, это тёмный лес,
  • и гадать на него успешно — не в нашей власти.
  • Только ты, только ты. Если я не с тобой, то где?
  • Менестрелем, шестым лесничим в Улан-Удэ
  • с хлебной крошкой в спутанной бороде,
  • налегающим на алкоголь грошовый?
  • Или вдруг, авантюрный сорвавший куш,
  • я б петлял, как напуганный кем-то уж,
  • уходя от вечного гнёта фискальных служб
  • в оффшоры?
  • Всё могло быть иначе. Грядущее — не мастиф,
  • уносящий в зубах ошмётки альтернатив.
  • И куда-то б, наверное, нёсся локомотив,
  • и какие-то б, видимо, длились речи…
  • Только ты, только ты. Ибо если не ты, то кот,
  • никогда не пустующий невод земных невзгод,
  • ну, и ангел. Гладкий ликом, как Карел Готт,
  • и всегда отворачивающийся
  • при встрече.

День Победы

Рис.9 Modus Operandi. Стихоживопись
  • Она до сих пор приметлива и глазаста.
  • Никто и не скажет, что ей пару лет как за сто,
  • когда она варит борщ и торчит на грядке.
  • И ей до сих пор хотелось бы жить подольше:
  • в порядке ее избёнка в районе Орши,
  • и сердце в порядке.
  • Девятое мая — в нём красных знамён оттенки
  • и, рдея звездою, висит календарь на стенке,
  • и буквы на нём победно горят: «Са святам!»
  • А в старом шкафу в прихожей лежит альбом:
  • в альбоме отец, который канул в тридцать восьмом,
  • и муж, который канул в тридцать девятом.
  • Над дряхлою сковородкой колдуют руки,
  • Вот-вот же приедут сын, невестка и внуки,
  • по давней традиции в точности к двум, к обеду.
  • Хвала небесам за непрерыванье рода.
  • И ежели пить за что-то в сто два-то года,
  • то лишь за Победу.
  • Как прежде, вселенских истин творя законы,
  • висят над старинной печкою две иконы,
  • без коих мир обездвижен и аномален.
  • А праздник идёт, оставаясь под сердцем дрожью…
  • Скосив глаза,
  • улыбаясь,
  • смотрит на Матерь Божью
  • товарищ Сталин.

Зимний разлад

Рис.10 Modus Operandi. Стихоживопись
  • Мы словно бузотёры в старших классах:
  • кривились рты в презрительных гримасах,
  • хоть что делить — никто не ведал сам.
  • Два мнения, два вопиющих гласа
  • чадили, словно жжёная пластмасса,
  • взлетая к равнодушным небесам.
  • Была зима. Казался воздух ломким,
  • а каждый шёпот — безобразно громким,
  • как грубый скрип несмазанной арбы.
  • Не видимый банальной фотосъёмке,
  • нам в спины бил змеиный хвост позёмки,
  • вздымаясь, словно кобра, на дыбы.
  • Блуждая между трёх дремучих сосен,
  • мы спорили. И каждый был несносен,
  • стреляя всякий раз до счёта «три»…
  • Был хор фальшив, хоть не многоголосен,
  • и было в целом свете минус восемь,
  • не больше. И снаружи, и внутри.
  • Всё было так нескладно и нелепо…
  • Любовь крошилась, как кусочки хлеба,
  • а ветер острой крошкой лица сёк…
  • И, раненые влёт шрапнелью снега,
  • мы мяли в омертвевших пальцах небо,
  • как школьник— пластилиновый брусок.
  • В границах заколдованного круга,
  • где не было ни севера, ни юга,
  • звенело: «Я так больше не могу…»
  • И наши тени, вскормленные вьюгой,
  • всё дальше расходились друг от друга
  • на жёстком хирургическом снегу.

