Всю жизнь я развязывал узлы, сделанные мною, но в большей части — другими людьми. Если это были морские узлы — они развязывались легко (ведь я профессиональный моряк), если это были узлы жизни, завязанные по принципу «гордиевых» или «турецких», — они рубились, и всегда было больно видеть порезанные острым ножом прекрасные снасти, которые уже нельзя употребить на корабле, которые никогда не соединят опять парус с мачтой, которые никогда не соединят опять сердца двух людей.