«Въ пятницу 25–го сентября умеръ нашъ другъ и сотрудникъ Аполлонъ Александровичъ Григоревъ.

Потеря его для насъ велика и незам?нима. Многое еще не досказано имъ; многое, высказанное мимоходомъ, не получило достодолжнаго развитiя.

Чтобы понять и в?рно оц?нить жизнь и литературную д?ятельность Григорьева, надо уяснить себ? его основныя воззр?нiя, или, в?рн?е и лучше, в?рованiя. Мн? кажется я не ошибусь, если скажу, что основой его личности была полная, безъ поворота, в?ра въ жизнь и в?ра въ искусство, какъ въ одно изъ главн?йшихъ выраженiй жизни. В?ра въ жизнь во вс?хъ ея проявленiяхъ; въ жизнь безустанно развивающуюся, по своимъ основнымъ изв?чнымъ законамъ; въ жизнь, которую нельзя затиснуть въ рамку никакой – какъ – бы умна она ни была – теорiи; въ в?чно юную и любящую, постоянно обманывающую строгiя, но сухiя выкладки ума, – въ то, что покойный называлъ иронiей жизни…»

Произведение дается в дореформенном алфавите.