Стам

Рис.11 Modus Operandi. Стихоживопись
  • От хлещущего ветра за окном
  • грустней глаза. И хмурый метроном
  • поклоны отбивает ночи чёрной…
  • Мне так хотелось принимать всерьёз
  • всю эту жизнь, весь этот мотокросс
  • по местности, вконец пересечённой —
  • увы. И попугаем на плече
  • сидит смешок. Всё ближе Время Ч
  • по воле непреложного закона.
  • Но даже при отсутствии весны
  • все времена практически равны,
  • включая время Йоко. В смысле, Оно.
  • Хоть сердце увядает по краям,
  • храни в себе свой смех, Омар Хайям,
  • он для тебя — Кастальский ключ нетленный
  • Ведь только им ты жизнь в себе возжёг,
  • и только он — недлинный твой стежок
  • на выцветшей материи Вселенной.
  • И думаю порой, пока живой,
  • что, может, смерти нет как таковой.
  • Она — извив невидимой дороги;
  • а я, исчезнув Здесь, возникну Там,
  • и кто-то свыше тихо скажет: «Ста-ам!»{1},
  • насмешливо растягивая слоги.

Синема

Рис.12 Modus Operandi. Стихоживопись
  • Каждый день — словно явь, только чем ты себя ни тешь,
  • но циничный вопрос возникает в мозгу опять:
  • ну, а вдруг это просто кино, голливудский трэш,
  • и слышны отголоски выкрика: «Дубль пять!»?
  • Вдруг ты сам лишь мираж, одинокая тень в раю,
  • пустотелый сосуд, зависнувший в пустоте?
  • Ты сценарий учил, ну, а значит, не жил свою,
  • заменяя её на прописанную в скрипте.
  • Дни летят и летят бездушною чередой —
  • так сквозь сумрачный космос мчатся кусочки льда…
  • И невидимый Спилберг выцветшей бородой
  • по привычке трясёт, решая, кому куда.
  • Спецэффекты вполне на уровне, звук и цвет,
  • и трехмерна надпавильонная синева…
  • Жизнь прекрасна всегда, даже если её и нет.
  • А взамен её, недопрожитой —
  • синема.

Приходи на меня посмотреть

Рис.13 Modus Operandi. Стихоживопись
  • Неизвестно, какого числа,
  • кем бы ты в этот век ни была,
  • и в какой ни вошла бы анклав ты —
  • приходи на меня посмотреть,
  • я стал старше и тише на треть,
  • и меня не берут в космонавты.
  • Приходи, беззаботно смеясь,
  • чтоб исчезла причинная связь
  • между странным вчера и сегодня.
  • Не спеша на покой и на спад,
  • улыбнётся тебе невпопад
  • наше прошлое, старая сводня.
  • Пусть былое не сбудется впредь —
  • приходи на меня посмотреть,
  • да и я на тебя — насмотрюсь ли?
  • Вдруг исчезнут года и молва,
  • и смешаются грусть и слова,
  • как речные течения в русле.
  • Мы, пропав, снова выйдем на свет.
  • Мы не функции времени, нет,
  • мы надежды хрустальная нота.
  • Неизвестно, какого числа
  • нас с тобой отразят зеркала
  • и в себе нас оставят.
  • Как фото.

Памяти Катастрофы

Рис.14 Modus Operandi. Стихоживопись
  • Слова уже не в силах жечь, но в силах спамить;
  • их высох клей, соединяющий века.
  • Невыразима генетическая память,
  • связуя в узел цепь молекул ДНК.
  • И этих слов никчемней нет и неуместней,
  • и зря бумагу исцарапало стило…
  • Но как же я, согласно тексту старой песни,
  • вдруг вспомнил то, что быть со мною не могло?
  • И этот жар так рвётся ввысь, не зная тленья,
  • так полыхает, заменив собой маяк,
  • что впал я вновь в атеистическое племя,
  • как Волга в Каспий, как в неистовство маньяк.
  • Где твой был Б-г? Где наш был Б-г — ответь мне, ребе —
  • ровняя жребием и жертв, и палачей,
  • когда, как вены, выделялись в польском небе
  • прожилки дыма из освенцимских печей?
  • Нам ход времён не развернуть уже обратно,
  • но сквозь бетон
  • цветком, не знающим щедрот,
  • всему назло растёт убитый многократно
  • и неизменно воскресающий народ.

Бывший

Рис.15 Modus Operandi. Стихоживопись

The Night, oil on board. 14x18»

  • А он говорит, что, мол, надо с народом строже.
  • Строгость нонешних — просто дурная шутка,
  • и расстрелов, и пыток, ведь ты согласись — нема ж!
  • Ну, замажут дерьмом или плюхнут зелёнкой в рожу…
  • Ну, подумаешь, цацы, это ж не рак желудка.
  • Какие все стали капризные, ты ж панимаш…
  • А он говорит, что верхушка на злато падка;
  • разложила народ, никакого тебе порядка,
  • и презрела зазря победительных лет канон.
  • И на лоб его многомудрый ложится складка,
  • озабоченности невыносимой складка —
  • глубже, чем аризонский Большой Каньон.
  • Что ему девяносто, когда он стареть не хочет?
  • Он заправский эстет, и на полке его — Набоков.
  • Жизнь, твердит он, ничто, коль её не отдать борьбе.
  • Входит он в Интернет, словно входит в курятник кочет,
  • только мало ему, стоявшему у истоков,
  • у святейших истоков грозного МГБ.
  • Хоть удел офицера нередко бывает горек,
  • никогда, никогда сам себя не зовёт он «бывший»
  • и глядит за окно, где прохлада и даль ясна.
  • И всего в двух шагах — аккуратный тенистый дворик,
  • где взволнованной гроздью сирени дышит
  • массачусетская весна.

На перроне

Рис.16 Modus Operandi. Стихоживопись
  • …и вроде бы судьбе не посторонний, но не дано переступить черту.
  • Вот и стоишь, забытый на перроне, а поезд твой, а поезд твой — ту-ту.
  • Но не веди печального рассказа, не истери, ведь истина проста,
  • и все купе забиты до отказа, и заняты плацкартные места.
  • Вблизи весна, проказница и сводня, сокрытая, как кроличья нора.
  • Но не претенциозное «сегодня» не равнозначно пряному «вчера»,
  • а очень предсказуемое «завтра» — почти как сайт погода точка ру.
  • Всё, как всегда: «Овсянка, сэр!» — на завтрак. Работа. Дом. Бессонница к утру.
  • Но остановка — всё ещё не бездна. И тишь вокруг— пока ещё не схрон.
  • О том, как духу статика полезна, тебе расскажет сказку Шарль Перрон.
  • Солдат устал от вечных «аты-баты», боёв и аварийных переправ…
  • «Движенья нет!» — сказал мудрец брадатый. Возможно, он не так уж и неправ.
  • Ведь никуда не делся вечный поиск. Не так ли, чуть уставший Насреддин?
  • Не ты один покинул этот поезд. Взгляни вокруг: отнюдь не ты один.
  • Молчание торжественно, как талес: несуетности не нужны слова.
  • Уехал цирк, но клоуны остались. Состав ушёл. Каренина жива.

Молчание небес

Рис.17 Modus Operandi. Стихоживопись

The Fall, oil on canvas, 52x84»

  • Люби, безумствуй, пей вино под дробный хохот кастаньет,
  • поскольку всё разрешено, на что пока запрета нет.
  • Возможен сон, возможен чат, надежд затейливый улов…
  • Лишь небеса опять молчат и не подсказывают слов.
  • Они с другими говорят, другим указывают путь,
  • и не тебе в калашный ряд. Иди-бреди куда-нибудь,
  • играя в прятки в темноте с девицей ветреной, судьбой,
  • как до тебя играли те, кого подвел программный сбой.
  • Не сотвори себе Памир. Не разрази тебя гроза.
  • Пускай с надеждой смотрят в мир твои закрытые глаза.
  • Пускай тебя не пустят в рай, в места слепящей белизны —
  • зато тебе достались Брайль, воображение и сны.
  • Ты лишь поверь, что саду — цвесть, и будь случившемуся рад.
  • На свете чувств, по слухам, шесть. Зачем тебе так много, брат?
  • Зачем же снова сгорблен ты? Зачем крадешься, аки тать?
  • Не так несчастливы кроты, как это принято считать.
  • Ведь я и сам, считай, такой, и сам нечетко вижу мир…
  • Пусть снизойдет на нас покой, волшебный баховский клавир,
  • и мы последний дантов круг пройдем вдвоем за пядью пядь.
  • Да, небеса молчат, но вдруг
  • они заговорят опять?!

Александр и Иосиф

Рис.18 Modus Operandi. Стихоживопись
  • От стены до стены по извечной бродя тропе,
  • все пределы свои отмерь самому себе.
  • Закорючка на первой стене: Александр П.
  • На второй деловитый автограф: Иосиф Б.
  • Ни окон, ни дверей. Топография такова,
  • что взамен потолка и пола везде слова —
  • сквозь меня летят, и текут, как вода в реке,
  • на любимом, немного варварском языке.
  • Всё случилось уже. В этом царстве огня и льда
  • тени сказанных слов так изысканны, так просты…
  • А излучина Чёрной Речки ведёт туда,
  • где на кладбище Сан-Микеле кресты, кресты.
  • Ну, а я — как умею: вброд, по-пластунски, вплавь,
  • но слова мои вновь и вновь отторгает явь.
  • Я экзамен сдаю. Я стараюсь. Но вновь, смотри,
  • в аттестате чернеет, горбясь, оценка «три».
  • От стены до стены — мифотворческий древний Рим,
  • в нём занозу стиха из себя тяжело извлечь…
  • Александр с Иосифом создали свой Мальмстрим.
  • Для того ль, чтобы брёл я, постыдно теряя речь?
  • Я давно бы упал, но всесилен двойной магнит.
  • Отчего эпигонство так сладко меня пьянит?
  • И я снова взращу свой нездешний, избитый пыл,
  • чтоб начать свои «Стансы к Августе» с «Я Вас любил…»

Прямой эфир

Рис.19 Modus Operandi. Стихоживопись
  • Было время глупейших ошибок и вечной любви,
  • и мозаика жизни казалась подвижной, как ртуть.
  • Ночь стояла в окне, как скупой на слова визави,
  • и надежда, живущая в пульсе, мешала уснуть.
  • На промашках своих никогда ничему не учась,
  • я не спас утопавших, а также гонимых не спас…
  • Так и сталь закалялась, и так познавалась матчасть,
  • убавляя незрелой романтики хрупкий запас.
  • Это было смешно: я играл в саркастичный прикид
  • в мире радостных флагов и детских реакций Пирке.
  • Я был словно учитель из старой «Республики ШКИД»,
  • кто хотел говорить с гопотой на её языке.
  • Опыт крохотный свой не успев зарубить на носу,
  • на дорогах своих не найдя путеводную нить,
  • я всё слушал, как «лапы у елей дрожат на весу»
  • и мечтал научиться с любимою так говорить.
  • Всё прошло и пройдёт: звуки плохо настроенных лир,
  • ожиданье чудес да июльский удушливый зной…
  • Репетиции нет. Есть прямой беспощадный эфир.
  • То, что было со мной — то уже не случится со мной.

Вечер. Улица. 90-е

Рис.20 Modus Operandi. Стихоживопись
  • Там, где идут «быки», понтуются, швыряя мимо урн «бычки»,
  • башку втянула в плечи улица, в карманах сжавши кулачки.
  • И вдоль неё, активней трития, плывут, прогнав печаль взашей,
  • плоды нетрезвого соития со сквозняком промеж ушей.
  • Их речь, как шелуха арахиса, слух отравляет, как зарин;
  • и остаётся лишь шарахаться, спиной влипая в плоть витрин
  • пугливым пациентом Кащенко, с катушек съехавшим малёк,
  • нащупывать рукой дрожащею в кармане тощий кошелёк.
  • Расчертыхается уборщица, в их временной попав разлом.
  • Их куртки дутые топорщатся «пером», кастетом и стволом.
  • Спортивной поступью Газзаева по глянцу городских огней
  • они проходят, как хозяева объятной Родины своей.
  • В который раз разряд неоновый вольётся в пластик и гранит…
  • Утихнет гомон гегемоновый и гогот пьяных гоминид,
  • свершится ведьминское таинство, обряд, который всем знаком.
  • Они уйдут, а мы останемся, как валидол под языком.
  • Бывали беды и бедовее. Как прежде, шхуна на плаву.
  • Интеллигентское сословие, щипай привычную траву,
  • ведь выжило — как это здорово! — чтоб выдохнуть по счёту «три»
  • в седое небо, до которого не дотянуться, хоть умри.

Река

Рис.21 Modus Operandi. Стихоживопись
  • На последних запасах веры, утратив пыл,
  • разучившись давно судьбу вопрошать: «За что же?!»,
  • ты бредёшь вдоль реки, чьё название ты забыл,
  • и зачем ты бредёшь, ты не можешь припомнить тоже.
  • Но идти почему-то надо — и ты идёшь,
  • и тугая вода в неизвестность змеится слепо.
  • С неподвижных небес тихо падает серый дождь
  • и не свежесть несёт, а осклизлую сырость склепа.
  • Ни друзей, ни любви, ни окрестных чужих планет,
  • лишь угрюмая тишь да несбывшиеся приметы…
  • Здесь понятия «время» практически больше нет.
  • Где ты был, как ты жил — никому не нужны ответы.
  • В отощавшей твоей котомке еда горька,
  • да во фляге с водой — отвратительный привкус гнили.
  • А в пространстве вокруг нет ни ветра, ни ветерка,
  • а посмотришь наверх — ни луны нет, ни звездной пыли
  • Вдоль размякшей тропы равнодушны и дуб, и тис…
  • Ты идёшь и идёшь, потому что богам угодно,
  • чтоб нашёл ты то место, где Лета впадает в Стикс,
  • и река
  • наконец-то
  • становится полноводна.

Modus operandi

Рис.22 Modus Operandi. Стихоживопись
  • Перелопатив весь рунет, загнав такси и три трамвая,
  • я понял: смысла в жизни нет. Есть только жизнь как таковая.
  • Она сплелась в цепочку дней, ни разу не прося антракта,
  • и нам давать оценки ей — по сути, несуразно как-то.
  • Мы не познáем жизни суть, уйдя однажды днём весенним,
  • но всё равно в кого-нибудь мы наши души переселим.
  • Заката розовый подбой, последние объятья стужи…
  • Но не грусти: без нас с тобой весь мир подлунный был бы хуже
  • Житейских истин угольки нам озаряют путь недлинный,
  • даря венозный блеск реки на белом бархате равнины,
  • туман, арктические льды, Париж, и Питер, и Памплону,
  • и аритмичный свет звезды, летящей вниз по небосклону.
  • Сиди, травинку теребя, философичный, словно Ганди,
  • не выбирая для себя тревожный modus operandi;
  • воздавший должное вину средь тихо шелестящих клёнов,
  • люби одну, всего одну, одну из сотен миллионов.
  • Не испещряй судьбы листы смятенным перечнем вопросов,
  • я не философ, да и ты, мой друг, ни разу не философ,
  • давай всё так и сохраним — закатный луч и свет на лицах —
  • пока едва заметный дым из трубки времени струится.

Временный

Рис.23 Modus Operandi. Стихоживопись
  • Я временщик, коль посмотреть извне,
  • и сердце всё, как есть, принять готово.
  • Как ни крути, оставшееся мне
  • незначимей и мельче прожитого.
  • Мне больше не войти в свои следы;
  • всё чётче ощущаю что ни день я
  • себя на ветке капелькой воды,
  • набухшей ощущением паденья.
  • Стираются и боль, и благодать.
  • Как ни хрипи натруженной гортанью,
  • но стало невозможно совпадать
  • со временем, сменившим очертанья.
  • Услышу вскоре сквозь тугую вязь
  • словес, недоел сжившихся в поэзу:
  • «Которые тут временные? Слазь!»
  • И я скажу: «Я — временный».
  • И слезу.

Ноябри

Рис.24 Modus Operandi. Стихоживопись
  • Проигранными вдребезги пари,
  • не верными ни богу, ни отчизне
  • бродячими котами ноябри
  • приходят в неприкаянные жизни.
  • И всё трудней хранить в себе тепло;
  • звучат шаги потерянно и гулко…
  • Глядит на всех затравленно и зло
  • трубопровод сырого переулка,
  • где ты бредёшь, где хмарь и пустота,
  • где серые заплаканные стены,
  • и на лице опавшего листа
  • арабской вязью выделились вены.
  • Здесь корабли дрейфуют на воде
  • вслепую, потеряв свои пенаты.
  • Здесь, «ничего» помножив на «нигде»,
  • ты вычислишь свои координаты.
  • Когда, холодной мрачностью дыша,
  • порывом ветра ломкий воздух вспорот,
  • куда-то в пропасть падает душа,
  • как мёртвый дождь на полумёртвый город.

Моментальный снимок

Рис.25 Modus Operandi. Стихоживопись
  • День лаконичен, словно примечание,
  • ремарка терпеливого ума.
  • Гляди в окно на серое молчание,
  • вползающее в серые дома,
  • на чаек, онемевших, словно кондоры,
  • скользящих в небе, как в реке форель,
  • на то, как ветер обретает контуры,
  • пытаясь дуть в незримую свирель.
  • Рассматривай в шершавой полутемени,
  • как будто это выдалось впервой,
  • гримасу остановленного времени
  • на скорбном лике мокрой мостовой.
  • По лобным долям молотком из войлока
  • стучит пока терпимая мигрень…
  • И, словно кепи, твидовое облако
  • на небоскрёб надето набекрень.

Факультет

Рис.26 Modus Operandi. Стихоживопись
  • Не веруй в злато, сказочный Кощей,
  • и не забудь в своем азарте рьяном
  • про факультет ненужнейших вещей,
  • в котором ты работаешь деканом.
  • Там старый велик, тихий плеск весла;
  • от дедушки — смесь русского да идиш…
  • Смотри, что отражают зеркала:
  • ужели то, каким себя ты видишь?
  • И связь времен не рвётся ни на миг
  • согласно философскому догмату.
  • Вот груда: со стишками черновик
  • и порванный конспект по сопромату.
  • А дальше — больше. Связка мулине
  • (зачем?) и писем, памятных до дрожи,
  • рисунки сына (явно не Моне)
  • и аттестат (на инглише, его же).
  • От вздоха, от тоски не откажись:
  • в любом пути есть время для антрактов..
  • Ведь что такое прожитая жизнь,
  • коль не набор бесценных артефактов?
  • От памяти почти навеселе,
  • вернись к себе, туда, где сопроматов
  • и писем нет. Лишь кофе на столе,
  • где рядом — Чехов, Кафка и Довлатов,
  • где в том углу, в котором гуще темь,
  • где воздух вязкой грустью изрубцован —
  • в нехитрой чёрной рамке пять на семь
  • на стенке фотография отцова.

Полковник

Рис.27 Modus Operandi. Стихоживопись
  • Не бессонница, нет. Но зачем-то судьба наградила
  • снами жизней чужих, приходящими глупо и вдруг.
  • Я военная косточка. Имя моё — Буэндиа.
  • И никто не проникнет в песочный начертанный круг.
  • Шринк мне пишет в диагнозе, дескать, я passive-aggressive;
  • сыновья полагают, что я не от мира сего…
  • Мне героем не стать. Я по крови не лётчик Маресьев.
  • Я вещичка в себе — но в Макондо таких большинство.
  • Так бывает порой: все пути состоят из обочин —
  • там и будет пикник, чтоб с другими не вместе, а врозь…
  • Был однажды живым — но увы, получалось не очень.
  • Попытался стреляться — и с этим, увы, не срослось.
  • Ни о чём не прошу, лишь о крохотной собственной нише.
  • Обхожусь без друзей, познаваемых только в беде.
  • На земле — ничего. Нелюбовь да текущие крыши
  • по причине дождей, от которых не скрыться нигде.
  • В этих тягостных снах я пустой, как ночная аллея,
  • и просеяно время сквозь мыслей моих решето…
  • Я, наверное, вечен, и, значит, дождусь юбилея:
  • моему одиночеству скоро исполнится сто.

Там, где нас нет

Рис.28 Modus Operandi. Стихоживопись
  • Там, где нас нет, там, где нас нет — там звёзды падают на снег,
  • и нежатся людские сны в уютных складках тишины.
  • Там, где нас нет, где есть не мы — там ни болезней нет, ни тьмы,
  • и белый лебедь на пруду качает павшую звезду.
  • Там, где мы есть — пожатье плеч и невозможность нужных встреч,
  • да на губах — токсичных слёз прогорклый медный купорос.
  • Осколки глупого вчера, зола погасшего костра…
  • И лишь в наушниках слышна «Кармен-сюита» Щедрина.
  • Как облаков изломан строй! Ружьё на стенке. Акт второй.
  • И хмуро смотрит пустота со строк тетрадного листа.
  • Чуть пылью тронутый плафон и листьев красно-жёлтый фон
  • должны бы создавать уют… А вот поди ж — не создают.
  • Почти дождавшись счета: «Три!», я — в этом скорбном попурри,
  • я в этом чёрно-белом дне — песок на океанском дне.
  • И нет дороги кораблю… Лишь нежность к тем, кого люблю,
  • с которой я имел в виду сойти со сцены, и сойду.

Уход

Рис.29 Modus Operandi. Стихоживопись
  • Вот человек уходит. Как талый лёд,
  • как самолётный след, как простудный вирус.
  • А на губах — болезни седой налёт.
  • Сами же губы — ломкий сухой папирус.
  • Жизнь превратилась в тень, ветерок, зеро.
  • Больше не будет времени, чтоб проститься…
  • Где-то, в каком-то дьявольском турбюро
  • снова в продаже туры по водам Стикса.
  • Не повернуть обратно на той черте,
  • и не свести иначе баланс по смете…
  • Поздно. И в полумраке застыли те,
  • кто осознали смерть, но не верят смерти.

На лавочке

Рис.30 Modus Operandi. Стихоживопись
  • Присесть на лавочку. Прищуриться
  • и наблюдать, как зло и рьяно
  • заката осьминожьи щупальца
  • вцепились в кожу океана,
  • как чайки, попрощавшись с войнами
  • за хлебный мякиш, терпеливо
  • следят глазами беспокойными
  • за тихим таинством прилива,
  • и как, отяжелев, молчание
  • с небес свечным стекает воском,
  • и всё сонливей и печальнее
  • окрестный делается воздух.
  • Вглядеться в этот мрак, в невидное…
  • От ночи не ища подвохов,
  • найти на судорожном выдохе
  • резон для следующих вдохов.
  • Но даже с ночью темнолицею
  • сроднившись по любым приметам —
  • остаться явственной границею
  • меж тьмой и утомлённым светом.

Меланхолия осени

Рис.31 Modus Operandi. Стихоживопись
  • Стынут воды в Гудзоне — практически так, как в Неве,
  • и подходит к концу солнцедышащий видеоролик…
  • Меланхолия осени в рыжей блуждает листве.
  • Ты и я — оба чехи. И имя для нас — Милан Холик.
  • В октябре нет границ, и я вижу мыс Горн и Синай,
  • и за шпили Сиэтла усталое солнце садится…
  • Осеняй меня, осень. Как прежде, меня осеняй
  • то небрежным дождём, то крылом улетающей птицы.
  • С белых яблонь, как вздох, отлетает есенинский дым.
  • В голове — «Листья жгут» (композитор Максим Дунаевский).
  • Нас учил Винни-Пух, что горшок может быть и пустым.
  • Всё равно он — подарок. Подарок практичный и веский.
  • К холодам и ветрам отбывает осенний паром,
  • и нигде, кроме памяти, нет ни Бали, ни Анталий…
  • А поэт на террасе играет гусиным пером,
  • и в зрачках у него — отражение болдинских далей.

Курсы английского

Рис.32 Modus Operandi. Стихоживопись
  • В ту осень носились молнии в небе низком,
  • и в воздухе плотным комом стояла влага…
  • Они занимались вместе в кружке английским.
  • Она оставалась. Он — уезжал в Чикаго.
  • Обоим хотелось ближе сидеть друг к другу
  • над книгою Бонк. Им было вдвоем — спокойней…
  • А после — она спешила домой, к супругу.
  • Он мчался к жене, беременной скорой двойней.
  • И сладок был Present Perfect в прохладном зальце
  • под дождь, равнодушно бьющий по старой крыше..
  • И только в конце — коснулись друг друга пальцы,
  • и пульсы взлетели к небу. А может, выше.
  • Но кончился English. В классе утихло эхо.
  • Других поджидал всё тот же учебный метод…
  • И вскоре — она осталась, а он уехал.
  • Ничто не могло нарушить сценарий этот.
  • И жизнь потекла спокойным теченьем Леты,
  • поскольку судьбе и Богу безмерно пофиг,
  • что двое людей на разных концах планеты
  • не склеят уже свой треснувший Present Perfect.

Дозволенное

Рис.33 Modus Operandi. Стихоживопись
  • Ей бы жить не для пропитанья, а для потехи,
  • блистать на балах и раутах, при «шпильках» и веере,
  • а не как сейчас, в спецовке, в сборочном цехе,
  • на конвейере.
  • Ей бы делать шопинги в бутиках, не глядя на цены,
  • и не слыть классической девочкой для битья,
  • внимающей вечному мату от мастера смены,
  • ранее изгнанного из цеха стального литья.
  • В этом мире ей никогда, никогда не освоиться,
  • думает она, содрогаясь от внутренних стуж,
  • когда подставляет пропитанные пылью и потом волосы
  • под заводской, на ладан дышащий душ.
  • Зато позже, вечером — она не затеряна в общей массе:
  • под беззлобные подружкины «ха-ха» да «хи-хи»
  • скрючившись на пружинном своём матрасе,
  • она придумывает стихи,
  • потому что во что же верить, если не в литеры,
  • мистикою карандашною связанные в строку?
  • Есть миры, в которых дозволенное Юпитеру
  • дозволяется и быку.

Ханс и Анна

Рис.34 Modus Operandi. Стихоживопись
  • Не очень тянет на статус клана
  • семья обычная — Ханс и Анна,
  • неприхотлива и безыдейна.
  • Еда проста. Ни икры, ни мидий.
  • Зато есть домик. Из окон виден
  • всегда изменчивый профиль Рейна.
  • Отцы да деды, все земледельцы.
  • Работы — прорва. Куда же деться?
  • Любая ль вита должна быть дольче?
  • Надежды мало на фей и джинна:
  • четыре дочки, четыре сына.
  • Всё, как положено. Все — рейхсдойче.
  • Фортуны ниточка всё короче:
  • остался год до Хрустальной ночи:
  • конец евреям да иноземцам.
  • И раздражающ, как скрип полозьев,
  • вновь в радиоле — кипучий Йозеф,
  • который знает, что нужно немцам.
  • Зашорить разум, зашторить души.
  • Но садик розов, диванчик плюшев,
  • а вечерами — вино, веранда…
  • Откуда знать им, непобедимым,
  • что станет утро огнём и дымом
  • на ржавом остове фатерлянда?

Постмодерн

Рис.35 Modus Operandi. Стихоживопись
  • Поэт смеётся.
  • Говорит: сквозь слёзы,
  • но мы-то знаем: набивает цену.
  • Во тьме колодца
  • обойтись без дозы
  • не в состоянье даже Авиценна.
  • А в голове —
  • морзянка ста несчастий.
  • Он — явный арьергард людского прайда.
  • Себя на две
  • распиливая части,
  • он шлёт наружу Джекила и Хайда.
  • Поэта гложет
  • страсть к борщам и гейшам
  • да трепетная жажда дифирамба.
  • Но кто же сможет
  • отнести к простейшим
  • творца трагикомического ямба?
  • Давно не мачо,
  • услаждавший уши,
  • обыденный, как старая таверна,
  • он по-щенячьи
  • подставляет душу
  • под плюшевую лапу постмодерна.

Человек и весна

Рис.36 Modus Operandi. Стихоживопись
  • Вот человек. Стрелец ли, Водолей —
  • неважно: «дипломат», очки, седины.
  • Но он гомеров список кораблей
  • прочел гораздо дальше середины.
  • Вот человек. Ему почти полста.
  • Его, как Сивку, укатали горки…
  • Пускай в партере заняты места,
  • но кое-что осталось на галёрке.
  • Вот человек. Он дней веретено
  • вращает без волнения и злобы.
  • Болит всё то, что в общем не должно,
  • и не болит, что, в принципе, могло бы.
  • Вот человек. И он хлебнул сполна.
  • Совсем невдалеке — огни причала.
  • Но с человеком рядышком — весна;
  • точней, её незримое начало.
  • И наплевать на списки, корабли,
  • на грязный снег, на дверь со сквозняками…
  • Вон, погляди-ка: девушки пошли! —
  • как стерляди на нерест, косяками.
  • Вот человек, союз огня и льда,
  • его уста улыбчивы и немы…
  • И днем глядит в глаза ему звезда
  • почти из центра Солнечной Системы.

* * *

Рис.37 Modus Operandi. Стихоживопись

1

Стам (иврит) — идиома, в одном из своих значений призывающая не принимать всерьёз сказанное/совершённое перед этим, свести всё к шутке.

© BOOK 2025
Контакты для правообладателей
[email protected]